Текст книги "Иногда одной лучше (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Решением? – спросила Софи тихо. – Я не могу сейчас думать хоть о чем-то.

– Попробуйте же. Да, решением. Перед вами стоит проблема, а проблемы требуют решений.

Софи промолчала. О, нет, ей было, что сказать, просто взгляд, которым женщина одарила её, заставил медсестру опуститься обратно на койку, сдать этот раунд. В комнате не было окон, стены, казалось, были обшиты тонкими пластами металла более тяжёлого, чем обычное железо, Софи заперли в сундуке, будто безделушку. «Проблема», – грустно подумала девушка, ей захотелось рассмеяться. Она пыталась бороться с огромнейшей корпорацией зла и попала в её цепкие лапы, даже не начав сопротивление.

– Я не случайно решила рассказать вам, мисс Смит, о том, что случаев подобных было прилично.

– Чтобы напугать меня?

– Нет. Чтобы воззвать к вашему чувству долга перед страной, – слабо улыбнулась незнакомка. – Ваш опыт в этом плане весьма скромен, мисс Смитт, но даже без него вы должны осознавать… Мужчины слабы. Особенно слабы мужчины влюбленные.

– Вы называете это влюблённостью? – спросила Софи тихо, не понимая, о каком «долге» ведут речь. – Он выдавал себя за другого целый месяц, месяц втирался ко мне в доверие, дурил голову, чтобы потом сотворить вот это.

– Хоумлендер не похож на нас с вами, мисс Смитт, он выражает чувства иначе. Он – другой. Я уже говорила об этом.

– Вы, похоже, и сами не знаете, что он такое, – огрызнулась в ответ девушка.

Она слышала это в тоне голоса незнакомки. Никто не мог до конца понять Джона, никто не мог разобраться в нем. «Джон», – с горечью подумала медсестра, переваривая это имя. Она чувствовала себя глупой, использованной, жалкой, Софи была маленькой обманутой девочкой в собственных глазах. Почему же ворвавшаяся сюда женщина говорила с ней так учтиво? Боятся судебного иска? Нет, вряд ли. Учитывая, что Софи вывезли из дома, похитили и заперли здесь, Воут может разобраться с ней без лишнего шума, представив все убийством или суицидом. Дело в другом, ей, этой хорошо одетой женщине с дорогой укладкой, что-то нужно… Но что?

– Вы меня не отпустите? – спросила Софи, и незнакомка мотнула головой, будто действительно сожалела, сообщая новости.

– Не мы конкретно, милочка. Он. Он тебя не отпустит. Сейчас с Джоном беседуют наши менеджеры и юристы, если не смогут справиться они, придётся говорить с руководством, – женщина закатила глаза, будто речь шла о шаловливом ребенке. – Мы не можем гарантировать вам безопасность, но мы обязаны гарантировать спокойствие Воут.

– И что мне с этим делать? – спросила Софи, сердце её застучало быстрее. – Позволить ему сделать это снова? Или, может, просто умереть?

– Мы хотим предложить вам более заманчивый вариант, мисс Смитт. Видите ли… Джону вы действительно нравитесь, и он готов пойти на некоторые уступки, лишь бы продолжить эту связь.

– Как великодушно с его стороны, – огрызнулась медсестра.

– Боюсь, что это действительно так, – грустно улыбнулась щедрая сотрудница Воут. – Вам очень повезло. Позвольте рассказать, что к чему.

***

Софи смотрела в окно, стараясь игнорировать нарастающее волнение. Она бывала на такой высоте всего пару раз, каждый из которых повергал ее в шок. Однажды – когда пришла вместе с Триш в ресторан с модным панорамным видом, подруга тогда выиграла бесплатный ужин на двоих, второй раз Софи посещала нотариуса в его дорогом офисе, ей нужно было уладить дела с наследством.

