Текст книги "Куликовская битва"

Автор книги: Алексей Тестон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Часть 1. «Вожа»

Вступительное слово

В начале XIII века, после вторжения огромных орд кочевников с востока, перестала существовать Киевская Русь. Спустя столетие народы Руси объединились под рукой Москвы. Появилось новое государство – Русь Московская.

В 1380 году итальянские наемники из Генуи и восставшие кочевники Золотой Орды объединились под предводительством темника Мамая, чтобы уничтожить Русь Московскую.

Молодое государство ждала самая жестокая проверка на прочность. Предстояла тяжелая битва, в которой победителю достанется все!

Купцам из Европы нужны были новые рынки сбыта и земли, кочевникам – новые рабы. Решался вопрос, будет ли стоять земля Русская, быть ли государству Российскому!

***

Южная граница Руси.1378 год.

Дрожит земля, дрожит трава. С нарастающим шумом приближается конница. Брызнула в стороны спокойная речка, вспенился брод тысячей конских копыт, вбирая в себя, как в горлышко бутылки, молчаливую конскую лаву кочевников, уходящую в предрассветный туман.

***

Зал совета ганзейского союза. В полумраке сидят на лавках вдоль стен европейские купцы. Небольшое окно под потолком освещает только центральную часть зала. В центре стоит один из представителей совета.

– Я отвечу на ваш вопрос. Да, уже немало средств вложено в благородное дело Господне, и еще немало вложится! Мы должны принести Крест Господень в земли варваров, мы должны обратить их в истинную веру. Но сегодня князья Московии объединили все земли от Новгорода до самой границы Крыма. Крым наш, но Московия тоже должна быть нашей!

***

Небольшой пограничный населенный пункт, обнесенный частоколом. На склоне в тумане виднеются небольшие деревенские хижины. Полусонные часовые в русских доспехах пропускают в ворота небольшой обоз со свежим сеном. Часовой, позевывая, оперев о частокол копье, подошел к вознице.

–Чавой-то сегодня сена столько?

– Велено на конюшню. Говорят, завтра воевода приедет, видать, запас.

***

Зал совета ганзейского союза.

– Сегодня еще можно разогнать московитов. Наш союзник в Крыму – Мамай! Под его рукой стоят большие орды варваров-кочевников, местные племена и всякий сброд со всей округи, готовый в любой момент выйти в поход. Много русских проводников и отборные отряды генуэзских наемников.

***

Отфыркиваясь, кони выносят всадников на другой берег и молча уходят в туман, в чащу леса по наезженной дороге.

***

Зал совета ганзейского союза.

– Все потраченное золото обернется для нас пушниной, лесом, новыми рабами и новыми землями! Мы сильны, как никогда! Время нанести удар!

***

Пограничный пункт.

Воз с сеном заезжает в ворота. Стрела впивается в деревянную створку ворот рядом с головой часового. Часовой секунду смотрит на стрелу. Потом, не поворачивая головы, кричит:«Закрыть ворота!». Следующая стрела пронзает его шею. Он начинает заваливаться, разворачиваясь в сторону,откуда прилетела стрела. Второй часовой кричит на возницу: «Быстрее! Быстрее!» В воз, в ворота втыкается несколько стрел.

По наезженной дороге без единого крика идет конская лава. Лучник с седла целит в часового. Выстрел. Рядом еще выстрел, еще. Часовой с трудом начинает закрывать одну из створок ворот. Возница хлестанул лошадь с сеном, и она, проскочив ворота, понесла по узкой улочке городка, поднимая дорожную пыль.

Забили тревогу металлом в метал. Часовые на сторожевой башне начали стрелять из луков. На улицу из небольшого домика выбежали трое воинов. Один из них бросил к остальным приказ: «К воротам, быстрее!». И они побежали в сторону ворот.

Часовой навалился на воротину. Она подалась, но в это время в руку, толкающую ворота, попадает стрела, которая «прибивает» запястье к воротам. Часовой продолжает толкать, воротина быстро закрывается. Сзади приближаются всадники. Несколько стрел вонзились в спину часового. Воротина почти закрыта.

Трое воинов уже недалеко от ворот. На их пути сбоку появляется православный священник. Один из воинов, отдававший приказ, на ходу едва кивает священнику, но не останавливается, продолжает движение. Священник уже в спину крестит пробежавших мимо него воинов: «Спаси и сохрани!».

