Текст книги "Точка невозврата (СИ)"
Автор книги: Ахум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Я, честно говоря, опешил, потому как, по моим меркам, я как был несмышлёным неофитом, так им и остался. И да, теперь был полностью согласен с нашим учителем, что дюжина лет в таком обучении – вообще не срок. Но тут, как говорится, пора – так пора. Если коротко, то нам нужно было пройти в общее пространство сна, отыскать там спящих арварохских буривухов и найти след Меламори. Для того, чтобы превратиться в птицу во сне, она должна была задействовать магию высоких ступеней, а такое энергетически насыщенное действие оставляет хороший яркий след. Главное – его найти, выбрать из всех остальных следов и, держась за него как за нитку, постепенно уходя всё глубже в сон, следовать за ней, соответственно, попасть в Коридор Между Мирами, как попала она, и позволить её следу утащить нас в тот Мир, в который улетела она, при этом по возможности (а точнее, очень желательно и даже необходимо) постараться сохранить свою материальность в нашем Мире, тут, в Тубуре. Это как раз и было самое сложное. По мере того, как сон становится всё глубже, сновидец уходит в него целиком, вместе с телом. И, в общем-то, уйти в сон целиком – ещё бы ладно, но вот вернуться из такого глубокого сна, когда ты в него провалился весь, удаётся далеко не всем, и тем более – вернуться не куда-нибудь в другой мир, забыв, кто ты и откуда, а вернуться именно туда, где заснул. В общем, сказать, что мне было страшно – не сказать ничего. «Я – сэр Макс из Ехо, я – Вершитель, я люблю Шурфа Лонли-Локли…» – я начал проговаривать свою всегдашнюю мантру, дабы убедиться, что не сплю и что Еси Кудеси реально наяву говорит о том, что пора бы нам отправляться на поиски нашей беглой птички Меламори. Нумминорих покосился на меня, положил мне руку на плечо:
– Макс, мы справимся, я подстрахую. Мы найдём её.
– А то! – и я нервно хохотнул.
Весь следующий день мы бодрствовали, ели, гуляли и дрыхли без сновидений, набираясь сил перед погружением в глубокий сон. Я безостановочно ходил кругами по ВэсУэсМэсу, пытаясь понять, стоит ли мне поговорить ли с Шурфом. Ну, то есть, мы, конечно, поболтали о том, как дела, и всё такое, я имею в виду, поговорить перед тем, как… как что? А вдруг я не вернусь? Всё это отдавало какой-то дешёвой мелодрамой, да и мне не хотелось его пугать понапрасну, будет ведь волноваться за меня. Я и сам хорошо знаю это ощущение, когда все твои мысли совсем не там, где ты, а в другом месте, с другим человеком. Почти как сон – твоя материальная оболочка может ходить, двигаться и даже что-то кому-то говорить, но сам ты, твоя сущность – далеко, с кем-то, кто важен и дорог. И поэтому я нарезал круги по маленькому тубурскому городку, не решаясь послать Шурфу зов.
«Макс, – услышал я его тихий голос в своей голове. Ну кто бы сомневался! Конечно, он чувствует меня, вот же ведь – не спрятаться, не скрыться! – Ты сам-то не волнуйся так, ладно? Что-то случилось?»
«Наше обучение закончилось, и сегодня мы с Нумминорихом отправляемся в глубокий сон на поиски Меламори. Хотя, как по мне, как был я болваном, так и остался, какой уж там конец обучения, – я рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку. – В общем, Шурф, если я не вернусь…» – он не дал мне закончить:
«Тогда я найду тебя и верну. Ты, что, думал под таким благовидным предлогом взять и слинять?» – я слышал, как он смеётся там, в далёком сейчас Ехо, в своём кабинете в Иафахе. – Так вот, дорогой мой Вершитель, и не надейся. Я откопаю тебя, Нумминориха и Меламори из-под любых земель и надеру вам задницу. Всем троим».
Мне стало легко и спокойно. Потому что я точно знал, что «откопает, найдёт и надерёт», даже если это будет совершенно невозможно, даже ценой собственной жизни.
«Шурф! – я улыбался до ушей. – Ты знаешь, что я люблю тебя, правда?»
