Текст книги "Полет стервятника (СИ)"

Автор книги: Aahz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== 1. Храбрец ==========

Маленький городок в двух часах езды от Атланты представлял собой действительно убогое зрелище, особенно для жителя столицы штата Джорджия. Пыльная дорога петляет между высокими деревьями, уже сейчас подсказывая, что их ждет дальше: полная глушь и отсутствие цивилизации за исключением телевизора, который если и будет что-то ловить, то каких-нибудь два скучных канала. Но Рик не хотел накручивать заранее, поэтому молча жевал жвачку, убеждая себя, что в этом городке он точно найдет, чем заняться. Вот только…

Стоит проехать указатель, как разочарование бьет под дых, вынуждая сдерживать злые ругательства, так и готовые сорваться с языка. Отец, сидящий на водительском месте, бросает осуждающий взгляд на него, как будто услышав мысли. Так и говоря всем своим видом: «Это твое наказание». И все из-за чего? Из-за того, что Уолш попросил его подержать у себя журнал, который оказался так глупо обнаружен отцом. И теперь Рика ждала ссылка, иначе и нельзя было назвать.

За окном мелькают маленькие пыльные домики, единственный кинотеатр, который, похоже, уже лет сто как не работал, и большая мусорка, от которой поднимается темный туман, наполняющий воздух запахом жженой резины. Все такое бесцветное, что Рику захотелось открыть какой-нибудь комикс, чтобы проверить, не потерял ли он способность различать цвета. Определенно, это будет самое тоскливое лето из всех.

Отец аккуратно двигается по узким улицам, кружа по ним, выбирая самый длинный путь. Создавалось острое ощущение того, что тот пытался показать, насколько все плохо, и здесь Рик уж точно не сможет разочаровать его, потому что не найдет чем себя занять. Машина наконец-то подъезжает к безликому двухэтажному домику, не отличающемуся от других совершенно ничем. Все такой же коротко постриженный газон, один единственный вылинявший на солнце фламинго и выложенная камнями дорожка, ведущая к покосившемуся крыльцу.

– Вылезай, – грубо говорит отец, даже не поворачиваясь к нему. – И чтобы без твоих выходок. Не позорь и себя, и меня. Один звонок, и я отправлю тебя в военный лагерь.

– Да, сэр, – сквозь зубы шипит он, хватая рюкзак.

С одной стороны, было плохо оказаться так далеко от привычной жизни, а если посмотреть с другой, он наконец-то избавится от тяготящего его надзора отца, от его осуждающего взгляда, вечно сверлящего макушку. Порой Рику казалось, что мужчина просто ненавидит его и с радостью сдал бы в интернат, если бы не мать.

Юноша закидывает сумку за спину, наконец-то выпрямляясь, лучше оглядываясь вокруг. Однако глазу просто не за что зацепиться. Все так же серо и неуютно, как и казалось с первого взгляда. Спасибо отцу, отличное наказание придумал всего лишь из-за какого-то идиотского журнала. Рик громко фыркает, ничуть не скрывая своего раздражения, и чеканя шаг направляется к двери. Под ногами, скрипя, проседают уже подгнившие доски, вблизи становится видна и облупившаяся местами краска, и пятна на окнах, и даже в углу… паутина?

– Отойди.

Отец грубо толкает в плечо, вынуждая отступить на несколько шагов, и стучит в дверь. Кусочки краски словно снег оседают на пол, пачкая носки идеально начищенных туфель. А на дереве, кажется, появляется небольшая вмятина.

– Где же она… – раздраженно бурчит мужчина, притаптывая на месте, и вновь косится на часы, как будто это могло ускорить людей. – Я из-за тебя теряю драгоценное время.

– Мог бы и не вести меня сюда.

– Поговори мне еще.

Отец замахивается, заставляя инстинктивно дернутся. Но в этот раз Рику практически удается сдержаться и не втянуть шею в плечи, не сжаться в попытке избежать наказания. Вместо этого он поднимает взгляд, с вызовом смотря на мужчину, показывая, что в этот раз не боится. Желваки играют на грубом лице, отец стискивает губы в плотную линию, явно находясь в шаге от того, чтобы публично ударить его. И именно в эту секунду распахивается дверь, выпуская тетушку.

