Текст книги "Хотели принца? Нате - получите, распишитесь! (СИ)"
Автор книги: Akova Poly
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Может! – подтверждаю.
– Ладно девы, я че пришла-т, пошли по домам.
– В смысле по домам? – я оторопела.
– Ну-у, в прямом. Эля тебя хотят все видеть. И может ты кому уже и помощь окажешь, – и уже обращаясь к Арысе. – А ты за мелкими присмотри. За всеми.
Но Лимиус видно сразу смекнул, что его хотят оставить тут и ухватился за мой подол платья, благо они их тут длинными носят.
– Похоже кто-то не хочет чтоб его оставляли, – я смотрю на Живу. – А можно он с нами?
– Ну… да, пусть идет, – махнула та рукой. – Ты ж его выходила. Вот будет живым доказательством, что ты ведьма!
Я подхватила Лимиуса на руки и мы пошли со двора. Дракончик провожал нас взглядом пока мы пересекали двор, а как вышли за забор – припустился за нами.
– О, смотрите и он туда же! За вами побежал, – Арыся поймала его.
Дети сразу окружили ее и стали тянуть ручки к драконенку.
– Пусть поразвлекутся раз оставили жить ее. Его, – исправилась Арыся и присела, что б ребятишкам было удобнее гладить.
Ребятишки разом загалдели. А мы пошли по дороге к близ стоящему дому. Хозяева нас встретили во дворе, будто только и ждали. Провели в дом. Усадили за стол.
– Нет, спасибо, мы уже завтракали, – вежливо отказалась я.
– Да, не стоит, а то мы так и не обойдем-то за день всех, – подхватила Жива.
– Мы это… – хозяева явно не знали как начать разговор.
– Что у вас случилось? – спрашиваю я.
А сама думаю: "Только б ничего серьезного, а то я не врач все ж".
– Так вот, – женщина подводит ко мне девочку лет так восемь. – Голос у нее…
Девчушка косится на Лимиуса. Тот с интересом ее разглядывает.
– Мав, – и Лимиус обхватил меня за шею, спрятав влажны нос у меня под ухом.
– Так, малыш, не хватал бы ты меня за шею… – я погладила Лимиуса. – Шея, горло…
– Что? – спрашивает мама девочки.
– Так, иди поближе сюда, открой рот. Пошире, малышка, я только твое горлышко посмотрю.
– Да, горло-то красное. Так, ну-ка лимфоузлы, – я трогаю и чувствую, что явно увеличены.
– Холодное пить ничего не давать. Полоскать теплым три, четыре раза в день. Хорошо бы ромашкой… Говорить как можно меньше, больше молчать.
– А ромашка это че?
– Э… Ну цветочки такие маленькие беленькие, серединка желтая, – я растерянно смотрю на людей.
"Блин. Может у них она и не растет вообще. А то вон у Эвена так точно не растет".
Я и вздыхаю вспомнив про него. Женщины тем временем выходят из дома. Не проходит и нескольких минут как они возвращаются неся куст… ромашки! Вырванный с корнем. Я беру в руки. Точно, ромашка.
– Ее надо высушить на солнце и заваривать ложка на стакан, – я возвращаю куст обратно. – Корни только оторвите. Пока сушеной нет можно и свежую. Залейте, цветочки в основном, кипятком и пусть постоит, настоится. И потом теплым полоскайте горло.
– И че, поможет? – спрашивают недоверчиво.
– По крайней мере отек точно должен пройти со временем. И холодного ничего не есть и не пить.
– Спасибо, – и мне протягивают кринку с чем-то.
– Да не… – в нос ударяет запах меда.
Я опускаю взгляд в кринку. Там что-то коричневого цвета очень похожего, кстати, на мед. И запах точно медовый!
– А можно ложку, – прошу я.
Мне протягивают ложку и я зачерпнув коричневое, тягучее – пробую. Точно вкус меда, правда с горчинкой какой-то. Но все ж.
– Так. Иди сюда ближе малышка, – я зову девочку обратно. – Мне нужен платок и… И лист лопух… Или с дерева…
– Жива, – обращаюсь к ней. – Подержи Лимиуса.
Тот нехотя перелезает к Живе на руки. А мне подают платок, в который девчушку целиком завернуть можно.
– Нет, поменьше б надо, – говорю. – На шею, что б повязать можно было.
Мне приносят маленький платок и большой зелено голубой лист не то капусты, не то лопуха. Я разрываю его пополам, намазываю медом и прикладываю к шее девочки. Оборачиваю платком и завязываю.
