Текст книги "Цена жизни (СИ)"

Автор книги: Adrialice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

            С наступлением темноты я снова появилась в доме Рика. Он гремел чем-то на кухне. Гремел громко, будто пытался, как минимум, выломать ящик или что-нибудь разбить. Не в духе? Я прошла на звук и увидела погром местного масштаба. Ящик с кухонными принадлежностями был вывернут на столешницу, кое-где распахнутые дверцы, в мойке грязная посуда, в мусорном ведре гора бутылок. Сам хозяин стоял, опершись руками на столешницу и опустив голову. А затем резко смел рукой со стола все, до чего дотянулся, и вышел из кухни.  На этот раз я нашла его в гостиной в привычном кресле. Уже без виски. Казалось бы, улучшение, но я не торопилась с выводами. Что-то было не так, какое-то настроение витало в воздухе и не давало расслабиться. Глаза мужчины больше не были пустыми, они горели мрачной решимостью. И это мне совсем не нравилось. В таком настроении можно столько дров наломать! Сделать то, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Что произошло сегодня днем? Что подтолкнуло к такому агрессивному поведению, выбило из колеи? Я решила пройти по дому и посмотреть, есть ли еще такие места, по которым сегодня прошелся торнадо. Но остальной дом выглядел так же, как прошлой ночью. Интересно, чем мужчине кухня-то не угодила? Что-то попалось под руку? Или, наоборот, не находилось? Размышляя так, я спускалась по лестнице в гостиную, когда увидела это – пистолет. Он не лежал на столе, нет, он был прижат дрожащей рукой дулом к виску. В тот момент я не думала о том, что бесплотна, что не могу никак повлиять на происходящее. Я просто пролетела разделяющее нас расстояние за доли секунды и ударила рукой по пистолету. В это же мгновение рука мужчины дернулась назад, и прозвучал выстрел. На пару секунд все замерло. Я убедилась, что мужчина невредим и выдохнула. У меня не было тела, но ощущалось, будто с меня упала многотонная плита. Мужчина же удивленно смотрел на свою руку, держащую пистолет.

– Что это за дерьмо? Мой собственный пистолет не хочет в меня стрелять?– Рик проследил взглядом, куда попала пуля, и снова растерянно – на пистолет.– А если второй раз?

            А вот тут меня начало накрывать злостью! Я спасла ему жизнь, не дала мозгам разлететься по всей комнате, а он хочет попробовать снова?

– Только попробуй, и я засуну тебе этот пистолет в задницу!– Прошипела я.

– Я не любитель настолько извращенного секса,– машинально ответил он, а потом спохватился – в комнате-то больше никого нет! Мое удивление было не меньше. Как он услышал меня? Неужели моя злость придала мне сил настолько, что я смогла говорить вслух?

– Я, кажется, допился, или сбрендил,– потрясенно сказал мужчина. А потом уже громче,– Господи, это ты? Я думал, ты мужчина.

            Если бы не была так зла, оценила бы шутку. А так, я лишь думала, как поступить – остаться неизвестной или показаться? Оставлять мужчину одного в таком состоянии я не хотела. Пусть, я и так была бы рядом, но он не знал бы об этом. Поэтому я решила рискнуть. Лучшего момента для камин-аута и не придумаешь.

            Когда моя полупрозрачная фигура появилась рядом с креслом, на котором сидел Рик, тот подскочил на месте и машинально перевел пистолет на меня.

– Ты кто?

– Я та, что не дала тебе вышибить себе мозги,– ух ты, а разговаривать оказалось не очень сложно, только приходилось концентрироваться, что отнимало силы.

– Мой ангел-хранитель, что ли?

– Не совсем. Подменяю его в ночную смену.

– Серьезно?– Мужчина смотрел на меня круглыми от удивления глазами, но к его чести, страха там не было. Наверное, это и логично, когда ты только что пытался отправить себя на тот свет.

– В некотором смысле. Я просто призрак, который присматривает за тобой. Со вчерашнего вечера.

– Зачем?

– Не знаю. Я просто решила пойти за тобой. А потом наблюдала, как ты глушишь виски. Кстати, можешь опустить пистолет, я не причиню тебе вреда.

– Откуда мне знать?

– А что, умереть от рук призрака хуже, чем от пули в голове?

– А вдруг, я резко захотел жить?

– Да хорошо бы!

– Так, надо начать все с начала. Ты призрак, вчера меня где-то увидела и пришла за мной в мой дом. С тех пор ты тут сидишь и присматриваешь за мной. Все верно?

– За редкими исключениями. Днем меня тут не было. А ты хорошо реагируешь на такие необычные новости.