«А Джон видит это каждый день. Не из окна своего серого офиса… С высоты птичьего полета», – думала медсестра. Пожалуй, они действительно очень разные, даже мир его выглядит иначе. Слишком разные, чтобы существовать рядом. Хоумлендеру никогда не понять, каково это, быть беспомощной перед чем-то столь могущественным, а ей, Софи, не может быть доступно даже понимание того, сколько в нем мощи. Софи стиснула зубы плотнее, чувствуя, как мурашки бегут по плечам.

С момента ее разговора со Стиллвелл прошло не больше дня, и Софи хорошо помнила слова, выбираемые женщиной. Да, юная медсестра была жертвой во всей этой неприятной истории, жертвой была и ее тетя, настроенная слишком бесстрашно перед лицом неизвестности. Пожалуй, вся семья Софи пострадала от рук Хоумлендера, именно он разрушил ее жизнь еще до того, как она начала зарождаться. Пусть он был несмышленым ребенком, малышом, не осознающим своих особенностей… Что с того?

Это не имело значения. Он родился чудовищем, им он и вырос, вседозволенность искажает сердца. Софи сжимала и разжимала кулаки, продолжая смотреть в идеально вычищенное окно. Она могла бы сейчас броситься вниз, разбиться в бесформенную массу плоти и костей, навсегда исчезнуть. Но мисс Стилвелл права. Если Софи не попытается привнести в этот мир хоть что-то полезное, существование ее окажется напрасным.

Мадлен, несомненно, навела справки, иначе откуда ей знать о главном страхе молодой медсестры. Ничего от себя не оставить. Судьба матери страшила Софи сильнее, чем смерть, забвение – худший финал. Говоря о Хоумлендере и его особенностях, мадам Стиллвелл делала упор на одном: если Софи не примет свою судьбу, не развлечет Джона хотя бы на время… Ему потребуется следующая влюбленность. Неужели для нее будет такой мукой вытерпеть несколько лет его общества добровольно? Выбор, в конце концов, не велик, Джон может найти ее с невероятной легкостью, потратив на поиск всего несколько часов. Он видит лучше любой техники, и Воут не смогут помочь.

За плотно закрытой дверью послышались шаги. Медленные, длинные, кто-то явно хотел быть замеченным прежде, чем откроется дверь. Являвшийся источником звука человек явно хотел, чтобы его слышали. Софи повела плечами, чувствуя, как аккуратные кудри соскальзывают с них. Гримеры Воут постарались с ее образом. Они нарядили измученную медсестру, накрасили ее так, чтобы скрыть следы усталости и страха, чтобы добавить невинности, женственности, чтобы подчеркнуть огромные светлые глаза. Костюм, прическу и макияж выбирала Мадлен, Софи не могла рационально мыслить после случившегося. «Я хочу, чтобы она была похожа на олененка», – говорила та, перебирая пряди волос Софи.

Четких инструкций ей не дали, советуя действовать по ситуации, Стиллвелл лишь пообещала, что сама расскажет Джону о щедром предложении Воут, а уж Софи предстоит дать ответ ему лично. Согласна она или нет, что собирается делать дальше, что чувствует… И лучше бы ей избегать обвинений. Но как это можно себе представить?

Дверь открылась, и Софи сделала над собой усилие. Она не вздрогнула, не обернулась, не двинулась с места в попытке скрыться с глаз. Медсестра неподвижно смотрела в одну точку, пыталась представить, будто находится сейчас где угодно, но не здесь. Почему реальность так жестока? Софи услышала шаги за своей спиной, голова ее закружилась, все сказанное мадам Стиллвелл вмиг было забыто, осталось лишь одно воспоминание: та омерзительная ночь.

– Привет, – Джон заговорил первым, он остановился рядом с Софи, позволяя ей видеть край своей руки, красно-синее трико отражалось поверхностью стекла. – Как себя чувствуешь?