«Да, Макс, знаю. Я тоже тебя люблю. Помни об этом, пожалуйста. Всегда. Особенно во сне».
Так что вечером, когда пришла пора отправляться в сон, на сердце у меня было легко и спокойно. Еси Кудеси пожелал нам удачи и заверил, что будет рядом столько, сколько сможет. Мы с Нумминорихом переглянулись, взялись за руки, чтобы оказаться рядом по ту сторону реальности и… уснули.
====== часть 4 ======
Первый этап сна был нам обоим знаком – общее пространство. Оно напоминало общежитие с огромным количеством комнат, каждая из которых – это персональный сон отдельного человека. Не в каждый можно было зайти: некоторые сновидцы не любят гостей и запечатывают свои сны особыми заклинаниями. Впрочем, при большом желании и должном умении такие вот «печати» можно сломать. Иногда – легко, иногда – не очень, всё зависит от силы сновидца. Например, чтобы ворваться в пространство сна Сонного Наездника, нужно очень сильно постараться, да и то не факт, что получится. Но каждая такая вот «комната» имела своё неуловимое отличие от других, некий свой собственный «запах» или «след», потому что во сне (как сказал Нумминорих) редко чем-то пахнет. Впрочем, с моими носом, мне это абсолютно без разницы, не пахнет – и ладно. Но разные «следы» я отличал вполне чётко. Каждый след был совершенно уникальным, не похожим на другой – эдакие своеобразные «лица» сновидений. Ах, да, ещё пространство сновидений делилось на, гм… некие «подпространства», объединённые чем-то общим. Например, Сонные наездники Тубура, которые любили держаться поближе друг к другу, поскольку часто участвовали в совместных снах – ну так, чтобы не бегать. Или Сонные стражи нашего Величества, которые сооружали защитный барьер, охраняя монарший сон.
Идя по широкому коридору, задавая мысленно цель найти пространство сна буривухов Арвароха, мы прислушивались к собственным ощущениям, чтобы не проскочить нужный поворот. Вдруг я ясно почувствовал дуновение ветра, а в голове словно неоновой надписью возникло имя «Тошими». Ага, значит нам сюда. Насколько я помню, Тошими – это наставник нашей Меламори.
И вот мы с Нумминорихом вошли в пространство сна мудрых птиц Арвароха. Это был бескрайний зелёный луг, на котором стояли небольшие, почти игрушечно-кукольные домики. Из ближайшего такого домика к нам вышел невысокий дядя средних лет с круглым лицом и таким же круглыми, жёлтыми как янтарь, глазами.
– Тошими, – он прикрыл глаза, – вижу вас как наяву.
Мы с Нумминорихом, как по команде, тоже прикрыли глаза и отбарабанили ответные приветствия, сообщив наши имена.
А я и не знал, что буривухи во сне могут быть людьми. Тошими, однако, тут же развеял моё предположение:
– Каждый из нас настолько хорошо владеет собственным пространством сновидения, что изменить внешний облик не составляет никакого труда. А поскольку вы привыкли иметь дело с людьми, то и воспринимать меня в таком обличье вам будет проще и естественнее. Итак, правильно ли я понимаю, что вы пришли по поводу моей человеческой ученицы, леди Блимм?
«Человеческой ученицы!» – мысленно передразнил я этого желтоглазого умника!. Ну это ж надо так сказать-то! Однако раньше меня ему ответил Нумминорих:
– Да, мы пришли выяснить, как, куда и когда исчезла Меламори Блимм, и попробовать её найти.
– Меламори не исчезла, она углубилась в сон, не оставив материальной оболочки, отчего предположу, что сейчас она находится в другом Мире. И я не вижу причин для беспокойства: так бывает с учениками, наши буривухи иногда покидают родные гнёзда, засыпая из этого мира целиком. В этом нет ничего печального. Мы радуемся за своих питомцев, потому что они находят то, что искали, другие Миры и другие жизни. Иногда они возвращаются домой, иногда нет, и тогда их новым домом становится тот мир, в котором они проснулись.
Я чувствовал, как потихоньку начинаю злиться на этого низкорослого дядю, который так спокойно вещает о том, что находить другие Миры и оставаться там – это очень круто. Меня так и подмывало предложить ему пожить немного на моей исторической родине. Ну так, для разнообразия...
