Текст книги "Путь во льдах (СИ)"
Автор книги: Acher
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– А как ты вообще делаешь вещи изо льда? – заинтересовался Джон. – Научи меня. Я смогу?
Это оказалось целое искусство. Кажется, именно этим Король Ночи и занимался обычно, чтобы скоротать время. Он делал такие потрясающие штуковины. Так искусно. С ним не сравнился бы ни один мастер. А вот у Джона получалось откровенно хреново. Но на большее он, в общем-то, и не рассчитывал. Он был бесконечно далек от искусства всю свою жизнь.
За то время, что они шли по замерзшему океану, он кое-как пытался смастерить для Короля Ночи что-нибудь в ответ. Но все, что он делал, выглядело так убого, что это было просто стыдно дарить.
Он промучился с этим, наверное, целый месяц. Продолжал, даже когда они снова пришли на континент. Но в итоге вышло если не хорошо, то, по крайней мере, неплохо. И Джон решился подарить то, что у него вышло. Он долго готовил к этому хоть какую-то сопроводительную фразу кроме «я знаю, что я рукожоп». А в итоге подошел к Королю Ночи и просто молча протянул ему на ладони кольцо изо льда.
Кажется, его очень тронул подарок. Он надел кольцо на палец – оно даже подошло, над этим Джон особенно старался – и отблагодарил поцелуем. А потом зажал у стены какой-то очередной крепости. В последнее время Джон бывал с ним реже – очень много времени отнимали попытки что-то смастерить.
– У меня совсем хреново получилось? – тихо буркнул он, когда они трахнулись и немного перевели дух.
Король Ночи провел рукой по его волосам, поглаживая невесомые ледяные пряди. И прижался губами ко лбу.
– Ты очень много в это вложил. Времени, сил. И любви.
– Так утешают детей, которые сделали хрень, но которых не хотят расстраивать.
– Ценность не в том, насколько искусно у тебя получается. Наверное, поэтому вы хвалите детей. Потому что приятно получать что-то от того, кто любит тебя. Что-то, чему он отдавал свои ресурсы. Чтобы порадовать тебя.
– А у тебя… никогда не было детей?
– Нет.
Если не считать Белых Ходоков. Но о них не было нужды заботиться. Они не ели и не спали. Не могли ненароком угробиться. Вероятно, сам он воспитал только первое поколение. Дальше они справлялись своими силами. Он учил их только сражаться. Ему не было нужно от них что-то еще.
– А ты хотел?
– Мы с женой пытались. Наверное, у нас вообще не могло быть детей.
– Тебе было бы еще больнее, если бы ты потерял не только ее, но и детей.
– Да. Хорошо, что у меня больше никого не было. Я все еще помню того себя и все, что было важно для него.
– Ты все еще хочешь быть им?
– Нет. Уже нет.
Это утешало. Что настоящее стало для него важней.
– Научи меня общаться с тобой телепатически.
– Ты хочешь пустить меня к себе в голову?
– Я тебе доверяю. И прятать от тебя мне нечего. Это может пригодиться. Если мы вдруг окажемся далеко друг от друга. Мало ли что.
Король Ночи обхватил ладонями его щеки. И приник лбом к его лбу. Они смотрели друг другу в глаза прямо в упор. Это было их обычным способом общения, который Джон освоил прочно и давно. Поэтому Король Ночи попросил:
– Закрой глаза.
Когда Джон остался во тьме, ощущая только его прикосновения, странно было почувствовать какой-то импульс в голове. Это не были слова или видения – только какие-то смутные образы. Какие-то чувства. Странные, нечеловеческие. Просачивались в сознание из чужой души.
– Как чувствуется боль, которую ты можешь причинить? – спросил Джон, распахнув глаза.
– Ты не хочешь этого знать.
Он мог хотя бы ради приличия сформулировать это как вопрос?
– Я не стану этого делать с тобой. Если тебе очень хочется, я покажу, как это выглядит со стороны.
– Не надо, – отказался Джон, поняв, что он останется непреклонен. Было жалко ни в чем не повинных Белых Ходоков. Он не настолько еще слетел с катушек, чтобы ради интереса смотреть, как кому-то причиняют боль.