Он не издевался, не пытался уколоть или ранить, если прислушаться, в этом голосе можно было заметить вину. Не вину взрослого самодостаточного человека, нет. Хоумлендер говорил с Софи, используя тон нашкодившего ребенка, недоразвитого человека, не осознающего до конца всю глубину своих поступков. Для него произошедшее имело вес, он понимал, что поступок его – дурен, но не знал, насколько. Медсестра на мгновение прикрыла глаза, уговаривая себя успокоиться.

– Нормально, – Софи потерла тыльную сторону ладони, продолжая смотреть вперед, на крыши лежащих внизу домов. – Ты, наверное, уже знаешь, что они мне предложили.

Медсестра не знала, как прошел его разговор с Мадлен, но предполагала, что женщина сможет подобрать нужные слова и донести необходимую мысль. В конце концов, она знала его очень долго, почти с детства. Софи прикусила губу, опасаясь, что тем самым выдаст свое волнение. Ей отчего-то хотелось выглядеть стойкой, ничуть не испуганной. Будто это на что-то влияло.

– Да, – коротко ответил Джон, повернувшись лицом к своей собеседнице. – Я не планировал делать то… Что сделал, – наверное, только так он способен «извиниться». – Я хотел, чтобы все прошло не так, обстоятельства сложились иначе.

Хоумлендер протянул к Софи руку, он мягко разжал ладонь, попытался коснуться ее щеки, но не успел. Рефлексы сработали быстрее разума. Медсестра отстранилась, не позволив Джону прикоснуться к себе. Напряжение нарастало, насыщало спертый воздух комнаты. Оно будто вытесняло кислород, Софи казалось, что она начинает задыхаться. Губы Хоумлендера непроизвольно сжались в тонкую ниточку.

– Это неважно, – выдавила из себя Софи. – Почему ты сразу не сказал мне о том, кто такой на самом деле?

Этот вопрос занимал ее разум уже пару часов. Сегодня Джон явился к ней в своем фирменном трико, цвета американского флага удивительно хорошо сочетались с его надменным видом. Софи замолчала, так и не повернувшись лицом к собеседнику, и тот ответил ей таким же молчанием. Хоумлендер отвернулся. Он явно не репетировал свою речь, не думал об этой встрече. А, может… Наоборот, думал о ней так много, что сейчас растерялся, и мысли его бегали слишком быстро.

– Я… Ты знаешь, я, наверное, впервые в жизни встретил человека, не знавшего, кто я такой, – Джон говорил тихо. – Но все равно видевшего во мне что-то большее, чем обычного незнакомца. Ты была первой, кто увидел меня, а не мой костюм.

– Я за это поплатилась, – ответила Софи.

– Я не хотел, – с нажимом ответил Джон.

Она вовсе не хотела грубить. Нет, медсестра не простила его за случившееся, услышав пару невнятных извинений, сорвавшихся с этих губ… Просто сейчас она понимала, в чем причина. Хоумлендер не был человеком, не хотел им быть, но ждал к себе теплого человеческого отношения. Он – глуп, неимоверно глуп и наивен, будто так и остался тем несчастным ребенком за лабораторным стеклом.

Хоумлендер хотелось получить все и сразу, хотел ощущать себя богом, но чувствовать любовь за то, что он – это он. Медсестре захотелось ударить его, но, пожалуй, своей атакой она может вызвать лишь жалость. Софи тяжело вздохнула, прежде, чем нарушить воцарившееся молчание.

– Как ты будешь относиться ко мне? – спросила медсестра, наконец повернувшись лицом к Хоумлендеру, увидев, что тот горько улыбается своему отражению, что он ищет в стекле что-то.

– Если ты хочешь знать, повторится ли что-то подобное, то заранее я не…

– Нет. Я хочу знать, что ты ко мне чувствуешь, чего ты ждешь от предстоящего, как ты хочешь существовать рядом.