Воротина закрылась. Часовой с криком отрывает прибитую стрелой к воротам руку и поворачивается лицом к нападающим. Сразу несколько стрел пробивает его грудь. Он делает движение в сторону всадников, но следующая стрела отбрасывает его назад, и он падает. В это же время во второй половине ворот появляется один из бежавших воинов,но его сразу встречает несколько стрел. Всадники уже у ворот. Одного из всадников сбивает стрела со сторожевой башни. Еще одного. Кочевники уже в воротах. Один из них соскочил с коня и открывает закрытую воротину. Небольшая рубка еще с двумя воинами – и путь свободен.

***

Зал совета ганзейского союза.

– Нас благословит сам Папа! Это будет еще один крестовый поход! Никто еще не смог нас остановить! Пал Константинополь! Пал Иерусалим! Так пусть падет и Москва!

***

Пограничный пункт.

На середине узкой улочки городка стоит священник, он один. Крест в его руках поднят над его головой. На него скачут всадники, прорвавшиеся через ворота. Священник поднимает к ним обе руки: «Стойте, именем Господа Бога заклинаю вас!». Удар саблей, и тонкая полоска крови образовалась на лбу священника. Всадники продолжают свое движение. Священник падает. Рядом с его лицом взбивают дорожную пыль конские копыта. Глаза его медленно закрываются. Рядом в пыли лежит крест, кровь священника набегает на него, и ноги Христа на фоне конских копыт обагряются кровью.

Издали видно, как в городке вспыхнул пожар. Потом еще один. Ворота распахнуты. Рядом лежат убитые часовые. Дым поднимается и застилает восходящее солнце.

***

Москва. Великий князь Дмитрий Иванович в палатах держит совет со своими боярами и воеводами.

– У Бегича пять или шесть туменов – это большое войско. Нам в короткийсрок не собрать столько людей. Ближайший доступный союзник – Олег Рязанский, но даст ли он людей, вот в чем вопрос.

–Княже, мы соберем много. Мы соберем почти столько, сколько у Бегича, – говоривший встал, небольшая борода вызывающе топорщилась. – Москва даст ополченцев, купцы деньгами помогут!

– Пока мы пешие будем бегать, ордынцы нас обойдут, как захотят. В пешие ратники можно только самых быстрых брать, это дело будет спешное. А без рязанцев тяжело нам будет. Вот если бы они с нами встали, но Олегу невыгодно себя подставлять. Мы его особо не убережем. Сегодня он нам поможет, а на следующий год сожгут Рязань, – седой боярин говорил, не вставая, опираясь на посох.

Все разом загудели, заговорили вполголоса.Князь встал.

– Тихо, воеводы, тихо, бояре мои.Что зашумели, как на базаре. Дело говорите. Как пешим за конницей бегать, это я и сам знаю. Нам нужно решить: либо дань отдать, либо войско собрать.

– Войско, княже!

–Войско!

– Войско!

Князь поднял руку.

– Говори ты, Тимофей.

Окольничий Тимофей Вельяминов, огромного роста, с пудовыми кулаками, оглядел собрание неспешным взором, как будто оценивая каждого перед боем. Под его взглядом все умолкали, прятали глаза либо выпрямлялись, подтягивались.После он поднял глаза на князя, кашлянул, снова устремил свой взгляд перед собой, точно высматривая ответ.Наконец, молвил:

–Великий князь, за время твое княжения мы прошли много сражений и войн. Народ наш устал. Но выбора у нас нет. Бегич идет разорить нас либо собрать с нас дань. Послал его Мамай – он не хан, но хочет быть ханом. У себя ему не усидеть. Чингизиды его не потерпят. Купцы генуэзские на Москву его натравливают не один год: и деньги сулят, и людей ему покупают.Рано или поздно Мамай придет к нам сам. Но тогда у него может не быть войска Бегича. Тогда нам будет легче. А заплатим дань, Мамай еще сильнее станет, тогда нам несдобровать. А если проиграем сейчас, то не стоять Москве и нам не быть живу. Даже если Бегич не разорвет нас, соседи добьют. Посему надо собирать всех, кого сможем. И к Олегу Рязанскому посла отправить надо. Если не встанет с нами, то пусть хоть с ордынцами заодно не идет, все легче, – окольничий посмотрел на князя, ожидая его ответа.

