Текст книги "Норадреналин (СИ)"

Автор книги: Ainessi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Не в этом веке. И не он.

Перезагрузка.

Уилл смеялся. Подкидывал в воздух орешки и ловил их ртом. На пятом – Алек неуловимым быстрым жестом перехватил один и нагло съел под аккомпанемент дружного смеха и обиженный возглас мальчишки. Показал язык, прикурил и снова закрыл глаза.

– Можно просто попросить, Руж! – возмутился пацан.

– Неспортивно, – усмехнулся Алек, глубоко затягиваясь. – Так интереснее.

– А еще герой войны называется, – пробурчал Уилл себе под нос, но все дружно заржали, и Алек засмеялся вместе с ними.

Какой он, к чертям, герой-то? Одно название.

– Мы уезжаем через месяц, Алек, – негромко повторил сержант, пристально глядя на него. Алек не видел, но чувствовал этот взгляд. – Ты с нами?

– Я…

Так хотелось согласиться. Бессовестно хотелось, безумно. Но сбежавший герой на фронте и сбежавший герой на базе Легиона – две большие разницы. Алек вздохнул и промолчал. В который уже раз.

– Алек, серьезно, – Стив положил руку на плечо, и он вздохнул снова, открывая глаза.

Они все смотрели на него, все. Обеспокоенно, с надеждой, с улыбкой.

– Я не могу, простите, – он растерянно развел руками, прикусывая губу. – Если меня узнают у вас, начнется такой пиздец. Я остаюсь.

Они сочувственно хлопали его по спине, обнимали, прощались. Уилл всплакнул даже, а он сам глотал слезы и улыбался, пока они собирали вещи, пока ходили на последние операции, пока пили вечерами и курили на крыше, уже все вместе – не по одиночке.

– Ты не один, – сказал ему Джо, когда они уезжали. – Просто помни, дурной мод, ты не один.

Той ночью он курил на крыше и рыдал взахлеб. Один.

– Руж!

Оглушающе, невозможно громко.

– Тиш-ше, – язык заплетался, губы немели, горло сводило.

Он закашлялся, ощущая спазмы и судороги, ощущая дрожь там, где дрожать-то было нечему. Руки тряслись. Алек попытался приподняться, но не смог, свалился мордой в землю, кажется, для полноты счастья сломав нос.

– Руж, ты живой? – еле различимый шепот.

– Нн… – больно, как же больно. – Н-не уве-ер-рен-н…

Кто-то стиснул его в объятьях. Это тоже было адски больно, но странно приятно. Система мониторинга нервно и отчаянно пищала, предлагая синхронизацию, перезагрузку, требуя хоть что-то, что поможет вернуть это тело в относительную норму. Алек скривил губы в подобии слабой улыбки, постарался не думать, на что получилось похоже, и все-таки отключился.

Джордж улыбался, тянул коньяк мелкими глоточками, перекатывая каждый на языке, облизывая губы. Алек улыбнулся в ответ и осушил рюмку как привык, залпом, вызвав у сержанта взрыв смеха.

– Ненормальные русские! Кто пьет так хороший коньяк?

– Летчики, – ухмыльнулся Алек и налил себе еще. – Десантники. Врачи, – добавил он, немного подумав. – Насчет остальных не уверен.

– Знаток, – сержант допил и накрыл рюмку ладонью, прежде чем он успел ее наполнить. – Я не мод, Алек, мне хватит. Но ты не стесняйся.

– Вот уж в стеснительности меня никогда не обвиняли. Джо… – он замялся, вздохнул.

Казалось бы, так просто – взять и задать вопрос. Но как же отчаянно страшно.

– Что?

– Почему вы позвали меня с собой? – наконец спросил он, глядя куда угодно, но не на сержанта.

– Потому что ты поблагодарил и угостил сигаретами, – Джордж усмехнулся и неожиданно улегся рядом, заглядывая в глаза. – Потому что людям надо помогать, Алек.

