Текст книги "Точка невозврата (СИ)"
Автор книги: Ахум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
А потом, снова оставшись наедине, мы пили великолепную камру и я рассказывал Шурфу всё, что узнал от Джуффина об исчезновении Меламори. И, немного смущаясь, о том, что сегодня вечером отправляюсь в далёкий сонный Тубур – кстати, а вечер-то вот он уже...
– Макс, я всё понимаю, – голос Шурфа был спокойным в противовес моему мечущемуся взгляду, пока я раздумывал о том, ну какого драного вурдалака я сказал Джуффину, что нужно отправляться сегодня, ведь могла бы быть ещё одна наша ночь! Не сидится мне, видишь ли, перед камином, надо найти приключений на свою задницу! И тут же снова обозвал себя ленивым бюргером и устыдился. Кажется, Шурф без слов понимал все мои метания, потому что подошёл ближе и положил свою тёплую ладонь мне на плечо:
– Макс, тебе нужно ехать сегодня. Это правильно, я никуда не денусь, – и губы его дрогнули в улыбке.
– Обещаешь?
– От тебя деться – задача довольно затруднительная, Вершитель, – он обнял меня со спины. – Так что не волнуйся, – и поцеловал в затылок. – Кстати, вы будете добираться по морю? Или пройдёте Тёмным Путём?
Ох, да, я же ещё с Нумминорихом не договорился и собраться же, наверное, как-то надо! Или нет? И зачем нам по морю, когда Тёмным Путём ррраз – и ты уже там? Хотя с Нумминориха станется: он так любит запах моря и корабля, что запросто уже мог сговориться с капитаном какой-нибудь быстроходной шикки. Не то, чтобы я был сильно против, просто мне не хотелось провести, ну скажем, полгода в рабочей командировке.
Я почувствовал, как меня захлёстывает преддорожный азарт, как я снова становлюсь беззаботным и лёгким, всегдашним перекати-поле.
Я обнял его крепко-крепко, уткнулся носом ему в шею, поцеловал и быстро вышел из кабинета. Над Ехо уже сгущались сумерки, а у меня столько дел… как говорится, менкал ещё не валялся. Никакие менкалы нигде не валялись.
====== часть 3 ======
Радостно пялясь на улице на пробивающуюся весеннюю зелень, наконец-то послал зов Нумминориху:
«Привет, дружище, я надеюсь, ты не в порту?»
Он откликнулся тут же:
«В порту. А как ты догадался?»
Вот те раз, неужели мы и в самом деле будем плыть по морю пару дюжин дней, чтобы попасть в Тубур, вместо того, чтобы оказаться там за долю секунды?!
«Ты, что, и правда нанимаешь нам корабль?»
Кажется, мой друг даже слегка опешил:
«Нет, а зачем? Ой, а что, надо? Ты хочешь отправиться в Тубур по морю?» – радостно затрещал Нумминорих, энергичным голосом подтверждая, что он совсем не против такой идеи.
«Нет-нет-нет, – я пресёк эту мысль в зародыше, – нечего нам столько времени терять! Давай-ка собирайся и встретимся, гм… у меня дома, скажем, через час, годится?»
«Ага, хорошо, давай», – отозвался слегка сникший Нумминорих.
«Да, а что ж ты тогда делаешь в порту?»
«Так вынюхиваю одного неприятного типа!»
«Ну ладно, за час управишься?»
«Конечно!»
«Тогда – отбой!»
«Отбой», – эхом отозвался наш штатный нюхач.
Через час, когда радостный сэр Кута сидел в моей гостиной и пил десятую кружку камры за день, я продолжал носиться по дому с выпученными глазами, собирая вещи. Оказалось, что мы запросто можем добраться Тёмным Путём вплоть до Тубура. И ключевое слово тут было ДО, то есть, ДО границы, войти же в сам Тубур мы должны были пешком. Для того, как объяснил мне Нумминорих, чтобы пространство объективной реальности, то есть, пространство бодрствования, свыклось с нашим присутствием, и тогда нам будет гораздо легче войти в соответствующее пространство сна. И Щелью между Мирами нам там тоже лучше не пользоваться. Не то, чтобы это было запрещено, просто, чем больше мы пользуемся колдовством, не относящимся к искусству сновидений, тем больше рассредоточивается наша энергия, которая должна быть подчинена только одной цели – осознанному сну.