Дмитрий Иванович глаз не отвел. Кивнул своему старому другу. Сказал негромко, но как громовое эхо отразилось в палатах:

– Быть по сему!

***

Москва. Кремлевский двор.Один из дружинников делает досмотр небольшой группе ополченцев. Осматривает мешок одного из них.

– А это что? Ты что, на зимовку собрался? Сказано же: идем налегке! Ты бы еще печь с собой прихватил!

Рядом парадное крыльцо двора. У крыльца двое всадников в доспехах княжеских дружинников ожидают третьего, который держит коня за уздечку и слушает склонившегося к нему с крыльца Тимофея Вельяминова.

– Ты аккуратно скачи. Не нарвись случаем на разведку ордынскую.На обратном пути постарайся сам немного разнюхать, но далеко не заходи. Что сказать князю Рязанскому, запомнил? Но запомни и главное: князь Рязанский супротив Орды не пойдет, не сможет он идти воткрытую и сказать тебе этого не скажет. Поэтому твое дело – не просто слушать, но и услышать, если он нам помочь готов. Понял?

– Как же не понять, Тимофей Васильевич. Ты уже третий раз одно и тоже талдычишь.

Тимофей вскинулся. Сжал один кулак.

– Это кто тут талдычит, Проша? Забываться начал?

Проша запрыгнул на коня, не дожидаясь помощи от кулака окольничего.

– Сделаю, все сделаю, Василич!

Развернул коня и погнал к воротам. Двое других всадников ринулись за ним.

– Чистый басурман, тьфу,– и тут же, перекрестив уезжающих вслед, Тимофей вернулся в палаты.

***

Палаты Великого князя Московского. Дмитрий Иванович, обрывая разговор с кем-то из бояр, повернулся к вошедшему Тимофею:

– Людей всех приняли, разместили?

– Да,княже, и доспехи с оружием подобрали. Сегодня остатнее подгонят, подчистят, поспят, а завтра можно выдвигаться.

– Добро, Тимофей. Завтра пеших выдвигай поутру. Я с дружиной нагоню тебя.

– Да, княже.

***

С рассветом пешая часть войска покидает Москву. Уходят молча. Крестятся на купола церковные. Последним из ворот выезжает окольничий Тимофей и князь Дмитрий Иванович.

– Обозы вчера отправили к Коломне.

– Хорошо.

–Княже, что разведка ночная?

– Все тоже. Идем к Коломне. Бегича встретить постараемся за нашей землей. Ну, с Богом.

Князь кивнул окольничему, и тот поскакал догонять уходящее войско. Дмитрий какое-то время смотрел им в след.

***

Поздний вечер. Столица княжества Рязанского, город Переяславль-Рязанский (Рязань).

Трое посланников Московского князя у ворот крепости. Ворота закрыты. Двое сопровождающих Прошу дружинника согнулись от усталости. Проша поднимает голову, сморит вверх на стражника.

– Открывай ворота, тетеря сонная!

– А ты кто такой, чтоб тебе ворота открывать?

– Ты бы сначала гостей пустил, а потом спрашивал.

– Позубоскаль еще, сейчас стрелой угощу!

Рядом на стене показались еще две фигуры воинов с арбалетами. Один из арбалетчиков целится в Прошку.

– Мы послы от Великого князя Московского к Великому князю Рязанскому.

Арбалетчики исчезли в темноте.

– Подожди.

Стражник обернулся в темноту и кого-то окрикнул. Через некоторое время ворота открылись. Послов встретили несколько пеших стражников и один конный, который обратился к ним:

– Следуйте за мной.

Молча ехали по темным улицам города, никого не встречая на своем пути. Но у княжеского кремля от факелов светло. Кажется, вся дружина собралась. По двору снуют тени, кто-то негромко говорит.На крыльце несколько человек в доспехах, но без шлемов. Их остановили. Властный голос произнес:

– Слезайте с коней.

Их провожатый подошел к крыльцу и что-то сказал одному из дружинников. Последний кивком отпустил его на пост,провожатый сел на лошадь, неспеша поехал обратно.

К Проше сбоку подошли двое.

– Ты посол московский?

– Я.

