Текст книги "Идеальный вариант (СИ)"

Автор книги: _YamYam_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Я рада, если это так. Только постарайся всё же не влипнуть в неприятности, ладно?

– Думаю, он сам оттаскает меня за уши, если я это сделаю, – прыскает вдруг Дэён и выходит с кухни, а Ёнхи задумывается-таки над личностью этого таинственного «хёна».

***

Она чувствует себя странно, и всё же улыбается. Потому что бесконечно красивый мужчина, сидящий напротив неё, улыбается тоже, и Ёнхи, понимая каждую из реакций своего организма, вынуждена признать: у неё и правда слишком давно никого не было.

– Ты почти не изменилась, – хмыкает Джин и усмехается, наклоняя голову. – Обрезала волосы, стала иначе краситься и чуть поправилась. Тебе идёт. Потрясающе выглядишь.

– Спасибо, сонбэ, – чуть кланяется она в ответ и поджимает губы, потому что теперь, когда основная часть интервью оказалась закончена, стало вдруг неловко переходить на те личности, которые скрывались за интервьюером и интервьюируемым. – Ты тоже замечательно выглядишь.

– Будто могло быть иначе.

– И правда. Говорю всякие глупости.

Ким Сокджин громко смеётся, запрокидывая голову, а Ёнхи поджимает губы, чтобы не последовать его примеру, однако улыбки сдержать не может.

Он сидит прямо перед ней – высокий, красивый, широкоплечий – закинув ногу на ногу и обняв колено замком из пальцев рук. Джин выглядит жутко расслабленным в её присутствии, давно уже избавился и от пиджака, и от галстука на своей шее, пока Ёнхи, говоря откровенно, боится лишний раз пошевелиться. Потому что у старого знакомого в тот же миг оживает тёмный взгляд, и он подмечает каждое её движение, заставляя смущаться такого внимания.

– Я ещё тогда говорил тебе называть меня «оппа», а ты не отставала со своим этим «сонбэ». Это было совсем не мило, – цыкает вдруг мужчина, а Ёнхи чуть улыбается.

– Хотела выделяться. Все девчонки вокруг звали тебя так.

– Ого. Вот так вот честно признаёшься в том, что хотела привлечь внимание?

– Ты в любом случае сам догадывался об этом, – пожимает плечами Ёнхи. – К тому же… Думаю, сейчас мы стали слишком взрослыми людьми для того, чтобы находить оправдания, смущаться и ходить вокруг да около.

– Вот как? – Джин дёргает заинтересованно бровями, а потом вдруг поднимается на ноги, заставляя Ёнхи запрокинуть голову, чтобы не потерять его взгляда, и стряхивает с плеча невидимые взгляду пылинки. – Мне нравится, что ты так думаешь.

Девушка и сама подрывается с дивана напротив, потому что такое поведение принимает за сигнал к тому, чтобы распрощаться. Ей стыдно признаваться в этом даже самой себе, но грустно немного, что они не поговорили как следует, отделались друг от друга общими фразами и прямо сейчас разойдутся и вряд ли встретятся снова. Разве что ещё через тринадцать лет. Девушка тут же саму себя одёргивает, называет идиоткой и вспоминает, что болтать им всё равно не о чём – слишком неловко признаваться в том, что стала матерью в шестнадцать. Слишком страшно говорить, что узнала о собственной беременности как раз в тот момент, когда Джин стоял за дверями туалета и пытался успокоить её, думая, что она расстроена результатами очередного экзамена. Он не знал, конечно, что она в руке сжимала положительный результат сразу трёх тестов, как не знал и того, что жутко нравился ей, пусть и был старше на целых четыре года. Это сейчас такая разница кажется почти незаметной, а тогда между их пятнадцатью и девятнадцатью, кажется, была целая пропасть.

– Что ж… Спасибо за интервью, была бесконечно рада…

– Как насчёт свидания?

Ёнхи вздрагивает, поднимает взгляд широко распахнутых глаз на мужчину, а тот усмехается и подходит ближе, пряча руки в карманы брюк. У неё сердце в тот же момент сбивается с привычного ритма, а щёки, кажется, краснеют, и девушка действительно не понимает, что на неё находит. Ёнхи привыкла отчасти к вниманию, знает, что многим кажется привлекательной, но не смущается обычно так откровенно и не путается в словах и мыслях, оказываясь застигнутой врасплох.

