Текст книги "Дом Сладостей (СИ)"

Автор книги: Akiya Peach

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Сладостница, сидевшая у зеркала, деловито кивнула подругам. Приподняв изящную бровку, на многое намекая…

– У нас еще есть время. Успеем подготовить его хорошенько. Уж в этот-то раз из него получится самая настоящая сладостница.

– Не стоит, – насторожился Зэт, – Мамо знает, кто я.

– Но люди вокруг не знают. Девочки, надо все продумать, пока посетителей нет.

– Точно-точно.

Впрочем, надо заметить, посетители были, хоть и заняли всего две комнаты. Но в них, поддерживая праздничное настроение, трудились только лишь этим утром вернувшиеся на работу сладостницы, две девушки, ездившие в путешествие на несколько дней в родную деревню. Одной из них была та самая своенравная особа, подпортившая недавно репутацию Мамо. Именно из-за нее в то утро воин поспешил покинуть заведение, даже не попытавшись увидеться с Зэтом, именно из-за нее ушел сразу, едва отдав послание хозяйке.

***

Ближе к вечеру весь город изменился. Он ожил, впервые за долгие месяцы ожил по-настоящему. Праздник выгнал из темных берлог даже самых заядлых любителей уединения и спокойствия. Люди по одному, парочками или разноцветными толпами медленно текли рекой по улицам к центру, к площади, предвкушая сказочное представление и множество других удовольствий. Река эта была бурной и шумной от веселых разговоров и смешков.

Но Мамо лишь неуютно ежился и сутулился, сдержанно кивая, если кто-то с ним здоровался.

Небо, тусклое и совершенно пустое, вздыхало прохладным ветром, держась безразлично, отстраненно и как-то настороженно. Оно не хотело поддерживать всеобщего радостного настроения, постепенно подтягивая к городу все больше серых облаков с дальних окраин.

И все равно, даже такое затаившееся и недоверчивое, оно было прекрасно. Как и хозяйка Дома Сладостей. Госпожа Сора в тон небу была одета в жемчужно-серое платье с бледными-бледными зеленоватыми узорами, будто ловко сплетенное из трех разных тканей. Она встретила воина улыбкой и обязательной вежливой фразой.

Встретил его и Зэт, усмехнувшийся из-за спины хозяйки.

Госпожа Сора едва заметно нахмурилась и пригласила воина в западную комнату, где близняшки только закончили наводить порядок после недавно ушедшего посетителя. Девушки, кокетливо поздоровавшись со старым знакомым, торопливо юркнули за дверь, ведущую на кухню.

– Что бы вы желали отведать?

– На усмотрение вашей сладостницы, – сбегая в комнату, отозвался Мамо.

Женщина устало вздохнула и перевела взгляд на работника, стоявшего немного позади; Зэт, приготовившийся было уже выслушивать новое гневное шипение, растерянно сжал бант с пояса в ладонях, встретившись с печальным взглядом хозяйки.

– Ну, Зэт? – тихо и замучено спросила она. – Что это вообще такое?

– Весна, – немного поразмыслив, ответил юноша, пожав плечами и беззаботно улыбнувшись.

– Осень началась, какая еще весна?

– Весна души не зависит от времени года. – Зэт покивал головой, будто подтверждая собственные слова, и торопливо последовал за близняшками, тут же попав в их цепкие лапки.

– Неслыханная наглость. Не удивительно, что тебя с радостью выставили из дома прежнего господина.

Женщина все продолжала стоять в коридоре, встречая и провожая зараженных праздничным настроением посетителей. Сегодня у нее что-то не ладилось с обычными делами, не было сил даже просто заставить себя сдвинуться с места и хотя бы проверить, как там справляются на кухне, она просто продолжала стоять у лестницы, приветливо всем улыбаться и сжимать тонкую зеленую ленточку от свертка с посланием.

Когда юноша вновь появился рядом, госпожа Сора медленно перевела на него отрешенный взгляд и тихо, устало спросила:

– Зэт, скажи мне одну вещь… он догадывается, кто ты?

– Откуда мне знать, о чем он догадывается…

– А если догадается?

– Это будет уже исключительно его собственная и личная ошибка, он не решится предъявить вам претензии, госпожа. – Зэт коварно улыбнулся и выпрямился, намекая, что ему давно пора к заждавшемуся гостю.

