Текст книги "Точка невозврата (СИ)"
Автор книги: Ахум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
====== часть 1 ======
Часть 1
Ранним утром я сидел в гостиной Мохнатого Дома, чертыхаясь на все лады. У кого как, а у меня утро случилось раннее, то есть, за несколько часов до полудня, а это просто рань несусветная! Особенно, если учесть, что спать я лёг, когда чёрную кофейную тьму уже понемногу разбавляло сливками рассвета. Дисциплинированный сэр Шурф убежал в свой Орден проводить какое-то очередное или внеочередное занятие с то ли старшими, то ли младшими, то ли очень средними магистрами, призванное наконец-то обучить этих бедолаг уму-разуму. То, что обучиться этому самому уму-разуму под руководством Великого магистра – занятие совершенно неизбежное, я не сомневался ни на йоту, НЕ обучиться гораздо сложнее. А чертыхался я потому, что все, кому не лень, уже успели мне прислать зов вот с этого самого утра, которое пораньше. Понятное дело, мой доблестный начальник вообще не разбирает, ночь на дворе или утро. Помучить меня Безмолвной речью в любое время суток – это его священный долг, надо полагать. Но первым сегодня отличился Нумиинорих. Наш нюхач – явление добродушное, скромное и стеснительное, от чего его незапланированное вторжение выглядело ещё более странным.
«Привет, Макс, так здорово, мы отправляемся в Тубур! Ой, да, ой, извини, ты спал ещё, наверное, ой…»
Речь моего друга, номинального ученика и просто весёлого парня изобиловала междометиями, но как-то запоздало. Я уже всё равно проснулся и лениво потянулся к углу, в котором стоял сапог с заныканной на подобные случаи бутылочкой с бальзамом Кахара. Не обнаружил ни того, ни другого. Ругательства мои стали изощрённее, на что Нумминорих, искренне веселясь, ответил:
«Ого, а расскажешь мне, что это означает?”
Я смутился:
«Нумминорих, что прямо сейчас? Ну, какой Тубур? Грешные магистры, зачем?»
В голове у меня гудел медный колокол, постепенно наращивая амплитуду колебаний. И я понял, что нет, так дело не пойдёт, ещё чуть-чуть – и пострадает совершенно невинное население в лице моего коллеги, сэра Нумминориха Куты. «Давай так, дружище: сейчас я всё-таки попробую проснуться, раздобыть глоток бальзама Кахара, включить свой многострадальный мозг, а потом обязательно поговорю с тобой и про Тубур, и вообще про всё, что захочешь».
Сэр Кута тут же ответил:
«Ой, да, Макс, конечно, что ты! Я просто так обрадовался, и я думал, что Джуффин тебе всё рассказал. А так – да, конечно, буду ждать. Отбой».
Я остался один, размышляя, куда же мог подеваться из угла сапог, надёжно спрятанный заклинанием невидимости?! А самое главное – находящийся в нём бальзам Кахара. Я сел и достал из-под одеяла крепчайший ристретто. Сразу две чашки, чтоб мало не показалось. Однако после первого же глотка в моей голове загудел тем же самым медным колоколом голос Джуффина:
«Макс, тут такое дело, надо бы смотаться в Тубур».
Я поперхнулся кофе, так что мало точно не казалось.
«Что, прям сейчас? Нумминорих мне уже присылал зов. Вот пару минут назад».
«О, так ты уже всё знаешь, чего я тогда надрываюсь!» – и прежде чем, я что-то успел сообразить, шеф бросил коротко:
“Жду тебя в Доме у Моста, – и добавил: – через полчаса”.
Я чертыхнулся с утроенной энергией, и послал зов шефу: «через час, хоть режь!» и тут же отключился. Отхлебнул медленно остывающий ристретто, достал сигареты… Так куда же подевался сапог? Хороший такой сапог, коричневый, из мягкой угуландской кожи… и такая в нём стояла отличнейшая бутылка с бальзамом Кахара! Но, как говорится, на нет и суда нет. Ещё два глотка крепкого ароматного напитка сотворили из меня нечто, напоминающее относительно вменяемого человека, почти как бальзам Кахара. В связи с этим я уж было решил прилечь на минутку, чтобы чуточку, самую малость, вздремнуть, как у меня в голове раздался спокойный голос Шурфа:
«Я так понимаю, тебя уже разбудили?».