– Я…

Приходится списать всё на былую симпатию и на то, что Ким Сокджин, с какой стороны на него не посмотри, чертовски привлекательный мужчина. А у Мин Ёнхи действительно давно никого не было.

– Мы же взрослые люди, – напоминает он, останавливаясь прямо напротив и едва своим телом не касается её, заставляя задыхаться. – Можем не ходить вокруг да около.

Девушка выдыхает, не пряча улыбки, сглатывает как можно более незаметно, когда Джин наклоняется к ней, чтобы уменьшить разницу в росте, и со всей возможной смелостью встречает его взгляд. Возможно, – решает Ёнхи, – Юми права, и ей действительно стоит развеяться хоть немного.

– К тебе или в отель? – спрашивает девушка, а Джин снова дёргает бровями, но растеряться себе позволяет всего на мгновение.

– Вот так вот сразу?

– Мы же взрослые люди, можем не смущаться и не находить оправдания.

Джин подходит ещё ближе, уже не стесняясь касается её тела своим, опускает тяжёлую ладонь на талию и лбом врезается в её лоб, переходя на шёпот и сбивая дыхание Ёнхи.

– К себе, значит, не зовёшь?

– Не зову, – подтверждает она, а уже в следующий миг чувствует, как касаются, рассыпая молнии, её губ чужие.

Мужчина не целует – просто дышит прямо рядом с ней, сглатывает слишком откровенно, едва Ёнхи позволяет себе ладонью провести по крепкой груди, скрытой под белой рубашкой, а потом всё же обхватывает в медленном движении верхнюю её губу, прижимает Ёнхи к себе, обеими руками сжав талию, языком мажет по нижней и уточняет:

– Тогда ко мне?

– Если приглашаешь.

– О, – усмехается Джин, а Ёнхи чувствует, как сжимается у неё всё внутри, – ещё как приглашаю.

Комментарий к Younhi

по-прежнему жду ваших мнений и отзывов :)

банальных пары слов хватит, чтобы показать, что вам правда интересно

люблю~

========== Seokjin ==========

Джин чувствует себя странно, потому что на самом деле слишком многое успел забыть. В первую очередь – что так может быть. Забыл, что можно не притворяться, не набивать чужую цену, не строить из себя джентльмена и не врать в открытую, натягивая на лицо улыбку. Он забыл, что можно вот так сжимать изо всех сил кого-то в объятиях, прижимать нетерпеливо к стене прямо в коридоре квартиры и ладонями забираться под платье, чтобы несдержанно касаться мягкой кожи и едва не стонать, подобно четырнадцатилетнему девственнику, от переполняющих чувств. Сокджин забыл, что можно не выжидать минимум четыре долгих и абсолютно пресных свидания, чтобы оказаться затем в кровати, а потом всё равно разочароваться. Потому что скучно и вяло. Совершенно одинаково.

Мужчина мирится на самом деле с происходящим, не фыркает уже на друзей, говорящих, что он постарел, принимает свой возраст, как должное, и старается жить дальше. Он плюёт на то, что становится слишком скучно и неинтересно, словно бы под копирку, улыбается больше по привычке, чем по какой-либо другой причине, но хмурится, когда понимает, что потерял всякий вкус жизни. Первые несколько лет Джин пытается ещё искать острых ощущений, чуть позже, когда ничего не выходит, ищет горьких, а потом просто усмехается грустно и понимает, что, кажется, упустил нечто важное. Только никак понять не может – что и когда. Поэтому и вернуть это самое неизвестное «важное» не может.

А потом вдруг встречает Мин Ёнхи. Ту самую очаровательную девчушку с сильным вокалом и ударом правой, стажирующуюся с ним в одном агентстве, которая выросла в действительно потрясающую молодую женщину. У Джина внутри всё цепенеет от одного только взгляда на неё, а от улыбки красивых губ хочется взлететь невероятно высоко. Она по-прежнему маленького совсем роста и хрупкого телосложения, разве что подростковая угловатость исчезла, сменилась формами куда более округлыми, и мужчине мысленно приходится влепить себе пощёчину, чтобы думать о вещах куда более важных, нежели Ёнхи, выгибающаяся прямо под ним и стонущая бесстыдно его имя.