– Верно, – кивнула она и спрятала ленточку между складками платья.

Госпожа Сора проворно открыла перед ним двери и замерла в проеме, как-то слишком вальяжно для своего статуса подперев одну створку плечом, а вторую придерживая вытянутой рукой. Зэт, слегка пригнувшись, скользнул в комнату, будто из-за занавеса выплыв из-за широкого рукава, но тут же настороженно замер, услышав голос хозяйки.

– Ваше угощение, господин воин. Желаете чего-нибудь еще?

– Желаю, – тут же ответил Мамо, даже не поднимая головы. Госпожа Сора глянула на Зэта, не зная, чего ожидать. – Сегодня же праздник, – начал Мамо. – Могу я пригласить вашу работницу на праздничное представление на площади?

– Боюсь, я вынуждена отказать, – сухо сказала госпожа Сора, подтолкнув Зэта в спину, чтобы уже поставил поднос с угощением на стол, а сама засеменила следом, неосознанно поправляя бант из лент, связывавших широкие рукава работника. – Сегодня я покидаю Дом Сладостей и вернусь только завтра. А наша сладостница плохо себя чувствует. Хочу, чтобы все было под моим контролем, даже когда меня нет. Я не могу отпустить работницу с вами…

– Со мной она будет в безопасности, – возразил Мамо. – Я воин, я смогу защитить девушку, если понадобится. Обещаю привести ее обратно, как только стемнеет…

– Девушка простыла, а сегодня холодно…

– А у меня есть теплая накидка.

Госпожа Сора дернула плечом и резко убрала руку от Зэта, будто обожглась или укололась. В их стране все еще доживала последние дни старательно изгоняемая древняя традиция, разрешавшая мужчинам укрывать своей рабочей одеждой только свою жену, показывая так, что он трудится ради нее и благополучия их семьи. Сейчас обычай этот звали пережитком прошлого. Звали, но все же зачастую уважали и придерживались его… неосознанно, может быть. Зато благодаря этому появились совершенно новые знаки внимания среди молодых людей.

Зэт, разумеется, не смел влезть в разговор. Он просто неспешно расставил красиво пирожные, уложил веточку с одним единственным белоснежным цветком, украшавшую поднос, налил горячий чай и любовался результатом своих трудов.

Все выглядело восхитительно. Медовые пирожные с клюквой, Зэт был очарован ими с самой первой встречи. Крупные спелые ягоды, политые густым сиропом, аппетитной горочкой лежали на поддоне из мягкого теста. Он совершенно не слушал разговора, пытаясь представить их вкус. Должно быть, подумалось ему, кислые ягоды необычно и интересно сочетаются со сладким сиропом. Ему еще не доводилось пробовать чего-то настолько заманчивого и диковинного… и дорогого…

Разумеется, Мамо будет ворчать о том, во сколько ему обходятся визиты в Дом Сладостей раз за разом. Будет снова причитать, что это сладостник виноват… Но Зэту было все равно, риск был оправдан, как он считал.

– Я же говорил.

Зэт встрепенулся, поняв, что эта фраза была сказана только ему. В комнате их было лишь двое, как он и привык, как он и ждал, без хозяйки.

– Что, прости?..

– Я был прав, – кивнул воин.

– В чем?

Мамо тяжко вздохнул, сложив руки на груди и отведя взгляд. Зэт виновато улыбнулся, неловко поправив одним пальчиком чайничек, который, как ему казалось, стоял не идеально красиво.

– Ты хоть слышал, что тебя отпустили?

Зэт уверенно закивал, совершенно не смущаясь, что опять нагло обманывает.

– В этом я и был прав, что сумею договориться с ней.

– Просто она сегодня добрая, – скептически хмыкнул юноша, совершенно не оценив сказочный подвиг воина.

Мамо пожал плечами, поняв, что спорить бесполезно, и склонился над столиком, с любопытством осматривая свое сегодняшнее угощение. Таких пирожных ему пробовать еще не доводилось. Кроваво-красные ягоды выглядели аппетитно. Воин протянул руку к одному из пирожных, но Зэт цапнул его быстрее.

– Нет уж, – рассмеялся юноша, – первый кусочек мне. Я столько трудился вчера ради этой прелести.

– А ты наглеешь на глазах.