– Но Меламори – не буривух! – в сердцах выпалил я.
– Не нужно так волноваться, гость, – степенно ответствовал Тошими. Ни я, ни мои собратья не собираемся вам препятствовать. Мы – слишком разные для того, чтобы друг друга понять, но это не мешает нам сосуществовать рядом в относительной гармонии друг с другом.
Вот уж да, давайте-ка сосуществовать в гармонии, ага!
– Леди Меламори Блимм, – продолжил буривух, – единственная наша человеческая ученица за последние четыре сотни лет. Мы не часто берём к себе в ученики людей, только если по-другому никак невозможно. А у леди Меламори были такие способности к арварохской магии, что не обратить на них внимание было нельзя. И сама судьба привела её сначала к нам на материк, а потом и в общее Гнездо. Мы очень радовались успехам леди Блимм. После того как Вы (и он выразительно посмотрел в мою сторону) оставили её сердце (я покраснел), её успехи в магии значительно возросли и она стала совершенно бесстрашной в своей магической практике.
“Дурой она стала безбашенной в своей грёбаной практике! По моей милости и с вашей лёгкой руки (или крыла?), – подумал я. – Она и так-то никогда не отличалась хладнокровием и здравомыслием, а уж тут-то разогналась на полную катушку. И – сплошное раздолье, никаких тормозов, потому что унять или хотя бы подстраховать её в вашем дурацком гнезде никто не торопился. Я снова почувствовал, что начинаю злиться на этого слишком спокойного буривуха, который видел, ЧТО Меламори творит – и ничего не сделал и никого не предупредил.
Нумминорих, почувствовав моё настроение, вышел вперёд и прервал пламенную речь этой птички насущным вопросом:
– Мастер Тошими, так где мы всё-таки можем поискать след нашей коллеги, леди Меламори?
– Пойдёмте со мной, я покажу Вам Гнездо леди Блимм, – он равнодушно отвернулся и засеменил к одному из домиков, пока я едва удерживался от того, чтобы не запустить каким-нибудь камнем в его круглый затылок.
Домик был совершенно крошечный, состоявший из одной комнаты, в которой не было практически ничего. На мягком пушистом полу валялись пара одеял и лоохи Меламори. Я помнил это лоохи: тёмно-синее, её любимое, с еле заметной серебристой вышивкой по краю. Сердце моё сжалось. Меламори! Я послушался, я не присылал зов, я оставил тебя одну в твоей боли. Грешные магистры, да что я мог сделать? Слать зов со словами утешения? Спрашивать, как дела? Бередить и растравлять раны? Что?! Рассказывать, как у меня всё чУдно в личной жизни? По-моему, это вообще садизм!!!
– Макс, ты ничего не мог сделать, – Нумминорих будто мысли мои прочёл, хотя, я думаю догадаться было не трудно, – перестань уже себя терзать. Она справлялась как умела. И ты тоже делал всё, что мог.
– Да уж.
У меня защипало глаза. Так, стоп, мы сюда пришли с совершенно конкретной целью, а не для того, чтобы предаваться сантиментам. Как сказал Еси Кудеси, пора и делом заняться. Поэтому, быстро отгоняя непрошенную мокрядь, попутно вдыхая и выдыхая на семь, я деловито спросил у Нумминориха:
– Как тебе, дружище, хороший след?
Он покружил немного по этому небольшому пространству.
– Да, вполне себе яркий. Чувствуешь?
