Текст книги "Не по плану (СИ)"

Автор книги: _YamYam_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Боже, – выдохнула потрясённо Хери, резко повернувшись к нему лицом, – я правда ненавижу тебя в такие моменты, – она почти молниеносно обхватила парня за шею и, скрепив захват обеими руками, почти прижала к животу в попытках скрыть собственное неожиданное смущение. – Кто ты такой и куда дел Пак Чимина?

Он звонко смеялся – как-то особенно высоко на этот раз – и ладонями цеплялся за её предплечья, пытаясь высвободиться из странного плена.

– Да что я такого сказал опять? – хихикал он как-то слишком подозрительно – наверняка на самом деле отлично всё понимал.

– Ты такой странный иногда, что жуть берёт, – припечатала Хери, позволяя ему расцепить её руки и выпрямиться. – В тебе что, Джекил и Хайд сидят?

– Да ты о чём вообще? – протянул Чимин и почесал в очередной раз затылок – столь натурально, что Хери просто не могла ему не поверить. – Идём, – кивнул он на большую очередь, неожиданно собравшуюся прямо посреди парка, – купим сладкой ваты и прогуляемся, пока погода позволяет.

Хери прекрасно понимала, о чём он говорит. Август в этом году выдался действительно пугающим в частоте осадков и удивительной прохлады, и то, что сегодня солнце светило так ярко, а дети носились вокруг фонтанов, не боясь лезть в холодную воду, было настоящим чудом и оазисом в целой неделе дождей. Но вот только что-то всё равно Хери смущало, и уже спустя пару мгновений она поняла, что именно.

– Стоять, – поймала она за плечо рванувшего уже с места парня, – правда думал, что я забуду, для чего мы здесь на самом деле? За дело, друг.

Чимин простонал так громко и отчаянно, подняв голову к небу, будто для него наказания худшего было не придумать. Хери рассмеялась только, кивком головы одновременно с этим указывая на весьма милую девушку, сидящую через пару скамеек от них, и слегка подтолкнула Чимина вперёд.

В тот день прозвенел первый звоночек, но О Хери его даже не заметила.

***

Первые прогрессы наметились уже спустя неделю, куда более серьёзные – спустя три, в начале сентября. И когда одна из их одногруппниц – высокая, с Чимина ростом, и крепкая, как два Чимина, Кан Сольхи – врезалась в него в самых дверях кабинета, а Хери мысленно подписала другу смертный приговор, наслышанная о нраве девушки, тот, вопреки всем ожиданиям, смог удивить. Он не только не свалился от кошмарного удара явно нелёгко тела, но ещё и поддержал заваливающуюся на бок Сольхи, поймав ту за локоть. Чимин заглянул в её лицо с самым искренним беспокойством и поинтересовался:

– Ты в порядке? Извини, иногда я совсем не разбираю дороги.

Хери рванула в их сторону едва ли не всех парах, расталкивая желающих хлеба и зрелищ одногруппников и морально готовясь не за шкирку, но словами оттягивать взбешённую тяжелоатлетку от бедняги Чимина, на самом деле совершенно ни в чём не виноватого. Да вот только Кан Сольхи вдруг выпрямилась, глянула на стоящего перед ней парня как всегда сурово, кинула:

– Бывает, – и прошла в кабинет под удивлённые взгляды одногруппников.

У Хери и самой рот раскрылся совершенно невольно, и она глазами ещё долго провожала спину Сольхи, что в несколько раз превосходила её и в росте, и в ширине, а потом глянула на подбирающего с пола рюкзак Чимина и не смогла сдержать улыбки. Она подскочила к нему почти моментально, подхватила под локоть, заставив парня вздрогнуть от неожиданности. Он оглянулся и, увидев её, улыбнулся приветливо и как-то даже расслабился в её руках.

– Ты ведь понимаешь, что это успех? – хмыкнула Хери и засмеялась, едва только Чимин привычно покраснел.