– Приходится выживать, – прищурив один глаз и глянув на воина поверх краденного пирожного, весело ответил Зэт. А после, немного подумав, склонился над столиком, прошептав: – Впрочем, наверное, сначала стоит угостить гостя.

– Но ты же уже все решил. Ты работал, ты заслужил.

– Но господин воин, – тихо и капризно протянул юноша, передразнивая сладостниц, которые строили мордашки, если хотели от него чего-то добиться. – Прошу, попробуйте. Я ведь так старался ради вас…

– Что за поведение?

– Не бойся, – усмехнулся Зэт, – хозяйка сегодня не заглянет. Можем делать, что хотим.

Разговор в тот вечер тек сам собой. Не было ни одного повода, чтобы вновь разругаться. То ли волшебство праздника все же пробралось в эту комнату, то ли возвращенная хозяину накидка так чудотворно повлияла, то ли просто они все же нашли общий язык. Еще и вкуснейшее пирожное помогало беседе. Зэт был прав, причудливый вкус сочетал и сладкое, и кислое; это настраивало на приятное настроение, но все же не давало легкой тревоге покинуть комнату, лишь слегка пачкая руки клюквенным соком… но даже потекшая капелька не пропала зря, Зэт нежно слизнул ее, как ни в чем ни бывало вернувшись к чаю, но заставив невозмутимого воина смущенно убрать руку под стол.

Все получалось легко. Само собой. Как-то неожиданно трогательно.

– Кажется, нам пора.

– Пора? – Зэт выпрямился, оглянувшись на двери, ведущие в сад. Они оставляли лишь тонкую щелочку, но через нее было прекрасно видно, как нахмурилось небо, как потемнело на улице. – Ты в самом деле хочешь успеть на представление?

– Не совсем. Я хочу успеть на смену караула в шесть часов.

Мамо встал, поправляя одежду. Зэт тоскливо посмотрел на него снизу вверх, ничего не поняв, но все же собирая посуду на поднос.

– Какой еще караул?.. – хмуро спросил он.

– Есть у нас Доме Ночных одна чудесная… традиция. Так заведено, что во время смены караула у входа во двор воин может провести в Дом гостя. Или гостью, что бывает чаще, разумеется. Хиротака закрывает глаза, ведь сам еще совсем недавно был одним из таких любителей подкараулить караул.

Юноша замер, широко распахнув глаза. Выглядел он забавно. И удивление, и радость, и благодарность боролись в нем, пытаясь выплеснуться первыми.

– Серьезно? Ты… хочешь провести меня в Дом Ночных?

– Да. Показать тебе, что это. Чтобы ты решил, пора ли тебе покинуть это место.

– Я… я… я сейчас!

Он спешно схватил поднос и почти выбежал из комнаты, Мамо только рассмеялся такому детскому восторгу. Он еще не понял, хорошая ли вообще была затея, но видеть такую радость было приятно. Зэт вернулся очень скоро, взволнованно потирая шею и опуская взгляд.

– Госпожа еще здесь, – тихо сказал он и смолк.

– И? – не понял Мамо. – Что с того?

– Я… не смогу переодеться.

Мамо прыснул со смеху, юноша обиженно насупился.

– Идем так, времени уже нет дожидаться ее отъезда.

Воин сказал это с плохо скрываемой улыбкой, решительно. В пару шагов подойдя и распахнув двери за спиной Зэта. Тот, не оглядываясь, на ощупь закрыл их снова, глядя снизу вверх почти затравленно, стеснительно, но с легкой коварной улыбкой.

– Мамо, – начал он совсем тихо, стараясь показать все взглядом, чтобы не приходилось так мучительно подбирать слова, ведь этого юноша совсем не умел. – Я хочу извиниться за все неприятности и неудобства, которые доставил…

Он протянул еще что-то неразборчивое, глядя в сторону и заламывая пальцы, а после все же собрался с силами и мыслями, выпрямился, улыбнулся и продолжил, поправляя попутно воротник накидки воина и приглаживая ткань на его плечах и груди:

– Прости меня. Я во многом виноват. – Зэт неотрывно смотрел на свою руку, замершую и затаившуюся, под пальцами чувствовалась приятная шершавая ткань, уже знакомая и даже навевавшая воспоминания. Рука неожиданно скользнула по шее и снова затаилась. – Но обещаю искупить свою вину…

Он касался щеки так невесомо и нерешительно, что Мамо едва сдерживался, чтобы не накрыть его ладонь своей, ведь так хотелось сжать теплые пальцы, не отпускать, чувствовать этот жар и трепет. Подняв взгляд, Зэт заметил слабую, но искреннюю улыбку, послужившую ему ответом в тишине комнаты. И он, конечно, знал, что робкий поцелуй вины не искупит, но надеялся, что даст понять… признает готовность идти следом верно и послушно.

