Текст книги "Не по плану (СИ)"

Автор книги: _YamYam_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

В её сторону действительно двигался Пак Чимин, руку закинув на плечо какого-то маленького и щупленького паренька, который, кажется, хотел оказаться как можно дальше отсюда. Он улыбался широко и дружелюбно, обращаясь к своему неожиданному спутнику, трепал того по макушке волос, а потом вдруг подтолкнул с силой вперёд, едва их с Хери стало разделять всего пара шагов. Незнакомец по инерции полетел носом ей навстречу, и Хери подскочила, рассчитывая его поймать и вернуть равновесие, да только тот отшатнулся от неё, словно от прокажённой, едва разглядел лицо, и, коротко обернувшись на Чимина, поклонился вдруг низко-низко.

– Мне очень жаль! – торжественно прокричал он, кажется, на весь двор, и Хери даже покачнулась, совсем этого не ожидая.

– Нет-нет, – замотал головой Чимин, не дав вставить ей и слова, и подошёл к замершему в явно неудобном положению парню. Он наклонился к самому его лицу, руку положив на плечо, и продолжил: – Попробуй ещё раз, На Уджин, более искреннее. Так, как мы репетировали.

– На Уджин? – выдохнула удивлённо Хери и в тот же миг встретилась взглядом с распрямившимся Чимином. – Тот самый?..

– Мне правда жаль! – проговорил отчаянно парень, разогнувшись, и заглянул в её глаза. – Я не должен был приплетать тебя, но Раым бы никогда не позволила мне уйти от неё в другом случае!

Хери действительно старалась удержать себя в руках, но рот сам собой распахнулся в удивлении, а глаза забегали, перемещаясь с лица Чимина на лицо Уджина. В голове тут же всплыл образ разозлённой девушки, не постеснявшейся облить её водой и опозорить перед всеми сразу, и Хери поймала себя на мысли, что ту наверняка звали Раым, и она действительно не позволила бы расстаться с собой так просто.

– Но… – сглотнула девушка и вдруг в свете проезжавшей мимо машины, что фарами осветила весь тёмный двор, заметила на лице Уджина слишком специфический и слишком узнаваемый красно-синий след прямо на скуле. Её взгляд соскользнул на стоящего рядом Чимина, и она продолжила: – Мы ведь даже не знакомы, зачем было говорить подобное?

Ей было жаль парня ровно настолько же, насколько сильно злость и обида на такую его слабость заполняла всю душу. Хери понимала, что он своё получил – след на щеке то ли от пощёчины, то ли от кулака Раым был слишком очевидным, но ничего не могла поделать с собственными чувствами. А потом, едва только Чимин протянул руку и указательным пальцем ткнул Уджина в висок, тот отшатнулся от него в панике так явно, что Хери нахмурилась.

– А вот тут и начинается самое интересное, – хмыкнул он и похлопал парня по плечу слишком лживо поддерживающе, слишком насмешливо. – Или мне рассказать?

– Чимин, – нахмурилась Хери, привлекая внимание, – ты перебарщиваешь.

– Переборщил только он, – не согласился парень и, спрятав руки в карманы джинсов, весь как-то нахохлился и даже, кажется, надулся. – О последствиях своих слов тоже надо думать, а то судьба потом даст в бубен.

– Ты что ли судьба? – пробурчал недовольно Уджин, и Хери едва успела рвануть вперёд, чтобы протиснуться между парнями.

Чимин сжимал губы и хмурился так откровенно, дыша всей грудью, что девушка поняла – успела как раз вовремя. Она в ответ сжимала его плечи, в пальцах комкая явно в спешке накинутую куртку, и, задрав голову, вглядывалась в действительно разозлённое лицо.

– Да что на тебя нашло? – пролепетала она как-то слишком слабо – настолько, что едва расслышала сама себя. Однако Чимин услышал её тоже и, как-то странно вздрогнув, опустил на неё взгляд. – Проблем захотелось? Ты чего нарываешься?

– Я? – потрясённо выдохнул парень. – Да он с самого начала знал, что его ненормальная не оставит в покое ни его, ни его новую девушку. Он специально назвал твоё имя, чтобы его драгоценную Мисо не трогали. И это ещё я не прав, Хери?