Он чувствует напряжение всё то время, что они сидят друг напротив друга и пытаются сосредоточиться на интервью. Джину льстит ужасно, что девушка и сама обводит взглядом его всего, сглатывает, когда он снимает галстук и расстёгивает пуговицы на воротнике рубашки, а потом скрещивает лодыжки, когда Джин – уже намеренно – стягивает с себя пиджак. Мужчина её взгляды на себе ощущает слишком внятно и реально. Они по-приятному холодные, щекочут нервы и не дают сосредоточиться, потому что провоцируют наплевать на интервью, дотянуться до Ёнхи и поцеловать её, несдержанно коснувшись тела, скрытого под строгим, но на деле манящим в своей узости платьем.

Джин не рассчитывает на многое, даже когда приглашает девушку на свидание. А потом едва остаётся на ногах от томящего душу удивления, когда она предлагает быть честными друг с другом и не тратить время на то, что обоим покажется страшно скучным. У него на самом деле чешутся руки, когда они оказываются в его машине, всё тело сдавливает жаром от близости Ёнхи, которая кажется невыносимо желанной, и он не сдерживается ещё в лифте, прижимает девушку к стене, ловит губами удивлённый писк и не может сдержать улыбки.

Мин Ёнхи из прошлого не вызывала таких чувств: её хотелось обнимать иногда, держать в своих руках, смеяться и выводить из себя, потому что в гневе она была жутко хорошенькой. Нынешнюю Мин Ёнхи хочется сжимать в своих руках, целовать сильно, мокро и глубоко, вплетать пальцы в её волосы на затылке, заставлять сильнее запрокидывать голову и срывать с красивых губ стоны. Её хочется касаться несдержанно, оставлять следы от своих губ на шее, руками пробираться под одежду и гладить, трогать, касаться.

И Ким Сокджин ни в чём из этого себе не отказывает. Потому что Мин Ёнхи не сопротивляется совсем.

Она, наоборот, лишь сильнее льнёт к нему, едва он толкает её к стене, захлопнув за собой дверь. Она первая стаскивает с него пиджак, заставляя ухмыляться довольно ей в рот и, стараясь не отрываться от желанного тела, помогать избавляться от одежды. Она мычит протяжно-мелодично, когда он с силой сжимает под платьем ягодицы, проверяя, действительно ли они так удобно располагаются в его ладонях, как представлялось, и остаётся крайне доволен результатами.

– Подожди, – шепчет Ёнхи, словно в бреду, когда Джин дёргает бегунок, собираясь расправиться с платьем, – подожди, – повторяет, когда он прижимается близко и исполосывает поцелуями всю её шею, – подожди, пожалуйста, – ещё пытается она, когда Джин стягивает-таки платье, заставляя поднять на короткое время руки, а потом снова врезается в неё всем своим телом, заставляя сдаться на одном простом: – Боже…

– Правда думаешь, что позволю тебе передумать?

Сокджин чуть прикусывает острую линию подбородка, чувствует маленькие совсем руки на пряжке своего ремня и не сдерживает довольной улыбки. У Ёнхи премило дрожат не только пальцы – она сама вся дрожит, едва стоит на этих своих высоченных каблуках, и Джин решает помочь ей. Ловит за бёдра, заставляя скрестить ноги за его спиной, снова вжимает в стену и прикусывает на этот раз шею, слишком аппетитно и вызывающе оказавшуюся прямо перед глазами.

– Я не передумала, – тихо говорит Ёнхи, запрокидывая голову и пальцами зарываясь в волосы на его затылке. – Хочу тебя ужасно.

Джину кажется, что ему простреливают спину, а я вся кровь резко уходит в одни только пятки. Он рычит несдержанно, сам себе поражается и впивается в её губы, в ответ получая рваный стон и чувствуя, как все остатки самообладания летят в саму пропасть.

– Держись крепче, – хрипит Джин, когда чуть отстраняется от стены и чувствует, как Ёнхи обхватывает его плечи. – Скажи ещё что-нибудь такое.