– Коня оставь, пошли. Князь тебя прям сейчас примет. Время нынче неспокойное московских послов в торжестве принимать.

Проша передал поводья одному из своих. Сразу на входе увидел у стены двух богато одетых ордынцев. Они молча посмотрели на него, один улыбнулся.

Князь рязанский принял в своей светлице. Горели свечи у икон. В полумраке было видно, что на лавках сидят еще люди.

– Знаю, с чем приехал, – началОлег Иванович без всяких правил. – Знаю, что князь Московский помощи просит против Орды. Но я верный друг Орды и верный слуга. Мне очень жаль, что слуги не всегда слушают своего господина. Нодобрый господин может не ведать, что творят слуги его. Тебе же, послу предателя и изменника, нечего делать в моих палатах, тебе только со слугами есть и пить на заднем дворе. Пошел вон!

Дверитут же открыли. Провожатый подтолкнул Прошку к выходу, не дав толком поклониться.

– Иди, иди. Не ждали тебя здесь.

На входе опять увидел ордынцев, теперь улыбались оба. Вышел на крыльцо. Провожатый подтолкнул в спину:

– Иди, иди куда сказано.

Проша подошел к своим. Один уже сидел в седле, второй подвел лошадь.

– Что, не принял князь.

– Принял, поэтому домой торопиться надо.

– Может, хоть пожрать раздобудем.

– Нет, здесь у них все стухло.

–Ну почему же стухло? Вам князь сказал, где столоваться. А вы уже домой обрались. Обижаете.

Из темноты к Проше шагнули сразу двое. Несколько теней обступили верхового. Проша быстро выбирал варианты. Двое, конечно, не помеха, и парни с ним проверенные, но вырваться со двора – не значит уйти из города. Москвичи переглянулись.

– Постой, посол. Не торопись, – заговорил один из подошедших. Видно, что он понял мысли приезжих и сам приготовился, чуть затронув рукоять меча, но скорее по привычке, нападать не собирался. – Худого не сделаем, поговорим, и поедешь.

Проша понял, что шутить здесь не стоит, но и опасности не почувствовал, кивнул своим.

***

Небольшой дворик недалеко от городских ворот. Коней и сопровождающих оставили за тяжелой двустворчатой воротиной.У крыльца двое, вроде как, сидят без дела.Конюшня справа, там еще один поит коня.

– Зайдем в дом, посол, не стесняйся.

Проша заметил, что у того снова рука на рукояти. Чуть усмехнулся. Пошел к крыльцу. Двое не обратили на него внимания, поивший коня проводил вошедших взглядом.

Зашли в горницу. За длинным столом вполовину комнаты сидело несколько богато одетых воинов. Они повернули голову в сторону Проши.

– Посол московский, – представил провожатый и вышел.

Человек во главе стола со шрамом на левой брови поднял на него властное лицо. Яркая черная борода и огоньки в глазах выдавали человека молодого, но по жестам, осанке и одежде наделенного властью, привыкшего принимать решения.

– Садись, посол московский, отведай, чем Бог послал.

– Спасибо, хозяин, но спешу я.

– Быстрые вы, однако, московиты. Спешит он. Что же ты князю своему привезешь, торопыга? Привет от Бегича? – за столом все заулыбались.– Знаешь, кто я?

– Прости, хозяин, не встречал тебя. А если встречал, не припомню, – посол немного склонил голову в знак уважения.

– Я князь Пронский Даниил. Собираю свой полк, дабы подсобить Великому князю Московскому в трудах его ратных. Пойду от Бегича навстречу к войску Москвы. Каждый переход буду слать людей о своем месте. Пойду скрытно, чтобы не выдать землю рязанскую, а то вы повоюете, а нам тут с Ордой расхлебываться. Все ли ты понял, посол московский?

– Да, князь. Спасибо за слова радостные. Теперь обратно ехать веселее будет. А как же князь Рязанский? Пропустит ли тебя с войском?

– Ничего ты не понял, посол. Вы что там, в Москве, только скакать быстро умеете? Великий князь Рязанский Олег Иванович шлет Великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу большой поклон и пожелания удачи в битве в моем лице, но, – Даниил постучал костяшками пальцев по столу и внимательно посмотрел на Прошку, – но кричать об этом громко не надо, чтобы лишней кровушки не пролилось. Теперь понял?

