Текст книги "Их общий секрет (СИ)"

Автор книги: afan_elena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Мужчина, который держал ее за руку, целовал ее пальцы и заставлял ее чувствовать себя самой красивой.

Мужчина, который теперь был ее мужем.Технически.

Гермиона тяжело вздохнула и отвела взгляд.

Когда все это стало настолько сложным?

***

Со своей стороны ванны Драко наблюдал, как Грейнджер хмурилась и избегала зрительного контакта. Когда-то давно она вела себя так постоянно – подобное выражение лица было ее обыденностью каждый день на работе. Теперь, когда это выражение вернулось, Малфой хотел знать, почему.

– Я все испортил, не так ли? Я перешел черту?

– Что?

– Вчера вечером. Когда мы были вместе. Я сделал что-то, да? Того, что ты не хотела.

– Не хотела? – эхом повторила Гермиона, поерзав на своем месте. Она едва могла признаться себе, что хочет его, так что как Драко мог ожидать, что она признает это ему в лицо?

– Я ведь не знаю, – настаивал Малфой, – как подступиться к тебе.

Грейнджер посмотрела в его глаза и обнаружила, что они глядят на нее жестко и бескомпромиссно, но в то же время умоляют. Просят пощады. Жуткое сочетание.

– Ты не сделал ничего, чего бы я не хотела, Драко. – Она заставила себя сказать, потому что ему это было важно.

– Я хочу, чтобы мы были на одной волне.

Под его пристальным взглядом Гермиона скрестила руки на груди.

Драко был внимателен и понимал язык ее тела, который слишком отличался от брачной ночи. Грейнджер была замкнутой, холодной и неловкой; ее плечи ссутулились.

– Прошлая ночь не была исключением, Гермиона. Я хочу быть с тобой.

– Нам пришлось заключить брак и, как ты однажды сказал, нам разрешено наслаждаться некоторыми сторонами этого. Но это не означает, что у нас отношения, Драко, – она вздохнула, крепче обхватив себя. – Я знаю, что для тебя значит Астория, поэтому нет причин усложнять ситуацию больше, чем уже есть. Я благодарна, что ты согласился помочь мне, и что ты хочешь быть рядом, но мы пошли на это, зная, что у тебя есть другие… обязательства.

– Обязательства? – спросил Малфой, зло сузив глаза. Его культя поднялась, словно обвиняюще указывала на несуществующую кисть. – Перед женщиной, которая это сделала?

Резкость Гермионы чуть смягчилась.

– Я же говорила тебе, – сказала она уже тише, – что не притворяюсь будто понимаю, что происходит между вами, но я знаю, насколько она важна для тебя, и когда Астория освободится… – Ее взгляд метнулся обратно к Драко, и Грейнджер мгновенно пожалела об этом. Его глаза сверкали расплавленным серебром.

– Ты действительно думаешь, что я собираюсь трахнуть тебя, а потом вернуться к той, которая пыталась меня контролировать? Причиняла мне боль, покалечила и, вероятно, опаивала любовным зельем каждый раз, когда мои чувства ослабевали?

Драко встал из ванны так быстро, что от прилива крови к голове, его зашатало. Гермиона резко потянулась, чтобы поддержать Малфоя, и он позволил ей, но не мог оставить проблему, висящей между ними.

– Скажи мне честно, если бы Астория не была моей проблемой, ты бы стала строить со мной отношения?

Гермиона замерла, ошеломленная.

В его вопросе были все оттенки отчаяния, неуверенности и почти обреченности.

– Ты – та, кто упорно толкает меня к Астории, даже когда я говорю, что хочу быть с тобой, а не с ней. Какая ирония, – голос Малфоя дрогнул, на его глазах навернулись слезы, а затем он вырвался из ее рук, все еще сжимающих плечи, и вылетел из ванной комнаты.

***

Гермиона подождала, пока его шаги затихнут, прежде чем выйти из ванны и слить воду.