«Что они сказали тебе?» – почти спросила Софи. Ничто не мешало Воут обмануть их обоих, пообещав каждому то, что ему нужно. Мадлен предложила ей интересную вещь. Дабы отвлечь Джона, выровнять его эмоциональный фон, помочь ему с адаптацией, пусть и запоздало, Софи предстоит пожить с ним вместе. Они разделят маленький домик вдалеке от цивилизации, но со всеми ее благами. Стиллвелл уверила, что всюду будут камеры, но Софи-то понимала, что от них не было толку.

– У меня не было семьи, – сознался Джон, он будто стыдился этого факта, потому и не смотрел в глаза девушке. – Я не знаю, что правильно, а что – нет.

– У меня тоже не было, – ответила Софи.

– Тогда, может, это – хороший шанс для нас обоих? – спросил ее Хоумлендер. – Знаешь, понятия не имею, что сказали тебе менеджеры, лучше послушай меня, – на этот раз Джон смотрел в ее светло-серые очи со всем вниманием. – Если ты не хочешь этого, если ты хочешь забыть обо мне, я оставлю тебя в покое.

Софи кивнула, медленно кивнула, понимая, что Джон врет ей. Он будет преследовать ее, следить за каждым шагом, поджидать в темных подворотнях. Он – ребенок, видящий конфетку, и если Хоумлендер не получит желаемое, он начнет истерику. Это понимала Софи, это понимали Воут, понимал и сам Хоумлендер. Медсестра знала, что лучшего выхода у нее все равно нет, да и слова Мадлен об услуге, оказанной всем остальным девушкам… Они цепляли.

– Мне нужно собрать вещи, – девушка старалась говорить медленно, не спешить, скрыть волнение, на которое имела право. – Я переберусь в домик к концу недели.

Джон мягко улыбнулся. Софи почти видела, как с плеч его спал тяжкий груз, как в фигуре Хоумлендера появилась легкость, которой ему так не хватало всего пару мгновений назад. Он потянулся, чтобы обнять медсестру, и Софи заставила себя стоять на месте, покорно ждать, когда же все кончится. Ладони Джона сомкнулись за ее спиной, девушка почувствовала тепло его широкой груди, силу, сокрытую в этом теле.

Интересно, что чувствовала ее тетя, умирая в этих же объятьях?

========== 5. Любовь победит ==========

***

Джон улыбался своей голливудской улыбкой, пока холодный ветер дул ему в лицо. Этому пришлось учиться на курсах актерского мастерства, нужный для геройских сцен навык. Последнее время эта самая улыбка не сходила с его губ. Зачем прощаться, если все шло так прекрасно? Выращенный по ту сторону телевизионной сказки, Хоумлендер никогда не знал точно, что из себя представляет реальная жизнь, и сейчас… Сейчас жизнь его обернулась счастливым семейным фильмом.

Да, да, все шло отлично, будто по сценарию, будто действом этим руководил режиссер. Так же и выглядят счастливые семьи? Джон, что всю свою жизнь был так далёк от простого народа, знал о семейном счастье не так много, а все, что видел, почерпнул именно из фильмов. Счастлива та семья, где все сходится к одному: жена – заботлива и красива, собака послушна, а муж – добр и силен. Что же касалось детей… Теперь-то Джон ждал их с нетерпением.

Когда-то давно Воут уверили его, что супер не может иметь детей из-за своих физиологических особенностей, но Софи, его милой влюблённой женушке, удалось этот миф развеять. Не то, чтобы Джон старался над ней именно для зачатия, но беременность пришлась весьма кстати. Даже руководство, относившееся к девушке, как ко временному развлечению, начало с ней считаться после произошедшего.

Да. Софи обрела вес, в прямом и переносном смысле этого слова. Из очередной несчастной подружки она превратилась в важную часть жизни Хоумлендера, а Джон, окрыленный внезапным счастьем, не смог этому воспротивиться. Он и хотел. Истерзанная равнодушным любопытством ученых душа супера желала обрести положенную ему любовь любыми путями.

