Текст книги "Дом Сладостей (СИ)"
Автор книги: Akiya Peach
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Госпожа выгонит тебя, если узнает, – сдерживая нервный смех, протянула сладостница, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
Проводив ее взглядом, Зэт резко дернул руку и раздраженно процедил:
– Пусти уже, я сейчас приду.
Ткань со свистящим шуршанием выскользнула из ладоней воина, а он, растерянно нахмурившись, шагнул назад, к двери, чтобы вернуться в комнату.
Ему еще стоило продумать предстоящий важный разговор… впрочем, продумывать его детально все же смысла никакого не было, с Зэтом все непременно пойдет не по плану, Мамо уже успел это понять за недолгие пару дней знакомства. Тем не менее, не помешало бы еще раз вдохнуть-выдохнуть, собраться с мыслями и хотя бы понять, как далеко он готов зайти сегодня, насколько прямо готов действовать.
Мамо был уверен, что резкость и решительность в таком деле могут лишь навредить. Они могут спугнуть, насторожить юношу, затравить его собственное желание и интерес. Действовать следовало осторожно; лишь ненавязчиво подводить Зэта к нужным мыслям, чтобы сам догадался, что ему хочет предложить воин. А как это сделать?
– Простите, кажется, у меня не получится сейчас принести вашу накидку, – тихо и виновато проговорил юноша, едва просочившись в комнату. – Я попробую позже.
– Где она?
Зэт резко вдохнул, будто испугавшись, и затаил дыхание, поджав губы и отведя взгляд. Он расстроено опустил плечи, не спеша отвечать. Юноша подошел к столу, присел – уже куда более грациозно и ловко, – поставил поднос между собой и воином и только после этого, тонкой струйкой наливая горячий чай для гостя, сухо сказал, невозмутимо и бесстрастно:
– Пахлава с орехами и яблоком.
– Где моя накидка? – настаивал Мамо. – Почему ты не можешь ответить?
– Она на чердаке, – перебил Зэт, и его голос все же дрогнул ноткой искреннего сожаления. – Я взял ее с собой, чтобы укрыться, но забыл утром, в спешке спускаясь.
– Ты ночуешь на чердаке?
– Теперь – да. Это мое наказание…
– Это моя вина, мне очень жаль…
Зэт только вскинул брови, тем самым подтверждая, что так и есть, вина лежит именно на воине. Ведь это именно он весь вечер заставлял работника нарушать установленные правила ради собственного удовольствия. По его неосторожности Зэт попал в такое положение.
– Не думаешь, что тебе стоит оставить это место? – спросил воин, вдруг снова, как и тогда, протянув юноше угощение на пробу.
– Вы издеваетесь? – зашипел на него Зэт, отпрянув и даже плечи поджав. – Из-за ваших сладких капризов я и ночевал на чердаке. Хватит.
– Нет, – невозмутимо возразил воин, – ты ночевал на чердаке из-за того, что пытался меня подставить перед своей госпожой… и всем городом, разумеется, тоже.
Зэт замер. Сегодня он выглядел ужасно замученным, уставшим, без проблем верилось, что ночь была тяжелой, бессонной и тревожной. Даже платье казалось неподобающе помятым, должно быть, Зэт совсем торопился, когда неожиданный гость появился в их домике, чтобы не разозлить госпожу Сору, торопился и не успел должным образом привести себя в порядок. Но от этого он выглядел только приятнее. Растрепанный, уставший; создавалось впечатление, что он, возможно, даже огрызаться не будет. Однако впечатлению суждено было так и остаться простой обманкой. Зэт с готовностью показал клыки, как обессиленный, но все еще готовый до последнего защищаться зверь.
Вот только нападать никто на него не собирался.
– Но мы решили в прошлый раз, что прощаем друг друга, так что скажем просто: из-за неприятных обстоятельств, к коим не имеет ни малейшего отношения эта чудная пахлава. М?
– Допустим.
Зэт торопливо потянулся к кружке гостя и сделал пару глотков, видимо, желая успокоиться, Мамо терпеливо ждал, продолжая держать руку вытянутой.