***

К шести часам они все же не успели.

Катастрофически не успели. Поэтому решили, что могут позволить себе прогуляться по городу, посмотреть на праздничное представление, устраивавшееся каждый год на центральной площади, отдохнуть где-нибудь в укромном месте. Мамо то и дело неожиданно уводил Зэта в толпу или наоборот в безлюдный переулок, не желая встречаться со знакомыми, а после, как ребенок, выглядывал из-за угла, следя за маячившими фигурками, только посмеиваясь на причитания своего уставшего от пряток спутника.

Небо все сильнее хмурилось тучами, а людей на улицах становилось только больше, и даже детям в праздник разрешали гулять допоздна. Небо чернело, спрятав солнце, но не желая показывать свои драгоценные звезды, а люди все еще пили вино и пели песни. Природа заснула, ночь подбиралась к середине, а люди еще даже не думали расходиться по домам, ведь ближе к полуночи начинались еще и игры…

И только Мамо все спешил, спешил и торопил Зэта, боясь не успеть и к полуночной смене караула в Доме Ночных.

– Ты так и планировал, да? – недовольно бурчал юноша, оглядывая улицу, по которой они так быстро шли, слабо освященную оранжево-красными праздничными фонариками на деревьях.

– Нет, я думал, что в полночь мы сможем уже уйти, я преспокойно провожу тебя до дома и сдам в заботливые ручки сладостниц. За это время мы должны были успеть…

– Успеть что?

– Успеть все. О, да. Все.

– Звучит воодушевляющее, – мрачно заключил Зэт, вздохнул и замолчал.

Они как раз подходили к Дому Ночных, юноша уже видел огромные ворота, нескольких воинов рядом и решил, что ему лучше вообще вести себя как можно тише, не привлекать и без того повышенного внимания.

– Успели! – крикнул Мамо, подбегая и оглядываясь, чтобы поторопить Зэта, но тот был совсем рядом, прямо за спиной.

– Не успели! – рассмеялся один из воинов, преграждая им путь своим мечом в ножнах.

– Успели, – тут же дал ему подзатыльник Нанахоши. – Моя смена, теперь я тут главный. А ты спать иди… устал ты, мерещится всякое.

– Спасибо, Нана, – победно улыбнувшись, шепнул Мамо, под локоть торопливо уводя Зэта подальше от стражников, чтобы не разглядывали, не запоминали.

Во дворе было темнее, тише, таинственнее. В нем не было той атмосферы праздника, только изредка слышался приглушенный смех. Мамо уверенно вел юношу по дорожке, которую знал, как свои пять пальцев, Зэт же торопливо семенил за ним, оглядываясь по сторонам и все пытаясь унять волнение. Приятное, но все же немного тревожащее.

Тихонько ступая по слабо освещенным пустынным коридорам, он старался даже не дышать, чтобы не шуметь, и все продолжал мысленно ругать шуршащие рукава и юбку. За этим он не замечал, что Мамо уже совсем не скрывается, идет спокойно, неторопливо, время от времени оглядываясь и задумчиво хмурясь.

– Ну? И куда мы пришли? – шепотом спросил Зэт, неуютно поджав плечи и с тоской глядя на дверь, у которой они остановились.

Мамо только уверенно постучался.

– Хиротаки нет, – послышался громкий голос позади. Это был тот самый воин, которого Нанахоши сменил на посту. Он медленно шел в их сторону, на ходу разматывая бандаж на руке. – Мамо, ты безумец. Привел девушку в Дом и тут же бежишь к командующему. Что вы там с Хиротакой…

Он рассмеялся и прошел мимо, хлопнув знакомого по плечу.

– Где он?