Благодаря Софи Джон наконец-то взошёл на вершину мира, обрёл то, чего не мог иметь столь долгое время… Подумать только. Семья. Любовь, упавшая в его распростертые для объятий руки. Он улыбался, улыбался искренне, почти как самый обычный человек, заурядный счастливец. Хоумлендер остановился, пролетая над крышей своего маленького домика, запрятанного меж покатых холмов. Воут постарались найти такое местечко, что будет одинаково сильно удалено от всех крупных населенных пунктов.

Странно. У входа ждала машина. Джон не знал, кому она принадлежит, потому поспешил воспользоваться зрением, улучшенным все теми же учёными Воут. Сквозь металлическую обшивку салона он разглядел внутри мужчину, ждущего на водительском месте. Очевидно, он сидел там давно, успел призаснуть в душном салоне.

Джон перевёл взгляд от машины к дому, простой смертный мало его интересовал. Конечно же, можно было понять сразу… Кто еще сможет преодолеть все контрольные пункты на подходе и добраться до сюда? Мадлен. Хоумлендер улыбнулся шире, внимание Стилвелл все ещё тешило его самолюбие, даже два года брака с более молодой, красивой и желанной девушкой не заставили его забыть о ней. Нельзя сказать, что чувства прошли окончательно, и все же, если выбирать что-то одно, он предпочёл бы внимание бескорыстной Софи.

– С каждым днем все тяжелее, – его хорошенькая молодая жена сидела рядом на низком диванчике, свои бледные руки она сложила на округлившемся животе. – Я боюсь, что плановую дату родов придётся перенести чуть ближе.

– Нет. Наши врачи говорят, что в этом нет необходимости, беременность протекает хорошо, – говорила Мадлен отстраненно-вежливо, только она так умела.

Врала. Хоумлендер видел, как на долю секунды пульс её подскочил, как напряглись ослабшие с возрастом мышцы лица. Она не говорит Софи всей правды. Что-то с этой беременностью было не так… Джон прищурился. Жена его выглядела напуганной, под взглядом Стиллвелл она сжималась в комок, словно брошенный посреди оживленной улицы котенок. Нехорошее чувство шевельнулось в душе Хоумлендера при взгляде на супругу. Ему не нравилось, когда она боялась кого-то еще.

– Я просыпаюсь по ночам от того, что нутро будто бы пылает огнём, – жаловалась девушка, нервно вращая обручальное кольцо на тонком пальце. – Мне плохо.

– Тебе нужно доходить ещё хотя бы три недели, Софи, иначе младенец может погибнуть. Мы не можем допустить этого.

– А что, если погибну я? – дрожащим голосом поинтересовалась его супруга. – Что, это допустить вы можете?

– Понимаешь, Софи, найти замену тебе будет проще, чем найти заме… – заговорила Мадлен, но Джон не смог дальше слушать.

Никто не будет так с ней обращаться. Софи и правда боялась, говоря о том, что тело ее сопротивляется, пытается избавиться от лишнего груза. Странно, раньше Джон этого не замечал. Чем дольше они жили с Софи вместе, тем меньше она его сторонилась, меньше выказывала страх. Да, первый год она могла часами сидеть в гостевой комнате и тыкать кочергой в поленья, смотреть в стену или обнимать подушку. Она молчала, боялась заговорить первой, но все изменилось.

Джон же ничего не боялся, он изо всех сил старался вести себя так, как действуют главы семейств. Он приходил домой не позже семи, но и не раньше пяти часов, как минимум один свой выходной тратил на жену, на уютные посиделки у открытого огня перед крыльцом дома… Да. Вместе они жили около полугода, были обычной парой без обязательств, потом же Джон пожелал большего. Когда Воут и Мадлен, как его менеджер, дали согласие, Хоумлендер сделал Софи предложение. Ну разве могла она отказаться?