– Так что ты мне скажешь? Ты не думал уйти из этого места?
– Нет, не думал, – честно ответил юноша, привычно принимая угощение. Сморщив нос, он с усилием откусил немного пахлавы, Мамо слабо улыбнулся, почувствовав прикосновение теплых и влажных от чая губ, и склонил голову к плечу, наблюдая за первой реакцией на новую сладость. Видимо, та пришлась по вкусу… – Мне некуда идти. Здесь меня приняли, здесь и останусь.
– Кажется, ты упоминал, что хочешь пойти в отряд воинов, – протянул Мамо, прожевав пахлаву и подперев подбородок ладонью, все так же заинтересованно наблюдая за своим сладостником, за его неуверенными движениями и такой искренней мимикой.
– Но меня не возьмут, я всего лишь слуга.
– Я же говорил, что времена давно не те. Я тоже родился в очень бедной семье. Пустое место – вот что я. Я был им все детство. Нас даже крестьяне за своих не считали, мой отец не мог работать из-за болезни… люди это осуждали, не понимая нашего горя, презирали отца, считая простым лентяем. А когда ни его, ни матери не осталось, я рискнул попроситься в отряд…
Мамо откусил половинку следующего сладкого прямоугольничка и протянул остаток Зэту. Тот, заворожено слушающий рассказ, бездумно съел его, совершенно не заметив намеренной смены очередности, что Мамо позабавило еще больше.
– Было трудно доказать, что я достоин, – с улыбкой продолжал мужчина, – но я смог. Даже тогда. А сейчас…
– Что сейчас?
– У отряда Ночных новый капитан. Хиротака – совершенно особенный капитан. Ему не важно, какое положение занимает человек, он ценит только желание вступить в отряд, готовность нести службу и смелость выполнять долг воина. С его приходом и мне тоже стало намного проще дышать… Четыре года испытания на прочность в отряде закончились, я по-настоящему стал его полноценной частью.
– Четыре года? – осторожно спросил Зэт, задумчиво коснувшись пальцами подбородка, будто пытаясь что-то припомнить. – Хиротака пришел на пост около года назад… Мамо, хотите сказать, вы уже пять лет в отряде Ночных?
Он пораженно смотрел на воина, кажется, даже смутившись. А Мамо далеко не сразу понял, в чем причины такой растерянности. Но Зэт прожевал новый кусочек пахлавы и пробормотал, совсем тихо и сконфуженно:
– Но почему ваши волосы такие короткие, если вы уже долго в отряде?
– Их обрезали, – пожав плечами, будто бы спокойно ответил Мамо. – В качестве наказания за тот случай со сладостницей.
– Но ведь всем понятно, что она врала!
– Врал и ты, Зэт. Но госпожа Сора тебе поверила. Как видишь, не всем понятно.
Подлость подлости рознь, подумалось Зэту тогда. То, что задело его несколько минут назад, не шло ни в какое сравнение с тем, что сделала для воина зазнавшаяся сладостница. И было уже как-то несолидно обижаться за такую мелкую пакость. Зэт грустно посмотрел на Мамо. Он был искренне увлечен разглядыванием угощения, будто вовсе не на его плечи был свален такой тяжкий груз. Он был так далек в тот момент от собственных проблем, словно и не осознавал. Зэт понимал, что все это обманчиво, лишь маска, прячущая истину, но от этого становилось тоскливо. Как же часто, получается, люди не имеют понятия о чужих проблемах… и при этом имеют наглость полагать, что у других бед не случается, что прочие не видели столько горя, сколько они. Люди почти всегда уверены, что им живется тяжелее, чем соседям, что тем и везет больше ни за что. И груш в соседском саду в этом году уродилось больше на грушевом дереве… Люди не хотят задуматься, сколько может прятаться переживаний за будничной улыбкой старого знакомого, сколько проблем. Их совсем не заботит, что у соседей всего одно грушевое дерево против целого сада завистника.
– Твои волосы тоже короткие, – вдруг сказал Мамо, отвлекая собеседника от размышлений, в которые тот погрузился. – Это ведь не слишком вяжется с твоим новым образом свободной сладостницы.