Поэтому до отбытия в Тубуре я лихорадочно пытался сообразить, что нам может понадобиться, где это взять, есть ли оно в этом Мире или надо доставать из других. И одежду же какую-то нужно! Хвала магистрам, в гостиную зашла Базилио. Увидев моё смятение, она тут же вызвалась помочь со сборами. Базилио – совершенно уникальное бывшее чудовище: деликатное, предупредительное и вообще добродушное, при этом умеющее держать огромный дом, вещи и слуг в абсолютно идеальном порядке. Вот кто бы мог подумать, а! Найдя в её лице спасителя от вещевого хаоса, я мог не беспокоиться: всё, находящееся в пределах дома, что должно быть собрано в дорогу, будет найдено, собрано и уложено самым компактным и удобным для меня образом. Осталось добыть всяческую иномирную полезность. Два тёплых спальника, коврики-пенки, котелок, пара термосов, кружки, ножи, зажигалки… гора всяческой походной утвари росла у удивлённого Нумминориха на глазах:
– Макс, ты правда думаешь, что нам это всё пригодится?
– Если честно, понятия не имею, но много – не мало, – отмахнулся я. – А что? Нам же не на себе всё это тащить, мы же можем всё спрятать в пригоршне! Это ж не королевский поход на Муримах, где совсем нельзя было колдовать. Или тут тоже нельзя, а? – последнюю фразу я сказал с замирающим сердцем, потому что тащить всё это добро на себе в огромных рюкзаках – удовольствие ниже среднего, мягко говоря.
– Нет-нет, – успокоил меня Нумминорих, – всё можно в пригоршню спрятать, конечно.
– Ну, и хвала магистрам!
В итоге, спрятав всё наше барахло в кулаках, мы чинно удалялись от изамонской границы, продвигаясь вглубь Тубура медленно и неспешно, так что бодрствующая реальность, надо полагать, была нами вполне довольна. Памятуя наш с Шурфом опыт пешего перемещения по пустыне, я ещё в Ехо извлёк из Щели между Мирами по паре крепких тимберлендовских ботинок, и сейчас Нумминорих наслаждался комфортной ходьбой так же, как и я.
А Тубур и правда оказался красивейшим местом: неровности гор делали горизонт многослойным и объёмным, буйная растительность, несмотря на самое начало весны, была расцвечена яркими красками. Особенно преобладал эдакий нежно-васильковый оттенок и, если смотреть в даль, было не очень понятно, где заканчиваются цветочные луга и начинается небо. Климат здесь был теплее и мягче, чем в Ехо, а изредка попадавшиеся навстречу тубурцы неизменно нам улыбались. Улыбались в ответ и мы с Нумминорихом. Пока наше путешествие в дружелюбный Тубур казалось мне вполне развлекательно-познавательным действом. Мы шли и шли, уже совсем стемнело, но зрение у нас, угуландцев, было отлично приспособлено к темноте. У сэра Куты это свойство оно было врождённое, а у меня – благоприобретённое. На ночлег мы остановились в довольно симпатичной пещере, и Нумминорих поведал, что их тут великое множество, потому как во время дождя пещера становится единственным убежищем, которое гарантирует, что тебя не смоет бурным водным потоком, потому что находится значительно выше любых тропинок. Мы без труда залезли по дереву в такую вот пещеру и устроились на ночлег. Уже засыпая, я подумал о том, что ни разу с того момента, как мы оказались в Тубуре, я не вспомнил ни о Шурфе, ни о цели нашего путешествия, то бишь, о Меламори. Ну и ладно, сказал я себе, пригревшись в уютном спальнике, и мгновенно провалился в глухой и крепкий сон без сновидений.
Утром я автоматически выудил из Щели между Мирами двойной эспрессо. Нумминорих покосился на меня с явным неодобрением, и я запоздало хлопнул себя по лбу:
– Прости, друг, вот правда: просто забыл.
– Ладно, чего уж там, – сказал он и снисходительно улыбнулся.