Конечно же, свадьба была тайной, личность супруги Джона держали в секрете. Все, что видели фанаты и журналисты, – лаконичное золотое кольцо на его пальце. Слухи ходили разные, сотни женщин прочили в жены главному супергерою Америки, брак отлично поднял его рейтинг, как символ всего правильного, всего святого, самого американского, Джон просто обязан был жениться. Все сложилось весьма удачно.

– За тобой следят круглые сутки, Софи, все будет хорошо. И Джон всегда рядом, – тут же добавила гостья, словно пытаясь исправить ситуацию.

– И я хочу остаться рядом с ним, Мадлен. Я не хочу умирать сейчас, понимаешь? Я не могу бросить его одного.

– Он никогда не останется один, не беспокойся об этом, – надменно заявила Стилвелл.

– Джон? Не думаю. Вам не нужен Джон, Мадлен, вам нужен только Хоумлендер. Никого нет рядом с Джоном, кроме нас двоих, – ответила Софи, погладив округлившийся живот. – Думаешь, я не вижу, как вас это… Напрягает, Мадлен?

Джон выгнул бровь, услышав. Он гнал эти мысли, гнал их прочь, иногда потрясая головой, чтобы скинуть напавший на него морок… В первый год их совместной жизни Софи часто плакала, слушала его, кивала и плакала. «Она на самом деле не любит меня, просто играет», – говорил он сам себе когда-то. Её сердце колотилось с огромной скоростью, пульс бился у виска громче барабана. Она боялась, она не хотела такой жизни, Джон всегда знал это, знал, но смирился.

Сейчас же Софи говорила совершенно искренне. Она и правда не хотела его покидать. Джон медленно опустился вниз, он учитывал скорость и силу ветра, чтобы приземлиться ровно на последнюю ступеньку деревянного крыльца. Кашпо с мелкими неизвестными Джону цветами качнулись в сторону, на заднем дворе залаяла собака, ее выбрала Софи. До чего же Мадлен нетактична… Из-за её внезапного визита Джону приходится изображать Хоумлендер и здесь, в родных чертогах. Он доброжелательно улыбнулся и махнул рукой скинувшему сон водителю, чтобы тот ответил таким же приветствием. «На одной волне с аудиторией» – напомнил себе Джон.

Хоумлендер понимал, что Софи распознает его поступь… Да, к тому же, кто ещё мог сюда заявиться, кроме него и Мадлен? Доктора укромный уголок не посещали, на обследования Джон относил Софи сам, сюда допускались лишь избранные. Он вернулся домой громко, громко открыл дверь и закрыл её, громко вытер ноги о коврик, громко шагнул вперёд. Он дал Софи и Мадлен время, чтобы тактично сменить тему разговора и сделать вид, будто никто не обсуждал ни Хоумлендера, ни Джона.

– О, дорогой, здравствуй, – нервно улыбнулась Стилвелл, переводя взгляд с супруги на супруга.

«Боится», – не без удовольствия подумал Джон. Он махнул женщине рукой, после посмотрел на Софи, непонимающе подняв брови, без слов спрашивая ее: «Что она тут делает?». Жена только отвела взгляд, не зная, что и ответить. Она поднялась, держа руку на животе, и прошла вперёд, в кухню. Софи спешила принести мужу чай, а Хоумлендер больше всего на свете жаждал именно этого. Заботы, которой ему не досталось ранее, уважения, заработанного не силой, а чувствами.

– Какая неожиданная встреча, Мадлен.

– Я тоже очень рада видеть тебя, ми… – заискивающе начала было Стилвелл, но Хоумлендер перебил ее.

– Я ничего не говорил о радости встречи. Сказал только, что она неожиданная, – изображая холодное неумелое дружелюбие, отозвался он. – Не говори за меня хотя бы здесь, Мадлен. Это же не пресс-конференция.

Стилвелл плотно сжала свои тонкие губы, но выдавила улыбку. Она выглядела растерянно. Последнее время, пожалуй, все их беседы проходили в похожем ключе, несколько нервном. Мадлен чувствовала, что теряет свою власть, искала новые рычаги давления, совершенно новый подход к проблеме, имя которой – Хоумлендер, но каждый раз спотыкалась на полпути.