Зэт улыбнулся, отведя взгляд и опустив голову. Как-то слишком кокетливо. Мамо сделал вывод, что к этому образу его собеседник уже окончательно привык, вжился и даже начал играть. И выходило у него, надо заметить, весьма недурно.
– Вы совсем не следите за модой, господин воин, – укоризненно покачал головой Зэт, наливая в кружку еще чая.
– Не мое это дело, за модой следить…
– А по сторонам хоть смотрите, когда по улице идете? – Зэт вскинул бровь. – Людей вокруг замечаете?
– На улицах в последнее время не так уж людно.
– Мода на короткие стрижки у местных женщин появилась еще в начале лета. Это связано с напряженной обстановкой в стране, женщины обрезали свои волосы в знак солидарности с мужчинами, которые встали на защиту города и противостояли мятежникам. Сейчас же многие так пытаются заработать. Город ждет войны, везде царит страх и бедность, а волосы… за них в столице готовы дать огромную сумму. Половина крестьянских женщин уже давно ходит с короткими волосами, теперь это коснулось и более знатных дам… Эх, господин воин, ничего вы не знаете о жизни своего города.
Мамо хмыкнул. В самом деле, если подумать, ему уже доводилось видеть девушек с совершенно мальчишескими стрижками, так подходящими под их юные лица. Вот только он бы не обратил внимания на такое раньше. Но теперь он знал, что все это неспроста. Прически всегда были показателем в их стране, исторически они служили отражением положения и статуса человека. Но теперь, похоже, под влиянием событий, все стало еще сложнее и мудренее.
– Откуда только ты все это знаешь?
– Я день и ночь окружен толпой женщин. Как мне не знать о них все, что только можно и нельзя?
Зэт, долгое время неотрывно смотревший воину в лицо, на мгновение скосил взгляд на поднос, намекая гостю, что его угощение ждет.
В Доме было все так же шумно, кажется, подоспели еще посетители. Мамо слышал, как госпожа Сора время от времени прохаживается по коридору, очевидно, проверяя, как все проходит, раздавая поручения работникам. Должно быть, она радовалась такой оживленности, которую создали слухи о новой сладости. Ради такого жители даже отложили в сторону свои опасения, поминутно стучались в двери, чтобы купить угощения с собой, или даже оставались перекусить в одной из комнат. Госпоже Соре было чем гордиться.
– На кухне, должно быть, по тебе скучают, – протянул Мамо первое, что пришло ему в голову, чтобы только отвлечься от темы.
– О чем это вы? – тут же напрягся юноша.
– Такой наплыв посетителей. Приходится готовить много сладостей.
– Я с ночи возился на кухне с этой пахлавой, – хмуро бросил Зэт. – Будьте уверены, на сегодня хватит всем.
Он отвел взгляд, потирая ладони. В самом деле, после бессонной ночи его ждало полное труда и суматохи утро. Хозяйка подняла работников раньше обычного, ведь планы она строила грандиозные. И, как бы тяжко ни было, приходилось выполнять все, что велено, в кратчайшие сроки и максимально качественно. За то единственное утро он успел приготовить столько сладостей, сколько, наверное, не смог бы съесть за всю свою жизнь. Ему уже начало казаться, что он пропитался насквозь приторными ароматами, что мука осела в легких… что пахлава стала единственным, что было в его жизни.
А после возни на кухне, ближе к полудню, когда уже просыпались в своих уютных гнездышках самые знатные и богатые пташки их городка, пришлось еще и немало побегать по городу. Он разносил заказы, оставленные заранее, за несколько дней, и небольшие порции, которые Дом преподносил в качестве подарков своим постоянным посетителям, чтобы познакомить с новым угощением, заманить на кружечку чая…
Неслабо потрудиться пришлось и потом, когда все коробочки с угощениями были доставлены, все любезности высказаны, все сухие благодарности выслушаны. На плечи Зэта, разумеется, легла забота о чистоте. И пусть уборка никогда не была для него в тягость, тот день, наполненный переживаниями в ожидании посетителей, вымотал. Зэт только и успевал кивать на очередное распоряжение госпожи Соры, слишком занятой украшением комнат, чтобы замечать, а выполняются ли вообще ее поручения.