Они теперь все перерывы напролёт проводили в ближайших парках и скверах, занимаясь, по мнению Чимина, одной только ерундой. И пока Хери искренне веселилась, глядя на его в очередной раз покрасневшее лицо и слыша «Это точно был последний раз», Чимин действительно менялся – медленно и верно, снова и снова перебарывая самого себя. Он премило расстраивался раз за разом, получая отказы и наивно считая, что делает ошибки, а Хери приходилось прикладывать всё больше сил, чтобы сдержать за зубами язык, и кусать губы, чтобы не сказать раньше времени лишнего.

Они не тратили на это действительно много времени, зато с новыми силами возвращались в школу и в состоянии не иначе как вдохновения принимались за учёбу, слушали непростые иногда лекции и делали пометки в своих записях. Зато в выходные, когда свободного времени было действительно много, Хери хватала Чимина за руку и тащила в Каннам, заставляя «работать» в полную силу. Он в ответ на следующий день хватал её за шкирку и, становясь опять сам на себя непохожим, грозился привязать к стулу, если она не станет учиться как следует и попытается свалить снова.

– Я правда не понимаю, в чём твоя проблема, – сокрушался Чимин, проверяя её решения, где на первых листах пестрили одни только «о», свидетельствующие о правильности ответов, зато следом начинались сплошные «—». – Ты теряешь концентрацию или что?

Хери лишь пожимала плечами, будучи сама точно не уверена в чём проблема, и отвлекалась на разрисовывание тетради Чимина – тот против не был, а её нелепые в своей простоте рисунки только украшали скучные листы.

– Нет, серьёзно, – сокрушался парень снова и снова, – ты такая способная, но такая ленивая.

– Если бы я не была ленивой, то тебе бы пришлось потерять своё первое место и стипендию вместе с ним, – улыбалась Хери в ответ.

Они проводили вместе действительно много времени и узнавали друг друга всё лучше и лучше. Чимин теперь знал, что она живёт в маленькой совсем арендуемой комнатке-студии на третьем этаже в трёхэтажном доме, потому что не желает смущать своим присутствием съехавшихся старшего брата с его невестой. А Хери теперь знала, что он, будучи в её глазах страшным гением и умником, заваливал экзамен на госслужащего уже трижды, хотя и закончил когда-то старшую школу экстерном – на год раньше, чем всё остальные.

Они сидели в очередной раз в парке, шмыгали носами почти в унисон и прятали замёрзшие ладони в карманах ветровок. Чимин уже три раза за это время умудрился попроситься домой, но Хери в своём желании была, как и прежде, абсолютно непреклонна.

– Ты могла бы тогда хотя бы сказать, что я должен делать, чтобы всё это срабатывало, – протянул он, хмуря брови. – Если считать в процентном соотношении, то всего полтора из ста дали мне свои номера. Я же понятия не имею, как должен себя вести.

– И ты спрашиваешь у меня такое спустя столько времени? – хмыкнула в ответ Хери. – Почему не спросил с самого начала?

Чимин даже открыл рот, чтобы ответить явно в очередной раз что-то страшно логичное и остроумное, учитывая выражение его лица, но потом только захлопнул его, поджал губы и отвернулся.

– В любом случае, я бы ничего тебе не посоветовала, – улыбнулась девушка. – Пикапа, курсы которого в последнее время так откровенно рекламируют, на самом деле не существует. Это всё психология чистой воды, прикрытая почти красивыми лозунгами и, чаще всего, грязными намерениями. Видел рекламу на баннере прямо напротив школы?

– Ты про «ключ к соблазнению к каждой девушки»? – фыркнул Чимин. – Его только слепой ещё не видел, а немой не обсудил.