Они надолго замолчали. И Джон почему-то подумал о том, что было бы, если бы Король Ночи каким-то образом пришел в замок Ночного Дозора, когда юный он впервые появился там. Джон помнил, что больше всего ему хотелось найти свое место. Ощутить себя нужным. Хоть кому-то. Не кому-то одному – так целой стране. Целому царству людей. Бастарда никто не любил. Никому не было до него дела. У него сложились теплые отношения с Арьей. И вообще это был не беспросветный пиздец. Но все равно – ему некуда было себя деть. Ему нигде были не рады. Если бы в одну из тех ночей в Винтерфелле, полных тоски и одиночества, к нему пришел Король Ночи и сказал «пойдем со мной, я буду тебя любить», Джон ни на секунду бы не задумался. Жаль, что он не пришел и не сказал. Он торчал за гребаной Стеной и вообще не мог говорить с людьми.
– Иногда я боюсь, что проснусь однажды в Винтерфелле. Где все будут живы. И не будет тебя.
– Ты не засыпаешь, – успокоил Король Ночи. – Значит, никогда не проснешься.
Кажется, он пропустил мимо ушей, что Джон боялся возвращения в мир живых.
– Поцелуй меня, – потребовал Джон, рывком дергая его на себя.
И было удивительно, что Король Ночи правильно его понял. Завалив в снег, прижал за запястья и принялся целовать с ледяной страстью. Не грубо, но жадно и властно. Раздвинул ему ноги коленом и вошел.
Джон и правда никогда, нигде и ни с кем не был так счастлив, как с Королем Ночи в походе смерти в Долгую Ночь. Он не мог вообразить, что такое может случиться. Поэтому никогда об этом не мечтал. Поэтому так легко было все это проебать.
Он сам отвечал с каким-то невиданным доселе неистовством. Жался ближе, и их тела терлись друг о друга, скрежеща как лед. Ему могло повезти гораздо меньше. Если бы он не прожил другую жизнь, а потом не вернулся бы сюда. Если бы не остановил Короля Ночи, и Арья убила бы его. Никто из его близких не был бы с ним рядом всю его жизнь, не разделил бы с ним вечность. Может, он отправился бы с Дейенерис в Королевскую Гавань, и его постигла бы судьба отца.
Забавно, что он все еще считал Неда Старка своим отцом.
– А как ты вспомнил ту, другую жизнь, где мы были вместе? – внезапно пришел в голову вопрос, которым Джон почему-то вообще не задавался до этого момента. А стоило бы.
Король Ночи заметно напрягся. Но почему-то не соврал.
– Я не помню ничего об этом. Я не проживал это вместе с тобой.
– Тогда откуда ты…
– Я увидел это в твоей голове в тот момент, когда сделал тебя Белым Ходоком.
Джон ощутил, будто рухнул весь его мир. Гребаный воображаемый мир. Все это время это существовало только для него одного. Было его видением. А Король Ночи лгал, что никогда не лез к нему в голову. Обо всем лгал, ведь делал вид, что понимает, о чем речь.
– Поэтому ты сказал, что я верю в иллюзию и люблю ненастоящего тебя?
А ведь и правда. Он был другим, пока не обратил Джона в Ходока. Он заметил это тогда, но не придал значения. Не хотел видеть того, что не вписалось в удобную картину мира. В какую-то реальность мечты, которую, возможно, просто сгенерировал отключенный на время мозг.
Джон ощутил всепоглощающую опустошенность. Будто у него отняли что-то фундаментально важное. Что-то, что в одно мгновение просто перестало существовать.
Он верил в какую-то невнятную ложь. Как и всю свою жизнь. Потому что упрямо не хотел смотреть на правду у себя под носом.
От этого, черт побери, стало так обидно, что Джон не отказал себе в удовольствии врезать Королю Ночи по ледяному бесстрастному лицу. Плевать, если он все равно ничего не почувствовал. Правда, и легче не стало.
Он пружинисто вскочил на ноги и собирался уйти, чтобы попытаться остыть в одиночестве и немного подумать головой о том, как жить все это дальше, но Король Ночи схватил за запястье, удерживая. И это почему-то выбесило настолько, что Джон не стал сдерживать новое возникшее желание пнуть его ногой.