И даже после всех тяжких трудов, что странно, Зэт с симпатией относился ко всему, происходящему в Доме Сладостей. И даже надеялся, что Мамо согласится остаться у них и попросит этой злосчастной пахлавы – уж очень Зэту хотелось попробовать. Как бы он ни отнекивался и ни отпирался, в душе все равно надеялся, что воин и в этот раз его угостит.
Когда молчание затянулось, Зэт с приятным чувством отметил, что оно было совсем не такое, как обычно, не было наполнено неловкостью и напряжением. Воин просто напросто был увлечен собственными размышлениями и попутно отстраненно разглядывал собеседника. Сделав, очевидно, для себя какой-то вывод, мужчина вздохнул и снова взялся осматривать сладости, выбирая самый аппетитный кусочек.
– И все же, – сказал он, наблюдая за тем, как юноша, облокотившись на столик, уже совершенно спокойно принимает угощение. – Ты не хотел бы уйти?
– Мамо, взгляните правде в глаза. У меня нет шансов. Меня не примут в отряд.
– Если ты хочешь, то можно хотя бы попробовать.
– Не знаю…
Зэт суетливо осмотрел поднос, осторожно взял почти пустую чашку с чаем и уткнулся в нее взглядом, хмурясь и не спеша добавлять что-то еще к своему ответу.
– А ты не хотел бы уйти…
– Мамо!
– …прогуляться? Просто прогуляться. Как-нибудь на днях.
– Я… – Зэт растерянно смолк, а после не нашел ничего вразумительнее, чем просто выбрать один из оставшихся кусочков пахлавы и повторить за воином его ставшее уже знакомым движение. Это служило и просьбой не отвлекаться от заказанной сладости, и своеобразным согласием.
– Во время праздника? – с улыбкой спросил воин, прекрасно поняв такой жест.
– Госпожа Сора в этот день должна уезжать. Не думаю, что она согласится меня отпустить… Она захочет непременно быть в курсе, куда, когда и зачем…
– И чтобы вернулся до темна, знаем мы такое, – кивнул Мамо. – Я все же попробую ее уговорить, если ты не против. В праздник было бы очень удобно. Удобно для моего маленького плана.
– Плана? – шепотом переспросил Зэт, подаваясь вперед. – Что еще за план?
– Тебе понравится, – кивнул воин, тоже наклоняясь над столиком, так чтобы видеть глаза собеседника максимально близко. И он не прогадал. Среди колкой настороженности и напускного недовольства проскальзывало искреннее любопытство. Даже если юноша все еще на него злился, его интерес постепенно брал верх. А интерес был. И симпатия, похоже, прилагалась. Не мудрено. Ведь так легко очароваться человеком, который среди многих безразличных вдруг окажется чуть ли не единственным заботящимся. Оставалось только не разочаровать надежды… – Мы обсудим это подробнее в следующий раз.
– И когда же вы намерены посетить нас в следующий раз? – почти по-кошачьи промурлыкал Зэт, взял последний кусочек пахлавы и, придерживая ладонь под ним, чтобы не крошить на одежду, протянул воину.
Так он и замер, когда дверцы со скрипом распахнулись, и на пороге комнаты застыла фигура в длинном и изящном струящемся синем платье.
– Ч… что? – госпожа Сора совершенно растерянно перевела взгляд с одного на другого и сморщила нос, нахмурившись.
– Госпожа, – тихо проговорил воин. – Такими неожиданными появлениями вы меня заикой оставите.
– Я лишь… хотела поинтересоваться, – неожиданно стушевавшись, отозвалась та, – не хотите ли вы чего-нибудь еще.
– Тишины, спокойствия и уединения.
Женщина поджала губы и буквально исчезла из комнаты, даже двери не скрипнули, закрылись, оставив в комнате лишь напряженное молчание и непонимание.
– Ушла? Серьезно?..
Зэт отложил пахлаву и, тихонько пробравшись к двери, прислушался, даже рискнул осторожно выглянуть в коридор. Хозяйки не было поблизости. Юноша, пораженный до глубины души, вернулся на свое место и осмотрел стол, будто вспоминая, что он вообще делал до этого странного случая.
