Текст книги "Поймай меня, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Akira Honey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Часть 10

Я выставил ладони перед собой, таким образом отгораживаясь от парней, и медленно произнес, проговаривая каждую букву, чтобы смысл слов дошел до них с большей вероятностью:

– Парни… Время игры истекло, и изнасилование будет караться законом. Как и убийство, – осторожно добавил я, взглянув на своего друга. Френч смотрел на меня измученным взглядом, он выглядел поникшим и невыспавшимся, так что я начал переживать за его состояние духа.

– Он слышал наш разговор, – неожиданно выдал Лукас, смерив меня убийственным взором синих глаз.

Я сглотнул, невольно отступая к шкафу.

– Не думаю, что он уловил суть, – нахмурился на это Маккой.

Парень с Венеры тут же рассмеялся, совершенно не сдерживаясь:

– Ты недооцениваешь мальчишку. Нелепо, если учитывать последние события этих двух недель.

– Вы о чем вообще? – вставил свои пять копеек Френч, жестом показывая мне встать позади него. Я не последовал его совету, так как свежа еще память о его попытках поджарить меня током. Прости, друг…

– Предлагаю взять то, что по праву принадлежит нам, раз он все-таки оказался в наших сетях. Бедная рыбка, – усмехнулся Лукас, вставая со своего кресла.

Парень было направился в мою сторону, но не успел, так как Маккой опередил его (сука полосатая!), быстро сократив расстояние между нами и прижав меня к себе так, словно я уже давно являюсь его личной собственностью.

Он поцеловал меня, сначала просто прикоснувшись к губам, как бы показывая остальным, кому именно я не могу отказать. И я правда не мог ничего сделать против Джорджа – он сковал меня своими силами, и я видел, как светятся его заалевшие зрачки. Экстрасенсорные способности парня сковали меня, не давая дернуться и сказать хоть слова, хоть как-то намекнуть на то, что мне это не нравится, что внутри вновь расползается странное неестественное чувство.

Жар. Безумный, всепоглощающий жар, что растекался по венам, как настоящая лава. Казалось, что еще немного, и я расплавлюсь безвольной массой, но сила Маккой останавливала это ощущение, держа его перед самой гранью, перед тем мгновением, когда стена рухнет и я не смогу совладать с собственным телом.

Сквозь пелену я услышал рык Френча, и взглянул в его сторону – парня сдерживал Лукас, схватив за плечи и не давая отцепить меня от Маккоя.

Я плыл между двумя мирами, тем, в котором привык находиться, и тем, что собирался прорвать плотину, мысленно радуясь тому, что эту самую плотину сдерживает как раз сам Маккой, используя свою силу.

– Какого черта? – спросил Френч громко, и я был с ним полностью согласен, пока Джордж не спасовал, сняв мысленные оковы с моего тела.

Он кусал, порабощал, властвовал, страстно целуя губы, и в какой-то момент сам перестал себя контролировать, чтобы еще отдавать хоть часть своей силы на меня. Дело стало настоящей дрянью…

Как только эта завеса сгинула, на меня, со всей своей мощью, навалилась новая эмоция – желание. Тело стало настоящим орудием пыток для разума, захватив власть и не отдавая себе отчет.

Мало. Очень мало… И боль в мышцах, так что жажда большего отдается негой в мыслях, и наслаждение от того, что не на первых ролях, а лишь ведомый… Сладостная мука и зверская власть другого надо мной, до невыносимого трепета во всем теле, до полустонов в чужие губы, до сбитого дыхание, до…

Маккой резко останавливается, отпрянув от меня и взирая с легким удивлением, вперемешку с сексуальным напряжением. Я вижу его сквозь дымку и отголосок поцелуя, так что еле стою на ногах, почти тут же прильнув к нему всем телом и уткнувшись лицом в ключицу.

Дышать тяжело, стоять тяжело, думать тяжело… Выдыхаю ему в открытую шею, без возможности противостоять этому желанию, делать что-то несуразное, нелогичное и неуместное для этого момента.