Я чувствовал. След её сна светился слабым лиловым светом. И сейчас нужно было его разделить на тонкие нити, взять одну в руку и, как в сказке, пойти за клубком. След уводил нас в пространство её снов. Реальность вокруг нас стремительно менялась. Вот мы оказались в каком-то полупрозрачном городе со стеклянными мостовыми и чёрными зыбкими деревьями, спускаемся вдоль изгибающейся набережной белёсой речушки куда-то вниз, к широкой площади. Дальше-дальше… мы на огромном корабле, плывущем по невероятно красивому ярко-зелёному морю, подставляем лица солнцу и ветру… дальше... мы неожиданно кружим над Ехо где-то в далёкой заоблачной выси, ложимся на крыло, улетая в сгущающуюся синеву. Дальше, ещё дальше… мы оба почувствовали, как сделали шаг вперёд с усилием, словно пересекая невидимую границу, уходя ещё глубже в её сон, и оба одновременно забормотали: «я – сэр Макс из Ехо…», «я – сэр Нумминорих Кута из Ехо…»
Это – следующий круг сна, в котором связь с реальностью стала ещё более зыбкой. Дальше-дальше… мы попали в какой-то странный мир, в котором было пустынно и серо. Вот буквально – серые неприветливые скалы, серое пасмурное небо, затянутое серыми же тучами. Сплошной монохром… вышли на плоское горное каменное плато и побрели за горизонт. Вероятно, в этом месте Меламори провела много времени, потому что нас отпускать оно тоже не спешило. Этот мир не был угрожающим или агрессивным, он был никаким, просто мы задерживались в нём так же, как задерживалась она. Ох, Меламори, что же творилось у тебя в душе, раз ты провела столько времени среди этих холодных серых камней! Мы шли по её следу, шли и шли… вокруг нас громоздились серые скалы, мне казалось, что мир подёрнулся пеплом и уже никогда не будет цветным. Наша с Нумминорихом одежда была не то чтобы яркой, но тут казалась совершенно неуместным цветовым пятном. Её след уводил нас в этот каменный неприветливый мир всё дальше, к самой кромке горизонта. Внезапно, без малейшего предупреждения нас снова окатило тугой волной сопротивления пространства. Ещё одна граница круга, сон становился всё глубже: «Я – сэр Макс…», «Я – сэр Нумминорих Кута…» – мы посмотрели друг на друга, всё в порядке, всё хорошо. Мы оба помним, откуда мы и кто мы, можно двигаться дальше. Ещё два шага, дальше от границы нового круга… и на нас упал холод. Холодно стало в одно мгновение, минус двадцать не меньше. Я замер, Нумминорих, который ни разу в жизни не переживал такие морозы, растерянно крутил головой, пытаясь понять, что это вообще такое и как с этим быть.
– Макс, ты тоже это чувствуешь? Что это? Здесь очень холодно. Мы выживем? Надо уходить.
– Тсс… тихо, не паникуй, погоди, – мне хотелось его подбодрить – вот же тепличное дитя Ехо с мягким климатом! – Если не станет ещё холоднее, то какое-то время продержимся. Это просто мороз. Смотри, её след идёт дальше, прямо сквозь этот холод.
Я сделал ещё шаг – мороз усилился, меня слегка затрясло. Шаг назад – холод ослаб. Да что такое!
– Нумминорих, сделай шаг назад, отойди к самой границе круга, там должно быть теплее.
Он послушно отступил на шаг и кивнул, дескать, ага, ты прав, тут теплее.
Гм… да… и что вот делать-то? След, за который мы по-прежнему держались, нетерпеливо дрожал и стремился дальше, в этот жуткий холод. Я попробовал сделать ещё шаг – было холодно, но уже вполовину того, что в прошлый раз. Ого! Интересно. Оставаясь на том же месте, я позвал своего коллегу:
– Нумминорих, сделай шаг вперёд, ко мне.
И как только он шагнул ко мне ближе, мороз мгновенно покрепчал.
Ага, понятно, таким вот витиеватым и хитрым способом кто-то или что-то пытается мне сказать, что дальше я должен идти один. Вот жеж драные вурдалаки тебя раздери! Ну почему не Нумминорих? Он ведь куда как умнее и опытнее меня в сновидениях! И, кажется, он тоже понял, что к чему:
– Чем я ближе к тебе, тем холоднее, да, Макс?
Я кивнул. Ну, а что тут скажешь!
– Варианта у нас два, нет три, как ты понимаешь: или нам обоим возвращаться, что совершенно нелепо и бессмысленно, или ты остаёшься тут, и дальше я иду один, или ты возвращаешься, а я иду вперёд.
– Гм… – он явно не хотел отпускать меня одного, – может, ещё раз попробуем пойти вместе?
– Ага, давай-давай.