Она оделась в удобные свободные брюки и жилетку, подходящую для теплой погоды тропиков.

Почувствовав адский голод, Грейнджер решила, что, прежде чем снова попытаться говорить с Драко, ей нужно что-нибудь съесть для того, чтобы успокоиться.

Да, она могла признаться себе, что если бы Астории не было в помыслах Малфоя, то ей, конечно, хотелось бы отношений с ним.

Кому бы не хотелось?

Он был богатым и красивым; забавным, тихим и чувствительным; у него была скрытая личность, которую он сохранял только для самых близких ему людей, и это заставило Гермиону влюбиться в него.

Грейнджер вдруг поняла, что он был также одинок, как и она, и, возможно, также ошеломлен появлением чувств между ними.

Она пошла на кухню и налила себе стакан фруктового сока из холодильника.

Отношения Драко и Астории были оскорбительными и неравноправными, напомнила себе Гермиона. И он не отрицал этого, наоборот выразил намерение никогда не возвращаться к ней.

Но часть Гермионы никогда ему не верила.

Гринграсс была в его жизни со школьных лет. Всю свою «взрослую» жизнь он провел рядом с ней.

Драко, возможно, и намеревался разорвать эту связь, но сказать что-то в гневе и боли отличалось от реальности.

Исключение из своей жизни кого-то, кому ты был предан, и кто оказывал на тебя такое огромное влияние, – даже если это влияние не всегда было хорошим, – было слишком трудновыполнимой задачей.

Кожей ощутив чужое присутствие поблизости, она огляделась и обнаружила Драко, расположившегося на диване на другом конце открытого первого этажа их загородной резиденции. Он сидел, наклонившись вперед, положив локти на колени, и смотрел на крыльцо и начинающееся впереди море.

Не оборачиваясь и не глядя на нее, Драко открыл рот.

– Мне нужно, чтобы ты установила некоторые границы, Гермиона, потому что я знаю, чего хочу. И, если ты не заинтересована, то я должен знать правила, которые позволят сделать наше совместное существование сносным.

Он встал и пошел наверх, бесстыдно обнаженный, позволяя Грейнджер наблюдать за тем, как его задница покачивается, пока он поднимается по ступеням, оставив ее одну.

Гермиона ощутила острую потребность в свежем воздухе и вышла на улицу, чтобы исследовать тропинку к пляжу. Трава была теплой и мягкой под ее босыми ногами, и она глубже вдыхала свежесть, приближаясь гостеприимному берегу.

Мягкий плеск волн по песку был колыбельной, а солнечный свет на воде принес покой в ее разум. Она подавила наворачивающиеся слезы.

Ей было больно от того, что Гермиона была уверена: Драко думает, что знает, чего хочет, но она знала лучше.

Грейнджер не была настолько наивна.

Большую часть жизни с Малфоем обращались жестоко, его отец и Астория причиняли ему боль и изолировали его, и сейчас он просто тянулся к первому человеку, который показал ему тепло и любовь.

У него не было возможности понять, чего он хочет от серьезных отношений.

Как бы ей не было больно, Гермиона знала, что должна поступить правильно ради них обоих. Ради их детей и ради их дружбы, ей нужно было найти способ мягко подвести его к осознанию. Даже если это разбивало ее собственное сердце.

Утопая в размышлениях, она задремала под пальмами на их частном пляже.

***

Спустя время, солнце начало клониться к горизонту, и тихий шорох ткани и шарканье босых ног по земле разбудили ее. Драко подошел и сел рядом с ней. Словно под гипнозом, Грейнджер была захвачена силой его взгляда, ее веки почти закрылись, и она подалась к нему, почти касаясь его губ. Его рука легла на ее ребра, и Гермиона почувствовала, как дыхание Малфоя щекочет ее кожу.