Он до спальни добирается едва ли не на ощупь, потому что не может оторвать взгляда от её глаз, словно заволоченных туманом, и от губ, покрасневших и чуть распухших.

– Ты красивый.

– Ещё.

– Сексуальный до чёртиков.

– Продолжай.

Ёнхи улыбается, целует вдруг, подаваясь вперёд, а ему сильнее приходится сжать руки на её теле, потому что ноги подкашиваются от этого сумасшедшего возбуждения, а уронить слишком ценную ношу не хочется. Джин, однако, на поцелуй отвечает, кусает её губы, пытаясь продолжить путь, чувствует, как она копошится с пуговицами на его рубашке, а потом опрокидывает её на кровать и не сдерживает сумасшедшей улыбки. Мин Ёнхи вся раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами, в одном белье, составляющие которого абсолютно не подходят друг другу, и чёрных чулках, заставляющих Джина судорожно облизывать пересохшие губы. А ещё Мин Ёнхи прямо на его простынях. И этот факт срывает голову гораздо больше всего остального.

– Ну? – дёргает Джин бровями и продолжает расправляться с пуговицами на рубашке. – Это всё?

– Я правда чертовски хочу тебя, – выдыхает девушка и окидывает его таким взглядом, что как-то враз становится не до раздевания. Мужчина плюёт на одежду, опускается на кровать следом и тут же находит её губы своими. – Тебя так возбуждает похвала?

– Меня ты возбуждаешь, – признаётся он и выдыхает несдержанно в губы Ёнхи, когда она расправляется-таки с пуговицей и ширинкой на его брюках. – И твоя честность.

Ему с ней чертовски хорошо. Кожа к коже ложится идеально, температура всё повышается, а Джин с таким удобством располагается между стройных ног, что стонать хочется во весь голос и плевать, что он – мужчина. С Ёнхи сдерживаться не получается. Она и не просит, сама подставляется под ласки, сама выгибается навстречу, целует так, что перед глазами взрываются фейверки, а касаниями детонирует бомбы.

– Ты слышишь?

Девушка вдруг отрывается от него, ловит запястье руки, почти расправившейся с её бельём, и прислушивается. У Джина в ушах – один пульс, однако он всё равно различает стандартную мелодию звонка откуда-то из коридора. Ёнхи как-то слишком быстро отталкивает его от себя, и мужчине приходится приложить силу, чтобы поймать и вернуть её на место.

– Рабочий день закончился, – проговаривает он и целует снова. – Перезвонят.

Ёнхи отвечает на поцелуй всего несколько мгновений, обнимает его лицо ладонями, а потом всё равно выскальзывает с постели, заставляя Джина распластаться по ней и уставиться в потолок, тяжело дыша. Он думает, что, может, ничего плохого в перерыве нет. Сейчас он успокоится, приведёт мысли в порядок и даже, возможно, не кончит позорно быстро, потому что слишком давно никого не хотел так сильно, как Мин Ёнхи.

– Что? – слышит Джин из коридора и хмурится, потому что слишком явно различает панику. – Какой детектив? Что произошло?.. Да, это я… Да… Боже! Я… Я сейчас же приеду, в каком вы участке? Мне нужен адрес!

Сокджин садится на кровати, морщится, потому что в душе горит одно негодование. Слишком быстро понимает, что сейчас произойдёт, поэтому встречает растерянную Ёнхи тяжёлым взглядом. Девушка тушуется, кусает губы, очевидно чувствуя неловкость, а потом кидает тихое:

– Прости, – и начинает собирать разбросанные вещи, тут же одеваясь обратно.

– Что-то серьёзное? Не можешь остаться?

У Джина голос хрипит, в паху болит, а внутри словно бы перемалывает все органы. Он хочет предложить свою помощь, хочет спросить, что произошло, причём тут полиция, и не может ли он подвести её. Но только молчит, потому что не хочет выставить себя идиотом. Они собирались переспать. Но всё равно были по сути друг другу никем.

– Прости, правда, – выдыхает Ёнхи, и Джин ей верит, потому что видит, как её саму едва ли не рвёт на части.