– Прости, князь, прости. Я в посольствах не силен. Все понял. Все передам. – Прошка поклонился. – Позволь поспешить в дорогу.

–Ну поспешай, московит. В поле встретимся, – князь кивнул.

За спиной посла сразу открылась дверь. Провожатыйждал.

Когда вышли,Прошка увидел, что его напарники поят лошадей и вполголоса переговариваются с одним из воинов.

– Ну, что языки распустили? – Прошка сердито глянул. Улыбки слетели с его подопечных. – Поехали.

***

Утро встретили в седлах возле реки. Кони держались друг за другом. Главное, чтобы ведущий не спал.Прошку разбудил всплеск большой рыбы. Спугнули сома, он и ушел от берега.Проша встряхнулся от сна.

– Где мы?

– Вожжа, старшой.

– Слушай меня. Пройдете вдоль реки, посмотрите все. Потом идите на Коломну, если заметите что, особо ордынцев, сразу уходите. В драку не лезть. Ждать вас буду, и чтобы целые оба.

Проша вышел на войско вблизи Кломны. Было видно, что авангард уже подтягивался к городским воротам. Мимо проходили ополченцы. Один из них возвышался над всем строем, как башня.

–Слышь, колокольня, – не удержался Прохор, – ты до боя сильно не высовывайся, а то все враги разбегутся.

– А мне тятя тоже высовываться не велел.

– А ты-таки высунулся? А засунуть тебя не смогли?

Громкий взрыв мужицкого хохота со всех сторон взорвал молчаливую колонну.

Здоровенный детина крутился во все стороны, пытался обернуться на Прохора, но по инерции со всеми прошел мимо.

– Окольничего не видали, молодцы? – спросил посол, обращаясь сразу ко всем.

– Да в городе. Поди, уж в бане квас потягивает.

Проша ухмыльнулся в сторону говорившего – уставшего ратника. Развернул коня и поскакал к городу.

***

Коломна кипела различным людом. Подвозы с провизией, пешие и конные ратники, лоточники плюс посадский народишко. Протолкнуться негде.Среди гомона особенно выделялся надрывный стук железа и вздохи мехов кузниц, которые разместили даже в полевых условиях рядом с домами. Работа шла сутками, кузнецы валились с ног. Здесь ремонтировали и готовили недостающее вооружение для боя, ковали лошадей, подгоняли доспехи.

– Ты что мне суешь? – кричал на одного из кузнецов десятник, держа на ладоняхмеч. – Он же одного боя не выдержит!

– Чего ты орешь? – кузнец вытирал со лба пот. – Мы и так третьи сутки без сна. За хлеб работаем, не успеваем. Раньше надо было думать, а теперь, что есть, то и берите. Набрал бесштанников, где же на них хороших мечей за три дня наковать?

Проша обернулся на продолжавшего что-то кричать десятника, но кузнец махнул на него(десятника) рукой и пошел к наковальне, стоявшей прямо под открытым небом.

***

А вот и кремль коломенский. Охрана узнала, но не пропустила.

– Совет там сейчас. Никого пускать не велено, – остановили Прошу в дверях двое караульных.

– Тогда кричи старшего, – Проша спокойно, без нажима, но очень уверенно посмотрел на заступившего дорогу.

Караульный молча кивнул и исчез за дверями. Проша облокотился на перила крыльца. Посмотрел на своего уставшего коня, спросил, не оборачиваясь:

– А что, баньку стопили уже для окольничего?

– Про то не ведаю, – улыбнулся второй охранник.– А ты, Прохор, уже по бане скучаешь?

– Я по бабе скучаю, а банька – это исключительно для здоровья.

Дверь распахнулась. На крыльцо вышел первый охранник. Сделал шаг, освобождая дорогу. Кивнул головой в сторону двери:

– Заходи, просят немедля.

Прохор едва заметно самодовольно улыбнулся и, поправляя пояс, вошел в открытую дверь.

Окольничий встретил, сидя за столом. Один. Пудовые кулаки лежали на грубом деревянном столе. Посередине стола стоял кувшин и кружка. Казалось, Вельяминов спит с открытыми глазами – не обернулся ни на скрип половиц, ни на вошедшего. Видно, вымотался за эти дни.Проша перекрестился на икону в красном углу, постоял,кашлянул.