Я безумно завидовал этому парню: радостное благодушие не оставляло его никогда, при этом он не был ни блаженным, ни глупцом. Просто в те дни и годы, когда у детей формируется картина мира, рядом с ним была совершенно потрясающая женщина, его мама, могущественная ведьма Ордена Часов Попятного Времени, ученица самого Мабы Калоха, которая и научила его относиться к миру, как к доброй сказке, щедрой на чудеса. Даже Джуффин сказал однажды, что, хотя для любого мало-мальски сведущего колдуна в какой-то момент перестают быть важными такие понятия как «добро» или «зло», а важным становится просто наличие силы и умение ею распоряжаться, даже при таком раскладе Нумминорих Кута всё равно останется добрым волшебником, неспособным на «условное зло» ни в каком виде. И вот этот добрый волшебник вприпрыжку шагал по тропинке, подставляя лицо весеннему солнышку, улыбаясь до ушей и разве что не целуясь со всеми деревьями, бабочками и цветами, встречавшимися на нашем пути.
– Нумминорих, ты ведь знаешь, куда мы идём, да? – не то чтобы наш импровизированный поход мне наскучил, просто хотелось понимать конечную точку этого путешествия во времени и в пространстве.
– Нам нужно оказаться максимально близко к шапке Датчуха Вахурмаха, а это значит, дойти до городка ВэсУэсМэс.
– Ага, отлично! И.. сколько нам нужно идти?
– Не больше дюжины дней! – Нумминорих по-прежнему радостно улыбался.
Я не слишком люблю длительные туристические походы. У себя на родине я был вполне урбанистическим парнем, приверженцем городской цивилизации, и чувствовал себя совершенно беспомощным при встрече со стихией, будь то дождь, комары или, не дай бог, лесное зверьё, но тут, в Мире, где есть магия, многие вещи становятся гораздо проще. Многие, правда, сложнее, это если вспомнить, например, боевые отряды грибов-оборотней, жуть же просто!
И правда, меньше чем через дюжину дней мы были на месте. За время нашего путешествия мы оба обзавелись небольшими бородками и, кажется, совершено одичали. И едва не утонули в местном дожде. После этого похода я осознал спасительность пещер во всей полноте, потому что дожди в Тубуре – это просто сплошная стена воды, в которой даже дышать весьма затруднительно. Колдовать мы старались как можно меньше и только по самым важным поводам, таким как, скажем, просушка одёжки. Вместо кофе я перебивался травяным и ягодным варевом, которое Нумминорих готовил каждое утро в захваченном с собой котелке. Восходы предсказуемо сменялись закатами, и в итоге за десять дней мы и сами не заметили, как добрались до огромной поляны, на которой раньше проводили игру в Чанхантак. Вот на этой полянке, размером с хороший стадион, мы и стояли в лёгком недоумении, не понимая, что делать дальше. Я вытряхнул из пригоршни сигареты и термос с утренним ягодным варевом:
– Джуффин говорил что-то на счёт того, что, возможно, нам поможет Еси Кудеси или Гру Ватана.
Нумминорих молча уставился в одну точку, что означало, что он пытается с кем-то связаться посредством Безмолвной речи.
– Гру Ватана, как и следовало ожидать, спит, а вот Еси Кудеси бодрствует и скоро за нами придёт.
Едва Нумминорих успел сказать последние слова, как возле нас материализовался сухонький невысокий забавно одетый старичок с множеством тонких разноцветных шапок на голове, надетых одна на другую.
– Еси Кудеси! – обрадовался Нумминорих и шагнул обниматься.
После их тёплой встречи старичок повернулся ко мне, строго смерил меня взглядом и прежде, чем я успел представиться и сказать, что мол, вижу его как наяву, он сам тихо проговорил:
– Только не называй мне своё имя.
Нумминорих от удивления чуть не присел:
– Еси Кудеси, ты собираешься учить его мастерству сновидений? Так мы же не за этим приехали!
Однако Еси Кудеси не обращал никакого внимания на Нумминориха и пристально глядел на меня.
Я мотал башкой, ничего не понимая, словно пытаясь отогнать его взгляд, как назойливую муху. И едва я снова успел открыть рот, как он проворно снял со своей головы тонкую цветастую шапку, ловко нацепил её на голову мне, чуть не подпрыгнув при этом, и сказал:
– Спи.
И я тут же провалился в сон.
Мне снилась какая-то откровенная чушь: разноцветные лающие собаки, водившие вокруг меня хороводы, снилось, что я пытался построить плот из гнилых досок, разваливавшихся прямо у меня в руках. Ещё какое-то время я смотрел эту бессмыслицу, потом мне надоело, и я прямо во сне снял шапку у себя с головы. Когда я открыл глаза, Еси Кудеси всё также внимательно на меня смотрел:
– А ты молодец! – он добродушно похлопал меня по плечу. – Правильно: из плохого или глупого сна нужно просто просыпаться. А как ты понял, что ты спишь?