– Вот. Пусть с компрессом походит пока. И желательно чтоб дома больше находилась и чтоб с детьми шибко не общалась сегодня. А на ночь ложку, – указываю на кринку, – дадите и не запивать. Так чтоб рассасывала.
– Спасибо, – мать девочки растерянно смотрит на меня. – А почему с детьми не общаться-то?
– Что б не заразить и их тоже, – отвечаю.
– Спасибо, – и она снова тянет мне кринку.
– А вот это, – я отодвигаю от себя кринку. – Это лучше вам самим пригодиться, пока не поправитесь.
– Спасибо.
– Да все уже. Пошли мы, – Жива возвращает мне Лимиуса. – Нам еще к Проше надо успеть.
Когда мы выходим из дома я спрашиваю у Живы: " А Проша это кто? Вернее, что у него?"
– А, так у него это, сын ногу отрезал! – обрадовала она.
– Что? – я чуть Лимиуса не уронила. – А я-то как тут помогу? Пришью что ли?! И вообще к нему первому тогда идти надо было!
– Так только вот сообщили, – и она кивает на паренька, что за нами шагает.
"Да, спасибо добрый гоблин! Удавила б гада"! – думаю про себя.
"Только б правда ногу не отрезали".
– Ну… вон ты как из сорной травы отвар велела делать и смаковину вон на шею… А-то не ведьма я! Как раз ведьма и есть! Люди так и не додумаются. Лечиться таким. Значит и тут поможешь.
– Мне бы вашу уверенность, – бормочу я.
– Чего?
– Да так, ничего.
У Проши, слава богу, сын ногу не отрезал. Порез конечно глубокий очень, но кость цела, а мясо срастётся. Сухожилия не повреждены. Так что ничего страшного. Проблема лишь в том, как зашить рану. Анастазия явно тут отсутствует. Шить тоже явно нечем. Хотя можно скобы поставить… Или можно еще, как мне помниться, челюстями муравьев скрепить края раны. Дай бог памяти, как в экстремальных условиях края раны скрепляются… И я объясняю что мне требуется. И мне приносят… И правда типа муравьев каких то, просто тело в два раза длиннее и ног больше.
– О какие большие! – говорю и поворачиваюсь к мальчику. – Потерпи родной.
– Продезинфицировать бы…
– Че? – спрашивают меня.
– Ни че. Челюсти им бы помыть.
– Этим вредителям? Че у нас все жрут?! – удивляется Проша. – Челюсть мыть!
– Им самым говорю, – промывая рану.
– Ложку принесите, – прошу.
– Нате. – Протягивают. – А зачем она тебе?
– Не мне. Малыш рот открой.
Мальчик послушно открыл рот. Я вставила черенок ложки меж зубов.
– Закрывай. И держи зубками крепко-накрепко.
Мальчик кивнул. А у самого глаза от страха округлились.
– Все будет хорошо, – говорю.
– А сейчас слушаем меня. Буду считать – раз, два, три.
– Раз – я соединяю края раны. Два – вы поднесете этого вредителя к разрезу, чтоб он укусил за разрез. Три – отсекаете туловище ножом.
Кладу одну руку ему на колено, соединяя один край разреза и второй соединяю посередине.
– РАЗ, – говорю.
– ДВА.
И никто не двинулся.
– Подносите к разрезу и пусть укусит, – говорю матери ребенка, но она стоит не шевелится.
– Жива, направь челюсть насекомого чтоб он захватил оба края разреза.
Жива тут же отпускает Лимиуса и живо подхватывает этого муравья переростка и приставляет его к краям раны и тот делает кусь. Малец вздрагивает, но не плачет. Я быстро отпускаю его ногу и придерживая голову муравья отрываю тело.
– Ох, – проносится синхронно.
– Следующего! Живо!
Жива берет следующего и мы повторяем проделанное еще раз.
– Ну вот, потерпи малыш, еще третий раз и все.
Третий раз завершен. Малыш смотрит на меня полными глазами слез.
– Ничего, – глажу его по голове. – До свадьбы заживет.
– Э… До чего заживет? – удивленно спрашивает, отец видимо его, Проша.
– До свадьбы!
– Главное теперь не повредить головы этих, – указываю на обезглавленные тельца на полу, – пусть подсохнут. Сами потом отвалятся. А пока ноге полный покой.
– И правда ведьма! – услышала выходя из дома.
Ну что ж, ведьма, так ведьма. Главное, чтоб помогло все то, что я пыталась делать.