– Я не человек.

– Тебе лучше знать, кто ты для самого себя. А мне лучше знать, кто ты для меня, – глубокомысленно протянул сержант и закрыл глаза.

Спорить Алек не стал.

Пересохшие губы потрескались и ныли, но он даже не чувствовал вкуса крови. В горле будто застрял еж, ощетинившийся иголками – драло нещадно при каждом движении, каждой попытке сглотнуть, заговорить.

– Сколько? – прохрипел Алек в окружающую темноту.

Мальчишку он не видел, но чувствовал. Он вообще ничего не видел.

– Сутки, наверное, – неуверенно прошептали рядом. – Пить будешь?

Алек кивнул и застонал – от движения голова взорвалась болью. Зато в глазах немного прояснилось: расплывчатая фигура что-то протягивала ему. С третьего раза он попал, ухватил бутылку и присосался к горлышку, откусывая и выплевывая пробку. Открутить бы все равно не смог, из открытой пролил бы половину – слишком дрожали руки. На втором глотке очертания фигуры стали четче, к концу бутылки он почти мог разглядеть Игната нормально, но пальцы все равно выбивали замысловатую дробь по опустевшему пластику. Больно.

Пробный глубокий вздох прошил все тело, отдался мелкими судорогами в мышцах, скрутил легкие в приступе кашля. Когда отпустило – Алек встал, покачиваясь и с трудом осознавая, где небо, где земля. Голова нещадно кружилась.

– Пошли, лейтенант, – прошептал он, дыша часто, но неглубоко.

– Да ты еле на ногах стоишь! – крик отдался резью в висках, Алек поморщился, прижал ко лбу ладонь.

– Лучше не будет. Пошли, – повторил он, жмурясь и осторожно делая первый шаг.

Почему-то, когда Игнат обхватил его за пояс, поддерживая и заставляя опереться на себя, Алек даже не удивился.

Только украдкой улыбнулся в чужое плечо.

========== Глава 7. Герои ==========

Героизм – это преодоление страха.

(Стивен Кинг. Почти как бьюик)

Игнат думал, на базе будут встречать как героев, но никто не ждал их возвращения. Как ни странно, даже дежурных не было, только автоматика и два андроида. Под прицелом он наощупь нашел датчик, приложил палец, заглянул в камеру. Компьютер думал невозможно долго, Руж сипло дышал куда-то в шею, часто и неровно. Мод едва стоял, шел чисто на упрямстве. Что моды могут так – Игнат тоже раньше не знал. Операция полная откровений.

Диод на датчике мигнул и загорелся невозможно ярким зеленым, андроиды отвернулись и разошлись, запищала-зашипела отъезжающая дверь. Как их на подходе не пристрелили только? Видно, даже заблокированные чипы отвечали на нужной частоте, или система распознавания лиц сработала. Он не знал, какой из вариантов верный, не уверен даже был, что это все возможные варианты. Вот Руж знал наверняка, но спрашивать не хотелось. Слышать хриплый голос и короткие рубленные фразы больно было почти физически. Насколько больно при этом самому моду – Игнат предпочитал не задумываться. Но шел же, шел. Несмотря ни на что. У Ружа тряслись руки, Игнат чувствовал дрожь, чувствовал редкие судороги: мышцы каменели, потом расслаблялись. Мод спотыкался, выравнивался, слабо улыбался.

Сотню метров до внутреннего периметра Игнат его уже скорее тащил.

Они прошли последние ворота, караульных опять не было. Наверное, стоило закричать и позвать на помощь, но упрямство проснулось уже в нем самом: Игнат поправил лямку тянущего плечо рюкзака, вздохнул, перехватил мода поудобнее и пошел дальше, немного заваливаясь под нарастающим весом.

– Лейтенант, – хриплый шелест около уха, а не голос. Слава Богу, слова разобрать несложно. – Просто брось меня тут. Не сдохну. Потом заберете.

– Заткнись, блядь, – ответил Игнат, встряхнув его и делая следующий шаг.