– Ты, наверное, уже уходишь? – спросил хозяин дома так, будто и не нужно было спрашивать. – Пойдём, я провожу тебя до машины. Покажу, какие Софи посадила незабудки у дома.

– Я надеялась побыть с вами еще полчасика, – ответила женщина, она прощупывала почву, искала, как поссорить Джона с женой, как убрать ее.

– Нет, не стоит. Нам хочется остаться наедине, – ответил Джон, жестом указывая в сторону двери.

Мадлен колебалась. Она вымученно улыбнулась Софи, вставая с дивана, медленно прошла к двери, все надеясь, что её кто-то остановит. Джон мягко подтолкнул женщину к выходу, уместив ладонь на её пояснице. Иди. Он обернулся к Софи, чтобы взглядом указать ей на диван, позволить расслабиться и отвлечься. Хоумлендер закрыл за собой дверь, он чувствовал вину за то, что втянул несчастную медсестру во все это.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он на удивление холодно.

– Пришла посмотреть на твою женушку, конечно. Узнать, как она тут справляется одна, – отвечала Стилвелл. – Она была мне рада.

– Нет, не уверен, – отрезал Джон. – Она у меня скромная, никогда не скажет, что кто-то напрягает ее.

– Скромная… Была когда-то, – прищурилась Мадлен, продолжая улыбаться. – Как тебе ремонт в детской? – Стилвелл попыталась перевести разговор. – Мы вместе выбирали интерьер, врачи, учёные…

– Учёные?

– Да. Всё для того, чтобы ребёнок рос здоровым и жизнерадостным.

– Много лет им понадобилось, чтобы понять, что для здоровья и жизнелюбия детей нужно выпускать из лабораторной клетки, да?

Сам тон Хоумлендера давал понять: не стоит испытывать его терпение и дальше, дружеской беседы не случится. Улыбка Стилвелл в этот раз вышла кривоватой, её тонкие губы дрогнули. И почему же раньше Джон не замечал этого, не видел, как она стара? Водитель ждал в машине, он ничего не слышал, но по одному только взгляду в сторону супера понял, что лучше поскорее завести мотор. Уезжать придётся быстро.

– Послушай, Мадлен, – заговорил Хоумлендер. – Не знаю, дойдёт ли это до тебя и Воут, но скажу. Софи очень дорога мне.

– Да, разумеется, – продолжала Стилвелл. – Она ведь твоя жена.

– Она дорога мне не только как жена и как мать моего ребёнка, Мадлен, она… – Джон не мог объяснить, на мгновение он обернулся наивным юным мальчишкой, что не в силах описать силу своих чувств. – Я действительно люблю её. Если что-то случится с ней или с нашим ребёнком, Мадлен, – Джон говорил медленно и тихо. – Я уничтожу всех вас.

На долю секунды глаза его окрасились красным пламенем лазера, Хоумлендер постарался изъясниться весьма ясно. Его бедная маленькая Софи, не имевшая дел с Воут раньше, готовая воевать с могущественнейшей корпорацией зла, не знала, на что они готовы пойти. То ли дело он, идеальный герой, выращенный в стерильной лаборатории. Джон хорошо осознавал, что одно слово Стилвелл может стереть имя Софи из истории, просто дал знать, к чему это приведёт.

– Подумай о сыне, Мадлен, – улыбнулся он, провожая её взглядом. – Подумай о его благополучии.

***

Вечером она любила сидеть на крыльце, устремив взгляд вперед, в бескрайнюю даль равнины. Должно быть, крыльцо не случайно выходило на запад, Софи охотнее всего провожала закат. Хоумлендер наблюдал со стороны за ей, не за движением уставшего за день светила. Он видел, как Софи поглаживает живот, как шепчет ему что-то… Поет? Он напряг слух, чтобы услышать колыбельную. В душе Джона, если там и существовала душа, разливалось тепло, смутно знакомое тепло, будто рожденное вне его тела.