Она замерла, в один миг почувствовав, как замерло и её сердце тоже, ощутив буквально на себе тот тяжёлый и жалящий взгляд, каким наградил её Чимин, а потом обернулась в сторону Уджина. Хери по-прежнему опасалась отпускать плечи излишне эмоционального Чимина и продолжала прижиматься к нему, хотя где-то там, глубоко внутри, понимала отчасти, что упорно находит для себя ненужные оправдания.

– Правда? – протянула она и, получив в ответ утвердительный и скомканный кивок, как-то особенно горько усмехнулась.

– Мне очень жаль, просто…

– Забудь, – фыркнула девушка и кивком головы указала на дверь, ведущую обратно, в здание. – Мне от твоих извинений ни холодно, ни жарко.

Парень снова поклонился ей – и снова совершенно неискренне – и поспешил скрыться подальше, кажется, от них обоих. А Хери медленно повернулась обратно и вновь встретилась глазами с тяжёлым взглядом Чимина. Его зрачки снова были необычайно большими – или, быть может, так казалось в темноте – и девушка судорожно выдохнула, ощутив, как на талию её опустились чужие ладони.

– Отпусти.

– Нет.

– Ты ударил его, – нахмурилась она. – Что за бандитские замашки?

– Я? – захлопал глазами Чимин. – Да я в жизни никого не ударил!

– Врёшь, – припечатала Хери, а он в ответ только раскрыл рот, облизнул явно пересохшие от волнения губы и, вздохнув, прикрыл веки, так и не найдя, кажется, подходящих слов, кроме одного только:

– Вру.

Хери легко сбросила с талии чужие ладони – Чимин совсем не сопротивлялся – и, скрестив руки на груди, внимательно на него посмотрела. Он действительно казался всё тем же парнем, что вполне мог разозлиться на то, что она лезет к нему слишком сильно, кто говорил иногда грубо и поступал – тоже. Но прежде не было в нём этой странной силы, не было пожара в тёмных глазах и распрямившихся вдруг самих собой плеч – словно бы по волшебству. И это действительно пугало, напрягало и не отпускало, щекотало нервы и заставляло едва подрагивать всё внутри, потому что – как бы не хотелось – неприязни это не вызывало.

– Вот и как с тобой можно говорить и строить что-то серьёзное, если ты столько врёшь? – едва слышно прошептала она и сильнее сжалась в собственных объятиях. – Я иногда смотрю на тебя и не узнаю. Или даже хуже – не могу понять.

– Он полез первым, – пробурчал Чимин и покачнулся с пятки на носок.

– Вот этот зашуганный бедняга? – усмехнулась Хери. – Самому-то не смешно?

– А ты не суди по внешности, – вдруг серьёзно заявил Чимин и сделал шаг в её сторону. – Почему не понимаешь, что не все такие, как ты? Это у тебя душа нараспашку и правда сыплется, как из рога изобилия. Большинство людей хуже. Я хуже, Ким Сокджин хуже, этот «бедняга», – кивнул он в сторону здания школы, – хуже. Мы все врём и притворяемся, носим тысячи масок, потому что это нормально и привычно. Может быть, и неправильно, но почти все делают так. Это разумно – быть одним человеком с определённой категорией людей, и совсем другим – со второй.

– Это, – сглотнула Хери и поджала губы, – самое ужасное оправдание, которое я слышала.

– Потому что это не оправдание, а признание. Почему ты знаешь столько потрясающих вещей, всегда так грамотно и правильно всё преподносишь, но становишься такой неразумной в обычных делах?

Чимин холодными ладонями коснулся её разгорячённых щёк, мягко, почти невесомо очертил скулы, по всему телу разгоняя приятную негу, и спустился к шее, пальцами за линию челюсти приподняв её голову, чтобы встретиться взглядами. У Хери всё тогда полетело вниз, башни разрушились, а пленники были убиты – не потому что крепость решила сдаться без последнего боя, а потому что решила потопить сама себя, стереть с лица Земли.