Звук громкого щебетания птицы напугал ее и заставил отступить, и в этот момент она задалась вопросом: какого черта она делает, подталкивая себя к еще большему будущему горю. Драко значил для нее очень много – невыразимо много, – и ей нравились те интимные моменты, который они разделили на двоих, но, продолжая в том же духе, ей угрожала опасность втянуться во что-то гораздо более глубокое; из чего она не была уверена, что у нее хватит сил вытащить себя. В тот момент, когда все это закончится с его стороны.

Гермиона решилась. Это необходимо было сделать, и, помня о принятом решении, она уклонилась от его прикосновения.

– Драко, я… – Грейнджер отстранилась, когда он снова потянулся к ней. – Я думаю, нам нужно остановиться.

– Остановиться? – Драко всматривался в ее глаза.

– Хватит… быть физически вместе. Друг с другом. – Краснота покрыла ее щеки.

– Нам не нужно трахаться, ты это пытаешься сказать? – Малфой требовал, чтобы она была с ним ясна. – Я думал, ты все-таки получила удовольствие от процесса.

– Мы… это… оно… пожалуй, было безупречным. Но нам не нужно… – Гермиона прочистила горло, – как я уже сказала, я думаю, что будет лучше, если мы не будем путаться, превращая наши отношения во что-то, чем они не являются.

– Не являются? – спросил Драко, в его глазах появился опасный блеск. – Ты слышала, что я сказал ранее, или ты намеренно тупишь?

Грейнджер понизила голос и взглянула ему в глаза:

– У нас нет настоящих отношений, Малфой.

– Нет. Конечно. Это не настоящий брак, не так ли?

– Точно. Мы оба знаем, что это просто показуха. Пожалуйста, не усложняй это слишком сильно.

– Не усложнять?! – Драко оттолкнулся.

– Прекрати. Мы оба знаем, что ты через многое прошел, и понятно, что ты чувствуешь близость к тому, кто был рядом, когда тебе была нужна поддержка. Я думаю, Малфой, тебе следует поразмыслить над вероятностью того, что ты спутал нашу дружбу с чем-то другим.

– С чем-то вроде настоящего брака? – Драко надавил, а затем тяжело сглотнул, глядя на свои руки.

По выражению его лица она могла сказать, что он яростно подавляет свои эмоции.

Гермиона робко кивнула, хотя Малфой этого и не увидел.

– Нам бы не хотелось запутаться, не так ли? Разве мы могли бы, да? Ведь мы всего лишь заботимся друг о друге. Проводим вместе каждую минуту бодрствования, поддерживая в болезни и здравии. Мы готовим друг другу завтрак, обед и ужин. Мы делимся секретами, о которых никому больше не рассказываем; скучаем, когда второго нет, и хотим трахаться, когда второй рядом. – Он говорил без передышки, на одном дыхании. – Ты всего лишь выбрала меня быть своим первым мужчиной, согласилась стать моей женой и матерью моих наследников. Я всего лишь потерял ради тебя руку, хочу тебя, дорожу тобой! И, знаешь, я думаю, в этот момент будет уместно сказать, что – хоть немного, – но я люблю тебя. Так как же наш брак может быть чем-то иным, как не притворством, да?!

Малфой, наконец, замолчал, перейдя в конце на шепот, а затем поднял взгляд на потрясенные, широко раскрытые глаза Гермионы.

Ее рот открывался и закрывался; выражение лица было растерянным, нахмуренным.

Драко остановился. Будто из него вынули батарейки.

Ветер шелестел в ветвях пальмовой рощи рядом с пляжем.

Небо на горизонте окрасилось в персиковый, розовый и золотой цвета, а бледно-голубой цвет стал темным, когда тень сумерек выползла из-за горизонта.

Грейнджер растерянно наблюдала, как он смотрит на закат и пропускает теплый песок между пальцами здоровой руки, прижав культю к груди.

– Я не буду извиняться за то, что люблю тебя, – твердо сказал Драко, глядя вдаль. – Мне не нужно, чтобы ты что-то говорила, я ничего не ожидаю, Гермиона. Но ты должна перестать говорить мне, что мои чувства недействительны. Всю мою жизнь мне говорили подобное: сперва отец, потом Астория. И теперь ты делаешь тоже самое.