– Ох, я ждала вас к вечеру, – произносит она, прилипая взглядом к Рику. – Господи, как же ты вырос. Возмужал.

Юноша тяжело выдыхает, когда женщина крепко обнимает его, выбивая дыхание. Впрочем, это было и к лучшему, от ее слишком сильных духов хотелось чихать, а в носу начало свербеть.

– Здравствуйте, тетя Монро, – слегка наклоняясь, выдыхает Рик, когда женщина наконец-то отпускает его. – Вы прекрасно выглядите.

Он врал, безбожно врал. Женщина выглядела постаревшей на все десять лет, но ее можно было понять. Потеря сына не могла пройти так просто. Хорошо, что она не совершила какую-нибудь глупость.

– Просто Диана, дорогой, просто Диана. Не нужно мне теткать, я не такая уж и старая.

– Я оставляю Рика на два месяца, – привлекая к себе внимание, говорит отец. – Не давайте ему спуска.

– Езжай уже, – отмахивается она от мужчины. – Тебе же не терпится вернуться на работу. А Рику нужно отдохнуть.

Не давая никому прийти в себя, женщина сжимает его плечо, впихивая в дом, и захлопывает дверь прямо перед лицом отца, отрезая их. Вот и все. Можно сказать, Рик остался один. Без друзей, без родителей, практически на вольном попечении. Неплохо.

Юноша с удивлением оглядывается, знакомясь с домом, в котором ему придется провести так много времени. Несмотря на то, что Диана была сестрой его матери, они редко общались. За всю жизнь Рика Монро с сыном была у них только два раза и никогда раньше не приглашала в гости, а может, просто родители не хотели ехать сюда, считая это место слишком скучным. Правду Граймс уже не узнает, да и было это не так уж и важно.

Внутри дом выглядел намного лучше, чем снаружи. Здесь уже ощущалась любовь в обстановке, полы блестели чистотой, ни одной пылинки, даже на торшере с хвостиком перегрызенных каким-то животным проводов. Полки украшены белыми кружевными салфетками, которые явно вязали сами, и везде были фотографии. Их было так много, что Рик сначала впадает в ступор, стены выглядели как альбом, просто гигантского размера.

– Это наш сынок Спенсер. Ты помнишь его?

Диана с нежностью проводит по рамке одной из фотографий, стирая невидимую пыль, в глазах блестят слезы.

– Немного, – честно признается Рик.

Неожиданно становится крайне неуютно, как будто покойник смотрел на него прямо с этих фотографий. По спине ползет холодок, забираясь прямо в мозг, чтобы в будущем потерзать его еще играми воображения.

– Хороший был мальчик, – грустно произносит она. – Ну ладно, не будем об этом. Сходи прими душ с дороги, а я приготовлю тебе одежду.

Улыбка на губах женщины выглядит слишком болезненной, неправильной, словно кто-то надел на нее неподходящую восковую маску.

– У меня есть своя, – переводя взгляд на укрытую ковром лестницу, говорит Рик.

– Нет, нет. Все это мы перестираем, а то на улице все пропылилось, наверное. А я подготовлю все свеженькое, хорошее. Даже и не думай спорить со мной. Пошли, провожу тебя в комнату.

Под ногами едва слышно, но все же скрипит деревянная лестница, и даже ковер не помогает с этим. И сразу же по привычке возникает мысль о том, что сбежать в тихую будет сложнее, чем дома. На втором этаже намного темнее, на стенах полное отсутствие каких-либо картин или даже фотографий, так странно отличающее этот этаж от первого. Единственное окно, которое должно было освещать узкий коридор, завешено плотной, не пропускающей свет шторой, создающей напрягающий полумрак.

Здесь всего четыре комнаты, как объясняет Диана: спальня, туалет, ванная и комната Рика. Граймс заглядывает в нее, недовольно отмечая, что раньше она принадлежала Спенсеру. И, судя по всему, с момента его ухода здесь ничего не менялось. На кровати лежит красная толстовка, а рядом валяется раскрытая книга. На стене плакат популярной группы. И Рик уверен, что под матрасом найдет пару интересных журналов, которая Диана хоть и нашла, но не смогла заставить себя выкинуть.