Она знала всё это отлично, не единственный раз видела в глазах напротив, и точно была уверена в правдивости таких постулатов, да вот только всячески отгоняла от себя подобные мысли. Просто потому что верить в это не хотелось. В Чимине ведь всегда это было, всегда – с самой первой встречи – проклёвывалось сквозь едва не сросшуюся с его лицом маску, и не было других виноватых, кроме неё самой, что она это замечала, но тщательно игнорировала.

– Почему нельзя было сказать сразу? – спросила она, чувствуя, как губы начинают дрожать. – Зачем были эти концерты? Так забавно было наблюдать за тем, как я верю тебе и как доверяю?

– Да потому что ты бы ушла, – фыркнул Чимин. – Сначала ты мешалась и раздражала, я искал в тебе тысячу подвохов, а потом мне стало интересно. Но ты бы ушла, потому что тебе нравятся только «хорошие».

– Значит, признаёшь, что ты – плохой?

– Да, – кивнул он медленно, а сам подался ещё ближе к ней, прижавшись всем телом, и нагнулся ниже к лицу. – Все плохие, а ты хорошая. Не потому что ты прилежная и правильная, а потому что всё своё плохое не прячешь и не стыдишься.

Хери слишком отчётливо чувствовала, как горло её сжимать начинают в тисках самые настоящие слёзы, которые поступают ещё и к глазам, и ненавидела себя за слабость. Тяжело поверить было в то, что она вообще способна на это – лить солёные ручьи два дня подряд. Однако держать всё в себе оказалось вдруг так тяжело, что позорный всхлип всё же сорвался с губ.

– А эта боязнь девушек? – спросила она прямо. – Её ты зачем придумал?

– Не придумал, – выдохнул он. – Я не врал. У меня действительно были… Вернее, до сих пор ещё есть некоторые проблемы.

– Я не верю. Ты не можешь быть тем, у кого могут быть такие проблемы. Больше не верю.

– Я просто отпустил это, Хери, – поджал губы Чимин. – Если бы ты не дала мне пинка, не отпустил бы. Но ты помогла. Так что я просто… – он вдруг запнулся и задумался, судорожно оглядывая всё её лицо в поисках, кажется, подходящего ответа, а потом выдохнул: – Теперь всё так.

– Опять чего-то не договариваешь, – поняла Хери и прищурилась.

– Только не сейчас, – попросил парень и, потянувшись ближе, почти коснулся её губ своими, остановившись буквально в считанных сантиметрах. – Я не могу ещё сказать.

Девушка прикрыла глаза и слегка опустила голову, лбом уткнувшись в его нос. Ей почему-то вдруг перестало казаться всё неправильным, и в душе не звенело больше это надоедливое «ты пожалеешь, если начнёшь встречаться с ним». Всё за один только разговор стало просто и понятно, но от этого не менее волнующе и удивительно нервирующе.

– Я пообещала самой себе, что не буду с тобой, – призналась она на выдохе и в ответ получила заглушенный смешок. – А ещё вчера я… – запнулась Хери, вдруг растеряв привычную смелость. – Как бы… Я и Джин…

– Поцеловались, – фыркнул Чимин, и девушка тут же задрала голову, во все глаза уставившись на парня перед собой. – Я знаю, – усмехнулся он. – Как знаю и то, что вы всё вчера решили, и ты такая же свободная, какой была, когда мы только познакомились. Сокджин рассказал, что вы виделись, и, конечно, не упустил случая и возможности полить всё это соусом из того, какая ты была счастливая, красивая, довольная и много всего ещё. Так что этот твой «Джин», – скривился парень, самым натуральным образом выплюнув имя знакомого, – тоже не такой уж хороший парень. Перестань считать его таковым.

Хери вдруг страшно захотелось рассмеяться, и ей стало по-настоящему жутко от подобной сменяемости собственных эмоций. Ей совсем недавно хотелось расплакаться, а теперь вдруг так забавно стало от видимого недовольства на лице Чимина, что смех распирал грудную клетку и поднимался к горлу вместо слёз.

– Видишь, как я стараюсь? – хмыкнул он. – Вчера я разрешил ему быть с тобой после того случая и даже не сорвался и не приехал, как только узнал о том, что он был у тебя. Хотя очень хотел.