Руж издал хриплый стон и рассмеялся, последнее он скорее не услышал, а почувствовал, вибрацией по шее. Спорить мод не стал, попытался даже перестать на нем висеть, но вскоре сдался, снова навалившись на плечо. Тяжело. Очень тяжело было, но Игнат упорно шел дальше, к зданию. Андроиды на месте, значит, базу не бросили. Значит, люди здесь есть, значит, им помогут.

Содержимое рюкзака жгло спину. Интересно, что на этих накопителях такого? Информация ценой в десяток жизней, должна же она того стоить? Представилось, что там сборники рецептов и чья-то любимая музыка – стало смешно до жути. Так они и заползли в двери: хихикающий Игнат, пытающийся избавиться от идиотских образов в голове, и едва дышащий, висящий на нем Руж.

Прижавшийся к затылку ствол заставил его остановиться и заржать уже в голос от абсурдности ситуации. Про высоких визитеров он знал, помнил. Тогда, бесконечно давно. До операции, до Ружа, до погибшего отряда и плена. До того, как безумный красноглазый монстр оказался единственным другом и спасителем, до того, как он же чуть не умер у него на руках. После – и думать забыл. В голову даже не пришло, а они были здесь: командир базы стоял с помертвевшим лицом и бешеными глазами в окружении совсем нездешних солдат и киберов. Смотрел так, что Игнат понимал – ему пиздец. Если не пристрелят сейчас, то убьют потом. За вот это вот явление, за полудохлого мода, за грязь, которую министр и генерал не должен видеть, о которой не должен знать.

Пиздец в любом случае, поэтому он продолжал ржать. Единственное, не ожидал, что вдруг выпрямится и тоже засмеется Руж.

Мод сбросил его руку, шагнул вперед, игнорируя огоньки прицелов, игнорируя мгновенно перешедших в боевой режим киборгов. Мода шатало и носило, но он смеялся и шел: шаг, другой, третий – остановился, вскинул голову. Игнат не видел его лица и жалел об этом, но спина была болезненно прямой, смех отчаянно хриплым. Отчего-то, он был уверен, что Руж улыбается. И будто бы знал, что мод успеет сказать лишь одну фразу, прежде чем упасть. Он только не знал, что это будет за фраза.

– Здравствуй, Скай, – неожиданно чисто произнес Руж и рухнул, как подкошенный.

– Стоять! – проревел министр, дернувшемуся было киберу.

Кибер замер. Вместе с ним замерли все, включая самого Игната – голос у господина министра был самый, что ни на есть, командный, вид, впрочем, тоже. Высокий, широкоплечий, в строгой штабной форме. Он подавлял, наверное, поэтому никто и не дернулся, даже когда он быстрым шагом пошел к безжизненному телу, наклонился, перевернул. Игнат видел его лицо, выражения сменяли друг друга: сомнение, недоверие, ужас, отчаяние.

– Врача! – заорал он вдруг, подхватывая Ружа на руки, словно пушинку. – Сука, где санчасть?!

– Я провожу, – пробормотал Игнат, пока все молчали, развернулся и рукой опустил пистолет, который кибер так и держал прижатым к его затылку.

Кибер не шелохнулся.

Министр не отказался.

Врач охренел, другого слова Игнат подобрать не смог. Наверное, последнее, чего ожидал от этого дня их штатный эскулап – это явление покоцанного лейтенанта вкупе с министром обороны и полудохлым модом на руках у последнего. Но в руки себя взял быстро, надо отдать ему должное. Попытался выяснить анамнез, но запоздало накатило осознание всего произошедшего, слабость и муть от недоедания, перенапряжения. Игнат закачался и свалился на подставленный стул, невнятно бормоча что-то про красную, синюю и прозрачную хрень, совершенно не в состоянии объяснить, что именно он имеет в виду. Переводил, неожиданно, министр. Скай, как назвал его мод перед тем, как отключиться.