– Можешь переставить, если что-то будет мешать, – торопливо говорит женщина. – Только не выкидывай ничего, пожалуйста. Просто складывай в сундук. Да и вещи не стесняйся, бери, чувствуй себя как дома. А сейчас бросай сумку и иди мыться.

Диана хлопает его по пояснице, когда Рик проходит мимо, провожая его настойчивым взглядом. Вынуждая поежится от вновь возникшего неприятного ощущения. Но стоит прикрыть за собой дверь, как все исчезает. Эта комнатка оказалась самым уютным местом в этом доме. Светлая, чистая, приятно пахнущая гелем для душа и шампунем. Сама ванная прикрывалась плотной шторкой, не позволяющей разглядеть даже силуэт моющегося, и это слегка спасало от того, что на двери полностью отсутствовал шпингалет. В углу небольшая тумба, на которой лежит идеально белое махровое полотенце, приятно прикасающееся к коже. А на зеркале, в стаканчике с именем «Рик» покоилась новенькая зубная щетка и нормальный станок, чтобы сбрить то, что могло бы отрасти.

Все беспокойство мгновенно уходит. Рик скидывает грязную одежду в корзину и, отрегулировав воду, наконец-то встает под душ.

– Можно войти? – кричит женщина, пытаясь пробиться через шум воды.

– Да.

Женщина быстро укладывает одежду на тумбу, мгновенно исчезая, оставляя Рика в одиночестве, давая ему спокойно помыться. Усталость от долгой дороги, раздражение, неадекватное беспокойство – всё это стекает в канализацию, вместе с потом и дорожной пылью. Это лето могло бы стать не таким плохим, стоило просто попытаться найти что-то хорошее.

Он облачается в чужую одежду, идеально подошедшую ему, словно сам Рик все это покупал, правда, он не особо любил рубашки, но приходилось довольствоваться этим. Он оглядывается на зеркало, с интересом рассматривая себя в новом стиле. Вполне неплохо, могло быть и хуже. Граймс приглаживает влажные волосы, убирая их с лица, и добавляет немного прихваченного геля, только для того, чтобы те не лезли в глаза.

Отражение довольно улыбается ему и даже подмигивает в ответ, обещая, что все девочки этого города будут его. А что? Он очень даже неплох, к тому же парень из столицы, следовало попробовать. И к черту слова отца. Он не сможет его здесь контролировать.

– Дорогой, перекуси и можешь погулять, если хочешь. Городок у нас тихий, только не ходи на склад старых машин и к разрушенному мосту. Там может быть опасно.

– Хорошо, – спокойно соглашается Рик, тут же чувствуя острое желание сходить туда. Да и кто узнает, если он соврет?

Он быстро проглатывает вкуснейшие вафли, только сейчас осознавая, насколько проголодался. Фотографии беспокоят все меньше и меньше, Рик с улыбкой скользит взглядом по обустройству, понимая, что ему здесь все же нравится, несмотря на все это запустение. Ну и что. Диана жила здесь одна, так что ей простительно это. Одинокая женщина не может успевать за всем.

– Тебе дать карманных денег?

С каждой секундой нравилось все больше и больше. Даже мать не давала ему денег, все приходилось зарабатывать самому. Поэтому он даже не думает отказываться, принимая пускай и небольшую купюру. Этого должно было хватить на пиво и даже на чипсы. Жизнь налаживалась.

– Только не допоздна, – предупреждает его Диана. И Рик в ответ только согласно кивает, чувствуя приятное удовлетворение и свободу, которую не испытывал никогда.

Мгновенно город перестает казаться таким скучным и бесперспективным. И Рик собирается наслаждаться всем этим по максимуму. А отцу придется засунуть свое наказание в жопу, потому что в этот раз он действительно был неправ.