«Правильно понимаешь, – слышать его голос я был рад в любом состоянии. – О, Шурф, только ты можешь знать, больше никто. Скажи мне, радость моя, где сапог?»
В кои-то веки я поставил грозного сэра Лонли-Локли в тупик, потому что ответил он только после секундной паузы:
«Гм… что?»
Я понял, что окончательно проснулся и очень рад тому, что в моей глупой башке, залитой кофе по самые уши, раздаётся его такой любимый голос:
«Са-пог, – повторил я чётко, по слогам, и уже смеясь, – коричневой такой, угуландской кожи, в котором я храню чудодейственное тонизирующее средство. Стоял в углу у кровати сапог – а в нём бутылка с бальзамом».
Поразмыслив с минуту, Шурф мне ответил:
«Невидимый сапог я поставил к его видимому левому собрату, и теперь они оба находятся в гардеробной и оба видимы, бальзам Кахара стоит на полке над письменным столом, – Шурф явно не поддерживал мой шутливый тон. – Это и правда сейчас так важно, Макс?»
Мне показалось, что за всегдашней монотонностью его голоса, кроется что-то ещё: усталость? печаль?
«Что-то случилось, Шурф?»
«С тобой Джуффин говорил?»
«Да ну их всех! Сначала Нумминорих наплёл какую-то ерунду про поездку в Тубур, потом шеф говорил что-то столь же малопонятное».
«То есть, ты не знаешь, в чём дело?»
Его тон меня насторожил.
«Понятия не имею. Шурф, говори как есть, а то я уже боюсь. Причём, всего и сразу, начиная с суммонийских тарелок-убийц, про которые ты вчера рассказывал».
Я улыбнулся своим воспоминаниям. Настроение моё, несмотря на раннее пробуждение, было несокрушимо, благодаря волшебному итальянскому ристретто и голосу Шурфа в моей голове. Вчера мы валялись в гостиной на нашем любимом кеттарийском ковре и Дримарондо зачитывал подборку глупостей из эссе своих горе-студентов на тему практической боевой магии с применением «посторонних предметов». Весьма, доложу я вам, завлекательное чтиво! И Великий (и ужасный, разумеется) Магистр, пространно комментируя чужие сочинения, рассказывал о каких-то хищных чудо-тарелках, которые питаются отражённой едой, доводя своих хозяев до истощения. Хвала магистрам, что эти страшные тарелки существовали исключительно где-то в далёкой стране Суммони! Пока он рассказывал, его голова покоилась у меня на колене и я запускал пальцы в его жёсткую чёрную шевелюру, жмурясь от удовольствия.
«Меламори пропала, Макс» – голос Шурфа, звучавший в моей голове, не выражал никаких эмоций. То, что он сказал, было так странно, так невообразимо и так контрастировало с моим благодушным настроением, что я даже сначала не очень понял, о чём это он вообще, поэтому переспросил:
«Чего? Погоди, это ты о чём? Как это пропала? Кто? Меламори? Откуда пропала? Куда пропала? Ничего не понимаю!»
«Я не знаю всех подробностей и не очень долго могу сейчас говорить. Тебе нужно поговорить с Джуффином».
«Шурф!», – я готов был кричать!
«Макс, езжай в Дом у Моста, Джуффин знает больше меня. Расскажешь мне потом». Его голос был всё таким же монотонным и я вообще перестал что-либо понимать. «Хорошо», – сказал я, и он тут же пропал из моего сознания. Я почувствовал, как меня обдало холодом, встал на нетвёрдые ноги, спустился в подвал, плеснул себе в лицо воды, надел первое попавшееся лоохи, сел в амобилер и вдавил рычаг до упора. Отправляться на службу Тёмным Путём я побоялся, резонно решив, что сейчас я могу шагнуть куда угодно, включая другие Миры, а не только в Дом у Моста.
Входя на нашу половину Управления, я столкнулся с Мелифаро:
– Привет, Макс, – и никаких тебе «Ночных кошмаров», колкостей или шуточек! Да ещё и посмотрел на меня с таким сочувствием, что я понял – дело дрянь.