– Стимулятор, я верно понял? – Игнат кивнул, сжимая виски. Мир лениво колыхался, обещая завертеться активнее в ближайшее время. – Потом что-то адсорбентное?

– Наверное. Я не знаю, он… – голова разболелась сильнее.

Шею прошило резкой болью. Игнат дернулся, вскидываясь, но врач примиряюще поднял ладони, демонстрируя пустой шприц:

– Анальгетик и витамины. Вы продолжайте.

– Да. Он не объяснял, что там, но после ему все равно было плохо. Потом, вроде лучше, потом… – виски и сигареты, кривая улыбка, усталый взгляд.

– Опять хуже?

– Да, – кивнул Игнат, отгоняя видение. – Руж забрал у меня красную… – он осекся, усмехнулся. – Стимулятор забрал. Обещал не колоть, если не придется.

– Пришлось, да? – спросил врач, намешивая что-то в стаканчике.

Отточенные, уверенные движения напоминали Ружа в лаборатории, увлеченного и улыбающегося. Игнат улыбнулся тоже, воспоминаниям. Помрачнел, глядя на бесчувственного мода на узкой койке, грудь которого вздымалась едва заметно.

– Пришлось, – подтвердил Игнат. «Беги». – Он говорил мне уйти, я остался.

– Кто такой Руж? – перебил министр, не дав врачу задать следующий вопрос.

– Он, – Игнат кивнул на мода. – Это Руж, вернее его зовут Алек, он сказал. Но это Руж, мод Легиона. Легионеры ушли, а его оставили, он местный, ну, знаете, по правилам… – лицо министра стало каким-то совсем ошарашенным, и он заткнулся на полуслове. Действительно, к чему столько объяснений?

– Руж, значит, – медленно проговорил министр, глядя на мода, и усмехнулся неожиданно, поворачиваясь к врачу. – Суйте этого засранца в репликатор. И приведите в чувство нашего героя, ему мне еще базу показывать.

Судя по бегающему взгляду врача, тот усиленно пытался определиться, кто есть «герой», а кто «засранец». В репликатор Игнату не хотелось, так что он нервно сглотнул и торопливо ткнул пальцем в Ружа. «Его в репликатор», – собирался сказать Игнат, но вырвалось:

– Засранец – он!

Врач и министр, хрюкнули и заржали. Он посмотрел на обоих жалобным взглядом, смех стал только громче. Игнат махнул рукой и прикрыл глаза; сквозь ресницы видно было, как они укладывают бессознательного мода в железное нутро репликатора, набирают бесконечно долгую последовательность символов и отходят. Министр остался стоять, глядя на медленно опускающуюся крышку, а врач подошел к нему со стаканом и горстью каких-то таблеток. Игнат послушно проглотил все, посидел еще минут десять и почувствовал себя куда как более живым.

Теперь – да. Теперь он мог показать базу, мог даже повторить безумный забег от разрушенного города до оной базы. Тупая боль отступила, усталость, как рукой сняло.

– Стимулятор? – спросил Игнат со знанием дела, врач рассмеялся и кивнул.

– Он самый.

Министр обернулся на звук их голосов, подошел, внимательно оглядывая его грязную трофейную броню, тяжелый рюкзак, про который Игнат, говоря откровенно, совсем забыл.

– Ой! – он торопливо расстегнул его и вывалил накопители на койку, вызвав очередной приступ чужого смеха.

– Смотри-ка, и правда, герой, – министр хлопнул его по плечу и застыл, глядя словно в пустоту, в самого себя.

Через пару минут дверь в санчасть открылась, внутрь проскользнула пара киберов. Они вежливо и мягко забрали у Игната опустевший рюкзак, сложили в него накопители и унесли. Бесшумно и крайне осторожно. Министр проводил их взглядом, немного подождал и увел Игната, напоследок попросив врача сообщить, как только цикл закончится и мод придет в себя. Врач обещал.