– Так ерунда же какая-то снилась, ну, и я просто всё время помнил, что ты на меня шапку надел, – я даже засмущался под его одобрительным взглядом.
– Помнить – это самое важное, иначе забудешь, кто ты, и сгинешь во сне. У тебя всегда должно быть то, за что ты можешь зацепиться. Твоё имя, откуда ты, кто ты, кого ты любишь, кто любит тебя. У каждого свой якорь, но лучше, когда их несколько. То, что ты видел – это очень лёгкий учебный сон, гораздо сложнее проснуться, если сон тебе нравится, а ещё сложнее – если и ты нравишься сну.
Я опешил:
– Эгм… так это… я вроде как не собираюсь становиться Мастером Совершенных Снов.
Нумминорих тоже энергично закивал головой, подтверждая, что, мол, не за тем мы сюда приехали.
– Эээх, ну, а как вы кого-то найдёте во сне-то, если не научитесь вовремя просыпаться? Заснуть-то много ума не надо, важно уметь проснуться. И желательно целиком, и желательно там, где уснёшь. Понятно вам?
Я коротко кивнул:
– А сколько времени нужно учиться?
– Так это кто как, вон, друг твой уже умеет, не даром даже из Вечного Сна Чанхантака смог проснуться. А ты – рассеянный и падкий до всего нового (вот уж истинная правда!), но не любишь терпеть и не понимать (что тоже правда!), так что не знаю я, сколько тебе времени понадобится. Может, дюжина дней или дюжина лет.
От такой перспективы я, как говорится, так и сел! Дюжина дней ещё куда ни шло, а вот на дюжину лет я точно не рассчитывал. Хотя, чего там, я же всегда быстро всему учусь, так что может и дюжиной дней обойдёмся.
Пока я размышлял, Еси Кудеси снял с головы ещё одну шапку и тут же надел мне на голову. Грешные магистры, я вообще не люблю, когда со мной вот так вот, без предупреждения! Я потянулся было рукой к голове, но тут же забыл, зачем потянулся, почесал ухо и почувствовал, как ноги мои медленно начинают вязнуть в топкой почве. Я инстинктивно дёрнулся, но понял, что увязаю глубже. Автоматически на восемь вдохнул… так, стоп, я – сэр Макс из Ехо, я – Вершитель, я люблю Шурфа. Шурфа Лонли-Локли, бывшего Мастера Пресекающего Нену… я мигом дотянулся рукой до головы и сорвал с неё шапку.
Я открыл глаза, Еси Кудеси улыбался от радости за такого примерного ученика. А я был зол как сто вурдалаков:
– Ты, пожалуйста, предупреждай меня, – прошипел я ему сквозь зубы.
– Да ты не кипятись, во сне-то никто предупреждать не будет. Но ты хорошо сообразил, молодец.
Рядом идущий Нумминорих, о котором мы, кажется, вообще практически забыли, светился гордостью за меня как самый рассерженный яркий гриб.
– Мы идём к тебе, так? – я скорее не спросил, а констатировал факт.
– Угу, – старичок просто кивнул.
– Не хочу по дороге никаких шапок, ладно? Всё равно ведь буду сопротивляться. Завтра – всё что угодно, а сегодня – нет.
Еси Кудеси снова внимательно глянул на меня и махнул рукой, дескать, договорились. Всё остальное время до дома нашего учителя я истерично жаловался Шурфу на походные дурацкие сны, на дурацкого старика, на дурацкий Тубур и дурацкую же перспективу застрять тут на несколько лет. И что я, грешные магистры, не выдержу без него и года, потому что уже сильно-пресильно по нему соскучился! Изнемогая от Безмолвной речи, да ещё на таком расстонии, я слышал, как он улыбается и утешает меня, и находит время, чтобы болтать о всякой ерунде, происходящей у них, в Ехо, и понимал, что это потому, что он тоже сильно-пресильно соскучился по мне, и чувствовал себя абсолютно счастливым.