Я влетел в начальственный кабинет, который оказался совершенно пуст. Ну, то есть, абсолютно: в кабинете не было даже Куруша, чего на моей памяти в принципе никогда не случалось. Я очень не люблю ничего не понимать, а в данном случае я с каждой минутой понимал всё меньше и меньше. Я бросился к Мелифаро и схватил его за плечи:
– Мелифаро, что происходит, а? Где Джуффин? Где Куруш?
– Они сейчас в Большом Архиве, вместе с Луукфи общаются с нашими буривухами, а те связываются с арварохскими, чтобы узнать подробности. Я сам ничего пока не понимаю, Макс.
Мы с Мелифаро сели рядом в Зале Общей Работы и принялись ждать. Я успел выкурить чуть не пол-пачки сигарет, а мой друг просто молчал и сидел практически неподвижно, что для него, надо признать, совершенно нехарактерно. Где-то через полчаса из Архива спустился Джуффин с Курушем на плече. Вид у обоих был всклоченный, а глаза – круглые. Я тут же потянул шефа за полу лоохи:
– Ну, чего там? – и поймал себя на мысли, что так обращаются к доктору, вышедшему из операционной.
– Пойдём в кабинет, – глаза Джуффина горели как плошки, отчего я лишь уверился в мысли, что дело именно дрянь.
Когда мы уединились в его кабинете, шеф неожиданно начал с причитаний:
– Вот чуяло моё сердце, что добром всё это не кончится!
– Да, не нужно было ей переться в этот птичий Арварох! И я тоже хорош: давай-давай, там твоё призвание! – мгновенно подхватил я.
Джуффин опешил:
– Макс, я про то, что ваши с Шурфом отношения добром не кончатся.
– Эгм… а-а-а-а-а… – ничего более вразумительного я выдать не смог. – Эгм…
Попытался сложить в голове хоть какие-то слова, а слова – в предложения:
– А наши с Шурфом отношения-то тут при чём? О чём ты вообще, Джуффин?
– А, ладно, что тут говорить! Придётся начинать с самого начала и разжёвывать как несмышлёному младенцу.
– Да, было бы неплохо. А может, Шурфа позвать, разжуёшь нам обоим? – вкрадчиво поинтересовался я. – Раз уж ты говоришь, что весь этот сыр-бор якобы из-за наших с ним отношений.
Сэр Халли задумался, закусил губу, повертел в руках трубку, полез в ящик стола за орехами для нашего пернатого умника и только потом соизволил ответить:
– Ничего, обойдёмся пока.
– Ну, хорошо. Тогда рассказывай, не томи. Я уже и так все волосы на себе от нетерпения вырвал.
– Да? Что-то не заметно, – хмыкнул он, косясь на мои выбившиеся из-под тюрбана давно не стриженные патлы. – Ладно, ладно. Итак: когда вы с Великим Магистром нашего Единственного и Благостного ордена вернулись из своего песчаного странствия, ты, я так понимаю, объяснился с леди Меламори и дал ей отставку (в этом месте я почувствовал, как к моим щекам приливает излишне бодрый румянец). Это и так было понятно, что уж тут. Так вот, наша Мастер Преследования, недолго думая, взялась за арварохскую магию буривухов с утроенной энергией. Разбитые сердца, знаешь ли, отлично магией лечатся, леди Сотофа со своим выводком гениальных ведьм подтвердит. И, как ты понимаешь, вследствие такого рвения учёба нашей Меламори резко пошла в гору. Мастер Тошими – один из старших буривухов и её наставник – просто нарадоваться не мог на такую способную ученицу. Помнишь, как она прилетела к тебе через материк, обратившись во сне в птицу? (я кивнул). Да, и я тоже помню. Так вот, леди Блимм достигла такого уровня, что такие полёты стали являться ежедневной неотъемлемой практикой, и не только между материками, но и между Мирами. И как раз дней через пять после начала таких интенсивных занятий она махнула крылом – да и была такова! С тех пор она не появлялась.
– Так уже почти весна!!! – взревел я.
