Текст книги "Точка невозврата (СИ)"

Автор книги: Ахум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Да, – теплым звоном отозвался у меня в голове голос Мататары. – Всего-то на ближайшие сто лет, ненадолго, и Мир согласится с любым твоим решением, – попыталась она подсластить пилюлю.

Да уж, конечно! А как же Шурф? Грешные магистры, Шурф! Я почувствовал, что задыхаюсь, открываю и закрываю рот, как рыба, выуженная на берег. Я пытался втягивать в себя воздух, но мне казалось, что я глотаю холодную пустоту. Шурф! Ну какие сто лет! Мне и сто дней без него безмерно долго. Острая боль царапала изнутри грудную клетку, и сердца мои бешено колотились. Шурф! Я инстинктивно взялся за стоявшую рядом кружку и сжал её так, что она раскололась в руке и острым осколком рассекла край ладони. Я схватился за окровавленную конечность, отвлёкшись на внешнюю боль, и дышать стало чуть легче. Вдоооох, выыыыдох… вот сейчас, вот прямо сейчас не нужно об этом думать, иначе я просто сойду с ума. Только вдох и… выдох, на десять, на одиннадцать, как учил меня Шурф. Я повторял и повторял его имя. С каждым вдохом и выдохом. А как же он? Как же он будет без меня? Сто лет! Тёмные вурдалаки, СТО ЛЕТ! Это же какая-то хренова прорва времени! Что станет со мной и с ним через сто лет! Я просто не могу поверить в то, что это происходит со мной. Я посмотрел в упор, не мигая, в глаза старухи, сидевшей напротив, и понял: да, это происходит, да, всерьёз, и сейчас мне нужно выбирать, как я проведу следующие сто лет своей жизни. Какой-то невозможный рефрен, невообразимый сюрреализм.

– А поговорить с Меламори я могу?

– Конечно, можешь, только ты ведь заранее знаешь, что она скажет: что готова остаться, что готова стать каким-нибудь муримахским песчаным демоном пустыни, а ещё – вынуть своё девичье сердечко из груди и подарить тебе прямо без упаковки, – старуха была неумолима. Неумолима и совершенно права.

Всё, что я ни сказал бы сейчас Меламори, оборачивалось бы против меня, даже самая что ни на есть правдивая правда. Она не даст мне остаться вместо себя, если я ей расскажу всё как есть. Особенно, после того, как я уже провёл тут пару лет, сбежав из Тихого Города. Но бросить её тут одну! Оставить в заложниках у Мира Паука, чтобы тот мог проветриться, драть этот Мир через три норы! Пусть даже и у этой совершенно запредельной тётки Мататары. Но сто лет! Долгих, бесконечных сто лет! Это же просто вечность! Оставить, бросить тут, как слепого котёнка, который не знает и не понимает ровным счётом ни-че-го. Пусть бы это был хотя бы Мир Бликов, там всё-таки красивее. Эта тупая безысходность меня просто парализовывала.

Я хотел полной ясности, поэтому переспросил у Мататары:

– Правильно я понимаю, что есть два варианта: или тут остаётся она на ближайшую сотню лет, но при этом ничего не знает, ничего не понимает, а только прилежно учится и тоскует по Ехо, или остаюсь всё знающий и всё понимающий я, а Меламори возвращается на Арварох, продолжает учиться у буривухов, и при отсутствии меня в Мире становится лучшей ведьмой всех времён?

Мататара просто кивнула.

Супер! Я уронил голову на руки и через секунду уткнулся лбом в прохладное дерево столешницы. Грешные магистры, как мне вырваться отсюда? Ох, права старая ведьма, решила поговорить сначала со мной, ведь знала, что именно так всё и будет. Я поднял на неё глаза, она смотрела на меня тёплым, всепонимающим взглядом. Не пускала меня столько, сколько могла, отвАдила Нумминориха, чтобы не пришлось ещё и его оставлять застывшей мошкой в этой паутине. Но против желания Вершителя не попрёшь, да? Как же мне удрать из этого безумного мира, который опутывает своей паутиной, завивает в свой невидимый кокон? Да кто ж тебе не даёт-то, вот, давай, вперёд, два шага – и ты в Ехо, Меламори даже не узнает, что ты тут был. Откуда-то я знал, что как только решение будет принято, задерживать меня никто не станет и я быстро вернусь в Ехо. В свою привычную жизнь, к Шурфу, в Мохнатый Дом, к своим любимым улочкам и набережным, оставив Меламори в слишком гостеприимном Мире Паука. Заложником. На сто лет!