– Я все еще думаю, что вышиб себе мозги и это их последняя галлюцинация,– немного пришибленно ответил мужчина.

– Ты сейчас меня с ума сведешь.

– У тебя его уже нет.

– Вот и я о чем!

– Так, ты, правда, призрак?

– Да.

– И как тебя зовут? Сколько лет?

– Меня зовут Вивиан. Мне было 27, когда я умерла. Это было год назад.

– А почему ты умерла?

– Меня застрелили. Случайная жертва во время ограбления банка.

– А почему ты стала призраком? Вроде, после смерти души должны отправляться куда-то дальше.

– Должны, но…меня, почему-то, не взяли.

– И много вас таких?

– Таких, как я, мне не встречалось. На кладбище были некоторые сгустки энергии, но неразумные. Ты первый, с кем я заговорила за год.

– Тоска, наверно?

– Да, это так. Вокруг кипит жизнь, а меня ни для кого нет. Поневоле задумываешься, а может меня и правда, нет?

– Есть. Иначе у нас сейчас коллективная галлюцинация.

– И на том спасибо,– я присела на диван и продолжила рассматривать моего знакомого. Он, в свою очередь рассматривал меня. Горе на некоторое время отступило на второй план, оттесненное шоком. Но человек такое существо, которое ко всему привыкает. И, как только Рик привыкнет к тому, что в его доме хозяйничает призрак, он вернется к своей боли. На этот счет я не обольщалась. Но и отпускать все на самотек не собиралась. Возможно, у меня получится хоть немного поддержать мужчину, не дать скатиться назад в пучину.

– Многое я повидал в жизни, но никогда не перестану удивляться. Призрак! Надо же. И за многими ты так наблюдала, как за мной?

– Если говорить о наблюдении, да, за многими. А если о том, приходилось ли мне спасать кого-то, то нет, такое впервые.

– А зачем спасла?  Ну, какой тебе в том прок? Мы даже не знакомы.

– И что? Я бы любого пыталась спасти. Жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. Каждая жизнь.

– Но это моя жизнь, и мне решать, как с ней поступить.

– Не совсем. Ты можешь решить, кем стать, куда пойти, где жить. А вот жить или нет, как долго жить – это уже не твое. Жизнь тебе дали, она не принадлежит тебе. И не тебе ее прекращать. По сути, твое тело тебе тоже не принадлежит, его тебе дали «поносить».

– А что тогда мое?

– Душа. Твой дух, то, чем ты являешься. Это все, что  у тебя есть. Видишь меня? Это все, что принадлежит мне.

– Тогда какой во всем смысл? Если у меня ничего своего нет, кроме души.

– А тебе есть разница, играешь ты своими игрушками, или одолженными? Ты играешь, это главное. Ты получаешь опыт, растешь, меняешься, учишься. Ты познаешь мир и себя.

– Как-то это звучит…одиноко.

– А мы, по сути, одиноки. Ты рождаешься один и умираешь один. А в течение жизни тебе встречаются такие же одинокие души. Каждая тебя чему-то учит, что-то привносит в твою жизнь.

– А как же слова о том, чтобы встретить свою половинку?

– Рик, половинок нет. Мы цельные. Просто встречаются те, с кем нам хорошо, с кем мы «дома». Мы их любим, заботимся, тревожимся о безопасности. Но они не часть нас. Они наши попутчики в этой жизни. Возможно, и в следующей, я не знаю.

– Тогда почему мне больно так, будто от меня оторвали кусок?– Он смотрел на меня глазами смертельно больного человека. Так страшно.

– Потому что ты принял человека, стал родным ему, подарил любовь и получил ее взамен. Ты буквально прирос. А потом этого человека не стало с тобой. Боль – это понятная реакция. Ты живой, и не можешь перестроиться моментально, не можешь забыть все, что чувствовал. Нужно время, чтобы снова вернуться к состоянию самодостаточности. Когда тебе будет хватать тебя.

– Такое время, правда, наступит?

– Да. Я не говорю, что ты совсем забудешь эту боль, но она притупится, перестанет рвать тебя. Время безжалостно и милосердно одновременно.

– Пока что я видел только безжалостность. Почему кто-то остается, а кто-то уходит? Как действует эта лотерея? Справедливостью там и не пахнет!

– Согласна. Наверное, есть какой-то план, по которому каждая жизнь или смерть имеет особый смысл, просто нам этого не понять, мы не видим всю картину.

– Что дала твоя смерть? Чем она оправдана?

– Ну, я спасла тебя. Значит, уже все не зря.