Хери понимала, что он прав. И действительно вдруг поверила в то, что он не только старался – он будет стараться и дальше. Но она знала ещё, что стараться всегда должны двое, и почувствовала себя страшно виноватой за то, что так долго выставляла претензии лишь ему. И ни одной – себе.

– Злишься? – слабо улыбнулась она, чувствуя, как ладони Чимина опять заскользили вверх, к самым ещё щекам.

– Я в бешенстве.

Хери невольно прыснула, а потом кинула не без улыбки и безо всякого зла:

– Так тебе и надо.

А Чимин вместо ответа только потянулся и очень быстро нашёл её губы своими, самым натуральным образом врезаясь в них. Хери вцепилась в ткань куртки на его плечах, почувствовав вдруг, как едва не подводят её ноги, и прижалась ближе, слегка приподнявшись на носочки. Хотелось больше, хотелось сильнее. Хотелось всего и сразу: плакать и смеяться, целовать Чимина до потери сознания и награждать его пощёчинами снова и снова, тянуться навстречу ему и продолжать ускользать из его рук.

– Дыши ровнее, – вдруг разбилась усмешка о её губы.

Но в ответ сказать она не успела ровным счётом ничего – лишь раскрыла рот и раскраснелась в щеках, как тут же почувствовала, как Чимин снова затянул её в поцелуй, одной из ладоней зарывшись в волосы на её затылке. Он соскользнул второй рукой вниз по её телу, сжал коротко талию, поднырнув под полы куртки и позволив ветру лизнуть её кожу, и прижал её ещё ближе к себе, заставляя едва ли не срастись с собственной грудью.

Губы горели огнём, в животе не бабочки – какие-то дикие животные – отплясывали кадриль, взмахивая сразу и лапами, и копытами, и крыльями, а Хери медленно плавилась, распадаясь на самые настоящие атомы в сильных руках Чимина. Она тонкими пальцами зарывалась в волосы на его затылке, сжимала совсем так, как сжимал он её, и отвечала на этот сумасшедший поцелуй совсем так, как если бы он был последним.

Чимин целовал её спешно, будто боялся и очень торопился взять столько, сколько успеет, прежде чем произойдёт что-то непоправимое. Он попеременно сжимал её губы в своих, мазал языком по губам, зубам, нёбу и её языку тоже, вжимал в себя всё сильнее и, едва вырывал из груди эти невольные, постыдные и протяжные «м», довольно улыбался, не отрываясь от неё совсем.

А Хери вдруг стало откровенно плевать: хороший или плохой, скромный или настойчивый, откровенный или скрыващий что-то. Он в любом из случаев был Пак Чимином, и если уж Википедия сказала, будто «глубокая привязанность и устремлённость к человеку» и есть любовь…

То так тому и быть.

Комментарий к Хороший/Плохой

Всегда очень жду ваших отзывов и мнений :)

========== Воздаяние ==========

Ким Санхи забавно переминалась с ноги на ногу – совсем так, как её старший брат – и наигранно безразлично, но очень типично и привычно для себя глядела прямо на Хери. Она в ответ шире открыла дверь, приветливо улыбаясь, и кивнула в сторону квартиры, приглашая зайти.

– Я тут как посол доброй воли, – усмехнулась девушка, почти незаметно перекатывая во рту леденец, а Хери невольно задумалась о том, как ей ещё плохо не стало от такого количества сладкого в крови. – Братец просил передать в качестве благодарности.

Она в руках чуть подкинула контейнер с чем-то, кажется, съедобным, и девушка только тогда обратила на это внимание.

– Ты проходи, – пригласила она Санхи внутрь и отошла с порога. – И я уже сказала Намджуну: не стоит благодарности. В конце концов, я к этому делу тоже была причастна, и в моих интересах было то, чтобы всё разрешилось с минимальными для нас обоих потерями.

Судебное заседание относительно возникшего спора между господином Ха и Ким Намджуном состоялось буквально вчера, и Хери действительно сделала всё возможное, чтобы поддержать его от всей души. Но куда большее, разумеется, сделал Сокджин, который с таким страданием на лице взял на себя обязанности адвоката «ну точно в последний раз», что Хери расхохоталось. Однако дело было выиграно с такой лёгкостью и чистотой, что парнем хотелось только восхищаться и просить забыть уже про всевозможные разногласия и вернуться в компанию их с Чимином отцов, чтобы продолжать свою адвокатскую деятельность, потому что он самым натуральным образом был, кажется, рождён именно для неё.