17
– Лимиус! Ты опять Малыша гоняешь? – я с укором смотрю на подросшего Лимиуса, гоняющего совершенно не подросшего драконенка.
– Ну ты же уже большой. Посмотри. Мне уже почти до плеча скоро дорастешь, а Малыш маленький. Разве можно его обижать?
– Мяв, – ответил тот.
И мысленно прислал вдогонку: "Он сам".
– Ну когда ж ты мяукать отвыкнешь? Мысленно конечно надо общаться, но и говорить тоже надо. Ты же у нас человек! А человек – это звучит гордо! Где твоя гордая осанка? Где твой лукавый взгляд, а? – я глажу Лимиуса по голове.
– Ты же прекрасно говорил, я же помню. Да ладно тебе обниматься-то! – обнимаю сама в ответ. – Пойдем в дом, скоро темно уж будет.
– Эля! Эля! Живительница! – раздается от забора.
– Там Вечеренке плохо! – подбегает ее младшая сестренка ко мне. – Меня за тобой послали.
Девушка в положении, ей скоро рожать. Но сейчас явно еще не срок. Что ж случилось-то?
– Так, Лимиус в дом! А мы бежим.
И мы припустились по дороге к дому Вечерены. Она лежала на кровати с испариной на лбу.
– Оставьте нас, – говорю.
Все выходят.
– Ну, Вечерена, что ж с тобой?
– Живот… Больно очень… – еле шепчет она. – И… я описалась…
– Так… Это воды отошли! Раньше срока похоже… Ох, задала ж ты мне задачу. Ну да ладно. Чего уж там. Давай милая, тужься. Сильнее…
– Симина! Воду теплую, полотенца, да живей, – кричу.
– Так рано ж вы говорили? – удивляется та, заглядывая в комнату.
– Ну всяко бывает. Давай живей, не стой.
Вечерена вскрикнула. Симина сразу убежала и через минуту уже и корыто с теплой водой и полотенца были готовы.
– Так, не уходи. Поможешь мне.
– А… Ага…
– Вечерена! Тужься, сильнее. Милая давай, дыши глубоко и тужься. Давай, как я тебя учила. Вот так, вот так, умничка.
Вечерена вскрикивает и перестает тужиться. Слезы текут по щекам.
– Ну, милая, ты чего плачешь-то? – глажу ее по руке. – Схватки закончились? Да?
Она кивает, обливаясь слезами.
– Ничего моя хорошая, сейчас снова повторится.
И в подтверждение моих слов Вечерина вскрикивает и пытается поднять голову.
– А-аа…
– Давай милая, давай, дыши и тужься.
Вечерина опять обмякла.
– Не могу… Схватки очень короткие… – плачет она.
– Ничего, они сейчас по продолжительней станут, – успокаиваю.
Вечерина опять вскрикивает и впивается в края постели руками.
– Ну вот, давай милая…
– А-у-Аа-а….А-аааа… – Кричит она во весь голос.
"Господи, только бы все хорошо было", – думаю я про себя.
– Давай милая, давай. Уже головка показалась. Давай.
И я вижу, что у малыша идет обвитие пуповиной…
"О нет! Только б не шейка", – думаю.
– Так стой, прекрати тужиться, – говорю.
– Что…
– Селина ножницы!
– О… – застонала Вечерена.
– Да не переживай, все хорошо. Просто обвитие пуповины вокруг плечика, – успокаиваю ее. А сама с ужасом думаю: "Какое счастье, что вокруг плечика, а не вокруг шеи – а то бы точно мертвую родила."
– Ну вот, пуповину мы перестригли. Теперь тужься, давай, освобождай ее.
Вечерина тужится и кричит и тут же раздается крик новорожденного.
– Ну вот! Умничка! У тебя, кстати девочка, как я и говорила, – улыбаюсь протягивая ей малышку.
Веселина улыбается сквозь слезы. Прижимает малышку к груди.
– Ну все, все. Еще наобнимаешься. Селина полотенце, воду.
И смотрю руки у меня светятся немного.
– Э… Селина забирай малышку, – и прячу руки под полотенцем. – Давай завернем.
Селина ложит мне малышку.
– Закутай Вечерину, – прошу, а сама быстро пеленаю малышку.
– Ну где счастливый отец? – спрашиваю.
Входит отец малышки. Бледный, на трясущихся ногах подходит ко мне, смотрит на дочь, а у самого слезы от радости текут.
– Спасибо Живительница!
– Да не меня благодари. Вечерену.