Всё оказалось предсказуемо, мы смогли сделать вперёд вместе только два шага, дальше нас накрыл почти нестерпимый, кристаллизующий всё живое, нестерпимый мороз. Я попробовал метнуть вперёд, в холодеющую даль, свой Смертный Шар – сорвавшись с моих пальцев, зелёный сгусток просто устремился вперёд и растворился. Ну да, холод – это не тот объект, который можно убить или подчинить. Я плюнул вперёд, предсказуемо прожёг дыру в ближайшем камне и только…
Нумминорих невесело кивнул, обоим было всё понятно:
– Я тут останусь, подожду тебя, – я видел, как он волновался за меня.
– Слушай, перестань, я не совсем беспомощное существо. Возвращайся в Тубур. Сидеть и ждать непонятно чего и непонятно сколько среди этих монохромных камней – удовольствие ниже среднего, я думаю. Только не просыпайся пока на всякий случай, мало ли. Ну, что ты на меня так смотришь? В случае чего, ты всегда можешь взять мой сонный след и найти меня. Да и мне так будет спокойнее, не хватало ещё за тебя переживать. Так что давай!
Я встал с ним рядом, где было почти тепло, и легонько толкнул его за границу этого круга глубокого сновидения. И Нумминорих тут же исчез.
Я остался один. Сел прямо там, где стоял, и закурил. Мне нужно было перевести дух и подумать, что делать дальше. След Меламори всё ещё был у меня в руке. Ну, а какие тут могут быть варианты, дорогой Вершитель, только вперёд, ты же не можешь, спровадив Нумминориха, сам застрять тут, в этих дурацких скалах, посреди чужого сна. Я внял дельному пинку собственного разума и сделал шаг. Холод оставался вполне равномерным, теплее не становилось, но не становилось и холоднее, я бы сказал, что термометр замер примерно на отметке «минус пять». Не самый мой любимый климат, ну да ладно, не минус сорок – и то хлеб. Не знаю, сколько я так шёл, иногда мне казалось, что совсем недолго – час или около того, а иногда – что несколько дней. По мере моего продвижения вперёд я начал замечать, что то тут, то там за мной, передо мной и параллельно моему движению тянутся тонкие серебряные нити. Я проходил сквозь них, не причиняя им никакого вреда, впрочем, они мне тоже. Я двигался вперёд, и нитей становилось больше, ещё больше, они пересекались друг с другом, образуя… Паутина! Меня осенило, грешные магистры, да это же паутина! И если она такая огромная, если она настолько ширится во все стороны, то каков должен быть паук! Меня затрясло, я резко развернулся на сто восемьдесят градусов и хотел было рвануть назад, но не тут-то было! Как только я сделал шаг назад, минус пять тут же превратились в минус двадцать, ещё шаг – минус сорок. Я попал. Выскочив из ледяного плена обратно, я остановился. Медленно, но верно меня затягивало в центр этой паутины. Я чувствовал себя зверем, попавшим в капкан. Остановился, постоял… ну да, не могу же я стоять тут вечно, а других вариантов не было и мыслей никаких не было. Чувств тоже не осталось никаких, поэтому я просто развернулся и пошёл вперёд, сквозь эту паутину, подгоняемый желанием дойти уже хоть куда-нибудь. Серебряные нити постепенно становились почти непрерывным полотном, и я понял, что приближаюсь к центру. В центре не обнаружилось никакого насекомого, чего я втайне очень опасался, там была просто чернющая пустота. Я решил приблизиться к ней на шаг, чтобы заглянуть, что там… и тут же провалился в Хумгат. И впервые я не чувствовал себя в Хумгате как дома, у меня всё ещё оставалось назойливое ощущение рыбы, насаженной на крючок. Только теперь, будучи тут в зыбком безвременье, я точно знал, куда подевалась Меламори и какой мир так хочет меня притянуть, едва не облизывается, сволочь! Мир, в котором выдумал меня Джуффин, Мир, в котором мне снились сны про Ехо. Мир Паука. Тёмные магистры, Меламори, как тебя-то затянуло в эту мусорную дыру? По каким тебе нужно было ходить острым граням, чтобы попасть сюда. И зачем? Я покорно расслабился и позволил миру Паука утянуть меня “домой”.