Несмотря на то, что сначала улочки казались безликими, Рик очень быстро запоминает все. Неподалеку от дома Дианы пара магазинов: хлебобулочный и обычный маленький супермаркет. Дальше тот самый заброшенный кинотеатр, который они с отцом нашли. В принципе, ничего необычного. Да и обойти за один раз можно запросто. Точно не потеряешься.

Наконец-то на глаза попадается небольшая группа сверстников, занявших свои места на детской площадке. По рукам ходила уже почти докуренная сигарета и бутылка пива, которую делили на пятерых. Две девчонки удобно устроились на коленях своих парней и, не обращая внимания на их разговоры, вели беседу между собой, оглушая громким смехом.

– О, новенький, – указывая на него маленьким пальчиком, практически кричит блондинка, привлекая и внимание парней. – Симпатичный.

Тут уже никуда не сбежишь, и Рику ничего не остается кроме как приблизиться к компании. Он же не хотел прослыть здесь трусом и оставшиеся два месяца прятаться по углам. Нет, следовало заявить о себе красиво, как он умел делать. Рик натягивает на губы доброжелательную улыбку, цепляет пальцем шлейку на поясе, быстро приближаясь к группе.

– Девушки, – слегка наклоняется он, приветствуя, посылая хитрый взгляд той самой блондинке.

– А как тебя зовут? – тут же интересуется она, вопросительно наклоняя голову, походя при этом на любопытного котенка. А она нравится ему все больше и больше.

– Рик Граймс, из Атланты.

– О, из города. Нечасто к нам такие приезжают, – усмехается один из парней, окидывая Рика неприятным взглядом. Чувствует конкуренцию, оно и понятно. – Если не будешь выделываться, подружимся. Я Тони, а это Алберт, Мартин, Тереза и Джози.

Рик последовательно кивает каждому, отлично понимая, что совершенно не запомнил имена. Да и неважно это было. Со временем запомнит, никуда не денется.

– А пойдемте к реке, – неожиданно предлагает та самая блондинка, подскакивая с колен своего парня.

Она мгновенно оказывается рядом, дергает Рика за руку, вынуждая следовать за собой.

– Поплаваешь со мной, а? Вода, правда, сейчас прохладная, но нам это не помешает.

Джози задорно подмигивает ему, похоже, намекая на нечто большее, чем просто купание. И все это при своем парне. Или тот не был?.. Рик быстро оборачивается на худощавого парня, чьи коленки и обосновала до этого девушка, замечая на его лице полное отсутствие эмоций. Похоже, все же не девушка.

– К нам действительно нечасто кто-то из молодежи приезжает, – продолжает звонко тараторить девушка. – Только старики какие-то. Такие душные, что я прямо не могу. И вечно на нас орут, что мы шумные. Знаешь, Рик, однажды я уеду в Нью-Йорк и стану актрисой. И тогда все будут говорить, что я самая лучшая. Как думаешь, у меня получится?

Рик заставляется себя улыбнуться и кивнуть в ответ. Никем она не станет и никуда не уедет. А если и уедет, выше официантки не поднимется. Так и будет всю жизнь в нищете, мечтая, что однажды станет актрисой. Выйдет замуж за какого-то пьяницу, и тот ее будет избивать. И возможно, он когда-нибудь ее убьет. Но сейчас-то можно было развлекаться.

Джози, похоже, нравится его ответ, она крепче сжимает его руку, переставая тянуть, прижимается горячим боком к его, давая на секунду ощутить прикосновение небольшой груди.

Мозги все же включаются, когда Рик осознает, что его завели в лес. И пускай они шли по хорошо протоптанной тропинке, готовой уже в скором времени стать дорогой, но мурашки беспокойства все же лижут позвоночник, напоминая, что он один, а ребят много. Новеньких редко любят в таких отдаленных местах. И оказаться избитым под каким-то кустом очень уж не хотелось. Однако Джози не выказывает ни единого признака того, что в скором времени может что-то случиться. И Рику остается только довериться, не сбегать же как ссыкло.

– А где ты живешь? – интересуется девушка, практически повисая на его руке.

– Не знаю, какая улица. У Дианы Монро…

– О, у которой сын умер. Я его знала, мы даже недолго встречались, – кивая, говорит она. – Жаль, он был веселым.