– Ушел. Он, кажется, хозяйку. – Мужчина с улыбочкой кивнул на Зэта, очевидно, подразумевая под «хозяйкой» госпожу Сору. – Сопровожда-а-ает… Да, девчонки сегодня без дел не останутся. Сопровождает. Я б тоже так сопроводил, – мужчина напоследок подмигнул «сладостнице» и зашагал дальше. – Эх, если б не этот караул…

– И что мне теперь делать? – тихо вздохнул Мамо.

– Ну ты даешь, – рассмеялся мужчина. – Должен уже давно сам знать, а не к Хиротаке бегать. Расслабься, он завтра вернется. Если не разберетесь, подскажет.

– А Каэдэ?

– Каэдэ нет, он же сегодня на ночном обходе. Да не переживай, комната свободна, разберешься. Смутил совсем девчонку…. Ей за тебя стыдно, Мамо.

Мужчина в последний раз усмехнулся и скрылся за углом. Мамо глянул на Зэта. Тот стоял совсем потерянный и раскрасневшийся.

– Будем ждать утра, чтобы перед сменой караула слинять… Прости, видимо, я слишком неудачник. Я…

– Думал искупить вину?

– Не вышло, – кивнул мужчина.

– Найди другой способ. – Зэт хлопнул его по плечу, совсем так же, как ушедший воин, и медленно двинулся по коридору, с любопытством оглядывая странные разводы на стенах.

***

В небольшой и почти пустой комнатке Зэт чувствовал себя вполне уютно. Из-за болезни и усталости. Он лежал на неудобном матрасе и все неосознанно пытался закутаться в накидку, в которую был одет Мамо. Воин только продолжал рассказывать и отвечать на нескладные вопросы, не придавая значения сонному копошению под боком.

– Поверить не могу, что ты меня не предупредил, – вздохнул Зэт, наконец замерев, удобно устроившись и спрятав руки где-то в складках одежды Мамо. – Мог бы и сказать, куда и зачем мы идем.

– И ты бы отказался.

– Не факт.

– Ты бы не пошел в платье к командующему отряда, – тихо рассмеялся Мамо.

– Может быть, и пошел бы. По сути разница совсем не большая, – торопливо затараторил Зэт, потянув ткань юбки, чтобы показать наглядно ее ширину. – Сам посмотри, одно и то же почти. – Он оставил в покое платье и приподнял ткань брюк Мамо. – Ширина почти одна. Смотрится почти одинаково. Только цвет другой.

– Эй, – рассмеялся воин, сев на матрасе, – под брюки-то не лезь, я к тебе под юбку не лезу.

– Это твое собственное решение, я тут не при чем, – пробубнил юноша, укладываясь обратно на подушку. – Я к тому, что разница только в поясе… У платья он выше. И это чертовски удобно.

– Удобно?

– Можно есть до отвалу, – доверительно прошептал Зэт, – и пояс не давит. Женщины гениальны, Мамо, они придумали для себя уйму удобных мелочей, облегчающих жизнь, а мы и не догадываемся… Это ведь женщины для себя придумали, чтобы при беременности не приходилось шить новые платья, а можно было ходить все в тех же. Ты знал? Не знал, конечно. А ведь как продуманно…

– Да, весьма мудро, – посмеивался Мамо, наблюдая за тем, как юноша перебирает складки ткани на животе. – Час назад ты говорил, что хочешь спать…

– Ты мне весь сон со своей болтовней спугнул, – ответил Зэт, зевая.

– Я?!

– Ты… – Он вздохнул и закрыл глаза. – Ты, Мамо… Ты, Мамо, даже не представляешь, сколько всего придумали женщины. А я теперь буду нагло пользоваться всеми их секретами, да… Готовься.

– Что же там за секреты… – с улыбкой шепнул воин, пряча под ткань накидки ладонь, слабо вцепившуюся в ткань его рубашки, чтобы не мерзла.

Он и сам ужасно хотел спать, поэтому понадеялся на теплую праздничную ночь, которая ласково обещала согреть, нашептывая колыбельную шелестом листвы, стрекотом сверчков, пением ночных птиц где-то вдалеке…

Праздничная ночь убаюкивала, прося не думать о лишнем.

Праздничная ночь уговаривала оставить тревоги до утра.

А уж с утра отыгралась на доверчивых людишках.

Мамо проснулся неожиданно. От чужого крика совсем рядом.