====== часть 5 ======
Я открыл глаза и обнаружил себя сидящим за столом. Руки на столешнице, голова на руках. Ориентируясь на телесные ощущения, я понял, что с моей горемычной тушкой всё в порядке, функционирует она исправно, поднял голову и осмотрелся. Рядом было ещё несколько столиков, стоявщих на открытой веранде. Кафе? Да, похоже на то. И жарко (особенно в сравнении с тем холодом, который меня сюда привёл). Смуглые люди в странных одеждах, женщины в длиннющих закрученных на особый манер лоохи… сари… Индия? «Я – сэр Макс из Ехо, Вершитель, я люблю Шурфа…» – так, с этим тоже порядок, я помню, кто я – и это уже хорошо. Теперь бы понять, что мне теперь делать? Как я буду искать эту беспокойную барышню Меламори тут? Что, в Индии? Вот реально?! Я нервно захихикал и снова уткнулся лбом в руки. Я почувствовал, что безумно устал, что у меня просто совершенно нет сил, меня морило от усталости, хотелось спать и ни о чём не думать. Хотя для начала неплохо было бы понять, где я вообще нахожусь. Я обернулся, пытаясь осмотреться и…
И с размаху налетел на её взгляд. На меня смотрела милая с виду старушка, но её взгляд обдавал тем самым льдом, ширился звенящими волнами, просвечивая меня насквозь, вытягивая из меня моё тепло. Это был внимательный, заинтересованный взгляд ребёнка на жучка, которому он только что оторвал две лапки и пустил «побегать». У меня перехватило дыхание и сердца в панике заметались, как птицы, внутри грудной клетки. Да что ж ты творишь со мной, бабуля! Бормоча защитные заклинания, я начал сооружать барьер за барьером, выставлять щиты, прятаться от этого неумолимого вездесущего взгляда. И взгляд, наконец, смягчился. Старушка посмотрела на меня уже более дружелюбно и махнула мне рукой, мол, давай, иди сюда. Я помотал башкой, мол, не-а, с меня и так хватит. Тут она снова кааак глянула на меня. Ну ладно, иду, иду!
– Ну что, пришёл?
Я смотрел на неё во все глаза. Её голос звучал у меня в голове почти как Безмолвная речь, только глубже и яснее, ощущаясь менее сторонним, почти как мои собственные мысли, и в то же время я ясно отдавал себе отчёт в том, что говорю и думаю это не я. Голос был медленный, певучий и молодой, что совершенно не совпадало с её внешностью. Я по-прежнему молча пялился на старуху, не в силах произнести ни слова. Она улыбнулась, прикрыла глаза рукой:
– Мататара, вижу тебя как наяву, Макс.
Легче и понятнее мне от этого не стало, я вытаращил глаза так, что они чуть не выпали из орбит прямо на стол перед этой милой бабушкой, дырку над ней в небе!
Естественно, об ответном приветствии я и не вспомнил, тем более, что моё имя она назвала сама.
– Какой удивлённый и удивительный человеческий щеночек! – услышал я у себя в голове её странно ласковый голос. Не бойся, если бы я хотела тебя убить, то давно бы сделала это. (Вот так номер!) А что до моей внешности, так разве ты не видел Сотофу на Тёмной Стороне?
Моя челюсть улеглась на грудь.
– Эгм… э-э-э-э… – я лихорадочно собирал по закоулкам мозга слова, – а откуда Вы знаете леди Сотофу? И, гм... а мы разве в Ехо?
– Нет, конечно, отчего бы нам быть в твоём драгоценном Ехо? Мы – в мире твоих детских воспоминаний, Макс, в мире Паука, в Индии.
«Ааааатлично!» – рявкнул уже мой собственный голос в голове. Я начинал злиться на это странное существо. Что ей нужно? Чего она от меня хочет? Понятно же, что это она притянула меня, сплетя паутину во сне Меламори. Ме-ла-мо-ри. Она тут? Рядом с этой Мататарой? Зачем? И грешные магистры, «человеческий щеночек», надо же! А она, эта бабушка, тогда кто? Самка богомола, что ли? Я почувствовал, как разгорается моя злость от того, что не понимаю ровным счётом ничего, а мне, собственно, никто и не спешит объяснять. А я, как и Шурф, совершенно не люблю не понимать.