Она наклоняется к нему, сидящему на кровати, целует так, что он цепляется за талию, тянет на себя, не желая расставаться и оставаться один, но девушка всё же уходит. Растворяется, будто песок сквозь пальцы, оставляет после себя один только запах своих духов, ощущение фантомных поцелуев и эхо, разносящееся от захлопнутой двери.

Джин уверен, что он человек абсолютно терпеливый и уравновешенный. Что не делает глупостей и не злится почём зря. Но почему-то всё равно разбивает небольшую вазу, кидая её в стену, и зарывается пальцами в волосы.

Опять это гнилое чувство. Будто потерял и упустил что-то очень важное.

***

Дэён играет, судя по звукам, в какую-то стрелялку, а Джин бесится, потому что он лежит поперёк дивана, свесив голову вниз и закинув ноги на спинку. Совсем так же любила раньше проводить время Мин Ёнхи. Та самая Мин Ёнхи, которая уже почти целую неделю игнорирует его звонки, видимо, даже не думая о том, как тяжело ему было переступить через свою гордость, найти её номер и позвонить.

– Сядь нормально, – фыркает мужчина, отрываясь от бумаг перед ним и поднимая взгляд на парня. – Нечего зрение портить, раз уж всё равно занимаешься ерундой.

– Ты сам сказал, что мне надо отдохнуть, хён. Я отдыхаю.

– Отдыхать надо не только физически, но и умственно. А ты только насилуешь свою голову этими игрушками.

Мальчишка вздыхает шумно, опускает ноги на диван и переворачивается, усаживаясь нормально. Джин следит за его действиями исподлобья, смотрит внимательно, в пальцах сжимая бумаги, и не может понять, почему продолжает злиться. Дэён даже звук в игре выключает, чтобы не отвлекать, а мужчину это всё равно не успокаивает, потому что нервы на самом деле на пределе.

Он вздыхает, уговаривает самого себя успокоиться и снова весь углубляется в работу. По крайней мере, пытается. Потому что в мыслях одна сплошная пустота и Мин Ёнхи. Её имя назойливой мухой летает в голове, никак не отвяжется и заставляет дышать тяжело, едва сдерживая порывы сесть в машину, доехать до её издательства, влететь в кабинет, закрыть дверь на замок и потребовать ответы на каждый из его вопросов.

– Хён, – зовёт Дэён, и он поднимает голову, тут же сталкиваясь с заинтересованным взглядом. Парень смотрит на него внимательно, уперев голову в руку в белом гипсе, и у Джина как-то нехорошо першит в горле. – Скажи честно, тебя девушка бросила? Ты сам не свой последние несколько дней.

Мужчине хочется проклясть эту совершенно дурацкую способность мальчишки понимать и замечать слишком многое. Дэёну, насколько он знает, всего двенадцать, но пацан смышлён не по годам, а ещё заставляет Джина думать, что он может многого от него ожидать в будущем. Президент Ким до конца не уверен, кем видит Мин Дэёна даже через пять лет, но убеждён, что это будет кто-то очень потрясающий.

– Позавчера нам нужно было выбрать парня твоего возраста для съёмок в рекламе, – усмехается Джин и откидывается на спинку стула. – Многие рекомендовали тебя, но я решил остановиться на Хёнвоне. Знаешь, почему?

– Потому что у меня гипс?

– Гипс – это следствие. В чём причина?

Дэён вздыхает, закатывая глаза, а Джин не может сдержать короткой улыбки одними уголками губ. Он на самом деле мысленно хвалит его – парень умудрился не приносить неприятностей самому себе чуть больше двух месяцев, но всё равно сорвался и вляпался в них со всей дури. Джина это беспокоит, потому что может стать проблемой однажды, однако мужчина искренне надеется, что вся подростковая вспыльчивость сойдёт в один конкретный момент на «нет».

– Ты меня на самом деле позвал, чтобы нотации читать, а не отдохнуть, да?

– На тебя жалуется тренер Ча, – признаётся мужчина и кладёт голову на руку. – Говорит, что ты резко пошёл на спад. Дело только в переломе? Или есть что-то ещё?