Наверно, это был уже перебор. Но он никогда еще так не злился. Ни на кого. Он во что-то поверил, и это оказалось полной лажей. И тот, кого он любил, считал его за дурака и кормил ложью, лишь бы не разрушать его заблуждения. Пожалуй, больше Джон все же злился на самого себя. В который уже раз он верил в то, чего нет, и не видел того, что есть?
Король Ночи стремительно поднялся и железной хваткой вцепился ему в горло. Джон вздрогнул от неожиданности. Он постоянно наглел, и ему никогда ничего за это не было. Потому что Король Ночи боялся напугать его.
А сейчас Джон уже не понимал, какое чувство видит в его совершенно чужих голубых глазах. Ледяных и жестоких. Как будто вместе с иллюзиями рухнуло и то, чем он был.
– Ты показал мне лучшего меня, – вкрадчиво и спокойно прошелестел голос, напоминающий свист морозного ветра. – Показал мое счастье, которого я неспособен был вообразить. Я ничего этого не знал, я не знал, кто ты такой, когда полез тебе в голову. Когда я узнал, я больше этого не делал. Это стало важно для меня. Даже если ты любил не меня, мне хотелось быть тем, кого ты любил. Так я мог им быть. Потому что приятно быть счастливым собой. Если это задело твои чувства – я не попрошу прощения, потому что мне не жаль. Мне нравилось лгать о том, во что я верил сам.
– Убери руку, – попросил Джон. Это дико нервировало.
– Ты убежишь.
– Я не могу так с тобой говорить!
Его пальцы все же разжались, и Джон нервно вздохнул, отступая на шаг. Король Ночи не попытался удержать его, но сделал бы это в любой момент.
– Не делай так! – отчаянно попросил Джон, ощущая, что что-то важное безвозвратно от него ускользнуло. – Такой ты на самом деле? Если бы не притворялся, то делал бы со мной все, что хотел?
– Я не притворялся. Я был тем, кого ты мог бы любить.
– Это не то, что ты есть на самом деле.
– Ты сам сказал мне, что нет никакого «на самом деле». Есть только мой выбор, кем быть.
Он постоянно говорил какие-то вещи, за которые не готов был потом отвечать. Хотя всегда считал, что твердо держит свое слово. Но на самом деле, наверное, это ни единого раза не работало в реальности – только в его голове.
– Как тебя на самом деле зовут?
– Этого человека уже нет.
– Как его звали, когда он был?
– Не скажу, – заявил Король Ночи твердо и решительно. – Я ничего не стану говорить тебе о моем прошлом. Я не хочу о нем думать, я хочу о нем забыть. Не напоминай мне. Не делай это существующим в настоящем.
– Ты использовал меня, чтобы забыть, кто ты есть.
– Ты тоже меня использовал в тех видениях. Но нам обоим было от этого хорошо. И это стало чем-то большим.
Джон ощутил, что у него кончились обвинения. Но совершенно не кончилась злость. Он стоял перед Королем Ночи, растерянный и не знающий, что делать дальше. Не становилось легче, что бы он ни говорил.
– Ты мудак, – заявил он, сжав кулаки и набрав в грудь побольше воздуха.
Король Ночи спокойно ответил:
– Ты тоже. Но я все равно тебя люблю.
Это обезоруживало. На это было совершенно нечего сказать.
– И что дальше? – беспомощно спросил Джон.
– Дальше человечество вымрет. А мы останемся вдвоем. И весь мир будет принадлежать нам. Мир, в котором мы сможем быть кем угодно. Мне достаточно того, что я могу взять тебя с собой. Я никогда не мечтал, что со мной может такое произойти.
Джон не понимал, какого хрена он говорит о любви с человеком, врезавшим ему по морде. Дважды. Один раз даже ногой. Он совсем не злился? Он же даже схватил, чтобы просто попытаться все объяснить.
Почему-то его собственная злость совсем уже схлынула. Он больше не чувствовал разочарования и сомнений. Недоверия. Он снова ощущал себя полным дураком.
Он воспринимал его «я» как набор характеристик. А его самого как человека-опцию. Это был исключительно его личный косяк.