– Но в противном случае меня бы не было, а ты жила бы. По-прежнему, одна жизнь. В чем смысл?

– Видимо, твоя жизнь ценнее моей. Не зря же ты выжил там, где смерть летала над головами.

– А ты откуда знаешь?– Удивился Рик.

– Фотографии, благодарности на стене.

– Ааа. Ясно. Но чем моя жизнь ценнее? Я обычный мужик.

– А, может, тебе суждено сделать что-то великое? Спасти еще десяток жизней? Предотвратить что-то страшное?

– И за это ты заплатила своей жизнью? Ты, которая не имела ко мне никакого отношения?– В ответ я лишь пожала плечами. Как я и сказала, мы не видим картину в целом.– А скажи, Вив, за что заплатила моя дочь? Про жену я уже не говорю, но за что заплатила моя малышка?

            В глазах мужчины снова появились слезы, голос начал срываться. Черт.

– У меня нет ответа на этот вопрос,– прошептала я.– Полагаю, и в небесном плане бывают сбои, все-таки, люди тоже делают неожиданные вещи. Ничто не идеально. Просто подумай о том, что твоя дочь сейчас не одна, ей не страшно и не больно. Ну, если только не смотреть оттуда на тебя.

– Я понимаю, но тяжело осознать, что я никогда ее больше не увижу. Не обниму, не услышу ее смех. Она больше не попросит прочитать ей сказку, не позовет поиграть. Не скажет «папочка». Вынести это сложнее всего.

– Кто знает. Может, ее душа возродится в другом человеке и вновь найдет тебя.

– Ты веришь в это? В возможность перерождения?

– А почему нет? Если после этой жизни ничего нет, то какой во всем смысл? Для чего мы учимся?

– Я не знаю. Я уже ничего не знаю.

– Кризис веры. Мне это знакомо.

– Ты тоже сомневаешься?

– Постоянно. А еще я боюсь.

– Ты? Чего тебе бояться? Тебя и так уже нет в живых.

– Я меняюсь. Теряю себя. Мои эмоции исчезают, меня почти ничего не волнует уже. Боюсь, пройдет время, и я перестану быть собой. Останется только энергия души.

– Даже смерть – не всегда избавление.

– Согласна.

            Я смотрела, как за окном начинает светлеть, скоро рассветет.

– Скоро я уйду. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей днем?

– Нет. Все нормально. Подумать только, разговаривать с призраком для меня теперь нормально.

– Это все ночь. И, конечно, шок. Днем ты подумаешь об этом и ужаснешься, наверное. И встретишь меня завтра святой водой.

– А возьмет?

– Не знаю. А ты, правда, встретишь?

– Не знаю.

            В этот момент в комнату стали проникать солнечные лучи, и я под внимательным мужским взглядом, растворилась.

Глава 4

            Когда я вновь появилась в гостиной Рика, тот сидел в излюбленном кресле. Трезвый и нахмуренный. Его взгляд скользил по комнате, явно высматривая что-то. Или кого-то. Меня он пока не видел. Я подошла к двери и, сосредоточившись, постучала по косяку. Люди же стучат перед тем, как войти. Мужчина дернулся и обернулся.

– И почему я чувствую себя идиотом?– Спросил Рик, глядя в пустой дверной проем.

– Потому что не каждый день в твоей жизни появляются назойливые призраки,– я «явила» себя зрителю.– Ты без святой воды.

– И хорошо, иначе я чувствовал бы себя дважды идиотом. Один раз сейчас, и один раньше, когда набирал бы эту самую воду.

– Значит, мы сошлись на том, что я не опасна и можно расслабиться?

– Не совсем. Но тыкать тебе в лицо религиозными вещами я не буду.

– И на том спасибо. В меня вообще не надо ничем тыкать. Толку?

– А можно …,– он замялся, не зная, как корректнее спросить.

– Потыкать в меня пальцем?

– Потрогать. Хотя это звучит не лучше.

– Да на здоровье.

            Я протянула ему руку, а мужчина несколько секунд просто смотрел на нее, лишь потом медленно поднес свою. Его ладонь, предсказуемо, прошла сквозь мою, как сквозь дым. Раз, еще раз.

– Вообще ничего не чувствую. А ты?– Он поднял на меня глаза, в которых отчетливо виделось удивление.

– Я тоже ничего.

– Но ты же как-то выбила пистолет, да и сегодня постучала.

– Это трудно объяснить. Если я концентрируюсь, то могу проявиться, как сейчас, и говорить. Чтобы воздействовать на предметы мне нужно еще больше силы. От этого устаешь. Может, с непривычки.