Дэён краснеет, подтверждая догадки Джина, отворачивается и сглатывает оглушительно громко. Мужчина и сам, откровенно говоря, не понимает, почему выделяет этого парня среди всех остальных стажёров. Дело ли только в том, что он лучший среди сверстников? Джин не знает, потому что просто не видит других причин. И всё же едва ли не с самого начала относится к Мин Дэёну иначе, выделяет его среди прочих и пророчит большое будущее. Сам себя называет идиотом, а потом рубится с мальчишкой в приставку прямо на работе в конце рабочего дня, потому что тот ляпнул, будто бы чертовски хорош в «Мортал Комбат». Джину пришлось тогда признать – действительно хорош.

– Ну? – дёргает мужчина бровями. – Не расскажешь?

Дэён вздыхает так, словно собирается спрыгнуть со скалы, а потом на одном духу выдаёт:

– Кажется, у мамы кто-то появился.

Джин едва сдерживается, чтобы не спросить «И всё?», и поджимает губы.

– Уверен?

– От неё пахло.

– Пахло? – не понимает мужчина и хмурится.

– Когда она приехала за мной… один раз, – он снова краснеет, а Джин всё больше убеждается в том, что Дэён чего-то не договаривает, – от неё пахло не как обычно. А как от тебя. Мужскими духами, хён. И ещё… у неё вся шея была в пятнах. Мне двенадцать, а не два, я знаю, что такое засосы и откуда они берутся.

Сокджина коробит это «как от тебя», и он снова поджимает губы, искренне на самом деле сочувствуя парню. Дэён не привык делить маму ни с кем, а оттого и чувствует себя не в своей тарелке. А женщина явно либо не встречалась ни с кем прежде, что было маловероятно, либо слишком хорошо это скрывала от ребёнка.

– Тебе это так сильно не нравится?

– Я просто беспокоюсь, – хмурится парень и сжимает ладонь, лежащую на колене, в кулаки. – Я боюсь, что её могут обидеть. Или что он плохой. Хочу, чтобы мама встречалась с кем-то реально хорошим. С кем-то вроде тебя. Хотя бы.

Джин смеётся, не сдерживаясь, запрокидывает голову и чувствует, как в груди появляется одна только сплошная лёгкость.

– Прости, Дэён-а, при всей моей любви к тебе, я не любитель «по-старше».

– Вообще-то моя мама младше тебя, хён, – бурчит парень, а Сокджин замирает и непонятливо моргает. – Ей двадцать восемь. Только ты не делай поспешных выводов, ладно? Она родила меня в шестнадцать, но это не значит, что мама какая-то… не такая.

В кабинете повисает тугая тишина, а Джин чувствует, что впервые не знает, что сказать и ответить. Он считает Дэёна потрясающим – то, как парень защищает вечно свою мать, действительно дорогого стоит. Однако весь образ, построенный прежде в его голове относительно семьи Дэёна, рушится карточным домиком, потому что женщина, его родившая, по факту оказывается молодой девушкой.

– Я вовсе так не думаю, – произносит в конце концов Джин и улыбается в ответ на улыбку мальчишки.

***

На улице холодно и ветрено. Сумерки уже давно накрыли собой Сеул, а Джин только шмыгает носом, поправляет, запахивая на себе плотнее, пальто, и смотрит прямо на стоящую перед ним Ёнхи. У неё глаза полны одного только сожаления, и мужчина в нём тонет, захлёбывается, но продолжает вглядываться, потому что надеется ещё на спасение.

– Ничего не выйдет в любом случае, – говорит девушка и тоже кутается в пальто. – Это хорошо, что ничего не произошло тогда… Мне было бы мало просто переспать с тобой. Я захотела бы большего.

– Думаешь, я бы отказал?

Джин усмехается, а сам чувствует, как растёт в его груди какая-то непонятная и чуждая дыра. Ёнхи, по его мнению, несёт одну только чушь вот уже на протяжении пятнадцати минут, всё время порывается уйти, убежать и скрыться, а он не пускает, потому что уверен – это последний его шанс. Сам не знает, на что ему этот «шанс», но упустить боится.

– Дело не в том, отказал бы ты или нет, сонбэ. Дело в том, что у нас ничего не получится.