– Ну, тихо, тихо, – снова услышал я её голос, вкрадчивый и мягкий, так контрастирующий с недавним её ледяным взглядом, – я тебе сейчас всё расскажу, хотя рассказывать тут особо и нечего. Мы с твоей подружкой Сотофой давние приятельницы. Просто она живёт в мире Стержня, а я – в мире Паука, вот, иногда ходим друг к другу в гости (ага, как на соседние улицы, подумал я). А другая твоя подружка, Меламори, залетела сюда почти случайно. Такая славная птичка, такая отчаянная и смелая, только глупая и молодая ещё. Сотофа её взять в ученицы не может, сам понимаешь, из гнезда буривухов девочка выросла, поэтому теперь будет учиться у меня. Любишь ты хорошеньких девчонок, – и она мне неожиданно подмигнула.
– Ого! Всё это здорово, конечно, а можно мне с Меламори поговорить? – вкрадчиво поинтересовался я.
– А зачем? – взгляд Мататары приобрёл опасный холодок. – Ты так стремился её найти, вот нашёл, чего тебе ещё? Уходи обратно.
– Я ещё её не нашёл, я не знаю, где она и что с ней, и не уйду, пока не поговорю, – иногда я могу быть жутко упрямым, особенно, когда знаю, что прав на все сто.
И в ту же секунду меня окружил такой лютый холод, что я чуть не задохнулся, воздух стал почти непригодным для дыхания, вязким и колючим. На меня смотрели её сияющие ледяные глаза. Я попытался мысленно дотянуться до неё, до её сознания, и послать зов, вдыхая медленно, маленькими глоточками, как учил Шурф, пытаясь в гортани согреть эти крошечные ледяные осколки воздуха так, чтобы ещё немного продержаться:
«Я просто хочу убедиться, что с ней всё хорошо. И зря Вы так, Вы – сильная ведьма и, конечно, можете меня уничтожить, но по моему сонному следу тут же примчится вся королевская конница, вся королевская рать во главе с вашей доброй соседкой Сотофой…»
Не успел я договорить, как почувствовал, что дышать стало легче и холод уходит. Теплел и её взгляд. Уф! Какое же это счастье – дышать! Я с наслаждением вдыхал и выдыхал, практически полностью уйдя в этот процесс. И какое, оказывается, магическое действие на других людей оказывает одно только имя Сотофы Ханнемер, учту на будущее!
– Ты сам этого захотел, Макс, Мир тому свидетель, я старалась как могла, – в музыкальном голосе Мататары я услышал невесть откуда взявшуюся глубокую печаль.
– Что? – такие фразы заставляют меня внутренне максимально мобилизоваться и насторожиться. – Это Вы о чём?
– Неужели после Тихого Города тебе ещё нужно что-то объяснять, Макс?
Волосы у меня встали дыбом, а в сердце поселился такой леденящий ужас, что недавний внешний мороз враз показался мне просто лёгкой прохладцей:
– Ч-ч-ч-что? Вы хотите сказать, что я тут застрял? Опять? Н-н-н-н-ет, нет-нет-нет. Зачем я этому миру? Мне что, теперь нужно поработать Атлантом для Мира Паука? Вы шутите! Не-не-не, я на это не подписывался. Вот совершенно! – меня била дрожь, перед глазами мелькали тошнотворные цветастые пятна, во рту пересохло. Я схватил со стола кружку и опрокинул в себя. Оказалось какое-то слабенькое кислое вино, да и магистры с ним! Мне надо ещё выпить и ещё подышать. И всё как-нибудь наладится. Вот сейчас, ага… Не в силах вымолвить ни слова, я постучал пустой кружкой по столу, Мататара милосердно налила в неё из рядом стоящего жбана. Вторую я выпил так же залпом. Ещё! После третьей мне стало легче. По крайней мере, дыхание уже не сбивалось на хриплое бульканье, и в глазах не мельтешило. Я всё ещё пытался хоть как-то осмыслить и уложить в своей голове то, что сказала эта старая ведьма. Посмотрев ей в глаза, я увидел в них сострадание и печаль. Она покачала головой:
– Не ты, Макс, она!
– Час от часу не легче! Вы что! Она? Кто, Ме-ла-мо-ри? Как Меламори может держать Мир? Вы шутите, что ли?