– У буривухов – своё понимание времени и возможностей своих учеников. Они бы и сейчас не подумали беспокоиться, если бы не её дядюшка Кима. Перед тем, как добровольно принести себя на алтарь арварохской магии, Меламори прислала зов всем своим родным и близким с просьбой её не беспокоить, потому как ей, дескать, требуется полная сосредоточенность на процессе. А поскольку все её знакомые так или иначе связаны с магией, то такая просьба им, да и мне тоже, не показалась странной. И я добросовестно зов ей не слал. Ты, я полагаю, тоже (я снова кивнул). Но родственники, ты ведь знаешь, это люди особые, что им там какие-то просьбы, если очень приспичило поболтать. Поэтому Кима выждал пару месяцев, а потом всё-таки отправил зов своей ненаглядной племяннице. Ответом ему была гулкая тишина. Ещё через пару дней он попробовал снова – и снова с тем же результатом. Ты ведь знаешь, Кима – не самый выдающийся колдун Соединённого Королевства, но и не самый последний. Сначала он подумал, что упрямая племяшка соорудила защитный барьер и попробовал к ней пробиться, но в итоге понял, что пробиваться попросту некуда. Меламори или мертва, или находится за пределами этого Мира. Прежде, чем что-то предпринять, он на протяжении месяца пытался до неё достучаться на все лады, но всё это было бесполезно. И сегодня утром он пришёл ко мне.
– А при чём тут Тубур и Нумминорих?
– Да погоди ты! Вот торопливый какой! – и, словно в наказание за моё нетерпение, Джуффин принялся методично набивать трубку. Ну, натурально садист, что с него взять! Правда, через пару минут, глядя на мою кислую физиономию, он всё же смилостивился и продолжил:
– Конечно, после того как Кима Блимм заявился ко мне сегодня утром, я тотчас сам послал зов Меламори, с каким результатом – ты понимаешь. И тогда я попросил нашего мудрого Куруша поговорить со своей арварохской роднёй. Выяснилось, что Меламори пропала осенью, примерно через месяц после вашего возвращения из пустыни. Соответственно, отсутствует она чуть больше четырёх месяцев, учитывая, что сейчас зима на исходе. Последнее задание, которое она получила от Тошими – обернувшись птицей, улететь во сне в другой Мир, максимально не похожий на наш мир Стержня, и вернуться, желательно прихватив с собой что-нибудь вещественное из другого мира. А это, как ты понимаешь, самое сложное: мало того, что нужно уйти самой в сон, нужно ещё поверить в то, что вещь, которую ты держишь, например, в руках или в птичьих лапах, тоже тебе снится. С ней же нужно проснуться и её материализовать. В общем, хорошее такое задание, качественное, для магов, практикующих высшие ступени. При таком раскладе никто никогда не знает наверняка, сколько на это понадобится времени, насколько у практикующего колдуна хватит сил и ресурсов на такие перелёты туда, а главное – обратно, домой. Мы ходили к нашим буривухам в Большой Архив, чтобы выяснить, есть ли всё-таки хоть какая-то связь с таким вот отличником боевой и магической подготовки, чтобы совсем-то уж не терять его из виду.
– И? – я чувствовал, что напрягся как перед прыжком в пустоту.
– И, конечно, есть. Да погоди ты, радоваться рано, всё не так просто. В Тубуре, как ты знаешь, больше половины населения непрерывно дрыхнет, остальная половина бодрствует, но только лишь затем, чтобы поесть, умыться – и снова заснуть. После того, как наш Нумминорих вывернул наизнанку шапку Датчуха Вахурмаха, его там считают почти спасителем и чуть ли не отцом родным, и, соответственно, всячески будут ему помогать.
– Джуффин, объясни нормально мне, дураку, при чём тут Тубур, если Меламори исчезла в Арварохе? Или из Арвароха, драть его через три норы!
– Да потому, мой дорогой и недалёкий друг…
– Сразу уж и недалёкий…
– Так это потому, что близкий, – отшутился шеф. – Как ты помнишь, наша Мастер Преследования летает птицей ВО СНЕ!
Последнюю фразу он сказал с нажимом, так, что должно было дойти и до самых тупых варваров из самых Пустых Земель.
– Ты имеешь в виду, что искать её тоже нужно будет во сне?
– Хвала магистрам, ты догадался!
– А что, тут, в Ехо, уснуть нельзя?
– А вот мы как раз это и выясняли с Курушем, да, милый? – обратился он к нахохлившейся птице.
– Не тяни. И что вы выяснили?
– Что нужно ехать в Тубур, – просто ответил он. – В пространство сна, отвечающее за перемещение между Мирами, легче всего войти там, где по-прежнему лежит шапка Датчуха Вахурмаха. При необходимости, попросить помощи у того же Гру Ватаны или Еси Кудеси. И это проще сделать тоже именно там. Я поговорил не только с буривухами, но и с нашим Сонными Стражами Его Величества. Все сошлись во мнении, что нужно ехать в Тубур.