– Что это с ней?
– У меня только одно предположение, – пожал плечами Зэт, – госпожа пошла за своим мечом, чтобы убить тебя, а после закопать в саду.
– Ну и шуточки… Какая-то она все же странная.
– А на вас что нашло? Уедине-е-ения ему захотелось… Меня после такого даже на чердак не пустят спать, не заслужил. Буду всю ночь на кухне копаться, грязь разгребать и сладости в одиночку готовить, – он судорожно вздохнул. – А у меня и так вся спина в кровоподтеках от прошлых наказаний. И они тоже из-за вас. Я уже говорил, что вы мне все портите?
Мамо молча смотрел на расписные дверцы, ведущие в сад, думал о шуршании листьев на деревьях и вполуха прислушивался к заслуженным упрекам. Не думал он, что снова заставит Зэта вспыхнуть от негодования, так надеялся, что все пройдет гладко. Верно, все же нет смысла продумывать разговоры с этим сгустком противоречивых чувств и эмоций, нельзя предугадать, какую нить в запутанном клубке заденешь своими словами, и какую реакцию это вызовет.
– Как же мне все это надоело. Каждый ваш приход заканчивается какой-нибудь новой катастрофой. И только я начал думать, что сегодня все будет иначе, сегодня не случится ничего ужасного… Нет же, вы просто обязаны были все испортить.
И, может быть, ему и следовало вести себя аккуратнее, хотя бы не говорить лишнего. Но ведь Зэта могла бы разозлить и какая-нибудь другая мелочь. Может быть, ему суждено было в очередной раз разругаться с воином, они пришли бы к этому любым из обходных путей…
– Понятия не имею, что вы от меня хотите, – в конце концов прошипел юноша, слишком резко подняв со стола поднос, даже чайник подскочил, – но имейте в виду, что в обиду себя я не дам. Подумайте сначала.
– Я говорил тебе, что искуплю свою вину, – холодно отозвался Мамо, слегка повысив голос. – Я не отказываюсь от своих слов.
Воин решительно встал и, не задумываясь больше, зашагал к выходу, не желая оставаться в этой комнате. Не попрощавшись с Зэтом, он поспешно рассчитался с хозяйкой и ушел, пока юноша так и стоял посреди западной комнаты, поджав плечи, сжимая ручки подноса и глядя в пол.
***
В тот вечер Хиротака затеял общее собрание во дворе Дома Ночных. Мамо слушал его невнимательно и совершенно путался в мыслях. Мужчина убеждал, что слухи о войне не имеют оснований, это лишь слухи. Но при этом добавлял, что надо усилить охрану, быть осторожными и внимательными. Мамо постоянно отвлекался от его голоса на звонкое пение птиц или стрекот кузнечиков, размышляя совершенно не о том, о чем требовалось. А из мыслей его вырвал только шепот друга над ухом:
– Ты опять без накидки? – едва заметно наклонившись к Мамо, бормотал Каэдэ. – Я попросил ребят встать перед нами. Молись, чтобы Хиротака не заметил, он сегодня очень раздраженный, может и не спустить с рук. Не забрал, что ли, из Дома Сладостей?
– Да. Пришлось повременить… а после совсем забылось, когда уходил. За важным разговором и не такое забудешь.
– Важным? – Каэдэ оглянулся на друга и подпихнул того локтем. – О чем таком важном можно говорить со сладостницей?..
– О, мы обсуждали грандиозный план.
– У тебя на нее планы? Ты, что ли, жениться собрался? Эй, не смей, Мамо, я первый!
– Нет, речь не о женитьбе. – Только тихая усмешка выдала его настроение, спрятанное под напускной серьезностью. – Кое-что другое.
Каэдэ хмыкнул, прошипев что-то заинтересовавшемуся их разговором Нанахоши, чтобы не лез, а слушал командующего.
– А она вообще какая?
– Огонь, – усмехнулся Мамо.
– Это как? – все же влез Нанахоши.