Но я так не смогу. И тут речь не о совести или чести, или ещё чём-то эдаком. Я понимал, что просто не смогу вот так бросить её тут, как в своё время не смог убить немощного Нуфлина, вопреки всем законам логики и здравого смысла, а выторговал его жизнь в обмен на меч Короля Мёнина, мой личный охранный амулет. И сейчас понимал, что оставить Меламори одну в этом Мире – это просто неправильно. не плохо или хорошо, а НЕПРАВИЛЬНО. Если бы она всё знала и могла сама выбирать – это был бы другой разговор, но вот так, как несмышлёного младенца – нет, не мой вариант. Ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. И как бы я ни играл в игру «давай ещё подумаем, Макс», на самом деле я понимал, что решение было уже принято.

Внимательные тёплые глаза старухи напротив и её же певучий девичий голос в моей голове:

– Хорошо. Решение принято. Меламори сейчас спит. Ты можешь ещё попасть в Ехо на какое-то время, но вернуться тебе нужно будет до того, как она проснётся. Если ты успеешь, она сможет проснуться в Мире Стержня у буривухов, если нет – она проснётся тут на ближайшие сто лет.

– Да понял я!

– И не стоит никому говорить о своём решении, пока оно не случилось, – юный вкрадчивый голос старой ведьмы стал холоден и прозрачен. – Мир Паука капризен и непредсказуем. Ты же не хочешь, чтобы в его паутину занесло кого-нибудь ещё? – ох, как точно она сделала упор на слова «кого-нибудь ещё»!

– Нет, не хочу. У меня есть часа два, да?

Грешные магистры, два часа перед столетней тюрьмой!!!

– Да, два часа у тебя точно есть.

Мататара встала и подошла ко мне со спины, от неё неуловимо пахло морем и какими-то пряными травами. Она положила тёплые шершавые руки мне на лицо:

– А теперь, закрой глаза, Макс. Сейчас ты попадёшь в Ехо, а когда будешь готов вернуться, просто встань на то же место, закрой глаза и позови меня, я тебя заберу. Ты всё понял? Два часа. Впрочем, тебе решать. Закрывай глаза.

Я послушно сомкнул веки, она наклонилась и неожиданно поцеловала меня в макушку. Через мгновение я почувствовал совсем другие запахи. Открыл глаза – никакой Индии, никаких старух, я сидел на крыше Мохнатого Дома, внизу виднелись крыши и мостовые моего любимого города. Грешные магистры, приснится же такая хрень! Тут же вокруг меня температура понизилась градусов на десять. Ага, понятно, не приснилось. У меня что, и правда есть всего пара часов? Шурф!!!!

====== часть 6 ======

Я сделал шаг и оказался в нашей спальне. Там было темно, тихо и ни-ко-го.

«Шурф, ты где? – я послал ему зов, он ответил сразу же: «Макс? Я в Иафахе, работаю, а ты где?»

«Так ночь уже на дворе, чудище!» – я улыбался. Я так рад был слышать его родной голос. И ну её к драным вурдалакам, эту работу! Любую! Не сегодня! И я шагнул в его кабинет.

Великий Магистр сидел за своим рабочим столом с безукоризненно прямой спиной и перебирал самопишущие таблички, раскладывал их в ровные стопочки на столе. Он обернулся на моё появление, и я увидел, что в его глазах засветилась радость. Грибные светильники окружали его фигуру и казалось, что этот свет исходит от него. Я никогда не устану любоваться им! Он же красив как бог! Так невозможно, так потрясающе красив – и, в своей безупречности, так равнодушен к собственной красоте! Он подошёл ко мне и сжал в тёплых объятиях.

– Пойдём, а? – я потащил его за край мантии, – Я ненадолго, мне скоро возвращаться, а потом магистры его знают, когда снова увидимся.

Шурф забеспокоился:

– Что-то случилось, Макс? Вы с Нумминорихом нашли Меламори?

– Нашли, нашли, она скоро вернётся, я потом тебе всё расскажу, ладно, ну, или она расскажет. Пойдём, а? – я старался избегать скользких тем. Сказать ему о том, что через пару часов я собираюсь исчезнуть на ближайшую сотню лет, я никак не мог, но и врать ему тоже не хотел, поэтому придерживался старой журналистской уловки: самая изощрённая ложь – это строгая дозировка правды.

Он улыбнулся:

– Пойдём, конечно. Заметь, я даже не спрашиваю, куда.

– Тогда закрой глаза.