Вот такая пустоголовая девушка, которая на самом деле не способна на такие чувства как сострадание. Потому что тут же начинает рассказывать веселые ситуации из жизни, которые Рик, естественно, пропускает мимо ушей. Он уже умел общаться с таким типом, как она. И тут чем меньше думаешь, тем лучше, а то потом перехочется.

Неожиданно, но они действительно выходят к шикарной реке, чистой, не тронутой грязью цивилизации. Никаких заводов поблизости, никаких домов, только зеленые кусты. Из высокой травы выглядывает край обычного деревянного плота, с которого ныряли. Но больше внимание Рика привлекает тарзанка, зазывающе висевшая на дереве.

Тут размышлять не о чем. Он скидывает рубашку прямо на траву, не заботясь из-за ее чистоты, туда же отправляются и джинсы. Пара каких-то минут, и Рик летит с тарзанки в прохладную воду, в которой уже плещется Джози. Уединение природы оказывается безжалостно нарушенным. Над всей речкой разносятся их крики, смех. Джози залезает Рику на плечи, и они устраивают войну прямо в воде. Ладони скользят по гладкой голой коже, а в голове шумит от возбуждения и радости. Ребята откуда-то из воды выуживают несколько связанных бутылок, и они, довольные и уставшие, располагаются на берегу. Давно Рик не чувствовал такого удовлетворения, свободы, от которой буквально сносило голову.

– Знаешь, а у нас не самый простой город, – с улыбкой произносит девушка, расположившись на его груди. – Да, ребята?

– Ага, – соглашается кто-то из них. Тычет куда-то в лес, указывая на место ниже по руслу. – Там под мостом проклятое место.

Рик закатывает глаза. Похоже, началось время для идиотских баек, которые есть в каждом городе и доме и которыми так любят пугать новичков.

– Кстати, Спенсера нашли именно там.

Рик тихо фыркает. Конечно же его нашли там. Парень утонул, так что логично, что его унесло течением. А кто-то из этого делает сказку, неприятную сказку.

– Там глубже, чем в других местах реки, – подхватывает второй парень, – потому что туда упал метеорит, и теперь вода странная. Она иногда по ночам даже светится. И те, кто попадает в нее в тот период, всегда умирают. А находят их ровно через неделю, хотя прочесывают всю реку вдоль и поперек…

– Никто туда не ходит, – говорит Джози, и остальные это подтверждают, только возбуждая интерес.

– Я схожу туда и даже искупаюсь, – фыркает Рик. – Прямо сейчас. И вы поймете, что это место такое же, как и другие.

========== 2. Мальчик – зверь ==========

Все же это было крайне глупым решением. Идти к мосту, который гипотетически располагается близко, а на самом деле непонятно где, не зная местности, совершенно одному. Похоже, Рик сошел с ума, раз сам решился на это. Но отступать было некуда.

В нескольких шагах от него журчит река, преодолевая препятствия в виде камней. С другой стороны плотный лес, подступающий чуть ли не к воде. И приходится цепляться за ветки деревьев, обходя завалы, пытаясь не свалиться в воду. С каждой секундой все лучше и лучше осознавая, насколько же это глупое решение. Однако после очередного изгиба реки, за которым окончательно скрывается берег, на котором они располагались, а крики ребят затихают, Рик наконец-то видит его. Ничего особенного, на самом деле. Остро колет разочарование от вида обычного, ничем не примечательного каменного моста, часть которого унесло течением. Вот и оставался такой отвратительный огрызок.

На самом деле, получалось очень хорошее место. Со стороны Рика, из-за того, что здесь раньше тоже был мост, появилась хорошая поляна, на которой можно было даже расположить грузовик. Течение было в разы слабее и совершенно не опасным. А через прозрачную воду отлично просвечивает ничуть не глубокое дно, где поблескивают чешуей мелкие рыбки, снующие между камней. Идеальное место для семейного отдыха.

– Да уж… – тянет Рик, чеша репу. Он рассчитывал на нечто другое. А так получалось слишком просто.