База казалась совершенно пустой, по дороге к жилой части им не попалось ни единой живой души, не считая дежурных андроидов, которых программа заставляла при виде министра вытягиваться и отдавать честь. Слишком механические движения выглядели на диво абсурдно, тот морщился и махал рукой, проходя мимо застывших кукол на предельной скорости.

Койка была аккуратно заправлена, поверх покрывала лежала голография в черной рамке и полупустая бутылка виски. Игнат замер, глядя на эту картину и не веря своим глазам. Его похоронили, их всех похоронили, пока они с Ружем пытались выжить, пытались выбраться, дойти, выполнить задание. Их никто не искал – их давно помянули и забыли. Он криво улыбнулся, скидывая с кровати рамку, открыл бутылку и сделал большой глоток. Алкоголь обжег рот и горло, растекся горячей волной по животу.

– Пиздец, – хрипло пробормотал Игнат, напрочь забыв про министра.

– Пиздец, – эхом отозвался не забывший про него министр и отобрал бутылку. – Твоя, да?

– Да. Я думал нас ищут, – Игнат растерянно развел руками, даже правильные слова не подбирались, чтобы объяснить, передать то, что творилось в голове. – А они…

– В душ. Переодеваться. Потом поговорим, – приказали ему тем же командным, бескомпромиссным тоном. – Где место Ружа? – услышал он уже в спину, почти в дверях душевой.

– А… – проблема в том, что Игнат не знал ответ. Никогда не задумывался даже, но сознаваться в этом было странно больно и стыдно. – Я… если честно…

– Я понял, – с улыбкой отозвался министр. – Душ, переодеться и приходи в командный. Я найду.

Игнат кивнул и пошел исполнять.

Горячая вода подарила ему вторую жизнь. Стоя под тугими струями, он жмурился от удовольствия и наконец осознавал, что все закончилось. Задание, плен, бесконечно долгий и страшный путь обратно – все закончилось. И они живы, оба. Даже дурной, странный мод, что бессовестно называет министра обороны по старому-старому прозвищу, лежит в репликаторе и будет жить. Долго и счастливо. Очень старый мод.

Игнату подумалось, что они, быть может, были когда-то знакомы. В начале этой войны, например, или, страшно подумать, до нее. Когда еще был мир, когда не было самого Игната, когда редактирование генетического кода было лишь экспериментами, в которые никто не верил. Может быть, именно тогда, не имея альтернатив, Алек стал модом. Может быть, именно тогда пошел служить и где-то в армии, на одной из инспекций познакомился с министром, может, даже работал на него. Называл Скаем, слышал в ответ «Алек» тогда еще, наверное, исполнял приказы. А потом – и на это фантазии не хватало – почему-то ушел к легионерам. Может быть, в штабе сидеть не хотел? При особе генерал-лейтенанта не больно-то повоюешь. А рядом с героем, наверное, и самому хочется подвигов…

Комбез сидел странно, не так как раньше. Игнат подтянул пояс, думая, что он-то с удовольствием бы в штабе посидел. Лишь бы закончились уже эти два оставшихся года, лишь бы вернуться к Летти живым, исполнить все самые смелые мечты, забыть о войне. Хотелось изредка травить байки новым гражданским знакомым и, наверное, иногда вспоминать Ружа. Может, и списываться с ним, и видеться, чем черт не шутит? Он вздохнул и пошел в командный центр, надеясь, что не схватят по дороге.

Они натворили достаточно херни. Игнат хорошо понимал, что не будь министра – драить бы ему здешние сортиры до второго пришествия и благодарить Бога, что ограничилось лишь этим. Могут и перевести ближе к настоящему фронту, настоящей войне. Туда, где Либерти нападает. Туда, где идут бои, не операции.

Никто его не остановил.

Андроиды отдавали ему честь – это казалось дурной шуткой в духе Ружа, не господина министра. Честь отдали и киберы на входе в центр, в их исполнении это выглядело проникновенно и пафосно, а вот внутри ждал командир базы, который отвесил тяжелый подзатыльник и сжал зубы до хруста, глотая ругательства.