В носу у меня защекотало от терпкого запаха моря и водорослей. Мы открыли глаза. Пляж из моих снов был по-прежнему пустынен и безлюден.

Шурф снова улыбнулся:

– Спасибо, Макс, я очень люблю это место.

И, быстро скинув с себя мантию, полез купаться, отфыркиваясь и плескаясь как мальчишка. Я, конечно, тут же ринулся за ним. Мы брызгались водой и ныряли. Шурф, разумеется, легко доставал до дна и укладывался там «полежать», пока я, только коснувшись донного песка, с дикими глазами выныривал на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Мы плавали на перегонки и, смеясь, пытались удержаться на спине на гладкой поверхности моря, не двигаясь. Надо ли говорить, что Шурфу эта детская забава удавалась легко и просто, тогда как я пыхтел изо всех сил.

Я запоминал его. Я жадно смотрел на него, пока он не видел, и запоминал. Ямочка между ключиц, линия скул и подбородка, длинная шея, покрытая капельками воды, широкая красивая спина с переливающимися мышцами, круглый крепкий зад, длинные пальцы, длинные руки и ноги. Я старался запомнить каждый волосок, каждую морщинку, его улыбку, поворот головы. Я впитывал в себя его образ по крупинкам, по бликам.

Я целовал его нежно и жадно, я запоминал, какова на вкус его кожа, согретая солнечными лучами, пропитанная солёным морем, я запоминал. Я легко касался губами его налитого члена и слушал его прерывистые вздохи. Я проводил ладонями по его груди, по спине, я запоминал пальцами, впечатывал в свою память запах его мокрых волос, лёгкий пух на шее, его ключицы, подрагивающий под моими ласками живот. Я замер, обхватив его член рукой, нежно трогал языком головку, исследуя, изучая, медля… я впитывал его вкус, его запах. Постепенно убыстряясь, слушал его прерывистое дыхание. Впечатывал в свою память пряный вкус его семени, когда он изливался мне в рот. Шурф! Мой Шурф! Я запоминал, как он, остывая от оргазма, тянется за сигаретами дрожащей рукой и глядит на меня своими невозможными серыми глазами… Шурф!!! Он улыбался:

– Ничего себе, Макс!

– Ага, – я кивнул, перехватывая у него сигарету, – вообще-то, я рассчитываю на добавку!

– Дай мне отдышаться, – засмеялся он.

Мы лежали на белом пушистом пледе. Закрыв глаза, я слушал шум прибоя моего моря – и запоминал. Близость его тела, звук едва слышных движений: вот он затягивается сигаретой, вот выдыхает дым, вот повернулся на живот и, кажется, смотрит на меня. Я открыл один глаз: в его пепельном взгляде – лёгкая настороженность, смоляные длинные ресницы слиплись от морской воды. Я запоминал его почти нестерпимую красоту, которую стоило бы восхвалять в стихах и поклоняться.

– Макс, что-то же случилось, да? – сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно.

Вот же чёрт, ну как можно от него хоть что-нибудь скрыть!

– Конечно, случилось, всегда что-то случается, на том и стоим, – я попробовал отшутиться. – Иди ко мне.

Мы целовались, словно пробуя друг друга на вкус, сначала медленно, потом со стремительно нарастающей страстью. Я запоминал. Вкус его губ, порывистость и требовательность. Его жажду. Как он хотел меня, всего, без остатка. Шурф! Дырку над тобой в небе, будь во мне! Я хочу запомнить, как это. И когда он входит в меня, оба мои сердца замирают, запоминая, наслаждаясь этим единением. Он продолжает меня целовать, жадно, жарко… и с каждым его движением, с каждым толчком мириады солнц рассыпаются во мне. Шурф… набирая и набирая темп, ускоряясь… Шурф!!! Хорошо, что наш пляж пустынен, потому что, когда волна сокрушительного оргазма накрыла меня с головой, я просто не мог не кричать. Через минуту, совершенно обессиленный, я открыл глаза. Шурф хотел было лечь рядом, но я попросил:

– Побудь во мне. Пожалуйста. Ещё немного.

Он изумлённо посмотрел на меня с такой нестерпимой нежностью, что у меня захватило дух. Я запоминал. Я знал, что наше время уже на исходе и вот-вот мне придётся отправиться в столетнюю ссылку. Шурф! Я не жалел ни о чём. Я ничего не хотел для себя, я просто знал, как больно ему будет, когда он обо всём узнает. От кого? От Меламори? От Джуффина? От леди Сотофы? Скорее всего последнее, они же с Мататарой добрые соседки. Да уж! Шурф, прости меня, прости! Ну почему я не могу оставаться с теми, кого люблю? Что за странная судьба? Почему всем, кого я люблю, совершенно невозможно со мной? Теххи, Меламори, Шурф… Мы лежали рядом, обнявшись, я запоминал его тёплые любящие бережные руки. Я целовал его в пальцы. Я знал, что нам пора, мне пора, но всё длил и длил эти секунды, стремясь растянуть их до предела.