– Я пыталась тебя не пустить, но ты настойчивый. И могущественный маг. Твоим желаниям трудно сопротивляться, Вершитель, но есть вещи, которые не подвластны ни тебе, ни мне. До того, как ты пришёл сюда, всё было определено. Конечно, Меламори здесь оказалась не случайно. И ей не нужно держать этот Мир, в котором каждый пятый, как и ты, Вершитель. Но этот мир нуждается в ней, нуждается в её инородной удивительной силе, как в хорошем сквозняке. Впрочем, ей самой это пойдёт только на пользу, со мной она научится такому, о чём не смела и мечтать. НО… всегда есть НО, Макс. Она не сможет отсюда уйти. По крайней мере сейчас. Возможно лет через сто-двести. Сейчас она нужна этому миру.
– А что она сама-то думает по этому поводу, а? И кстати, где она? – я по-прежнему волновался за Меламори, может, врёт всё эта бабка с девчачьим голосом.
– Я не могу ей ничего сказать. Если она узнает, что как минимум ближайшие сто лет она не сможет вернуться в Ехо, всё обучение пойдёт насмарку; от её нынешнего рвения, в котором много отчаянья и желания заполнить оставленную тобой пустоту, не останется и следа. Она будет тосковать по твоему любимому Миру Стержня. И, скорее всего, Мир Паука просто вытеснит её обратно.
– Так и прекрасно! – в сердцах выпалил я. – То, что нужно!
– Кому нужно, Макс? – старуха внимательно посмотрела на меня. – Кому?
Я осёкся.
– Вот то-то. Она может вернуться в Ехо и снова быть «при тебе», но что останется от неё самой? Даже находясь на далёком Арварохе, она всё равно так или иначе будет тосковать по тебе. Пока вы оба в одном мире, кто-то из вас будет нести бремя давно сделанного вами выбора и расплачиваться за него своей силой. И это будешь точно не ты – у тебя могущества хоть отбавляй, ты мизинцем горы двигаешь, а ей своё могущество приходится обретать по крупицам. Так что для вас двоих в качестве могущественных магов в любом из миров нет места. Она может чего-то достичь в Мире Стержня, я уверена, с буривухами ей будет хорошо, но только если там не будет тебя. Потому что ты никогда не сможешь поверить в то, что Меламори способна удержать мир или стать такой же, как например, Сотофа.
Я задумался. Говоря по совести, Мататара, конечно была права. И мне действительно трудновато было поверить в то, что Меламори – это тот человек, который способен не просто превращаться в очередное страшилище от скуки и безделья, а именно что – держать мир. Даже несмотря на то, что я сам говорил ей обратное, что я сам был именно тем, кто настаивал на её обучении у буривухов. Положа руку на сердце, искренне я в это не верил. Я вспомнил, что мои старые друзья очень редко приходили ко мне в Шамхум именно по этой причине. Пока я создавал его и целый мир вокруг, их присутствие было не слишком желательно. Да и Джуффин об этом говорил: люди, которые знают тебя слабым желторотым птенцом, легко могут повлиять на твою реальность. И не потому, что они не верят в тебя, а просто потому, что они, зачастую, искренне хотят, но просто не могут поверить.
– Но так ведь тоже нельзя, ну нельзя вот так, вслепую! – и всё же я свято верил в то, что человек должен хотя бы знать, что с ним происходит, если уж выбирать он не может.
– Вот поэтому ты и тут, – Мататара невесело улыбнулась, а у меня мороз пробежал по коже. – Ты слишком хотел её найти. Нашёл (я нарочито огляделся). Да не волнуйся ты, она спит у меня дома и с ней всё хорошо, тут, рядом. Просто прежде, чем вы увидитесь, я хотела поговорить с тобой. Твоей энергии, Макс, хватит на то, чтобы побыть для нашего Мира не только сквозняком, но и ураганом, при особом желании. Ты, конечно, же нравишься нашему Миру («тебя вообще все любят», Шурф, как же ты чертовски прав!), и он согласен отпустить Меламори, но только если останешься ты!
«Здрасьте, приехали!» – рявкнул паникёр в моей голове.
– То есть мне нужно выбирать, кто из нас останется тут? – уточнил я.