– Так вот не было, нет и никогда не будет такого ключа, – вздохнула Хери. – Личность, индивид, индивидуальность… Профессор Ли только сегодня распалялся об этом – все слишком индивидуальны. Ты ведь знаешь, сколько разных есть замков, но разве есть универсальный ключ? Равно как нет инструкции, которая подходила бы каждому прибору. Стиральная машина и блендер не могут эксплуатироваться одинаково. И даже соковыжималки одной фирмы имеют каждая свою инструкцию. С людьми всё ещё сложнее – невозможно найти что-то, что одинаково подходило бы всем и каждому. Так что и я не могу сказать тебе того, что поможет познакомиться с каждой девушкой, не получив отказа, но получив номер её телефона.

Хери повернулась в сторону Чимина, едва только закончила говорить, но совершенно неожиданно столкнулась с его взглядом. Он смотрел на неё внимательно, как всегда ссутулившись в плечах и приоткрыв губы, впитывая в себя информацию. Ей вмиг отчего-то стало не по себе от мысли о том, что Чимин глядел на неё всё то время, что она объясняла в очередной раз прописные истины, а потом поспешила отвернуться, чтобы не смущать саму себя лишний раз. Пак Чимин на самом деле странным был ещё потому, что мог её смутить одним лишь взглядом, тогда как сама Хери была уверена, что утратила всякую возможность испытывать стыд.

– Ты никогда не участвовала в дебатах, пока училась в школе? – спросил он неожиданно, а девушка в ответ только прыснула, честно признаваясь:

– Терпеть их не могла.

– Зря, – протянул Чимин и, отвернувшись от неё, поднял голову к небу. – У тебя прямо почти дар убеждения. Ты так часто говоришь вещи, с которыми я не согласен и с которыми хотел бы поспорить, но едва только ты заканчиваешь, я просто не нахожу слов, потому что мне кажется, что ты права.

Хери закашляла притворно и прикрыла рот сжатой в кулак ладонью, почувствовав жар смущения куда более сильный, чем прежде. Она понимала отчасти, почему не краснела так, когда её хвалили преподаватели или – когда-то очень давно – родители. Ей просто не было до этого дела, а до Чимина – было. И это тоже сильно смущало, потому что, несмотря на сравнительно недолгое их общение, Хери казалось почему-то, что именно Пак Чимин тот, кого принято в обществе называть лучшим другом.

– В любом случае, – решила признаться она, – номера телефонов никогда не имели значения.

Парень глянул на неё так, будто Хери сказала только что, что именно она подложила ему под задницу подушку-пердушку, заставив тем самым опозориться сразу перед всем миром.

– Что ты имеешь в виду?

– Я просила тебя брать номера телефонов у девушек, – кивнула она, – но эти номера не были самой целью.

Чимин неожиданно хмыкнул, привлекая её внимание, и предположил:

– Целью было то, чтобы я говорил с ними?

– Ага, – согласилась с улыбкой Хери. – Здорово, что ты сам это понял.

– Поверить не могу, что купился на это, – заканючил вновь парень, снова пряча лицо в собственных коленях и накрывая затылок ладонями. – Ты очень, очень жестокая девушка, О Хери.

Она рассмеялась, напрочь проигнорировав то, что мозг неожиданно зацепился за то, что она «жестокая девушка», а не «жестокий друг», и слегка похлопала Чимина по спине, наклонившись к нему же.

– Ты ведь понимаешь, что это было необходимо, да? Ли Сора, – напомнила Хери и в тот же миг, представив перед собой упомянутую девушку, вдруг не почувствовала к ней той симпатии, что прежде. – Ты ведь не забыл? – а затем для чего-то добавила: – Она тебе ещё нравится?

Чимин повернул голову в её сторону, и Хери как-то отвлечённо отметила для себя, что так близко она его прежде не видела. А ещё поняла, что парень на самом деле вполне может считаться не только милым и не только симпатичным. Он смотрел на неё, совершенно не моргая, по-прежнему не убирая ладоней со своего затылка. И глаза у него были по-приятному блестящими и будто бы влажными, словно похожими на резиновые безвкусные маслины.

– Да, я забыл, – признался Чимин неожиданно, а у неё в груди как-то странно дёрнулось сердце.

В тот день прозвенел второй звоночек, но О Хери предпочла его проигнорировать.