Если бы Король Ночи сказал, что ничего не помнит, что шарился в его воспоминаниях, это изменило бы все, стерло бы все, что они прожили за эти месяцы. Джон тоже не сожалел, что все это так произошло.
Они оба вели себя эгоистично. Но свои ошибки ранили больше, чем его. Он не обязан был соответствовать ожиданиям. Он имел право меняться. Быть тем, кем сам хотел.
Король Ночи не заставлял меняться – все, что он делал, это просил принять его таким, какой он есть. И Джон пытался принять. Какие-то вещи, которые все еще считал отвратительными. Но он отсек себе путь назад, он стал врагом живых, врагом человечества. Люди не пощадили бы его.
– Когда я решил стать Белым Ходоком, я вообще не рассчитывал, что ты что-то узнаешь или вспомнишь о том, что знаю я. Ты ценен для меня безотносительно этого. Но ты мне врал. Постоянно. О разных вещах.
– Я пытался научиться доверять тебе.
– Это не обо мне. Это твое впечатление, что тебя нельзя любить таким, какой ты есть.
– Ты испугался меня там, в Королевской Гавани.
– А это было обо мне. О моем прошлом. Это не имело к тебе отношения. Я рассказывал тебе о своей первой женщине, которая стреляла в меня, когда я ее бросил. Она была человеком, а не Белым Ходоком, способным убить меня одним прикосновением. Думаешь, люди не заслуживают, чтобы их боялись? Только потому, что им надо приложить больше усилий, чтобы кому-то навредить? Любой человек опасен, когда желает тебе зла. А почему ты должен быть опасен, если любишь меня?
– Ты все еще веришь, что я люблю тебя?
Как же безмерно напрягающе это звучало.
– Это я врезал тебе по роже, а не ты мне.
Он усмехнулся, на мгновение прикрывая глаза.
– Я все равно ничего не почувствовал.
– Почувствовал, раз даже позволил себе меня схватить. Это я должен спросить, веришь ли ты еще, что я люблю тебя.
– Мне больше не во что верить.
– Ты любишь меня, потому что больше некого?
– Я не могу отвечать за то, чего не проживал. Я не знаю, смог ли бы полюбить кого-то еще, будь у меня выбор. Но я никогда не забыл бы тебя, если бы мы не смогли быть вместе. Ты особенный. Ты дал мне больше, чем я видел за все свои жизни. Если бы я мог быть с кем угодно из людей – я выбрал бы тебя.
– Ты не знаешь других.
– Я помню других. В них ничего не изменилось за тысячелетия. Ты не похож на других.
– А ты… Как человек ты похож на других. И если бы ты не стал Королем Ночи, я не хотел бы быть рядом с тобой.
Его взгляд изменился от этих слов. Но Джон снова не смог понять отраженных в нем чувств.
– Почему это лучше, чем быть человеком?
– Ты все еще чувствовал себя человеком, когда убил и изнасиловал свою жену.
– Я чувствовал себя монстром.
– Это было очень удобное оправдание, чтобы позволить себе делать ужасные вещи. Но ты все еще был человеком, запертым в чуждом тебе теле, ты стал Белым Ходоком, признавшим, что ты иной, гораздо позже. Я знаю, как это чувствуется. Я до сих пор не чувствую себя Белым Ходоком.
Психика не менялась так быстро, как тело. Неужели он столько тысячелетий этого не осознавал?
– Тебе нравлюсь сегодняшний я? Больше, чем тот, кем я был?
– Тот ты был способен убить любимого человека, потеряв надежду быть с ним. Этот ты уходил, когда терял надежду. Но возвращался, чтобы снова ее обрести. За эти тысячелетия ты утратил человечность. Ты больше неспособен на ненависть, месть и злость. Не станешь наслаждаться чужими страданиями. Это и есть быть человеком. Это то, чего ты лишен. Да, мне это нравится.
– Тебе отвратительна смерть. Ты хочешь, чтобы я оставил в покое людей.
– В пекло людей. Всех. Никто не имеет значения. Я не стану их убивать, я не стану создавать вихтов. Не заставляй меня. Но сам делай, что хочешь. Если это важно для тебя.