– Прости-прости, просто дурной сон, – бормотал Зэт, зябко обнимая себя за плечи и глядя в стену.

– Ты в порядке?

– Да. – Торопливый кивок и нервная усмешка. – Сон…

Мужчина медленно поднялся, разминая шею. И она, и плечо, и рука ужасно болели от непривычной тяжести чужого тела, удобно пристроившегося во сне. Задумчиво выглянув в окошко, Мамо сделал вывод, что проснулись они как раз вовремя, успеют собраться и окончательно проснуться перед утренней сменой караула у ворот.

Он почти угадал. Собраться они успели, но не более.

Мамо как раз обувался, когда дверь резко распахнулась.

– Я дома-а-а, черт возьми, – довольно протянул Каэдэ и замер. – Оу, здрасти.

– Ты что здесь делаешь?! Еще же рано…

– По приказу командующего сегодня все смены караулов и дозоров производятся раньше на час. Не помню уже, почему. Сам слушать учись, Хиротака все объявлял на собрании. О чем ты вообще ду… а, ну, да… Постой. Твоя сладостница… – Каэдэ склонил голову к плечу, – парень?

Мамо перевел взгляд с друга на смущенного Зэта. Нет, это не было очевидным. Определенно. Оставался только один вариант.

– Вы знакомы?

– Он доставляет письма из Дома Сладостей. Верно?

Зэт слабо кивнул.

– Вы что, не слышали? – гаркнул один из воинов, резко пихнув Каэдэ в плечо, пробегая мимо. – У нас тревога. Все вниз!

– Что случилось? – крикнул Мамо ему вслед.

– Дым!

– Где?!

– В центре города, – пробубнил Нанахоши, торопясь следом за воином, на ходу подвязывая пояс. Он только вернулся в свою комнату после смены караула, был ужасно уставшим и сонным, но спешил вновь вниз… Нана горько усмехнулся, скользнув взглядом по парням. – Где-то в районе Дома Сладостей.

Зэт испуганно вздохнул, прикрыв рот ладонью.

– Мамо, – пробормотал он, как только все ушли.

Воин спешно крепил мечи, так что даже не поднял головы. Юноша зябко поджал плечи, не зная, что делать и как быть; он следил за быстрыми движениями воина и в панике пытался не давать неприятному кому подступить к горлу. Мамо неловко обнял его.

– Мамо, что если?..

– Оставайся здесь. Просто оставайся здесь, пока я не вернусь.

Мужчина вышел из комнаты и прикрыл дверь, и Зэт без сил уселся на матрас. Ничего сделать он не мог. Ему в самом деле оставалось только ждать. Ждать в этой комнате, запертым в собственных страхах и опасениях, как в клетке, ждать возвращения Мамо, который принесет ответы на все его «что если»…

Тяжко вздохнув, юноша свернулся клубочком, с головой накрывшись теплой накидкой воина, и попытался ни о чем не думать слишком мрачно.

Ему совершенно не нравилось дикое сплетение ниточек последствий, в котором он запутался. Казалось, что каждое движение лишь сильнее стягивает душащие узлы, как паутина. Поэтому Зэт замирал в ожидании.

***

Ветер, начавшийся еще вечером, разыгрался и теперь подгонял воинов, безошибочно ведя их именно к Дому Сладостей госпожи Соры. Сигнальный дымок уже совсем пропал, когда они прибежали. Они встретились с Хиротакой и хозяйкой у самого порога.

– Я знала, – лепетала женщина, – я чувствовала, что что-то случится, Хиро…

Она боялась даже подходить к дому, это было видно, но женщина стойко взяла себя в руки, распахнула двери и первой прошла в коридор… совсем как обычно, приглашая посетителей. Всего лишь посетителей, пришедших на кружечку чая со сладостями.

Клюквенный сок на стенах и полу… кровь совсем как клюквенный сок.

Хиротака не дал ей открыть покосившуюся дверь одной из комнат, пестревшую теперь глубокими порезами от меча, перехватил ладонь, не позволил, уводя за собой в сад. Он оглянулся на Мамо, дав понять, что оставляет за главного, и первым вышел из дома, уводя дрожащую женщину за собой.

Мамо бессильно оглянулся. Клюквенная кровь пугала.