Мужчина искренне пытался наплевать, выкинуть Мин Ёнхи из головы и забыть, как страшный сон. Вот только никак не получалось, ничего не выходило, а она ещё и подстёгивала задетое самолюбие, не отвечая на звонки и отделываясь односложными смс. Джин злился, а в итоге оказался всё же перед дверями её издательства.

– Это ты так решила? Только своё мнение учла? Не думаешь, что в отношениях участвуют двое?

– Ты ничего не знаешь…

– Разумно, – хмыкает он. – Ты ведь не даёшь мне шанса узнать. Давай просто начнём с самого начала. Попробуем сходить на свидание…

– Нет, – Ёнхи качает головой, жмурит глаза и опускает голову, словно стыдится чего, а у Джина рвёт всю душу, потому что зацепило.

Мин Ёнхи зацепила.

– Не объяснишь?

Девушка кусает губы, часто моргает, будто боится заплакать, а ещё сжимает ремешок сумки так, словно от этого зависит вся её жизнь. Джину кажется, что от ответа – зависит его. И когда Ёнхи все же поднимает на него взгляд, смотрит, чуть хмуря брови, он подписывает себе смертный приговор широкой подписью.

– У меня есть ребёнок. Уже достаточно взрослый парень. Я – мать-одиночка, сонбэ. Зачем тебе кто-то вроде меня? Зачем девушка вместе с прицепом?

Ёнхи усмехается с такой горечью, что боль простреливает колено ему самому. Девушка щурится, поправляет на плече сумку и обходит его стороной, направляясь к своей машине. Джин не останавливает её, потому что она права.

Ему не нужна девушка с прицепом. Но ему, если честно, нужна Мин Ёнхи. И Сокджин понятия не имеет, что со всем этим делать.

Комментарий к Seokjin

Настроение Мин Ёнхи странный предмет: сегодня она хочет с тобой переспать, а завтра – уже нет.

========== Daeyong ==========

Дэён не помнит маму такой. Она прежде никогда не казалась настолько загруженной и печальной, никогда не смотрела в телефон так, словно ей было жутко больно, и не сбрасывала чужие звонки. Дэён догадывается на самом деле, в чём может быть всё дело, но не хочет верить в то, что мамин избранник оказался козлом.

– Мой отец – подонок, а этот – в три раза хуже, – жалуется он, со злостью тыкая большим пальцем по экрану смартфона, пытаясь пройти очередной сложный уровень. – Меня это так бесит, что я правда не могу держать себя в руках. Навалять бы этому индюку…

– Мама жалуется?

Президент Ким смотрит на него с какой-то толикой насмешки, закинув ногу на ногу и устроившись на диване напротив, а Дэёну снова неловко становится от такого внимания, и он блокирует телефон, откладывая его в сторону.

– Она никогда не жалуется, – фыркает парень и чешет нос. – Да и жаловаться не надо, я же сам всё прекрасно вижу. Мама сама не своя в последнее время, вся на взводе, а ещё жутко расстроена.

– Это не значит, что её ухажёр – козёл. Может, у неё проблемы на работе, а ты уже трубишь тревогу.

– Да он звонит ей постоянно! – Дэён хмурится и поджимает губы. – Наверняка натворил что-то плохое, а теперь пытается вымолить прощение. Только мама – крепкий орешек, настоящая крепость. Она без боя всё равно не сдастся. Тем более, какому-то подонку.

Сокджин-хён усмехается, откидывается на спинку дивана и локти располагает на его подушках. Дэёну не по себе каждый раз, когда президент начинает делать подобное, потому что в тот же миг слишком очевидной становится разница между ними. Парню ни в чём не хочется уступать старшему, вот только он всё равно делает это, потому что иначе никак не получается. Ким Сокджин намного, намного круче него. И выглядит так, словно уж точно мог бы легко всё выведать у мамы и поддержать её. Дэёну стыдно признавать, но у него это не выходит от слова «совсем».

– Я тогда тоже подонок?

– Что? Почему, хён? – Дэён хмурится непонимающе, а мужчина улыбается как-то странно-горько и, подавшись вперёд, локтями упирается о колени.