========== НЕ!щупать ==========

Хери переставляла ноги изо всех сил, заставляла себя двигаться всё дальше и дальше, хотя дыхания не хватало из-за непрекращающегося и неконтролируемого смеха, и бежала – ей казалось – как никогда быстро. Хотя на самом деле, разумеется, она едва поспевала за Чимином, упорно тянущим её за руку, и путалась в ногах, по одному только волшебству не запинаясь за каждую неровность и не распластываясь по асфальту, в кровь стирая и колени, и ладони, и лицо. В глазах всё плыло, яркий свет фонарей в темноте сумерек ослеплял, и умереть хотелось чуть меньше, чем грязно и некрасиво выблевать всё, включая собственную печень и лёгкие, которые горели огнём. Хери только сейчас признала, что Чимин, должно быть, был прав, когда около сорока минут назад поставил ей короткий диагноз, едва окинув взглядом: «перебрала». Но в тот момент она так вовсе не считала и, отмахиваясь от надоедливого и занудливого как никогда друга, продолжала с остальными одногруппниками праздновать собственные «89/100». Для неё то была настоящая победа, а Чимин, не выпивший ни капли, только раздражал и, казалось, так и напрашивался на неприятности. Однако, как оказалось впоследствии, на эти самые «неприятности» напрашивалась именно она, не следя как следует за собственным языком. И теперь они с Чимином неслись по тёмным улицам, стараясь их избежать. Где-то за их спинами – кажется, достаточно далеко, – раздавались голоса, кричащие что-то о том, чтобы они немедленно остановились, а ещё обещали расправу самую жёсткую, едва только они это сделают. Хери хотелось смеяться до боли, до коликов в животе, и она это делала, хотя и не уверена была до конца в причине собственного веселья: то ли от резко подскочившего в крови адреналина, то ли от серьёзного как никогда выражения лица Чимина.

Они петляли по узким улочкам, снова и снова сворачивая за всё новые углы, то поднимаясь вверх по небольшим горкам, то снова спускаясь вниз – уже по разломанным временем ступенькам. Хери жалела, что позволила однокурсникам затащить себя в закусочную в неизвестном районе, потому что не сомневалась – будь они сейчас где-нибудь в центре, никаких проблем бы не было, как не было бы и компании подозрительных мужчин, решивших отметить что-то в той же лапшичной, что и будущие госслужащие. Пак Чимин и вовсе появился там только после того, как она лично позвонила ему и пробубнила что-то в трубку – Хери даже сейчас затруднялась вспомнить, что именно наговорила ни в чём невиновному парню, но тот приехал по указанному адресу почти моментально. Он сначала полчаса потратил на отказы всем и каждому, а затем всячески отговаривался от предложений выпить и упорно тянул Хери за локоть, на ухо упрашивая пойти домой. Она глупо хихикала от того, как забавно его дыхание щекотит её кожу, и румянилась пуще прежнего, в ответ уговаривая присоединиться к веселью. В игру тогда вступила тяжёлая артиллерия: Кан Сольхи схватила его едва ли не за шкирку, усадила за стол, и Чимин моментально перестал вырываться из рук девушки, что большинство людей пугала одним лишь своим взглядом.

Хери снова зашлась в приступе несдерживаемого смеха, едва это припомнив, и оглянулась назад, пытаясь хотя бы примерно рассчитать, насколько далеко они с Чимином умудрились убежать от недовольных и разгневанных мужчин. Но те оказались близко, забавно расплываясь мармеладными мишками перед глазами, – намного ближе, чем Хери могла бы предположить.

Они снова свернули за очередной бетонный дом, выкрашенный в серый цвет, и сделали это как раз вовремя – мимо них пролетело что-то чёрное и небольшое, подозрительно похожее на чужой ботинок. Хери отстранённо подумала, что было бы ужасно обидно получить одним таким по голове, а потом с разбегу вдруг врезалась в спину остановившегося Чимина. Она не без труда восстановила равновесие и с вопросом заглянула в лицо друга, пытаясь понять, что же такое случилось, что могло заставить его замереть в ожидании быть поколоченным мужчинами, средний возраст которых наверняка превышал сорок лет. Чимин смотрел прямо перед собой, и Хери перевела взгляд следом за ним, чтобы встретиться затем лицом к лицу с высокими воротами из металлической крупной сетки.