Мы уже подходили к дому Еси, как вдруг меня окутало холодом. Было чёткое ощущение, что вокруг меня температура воздуха понизилась градусов на тридцать – тридцать-пять, то есть, что-то около пятнадцати градусов мороза, пар изо рта, мгновенно ледяные руки. Я посмотрел на своих спутников – и никого не обнаружил, меня окутал туман. Что за ерунда? Опять сон? Я – сэр Макс из Ехо, Вершитель, я люблю Шурфа Лонли-Локли, мастера… холод не проходил, и помимо этого очень быстро наступал вечер, свет дрожал и гас, становясь зыбким, сумеречным. Чёрт, да что же это за хрень! Я – сэр Макс из Ехо, я – Вершитель! Становилось всё холоднее и темнее… меня охватывал ужас. Я – сэр Макс… да твою мать! «Я – ВЕРШИТЕЛЬ!» – кричал я темнеющему небу. И через секунду всё закончилось. Не было ни холода, ни тумана, на небе сквозь облака пробивалось солнышко, а Еси Кудеси и Нумминорих стояли рядом и смотрели на меня во все глаза. Я почувствовал, что безумно устал и что мне уже совершенно на всё наплевать. Даже говорить было лень. Поэтому я просто махнул рукой, сказал, что мол, со мной всё в порядке и давайте-уже-быстрее-дойдём. А про подступающий холод я забыл. Как-то неожиданно быстро.
В противовес огромным комнатам домов Ехо, комната, в которой нас поселил Еси, была крошечная, точь-в точь хрущёвка с моей исторической Родины. В комнатушке площадью примерно семь квадратных метров вдоль стен стояли две вполне широкие лавки, посередине – стол и два табурета. Других предметов мебели в комнате не было. Ну и отлично! Поскольку, в быту я совершенно неприхотлив, мне всё сгодится. Я вытряхнул на пол наши пожитки, кинул на лавку пенку, завернулся в спальник и сказал Нумминориху, что будить меня до утра – это просто опасно для здоровья. На что Нумминорих совершенно серьёзно кивнул, и я уснул, едва успев опустить голову на лавку.
А потом были десять дней практически сплошного сна. И я с удивлением обнаруживал, что давно не уставал наяву так, как здесь во сне. Мы с Нумминорихом просыпались, ели, выдавали своему телу необходимый гигиенический минимум и снова засыпали. Я учился отличать сон от бодрствования, запоминать себя, события и других персонажей, учился пользоваться магией во сне, находить едва уловимую ниточку следа, которую оставляет сновидец, углубляясь и углубляясь в сон, постепенно теряя нить с реальностью, подбираясь во сне к Коридору между Мирами – а это оказалось совсем не так, как наяву. А потом по этой почти невидимой, едва уловимой нити можно (да и нужно!) было вернуться обратно в Мир и в бодрствование. Я научался контролировать свои желания, дозировать их ровно настолько, насколько было нужно, чтобы уловить след сновидца и одновременно не погрузиться в сон целиком. Я узнавал, как углублять сон и как из него выбираться. Я познакомился с Сонными наездниками, настоящими профессионалами осознанных сновидений, и они провели нас с Нумминорихом в общее пространство сна, в котором можно было общаться с другими сновидцами, отыскивать нужного человека или нужный сон. И я пробовал говорить на хохенгроне, потому что Нумминорих и Еси Кудеси трещали на нём практически без умолку всё то время, когда мы не спали. Наш учитель иногда вмешивался в сновидения, направляя, помогая выбрать нужную ниточку из клубка чужих следов, помогая опознавать свой собственный сонный след, но чаще всего он просто наблюдал. Его вкрадчивое ненавязчивое присутствие было так не похоже на обычное директивное обучение, но от этого оно не становилось менее значимым, как раз наоборот. И это было совершенно прекрасно! Я чувствовал себя школяром-первооткрывателем, да, в общем-то, им и был. Я впитывал в себя новые знания как дорвавшийся до воды пустынный бедуин. И неизменно рядом был Нумминорих. Только сейчас я понял, насколько этот парень крут! В Тайном Сыске все привыкли считать сэра Куту новичком, хотя с начала его работы в нашем филиале приюта Безумных прошло уже несколько лет. И относились к нему соответственно, то есть, слегка снисходительно. А сам Нумминорих, будучи человеком стеснительным и одновременно беспредельно любознательным, вовсе не претендовал на какое-то иное отношение, радовался и смущался тому, что его все опекают. И да, поскольку это я его привёл в Тайный Сыск, то официально считался его наставником и учителем. Сейчас же, если бы не он, я бы уже давно сгинул в каком-нибудь сне. Если я успевал забыться или увлечься, я неизменно слышал его размеренный голос, который приводил меня в чувство: «я – сэр Нумминорих Кута, нюхач из Ехо…», и тут же сам начинал бормотать: «я – сэр Макс из Ехо, Вершитель, я люблю Шурфа…». Так проходили наши учебно-сонные дни.