Он притянул к себе рывком, вцепившись в плечо. Слишком резко и неосторожно. И целовал с ледяным неистовством. Будто благодарил за понимание и принятие. А может, за что-то другое. За какие-то очередные слова, за которые Джон потом отказался бы отвечать. Как, блять, было самому больше не сдаваться сомнениям? Если получилось даже у закомплексованного Короля Ночи, то какого хрена не получалось у него? У него что, было больше проблем с психикой, чем у Короля Ночи?
Он так крепко прижал к себе, что это на долгие минуты вытеснило все мысли из головы. И создалось впечатление, что вообще нет смысла думать об этом. Есть смысл только это жить.
Королю Ночи никогда не нужно было многого. Ему достаточно было того, что он больше не существовал, а жил.
========== Часть 5 ==========
– Ты говорил, что я похож на мороженое.
Это прозвучало настолько внезапно, что Джон растерялся на мгновение.
– Ты это к чему?
– Теперь ты можешь сравнить. Правда похож?
Какой же это был глупый разговор.
– Не очень. Только тем, что ты холодный. Мороженое сладкое, а ты нет.
– Жаль.
Джон не знал, что на это ответить. Поэтому тактично промолчал.
Он впервые сидел, прижавшись к Королю Ночи спиной и откинув голову ему на плечо. Они всегда раньше смотрели друг другу в глаза – но сейчас оба устремили свои взгляды на бескрайнее звездное небо. Безоблачно-чистое. И прекрасное. И Джон ощущал дух всеобъемлющей свободы ярко, как никогда.
Король Ночи слегка отстранился и погладил его по голове. Было так до дрожи приятно, когда его пальцы перебирали волосы. Теперь они струились по плечам как ледяной водопад и больше не торчали во все стороны непослушными завитками. Джон до сих пор к этому привыкал. К этому странному, чуждому совершенству. Без шрамов на теле, без боли, без других человеческих бытовых мелочей.
– Ты что делаешь? – напрягся он, заметив, что Король Ночи уже не просто перебирает его волосы.
– Ничего страшного я не делаю, – откликнулся он успокаивающе. И перекинул косу ему через плечо.
– Сам-то лысый, вот над моими волосами и издеваешься, – буркнул Джон, выпав в осадок. С чего Королю Ночи вообще пришло такое в голову?
– А по-моему красиво.
– С такими прическами ходят только женщины и дотракийцы.
– Я же не заставляю тебя так ходить.
– Откуда ты вообще умеешь плести косы?
– Жена просила. У нас ведь не было слуг.
Это был слишком предсказуемый вариант.
– Каким ты с ней был?
Стоило ли вообще об этом спрашивать? Но дико хотелось знать.
– Я любил ее. Как умел. Она не научила меня этому, как ты научил. Она терпела, если ей было неприятно. Я бывал с ней жесток. Не избивал, но мог ударить. Брал, когда ей не хотелось. Она никогда не просила, чтобы я перестал.
– А ты перестал бы, если бы она попросила?
– Не знаю. Может быть. Я не задумывался о том, о чем ты заставил задуматься. Я не стану прежним после всего, что ты мне дал. Теперь я четко это понял. Это слишком прекрасно, чтобы менять это на то, что я имел. Даже если бы я потерял тебя, я не потерял бы себя. Того, кто я с тобой. Я продолжал бы следовать этому. Но я не хочу терять тебя. У меня нет ничего ценней.
От этих слов стало так тепло на душе. Он фактически признался, что полюбил себя. Что принял себя таким, какой он есть. Потому что нашел способ быть счастливым, и только это теперь имело значение.
– Ты что-то изменил в моем восприятии, когда сказал, что у меня есть выбор, кем быть. Что я контролирую свои поступки. Я благодарен тебе.
Джон развернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. Эмоции захлестывали, хотелось дать им выход. Он чувствовал, что сделал что-то безмерно важное, пусть для кого-то одного – но того, кто стал важнее целого мира. Что все было не зря.
Король Ночи первым поцеловал его, прижав к себе. И, крепче обхватив руками, завалил в снег.