– Джуффин, не хочу тебе напоминать, но как ты знаешь, я легко могу уйти в другой Мир, стоит мне закрыть глаза и найти любую дверь. Может, попробуем прямо сейчас?
– Макс, вот всё-таки любовь и недосып существенно сказываются на твоих умственных способностях (я смутился), потому как шагнуть в Хумгат – невелика премудрость, я и сам легко могу перемещаться между Мирами. И ты, и я – вполне могущественные колдуны, не менкал споткнулся. Но ЧТО ты будешь делать в Хумгате, Макс? Как поймёшь, куда ушла Меламори, в какой Мир? Учитывая, что ушла она птицей и ВО СНЕ. Так что придётся тебе отправляться в Тубур, как бы ты ни сопротивлялся.
– Мне с Нумминорихом? – конечно, я уже знал ответ, понимал, что придётся долго не видеть Шурфа, чего мне совершенно не хотелось, поэтому стоило переспросить на всякий случай.
– Тебе с Нумминорихом, – внимательно глядя на меня, отчётливо и твёрдо произнёс Джуффин. – Нашего нюхача я одного не пущу, его должен кто-то подстраховывать, да и с тобой Меламори охотнее заговорит.
– Про “подстраховывать” я целиком и полностью согласен, а вот то, что Меламори захочет со мной заговорить – это вряд ли...
– Она, конечно, в обиде на тебя сейчас, но, как бы там ни было, ты ей всё равно роднее и ближе, чем сэр Кута, да и связь у вас крепче.
– Да уж. – я разозлился. Грешные магистры, ну кто бы мог подумать ещё вчера, что сегодня мне придётся нестись сломя голову в какой-то Тубур и искать сумасшедшую, обиженную на меня и на весь мир девицу, решившую полетать во сне по другим Мирам? Вот уж не было печали! Ох, ничего себе! Я выдохнул и достал сигареты. Когда ты успел стать завзятым бюргером, Макс? Откуда взялась эта закостенелость и оседлость твоего, всегда такого неприкаянного и бесприютного нутра? Тебя так размягчает любовь? Расплющивает в инфантильное желе? Ещё один уютный вечер в гостиной Мохнатого Дома на ковре перед камином стал для тебя гораздо важнее, чем неизвестность и приключения? Я себя не узнавал. Кто я? Кем я стал за эти несколько месяцев бесконечного счастья? Мне тут же вспомнился Макс-каким-он-был в Тихом городе. Обрюзгший сытый обыватель. Брррр…. Я почувствовал, что мне нужно на воздух.
– Джуффин, я скоро вернусь, мне нужно пройтись. Ты ведь знаешь, думаю я ногами, так что прогуляюсь, глядишь, чего надумается.
Шеф покосился на меня, разумеется, прочтя до последней буковки всё, что творилось у меня в душе, помусолил свою трубку:
– Ну, давай-давай пройдись, может, и правда надумается.
И я пулей вылетел из Управления. Жадно вдохнул уже почти весенний, сладкий воздух Ехо. Пахло ванилью из соседней пекарни, оттаивающей землёй, просыпающимися деревьями. Я постоял, подышал на десять, чтобы успокоиться, и зашагал по мостовой. Мне по-прежнему было стыдно за свою вспышку. И страшно. Я чувствовал себя толстым ленивым пригревшимся котом, обожравшимся сметаной по самые уши. Хорош тайный сыщик, нечего сказать! Несмотря на всю сложносочинённость моих романтических связей, Меламори в первую очередь тоже тайный сыщик, моя коллега, мой друг, попавший в беду. И что бы сделала она, Макс, попади ты в такую передрягу? Так она и сделала, глупая твоя башка! Она прилетела к тебе, в твой замшелый мирок, помнишь, Вершитель? Когда ты уже чуть ли не двинулся мозгами, кто спас тебя, а? Я готов был удавиться от стыда. Меламори, прости меня. Я малодушный дурак. Я найду тебя, где бы ты ни была, и вытащу тебя, даже если ты провалилась в безвременье. И воскрешу из мёртвых в случае чего, – уже смеясь, пригрозил я, обращаясь к пасмурному небу Ехо, – так что не вздумай!