Она подвинулась и села рядом с ним.

– Они не недействительны, – осторожно сказала Грейнджер, – но мне трудно принять, что они реальны.

– Я не хочу ставить тебя в неловкое положение, рассказывая, что я чувствую. Я просто пытаюсь быть честным, – выдавил Малфой, и на этот раз, когда он посмотрел на нее – с такой страстью, любовью, обидой и болью, – Гермиона физически почувствовала, как ее мир перевернулся; и она впервые подумала, что то, что чувствовал Драко, могло было быть реальным. И, что ее настойчивый отказ причинял ему настоящую боль; разрывал его мир на части.

– Неужели мысль о том, что кто-то хочет быть с тобой, такая уж странная? Или дело именно во мне? Из-за того, что я недостаточно мужественный? Или из-за моей руки? Потому что, Гермиона, все то время, что мы провели вместе, заставляло меня думать, что ты другая. И ты дала мне возможность почувствовать себя по-другому. Ты сделала меня таким, каким я являюсь, только когда ты рядом. Это не фальшь, Грейнджер, и будь я проклят, если мне понадобится твое разрешение, так же как мне нужно было ее!

Это заставило ее поморщиться. Она никогда не думала, что он сравнит ее с Асторией, но за последние несколько минут Малфой сделал это уже дважды. Был ли он прав?

– Это… для меня выход из зоны комфорта.

– Так сложно быть любимой кем-то? – он был упрям и невозмутим.

И пожалел об этом, когда Гермиона погрузилась в молчание, глядя на закат, и поэтому ждал, надеясь, что она почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы поделиться.

– Так вышло, что другие дети меня не любили, не играли со мной и не хотели, чтобы я была в их компании. Я могла бы назвать исключением только Гарри и Рона, сама не знаю, как так вышло. К тому времени, когда у большинства девочек появился первый парень, я уже знала, что проведу свою жизнь одна, и со временем научилась это принимать. Научилась получать удовольствие от своей компании. Чтобы справиться с одиночеством. Для меня это стало настолько нормальным, что я никогда не искала ничего другого. Я всегда была одиноким существом. Я живу параллельно с другими, Драко. Я живу вокруг них, взаимодействую с ними, но они не населяют мой мир. И я даже подумала о ребенке, потому что он мог бы скрасить мое одиночество. Так что то, о чем ты просишь, то, что ты предлагаешь, – это новое, и я не ожидала подобного от своей жизни. Я не пытаюсь обесценить твои чувства, когда ты говоришь мне, что хочешь, чтобы я была в твоей жизни, но этим ты просишь меня изменить мой собственный мир.

– Ну, ты в любом случае уже изменила мой, – настаивал Малфой. – Мне нужно знать, Гермиона. Мне нужно знать, касается ли эта влюбленность только меня. Мне нужно знать, схожу ли я с ума, или ты действительно чувствовала в нашу брачную ночь тоже самое?

Грейнджер собралась с духом, сглотнула и стиснула зубы.

Она долго и пристально смотрела на Драко, всматривалась в его глаза и через долгое время приоткрыла рот. И потребовалось еще время, чтобы все-таки, не меняя выражения лица, Гермиона очень тихо сказала:

– Ты не воображаешь. Это взаимно.

На лице Малфоя появилось облегчение, он усмехнулся и потянулся к ее руке. Грейнджер неохотно позволила ему взять свою кисть. Она все еще была настороже; она все еще чувствовала, что ей нужно пространство и время, чтобы все это осознать; признать, что его чувства были искренними.

Драко заставил ее мир крутануться вокруг своей оси.

Выражение лица Гермионы все еще было серьезным, когда она добавила:

– Это слишком сложно, Драко. Для кого-то вроде меня…

«Нет никого подобного тебе, – подумал Малфой, – есть только ты.»