– А, Прохор, – окольничий поднял на него уставшие глаза,–садись.Квасу выпьешь?

– Спасибо.

Прохор любил, когда окольничий с ним, простым ратником, разговаривал, как с ровней. Это бывало редко: один на один, в поле, у костра в походе. На людях всегда сила, грозный оклик да пудовый кулак, которого все боялись. Но окольничий не пускал кулак в дело – боялся зашибить. Если выводили из себя, ограничивался простой затрещиной, но и она многих валила с ног.

– Говори.

– Князь Олег Рязанский с нами в поле не выйдет.

– Струсил, значит, значит самим все на себе волочь, – вполголоса проговорил Вельяминов.– Ну а с ордынцами он выйдет?

– Не выйдет.

–Ну хоть на том спасибо.

– Шлет он большой поклон Дмитрий Ивановичу и пожелание удачи в битве.

–Ишь ты. Поклоном мы, конечно, всю орду тут распугаем. Мать их за ногу рязанскую! Все у тебя, Проша?

– Да нет.

– Да или нет?

– Ну нет.

– Ну говори, что еще. Что ты цедишь?

– Ну поклон он шлет.

– Что, еще один? Прохор, ты меня не зли. Я устал как собака.

– Тимофей Васильевич, ты же меня сам перебиваешь. Я ведь говорю: князь Рязанский Олег Иванович поклон шлет нашему князю Дмитрию Ивановичу.

В это время кулак окольничего сжался в пудовую гирю. Плечи расправились и два уставших газа – уже не уставших, а взбешенных – уставились на Прошку.

– Через Пронского князя Даниила, которому разрешил потихоньку набрать полк из своих и рязанских и тайно идти к нам навстречу, – скороговоркой выпалил Проша.– А про поклоны никому говорить не велено, а просьба вообще ругать его, на чем свет стоит, как ордынского прихвостня, – уже не спеша добавил, сделал наивное лицо и вытянул улыбку, как ни в чем не бывало.

Реакция у окольничего была получше многих молодых. Прошка только успел отшатнуться, но был пойман за ворот рубахи и с размаху притянут головой к столу.

Тимофей Васильевич склонился над его лицом. И, глядя Прошке в один перепуганный глаз, не обращая внимания на скребущиеся попытки руками опереться на столешницу, по-отечески молвил вкрадчивым голосом:

– Скажи мне, Прохор, с каких это пор сыромятные мужики над воеводой смеяться стали? Я же тебя только мечом махать учил, где же ты языком молоть научился?

– У Вас… у тебя, Тимофей Васильевич, – залепетал Прохор сдавленным голосом. – Вы как с князем начнете умные речи говорить, я все диву дивлюсь да учусь помаленьку. Но мне за Вами…

– Замолчи, стервец, не гневи.

Окольничий резко отпустил Прохора, и тот с грохотом упал вместе с лавкой. Вельяминов, ухмыляясь, наблюдал, как он встает.

– Лавку на место поставь. За хорошие вести спасибо. В людской скажешь, чтобы обиходили тебя с дороги по моему распоряжению. Что еще?

– Я своих отправил немного оглядеться. А если что, возвращаться к Коломне с вестями,–Прохор говорил расторопно, немного боязливо и обиженно.

– Это хорошо. Про весть эту кому сказывал?

– Нет. Что ты, Тимофей Васильевич, как можно.

– Как Даниил связь держать будет?

– Обещал гонцов каждый день отсылать.

– Про то, что знаешь, забудь. Иди отдыхай, – хотел еще что-то добавить, но уже поднял руку, на секунду остановил раскрытую над столом ладонь, глянул на Прошку. Едва ухмыльнулся уголкомгуб, чуть-чуть сощурив один глаз. – Ладно, постой.

Вытащил из сапога нож в тонких серебряных ножнах и положил на стол.

– Бери. За службу княжескую, – улыбнулся уже по-простому, как всегда без лишних глаз.– Но помни, нам сейчас не до шуток. Смеяться после будем. И холопу скажи, чтоб зашел.

Прошка поклонился, перекрестился еще раз на икону и вышел.

– Воевода зовет! –послышался его голос. Дверь тут же открылась, и вошел холоп-прислужник.

– Купцов собрали?