И что, ему сейчас нужно было искупаться и вернуться обратно? Как-то глупо. Но стоит коснуться рубашки, чтобы стянуть ее, как он замирает. Рик мог поспорить на что угодно, что в лесу что-то шуршало. Он резко оборачивается, нервно скользя взглядом по зелени, пытаясь заметить хоть что-то.

– Эй, ребята, это вы?!

Все затихает, словно его и правда кто-то услышал, а затем снова хрустят ветки, уже настойчивее, словно кто-то пробирался сюда. И, скорее всего, с недобрыми намерениями. Сознание рисует крайне неприятную картинку. Это мог быть кто угодно, вепрь, медведь, любое животное, решившее поживиться свежей человечинкой. И никто не мог помочь Рику, его труп, истерзанный, обезображенный, найдут на дне этой речки и вновь приплетут этот глупый метеорит.

Тело сковывают оцепенение и страх, изо рта вырывает полузадушенный писк, никак не соответствующим тому имиджу, который строил вокруг себя юноша. Он вынуждает себя сделать только маленький шажок назад и все, застывая, словно статуя, готовясь столь трусливо принять смерть.

Ближайшие кусты шуршат, выпуская наружу… всего лишь юношу, правда, очень недовольного. Рик сразу же цепляется взглядом за тяжелый арбалет, кажущийся слишком массивным в пока еще тонких узловатых пальцах. И только потом поднимается по худой фигуре вверх, цепляясь за въевшиеся пятна на коже и одежде, протертые дырки, встрепанные волосы и яркие, настороженно прищуренные глаза.

– Какого ляда ты здесь делаешь? – без всяких преамбул рычит юноша, словно танк прорываясь через заросли.

Тонкая ветка хлещет его по лицу, оставляя на загорелой щеке тонкую красную полоску. Но юноша разве что слегка прикрывает левый глаз, полностью игнорируя выступившую капельку крови.

Чужой взгляд скользит по Рику, прицениваясь, видимо, решая, куда же его занести. И судя по волне, пробежавшей по испачканному лицу, да поджавшимся губам, похоже, Граймс ему не понравился.

– Эмм… привет, – неловко говорит Граймс, слабо взмахивая рукой, надеясь изменить ситуацию. – Я Рик… недав…

– Заткнись, – рычит парень. Пальцы дергаются на арбалете, словно он действительно хотел пустить стрелу в голову Рика. И не знаешь, что лучше, медведь или агрессивно настроенный подросток. – Закрой свою варежку, ублюдок.

К счастью, парень перехватывает арбалет ниже, за ремень и закидывает его за спину. Однако не перестает надвигаться, очень быстро оказываясь рядом, на самом деле слишком близко. Нос забивает противный запах пота, взгляд цепляется за грязные волосы, сосульками свисающие на лоб, в которых застряла ветка и еще черти-что. Он вскидывает голову, сверля Рика недовольным взглядом, губы изгибаются в неприятной усмешке.

Становится еще неуютнее, по спине ползут мурашки, предупреждающие о том, что расслабляться не стоит. Хотя обычно такие парни умеют только болтать, и если первым дашь в нос, они, как дикие собаки, убегают, поджав хвост, визжа на всю улицу. Рик расправляет плечи, выпрямляется, не позволяя нависать над собой. Пытаясь показать, что ввязываться в драку с ним не стоило, он тоже отлично умел кусаться. Но, похоже, юноше на это было глубоко плевать. Парень с силой толкает руками в грудь, вынуждая отступить, наклоняет голову, сверля опасным взглядом исподлобья.

– Съебись отсюда, это мое место, – выплевывает он.

Рик быстро оглядывается, с трудом вытягивая на лицо удивленное выражение.

– Твое? Что-то я не видел никаких указателей. Так что я, пожалуй, сделаю то, что х…

Тяжелый кулак впечатывается под дых, заставляя согнуться пополам и открыть рот в попытке поймать хоть немного воздуха. Перед глазами мелькают черные мушки, залепляющие зрение, мешающие видеть, а в ушах раздается низкочастотный звук.

– Я сказал, чтобы ты съебывал отсюда.