Тело одной из близняшек он нашел в той самой западной комнате. Глаза девушки казались полными ужаса. Мамо с трудом сглотнул, прикрыв рот ладонью. Раскинутые руки, бледные и тонкие, пестрели синяками и кровоподтеками. По ногам, почти не накрытым грязной и разорванной юбкой, была размазана уже подсохшая кровь. А несколько темных пятен на груди недвузначно намекали, что кровожадности и безжалостности их противнику не занимать.

Ее хрупкое тело было легким, почти невесомым, но груз осознания тянул к земле непередаваемо сильно, пригибая с каждым шагом. Враги не намерены вести войну честно. Они начали с мирных жителей, с беззащитных девушек.

Госпожа Сора не сдержала рыданий, когда он вышел в сад, неся мертвую работницу на руках. Вторая близняшка появилась лишь мгновением позже, с другой стороны дома ее, перепуганную и растрепанную, вывел Нанахоши. От крика девушки все внутри сковало льдом.

«Нана, иди сюда», – послышался голос Каэдэ со второго этажа, по его тону стало понятно, что новости не самые приятные.

Всего двух девушек они нашли живыми. А три тела лежали в саду, заботливо вынесенные воинами. Работников кухни хозяйка отпустила еще вечером, когда уезжала сама, так что хотя бы об их благополучии можно было не волноваться… но три тела…

Мамо никак не мог отделаться от неприятной ассоциации. Всю дорогу обратно он вспоминал пирожные с клюквой, клюквенный сок так мило и забавно стекавший капелькой по ладони, и кровь на стенах дома, кровь на телах девушек, кровь, пропитавшую его сознание…

Люди вокруг что-то обсуждали, решали, а он просто стоял у порога, глядя на Зэта и сладостницу. У него в голове не было ни одной мысли, только клюквенный сок.

– Хиротака, наверное, себя проклинает, – тяжко вздохнул Нанахоши.

– Что?.. – растерялся Каэдэ.

– Он торопился выделить ребят для охраны в Дом Сладостей. Но в последний момент решил сделать это утром после праздника, а не накануне… Роковая ошибка.

Голос капитана доносился до них совсем тихо, глухо и даже почти разбито, как казалось сидящим на пороге Дома Ночных. Они с госпожой Сорой все еще обсуждали что-то. Мамо бездумно смотрел перед собой… на Зэта, к которому так жалобно жалась заплаканная девушка. Теперь, подумалось Мамо, она больше не близняшка… Теперь она навеки лишь одна. Вторая сладостница стояла рядом с ним, и Мамо постоянно казалось, что она вот-вот упадет без сил, но девушка стойко держалась, позволяя только редким слезам сбегать по щекам. Растрепанная черная коса лежала на груди почти так же, как и вчера утром, вот только ее небрежность пугала.

– Она так мучилась, – вдруг всхлипнула близняшка, еще крепче обняв Зэта. Они с Мамо растерянно переглянулись. – Я слышала. Я была в соседней комнате. Но ничем не смогла ей помочь… Я… я была связана…

Девушка показала свои красные, испачканные кровью запястья, будто пытаясь оправдаться перед судьями, доказать, что не делала ничего дурного. Ее голос звенел и срывался, а руки дрожали, но она так упорствовала.

– Я не смогла ей помочь. Единственной, кто у меня оставался!

– Ты бы ничего не смогла, – перебил ее Мамо. – Хрупкая девушка против нескольких вооруженных мужчин. Ты была бы лишь еще одним изуродованным трупом…

Девушка зажала рот ладошкой, мотая головой, она не хотела принимать слова воина.

– Да. И ты тоже, Зэт. Я знаю, о чем ты думаешь. Не стоило уходить. Но ты бы не сумел выстоять против профессиональных убийц.

– Но…

– Поздно. Теперь нам надо думать о другом. Не стоит корить себя за прошлые ошибки, теперь надо избегать новых. Война, похоже, началась.

К сожалению, в чем бы ни были причины всего происходящего, что бы ни привело к подобным последствиям, всем нам остается только одно… принять их и жить дальше, бороться, пытаться наладить то, что еще можно наладить, починить то, что можно починить, и сберечь то, что чудом уцелело.

Мамо устало окинул Зэта взглядом.

Пожалуй, подумалось ему, некоторые случайности все же способны творить настоящие чудеса.