– Тупик, – протянула она, прекрасно сознавая, что, не будь в её крови такого процента алкоголя, можно было бы без особых сложностей влезть вверх по этой сетке и перемахнуть на ту сторону.

Ей вдруг страшно жалко стало Чимина, который был совсем ни в чём не виноват, который лишь схватил её, действительно перебравшую и вступившую в бессмысленную баталию с одним из мужчин вместо того, чтобы его проигнорировать, и потащил за собой, спасая жизни и здоровье сразу обоих. Хери враз стало не по себе от того, что она втянула друга в то, во что не должна была ни при каких обстоятельствах, и потому решила во что бы то ни стало спасти хотя бы его. Девушка уже в тот момент, когда высвобождала ладонь из хватки пальцев Чимина и медленным бегом направлялась в сторону ворот, представляла, как будет кричать ему что-то вроде: «Беги, оставь меня! Ты должен жить, чтобы творить великие дела!», а потом, не рассчитав, вдруг врезалась боком в решётку, и та с лёгкостью открылась. Хери пальцами схватилась за сетку, пытаясь не упасть, хотя ноги почему-то в тот же миг зажили отдельной жизнью и решили отказать на пару секунд.

– Боже, – выдохнул Чимин где-то поблизости и подхватил её подмышки, оттаскивая от ворот. – Пожалуйста, больше никогда не пей.

Хери торжественно кивнула, приложив руку сердцу и пробормотала едва разборчиво:

– В твоём присутствии – больше никогда.

Где-то излишне близко снова послышались крики преследовавших их мужчин, неизвестно как ещё остающихся на ногах после такого марафона, и Чимин снова рванул вперёд, ухватив Хери за руку.

– Тогда уж лучше только в моём, – пробормотал он не менее разборчиво, но она отлично расслышала и улыбнулась почему-то совершенно глупо и счастливо, абсолютно по-идиотски.

Они успели пробежать ещё около шестисот метров и услышать о себе ещё с полтысячи всего хорошего, прежде чем Хери поняла, что больше не может. У неё закололо нещадно бок и затошнило пуще прежнего, поэтому она, едва на горизонте появилось подходящее по её мнению укрытие, толкнула Чимина в кусты и по инерции полетела следом за ним. Оказавшиеся ужасно колючими, заросли совершенно неприятно оцарапали и лицо, и руки, и открытые зоны шеи, зато скрыли их обоих целиком и полностью. Хери положила к губам указательный палец, едва, еле как привыкнув к темноте, разглядела перед собой широко распахнутые глаза Чимина. А уже потом, спустя всего пару мгновений, вдруг поняла, что он дышит прямо в её губы, колено её едва ли не зажато между его ног, а под ладонью её вовсе не твёрдая земля – земля, во всяком случае, не такая тёплая и не такая… живая. Хери, засмущавшись вдруг подобной близости и, кажется, протрезвев за секунду, тут же рванула вверх, собираясь избавить парня от своей компании. Однако Чимин легко удержал её рядом с собой, ухватив за плечо, и сделал это абсолютно вовремя – где-то совсем рядом, невозможно близко раздались голоса преследующих их людей. Они снова громко говорили, перекрикивались между собой, обсуждали на повышенных тонах, куда «девчонка с пацаном» могли деться, не подозревая даже, что те прятались в кустах. Но Хери, откровенно говоря, не было до этого никакого дела – она слишком сильно поглощена была тем фактом, что находится к Чимину так близко, как никогда раньше, и мучилась от странного ощущения того вакуума, что словно бы накрыл их со всех сторон. Ей чудилось даже, будто бы время остановилось, а они, словно актёры-дилетанты, замерли, смотря друг другу в глаза и позволяя камере крутиться вокруг них, запечатляя всю абсурдность и театральность происходящего.