– Но ты можешь сделать так снова?

– Я попытаюсь.

            Я собрала силы, как могла. Рик снова поднес руку и прикоснулся. Хотя, это было не совсем прикосновение. Нечто подобное можно ощутить при сопротивлении двух магнитов. Некоторая сила, поле.

– Чувствую! Холод. А ты?– Рик смотрел с каким-то даже восторгом. Как смотрят дети на новую игрушку. «А что будет, если так?».

– А я нет. Ничего.– Восторг в мужских глазах утих, сменившись ноткой сожаления. Да, мне тоже жаль. Я бы так хотела почувствовать хоть что-то. Мы и не представляем, насколько важны тактильные ощущения. И как тяжело без них. Как пусто и одиноко. Будто все вокруг тебя – одна большая иллюзия, а на самом деле тебя окружает лишь пустота, ничто.

– Ты грустишь,– Рик не спрашивал, констатировал факт.– Из-за прикосновений?

– И из-за них тоже. Причин много. Призраку ничего больше и не остается делать. Только грустить.

– И что, совсем нет ничего, что скрашивало бы твое существование? Что-то, что было недоступно раньше.

– Первое время. Потом все становится обыденным. Я посетила музеи, все более или менее интересные места, здания.

– Скоро придется переезжать в другой город?– Усмехнулся он.

– Мне это недоступно. Я привязана к этому месту.

– То есть, когда закончится все неизвестное в этом городе, тебе придется начинать все заново?

– Да.

– Не могу себе это представить. Быть призраком. Бродить по ночам, без направления, без цели, зная, что впереди вечность одинаковых ночей. Знать, что для других тебя не существует. Как ты справляешься?

– Ну, я же не человек. Сначала было тяжело. Было больно стоять в морге и видеть свое тело на металлическом столе, знать, что доктор в белом халате сейчас будет его резать. Вроде, понимаешь, что оно уже не твое, но…такое родное, знакомое. Больно было выйти из морга и увидеть, что остальной мир живет, как и раньше. Только мне в нем нет больше места. Со временем боль стерлась. Сначала было интересно проходить сквозь стены туда, куда раньше не смогла бы попасть. Потом это стало обыденно, скучно. Тогда я стала изучать людей. Ходить к ним в дома. Звучит, наверное, жутко, как откровения маньяка-убийцы. Но, мне просто хотелось посмотреть за течением жизни, а что для этого может быть лучше, чем обычный семейный вечер? Я видела, как люди готовят ужин, пьют вино, укладывают детей спать, читают им сказки на ночь. Это так… нормально! То, чего мне так не хватает.

– Да уж, тебе еще более одиноко, чем мне. Я хоть могу поговорить с кем-то, что-то сделать, куда-то поехать. Другое дело – хочу ли. А вот с чувствами я тебе сейчас завидую, честно говоря. Лучше ничего не чувствовать, чем то, что я сейчас переживаю.

– Это не так. Чувства делают нас людьми, они позволяют жить полной жизнью. Ты не представляешь, насколько пусто без них. Я сейчас согласна даже на боль! Цени то, что имеешь, может не стать и этого. Знаешь, на что похоже мое существование? Представь себя в тумане. Ты идешь, а туман все не кончается. Никогда не кончается! Он рисует тебе иллюзорные картины жизни, кажется, только протянуть руку и ты выбрался. Но твоя рука проходит сквозь картину, хватая лишь воздух. Ты бежишь, зовешь, кричишь, вдруг, хоть кто-то отзовется. Но лица вокруг играют свои роли, тая под твоими пальцами. И нет этому конца. Ты один в этом бесконечном тумане.

            Рик некоторое время смотрел на меня, обдумывая мои слова, а затем спросил хриплым голосом.

– Как ты не сошла с ума?

– В какой-то момент ты просто перестаешь бороться. Принимаешь все, как данность. Перестаешь бежать, звать. Бредешь, рассматривая иллюзорные картины, переходишь от одной к другой. Наступает покой.

– От твоего описания хочется сдохнуть. И одновременно убежать, как можно дальше. Мурашки по коже.

– Мурашки проходят. Все проходит. Ничего не остается.

– Жутко.

– Наверное. Я уже почти не помню, когда было иначе. Думаю, поэтому я заметила тебя, поэтому зацепилась. Рядом с тобой я ощущаю какие-то эмоции.

– Но почему? Чем я отличаюсь от тысяч других людей?

– Я не знаю. Да мне это и не важно. Поэтому, если ты не против, я буду приходить к тебе. Могу не показываться, чтобы не мешать.