– Вечерена! – кидается к ней. – Родная! Спасибо!
– А теперь все выходим. Маме и дочери нужны покой.
– А ночевать тебе похоже у нас, – замечает Селина. – Ночь уже давно.
– Ну мне все равно за Вечереной и малышкой надо присмотреть, – отвечаю.
– У меня дочь! – слышится крик во дворе. Отец сообщает соседям о рождении дочери.
"Ну. Не по середь же ночи! Мда… Что тут скажешь", – думаю про себя.
Я улыбаюсь. Все ж хорошо, когда людям можешь помочь. А то, что они мою фамилия немного на свой лад переделали и зовут меня не Эля Живова, а Эвелина Живительница, так я не обижаюсь. Главное, что я действительно могу им помочь. Мы уже почти пол года живем в этой деревне. В новый дом правда так и не переехали. Ибо Жива ни за что не хочет с нами расставаться, да и нам с Лимиусом с ними как-то веселее. К тому же Арыся мечтает стать как я, ведьмой, и тоже помогать людям. И мне сподручнее ее учить когда она постоянно рядом. Вот завтра приду домой с утра и она обижаться будет, что без нее роды принимали. Ну да тут уж времени звать не было.
"Лимиус! – мысленно пытаюсь связаться с ним, – Лимиус, ты меня слышишь"?
"ДАА"! – тут же получаю ответ.
"Ну слава богу! Мальчик мой, я домой нынче не приду", – снова обращаюсь к нему.
"Но мам, но как же"…
"Не переживай, мне надо за Вечереной присмотреть и малышкой. А ты у меня уже взрослый! Ты же не боишься оставаться один? Завтра утром я приду".
"Угу", – последовало обиженное в ответ.
"Все, мой хороший, целую тебя. До утра".
"Угу".
– Как все же хорошо, что мы с тобой на расстоянии можем общаться.
– С кем это? – спрашивает Селина. – Со мной что ли? Так я ж рядом стою?
– Э-э… Это я так. Можно мне с Вечереной в комнате постелить? – говорю, а сама думаю, что когда-нибудь мы с Лимиусом точно "спалимся" с нашим таким общением.
И так все удивляются как мы с ним друг друга всегда понимаем, хотя он все время только мяукает. Как я людям объяснять буду, ума не приложу. А тем временем принесли лавку и застелили мягким пледом и подушку вышитую в придачу дали.
– Вы, если че, будите, – подошел счастливый отец. – Хотя, я и не усну наверное, не уснется мне.
– Не переживайте, я ж не буду спать, – успокаиваю. – Мне за малышкой наблюдать надо, да и за Вечериной тоже.
"Да, Эля, сказал бы кто тебе год назад, что ты роды сама принимать станешь, не вжись бы не поверила. А вот, нате. Хотя скажи мне, что я и в другом мире окажусь, тоже б не поверила. Да… Принц с его дворцом, наставник… Как во сне все было. Лимиус только вот и остался… А мама и Светка – вообще из прошлой жизни. Как там они…без меня? Мама наверное очень переживает. И Светка тоже наверное. И Эвен тоже. Эвен? Э? Чего-то меня куда-то не туда повело. Навряд ли он, наверное, переживает из-за меня. Ему в пору переживать по поводу дяди. Господи, надеюсь им с наставником все ж удалось лишить дядю власти и Эвен стал королем".
При этой мысли почему-то стало грустно. И как-то сердечко защемило.
"Да, пускай он женился на другой и сверг дядю! Это все ж лучше, чем дядя его б отравил. Так он по крайней мере жив остался"!
– Малышка, ну что ты? – качаю колыбель. – Не плачь, маму разбудишь. У нее очень трудные роды были, ей покой нужен.
– Как бы я хотела, что б и моя мама была рядом! – в сердцах воскликнула я и уже тише добавила, – вот она точно медик, она умеет семимесячных выхаживать. А мы со Светкой только еще учимся, учились вернее…
– Хочешь? Плати!
Я так и подпрыгнула у колыбельки. А этот мелкий гоблин стоит с ухмылкой на морде и вытянутой в мою сторону лапой.
– Плати! Я тебе сейчас заплачу! – сжала я кулаки. – Я тебе сейчас так заплачу, что не унесешь!
И я делаю шаг в его сторону.
– Э! – морда у него вытянулась. – Только без рук!
– Я тебя не руками, я тебя сейчас скамейкой отметелю! – надвигаюсь на него.
Он переводит взгляд на скамейку, что стоит рядом с люлькой.