– Если так задуматься, – хмыкнула Санхи, проходя знакомым уже маршрутом в её кухню, – если бы Намджун затопил не тебя, то едва бы выиграл дело, потому что не познакомился бы тогда со стариканом.

– Ты не можешь называть Джина стариканом, пока он этого не слышит, – улыбнулась Хери, двигаясь вслед за ней. – Это разобьёт ему сердце, если он узнает.

– Если ты пыталась меня разжалобить, то с треском провалилась.

Ким Санхи была действительно чудесным ребёнком. И Хери она правда нравилась, хотя и пряталась вечно под тысячей шипов и иголок. Она снова и снова вспоминала, как Сокджин однажды сравнил её с кактусом, и Хери думала, что раз уж она – кактус, то Санхи самый настоящий бронепоезд, пробить который просто невозможно. Её ярко-красные волосы, бывшие сизо-фиолетовыми ещё пару дней назад, самым настоящим огнём пылали на несколько метров вперёд, ровно как и никогда, кажется, не улыбающиеся губы, тонущие в матовых помадах всевозможных оттенков. Они с Чон Чонгуком, который именовался коротко не лучшим, а худшим другом, создавали собой страшный шум, делили одну на двоих подводку, ссорясь за неё по утрам, старались как можно сильнее и обиднее задеть другого и были действительно яркими – словно бы пытались скрыть за этим всё остальное пустое, которое тяжким грузом висело на худых совсем детских плечах.

– Намджун сказал, чтобы я соврала, будто бы это приготовила я, – усмехнулась Санхи, опуская контейнер на стол. – Но на самом деле он просто пытается освоить готовку и жутко этого стесняется.

– Впрочем, ничего нового, – улыбнулась в ответ Хери и, потянувшись, включила чайник. – Как твои дела?

– Родители всё ещё меня ненавидят, – причмокнула губами девушка и отмахнулась так, будто для неё это не значит ровным счётом ничего, хотя на дне глаз плескалась жуткая обида, – новые песни не пишутся, учителя в школе пытаются делать вид, что им не всё равно, и Намджун жутко расстроен, потому что в рейтинге я снова почти в самом конце. В общем, – хмыкнула она, – я думаю о том, чтобы удариться в депрессию. Слышала, по крайней мере, что в том случае музыка пишется просто на «ура».

– Что ж, – хмыкнула Хери, – из всего вышесказанного я могу сделать вывод, что ты в порядке.

– Так и есть, – кивнула Сахи и, потянувшись, открыла контейнер. – Ты должна попробовать, это правда удивительно вкусно.

Хери взглянула на красиво и аккуратно разложенное в пластиковой коробочке печенье, но почувствовала лишь подступившую к горлу тошноту. Она за последние несколько недель съела, кажется, слишком много сладкого, чтобы теперь вот так просто могла смотреть на него и вдыхать излишне сахарный запах. А ещё вся жизнь вдруг у неё стала такой сладкой и приятно-тягучей, что это даже пугало и заставляло настораживаться, опасаясь последствий.

– Боюсь, сегодня я должна воздержаться от этого, – неловко улыбнулась Хери, чувствуя себя виноватой.

– Понимаю, – хмыкнула Санхи и бодро закинула одну из печенюшек в рот, наплевав, кажется, на леденец, – вчерашние панкейки все ещё в горле стоят? Я весь вечер думала только о том, куда в тебя столько помещается.

Хери засмеялась и, прижав ладони к животу, честно призналась:

– У меня желудок размером с Чёрную Дыру, и ем я сразу за четыре Годзиллы.

– Ты такая жуткая, – поделилась Санхи, положив подбородок на ладони, а локтями уперевшись о столешницу, – и всё равно милая. Как у тебя это получается?.. И вообще, – вдруг фыркнула она, – зачем встречаешься с этим своим коротышкой? Встречайся лучше с моим братом.