Мне стало легче, муки самобичевания пошли мне на пользу, я снова чувствовал наполнявшую меня весёлую силу. И я послал зов Джуффину:
«Когда мы отправляемся?»
«Да хоть сейчас! Нумминорих разве что не пляшет от радости и лихорадочно трещит на хохенгроне в качестве практики. Так что отправляться вам чем быстрее, тем лучше. Если бы Кима пришёл ко мне месяц назад, то и отправляться стоило бы тогда же».
Я хотел было сказать, что мол, завтрашнее утро – это самое время, но представив себе размеренный уют гостиной и его убоявшись, тут же выпалил:
«Сегодня вечером. Я пошлю зов нашему нюхачу».
«Вот и славно», – я чувствовал, что Джуффин всё понимает и улыбается.
====== часть 2 ======
Я зашёл в «Душистые Хрестики», сел в углу возле окошка, лениво разглядывал посетителей и вспоминал, как встретился тут с Хабой Хэном. Благодаря этой истории мы с Шурфом впервые тогда совершили обмен Ульвиара. Я смог побыть им, а он – мной. Я вспомнил, как странно и удивительно мне было в его шкуре, как я чувствовал безумие Рыбника, клубок его странных жадных чувств, и как холодный рассудок невозмутимого Лонли-Локли гасил эти агрессивные животные порывы, сколько сил и труда им стоило уравновешивать друг друга. И ещё был кто-то третий – тот самый настоящий Шурф, которого я видел только на Тёмной стороне, беззаботный и спокойный, улыбающийся, ни с кем и ни с чем не борющийся Шурф; такой, каким я его узнавал – Шурф, который любит лежать на дне моря и способен перемазаться мороженым, который умеет рассеянно чихать, засмотревшись на солнце и напевать под нос навязчивую песенку. Такой вот Шурф, который жил когда-то давным-давно и сейчс снова потихоньку просыпается в своём теле. Улыбаясь своим воспоминаниям, я послал ему зов:
«сегодня вечером я отправляюсь в Тубур».
Ответом мне была гробовая тишина.
«Шурф??!!»
«Я просто думаю, Макс, и не знаю, что тебе ответить. Наверное, это хорошо.» Улыбка резко сползла с моего лица: вот он же знает, что я бешусь, когда он такой отстранённо-вежливый – и всё равно так делает.
«Шурф!!!!!!» – в свой мысленный крик я вложил всё негодование, на какое был сейчас способен. «
Макс, у меня сейчас сидят пятеро служащих Канцелярии Скорой Расправы и общаться с тобой мне очень затруднительно» – и уже, хвала магистрам, более тёплым голосом: «я освобожусь через час, и мы обязательно поговорим, приходи в Иафах пить со мной камру».
Я всё ещё злился, поэтому коротко буркнул: «хорошо» и отключился. Отключилось и моё благодушное настроение. Я хотел побыстрее увидеть Шурфа и спросить наконец, какого драного магистра вообще происходит, но ребятки из Канцелярии Скорой Расправы – это дело серьёзное. Я тяжко вздохнул и уже было думал отправиться в Мохнатый Дом, как неожиданно сам для себя зажмурился, сделал шаг – и оказался в саду Иафаха. Открыл глаза и увидел прямо перед собой милую старушку, которая смеясь смотрела на меня, уперев руки в бока:
– Макс-Макс, а ведь когда-нибудь же застрянешь так, дырку над тобой в небе!
Ах, ну да, я и забыл, что сад леди Сотофы Ханнемер, самой грозной ведьмы этого Мира, заколдован такими страшными заклинаниями, что ступить в него без приглашения совершенно невозможно. Я улыбнулся и ответил её же словами, которые она когда-то говорила мне при схожих обстоятельствах:
– В прах не рассыпался, жив остался и даже нога в стене не застряла.
Она звонко расхохоталась и крепко обняла меня:
– Ну что, горемычный, истерзался уже любовью и виноватостью, да? – сказала она тепло, глядя на меня, как на любимого непутёвого внука.
– И откуда Вы всё знаете, леди Сотофа?
– Да работа у меня такая – всё про вас, глупых мальчишек, знать.