Это они еще посмотрят, не зря у Рика отец бывший военный. С губ тянется ниточка слюны, стекающая на подбородок, но вместо того, чтобы ее стереть, Граймс впечатывается в парня, роняя его на землю. И они сплетаются в клубок, словно два кота, пытающихся укусить друг друга. Что-то громко трещит, но даже это не заставляет их остановиться, наоборот, они сцепляются с еще большим остервенением. Кажется, в плечо вцепляются острые зубы, прокусывающие до крови, зато Рик впечатывает кулак прямо под ребра. Он выворачивается, каким-то чудом оказываясь сверху. Приподнимается, пытаясь удержать парня за руки, надеясь, что сейчас, когда пройдет пыл драки, у того включатся мозги. Но не проходит и минуты, как юноша, низко зарычав, врезает ему ногой по яйцам.

Ох, эта невыносимая боль, отдающаяся в каждой клеточке мозга, разрывающая черепную коробку, как арбуз, скинутый с пятого этажа на асфальт. Заставляющая забыть обо всем на свете. И в то же время вспомнить совершенно забытые воспоминания из глубокого детства, словно те произошли пять минут назад.

– Я же сказал, чтобы ты убирался отсюда!

Чужой голос пробивается словно через плотную вату, забитую в голову под завязку. Он тяжело поднимает лицо, окидывая взглядом парня, утирающего кровь с лица. Избитый, уставший, а все еще как идиот хорохорящийся, как будто не готовый принять ничего, кроме полной капитуляции.

– Это было… нечестно, – еле выдавливает из себя Рик, осторожно обхватывая себя через штаны. – Ублюдок… Ты… Черт возьми, как же больно. Совсем больной?

Краска проступает на загорелом лице, взгляд мечется куда-то в сторону, как будто парень начинал сожалеть о своем поступке. И Рик бы его простил, возможно, по крайней мере, подумал бы об этом. Но драный кроссовок впечатывается в живот, ухудшая ситуацию, и, кажется, Рик все же отключается. Потому что очухивается он уже рожей в воде. Первая мысль – парень решил его утопить, и только потом до мозга наконец-то доходит то, что его никто не держит, да и лежит Рик только одной щекой в воде, ровно так, чтобы не захлебнуться.

Он приподнимается, тут же находя взглядом беззаботно расположившегося на берегу парня. Тот удобно устроился на сваленном дереве и курил какие-то очень вонючие сигареты, заставляющие даже Рика, находящегося на достаточном расстоянии, поморщиться от отвращения. Похоже, его все же обманули. Дело было не в мосте, а в этом парне. Вот так ребята решили поставить Граймса на место, стравив с каким-то местным.

– Убирайся, – снова говорит парень, махая рукой к тому берегу, откуда Рик пришел. – Или я тебе врежу еще.

И ни грамма сочувствия, сожаления или каких-то нормальных эмоций, только злость, словно перед ним был не человек, а настоящее дикое животное, готовое перегрызть глотку любому. Просто… Рик морщится от злости, тяжело поднимаясь на ноги с твердым намерением убраться отсюда. Вот только тело все еще болит, яйца ноют, как будто кто-то их мял стальной рукой. Оставалось надеяться, что нет никакой серьезной травмы.

Один маленький шажок вперед, нетвердые ноги скользят на камне, и Рик, глупо взмахнув руками, падает назад. Вот только вместо ожидаемой боли в отбитой заднице над головой смыкается искрящаяся вода. Лучик света, прорывающийся через толщу, становится все меньше и меньше. Рик рвется вверх, пытаясь преодолеть невероятно сильное сопротивление, но тело, словно попавшее в паутину, лишь слабо дрыгается. Перед глазами плывут мушки, изо рта вырывается воздух, пузырьками устремившийся вверх, забравший любую надежду.