– Мне показалось, или он…

– Реагирует слишком… – пытается закончить за Маккоя мысль Лукас.

– Бурно! – грозно произносит Френч, грубым движением руки убирая от себя прилипшего и останавливающего его от размазывания Джорджа по стене за сущую наглость парня. – Отойди от Никиты, Маккой.

– А не пойти ли тебе к черту, лучший хреновый друг? – рявкнул на это Джордж, выставив руку вперед прямо перед парнем и в следующее мгновение отправив тело Френча в стену. Он даже никак не успел отреагировать, ударившись головой и тут же рухнул на пол бездушной массой.

Я вмиг отошел от прежнего возбужденного состояния. Выставил руки перед собой, положив ладони на грудь парня… Вот только силы все еще не восстановились, и у меня ничего не получилось сделать – лишь вновь привлек к себе внимание.

Маккой сразу вновь накрыл мои губы, пытаясь понять, если ли взаимосвязь с тем трепетом, что появился у меня в теле, с его поцелуем. И… ликующе прикусил нижнюю губу, когда я издал протяжный и такой пошлый стон, что щеки заалели.

Рука парня скользнула по моей спине, оставляя невыносимый жар везде, где касались его пальцы, даже через ткань серой рубашки.

– Так он настоящая шлюшка, – усмехнулся Лукас, взглянув на потерявшего сознание Френча. – У него тут лучший друг валяется на полу, а он извивается как потаскушка в твоих руках, Джордж.

Я взял себя в руки, схватив парня за грудки и отодвинув от себя резким движением. Хотел подойти к Френчу, посмотреть, что с ним, но сам упал на пол, потому что прежде Маккой помогал мне держаться на ногах.

– Не трогайте меня! Я говорил, что меня нельзя трогать! – в истерике закричал я, схватив себя за плечи, пытаясь унять ту боль, что тут же охватила все естество, неприятной змеей отчаянья и муки проникая внутрь через горло. Это гадина оставляла борозды внутри, которые кровоточили, изнуряли и убивали любое желание бороться.

– А его ценность увеличивается, – заметил Лукас, подходя ко мне ближе и садясь возле меня на корточки.

Я невольно прижался к шкафу спиной, хотя сбежать или хоть что-то предпринять не представлялось возможным.

– Пожалуйста, не трогайте меня. Я… я не умею справляться с таким.

– Как раз наоборот, сладкий, – почти пропел Лукас, касаясь своими пальцами моего подбородка, пуская свое возбуждение через меня, через эти точки. – Твоя цена повышается, если ты умеешь так реагировать.

Он целовался иначе, чем в первый раз. Не спокойно, не с той же мыслью просто совершить этот акт, а стараясь по-настоящему вогнать меня в еще более худшее состояние.

Лукас не просто брал всю инициативу на себя, как то делал Маккой, он покусывал мои губы, оставляя кровавые следы и затем слизывая алые выступающие капли на потрескавшейся коже, посылая очередные сигналы внутрь меня.

Борьба. Все силы уходили на борьбу с самим собой, где исход был ясен и так. Без экстрасенсорных способностей.

«Где полиция, когда она так нужна? – промелькнуло в голове, – Ах… Да! Маккой у себя дома, а не на улице, так что может использовать свои силы повсеместно и спокойно».

Диварг брал чужое, как свое собственное. Он не щадил, он приносил боль ради боли, просто посредством поцелуя. Нагло, надменно, без промедления, но моё тело… Моё тело, что работает против меня, реагировало. Реагировало так, что в пору было бежать – бежать сломя голову, но момент потерян.

Секунды стали вечностью. А минуты превратились в ничто.

– Держись, а то упадешь, – сказал мне Маккой, вытащив из какой-то бездны своим голосом, даже по-своему нежно прижав к своей груди.

Я слабо кивнул, обвив руки вокруг его шеи. Мысли исчезли из головы, оставив лишь бурлящие эмоции и звук биения собственного сердца.

Безвольная кукла, у которой отрезали нить – так я себя ощутил, пока Джордж не поднял меня к себе на руки, словно я его личная вещь.