Мы сели в её уютной беседке, оплетённой местной разновидностью вьюна. На низком столике тут же появились кружки с камрой, вазочка с печеньем и ещё одна – с чангайским чёрным вареньем.
– Ну что ты маешься, ты ведь с самого начала знал, что Кимина племянница тебе не пара, – заговорила леди Сотофа. – Что ты на меня так смотришь, ведь знал! Или встреча в Квартале Свиданий тебя ничему не научила? Думал обмануть Судьбу? Так знаешь ведь, что занятие это бесполезное.
– Кажется, знаю.
– Впрочем, у тебя пару раз это получалось, вы, Вершители, парни особые. Но, видишь ли, Судьба тоже барышня, и барышня избирательная. С Судьбой как в крак играть – выигрыши всегда компенсируются проигрышами, и наоборот. Тот, кто более везучий, выигрывает больше, но проигрывать всё равно приходится. Всем. Рано или поздно…
– Так или иначе, – подхватил я уже давно набившую оскомину присказку.
– Ты смотри, помнит! – леди Сотофа улыбалась. – Давай-ка, вот выпей камры, а то у тебя такое лицо, как будто бы ты только что чвах жевал.
– Кого жевал? – я недоумённо поднял брови.
– Чвах. Такая кисло-горькая, но страшно полезная дрянь, растение такое, – пояснила она.
Я растерянно взял предложенную чашку и уставился в одну точку. Гм... да, в сегодняшнем дне определённо был какой-то чвах. Мало ли у нас в Тайном Сыске было раньше происшествий и приключений, но сегодня… сквозь все волнения дня совершенно чётко ощущался кисло-горький чвах.
– Макс, не стоит уж слишком переживать из-за того, что тебя все так любят, – мягко сказала леди Сотофа.
Я очнулся и посмотрел на неё:
– Переживать из-за того, что любят?
– Ты слишком боишься его потерять и цепляешься за него, как за спасательный круг. Так вы потонете оба. Бойся потерять себя, Макс, и свою собственную судьбу, потому как Судьба – ревнивая барышня, если ты ею пренебрегаешь и слишком любишь кого-то другого, она всячески стремится у тебя это отобрать. Не растворяйся в нём, не давай ей шанс. А про Меламори, даже и не думай, и перестань уже мучать себя. У неё совсем другая судьба, не с тобой. А глупой девчонке всё кажется, что она в тебя влюблена, эх... но невозможность любви даёт хорошую возможность для магии, а магия даёт крылья, вот поэтому она и улетела.
Леди Сотофа снова глянула на меня, увидела, что мой чвах по-прежнему на месте, обняла меня одной рукой и погладила по голове как маленького. Мне тут же стало легко и спокойно, так, как будто бы я давным-давно знал все тайны и совсем их не боялся.
– Вот так-то лучше, да, Макс?
Я молча кивнул, понимая, что без ворожбы тут явно не обошлось. Ну и ладно. Когда на душе так спокойно, грех жаловаться.
Леди Ханнемер радушно улыбнулась:
– А теперь брысь к своему Великому Магистру, небось, он заждался тебя уже!
– Спасибо, леди Сотофа, что бы я без Вас делал!
– Иди уж, мальчишка, – она звонко засмеялась и замахала на меня руками.
И я шагнул Тёмным Путём прямо в кабинет Шурфа, конечно, тут же забыв, что выйти из сада леди Сотофы живым, не рассыпавшимся в пыль и с обеими ногами – большая удача!
Грешные магистры, как же он красив! Кажется, я никогда не перестану любоваться им! Оплот совершенства и безупречности: идеально сложенные в стопку самопишущие таблички, жёсткий стул, прямая спина, бесстрастное выражение лица, на столе – ничего личного и лишнего. И, конечно, мне тут же захотелось нарушить эту безупречность, в которую я слишком не вписывался. Я уселся прямо на идеально чистый, без единой пылинки стол и, улыбаясь, смотрел, как по его лицу тоже расползается улыбка:
– Макс, ну что ты творишь! Нужно было предупредить что ты придёшь прямо сейчас, а если бы у меня кто-то был? – пытался он меня урезонить, но как-то без особого рвения.