– Со всех дворов, кто в городе, здесь ждут.

– Зови.

– Всех?

– Всех.

Купцы – чуть больше десяти человек – расселись по лавкам вдоль стола и у стен. Перешептывались. Крестились. Смотрели опасливо.Во главе стола сидел окольничий с помощниками по обе стороны.

– А что так мало? – спросил Вельяминов одного из помощников.

– Да лавочников что собирать? Им сказали, что, если цены на снедь поднимут, всем головы поотрываем.Торгуют ладно, без нахрапа.

– Ну что ж, хорошо. Тогда к вам дело имею, люд купеческий. Знаю, что вы народ до денег жадный, но знаю, что и даются они нелегко.

– Да уж, золотыми дорога не выстелена, – вставил один из купцов, поглаживая рыжеватую бороду не поднимая глаз от стола.

– Не выстелена, – повысил голос окольничий,– но чтобы они из вашего мошна не выпадали, люд ратный за это кровь льет с врагами лютыми. Свою и чужую. А на голодное брюхо да без штанов много не навоюешь! Вы над монетою золотою карпеете, это хорошо. Вашим богатством вся Русь прирастает. Но, чтобы земля наша стояла, надо и вам потрудиться.

– Воевода, – с другого конца встал рослый чернобородый купчина. Все остальные затихли и повернули к нему головы. По богатой одежде видно, что купец один из первых в городе.– Ты нам в глаза не пыли словами красивыми. Все сами знаем. Говори дело. Сколько сможем – дадим.

Собрание зароптало.

– Дадим! Либо сейчас – своим, либо потом – чужим! Дадим. Но меру знай. Бери по надобности. Нас по миру пустишь, кто город кормить будет? Конечно, прижмет – и последнюю рубаху с себя снимешь, но ведь и ты на что-то есть, чтобы эту рубаху сберечь?–купец сел.

– Кто еще сказать желает? – окольничий оглядел собрание. Все опускали головы, кто-то пробубнил:

– Что сказать, ну что тут сказать?

Вдруг рыжебородый кашлянул.

– Я желаю сказать. Я думаю,ежели помочь, оно, конечно, надо. Хотя, конечно, каждый год надо то, надо се. Только успевай разворачиваться. А работные наглеют, все-то им мало. А ведь и князю дай, и тому дай.

Вельяминов кашлянул, положил свои пудовые кулаки на стол, посмотрел на говорившего.

Тот, немного смутившись, продолжил.

– Я ведь и говорю. Надо так надо, но лучше товаром. А? Конечно, всегда золотом да серебром брать хотите, ну рухлядь еще, понятно, всегда горазды. А как я монету обратно верну? На что я потом товар брать буду? Потому предлагаю товаром брать.

Он замолчал. Несколько мгновений все молчали.

– Мы тут хорошо начали, и – я надеюсь – хорошо закончим, – окольничий встал. – На самом деле нужно, чтобы вы сами все решили. Мое дело, чтобы вы обеспечили войску нормальную кормежку дней на семь. И всех, кого не успели одеть для боя, одели. Лошадьми бы помогли. И оружием. Понимаю, задача не простая. Но решить все надо сегодня до вечера. Чтоб завтра к подходу Великого князя войско было готово выступать в полном составе, учитывая всех самостоятельнопришедших в Коломну. Меня тут просили не говорить красивых слов, поэтому скажу некрасивые: кто откажется помогать, попросим с помощью кулака. Народ поймет и простит. Не для себя прошу – для дела общего. Есть еще вопросы?

– Семь дней такую провру прокормить тяжело, конечно, – опять вставил рыжебородый.

– Конечно, тяжело. Было бы легко, я бы лоточников позвал. Одними пирожками бы обошлись. Я сейчас уеду войско смотреть, а вы прям тут с моими помощниками обо всем и договоритесь.Договоритесь, купцы?

– Договоримся, договоримся, – зашумели с разных сторон.

***

Москва. Кремль. Ранее утро. Княжеская конюшня. Возле входа, на улице, князь Дмитрий Иванович осматривает своего боевого коня. Конь не оседлан, без уздечки. Ластиться к князю, склонив голову прямо к лицу. Дмитрий Иванович одной рукой треплет его белую гриву. Явно доволен.

Поодаль наготове стоит конюх. Князь повернулся к нему, не отпуская коня.