Она первой вывалилась – выкатилась – из кустов, едва только отсчитала про себя, путаясь в цифрах, до десяти после того, как голоса разыскивающих их мужчин на улице постепенно стихли. Хери встала на ноги, слегка пошатнувшись из-за закружившегося вокруг неё пейзажа, одёрнула куртку и даже поправила растрепавшиеся из хвоста волосы. Ей было страшно неловко из-за произошедшего, но она искренне не могла понять, из-за чего сильнее: то ли от того, что накликала на них с Чимином беду и втянула его в неприятную ситуацию, то ли от того, что заставила его терпеть своё столь близкое присутствие и, опять же, втянула тем самым парня в неприятную ситуацию.

Он тем временем тоже показался из зарослей, отряхнул одежду от земли, грязи и листьев, неаккуратно потёр на лице ссадины, полученные от веток и колючек, и как-то затравленно, исподлобья посмотрел на Хери.

– Идём? – кивнул он небрежно в сторону, и девушка согласно покачала головой, чувствуя, как сжимается в личностном разочаровании сердце.

Она ведь знала – и знала уже очень давно, – что Чимину страшно неприятны близкие контакты с кем бы то ни было, а её он лишь терпит, то ли привыкнув, то ли смирившись. А она столь бездумно сломала между ними самый последний барьер доверия, сделав это ужасно варварски и совершенно неправильно, что теперь лишь оставалось сутулиться, подобно Чимину, прятаться в кожаной куртке от холодного ветра ночного сентября и тащиться вслед за парнем, по-настоящему физически ощущая всё то «неприятное» в молчании, что повисло между ними.

Они побрели в сторону метро совершенно не сговариваясь, спустились туда, отмечая про себя предночную пустоту, и плюхнулись в вагоне на соседние места. Чимин бурчал что-то о том, что крайне не вовремя сдал машину в техобслуживание, сетовал на ссадины на их лицах и, обхватив её руку за запястье и присмотревшись, цыкнул недовольно на длинную царапину. Хери в это время думала только о том, как, должно быть, ему сейчас неловко рядом с ней и как бы сильно он хотел оказаться в противоположном углу вагона. Но вот только Чимин слишком хороший, чтобы позволить себе поступить подобным образом.

– Прости, – выдохнула она вместе с парами алкоголя и, учуяв их, скривилась от самой себя.

Но Чимин улыбнулся – именно так, как умеет только он: искренне, мило и ласково, щуря глаза до одних только щёлочек и обнажая зубы в идеальной улыбке.

О Хери именно тогда впервые подумала о том, что идеальная она именно потому, что в действительности совсем не идеальная.

***

Утро не принесло с собой ничего хорошего: одну только сухость во рту, ненависть к жизни, звенящую боль в голове и бессмысленные обещания и клятвы о том, что «никогда больше». Хери мучилась ещё от того, что помнила всё произошедшее в мельчайших деталях и подробностях – вплоть до того, сколько ватных палочек они использовали, пока разворачивали полевой госпиталь в её квартирке, и насколько твёрдое у Чимина под одеждой тело.

Хери простонала прямо в кружку, вспоминая это невольно, едва не захлебнулась водой, закашлялась и спрятала горящее лицо за ладонями. Она помнила, как в метро извинялась скупо и скованно перед другом за собственное поведение, а теперь поверить не могла в то, что сделала это для того, чтобы впоследствии позволить устроить себе подобную вакханалию. Хери было стыдно, совестно и страшно – она поверить не могла, что лично едва ли не довела Чимина до ручки, позволив себе то, что можно было бы позволить с кем угодно, но только не с ним.