– Вспыльчивая, обжигающая и искрящаяся. Но такая теплая…
***
К слову, накидку свою Мамо так и не забрал ни в один из следующих нескольких визитов в Дом Сладостей госпожи Соры.
========== Медовые пирожные с клюквой ==========
И все же, что ни говори, некоторые малые события имеют слишком серьезные и крупные последствия. Но для этого нужна благодатная почва. И война способна развернуться по решению одного единственного человека, если он сумеет найти поддержку, заразить губительной идеей толпы уставших от всего последователей. Ни одна война не начинается резко, все люди не выходят в один момент на поле боя, для подобного всегда нужна чья-то команда, приказ, а значит и чье-то решение.
Вот только кто принимает решения в нашей судьбе? Все. Все вокруг. Так уж устроен мир, что жизнь наша зависит от каждого, с кем мы пересекаемся. А порой и от тех, о чьем существовании даже не подозреваем. Мы с уверенностью принимаем решения, чувствуя себя королями собственного мира. А последствия складываются из сотен решений наших близких и знакомых.
Если крестьянин, много месяцев копивший деньги, решит на праздничных торгах купить себе лошадь, это еще не значит, что лошадь у него будет. Может быть, по дороге его ограбит решивший выйти на дело воришка. Может быть, приглянувшуюся лошадку уведут из-под носа или не удастся сторговаться с хозяином. Или ночью, когда весь город устало стихнет после праздничных гуляний, вороную красавицу просто сведет один из воинов небольшого отряда из соседней страны, отправившегося на кровожадную ночную вылазку к любимым соседям, чтобы подорвать их дух и уверенность; может быть, один из них просто заберет новую любимицу крестьянина вместо совсем загнанной своей старушки, которой и жить-то осталось всего ничего.
А если по решению правителей начнется жестокая война, бедный крестьянин, совсем ее не желавший, будет вынужден встать на защиту своей семьи, своего города, своей страны. Как и воришка, совсем недавно вставший на путь исправления. Как и мужичок, на празднике удачно продавший лошадку, чтобы купить к холодам новые одежки детям и беременной жене.
Увы, наша жизнь не зависит только от нас. И Зэт понял это четко, как никогда. Даже в его, казалось бы, неприметной жизни, проходящей через судьбы окружающих лишь полупрозрачной тонкой линией, было слишком много чужих следов и отпечатков. Люди и не замечали порой, как завязывали узлом, рвали, направляли в совершенно другую сторону ленточку его жизни.
Когда Зэт закончил работу на кухне, масла в глиняной плошке оставалось уже немного. Зэт сидел на полу, припав спиной к ножке массивного стола и опустив руки в миску с холодной водой, и неотрывно смотрел на ровный огонек на конце фитиля. Пальцы покалывало, щипало кожу от бесконечных заноз и даже жгло костяшки от ссадин, и он вовсе не был уверен, что холодная вода делает хоть немного лучше, но не мог заставить себя встать, слишком устал. Лампа слегка коптила, и чувствовался запах прогорклого масла – Зэт с тоской думал, что, если запах до утра не выветрится, то ему выскажут еще и за это. Впрочем, оставалась надежда, что из-за работы всем будет просто не до него.
А работы предстояло много, праздники в городе неизменно отмечали со сладостями. Еще за несколько дней до этого события гости заглядывали в домик, чтобы заказать себе все самое вкусное к праздничному столу. Он сделал уже чудовищно много, но как только представлял, сколько еще предстоит сделать утром, сколько сладостей еще приготовить, сколько праздничных заказов доставить… его пробирало до дрожи. Во всем были виноваты эти наказания.
Вот уже которую ночь он наводил порядок во всем доме в одиночестве. Каждая из гостевых комнат благодаря его трудам блестела так, как еще никогда в жизни, коридоры, лестницы, комната кухонных работников и склад были тоже приведены в порядок; дом буквально дышал чистотой и свежестью. Перерожденный. Но впереди был еще второй этаж. Комната сладостниц и кабинет хозяйки. В спальню его, разумеется, не пустят, и это несказанно радовало, хоть на одну комнату меньше. Но и без этого ближайшие пара ночей обещали быть не менее тяжелыми, чем несколько предыдущих.