– Гаврила, левую переднюю подкову еще посмотри. И овес не забудь.

Гаврила засеменил ближе.

– Посмотрю, княже, и про овес я не забыл.

– Все проверишь, поест – и седлай. Подведешь к крыльцу.Скоро выдвигаемся.

Князь еще раз провел рукой по гриве, по шее,как будто советовался со своим старым другом перед дальней дорогой. Взвешивал все «за» и «против». Конь заржал и резко поднял голову вверх. Князь и конюх невольно тоже подняли головы.

– Смотри, княже, орлы, – Гаврила указал рукой на двух орлов, высоко паривших в небе. – На хороший знак тебе конь указал, княже.

Великий князь улыбнулся одними губами, оставаясь в своих мыслях.

– Да, Гаврила, да,– взял коня двумя руками за морду и притянул к себе.–Спасибо,родной, спасибо. Пора.

В это время раздался колокольный звон, и князь заспешил в палаты.

***

Кремль.Князь Дмитрий Иванович со своими боярами держит последний совет перед походом.

– Сегодня выступаем, – начал князь.– Что у нас не готово?

– Все готово, Великий князь. Войска собраны. Провианта на пять дней. Обозс провизией за Вами выйдет, в Коломне будет ждать распоряжений, – говоривший боярин сел.

– О войсках я с вечера все знаю. Все ли готово на случай осады? Никто не знает, вернемся ли, нет, а город устоит ли?

– Времени на подготовкумало совсем. Да и войска основные уходят. С бабами много не навоюешь, – продолжил первый боярин.

– Провизии хватит месяца на два, – вставил второй.

– Ты, Великий князь, лучше вернись с победой. За нас не думай. Задние мысли, они только отвлекают. Все, что могли, тебе собрали. А ты пропадешь – и мы пропадем. С осадой,без осады – столько войска собрать не скоро удастся, да и веру людскую не сразу вернешь. Ты иди и победи. И вера тогда станет сильнее, и народ сильнее, – поднялся митрополит Московский.

Собравшиеся закивали согласно. Многие смотрели на князя молча, ожидая его слова. Но князь молчал, обдумывая слова монаха.

– Ну что же, – встал Дмитрий Иванович, – если других слов нет, то и говорить не станем.

Князь подошел к митрополиту.

– Благослови, отче, в поход на ворога, – и опустился перед ним на колени.

Все остальные встали со своих мест, ощущая торжественность минуты. Митрополит снял с себя крест, перекрестил князя.

– Иди и не бойся ничего. С тобой Бог и весь люд православный. Иди, сын мой, иди к войску, и пусть не дрогнет рука твоя, – отнял крест от губ князя и отступил на полшага, отрывая проход к выходу из палаты.

Князь поднялся и пошел к дружине.

***

К крыльцу подвели коня с притороченным щитом. Конные ратники стояли с двух сторон от крыльца уже на лошадях. Кони нетерпеливо перебирали ногами. На восходящем солнце ярко блестели доспехи дружины. Колыхался на легком ветру княжеский стяг.Князь посмотрел в небо. Два орла как будто ждали его, не улетали, кружили над городом.Дмитрий Иванович легко вскочил в седло. Гаврила подал поводья. Конь послушно развернулся под знакомым седоком в привычном направлении.

– Добудем победу, братья мои, – князь едва тронул коня, и тот пошел к кремлевским воротам. За князем потянулась дружина и остальные всадники.

За воротами, несмотря на ранний час, толпились люди. Везде вдоль улиц, по которым проезжали всадники, стояли москвичи. Он стояли молча, они смотрели на них, на своих защитников. Они молили их о победе, они молили их всех вернуться домой живыми, но они молчали, не смея нарушить эту прощальную тишину. Было слышно пение птиц, беспечно встречающих новый день.Под этот щебет они молча ехали через свой город мимо тех, кого оставляли ждать, какделали это десятки раз их предки, как вновь приходиться делать им. Вдруг на одной из улиц тишину разрезал детский голос.

–Тятя, тятя, не уезжай, останься!

Мальчишка лет трех в одной рубахе до колена вырвался от матери и бросился к одному из всадников прямо к лошадям. Мощные руки подхватили его с земли. Отецподнял его на руки перед собой и выехал из колонны.