– Пора возвращаться, – голос не слушался меня, вырождаясь в какое-то сиплое шипение.

– Макс, ты конечно, можешь ничего не говорить, но, не забывай, после неоднократных обменов Ульвиара, которые имели место между нами, я многое чувствую. Не знаю наверняка, но чувствую. И, на всякий случай, помни, что я тебя люблю.

Я отвернулся. Шурф, пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста, если ты скажешь ещё хоть слово, я банально разревусь. Вдооох, выыыдох. Ещё раз вдооох… вот что практически никогда меня не подводило, так это моя хвалёная беспечность. Держать хорошую мину при плохой игре – это да, это мы умеем.

– И я тебя, – сказал я, оборачиваясь, весело и совершенно искренне, – пойдём.

Взял его за руку, и мы снова оказались в резиденции Иафаха. Он присел на край стола, я стоял рядом, обнимая его. Как же мало времени! Какими быстротечными могут быть секунды, вот бы мне сюда Франковы часы!

– Мне пора возвращаться, Шурф, – я смотрел ему прямо в глаза. – Я люблю тебя. Понятия не имею, как так случилось, для чего и почему, но я люблю тебя.

Он наклонился ко мне и поцеловал. Я запоминал.

– Ты скоро вернёшься? – легко спросил он и мне стоило огромного усилия воли проглотить едкий комок, подступивший к горлу. Я неопределённо пожал плечами, дескать, понятия не имею. – Ну, ладно, – он взъерошил мне волосы, – я посижу тут ещё. Возвращаться в пустую спальню пока совсем не хочется.

Я стоял истуканом, не в силах вымолвить ни слова. Я запоминал. Вдох на семь, выдох… я деревянненько кивнул улыбающемуся Шурфу, сжал кулаки до хруста и шагнул Тёмным путём на крышу Мохнатого Дома.

Сейчас главное: хотя бы делать вид, что всё в порядке и всё хорошо, иначе совсем никак, иначе я закончусь прямо тут, на крыше, глядя на свой любимый город, который не увижу сто ближайших лет. Ну, подумаешь, сто лет! Сбежал же я из Тихого Города, значит, смогу сбежать откуда угодно. Или Джуффин с Сотофой вдруг что-нибудь придумают. И вообще, поживу в Индии, когда-то в другой жизни ведь хотел, может, научусь чему полезному у этой странной бабки. Я пытался подсластить горькое лекарство и как-нибудь себя уговорить. Вдох, выыыыдох... я чувствовал, как меня бьёт озноб и на лбу появляется испарина. На губах, в пальцах всё ещё было ощущение его тела, его тепла. “Так, прекратить истерику!” – рявкнул я сам себе. – “Просто пре-кра-тить!” Вдох… выдох. Я сидел на крыше с закрытыми глазами и понимал, что никак не могу произнести имя старухи, потому что тогда она придёт и заберёт меня. Соберись, Макс, по-другому никак. Иначе Меламори останется там. Я в последний раз втянул в себя воздух Ехо, стиснул челюсти и мысленно позвал: «Мататара, я готов. Забери меня».

Я вздрогнул, резко дёрнувшись вперёд, и почувствовал на своём плече острые птичьи коготки. Я открыл глаза: у меня на плече сидел буривух, с крыши Мохнатого Дома открывался вид на Ехо.

– Что??!! Ч-ч-ч-ч-то??!! – голос не слушался меня, я закашлялся и уставился во все глаза на птицу, пытаясь понять, что происходит. – Меламори!?

В голове моей зазвучала её Безмолвная речь:

“Это я, Макс”.

– Но погоди, нет-нет-нет, ты не должна тут быть, вернее наоборот, должна, но не тут, а в Арварохе. И после того, как я… ты откуда? Как? Что? Ты как узнала? Мататара же сказала… мне же нужно успеть… – мои мысли метались как птицы в клетке, летели, обгоняя одна другую, путались и не находили выхода.

– Я тебе всё сейчас объясню, погоди. Уже не нужно никуда успевать. Тссс, Макс, тихо, тихо. Послушай меня.