Только супруга никак не могла успокоить свой пульс. Сердце колотилось в ее груди все быстрее и быстрее, мысли Софи стремились в ту же бескрайнюю даль, а, возвращаясь, не приносили с собой успокоение. Хоумлендер помялся на пороге, он сделал это специально, чтобы Софи успела услышать и не приняла визит мужа за вторжение в личное пространство.

– Переживаешь? – спросил он тихо. – Тебе ведь завтра уже… – «рожать» – не смог добавить Джон, будто это – что-то постыдное.

– Немного переживаю, – ответила Софи, посмотрев на Джона так нежно, что губы его сжались.

– Боишься, что станет больно? Я полагаю, тебе дадут анестезию, ты просто уснешь, даже не успеешь понять, как оно началось, а уже… – он вновь болтал глупости, словно мальчишка.

– Я боюсь не боли, Джон, – грустно ответила Софи. – Я боюсь… Боюсь, что они заберут нашего ребенка, что они захотят сделать с ним то, что сделали с тобой. Я боюсь, что они убьют меня.

– Убьют тебя, – повторил Хоумлендер тихо.

– Они считают, что я плохо на тебя влияю, что я… Что я отвлекаю тебя.

Хоумлендер замер на мгновение. Он взглянул в голубые, почти серые глаза Софи и задумался над ее словами. Прежде Джону не приходилось воображать подобное. Ее смерть. Страх супруги казался оправданным, от Воут можно ожидать всего, а Мадлен действительно недолюбливала ее. Хоумлендер невольно сжал ладони в кулаки, гнев медленно затоплял тело.

Воут. Джон взглянул на Софи, но та вновь отвела взгляд, отвернулась, лицо ее обратилось в сторону заката. Уходящее на ночь солнце все еще грело кожу, последние лучи целовали щеки его жены, одаривая ее мягким румянцем. Нет. Нет, они не отнимут ее. Хоумлендер опустился с супругой рядом, он сел на пол, на голые доски, в то время как Софи уместилась в мягком кресле.

Воут. Джон принялся вспоминать все, что пронес с собой из детской жизни во взрослую, все те эксперименты, всех тех людей, чье выражение лица менялось лишь от страха к равнодушию, тех, что наблюдали за ним из-за стекла. Ему так повезло, что среди всех этих людей однажды возникла Софи, искренняя, настоящая Софи со своей лаской, с любовью, отданной ему.

А что, если она права, что, если у Джона заберут жену за ненадобностью? Нельзя сомневаться в жестокосердии акул бизнеса. Хоумлендер не был абсолютным гением, но и он хорошо понимал, что крайне важен для компании. И все же… И все же он – заменим. Учитывая, что таких, как он, способны выращивать в пробирках, Воут не должны испытывать недостаток кадров.

А ведь теперь у них с Софи родится ребенок. Быть может, он и станет заменой? Джон, положил ладонь на живот жены и мягко погладил туго натянутую кожу. Он любил ее, эту женщину, действительно любил… Искренне. Во всяком случае, любил ее так, как был способен любить. Джон знал, что люди боготворят его, ведь он и был богом… Так нужны ли ему Воут для того, чтобы остаться всеобщим любимцем?

– Они не заберут у меня вас, – произнес он тихо, и Софи слабо улыбнулась, не отрывая взгляда от заката.

– И ты готов пойти против них ради нас? – спросила она тихо, наивно.

– Да.

Бабушка искала способ уничтожить Воут снаружи, она обращалась в газеты, на радио, искала других жертв халатного отношения к Суперам и все пыталась склонить их к протесту… Софи же поступила мудрее. Она поняла, что единственный ее шанс, единственная возможность вырвать победу из цепких лап огромной корпорации – атаковать Воут здесь, изнутри.