– Посиди с Френчем, пока он не придет в сознание, – указывает Лукасу Маккой, слабо кивая в сторону моего друга.

Внутри все сжимается от одной только мысли, что Френч без сознания и в полной власти этих отъявленных сволочей.

– А ты что собрался делать, м? Трахнуть этого мальчишку? – интересуется у Джорджа парень, вставая перед ним возле двери, не давая пройти дальше. – Не умеешь делиться с друзьями?

– Тебя вроде он не очень-то и привлекал, – замечает Маккой, и в его словах проскальзывает злоба.

– Мое мнение поменялось, – ухмыляется Диварг.

– Я против.

«А моё мнение кто-нибудь спросит?» – хочется сказать, грубо оттолкнув от себя брюнета, и подойти к Френчу. Спасти друга и себя, спасти себя, прежде чем станет поздно.

Уже поздно.

– Не забывайся, Маккой, – медленно произносит Лукас, подходя ближе, – кто именно помог тебе так возвыситься и приблизиться к сексу с твоей идеей фикс. И не пытайся воздействовать на меня своей силой – прекрасно знаешь, что ничего не получится.

Я – не человек, а тот, кто принадлежит кому-то – раб. Сразу двух…

Они о чем-то говорят, а жар съедает меня изнутри. Спорят… Приходят к чему-то… Все урыками, потому что я чувствую это – жажду.

Лукас не отстает от Маккоя, я ощущаю его взгляд на себе, и от этого невольно тянусь еще сильнее к Джорджу – к тому, кого люто ненавижу.

От брюнета приятно пахнет лимоном. Этот запах из детства навевает неприятные воспоминания, те, что наполнены отчаяньем…

– Сынок, прости меня, это я виновата, – выдыхает мама, поставив передо мной кружку с горячим кофе.

В школе я подрался с парнем, который ущипнул меня за зад. Он получил свое, но на меня теперь косо смотрели, не понимая, что такого неприятного было в таком заигрывании.

Неприятное было все. От самого момента первого касания и заканчивая тем, что внутри меня проснулось от мысли, что я нравлюсь другому парню, что он может поцеловать меня…

Все началось еще задолго до моего рождения. Когда мама начала встречаться в тайне ото всех, даже от моего отца, с одним приятным юношей. Тот всегда ярко одевался, искрился словно, и говорил так живо, приятно… Мама не могла сопротивляться его притягательности, влюбившись… Лишь потом она узнала, какую страшную тайну заключил в себе этот светлый юноша.

Он был модифицированным человеком. Человеком, чьи гены изменили еще на уровне эмбриона, пытаясь вывести новую ветвь эволюции, кроме тех же экстрасенсов. Неестественная мутация оказалась опасной штукой, и генной инженерии пришлось отказаться от такого пути внедрения новых качеств человеческой расе.

Мама забеременела от него. А этот парень повесился, решив так покончить с собой. В тот момент, когда моя мама увидела его, она не поверила собственным глазам – такой ясный человек, без проблем, и тут такое. Спустя пару лет она вспомнила, как тот иногда дергался, стоило ему ощутить чье прикосновение, иногда даже начинал злиться и ругаться, но… ему часто везло, словно бы он знал, куда нужно было пойти и что сделать.

Интуиция и чувствительность – вот что было прописано в измененных генах моего биологического отца, а не того, кто всю мою сознательную жизнь меня воспитывал. Но такие вещи просто так не могли вжиться в плоть возлюбленного моей мамы, разрушая его, ломая его сознание. Пока не сломали его полностью, не оставив ничего, кроме желания умереть, чтобы больше не видеть, не чувствовать, не слышать.

Его свело это с ума. Сделало его слабым.

Излишняя чувствительность к чужим эмоциям, внешним признакам лжи, так что раскусить ложь в речи собеседника-мужчины не было проблематичным…

Не трогайте меня… Не надо. Не делайте мне больно. Я на грани…

…

Постель – она мягкая. Хочется зарыться в одеяле и спать. Спать час, два… Вечность лучше всего, пока все лишние течения в теле не сгинут, не исчезнуть вместе со временем. Потому что оно лечит, успокаивает так, что больше ничего не хочется. Или просто эта жажда отходит на десятый план, становясь надоедливой мухой у самого лица, на которую можно и не обращать внимания в надежде, что сама улетит.