– Будешь подглядывать, как я переодеваюсь?– Улыбнулся Рик. Улыбка делала его лицо более живым, в глазах появлялись искорки.

– Если бы это что-то изменило, я бы подглядывала за тобой даже в душе! Но для меня это равноценно дождю, или полету бабочки, или езде на велосипеде.

– Я понял. Добро пожаловать.

– Спасибо.

            Через полчаса Рик отправился спать, а я сидела и смотрела на этого странного, сложного мужчину. Такой сильный и слабый, воинственный и ранимый. Добрый.

***

– Рик, а расскажи о себе?

– Что тебя интересует?

– Все. О жизни своей расскажи. Чем занимаешься, куда днем ходишь?

– Да никуда особо. Езжу каждый день на могилы жены и дочери.

– Зачем?

– Как это, зачем? Навещаю их.

– Но их же там нет,– я, правда, не понимала этого.

– Я не могу не ездить. Не могу просто бросить их.

– Рик, вот скажи, за что ты любил свою жену?

– В смысле? За все! Она была добрая, очень солнечная, всегда хорошо относилась к людям. Алисия умела находить хорошее во всем, никогда не унывала. Она была прекрасным, верным другом, который никогда не бросит в беде. Так много всего, я и не перечислю.

– То есть, если бы, вдруг, она стала выглядеть иначе, ты бы не перестал ее любить?

– Иначе? В каком смысле?

– Ну, другую внешность!

– Нет, не перестал бы.

– И, касаемо дочери, тоже, правильно?

– Естественно! Откуда такие вопросы?

– Пытаюсь тебе объяснить. Ты любил свою жену за то, какая она. Не ее внешность, а именно суть! Ее душу. Понимаешь, к чему я веду?

– Не совсем.

– Рик, ты любил ее душу! Души Алисии на кладбище нет! И твоей дочери тоже там нет. На кладбище только их временные вместилища. Чтобы ты лучше понял, представь, что по соседству с тобой жил человек и постоянно ездил на машине. Ты видел, как он приезжает, уезжает, подружился с ним. А потом человек уехал, бросив машину. А ты продолжил бы ходить к машине, в надежде увидеть человека. Понимаешь?

            Рик замолчал и отвернулся. Понимаю, такие вещи сложно принять, но необходимо. Без этого невозможно двигаться дальше. Слишком тянет груз этих привязанностей, в которых больше нет смысла.

– Рик, я не говорю тебе забыть о них совсем. Ты можешь иногда ездить, отдавать дань памяти. Но не каждый же день! Этим ты не покажешь им свою любовь и преданность. Они и так все знают! Наоборот, им больно видеть, как ты застрял, сломался.

– Тебе-то откуда знать?– Огрызнулся мужчина.

– А ты знаешь, почему я не люблю бывать на своей могиле? Именно поэтому! Я вижу там свежие цветы. Значит, кто-то приходил, страдал, плакал. Не хочу! Я хочу, чтобы мои близкие жили дальше! Чтобы они смогли оправиться и быть счастливы! Настоящая любовь не требует таких жертв, не требует слез! Я уверена, твоей жене тоже больно! Если она любила тебя, она захочет, чтобы ты был счастлив! Чтобы тебя любил кто-то другой, заботился.

– Я не могу,– прошептал он, потирая ладонью лицо. Я знала, что бью по больному, но чтобы кость срослась правильно, иногда ее нужно сломать.– Как будто, перестань я ездить к ним, они окончательно исчезнут из моей жизни. Как никогда и не было.

– Но они уже исчезли, Рик. Ты давно заходил в комнату дочери? Там слой пыли. Там давно никого нет.

– Не надо! Пожалуйста,– он тихонько заплакал.– Не проворачивай нож в ране.

– А ты выдерни его. Дай ране зарасти! Ты сам себя мучаешь. Отпусти их, не держи. Дай им тоже отправиться дальше.

– А я держу?

– Держишь. Найди себе работу, прибери в доме, убери их вещи. Тебе не нужны лишние напоминания, ты и так не забудешь. Прекрати оглядываться назад.

– Сказать легче, чем сделать.

– А ты делай все постепенно, понемногу. И все получится. Жизнь не стоит на месте.

– Это уж точно.

– А пока, можешь идти спать, чтобы завтра с новыми силами начать новую жизнь.

– Не уверен, что смогу заснуть.

– Сможешь! А кошмары я отгоню. Я сама – кошмар, каких поискать.

            В ответ мужчина лишь скупо улыбнулся. Когда он засыпал, на грани слышимости прозвучало «спасибо».