Птица наконец слетела с моего плеча и села на подушку напротив. Я смотрел на неё во все глаза, вероятно, такие же круглые, как у неё самой.

– Я сейчас сплю, Макс, там в Индии, на твоей исторической родине, (я открыл было рот, чтобы отреагировать), поэтому у меня времени не много. И ты не первый, кого нужно было повидать и успокоить. Послушай и не перебивай (и тут же его закрыл). Я всё знаю, я знаю, что нужна тому миру (я снова открыл рот). Макс, я хочу там остаться.

– Меламори, нет, я догадывался, что ты так скажешь, именно поэтому я и хотел, чтобы ты ничего не знала, потому что понимал, что ты не дашь мне остаться вместо тебя. Кто тебе сказал, Мататара? Но она обещала мне ничего тебе не говорить, даже сама настаивала на этом. И именно поэтому я решил, что ты не должна оставаться там эдаким ничего не понимающим и не знающим болванчиком. Каждый имеет право знать, что с ним происходит, но сказать тебе… неужели Мататара?.. – в голове кипел сумбур из разных догадок и обрывков мыслей.

– Это был Тошими. Он прилетел в мой сон после того, как вы с Нумминорихом его посетили. Он нашёл меня там, всё разузнал и рассказал мне, так что Мататара тут ни при чём. Конечно, мы с ней поговорили, но уже потом.

– Так как же тогда… – я опешил. Я даже не понимал, что о чём хочу её спросить.

– Макс, – кажется, она улыбалась, – ты всё думаешь о себе, всё пытаешься быть героем и всех спасать. Ты думаешь, что спасаешь меня? А меня, собственно, ты спросил? – кажется, теперь она злилась. – Интересно ли тебе, что нужно МНЕ? Я ХОЧУ остаться, Макс! То, что мне успела показать Мататара – так, мельком, в качестве небольшого аванса обучения, – в десять раз больше того, на что бы я в принципе могла рассчитывать тут, в Ехо. Краем глаза я увидела, как можно менять время и поворачивать его вспять, как творить сны и миры, не будучи наделённой властью и силой Вершителя, как умещать своё сознание в крошечной точке – и расширять до размеров вселенной. Я прикоснулась к такой Тайне, о которой не смела и мечтать. Твой Мир Паука не так уж ужасен, как тебе кажется, если не относиться к нему всерьёз, а думать о нём, как о временном пристанище перед долгим и интересным путешествием. Да и сам по себе он разнообразен и красив, особенно, если можешь и умеешь находить и видеть эту красоту. Есть люди, которые рождены жить совсем не там, где родились, кому, как ни тебе, это знать! Отпусти меня, Макс, не держи своей неуёмной жаждой Вершителя. Ты слишком хочешь, чтобы у всех всё было хорошо, но «хорошо» по-твоему. Я выросла из твоего «хорошо», Макс. И теперь оно у меня своё собственное. С самого начала было понятно, что у нас разные судьбы, жаль, что мы не послушали. И хорошо, что мы не послушали, иначе всего этого и не было бы. Просто из нас двоих сейчас я выбираю себя, Макс. Не тебя.

Я молчал, совершенно раздавленный её словами. Грешные магистры, какой я дурак! Какой беспробудный пафосный дурак. Права Меламори: хорош герой – спаситель всех миров и отдельно взятых личностей заодно. Мдааа... Сам за всех всё порешал, сам додумал, сам поделал – эдакий молодец! Поздравляю, Макс!

– Я ничего плохого не хотел, Мел, – попробовал я оправдаться, – я искренне думал, что так будет лучше. Всем. Особенно, тебе.

– Конечно, не хотел, я понимаю, – её голос немного потеплел. – Но ты в следующий раз спрашивай, ладно? Не решай всё один, просто спрашивай. И не только у меня.

Я кивнул:

– Но я не увижу тебя сто лет, Меламори! Сто лет – это же вечность просто! Прости меня. За всё, что было и чего не было, – мне вдруг стало очень грустно. Ужасно жаль чего-то несложившегося, недоделанного, несуразного и нежного. Каких-то наших тотальных несовпадений. Я вспоминал нашу жизнь и понимал, что, при всех её странностях, наших несовместимостях и непохожестях, она была прекрасной! А сколько раз Меламори спасала меня, в прямом смысле слова! Я смотрел на пернатого буривуха, а видел смеющуюся тоненькую изящную девушку, перемазанную мороженым до ушей. Слышал, как она матерится крепкими словечками из моей юности, которым я её научил, когда ей не удаётся превратиться в очередного страхолюдного демона. Как она будит меня среди ночи, потому что мне приснился кошмар, как хихикает надо мной, когда я, чертыхаясь, делаю Шурфову дыхательную гимнастику, как с утра спросонья напяливает моё лоохи.