– Ты был прав, когда сказал, что меня бросила девушка. Я мог звонить ей несколько раз в день, пытался хотя бы просто понять, в чём была причина, но она в ответ ничего толком не говорила, просто писала в смс, что жутко занята. Тогда я встретился с ней и узнал, что она просто решила, будто для нас обоих так будет лучше.

– Чего? – тянет Дэён и кривится, не понимая, как подобное оправдание вообще может котироваться взрослыми. – Это она сама так решила? Одна?

– Вот и я так отреагировал! – эмоционально вдруг фыркает президент Ким и тут же резко успокаивается и поджимает губы. – Но я узнал о ней кое-что… то, что правда может помешать отношениям.

– Она неизлечимо больна?

– Что?.. Нет!

Дэён хлопает ресницами и смотрит на крайне удивлённого Сокджин-хёна. Мужчина выглядит забавно, а парень не понимает на самом деле, что ещё, помимо неизлечимой болезни, может помешать двум людям, которые нравятся друг другу, быть вместе. Дэён думает, что у взрослых слишком много заморочек в голове, чтобы действия их казались чуть более логичными и понятными.

– Я это к чему сказал-то, – тянет спустя несколько секунд молчания президент Ким и вздыхает. – У ситуации всегда как минимум две стороны. Взглянуть можно под двумя углами. Истин тоже не меньше двух. Так что, может, не такой уж он и подонок. Люди иногда могут не до конца правильно понять друг друга. Такое случается.

Дэён думает об этих словах Сокджин-хёна ещё целый день, половину ночи и все следующие сутки напролёт. Он вынуждает себя согласиться с этим, хотя с трудом представляет себе ситуацию, где мама может быть стороной не пострадавшей. Мин Ёнхи тем временем продолжает игнорировать звонки, блокирует телефон, как только на нём – Дэён замечает – высвечивается одно просто «Сонбэ», пытается улыбаться ему и по-прежнему смеётся, сидя вечерами перед телевизором, вот только парень замечает эту тоску в глазах и совсем её не понимает.

– Мам, – зовёт он в субботу, пользуясь выходным днём и точной уверенностью в том, что у Мин Ёнхи не получится сбежать от разговора, ссылаясь на работу, – а ты ничего не хочешь мне рассказать?

Она вздрагивает, оглядывается на него с широко распахнутыми глазами, и Дэён понимает, что попал, кажется, в самую точку. Вот только мама слишком быстро приводит себя в чувства, возвращает лицу привычное выражение и спрашивает, прищурившись:

– А ты? Может, хочешь рассказать мне о том, что на самом деле послужило причиной твоего перелома?

Дэён тут же тушуется, поджимает губы и опускает голову. Ему неловко на самом деле ужасно, проще кажется рассказать об этом Сокджин-хёну, нежели ей. Он мужчине ни за что не поведал бы о том, что успел загреметь ещё и в участок, откуда его забирала мама, но вот всё остальное доверить смог бы только ему. Потому что стыдно и неловко перед матерью. Никак не получается избавиться от гнилого ощущения того, что он предал её. Дэён привык в драки влезать только из-за неё. Но никак из-за Ли Риин, сидящей на задней парте первого ряда и не ладящей почти ни с кем. Девчонки её не любят, потому что она жутко красивая. А парней она избегает сама, наверняка считая прилипалами.

– И так знаешь ведь, что подрался, – фыркает Дэён и ощущает, как краснеют у него уши.

Ему неловко настолько, что хочется провалиться сквозь землю. Потому что он на самом деле руку сломал уже после того, как отметелил сразу двух одногодок, решивших пристать к однокласснице. Дэён споткнулся о бордюр, когда встретился взглядами с девочкой, и растянулся по асфальту, чувствуя, как острая боль пронзает предплечье.

– Скажи честно, ты идиот или да? – фыркнула тогда Риин, помогая ему подняться, а потом вдруг покраснела так, что и у Дэёна пар пошёл из ушей. – Но всё равно… спасибо.

У него, говоря откровенно, Ли Риин с тех пор не выходит из мыслей, а ещё он глаз от неё отвести не может, едва она появляется где-то поблизости. Радует только, что в классе Риин сидит за его спиной, иначе он наверняка бы пялился на неё, как ненормальный, и только пугал до чёртиков.