– Ты что творишь, ублюдок? – прошипел он.

Ответить Игнат не успел. Увернуться от удара он тоже не успевал, но ладонь в белой перчатке сомкнулась на предплечье командира раньше. Они обернулись одновременно, готовые извиняться и уверять, что все в порядке, вот только ладонь эта принадлежала не министру.

Форма была такой же. До боли парадной и наглаженной, иссиня-черной с великолепным серебряным шитьем. И погоны были такие же – две крупные звезды, зеркально отражающие свет, и эмблема военно-воздушных – и медали с орденами, частые ряды начищенных наград. Наверное, их было тяжело носить. Не было – алой звезды, но ее никогда на нем не было, ни на одной официальной фотографии, понял Игнат, понимая взгляд выше и натыкаясь на белую гладь маски и ярко-красную прядь в зачесанной назад челке.

– Полагаю, я услышал достаточно, – негромко произнес герой, настоящий герой войны. Маска приглушала звук, скрадывала интонации, но Игнат слышал презрение и холодную ярость.

– В-ва…

– Извольте не протягивать руки к моему секретарю, – перебил Алый, генерал-лейтенант Алый, герой войны Алый, его командира и медленно наклонил голову, четким кивком приветствуя собственно Игната. – Прошу за мной, лейтенант, господин министр нас ждет.

Проверить, идет ли за ним Игнат, он не оборачивался, но Игнат шел. Шел, как зачарованный, будто во сне, разглядывая идеально ровную спину, вслушиваясь в стук каблуков по покрытию пола. Алый чеканил шаг, и он чеканил шаг тоже, на автомате, выпрямлял спину, подбирался и вздергивал подбородок, как учили в академии. У них никогда так не получалось. Сегодня – получилось.

Министр их действительно ждал.

– Ты не один, – констатировал он, снимая со стола ноги и воровато запихивая под кресло опустевшую бутылку.

– Я не один, – подтвердил Алый. – Отдашь мне мальчика? Ему еще два года до комиссии, а я без секретаря.

– А ты без секретаря, – повторил министр, улыбнулся почти нежно и вдруг сорвался с места. Движение Игнат увидел только благодаря своим улучшенным генам, и то смазанное. Просто миг – и в следующий момент Алый уже болтался в воздухе и хохотал, а министр эмоционально шипел сквозь зубы. – Сука! Какая же ты сука! Нагулялся, блядь?! Отдохнул?!

Рука на шее сжалась сильнее и смех оборвался, превратившись в хрип. Министр – Скай, поправил себя Игнат, – с присвистом выдохнул и резко отпустил, почти швырнул Алого на пол. Тот, впрочем, приземлился на корточки, потирая горло.

– Охуеть ты нервный, – прохрипел он, медленно поднимаясь и крутя головой. – Я извиниться хотел…

– Ебал я твои извинения! – невежливо перебил Скай, и Игнат фыркнул. Не удержался. – А, герой. Пойдешь к этому уебку секретарем?

– Э-э-э… – содержательно ответил Игнат, вдруг понимая, что они не шутят.

Ни один из них. Не шутят.

Просто министр обороны напился. Просто невесть откуда приехал второй генерал-лейтенант, который отчего-то захотел себе секретаря. Просто эти двое, походя, готовы были забрать его отсюда и изменить всю его жизнь.

Просто герои со страниц учебников оказались неожиданно близкими и живыми.

«Ты не один из них, – говорил Эрих Ружу в плену. – Ты сломаешься».

Руж не сломался. Хоть они и не были героями, Игнат не сломался тоже. Но его-то и не ломали.

– Решай, давай, – поторопил Скай, искоса рассерженно поглядывая на устроившегося на краю стола Алого.