– А может мы договоримся? – пятиться он.
– Ага договоримся! – шиплю я на него. – Ты меня куда заслал, урод мелкий? Вместо ведьмы людям добрым подсунул!
– Так оно же… все складно вышло! Тебе люди нужны были, им ведьма!
– Да, да, – говорю тихо, чтоб не разбудить только что уснувшую малышку и Вечерину. – Я ж прям прирожденная ведьма!
– Почему прирожденная? – удивляется тот. – Ты самая настоящая, рожденная в третьем поколении ведьма!
– Чего? – округляю глаза.
– Че слышала, – обижается тот. – Не была б ведьмой, так бы меня не приложила там в лесу. Только ваша исцеляющая сила так на нас действует.
– А почему в третьем поколении? – задаю почему-то вопрос.
– Так бабка твоя была ведьма и мать тоже ей работает! – выдаем этот мелкий гад.
– Э… Мать работает? Да моя мама медик! – возмущаюсь я.
– Ну я ж и говорю!
Я опускаюсь в изнеможении на лавку.
– Погоди, погоди. Медик. У нас. Ведьма – них… – соображаю я.
– Ну вот. Дошло-о…
– Хм…
– Так, че? Мы договорились?
– О чем? – растерянно спрашиваю я.
– Как о чем? Ты мне даришь неприкосновенность с твоей стороны!
– А с твоей? – не верю, что услышу…
– Че просила! – выдал гоблин.
– Дарю! – вскрикнула я и тут же зажала рот рукой.
Гоблин пропал, а вместо него лист на полу… Схватила, прижала палец, завитушки ярким светом побежали по листку.
Лист пропал. И… И ничего. Я стою затаив дыханье. Стою минуту, две… Ничего.
– Вот гад! Обма..
– Только с утречка, – раздается скрипучий голос гоблина. – Поздно уж сегодня-то-с!
– Вот гад! – снова тихо выругалась я.
18
– Эвелина! – вывел меня из дум, под утро, голос Вечерены. – Моя девочка?
– Все хорошо! Не переживай, спит.
И в это время малышка реванула. Вот откуда только и силы?!
– Да, звоночек еще тот, – говорю улыбаясь. – Услышала маму и сразу отреагировала. Ну что ж, давайте тогда попробуем покормить.
– Лежи, лежи. Я сама ее тебе подам. Грудь давай, припасай, – остановила я попытку Вечерины встать.
– О! Проснулись, – заглядывают в комнату сразу три головы.
– Кыш, кыш, кыш, – шутя гоню их. – У нас первое кормление!
– Тем более! – все трое влезли в комнату.
– Да вы чего! – возмущаюсь. – С улицы прям, грязные! У нас тут стерильно должно все быть!
– Чего должно быть? – удивляется счастливый отец малышки, а сам краешком шаг за шагом к кровати продвигается.
– Так! Волин! Одним глазом глянул и бегом отсюда! – грозно говорю.
– Ага! – и тянет руки к малышке, что на руках у Вечерены.
– Волин! – шикаем на него все разом, в том числе и Вечерена.
Малышка тем временем, видно потеряв сосок, всхлипнула. Вечерена ойкнула и давай снова пытаться кормить. А малышка – реванула.
– Понял. Ухожу, – продвигаясь боком к выходу сказал Волин.
Я с Селиной и ее мамой подскочили к Вечерене.
– Ничего, сейчас поправим. Вот так, вот так, – улыбаюсь наблюдая за счастливой мамой и дочкой.
– Вечерена, если малышка уснет во время кормления, но ты видишь что она мало поела, похлопай осторожно по щечкам – разбуди. И она снова будет есть.
– Так ежели она наелась? – удивляется мать Вечерены. – Зачем будить, сама проснется потом.
– Ну, желательно, что бы через каждые три часа кормление было, – пытаюсь вспомнить я что знаю о кормлении младенцев. – Они просто иногда засыпают во время кормления.
– Да? – хором спрашивают все трое.
И только хотела ответить, как заглядывает Волин.
– Опять! – мы все разом повернулись к нему.
– Это… – мнется он. – Это… Тебя, Живительница, спрашивают.
– Кто? – тут же спрашиваю я, а у самой дыханье перехватило.
– Э… Не знаю. Первый раз их вижу…
Он еще не договорил, а я уже вылетела в коридор и бегом на улицу. Во дворе, оглядываясь по сторонам стоят…
– Мама! Светка! – ору я подбегая к ним.
– Эля! – вскрикивают они в один голос кидаясь ко мне.