Зэт вздохнул и закрыл глаза, откинув голову назад.
Накидка воина так и лежала на чердаке, согревая в те редкие минуты счастья, что ему удавалось выкроить для сна, когда работа была уже закончена, а хозяйка еще не вышла из своего кабинета. Воин заходил часто, каждый день, не оставался, просто, пользуясь воцарившейся в Доме Сладостей суетой, общался со сладостницами и Зэтом, когда тому удавалось выскользнуть с кухни. Мамо приходил не в форме, и Зэт каждый раз очень переживал из-за этого. Воины отряда Ночных не имели права выходить в город без единого опознавательного знака и без оружия, и юноша поймал себя на мысли, что очень боится, как бы госпожа Сора не заметила этого тайного гостя, ведь в этом случае она обязательно расскажет командующему о таком грубом нарушении правил…
– Зэт?..
Прохладные пальцы осторожно убрали с его лица лезшие в глаза намокшие пряди волос. Юноша только слегка нахмурился, почувствовав все те же пальцы на своем запястье, и с трудом открыл глаза. Рука, державшая его ладонь, была совершенно твердой, но изящной и хрупкой, чистой. Его же – пестрела царапинами и синяками. Когда вторая женская ладошка бережно накрыла его ссадины с размокшей от воды кровавой корочкой, Зэт поджал губы и поднял взгляд. Госпожа Сора сидела перед ним почти такая же, как и всегда, в своем дневном платье из синей ткани с серебристой вышивкой, при легком макияже, вот только одна прядь выбивалась из эффектной прически, падая на оголенные ключицы. Похоже, женщина тоже до сих пор была вся в работе.
– Иди спать…
– Да, конечно, – одними губами ответил юноша и снова бессильно закрыл глаза.
– Зэт.
– Я уже сплю, госпожа, – пробормотал тот.
Он недовольно убрал от своего лица чужую руку, убрал и снова, но все же замер и затаился, когда прохладные ладони легли на щеки, а лба коснулись мягкие губы. Все такие же холодные, как и ладони. Зэт мельком подумал, что, должно быть, это просто сквозняк, вот и снится ему что-то странное.
– Да ты заболел, Зэт, – вздохнул знакомый голос.
Хотелось что-нибудь ответить голосу, возразить, сказать, что это просто сон, но сил совершенно не было. Он лишь поддался уговорам и неохотно встал на ослабшие ноги.
Кажется, были после и лестницы, и двери, и много бессмысленных разговоров. И даже обещание «я сейчас принесу» от все того же знакомого голоса, вот только он не разобрал, что именно ему обещали, поэтому просто кивнул, как мог.
Он все хотел куда-то уйти, ведь что-то ему было нужно.
И сонная сладостница обнимала его, не давая встать, пока близняшки торопливо стелили в комнате работниц еще одну постель.
– Но мне нужна накидка, – разочарованно бормотал юноша, когда ему нагло пытались всучить какую-то кружку. Напиток в ней был горячим и ароматным, но Зэт совершенно не хотел пить, он просто должен был вернуть воину его вещь. – Понимаете?
– Мы укроем тебя одеялом, – пообещала госпожа Сора, – не волнуйся.
– Но нет же… это не то.
– Отдыхай.
Голова кружилась и гудела от усталости.
Зэт устало хлебнул обжигающий горло пряный отвар и хмуро глянул на одеяло, пытаясь вспомнить, что же ему было нужно.
Какое-то время вокруг еще царила суета, как сквозь сон, до него доносились приглушенные шепотки, шуршали ткани – он даже не мог разобрать, платьев или одеял, – осторожные шажки, скрипы, шорохи…
Зэт все думал, что надо бы взять себя в руки, проснуться и закончить уборку на кухне, чтобы не было неприятностей утром, когда его найдут спящим прямо у стола с миской холодной воды. Но собраться никак не получалось, спокойствие уводило его сознание все дальше. Пока не осталась только одна четкая мысль.
– Накидка, – пробормотал он.
Сладостницы переглянулись.