Время лечит…

Прошло немало времени после последнего поцелуя. Так что я могу нормально поднять свой взгляд, хотя пока и мутный. Все видится в бликах и неясных пятнах вокруг, но уже лучше. Шанс прорваться всегда же есть.

Голоса сквозь вату, но двигаться уже могу.

Хочется спросить себя «Почему?»

Почему именно сейчас, а не раньше, когда я мог отреагировать, вмазав любому из этих двоих парней по лицу за поцелуй? Я так страшился этого, был готов чуть ли не убить того же Лукаса, в первый раз, но все было без страсти, без эмоций. Френч целовал же с нежностью, которая не так будоражит… Мой мир разрушил именно Маккой, прорвавшись сквозь защиту из стали своей страстью вперемешку с ненавистью и враждой. Это все взбудоражило меня не хуже, чем уже настоящий секс.

Я тянусь к краю постели, параллельно касаясь свободной рукой лица, словно бы снимая с него невидимую пелену.

– Куда это ты собрался, милый? – интересуется у меня всплывший резко перед лицом Лукас, схватив за подбородок так, что мне пришлось подняться с положения «лежа» (скорее – «пластом»), потянувшись к нему. – Мы тут решаем, кто будет первым. Может, выскажешься, кого хочешь обслужить в самом начале?

Нож… В моих руках за сущее мгновение оказывается перетекающий в напульсник кинжал с загнутым концом, я даже чувствую, что ухмыляюсь, предвкушая чужую боль.

– Вот же дрянь мелкая! – вырывается из уст Маккоя, когда я резко ощущаю, как кто-то выбивает у меня из рук единственное оружие. – Он пытался порезать тебя, Лукас.

Смазанный властный поцелуй и удар по щеке, от которого звенит в ушах. Благо парень ударил тыльной стороной ладони.

Я падаю вновь на постель и хмурюсь, снимая остатки паутины со своего тела.

– Парни, – говорю я, почти своим обычным спокойным тоном, – давайте будем играть по-хорошему. Вы просто отпустите меня и Френча восвояси.

Лукас смеется так, что голова начинает болеть:

– Ты хочешь уйти, не оплатив по долгам?

– Каким, черт возьми, долгам? Вас никто не просил платить за мою… Да черт с ней, с невинностью – за меня! Вы же те пауки, должны были догадаться, что это бессмысленное вложение денежных средств.

– Почему это? – удивляется моим словам Маккой, присаживаясь на край постели и медленно расстегивая с себя рубашку, так что я в завороженном ужасе слежу за его действиями. – Если ты присоединишься к кому-нибудь из нас, то деньги не канут в небыль.

– Как кто присоединюсь? Придаток для сексуальных утех? – мне нужно тянуть время разговорами, так как становится проще совладать с собственным телом.

– Мне осточертела эта болтовня! – резко говорит Лукас, начиная снимать штаны.

Я ощетиниваюсь, понимая, что шанс неумолимо ускользает от меня:

– Я подам на вас обоих в суд!

– Мы сами – суд, идиот! – обрывает мою надежду парень с синими глазами, смотря на меня, как на кусок вкусного мяса. – Никто не может противостоять двум крупнейшим корпорациям.

– Может, оно так и есть. Но я смог неплохо так удирать от вашей власти на протяжении двух недель!

Лукас ухмыляется, опускаясь рядом со мной на кровати в одних боксерах светло-бежевого цвета, выгодно оттеняющих его красноватую кожу:

– Придержи его, Маккой. По-моему, твоя игрушка стала слишком буйной.

Я успеваю заехать Джорджу кулаком по лицу, прежде чем он хватает меня за обе кисти и заламывает руки за спину. Другой парень получает ногой по бедру, но от второго замаха он уворачивается.