– Ты этому коротышке сама едва достаёшь до носа, – припомнила Хери, почувствовав вдруг неожиданную обиду за Чимина. – Ровно как и я. Это называется закон равновесия.

– По закону равновесия ты должна была начать встречаться с Намджуном, – не согласилась девушка, – потому что это он тебя затопил. Знаешь, как в таких ситуациях говорят? «Я видела порно, которое начиналось так же».

– Очень надеюсь, что на самом деле ты его не видела.

– Кто знает, – пожала весело плечами Санхи, – я живу с двумя парнями, у которых просто отличная коллекция сразу на двоих.

Хери засмеялась следом за старшеклассницей, а сама подумала о том, что до сих пор не знает, по какой причине Намджун приютил под своей крышей – в прямом смысле слова – ещё и лучшего друга сестры, которая из родительского дома самым настоящим образом сбежала. Те, в свою очередь, на самом деле судьбой дочери действительно обеспокоены не были совсем, и подвыпивший Намджун, туша сигарету, ругался сквозь сжатые зубы и винил во всём происходящем одного только себя. Джин тогда на правах старшего врезал ему ладонью по затылку и забрал из рук бокал с алкоголем, а Хери только вздохнула, понятия не имея, что говорить. Она, в отличие от Ким Сокджина, не знала о своих соседях сверху почти ничего.

– Слушай, – протянула вдруг Санхи, привлекая её внимание, – ты ведь хорошо разбираешься во всех этих штучках?

– Это каких?

– Отношения там… Парни… И всё такое.

– Как показала практика, – хмыкнула Хери, – я разбираюсь в этом просто отвратительно.

– Ну это-то да, – кивнула Санхи. – Коротышка и старикан – так себе у тебя вкус, но кто не без изъяна?

Хери вздохнула и, глянув коротко на девушку перед собой, что привычно пустыми глазами глядела на улицу из окна, произнесла:

– Они оба старше тебя. Взрослые мужчины. Тебе не стоит обращаться к ним так не формально и не уважительно.

– Я называю старикана «оппой», – фыркнула Санхи, – а это достаточно уважительно. Разве нет?

– За спиной – тоже.

Ким Санхи вздохнула, закатив глаза, и, посмотрев на Хери, протянула:

– Ты иногда такая зануда, просто жуть. Я всего лишь хотела попросить у тебя совета, а ты всё усложняешь.

– Ну прости, – улыбнулась девушка, подавшись ближе, и, понизив голос до заговорщического шепота, поинтересовалась: – Тебе кто-то нравится?

– Мысленно я встречаюсь с Кан Минхёком из CNblue, – усмехнулась Санхи и, получив в ответ смешок, коротко рассмеялась тоже. – Да ладно, ты тоже по-любому мысленно встречалась с кем-то.

– Разве что с Ким Убином, – припомнила Хери.

– Боже, у тебя правда жуткий вкус.

– Говорит мне девочка, которая заглядывается на Минхёка, – хмыкнула с улыбкой Хери. – И это Джин ещё – старикан?

– Дело не в возрасте, – отмахнулась она, – а в том, что он страшно нудный, понимаешь? Весь такой правильный, что хочется просто взять и… – Санхи запнулась коротко, видимо, сама не зная, что хотелось ей сделать, но лицо её пылало таким праведным гневом, что в искренности суждений сомневаться не приходилось. – Да ещё и морда такая лощёная… Люди же гнилые внутри. А те, кто с виду такие хорошие, обычно хуже всего. Это ж как яблоки… Вот бывают же такие, которые только сверху как бы чуть порченые, слегка задетые, зато внутри – чище некуда. Но куда обиднее купить красивое, ровное и красное, чтобы внутри увидеть только гниль… Ого, – выдохнула она потрясённо и посмотрела на Хери широко распахнутыми круглыми глазами, – кажется, мысленно я написала новую песню. Надеюсь только, что Apple после этого не подадут иск о нарушении авторских прав за её название.

Хери улыбнулась и покачала отрицательно головой, думая про себя о том, что совсем это неправильно. Не должны дети, учащиеся во втором всего классе старшей школы, думать о таких вещах и искать в окружающих одну только гниль и грязь. Они не должны сбегать из дома, подвергаться косым взглядам со стороны, петь по вечерам – почти по ночам – в клубах и барах, а ещё держаться друг друга так отчаянно и крепко, что просто не позволять больше никому другому проскальзывать в их крохотные мирки, рассчитанные только на двоих или – теперь – на троих.