– Я… – Игнат вздохнул, опустил голову. – Возьмите лучше Ружа, – тихо, но уверенно произнес он, не глядя на них. Было стыдно. – Это он герой. Вы не понимаете, его пытали там, его… – он задохнулся, подавившись словами, захлебнувшись воспоминаниями. – Он меня спас, он выполнил задание. А я только мешал и…

Скай смеялся, наверное, потому он и замолчал. Скай хрипло смеялся, не в силах перестать, тряс головой, потом махнул рукой и пошел обратно на свое место, но по дороге резким, действительно неразличимым даже для Игната движением сдернул со своего друга маску. Алый не менее резко закрыл лицо руками, и министр смеяться перестал.

– Покажи ему, – потребовал он. – Прекрати играть в свои сраные игры, хренов благодетель. Выбил медаль, выбьешь перевод в столицу и отпустишь, плохо я тебя что ли знаю? – Алый вздохнул, мотнул головой, но он продолжил. – Покажи.

– Скай…

– Он герой, ты сам сказал, – слова министра заставили Игната вздрогнуть, поднять голову, глядя на них обоих недоуменно и растерянно. – Не хуже и даже лучше нас. Почет и слава.

Что-то блеснуло в воздухе, завертелось. Игнат едва смог поймать.

Орден мужества третьей степени в его руках отражал свет почти так же, как медали на груди Ская, на груди Алого.

Его орден.

– Честь и верность, – хрипловато откликнулся Алый.

Боковым зрением, зачарованный игрой света на сложном узоре ордена, Игнат увидел, как он встает и вытягивается, отдавая ему честь. Ему. Безумие. Игнат поднимал голову, чтобы сказать ему об этом. Чтобы рассказать о героях былой войны, об их – Алого и Ская – подвиге, о том, что они, родившиеся после, никогда не смогут стать такими, сломаются раньше, сойдут с ума. Что не Алый ему должен честь отдавать, напротив, он – Алому.

Взгляд споткнулся на лице и замер. Красная прядка горела, как некогда глаза.

Руж улыбался.

========== Эпилог ==========

Гнев, основанный на расчете, гораздо опаснее того, что базируется на слепой ненависти.

(Райчел Мид)

Летти поправила ему галстук, обняла, поцеловала в щеку. Игнат поймал невозможно сладкие губы и долго не мог оторваться от нее, хотя на работу давно пора. Из дома она его почти выпихивала, со смехом и поцелуями. Еще не жена, но уже невеста. Мечты сбывались, становились реальностью так быстро и странно, что порой ему становилось от этого страшно.

Водитель коротко кивнул, Игнат ответил ему тем же и погрузился в машину с планшетом в руках, торопливо просматривая расписание на день и заметки. Кучу заметок: наброски речей, статей, справок и законопроектов. Иногда казалось, что Руж – ни Алеком, ни Алым он так и не привык его называть – не спит совсем. Наутро Игната всегда ждала гора материалов, которая разгребалась хорошо если к обеду, пополняясь результатами совещаний и всякой мелочью. Домой он уезжал, разобрав все, с утра – получал новую гору и улыбающегося Ружа, который предлагал забить и не обращать внимания. Игнат так не умел. К тому же, было интересно. На первый взгляд, Руж хватался за диаметрально противоположные направления, никак не связанные вопросы, планы, события, но, если приглядеться – картина менялась. Осознанием его накрыло не так давно, примерно, когда в одной из записок попалось глубокомысленное: «пригласить репортеров и социологов».

Кусочки паззла вдруг сложились в единую картинку.

Модификации человека: серия статей о типах, характеристиках, психологических особенностях каждой из модификаций. Новая классификация, свежий взгляд.

Редактирование генома, цикл лекций и научных публикаций: предпосылки и последствия, возможности. Влияние фантастической литературы на общественное мнение и гипотезы ученых, влияние информационного поля на отношение к проблеме.

Законопроекты оборонки: состав формирований, минорные изменения по срокам службы и тому самому субсидированию ген-модификаций. Законодательное закрепление за модификантами мест в формированиях, разделение модов, киберов и андроидов. Давно назревало, а тут, вроде как, и само написалось.