И в один из таких дней я снова спал и мне снилось, что я ветер. Лёгкий южный ветер, жаркий и быстрый. Рядом образовался такой же летящий Нумминорих. Нам было радостно и весело вдвоём. Мы летали над горячей красной пустыней, перекатывались через барханы, врывались в песок, устраивали песчаные бури и торнадо, хохоча, переливаясь мириадами песчинок, скручивались в один клубок, расплетали наши потоки, забывая, кто мы и где наш дом. Я чувствовал рядом присутствие другого искрящегося ветра – и это была невыразимая, необозримая радость! И мне хотелось лететь и лететь с ним дальше, посмотреть, что там, впереди, за пустыней, в глубине синеющего неба.
Я как раз сосредоточенно летал над землей, окучивая огромный бархан, пытаясь сделать его абсолютно круглым, как вдруг почувствовал, что вокруг меня образовался холод. Моя тёплая ветреная сущность сжалась в плотный комок, недоумевая, что же такое происходит. Красные пески посерели и подёрнулись инеем, небо стремительно темнело, набирая свинца и мороза. Я рванулся вверх, но неимоверный холод снова прибил меня к земле. Я попытался скользнуть змейкой меж барханами, но не тут-то было: холод надвигался со всех сторон, грозя заморозить меня совсем. Я увидел, что рядом со мной стоит человек и тихо говорит: «Я – Нумминорих Кута, нюхач их Ехо». Слова эти были мне совершенно не знакомы, но человек казался тёплым и близким. Тёплым! Я тут же рванулся к нему, заполз под одежду, обвился вокруг талии… и…
И мы с Нумминорихом проснулись, обнявшись, лёжа на одной узкой лавке. Я постепенно приходил в себя, пытаясь понять, где я, кто я и что вообще происходит. Руки Нумминориха крепко обнимали меня, а мой нос уткнулся ему в шею. Я медленно вспоминал, что, кажется, я был ветром, а потом меня со всех сторон обступил колючий холод. От этого воспоминания я инстинктивно ещё крепче обнял Нумминориха. Он открыл глаза, в которых были удивление и радость. Отчего-то мы не спешили размыкать объятия. Я понял, что он спас меня, вспомнив о себе и обо мне, просто взял и уволок из этого леденящего тумана. Я не успел подумать, как, я не успел понять почему, и что будет дальше – я просто почувствовал его горячее дыхание на своём виске, он замер и наклонился к моим губам, ожидая, замерев на долю секунды, ровно настолько, чтобы я мог или потянуться к нему в ответ, или отстраниться. И я потянулся в ответ… прикасаться к его губам было всё равно что купаться в бесконечном солнечном свете, так тепло и нежно… «Шурф!» – мгновенное прозрение окатило меня ушатом ледяной воды и я дёрнулся в сторону от Нумминориха, словно уходя от укуса змеи, увидев реальность такой, какая она есть. Маленькая комната, узкая лавка – и я целуюсь с Нумминорихом! Твою ж мать! Голова закружилась, я вскочил, спотыкаясь, падая, снова вставая, выбежал из комнаты, успев заметить его растерянный и грустный взгляд. Мне нужно было на воздух. Я пулей вылетел из дома, жадно глотая вечерние прохладные сумерки. Хорошо было бы успокоиться и подышать хотя бы на шесть, но куда там. Перед глазами мелькали цветные пятна, слабели колени и я рисковал свалиться в банальный пошлый обморок. «Держись, чёрт тебя возьми! – прикрикнул я на свою тушку, – иди вот, посиди хоть на ступеньках, авось полегчает». Я внял внутреннему голосу и послушно опустился на указанные ступеньки. Голова по-прежнему кружилась. Кретин! Расчувствовавшийся, разнеженный кретин! Сопливый дурак! Мне было стыдно до тошноты. Перед Шурфом, перед Нумминорихом, перед всем светом. Мне было наплевать на то, куда подевалась Меламори, на дурацкое задание Джуффина, абсолютно на всех. Я хотел домой, просто домой – на крышу Мохнатого Дома, в Ехо. Я уже был сыт по горло снами и сновидениями. Я хотел увидеть Шурфа, покаянно упасть в его объятия и сказать, как сильно я его люблю, как устал быть без него. Я почувствовал, как к горлу подступает комок, а на глаза наворачиваются слёзы. «Да, когда же это кончится!» – орал мой внутренний истерик.