Матерюсь, как последний сапожник, пока Маккой связывает меня. Лукас получает укус, когда вновь пытается меня утихомирить поцелуем. Почти тут же сила Джорджа заставляет меня упасть навзничь, выгибаясь от сковывающей грудь силы.

Ножик, упавший куда-то на пол, быстро оказывается в руках у Лукаса, и, если честно, тот блеск, что искрится на дне его синих глаз, пугает. Моя рубашка в считанные мгновения становится воспоминанием, а я тихо шиплю на парней, пока губы Маккоя не оказываются на моей коже.

У него горячее, обезоруживающее, дыхание, от которого мурашки бегают по телу. Впору ненавидеть себя за те ощущения, что возникают внутри, но я не могу совладать с этим – это сильнее меня.

Маккой нежный, если так можно сказать о враге. Его губы пухлые, и от них по телу разносятся такие приятные эмоции, что я выгибаюсь уже от наслаждения, от желания, чтобы он продолжал и не на миг ни отвлекался. У него кожа грубая на лице, даже есть немного щетина, но это приятно – любая боль снимает ту, что растет внутри.

Лукас иной. Он резкий, прямолинейный и не вуалирует свои желания, показывая истинную сущность. Его руки везде. В его теле словно сосредоточен оазис силы и власти, так что от каждого музыкального пальчика расходятся волны по всем клеткам, и кровь движется быстрей по венам, зажигая внутреннюю страсть. Когда его ладонь касается моего члена через ткань трусов, я почти кричу от жажды большего.

Стоны и причитания становятся одним целым. Слово «нет» то и дело срывается с моих губ, падает на кровать и потухает в новых разрушительных эмоциях, непрекращающихся звуках страсти, что плещется живым потоком внутри.

Мой враг приятней во всех смыслах. Его и проще ненавидеть, чем того же Лукаса. Джордж целует почти с нежностью, почти с любовью, и, когда его губы накрывают мои, я рад. Он сладко зализывает те раны, что оставил на губах Лукас, но вскоре власть Маккоя над моим телом отходит на второй план, так как я чувствую почти невесомые пальцы другого на своем члене. Впору выть…

– Прекратите, пока не поздно. Пожалуйста, – слышу я свой голос и не узнаю.

Мольба без надежды на спасение.

Пальцы Лукаса умело скользят по члену, почти не касаясь головки. Парень приподнимает резинку боксеров и проникает внутрь. У меня задерживается дыхание, останавливается сердце, и я открываю рот, ловя эмоции, что хлещутся через край тела.

Маккой ухмыляется, смотря вниз на мое тело. Но мне не до его усмешек – я выгибаюсь, кричу что-то несуразное. Больно рукам, потому что я на них лежу, но это все отходит на второй план, когда рот Лукаса с легкостью вбирает мой пульсирующий от напряжения член.

И тут я начинаю плыть. Перед глазами мутнеет, я полностью погружаюсь во тьму царящего внутри меня хаоса.

Язык парня ласкает головку, он не кусается, как при поцелуе, он делает все мастерски. И это приятно ровно до того момента, пока с меня кто-то из этих двоих не стаскивает остатки одежды – мои бедные расстегнутые штаны и боксеры черного цвета. Лукас отрывается от меня, поднимаясь, а Маккой наоборот…

Я в отчаянной попытке сбежать ударяю парня ногой, попадая куда-то в область плеча, но его рука все же касается внутренней стороны моего бедра, медленно пробираясь наверх, мучая еще больше самим ожиданием.

Вновь укусы на губах, но это меня волнует куда меньше, чем рука Маккоя внизу. Пальцы Джорджа массируют кольцо мышц всего пару мгновений, прежде чем я ощущаю в полной мере разницу между сексом мужчин.

– Тише-тише, – говорит мне на ухо Лукас, обдавая кожу горячим дыханием и мне безумно хочется его ударить, чтобы содрать с лица эту ухмылку.

Происходящее напоминает мне безумную пытку из какой-то прошлой жизни…

Когда я чувствую прикосновение члена к своему телу, у меня что-то внутри сжимается от ужаса. Но в следующее мгновение все отходит на задний план, перекрываемое болью и унижением.