В груди тяжелеет, словно все тело наполнилось водой, превратившись в тяжеленный мешок, который и утягивал все ниже и ниже. Вот так вот Рик и умрет. В первый же день своей свободы, так глупо попавшись на чужую шутку и принявший ту же смерть, что и Спенсер. Темнота разрастается, затягивая его, ничего не оставляя, кроме маленького огонька, горевшего где-то на краю сознания, светящегося так невероятно ярко и в то же время недостаточно, чтобы разорвать эту черноту…

Так темно, но Рик не чувствует страха или боли. Он без сомнения шагает вперед, шлепая по приятному влажному теплому ковру, туда, где тьма намного гуще, превращается в нечто огромное. Черные, как будто извивающиеся кусочки темноты, превращающиеся в щупальца, двигаются навстречу, зазывая, прося в свои объятия. Граймс шагает к ним, позволяет коснуться себя, огладить, ласкать, словно влюбленная девушка. Веки дрожат, закрываясь, а оно проникает в него. Рик чувствует темноту каждой частичкой своего тела, отдаваясь ей, наполняясь, дрожа от возбуждения и острого удовольствия, глотая ее, словно лучший нектар.

Горло невыносимо дерет, воздух никак не может пройти в легкие, и Рик переворачивается, кашляя, выплевывая воду. Все тело дрожит от холода, грудную клетку спирает едва выносимая боль, а тугие тиски крепко стискивают голову, готовясь просто раздавить ее. Вода толчками покидает тело, зато на место нее приходит воздух, такой необходимый, желанный.

Рик свистяще выдыхает, переворачиваясь, чтобы оглядеться. Он лежал на берегу, наполовину погрузившись в воду, это отлично объясняло, почему ему было так холодно. Вот только берег был другой, а на небе вместо солнца ярко сияла луна. Взгляд натыкается на темную фигуру… Граймс нервно протягивает руку, замирая в сантиметре над чужим плечом. Парень не шевелился и, казалось, даже не дышал. Неужели он… Дыхание вновь спирает, а во рту разливается мерзкий привкус горечи. Не хотелось верить в это. Может ли быть, что парень умер, спасая его?

– Окажись живым, – хрипло шепчет он, вынуждая себя все же коснуться.

Под рукой ледяная кожа, о которую Рик чуть ли не обжигается. Но он все равно надавливает, переворачивая его. Вода смыла всю грязь, открывая бледное, по-детски уязвимое лицо, при взгляде на которое сердце невыносимо сжимается, а душу больно колет. Худая грудная клетка, кажется, не двигается, а синие губы не внушают никакой надежды. Но все равно Рик прикасается к груди, пытаясь почувствовать дыхание или хотя бы биение сердца. Ничего. Только тишина.

Страшно, безумно страшно, как никогда в его жизни. И не знаешь, что сделать, как все исправить. Он вновь скользит взглядом по лицу, заново рассматривая его, замечая то, что не увидел тогда. Лунный свет, преломляясь, превращал капли воды в маленькие драгоценные бриллианты, так пошло украсившие чужие губы. Влага сделала ресницы как будто длиннее, придавая лицу ранимое выражение. Казалось, что парень просто спал, как Белоснежка в сказке.

В груди глухо бьется вина, пытающаяся вырваться наружу, пробуждающая что-то неправильное, от которого хотелось плакать, выть, словно животное. Рик громко всхлипывает, и этот звук эхом проходит по застывшей речке, скрываясь где-то в лесу. И что-то толкает его, он наклоняется, прижимаясь губами к ледяному лбу, бережно, осторожно, боясь разбить это хрупкое нечто. Рик так хотел, чтобы этого не произошло, чтобы он не пошел на эту проклятую речку, чтобы этот парень не попытался его спасти. Чтобы он был жив. Ведь Граймс даже не знал имени… Он не мог юношу даже поблагодарить, не мог рассказать его родителям.

Кожа, согретая его нервным дыханием, как будто становятся мягче, живее. Шеи касается едва ощутимое теплое дыхание. И Рик отодвигается, неверяще смотря в бледное лицо. Глаза резко распахиваются, юноша нервно пытается втянуть воздух, открывая и закрывая рот, трясясь, словно какая-то тварь пыталась покинуть его. Граймс понимает. Он обхватывает угловатые плечи, и осторожно поворачивает его, аккуратно придерживая, давая выплюнуть воду, заполнившую легкие.