«Макс, – в моей голове зазвучал тихий голос Нумминориха, – прости. Это была случайность. Прости».
И только я собирался ему что-то ответить, как в моей пустой глупой башке раздался голос Шурфа: «Макс, с тобой всё в порядке?»
Я истерично заржал и ткнулся лбом в деревянные перила крыльца.
«Макс?!» – тихий голос Нумминориха.
«Макс?!» – встревоженный голос Шурфа.
Так, стоп. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет офигенно, мне просто срочно нужно в это поверить, иначе я двинусь мозгами и буду бегать по сонному Тубуру бодрствующий и блаженный. Не-а, так дело не пойдёт! Я взял себя в руки, вот в буквальном смысле обхватил свою глупую голову руками. Вдооох, выыыыдох, ещё раз вдооох на шесть, выыыыдох.
«Нумминорих, всё будет хорошо, мы обязательно поговорим, через полчаса. Обещаю. Отбой.»
«Шурф! Шурф!!! Я совершеннейший дурак, прости. Не волнуйся, всё хорошо. Я так рад тебе! Я так скучал по тебе! Грешные магистры, прости меня», – кажется, я и дальше лепетал подобнуюбессмыслицу, беспрестанно извинялся и говорил ему, как я его люблю, пока не услышал его настойчивый тёплый голос: «Макс, Макс, погоди, подожди… что случилось? Что с тобой? Я могу чем-нибудь помочь?»
Помочь! Я замолчал и боднул лбом ни в чём не повинные перила. Меня душил стыд и страх. Мне было страшно его потерять, мне было жутко от того, что, скорее всего, я причинил ему боль, мне было стыдно за свою мимолётную минутную слабость. Вот же идиот, а! Я совершенно не хотел ему ничего говорить, но врать я хотел ещё меньше. Грешные магистры, да зачем я вообще затеял этот разговор? Что, так нужно было покаяние-прощение-облегчение? А о нём я подумал? Ему-то это всё зачем? Чтобы великодушным благостным жестом Великого Магистра он «отпустил мне грехи»? ох, Макс, ничему-то тебя жизнь не учит, ни-че-му. Когда же ты поймёшь, что своих нужно беречь, а не быть эгоистичной сволочью? И думать прежде, чем делать. Моё покаяние ничего не изменит, только причинит боль дорогому близкому человеку. А тогда что? Просто не говорить про случившееся? И, значит, ему врать? Ох, я совсем запутался...
«Макс, – голос Шурфа прервал нескончаемый поток моих рассуждений, – я по-прежнему тут».
«Ох, прости! Я просто не знаю, говорить тебе или нет».
«Как я тебе уже когда-то сказал и повторю сейчас, лучше правды всё равно ещё никто ничего не придумал. Но правда не всегда бывает безболезненной. И не всегда бывает желанной. Я не буду тебя расспрашивать и настаивать, ты сам реши, хочешь ты мне что-то говорить или нет. Ты же знаешь, я уважительно отношусь к любым секретам. Они есть у всех. И, Макс, я не только твой любовник, я – твой друг, который будет всегда на твоей стороне, что бы ни случилось, помни об этом, пожалуйста!»
Я ткнулся в перила так, что чуть их не сломал! «Шурф, спасибо, я знаю. И очень это ценю. И… сейчас я, правда, наверное, ничего не могу тебе сказать и не потому, что это уж какой-то страшный секрет, а просто потому, что пока не решил, как мне быть».
«Ничего страшного, захочешь – потом расскажешь. Единственное, о чём бы я точно хотел знать всегда, так это о том, что и как происходит между нами».
«Я люблю тебя, Шурф, – совершенно честно и искренне сказал я. – И надеюсь, что это никогда не изменится. И даю тебе слово, что если вдруг это будет не так, то ты узнаешь об этом первым».