– Так что ты хотела спросить? – напомнила Хери, искоса наблюдая за тем, как интересно заперебирала Санхи пальцами по столешнице в одном только ей известном ритме.

Девушка чуть вздрогнула, отвлекаясь от собственных мыслей, и, посмотрев на неё, протянула:

– Ах, это… – она шмыгнула носом и продолжила: – Как точно убедиться в том, что я нравлюсь парню?

Хери рассмеяться захотелось ещё сильнее.

– Да уж, – скривилась она скептично и, услышав, как вскипел чайник, поднялась на ноги, – я, кажется, провалилась по всем фронтам. Советчик из меня совершенно никудышный.

– Но ты же встречалась со стари… тьфу, – качнула головой девушка, а Хери улыбнулась, доставая чашки, – с Сокджин-оппой. А теперь с тем, другим… Значит, точно всё знаешь.

– Мы с Джином не встречались, – вздохнула она, – и я совсем не знаю, как объяснить тебе всё это правильно. Просто… Я и Чимин дружили, а Джин за мной ухаживал, но теперь… Всё как бы наоборот.

– Понятнее не стало, – согласилась с ней Санхи, торжественно качнув головой. – Но это и неважно. Лучше скажи, достаточно же будет, если я его поцелую?

Хери поставила на стол чашки, за одну только неделю общения с девушкой, которая воспылала вдруг к ней невиданным интересом, запомнив, что тот должен быть жутко горячим и жутко же сладким, и присела на стул.

– Ты не можешь просто так взять и поцеловать человека.

– Почему?

И столько искреннего интереса и непонимания в глазах, что Хери всё-таки рассмеялась.

Ей жутко нравилось говорить с Санхи, хотя она и понимала отчасти, что то – самый настоящий эгоизм, позволяющий ей чувствовать себя серьёзной, взрослой и ответственной. Хери столь многое хотелось рассказать и дать девушке, которая взрослой только лишь выглядела, что сердце начинало щемить от переполняющего его чувства всепоглощающей нежности.

– Потому что это неправильно, – улыбнулась она мягко. – Ты можешь заставить человека почувствовать себя неловко, можешь сделать ему больно своим необдуманным поступком, заставить сожалеть. Мы не можем так беспечно набрасывать на кого-то свои чувства – это слишком эгоистично и безответственно. Разве тебе было бы приятно, поцелуй тебя малознакомый парень, к которому ты ничего не чувствуешь?

– Если он симпатичный и хорошо целуется – почему нет? – пожала плечами Санхи, совсем не раздумывая, а потом вдруг замерла и, захлопав глазами, как-то вся ссутулилась. – Хотя ты права. Приятного было бы правда мало… Тогда как ещё узнать?

Хери бы очень хотела дать ей правильный ответ на этот вопрос. Очень бы хотела знать его, наверное, и сама. А ещё страшно желала, чтобы колючая, но совсем по факту беззащитная Ким Санхи не наделала ошибок, которые могла.

– Попробуй спросить прямо, – предложила она в итоге. – Мне бы ни за что не хватило на это смелости, а вот в тебе её хоть отбавляй.

Санхи распахнула губы, не тронутые в этот вечер помадой, и тогда столько всего и сразу пронеслось в её глазах, что Хери осталось лишь наблюдать за этим с замиранием сердца, ощущая, как попала, кажется, своими словами в самую цель. Её телефон вдруг коротко свибрировал на столе, и она, оторвавшись от зависшей на несколько секунд старшеклассницы, потянулась к нему.

Губы сами собой растянулись в улыбке, когда на экране высветилось новое сообщение от Чимина, а потом сразу же поджались от непонимания, вызванного странным «Т г е». Хери нахмурилась, но ответить не успела ничего, потому что пришло чуть более ясное: «Ты ге?» Она отпечатала короткое «дома», а потом со всем возможным шоком уставилась на отправленную геолокацию. Санхи присвистнула, наклонившись над её смартфоном тоже, и припечатала:

– Кажется, он в дрова, раз не может даже нормально написать адрес, откуда его забрать.