– Ты можешь стать собой Мел, хоть на минуту?

– Только отвернись, Макс. Я попробую, но мне сложно, когда ты на меня смотришь: чуду трудно осуществляться под пристальным вниманием.

Да, конечно, я и сам это знал. Я послушно отвернулся, уткнувшись носом в подвернувшуюся под руку подушку.

– Всё, я тут, – голос Меламори зазвучал наяву. Я обернулся. Передо мной сидела Меламори Блимм, Мастер Преследования Затаившихся и Бегущих. Коротко постриженная и загоревшая. Тонкая и изящная, очень красивая. Я кивнул ей, похлопав рукой по подушке рядом, мол, давай, иди сюда.

Она подошла своим неслышным скользящим шагом и тихо присела рядом со мной, положив голову мне на плечо. Я держал её руку в своей, и мы молча смотрели в ночное небо Ехо.

– Ты точно этого хочешь, Мел? Это же не потому, что я… гм.. что у меня…

– Макс-Макс, ты по-прежнему мнишь себя центром мироздания? – голос у неё был тёплый, не смотря на саркастическое замечание. Я тоже улыбнулся:

– Вообще – да, мню, конечно. А как же! Меламори, но тебе правда не обязательно это делать только потому, что…

Меламори снова начала сердиться:

– Слушай, ну хватит уже, я взрослая, поверь, и сама могу принимать решения. И ты тут ни при чём. Раньше в моей жизни ты всегда был при чём, и обязательно при чём-нибудь очень важном. Просто сейчас это решение только моё, с тобой совершенно никак не связанное, и тебе в это сложно поверить и принять. Но это так, Макс. Я сама хочу для себя той жизни и той совершенно запредельной магии, которую показала мне Мататара. Видел бы ты! И это только начало, только малюсенький хвостик всего того, что мне предстоит! Да сто лет – такая ерунда, я и не замечу, как они пройдут, да мне и тысячи не хватит, чтобы всему научиться!

Я слышал в её голосе воодушевление и страсть, которых не слышал уже давно, видел, как загорелись её глаза, и в этот момент поверил совершенно безоговорочно в то, что ей действительно этого хочется. Маятные сердца мои наконец успокоились и притихли.

И я понимал, что буду скучать. Очень. По нашим разговорам, по её смеху, по её присутствию в моей жизни. Когда она была на Арварохе , я знал, что боль от нашего расставания рано или поздно пройдёт и мы снова сможем стать если не близкими друзьями, то хотя бы хорошими приятелями, да и вообще я знал, что она может прилететь ко мне в Ехо, что я смогу оказаться рядом с ней. А тут – сто долгих лет!… Вот чёртов собственник! Впрочем, Мататара и Сотофа вот ходят же друг к другу в гости, отчего и нам нельзя?

Она погладила меня по волосам:

– Мне пора просыпаться в Индии, Макс.

– Как? Уже? Так быстро? Ох, Мел... – я не мог поверить в то, что вот так легко и просто она сейчас исчезнет из моей жизни. И если не навсегда, то очень надолго. А кем и какими мы будем, когда встретимся вновь? Совсем другими, это точно. Как сказал мой ташерский приятель Анде Пу, каждый из нас уходит навсегда, потому возвращается вместо него кто-то другой. Я коснулся её лица, провёл ладонью по тёплой щеке, наклонился и поцеловал. В губы. Нежно-нежно. – Я буду помнить о НАС, Меламори. Помни и ты, пожалуйста, ладно?

– Я буду, Макс, – её образ дрожал и таял. – Закрой глаза, – она сжала мою руку. Я отвернулся, зажмурившись, и через мгновение точно знал, что остался на крыше совершенно один.

Я обнял подушки, пытаясь уловить её исчезающий запах. Внутри больно саднила оголившаяся пустота. И хотя умом я понимал, что всё хорошо и правильно, мои уставшие сердца с этим не соглашались. Я закрыл глаза, двигаться было неохота и лень, даже для того, чтобы накрыться. Я сам не заметил, как провалился в сон.