«Именно это я и хотел услышать, Макс. А всё остальное – на твоё усмотрение».
Мне стало спокойно. Шурф! Мой любимый Шурф, надёжный как скала. Я улыбался, чувствовал, что он всё ещё тут, в моём сознании:
«А как ты узнал, что что-то не так?»
«После неоднократного обмена Ульвиара я чувствую твоё состояние. Не всегда, конечно, и не во всём, но в критических ситуациях – достаточно ярко. А разве у тебя не так?»
Я задумался… было несколько раз, когда я ощущал достаточно острую тоску по нему и желание немедленно быть рядом, но вроде больше ничего. Я рассказал об этих ощущениях Шурфу.
«Так это оно самое и есть, – невозмутимо ответил он, – тоска и желание быть рядом. Мы слишком сильно связаны с тобой, Макс».
«И это очень хорошо, мне нравится», – я чувствовал, как меня «отпускает» и, одновременно, как наливается на лбу синяк. Да, бодать деревянные перила я, похоже, знатный мастер!
«Шурф, ты сказал, что секреты есть у всех. И, гм… у тебя тоже?»
«Разумеется», – спокойно отозвался он. Я почувствовал странный укол ревности. О как! Мы ещё чуть-чуть поболтали о разной ерунде: о том, что в Ехо уже совсем весна, что в моду вошли длинные лоохи до пят и что Мелифаро в таком одеянии стал похож на громадное зелёное дерево.
За этими переживаниями я и не заметил, что о приснившемся мне подступающем холоде я забыл. Практически мгновенно!
Я сидел на крыльце, вглядываясь в сгущающуюся темноту, с наслаждением вдыхая тёплый душистый воздух, пахнувший цветами и неизвестными травами, и уже почти собирался вернуться в дом. Нумминорих же! Откровенно говоря, я о нём просто забыл. Я тут же послал ему зов:
«Я сижу на крыльце, приходи, поговорим».
Конечно, он появился буквально через минуту.
– Макс, прости…
Я замахал на него руками. Глаза круглые как у буривуха, а вместо обычного светлого и радостного взгляда – грусть и неловкость.
– Слушай, ну хватит уже, что ты всё время извиняешься. Неужели ты меня считаешь настолько слабым магом, что можешь допустить, что всё произошедшее – только твоя ответственность? Ты, что, разве околдовал меня? В таком действии, как поцелуй, обычно участвуют двое. И как ты помнишь, моё участие было добровольным. Так что хорош! Ага, оба хороши!
Всё это я проговорил, глядя на него, стоявшего рядом на крыльце, потом понял, что шея просто затекает от такого положения и похлопал ладонью рядом с собой, мол, давай, садись.
Нумминорих посмотрел на меня заинтересованно и уселся рядом. Пригляделся:
– Ох, ничего себе! – и потянулся рукой к моему лицу.
Я тут же дёрнулся от его руки, да так рьяно, что с размаху впечатался ухом и виском в многострадальные перила! И тут же заржал! Кажется, биться обо что-нибудь башкой – моё любимое занятие, а главное – всё впрок. Нумминорих не выдержал и тоже засмеялся:
– Да я помочь тебе хочу, Макс! Ты же знаешь, что я учился на знахаря, а у тебя такой здоровенный синяк на лбу!
Я уже откровенно хрюкал, скатываясь в гомерический хохот:
– Ага, а теперь у меня их два.
Таким образом, инцидент был исчерпан. Мы больше не заговаривали об этом с Шурфом, но это не значит, что я всё преспокойно забыл. Я честно пометил этот разговор грифом «до востребования» и точно знал, что, когда вернусь в Ехо, он обязательно состоится. Между мной и Нумминорихом ещё пару дней чувствовалась некая неловкость и напряжённость, я всё ещё чуть-чуть дергался, если наши прикосновения были неизбежны, но со временем и это сошло на нет. Прошёл уже примерно месяц, как мы жили и учились в Тубуре, и в один из таких ничем не примечательных дней, когда мы, только вынырнув из очередного сна, сидели за обеденным столом и лениво ковыряли еду в тарелках, пытаясь понять, что с ней, собственно, нужно делать, Еси Кудеси объявил, что мол, хватит учиться, пора и делом заняться.