Он покрывал поцелуями все тело. Ледяными, самозабвенными, чувственными. Вкладывая в них трепетную нежность и жажду разделить вместе негу ласкового блаженства. Старая Нэн, вроде бы, рассказывала байки о том, как человеческие женщины ложились с Белыми Ходоками. Вот только Джон теперь по себе знал, что единственный жуткий момент в этом – перспектива отморозить внутренности. В остальном же это было намного лучше, чем с людьми.
Что сказал бы Нед Старк, увидев его сейчас? Был бы разочарован? Уж точно не порадовался бы за него.
Никто бы не порадовался. Все решили бы, что он свихнулся, что перестал быть самим собой, что его околдовали, сделали чудовищем. Никто не принял бы и не попытался понять.
Джон уже настолько привык к вихтам и Белым Ходокам, что перестал обращать на них внимание. Они вечно стояли как мебель и ничего не делали, пока им не отдавали приказ. На них, наверное, даже можно было без проблем потрахаться, как на кресле. Джон не проверял, но подозревал, что им будет все равно.
Вообще из всей этой компании разумным и живым казался один Король Ночи. В какой-то мере это действительно было так.
С ним было потрясно. Особенно сейчас, когда они только что говорили о таких вещах. Когда оба хотели выразить свои чувства. Утонуть в них, забыть обо всем на мгновения.
Интересно, как людям слышались стоны Белого Ходока? Наверняка как жуткий, пронизывающий свист ледяного ветра. И пусть.
Джон стонал в голос, не сдерживаясь. Извивался под Королем Ночи, запрокинув голову и обхватив его ногами. Царапая когтями ледяную спину. Как-то сам собой, незаметно их секс стал чуть раскованнее, чем раньше. Ведь не было боли, а значит, можно было все. И это начинало нравиться.
Возможно, Джон бы даже захотел грубости. Когда-нибудь потом. Нежностью невозможно было пресытиться – но вполне можно было совместить.
Белые Ходоки всегда появлялись внезапно. Люди никогда не могли на них напасть – потому что не могли застать их врасплох. Но за то время, пока Джон тусовался с Королем Ночи, никто даже не пытался. Все вообще было очень легко, и он давно уже расслабился. Поэтому жутко напрягло, когда Король Ночи внезапно разорвал их объятия и поднялся на ноги, вслушиваясь в тишину.
– Что происходит? – тихо шепнул Джон, поднимаясь вслед за ним.
– Сюда идут люди. С ними красные жрецы.
– Разве это проблема?
– Это станет ясно, когда они придут.
– Не ходи им навстречу, отправь вихтов.
– У тебя прекрасные способности полководца, но оставь это мне.
Вот что он имел в виду? Это был сарказм?
– Оденься, – велел он так сосредоточенно и строго, что Джон не стал спорить. Ему было видней – он всю жизнь воевал против людей. – Садись на дракона и будь рядом, но не подлетай близко.
– Я могу помочь.
– Я буду очень рад, если на этот раз ты сделаешь, как я сказал.
Снова взирая на битву с высоты, Джон ощущал, что совсем уже ничего не чувствует о людях. Только беспокойство за Короля Ночи. Люди сами пришли. Люди истребляли даже безобидных Детей Леса, просто положив на их потребности. Зачем было их жалеть?
Джон замечал, что иногда сравнивает Короля Ночи с Дейенерис. После нее тоже оставалось море трупов. Вот только она звалась «освободительницей» и считала, что спасает мир. А собеседник из нее был куда неприятнее.
А еще она была человеком. И на ее поведение существовали разные точки зрения. Король Ночи был этого лишен.
Как же Джон был рад, что в итоге выбрал именно его. Не безумную горячную тираншу, а хладнокровную смерть, которая дарила ему любовь.
Он почему-то не мог унять беспокойство. Если люди пришли сами – значило ли это, что им есть, что противопоставить Белым Ходокам?
Он вздрогнул и крепче вцепился в дракона, когда все внизу вспыхнуло огнем. Если бы что-то пошло не так, не было бы слезливых прощаний. Сожалений и чувства вины. Он просто рассыпался бы на осколки в тот момент, когда умер Король Ночи. Возможно, даже не успев ничего понять.