***
Проснуться Зэту было очень трудно в то утро. Немного придя в себя, он мотнул головой и нахмурился. Перед глазами был деревянный потолок, знакомый, но совершенно неуместный. Он не мог понять, почему не сидит все так же на полу темной кухни перед миской с холодной водой. Просыпаться в комнате сладостниц было, разумеется, приятнее – было тепло, очень мягко, чудесно пахло цветочными ароматными водами, тишину нарушало тихое-тихое пение одной из девушек. Но Зэт все равно должен был быть на холодной и темной кухне, иначе проблем не избежать…
Юноша перевел взгляд на приятельницу.
– Как себя чувствуешь? – спросила девушка первым делом.
Она сидела рядом, на матрасе, когда Зэт проснулся, и держала кружку с теплым чаем, принесенным, очевидно, специально для него. Юноша с трудом заставил себя сесть и задумался. Чувствовал-то он себя не слишком хорошо, но вот стоило ли об этом знать остальным…
– Нормально, – хрипло ответил он, принимая кружку.
У него под одеялом, на коленях, аккуратно свернутая, лежала форменная накидка воина. Зэт не помнил, когда успел забрать ее с чердака, поэтому лишь недоуменно осматривал.
– Я принесла ночью, – тихо пояснила девушка, едва коснувшись пальцами грубой ткани. – Ты все время бормотал что-то про накидку, я догадалась, что именно о ней… Ох и долго же пришлось икать ее в темноте.
Зэт смущенно улыбнулся, поблагодарив.
– У тебя все еще температура, так что госпожа Сора велела тебя не будить вместе со всеми…
– Который час?
– Уже почти полдень…
– Полдень?!
– Не волнуйся, все заказы мы уже разнесли. Ты представь только, какой восторг был у кого-то, когда сладости ему принесла самa госпожа Сора! А я относила коробочку в дом одного из своих постоянных посетителей, его сын тут часто бывает. Знаешь что? Прихожу, а он сидит на заборе, в своем пышном расписном наряде, гриву малиновую по плечам раскидал и на солнышке греется. И это в такую рань!..
– Да, он всегда встает рано, – пробормотал Зэт. – Он сам забирал у меня заказы, расспрашивал всегда что-нибудь…
– Ох и красивые же у него волосы, – мечтательно вздохнула сладостница. – Но странный он. Знатные ведь всегда заплетают сложные косы… Может быть, и мне сходить к мастерице, попросить какой-нибудь необыкновенный цвет?
– Нет у тебя таких денег.
Допив свой чай, юноша отставил кружку в сторону, медленно встал, потянулся, пытаясь смириться с болью в теле, и огляделся, вливаясь понемногу в жизнь.
– Кстати, кое-что еще, – протянула девушка, вертясь у зеркала, так и сяк перекалывая украшения в волосах. – Утром тут твой посетитель забегал…
– Мой… кто? – растеряно переспросил Зэт, собирая постель.
– Воин. Приносил послание от командующего. Знаешь, что он мне сказал?
– Что ты замечательно выглядишь? – недовольно пробухтел юноша. У него никак не получалось пристроить свой матрас между другими свернутыми в углу.
– И это тоже. Но я о другом. Он обещал заглянуть вечером…
Девушка усмехнулась, кокетливо оглядываясь через приподнятое плечо. Пышная кружевная коса спадала по нему на грудь, контрастно выделяясь на белоснежном платье. Теперь уже девушка выглядела совсем как прежде, светящаяся озорством и очарованием. Ее щеки были слегка румяны, но уже не от болезни. Зэт покачал головой, осмотрев приятельницу, и просто положил свернутый матрас на пол.
– Я знаю, – сказал он. – Мы договаривались…
– Догова-а-аривались? О чем это?!
– Что он зайдет. Мамо… – Зэт замялся, попытавшись спрятать свое смущение за делами, будто ему очень важно непременно и срочно перевязать пояс. – Мы договорились, что он возьмет меня с собой… на праздник.
– Что я слышу?.. – вздохнула одна из близняшек, едва появившись дверях, так в них и застряв, но пропустив в комнату сестру и прикрыв за собой. – Тот самый воин?