Гражданский кодекс: новая редакция с учетом срока жизни и особенности модификантов и ген-модифицированных.

И прочее, прочее, прочее.

Игнат читал и вспоминал Джессику. Она называла модов людьми. Руж себя человеком не считал, Игнат помнил. Вот только то, что он делал сейчас, медленно, но верно толкало Коалицию к позиции Либерти. И даже дальше. Руж играл с огнем.

Вдвойне – потому что статьи о нем Игнат тоже читал. Герой, повторивший свой подвиг, герой, сбежавший на фронт рядовым модификантом, герой, плечом к плечу сражавшийся эти годы вместе с простыми солдатами. Репортеры превозносили Алого, женщины и дети писали кипятком, в штабе косились восторженно и подозрительно. Второе – позволяли себе немногие. Здесь Ружа боялись.

Генштаб встретил фоновым шумом чужих разговоров. Игнат улыбался знакомым, отвечал на приветствия и упорно продвигался в сторону своего кабинета. Заняло больше времени, чем ожидалось, но он справился, убрал планшет, включил терминал, привычно сделал два кофе и понес один из них высокому начальству. Руж был в кабинете не один: напротив него сидел Блэк – еще один герой и кумир Игнатова детства. Блэк что-то доказывал на повышенных тонах, Руж улыбался, холодно и равнодушно, негромко возражал. Когда он зашел, оба замолчали, но улыбка мода стала чуть шире и теплее.

– Доброе утро, Игнат, – Блэк тоже вежливо растянул губы. Иногда Игнату казалось, что он раздражает этого человека, безумно раздражает. – Можно мне тоже кофе?

– Разумеется, я сейчас…

– У тебя сломалась кофемашина? – интонация Ружа была безупречно спокойной. – Посмотреть? Починить?

– Благодарю, она работает.

Намек Блэк понял, поднялся, попрощался и ушел. Губы Ружа на долю секунды презрительно дрогнули вслед закрывшейся двери, но широкая улыбка вернулась на них почти моментально. Широкая и дивно довольная.

– Социологам писал? – спросил он, делая первый ленивый глоток.

– Да, – Игнат кивнул, присаживаясь на край свободного кресла. – Вчера еще.

– Поздравляю, сработало, – ухмыльнулся Руж совсем радостно. – Нас вежливо выгоняют к заокеанским друзьям рассказывать про достижения в области генетики.

– А мы выгоняемся?

– Разумеется, нет, – он поставил чашку на стол и потянулся, разминая плечи. – Мы устраиваем пресс-конференцию, я позвал пару человек.

Пару десятков человек, зная этого безумного модификанта. Игнат улыбнулся:

– Рассказывать про генетику? – Руж молчал и смотрел на дверь неприятным, колючим взглядом. На ту самую дверь, за которой скрылся Блэк. Очень неприятным и очень холодным взглядом. – Руж?

Мод медленно моргнул, перевел взгляд на него.

– Нет, Игнат, – он залпом допил кофе и медленно облизал губы. – Рассказывать мы будем про изменения внешней политики, наше с тобой фронтовое прошлое, спецоперации и необходимость переговоров с Либерти.

– Но…

Паззл рассыпался на мелкие кусочки, на тысячи еще более мелких и запутанных кусочков, нежели в прошлый раз. Либерти. Война без компромиссов, без перемирий. Страшная война, идеологическая война.

Переговоры.

Игнат не мог найти слов, просто сидел, глядя в совершенное лицо, в стальные глаза, веселые и равнодушные одновременно, и пульс глухо бился в горле, поднимался откуда-то из глубин яростным, отчаянным смехом. Игнат сидел и думал, что надо быстрее купить Летти выбранное ею платье. И сыграть, наконец, свадьбу.

Потому что Руж не остановится.

Потому что он сам – будет с ним. До конца.

Каким бы этот конец не был.