Не говоря ни слова, я потянул его за ворот магистерской мантии, наклонился и поцеловал. Я так успел соскучиться по нему с утра, что мне было совершенно всё равно, если кто-то посмеет нарушить наше уединение – испепелю! Быстро и качественно. Краем глаза я успел увидеть, как он чертит рукой в воздухе за моей спиной какую-то фигуру, очевидно, запечатывая заклинаниями дверь. И встаёт, и тянется ко мне, обнимает, ерошит мои волосы длинными пальцами, смотрит своими невозможно-пепельными глазами, прозрачными как речная вода. И в них столько кристально-чистой, затопляющей всё нежности и почти нестерпимой любви! Какой он в этот момент беззащитный... и весь мой – от макушки до плоских подошв.
Шурффф… у меня перехватило дыхание. Шурф, Шурф… я шепчу ему в губы, обвивая его стройное тело руками и ногами, мне хочется быть как можно ближе, прижаться к нему как можно теснее, быть с ним, слиться с ним воедино. Его дыхание тоже сбивается… я неотрывно смотрю в расширенные чёрные зрачки, затуманенные желанием. Он обхватил моё лицо ладонями, прижался лбом. Его глаза так близко, весь мой мир сейчас – это его бездонные глаза. И я слышу его шёпот, на выдохе, прямо мне в губы:
– Возьми меня, – не мигая, внимательно, прося, растворяясь во мне, – возьми меня, Макс…
Сердца мои не выдерживают, сбиваясь на какой-то сумасшедший, ликующий, дикий ритм, и я выдыхаю в ответ:
– Да!!!
И мы оба оказались на мягком ковре. Я стянул его руки за спиной полой его же мантии. При желании, он легко мог вырваться, но, нет, не сейчас. Сейчас решаю я. Я развёл ему колени в стороны. Мои оба сердца бешено колотились от такого зрелища и от ощущения безграничной власти над ним. Каким податливым, он, оказывается, может быть, лепиться послушной глиной, плавиться горячим воском в моих руках. Ощущение что я могу с ним сделать всё, что захочу, просто сводило меня с ума. Его сбивчивое неровное дыхание, разведённые в стороны ноги, полная покорность всем моим действиям!
«Да что ж ты делаешь со мной, Шурф!!!» – молча возопил я – и услышал в своей голове: «Возьми меня».
Я чувствовал, как под моими руками поёт его стройное тело, отзываясь на любое прикосновение тонкими струнами, как, как горит желанием всё его существо, как ему топко и жарко… и я не спешил. Мне хотелось истомить его на медленном огне: до горячей мУки оголённых нервов, до бешеного пульса, довести до предела – и ещё чуть-чуть дальше. Его тело выгибалось мне навстречу нетерпением и жаждой: «Макс, я хочу тебя, Макс…» Он сцепил пальцы за моей спиной до белых костяшек, потому что ему было больно, когда я входил в него, но он позволил этой боли быть и длиться, а я двигался медленно и осторожно, бережно и трепетно – так же, как старался входить и в его жизнь. Глядя на меня в упор лихорадочно блестевшими глазами, Шурф с силой притянул меня к себе, чтобы я вошёл глубже, и тут же вцепился мне в плечо своими сильными пальцами, впился ногтями, испещрёнными чёрными рунами, закусил губу. Как головой в омут, я окунался, проваливался в этот невозможный сладкий жар его откровения. Он отдавал себя целиком, без остатка, наши дыхания и стоны стали единым, головокружительно полным целым – до самого-самого края и ещё чуть-чуть за.
Через полчаса я сидел на подоконнике у него в кабинете, временно став невидимым, и наблюдал за тем, как безупречный Великий Магистр отдаёт распоряжения младшим служащим. Я почти самодовольно хихикал про себя, глядя, как он надменно и требовательно вскидывает бровь, и как младший магистр, здоровенный детина, тушуется под его взглядом. Сейчас Шурф был сама безупречность, идеал орденской власти: строгий , но по-отечески внимательный взгляд, по-прежнему гладкий, без единой пылинки стол, жёсткий стул и прямая спина, идеально уложенный тюрбан и белоснежная мантия, которой совсем недавно, вот буквально полчаса назад, были связаны его же руки. Я вспомнил его шёпот: «возьми меня» и, видимо, вздохнул громче обычного, отчего и детина, и Шурф скосились в сторону подоконника, детина – недоумённо, Шурф – сердито. Я, увидев их растерянные лица, чуть не заржал в голос, но вовремя одёрнул себя и затих.