– Девочка моя! – всхлипывает мама.
– Элька! – вопит Светка.
Мы стоим обнимаясь и плача во дворе. Во круг нас начали собираться жители дома, в чьем дворе мы стояли.
– Но как это… Где это мы… – всхлипывает мама.
– Че это вообще за дела? И чего ты как странно одета? – поддакивает Света.
– Не, это вы странно одеты для этих мест, – говорю, утирая слезы. – Все объясню потом.
– Но… – начали было в один голос мама и Светка.
– Мам. Мне нужна твоя помощь, – перебиваю.
– Да, конечно.
– Малышка родилась семимесячная! – начала рассказывать я, проводя их в дом. – Родилась с обвитием пуповины во круг плечика… Ты же в этом больше меня понимаешь.
Мать смотрит на меня с изумлением.
– Только не говори, что ты роды принимала…
– Так, а больше некому! – развожу я руками.
Мама скрывается в комнате Вечерены.
– Че, реально сама? – спрашивает Светка.
– Ага, – вздыхаю.
– Ну ты, мать, даешь! – удивляется она.
– Живительница ваша мать? – звучит удивленный голос Селины.
Я улыбаюсь, Светка растерянно моргает.
– Нет Селина. Это моя лучшая подруга, сестра практически! – отвечаю Селине. – Светлана.
– Света – это Селина, сестра Вечерены, чьего ребенка сейчас мама осматривает, – представляю девушку Светке.
– Очень приятно, – бормочет Светка.
– Ой, а нам-то как приятно. Вы тоже ведьма?!
– Чего-о? – возмущается Светка округлив глаза.
Я беру ее за руку. Она смотрит на меня с возмущением, но видя мою улыбку – тоже начинает улыбаться.
– Она, как и я, начинающая. А вот Амелина, моя мама, практикующая. Самая лучшая ведьма, – отвечаю Селине.
И Селина сразу так бочком выскальзывает из комнаты. А в комнату вбегают малыши. Вернее вбегают только двое, третий ползет. Он еще мал, чтоб ходить. Подхватываю его на руки и натыкаюсь на вопросительный взгляд Светки.
– Че это сейчас было? – не выдержала подруга моего молчания.
– Так побежала деревню оповещать.
– Это я уже поняла. Я про ведьм вообще-то! – сузила глаза Светка.
– Так у нас врачи – у них ведьмы. Вот и весь секрет, – говорю.
– Хотя реакция у меня изначально такая же была, – добавляю улыбаясь.
– Ну Эвелина! Ну доча… – мама выходит из комнаты, подходит и обнимает меня вместе с малышом. – Какая же ты у меня!
– Какая? – в один голос спрашиваем мы со Светкой.
– Такая… – мама явно не находит слов.
– Настоящая ведьма! – выдает Светка смеясь.
– Кто? – начинает смеяться мама.
– Ведьма… – смеюсь я.
А в комнате тем временем начинает собираться народ. Уже и соседи подтянулись.
– Представь нам, пожалуйста, их, – просит хозяин дома.
– Хорошо, – улыбаюсь. – Это моя мама Амелина и моя лучшая подруга Светлана. – Они…
– Мяу! – слышится от входа.
Народ расступается. Из образовавшегося прохода ко мне на шею бросается Лимиус.
– Мама! Мур! – выдал он.
– Ну, на конец-то! А то все мяу, да мяу! – обнимаю одной рукой Лимиуса, не отпуская при этом другой малыша.
– Э… – округлила глаза Светка.
– Как он тебя назвал? – в свою очередь задала вопрос мама.
– Мама, Света! Это Лимиус! Он мой приемный сын.
– А-а, приемный, – тянет Светка.
– У него родители погибли, да? – спрашивает мама.
– Ага. Он совсем один-одинёшенек, был. Но теперь у него есть я! – и я целую его в мохнатое ухо.
– Ну и красавец же у меня внучек! – говорит мама и протягивает руку Лимиусу. – Я твоя бабушка получается.
Лимиус обнюхал предложенную руку, а потом лизнул ее.
– Это он меня признал? – шепчет, наклоняясь в мою сторону, мама.
– Ага, – так же шепотом отвечаю я.
– А я? – Светка вопросительно смотрит на меня.
– А ты ему сестра, – отвечаю. – Или тетя…
– Ну вот и прошу всех за стол, – хозяин кланяется нам.
– Да! – Волин тоже кланяется. – Просим. Радость же у нас. Дочка у меня родилась!