====== часть 7 ======

Во сне я шёл по незнакомому городу, улицы и дома которого были окутаны паутиной. Я продирался сквозь неё, пытаясь дойти до невнятной и незнакомой цели, постоянно теряясь, не понимая, куда я иду и зачем. В городе не было ни души, никаких прохожих и случайных зевак. Я сворачивал с одной улицы на другую, путался в переулках и выходил всё время на одну и ту же круглую площадь, на которую, я точно знал, мне совсем не нужно. «Я – сэр Макс из Ехо, я Вершитель…» – привычно забормотал я, и стало легче. По крайней мере, теперь я точно понимал, что сплю и что мне нужно выбираться. Дойдя до очередной улицы, я явно почувствовал, что тут пролегает граница круга сна. Я переступил плотную стену воздуха и пошёл дальше, сон затягивал меня. Ещё одна улица, ещё один переулок, ровно такой же, как предыдущий. Куда я иду? Зачем? Я бесконечно сворачивал в проулки, просто чтобы куда-то идти. «Я – сэр Макс…» – и тут я почувствовал, как кто-то тянется ко мне, словно лучом света прокладывает мне путь в этом лабиринте незнакомых улиц. Я пошёл на свет и через квартал уткнулся в единственного прохожего этого странного безжизненного города. Он улыбнулся мне, подошёл и заключил в объятия.

Когда я открыл глаза, мы с Нумминорихом снова лежали в обнимку на одной лавке в ВэсУэсМэсе, дома у Еси Кудеси. Конечно, это был он, кто же ещё! Он, как и обещал, нашёл меня, как только я сподобился уснуть в нашем мире, и приволок обратно. Я глянул ему в глаза и молча перебрался на соседнюю лавку. Нумминорих весело хмыкнул, давая понять, что всё прекрасно понимает. И тут же с нетерпением спросил:

– Что это было-то? Давай, рассказывай.

– Сколько меня не было? – не то чтобы это было слишком уж важно, просто хотелось знать. Раз Шурф не упомянул о какой-то длительной моей отлучке, значит, времени прошло не много.

– Кажется, дня два, я и сам точно не знаю, я же тоже всё это время спал. Нужно у Еси Кудеси спросить.

– Ах, да, точно! – я огляделся, у меня было полное ощущение того, что в последний раз я был тут чуть ли не год назад. Столько всего произошло! События наслаивались друг на друга, наполняя моё время до отказа, поэтому казалось, что времени прошло очень много.

– Так расскажи мне, что случилось! – продолжал допытываться Нумминорих. – Я вернулся в Тубур и стал ждать от тебя вестей. Пока ждал, бродил по твоему сонному следу, стараясь его не терять и всё время чувствовать. Понял, что ты в какой-то момент провалился в сон целиком, то есть запах твоего сна изменился, стал более плотным, я пошёл за тобой, но ты ушёл в Хумгат. Я знал, что с тобой всё в порядке, потому что твой след оставался живым и ярким. Я чувствовал, как ты вернулся из другого мира – и сразу проснулся в нашем. Причём проснулся целиком, вместе с телом. И потом я оставался неподалёку на твоём сонном следе и ждал, когда ты заснёшь, чтобы вернуть тебя сюда.

– Нумминорих, да ты чудо просто! Именно так всё и было. Парень, да ты знаешь, что ты просто нереально и неимоверно крут! – я так рад был его видеть! Он подстраховывал меня всё это время, пока я успел о нём забыть. А он помнил и волновался. И вернул меня сюда, как и обещал.

Щёки моего коллеги мгновенно залила краска. Смущается он, конечно, совершенно очаровательно. Так, стоп, что-то меня опять не в ту степь несёт.

– Расскажи про Меламори. Ты ведь её нашёл, да? – осторожно спросил Нумминорих.

– Да, дружище, нашёл, – и я рассказал, почти всё, за исключением собственных истерик и метаний. Ни к чему ему это.

Чуткий Нумминорих только покачал головой и спросил:

– Трудно было, Макс?

Вместо ответа я просто кивнул:

– Угу.

И, конечно, тут же, лучезарно улыбнулся:

– Скажи мне, мой друг и коллега Нумминорих Кута, а нам обязательно теперь ВЫХОДИТЬ из Тубура пешком? Или можно всё-таки улизнуть из этой гостеприимной сонной страны Тёмным Путём? А то я очень хочу в Ехо и сил на долгие странствия, включая ночёвки в столь милых и уютных пещерах, нет никаких.

– Да нет, Макс, нам не нужно идти пешком, – он улыбался, – я тоже хочу вернуться в Ехо. Так что можем уходить хоть сейчас. Надо бы только поблагодарить Еси Кудеси и попрощаться.