Впервые стало по-настоящему страшно при мысли о смерти. Пока он думал, что Король Ночи тоже помнит другую их жизнь – было проще верить, что вообще существует какая-то другая жизнь. Но это происходило только в его голове.
Он снова не смог не ослушаться приказа. Подлетел близко и пытался разглядеть Короля Ночи среди огня и мертвецов. Он позвал его мысленно, но никто не откликнулся. Это становилось совершенно невыносимым. Поэтому Джон все же решился спуститься вниз.
Он слез с дракона и пошел пешком, высматривая вокруг хоть что-нибудь. Стараясь быть осторожным. Вихты уже догорали. И наступала пугающая тишина.
Джон побежал вперед, уже не боясь нападения. Пока он сам оставался живым, у него была надежда. Но разве разумно было оставаться в стороне, если он все равно был обречен погибнуть, когда умрет Король Ночи?
Джон никогда не думал, что увидит его таким. Зажатым в угол. Отбивающимся. Нет – он разил наповал, чаще всего с одного единственного раза. Но людей было много. И все вооружены. А он один.
Джон кинулся к нему. Он не мог просто стоять и смотреть. Он был слишком далеко, чтобы его заметили люди. Но когда Король Ночи обратил на него взор, тело пронзила чудовищная боль. И Джон рухнул в снег как подкошенный. Было ощущение, будто его выворачивают наизнанку. Его бы точно стошнило, если бы он все еще был способен на это физически.
Так вот как это чувствовалось. Вот почему Король Ночи так не хотел это демонстрировать. Его вполне можно было понять.
Когда схлынула боль и прояснился туман перед глазами, Джон спрятался за ближайшую полуразрушенную стену и продолжил наблюдать. Он прекрасно понял намек.
Где были Белые Ходоки? Бесполезная ветошь. Мертвых становилось все больше, но у Короля Ночи не было на них времени. Джон ощущал, что даже не злится на него. Только на себя. За чертову беспомощность. Неспособность сделать совершенно ничего.
Он не желал учиться создавать вихтов из-за своей гребаной принципиальности. А теперь, когда это стало так необходимо, уже ничего не мог с этим поделать. Лучше бы Король Ночи его заставлял. Но он никогда не настаивал. Тряпка. Это нужно было для выживания. Если у него не хватало смелости – должно было хватать хотя бы мозгов.
Сейчас же он смог причинить боль, чтобы спасти от гибели. Значит, мог и раньше. Просто решил, что и так сойдет.
Джон резко обернулся, услышав скрип снега позади себя. Красные жрицы всегда ходили полуголыми даже зимой. Эта была молоденькой и симпатичной. И подошла к нему совсем одна.
– Ты понимаешь меня? – спросила она, осторожно протянув к нему руку.
И Джон испытал противное чувство дежавю.
– Я видела тебя в пламени, – продолжила жрица, когда он кивнул. – Ты не такой, как другие. Ты человек.
Какое это имело значение? Что она вообще хотела от него?
– День никогда не вернется. Потому что ты на стороне ночи. Забери меня с собой. Я не хочу умирать.
Джону не пришло в голову ничего лучше, чем этим воспользоваться. Он протянул девушке руку, но не коснулся ее, лишь указал на битву вдалеке. Прося помочь. Надеясь, что она поймет.
Она поняла. Зашептала какие-то заклинания. И огонь отсек Короля Ночи от людей. Как, все же, это работало? Все эти боги вообще сами понимали, чего хотят?
Этого было достаточно, чтобы дать ему время. Чтобы восстали мертвые, чтобы оттеснили живых. А он перешагнул через огонь и устремился к Джону. На ходу занося меч, чтобы убить жрицу, которая помогла ему.
Джон встал между ними. Черт, да у нее даже не было оружия в руках. Она просто хотела жить. Как и все остальные. Но, в отличие от них, пошла другим путем.
– Она помогла нам, – выпалил Джон, закрывая ее собой. – Она хочет быть с нами. Одной из нас.
Король Ночи опустил меч. И, отодвинув его, посмотрел ей в глаза.
Она не выглядела испуганной. Но, кажется, просто храбрилась изо всех сил. Что они видели в глазах друг друга? О чем был их немой диалог?