Эта заполненность внутри и жажда большего – неугомонность тела еще сильнее унижает, умоляет сорваться и рухнуть во все эмоции с головой. Это больно. Не из-за самой боли, а из-за чувств внутри, что разливаются опьяняющим великолепием, от тех стонов, что срываются с губ, показывая мое желание. Физическое желание – не сердца и не души.

Маккой медленно растягивает меня своим членом, так что я прикусываю губы, закрыв глаза. Это ужасно постыдно, начиная от того, как я лежу, заканчивая тем, о чем думаю, и тем, кто придерживает меня за плечи. Пальцы Лукаса впиваются в мою кожу…

Толчки как ток сквозь тело. Меня трясет, меня… уносит. На тех волнах, что я не желаю знать.

Джордж привлекает меня к себе так, что мне приходится обхватить его талию ногами, почти самому насаживаясь на его горячий, пульсирующий внутри меня член. Я что-то говорю, совершенно не понимая, что несу, и Лукас развязывает мои руки. Тут же обхватываю Маккоя, впиваясь ногтями в его спину – хочется сделать ему больно тоже. Не морально… успеется.

Я почти забываю о существовании третьего в комнате, когда Маккой целует меня. Мои губы опухли после поцелуя, и в первые мгновения появляется жжение от крови, что вновь выступила на них после укусов. Хочется раствориться хотя бы в одном из них, но Лукас вскоре напоминает о себе, прижимаясь сзади, обдавая своим дыханием мочку уха, целуя шею, покрывая кожу множеством мелких поцелуев. Те, как кинутые в озеро камушки – от них расходятся волны.

Когда Маккоя сменяет Лукас – я не запоминаю. Все картинки превращаются в одну, и лишь мысль, что я смогу их когда-нибудь уничтожить так же… Унизить! Лишь эта мысль держит мое сознание на плаву.

Слышу голос Джорджа на заднем плане и вижу лицо Лукаса перед собой. Мои ноги закинуты ему на плечи, и он покусывает кожу, оставляя свои следы, метя территорию. Сука…

Я чувствую себя липким, противным, убитым, когда семя парня наполняет меня. Это так унизительно, что на свое счастье я проваливаюсь в собственное горькое, но от этого не менее яркое наслаждение.

…

Эти придурки спят, когда я ухожу. В одной постели со мной! Словно бы я не могу зарезать их, как ягнят.

Френча нет нигде, и я бессмысленно трачу большую часть ночи на его поиски. По телевизору на следующий день я узнаю, что друг попал в больницу с сотрясением мозга. Ему лучше. Его жизни ничто не угрожает.

Я во многом виноват.

На моем счете находится кругленькая сумма денег. Пока что находится.

У меня есть немного времени, чтобы сбежать. На этот раз окончательно.

Первым же рейсом я вылетаю на Юпитер.

***

– Никита! – радостно кричит мой старый знакомый, подбегая ко мне и забирая спортивную сумку со всеми моими вещами из рук. – Я так рад, что ты приехал.

– Спасибо, Джексон, – стараясь как можно ласковей улыбнуться, отвечаю я. – Я же не помешаю тебе и твоему мужу? Ты уверен?

– Нет-нет, ты чего? Ты же мой старый добрый друг. Конечно, я рад тебе помочь, – парень хлопает меня по плечу и тут же оборачивается назад, подзывая кого-то.

На свет выходит ангельское создание: невысокий паренек с копной светлых волос и кристально чистых озер-глаз. Но когда мы смотрим друг на друга, мы оба пониманием, что пережили. Мы чувствуем это.

– Никита, это мой муж – Миро, – представляет мне своего самого близкого человека Джексон, продолжая светиться от счастья. Вот только я вижу, что его съедает интерес.

До машины мы идем в полном молчании.

– Мы оба знаем, что тебе пришлось многое пережить, – начинает говорить о том, что думает, мой добрый знакомый. – Хотя до нас, конечно, дошли лишь слухи.