– Чимин не пьёт, – тут же покачала головой Хери. – Не пил, во всяком случае…

– Я же говорила, что ты жуткая, – хохотнула Санхи, – парень в запой ушёл, как только начал с тобой встречаться. Нет, – мотнула она головой, – тебя только мой Намджун выдержит.

***

Хери поняла, что всё плохо, едва только выбралась из такси и заприметила фигуру Ким Тэхёна за одним из столиков, что находился под навесом закусочной.

Хери поняла, что всё очень плохо, когда разглядела напротив него Чимина, который полулежал на столе, уткнувшись лицом в согнутые в локтях руки.

Тэхён очень быстро заметил её и замахал приветливо рукой, подзывая к себе, и девушка послушно рванула в их сторону, в голове строя тысячу и одну догадку о том, что же такого действительно могло произойти, что Чимин вдруг решил напиться, хотя всячески прежде открещивался от каждой капли алкоголя. В мыслях тут же промелькнула довольная рожица Санхи, которой для полного счастья не хватало только рожек на голове, и это её «парень в запой ушёл, как только начал с тобой встречаться». Хери действительно не могла отметать и такого варианта, потому что прошла всего неделя с тех пор, как Чимин заглянул в её глаза и произнёс:

– Мы встречаемся, – и вопросом это не было совсем.

Она подобралась к их столу, минуя все остальные, за которыми, несмотря на позднее время, всё ещё сидели люди, и с большим вопросом глянула на кажущуюся совсем неподвижной тушу Чимина.

– Пришла? – улыбнулся Тэхён и просиял во все тридцать два – или сколько там у него их было – зуба.

– Ну и что это? – нахмурилась Хери, кивая на стол, где закусок почти не было, зато пустых бутылок из-под соджу – целая куча. – Вы серьёзно всё это только вдвоём выпили?

Тэхён хохотнул и, подавшись вперёд, локтями упёрся о стол и поднял голову, глядя на девушку вполне себе трезвыми глазами из-под длинной чёлки.

– Вынужден тебя разочаровать, – усмехнулся он, указав длинным пальцем на макушку Чимина, – это всё он.

Хери сначала подумала, что ослышалась, затем решила, что Ким Тэхён насмехается над ней, решив подшутить. А потом снова заглянула в его глаза и поняла – не врёт он совсем.

– Но… – начала она и прокашлялась, потому что голос так и застрял в горле. – Чимин ведь не пьёт.

– Знаешь, как говорят в таких случаях? – ухмыльнулся парень и, подняв руку, щёлкнул пальцами. – Редко, но метко. И вот как раз по этой причине не пьёт.

– Потому что много? – не поняла Хери, но Тэхён только покачал головой и кивнул на поднявшего голову Чимина.

– Потому что вот.

Девушка обернулась в его сторону и с непонятным каким-то замиранием сердца воззрилась на то, как парень хмурится и щурится, пытаясь проморгаться. Он был страшно помятым, с наглухо испорченной укладкой и отпечатавшейся на щеке пуговицей с рукава рубашки. А ещё вокруг него было слишком много пустых бутылок из-под алкоголя. И всё равно Хери почувствовала одну лишь не поддающуюся контролю глупую нежность к парню, показавшемуся слишком милым.

– О Хери, – протянул он серьёзно, едва сфокусировал на ней взгляд, а у девушки от удивления брови на лоб поползли. Чимин вдруг усмехнулся и повернулся к Тэхёну. – Она моя девушка, представляешь? – указал он на неё коротко пальцем, а потом хлопнул себя раскрытой ладонью по груди. – И она приехала за мной.

Хери подумала тогда, что, будь это действительно анатомически возможно, то она наверняка потеряла бы свой подбородок где-то на полу. Просто потому что на самом деле Пак Чимин пьяным не выглядел совсем – говорил слишком внятно, смотрел вполне осознанно и думал, кажется, логично, адекватно составляя цепочки из мыслей. Но вместе с тем он выглядел настолько непривычно и странно, что сомневаться в его нетрезвом состоянии не приходилось.