Грейнджер повернулась, чтобы увидеть реакцию Драко. Он смотрел на нее открытыми и честными глазами, медленно моргая.

– Я знаю это, – сказал Малфой. – Все сложно. И ты не единственная, кто не ожидал, что произойдет нечто подобное, но теперь это случилось, мы влюблены, и разве оно не стоит того, чтобы дорожить этим?

Гермиона вздохнула. Ее пальцы скользнули вдоль его предплечья, чтобы найти перебинтованный конец культи, а затем придвинуться ближе.

– Мне понадобится некоторое пространство, Драко, чтобы привыкнуть к этому. Чтобы решить, хочу ли я этого.

– Я могу дать тебе столько времени, сколько захочешь, – настаивал Малфой.

Против воли Грейнджер почувствовала, как из нее вырывается смешок.

– Ты ведь самый нетерпеливый человек, которого я когда-либо встречала!

– Я доверяю тебе. Ты придешь к правильному решению. – Драко улыбнулся. – Просто подумай об этом какое-то время. Мне не нужен ответ сразу. Мне просто нужно, чтобы ты поразмыслила, что для нас, возможно, есть будущее.

Гермиона несмело склонила голову ему на плечо.

– Ты все-таки расскажешь мне, что произошло тем вечером?

Малфой вздохнул.

– Да. Хотя там и не о чем особо говорить. Все факты ты уже знаешь и так.

– А как насчет Колина?

– Что насчет него?

– Технически, если ты усыновишь его, то я стану мачехой.

– Он полюбит тебя, не переживай.

– Я не могу быть матерью сразу троим детям. Это до одури страшно.

– Конечно, можешь, – пожал плечами Драко. – Ты ведь Гермиона Грейнджер. Тебе все под силу.

Она покосилась на Драко.

– А я всегда буду рядом, – добавил он.

Грейнджер посмотрела на воду.

Может быть… у них и могло бы что-то получиться…

Малфой передвинулся и подтолкнул ее, чтобы сесть позади: – Подвинься немного вперед.

– Что ты делаешь?

– Наконец-то я занимаю свое законное место в качестве человеческой подушки для своей беременной жены. Иначе, как ты думаешь, что я делаю?

Гермиона задумалась, а затем выполнила его просьбу, и Драко скользнул в пространство между ее телом и основанием дерева, на которое она опиралась до этого. Он притянул Грейнджер к себе и позволил ей прислониться спиной к своей груди. Его руки обвили ее тело и расположились на наметившемся животе.

– Так-то лучше. – Малфой чмокнул ее в макушку, и она положила свои руки на его кисть и культю.

Гермиона никогда не думала, что Драко может быть так ласков с кем-либо, даже с Асторией.

В этот момент, когда она сидела на пляже в его объятиях и смотрела на закат, зная, что в ней постепенно растут их общие дети, в ее сердце расцветала искра надежды.

Грейнджер впервые позволила себе поразмыслить о том, какой будет жизнь с Малфоем.

Разрешила себе любить его. И рассказать ему о своих чувствах, и проявить нежность. Держать его за руку и заставлять смотреть на нее, как на богиню, идущую по воде, несмотря на ее обыкновенные черты лица, непослушные волосы, средний рост, веснушки и все остальное.

Позволила себе доверять ему, и верить, что, возможно, отношения между ними все-таки смогут наладиться.

Драко счастливо замычал и с благоговением потер ее живот.

– Пока ты строишь планы о том, как все-таки разведешься со мной, как ты думаешь, что нам следует делать завтра?

Ее взгляд остановился на маленькой белой яхте, пришвартованной в конце пристани, и она представила их двоих – или их собственное маленькое счастливое семейство, – блуждающим в океане.

– Я хотела бы отправиться в плавание. С тобой.

– Кругосветное?

– Пока до ближайшего острова.

– Что ж, – Драко крепче обнял ее, – начинай с малого, а дальше – время покажет.

.

.