– Может быть, когда-нибудь я вам расскажу, как все было на самом деле. Но пока я не хочу ничего вспоминать из того ада…

– Конечно, Никита, – кивает Миро, ударяя своего мужа легонько по руке. – Джексон, ты ведешь себя некрасиво.

Я смотрю на то, как за окном сменяется вид, и не слушаю щебет сидящей впереди парочки. Почти погружаюсь в сон, когда неожиданно раздается звук моего телефона.

И самое удивительное, что я приобрел его на чужое имя, да и о нем никто не знает.

Я осторожно беру трубку, стараясь говорить как можно тише, так чтобы мои новые друзья не слышали разговор:

– Да?

Незнакомый голос раздается в трубке:

– Вы меня толком не знаете, мистер Хенсон. Но я ваш друг. Вспомните того парня из охраны в доме Маккоя, у которого вы отобрали одежду… Он не показался вам странным?

– Слишком хорошо сложен, для обычно «шкафочного» типа охраны? – хмурюсь я.

– Я был отправлен службой разведки, чтобы вывести на чистую воду махинации Маккоя и Диварга. Вы же примерно представляете себе всю сложность ситуации, в которую вы попали, когда переступили дорогу этим двоим?

– Это скорее вы не понимаете, во что я тогда ввязался…

– Прекрасно понимаем. И хотим помочь… – парень молчит какое-то время, словно раздумывая, что мне сказать. – Точнее, я хочу попросить вашего содействия в их задержании.

– То есть? – мне все это начинает не нравиться.

– Вы же не думаете, что они позволят вам сбежать с (как они думают) их деньгами? – интересуется у меня парень. – У нас нет возможности отправить меня вслед за вами на личном космолете, как это сделали Маккой и Диварг. Понимаете, к чему я веду?

– Конкретно, что от меня требуется? И я еще не согласился…

– Вам придется, мистер Хенсон. Они воинственно настроены против вас, как я понимаю… К тому же все ваши документы и файлы против них находятся у меня.

– Какого?!.. – срывается с моих губ, и Джексон удивленно смотрит в зеркало, не понимая, с кем я веду разговор.

– Вы собрали достаточно, чтобы завести на них уголовное дело по нескольким статьям, но тут все направлено в вашу сторону. Моё начальство предлагает вам помочь нам найти другие данные против них, дабы засадить обоих на больший срок.

– Откуда я знаю, что вы лучше?

– Мы – военные, мистер Хенсон.

– Это не делает вас святыми, – фыркаю я.

– Все лучше, чем то, что эти двое отправились за вами на Юпитер. Мы хотя бы не желаем вам гибели и разорения.

В его словах был резон.

– И?

– От вас требуется выяснить как можно больше о махинациях этих двоих. Но при этом не попасться, как прежде. Мы будем работать вместе.

– Вас как зовут хоть? – хочется закричать от происходящего.

В последнее время жизнь любит меня забрасывать в самые невыгодные условия!

– Нейт Драго, – представляется парень по ту сторону трубки. – Вам придется дождаться моего приезда, прежде чем действовать – это слишком опасно для вас.

– Когда вы прилетите и когда прибудут эти идиоты сюда? – интересуюсь я, хмурясь.

– Я вылечу первым же рейсом к вам… То есть буду через неделю.

– А эти…

– Осталась пара часов. Они вылетели следом за вами, – говорит он и чуть погодя добавляет еле слышно. – Вы явно их ахиллесова пята…

Я бы поспорил, но сил нет. Я просто в ужасе закрываю лицо свободной рукой.

– Неделя, – тяжело выдыхаю. – Чувствую, моя жизнь теперь всегда будет делиться на гребанную неделю ада. Семь кругов по двадцать четыре часа…

– Дождитесь меня, мистер Хенсон, – пытаясь меня успокоить, мягко говорит парень, выключая связь.

Я ударяюсь лбом о стекло, пока за ним открывается новый вид на Юпитер и его основной город.

Но меня все это мало волнует.

Впереди неделя борьбы. И неизвестно – последняя ли.