Ещё час ушёл на то, чтобы собрать наши немудрёные пожитки (и как они успели разползтись по всему дому?) и распрощаться с нашим замечательным учителем. Он лукаво поглядывал да улыбался, принимая слова благодарности, и велел в случае чего присылать зов. Мы обещали, что будем присылать зов и в случае чего, и просто так. Потом минут сорок Нумминорих и Еси трещали на хохенгроне, на котором я понимал два слова из пяти. Мой коллега болтал бы запросто до следующего утра, но увидев, как я переминаюсь с ноги на ногу аки взнузданный менкал, сжалился надо мной. Мы тепло обнялись с Еси и ушли в Ехо Тёмным Путём.

Оказавшись в Мохнатом Доме, я был сбит с ног, извалян и облизан моим любимым псом Друппи. Он, поскуливая, звал меня на прогулку, на своём собачьем языке ругаясь за то, что провожу с ним так мало времени. Я был целиком и полностью согласен с его претензиями: нечего сказать, хорош хозяин, – и поэтому безропотно подставлял нос для тщательного вылизывания. Выбравшись наконец из лохматых объятий моего любимца, я отправился в нашу с Шурфом спальню. Повалился на мягкий пол и только тогда послал ему зов: «привет. Я уже тут, я вернулся». Мне хотелось поскорее увидеться с ним, обнять его и сказать, что я действительно наконец-то вернулся, уткнуться в родное плечо, рассказать про Меламори. Быть согретым его руками, утонуть в его тёплых объятиях.

“Я сейчас занят, Макс”, – услышал я его спокойный голос. Занят! Конечно, Шурф, ты занят просто всегда! Но даже злиться не было сил, потому что – я ведь увижу его сегодня. Уже сегодня, а не через сто лет! Я легкомысленно улыбался. Я – в Ехо, а Шурф… Шурф просто занят. Я бы прыгал от радости, если бы не так устал.

«Ладно-ладно, – примирительно отозвался я,– а когда освободишься?»

«Через сто лет», – ответствовал сэр Шурф всё тем же спокойным голосом и исчез из моего сознания.

«О как!» – рявкнул я пустоте в моей башке и сел на кровати. Усталость мою как рукой сняло. Я, конечно тут же послал ему зов, но без толку. Шурф окружил себя защитой от Безмолвной речи, я начал пробиваться, ломая его щиты. Ага, как же! Получив по башке от третьего щита за «несанкционированное вторжение», я призадумался. Понятно, пробить защиту Мастера Пресекающего Ненужные Жизни – занятие, мягко говоря, не для слабонервных. И… как он узнал? Откуда? Вряд ли он общался с Мататарой. От кого ещё? От Джуффина? Так Джуффин и сам практически ничего не знает. А больше-то и некому. Ах да, конечно, Меламори! Она же сказала, что я не первый, с кем нужно попрощаться, или что-то в таком духе. Грешные магистры! Ну вот зачем? Чтобы жизнь малиной не казалась? Так она и так не кажется! Да, дорогая моя, это сладкая месть! Мда... Я добыл из Щели между Мирами чашку капучино и пачку сигарет. В процессе курения и раздумий ничего другого, кроме как явиться в его кабинет прямо сейчас, мне в голову не пришло. Ну, не испепелит же он меня, в конце концов! Шурф, ну надо же быть таким обидчивым, вурдалаки тебя подери! Я чертыхнулся и шагнул в кабинет Великого Магистра. И мне было совершенно наплевать, сидят там какие-нибудь важные придворные персоны или нет. Оказалось, что нет, никого нет. Ни персон, ни Шурфа. Я задумчиво почесал в затылке. Гм… закрыл глаза, взялся за ручку двери его кабинета, сделал шаг и очутился в Хумгате. Мир моих пустынных пляжей быстро притянул меня к себе. Никого. Пляж был совершенно безлюден, и присутствия Шурфа тут не ощущалось. Я разозлился, да, грешные магистры, Шурф, где ты? Я тут бегаю за тобой как дурак! Ну а что, дорогой Макс, дурак и есть! А если бы с тобой вот так? Если бы ты завтра утром проснулся и обнаружил, что Шурф укатил работать сквозняком для другого мира лет на сто? Причём, узнал бы, ну, скажем, от леди Сотофы, предварительно побегав аки загнанный менкал, разыскивая его повсюду. Правда, здорово? Я ужаснулся. И закрыл лицо руками. Как я вообще мог ничего ему не сказать? Тёмные магистры, а как мог СКАЗАТЬ?! Как об этом вообще можно сказать – и остаться в живых?