Все произошло в одно мгновение. Король Ночи взмахнул мечом – и ее голова слетела с плеч.
Джон стоял в ступоре пару минут. Он повидал уже много дерьма, но именно это никак не желало состыковываться с действительностью. Это был уже перебор.
– Какого хрена ты сделал?! – в ярости воскликнул Джон, хватая его за плечо. – Она помогла, она поступила, как я!
– Тебя достаточно, – спокойно ответил Король Ночи, и его бесчувственные голубые глаза пугающе сверкнули в темноте.
Джон ударил со всей силы. И было совершенно плевать, что только что он думал лишь о том, чтобы Король Ночи остался жив.
Король Ночи позволил ударить только один раз. А после перехватил его руку в паре сантиметров от своего лица. Краем глаза Джон видел, что на них смотрят люди. Отбиваются от вихтов, но все равно пытаются смотреть. Вряд ли им приходилось видеть, как Белые Ходоки бьют друг другу морды. Наверняка им было безмерно интересно, что происходит. Джон и сам не понимал, какого хрена только что произошло.
– В моем мире никому нет места. Кроме тебя.
О чем он, блять, говорил? Какими еще объяснениями он мог прикрыть свою безжалостность?
Джон попытался ударить его другой рукой.
– Сейчас не место и не время, – урезонил Король Ночи, перехватывая и ее.
Но как же на это было плевать.
Джон попытался боднуть его лбом. Пнуть ногой. Или просто вырваться. Но Король Ночи даже не шелохнулся. Даже когда кто-то со спины ударил его валирийской сталью прямо по шее, надеясь снести голову. Лезвие просто соскользнуло – странно, что не сломалось об него.
Джон не видел того, что происходило, когда Король Ночи отбросил его в снег. Но когда он поднялся, все уже было кончено. Живых не осталось. Дрожь запоздалого ужаса прокатилась по телу, когда он осознал, что могло произойти из-за его глупости и вышедшего из-под контроля гнева. Не важно, праведный он был или нет.
Король Ночи схватил его за запястье и потащил за собой, не церемонясь. Обычно он никуда не спешил. Джон вообще никогда не видел у него суетливых движений. Но сейчас он торопился скорее свалить отсюда. Уже не заботясь о бережном обращении. А Джон чувствовал, что заслужил гораздо большее. Обо всем, что здесь случилось, хотелось просто забыть.
Они заговорили лишь через много часов. Когда были уже далеко оттуда. Король Ночи сам подошел к нему, когда они спешились. Пару минут он просто смотрел. А потом осторожно положил руку на плечо. Будто боялся, что его оттолкнут.
Джон ждал от него каких-то слов. Но не мог даже прочитать чувства в его взгляде. А минуты шли.
Когтистые пальцы вдруг сжали плечо с непривычной силой. А Король Ночи подался вперед, утыкаясь в шею, зарываясь лицом в ниспадающие ледяным водопадом волосы. И Джон снова ощутил его беззвучные, невидимые слезы. Совершенно внезапно дошло, что именно он имел в виду.
Его «тебя достаточно» означало «я не хочу тебя ни с кем делить». Он просто ревновал. И теперь испытывал за это чувство вины. Потому что ревность принадлежала старому, несчастному ему. Который совершал ошибки. Потому что никто не сказал ему, что можно, а что нельзя.
Джон обнял его и прижал к себе. Злость, которая была с ним все эти часы и только разрасталась, схлынула в одно мгновение. Король Ночи боялся его потерять. Ради этого он даже смог причинить ему боль – а что по сравнению с этим для него значила человеческая жизнь? Джон не мог его за это винить. У него больше ничего не было. Он боялся потерять единственное, что имел.
Он хотел мира для них двоих. Где больше никого бы не осталось.
– Я тебя все еще люблю, – шепнул Джон, понимая, что больше всего ему сейчас нужно это услышать.
Король Ночи лишь крепче стиснул в когтях его плечо.
Его уже не хотелось обвинять. Его хотелось утешить. Наверняка он чувствовал себя проигравшим – нет, не в битве с людьми – в битве гораздо более важной. В битве с самим собой.