Он стоял тогда на кухне, бёдрами оперевшись о разделочный стол, и героически терпел, пока она разбиралась с ссадинами на его лице и – что греха таить – мстила за то, как до этого он разбирался с её. Чимин шипел, фыркал и дёргал головой, снова и снова отодвигаясь, чтобы и ватная палочка, и мазь на ней, и даже антисептик не коснулись чувствительных царапин. Хери только улыбалась себе под нос и поджимала губы, стараясь это скрыть, хотя и получала какое-то странное садистское удовольствие от всего происходящего. Она понимала целиком и полностью, что не должна поступать подобным образом, но всё равно не упускала случая чуть сильнее прижать ватную палочку к коже и услышать затем тихое, едва сдерживаемое «щщщ».

– Прости, – извинялась она после этого совсем не искренне.

– Пользуешься своей властью? – хмыкал Чимин, дёргая бровями, но, что удивительно, попыток вырвать из её пальцев инструмент самой настоящей пытки и заняться самолечением не предпринимал.

Он терпел издевательство над собой действительно со всей мужественностью, и даже когда Хери покачнулась едва на всё ещё заплетающихся ногах, подхватил её осторожно за талию, хотя имел полное право не только не помогать ей, но ещё и потоптаться затем по её распластанному по полу телу – по крайней мере, она в тот момент искренне так думала. Однако едва только Хери, сжимая в пальцах рубашку на его плечах, поняла, что они какие-то излишне твёрдые для того, кто всё своё свободное время тратит на подготовку к экзаменам и – теперь – на попытки знакомства с девушками, всё остальное перестало иметь всякое значение.

– Это ещё что? – пробубнила она едва разборчиво, отпуская рукав рубашки и самым натуральным образом ощупывая его плечо. – Чимин, это что, мышцы?

Парень, кажется, шокирован был настолько откровенно, что какое-то время, пока приходил в себя, позволил ей вдоволь потрогать свои руки и убедиться в том, что там, под рукавом очередной безвкусной рубашки, скрывалось то, что, кажется, называлось бицепс и трицепс.

– Хери, стой, стой, – поймал он её запястье и заглянул серьёзно в глаза, – не надо так делать.

– Но у тебя мышцы!

– Не надо говорить так, будто у меня не мышцы, а блохи, хорошо? – улыбнулся он нервно. – Мышцы есть у всех.

– Но ты качок! – не соглашалась упорно Хери и, вырвав руку из совсем слабой хватки, потянула в сторону воротник распахнутой на груди рубашки, под каждую из которых парень упорно надевал цветастые футболки. – Погоди-ка…

Девушка одним лишь движением сдёрнула с его плеча рубашку, задрала короткий рукав футболки и во все глаза уставилась на совершенно обычную руку.

– Ну-ка напряги, – попросила она, ладонью накрывая открытый участок его кожи и как-то совершено отвлечённой отмечая то, какая она обжигающе горячая.

– Хери…

– Ну пожалуйста, – протянула она, поднимая голову и заглядывая в его глаза, – один разочек.

Чимин вздохнул невероятно тяжело, на пару секунд прикрыв веки, а уже в следующее мгновение Хери почувствовала, как под её ладонью рука его вмиг становится ещё твёрже, а под кожей невероятно красиво выделяются самые настоящие рельефы.

– Обалдеть! – выдохнула она обескуражено и, снова задрав голову и различив на лице Чимина нескрываемое смущение, но не придав тому нужного значения, бездумно коснулась обеими ладошками футболки на его животе. – А шоколадная плитка у тебя есть?

– Что у меня есть? – захлопал глазами парень.

– Шоколадная плитка, – с готовностью повторила Хери и пояснила, слегка похлопав по его животу: – Ну, пресс. Девчонки это дело обожают.

– И ты тоже? – улыбнулся Чимин неожиданно.

– Ну я же девчонка, – пожала она плечами и улыбнулась в ответ. – Хотя чаще всего я к нему равнодушна, а вот бёдра… Парни редко качают ноги, и делают это абсолютно зря, – Хери кивнула собственным мыслям и, поняв вдруг кое-что совершенно и абсолютно разумное, потянула правую руку вниз, рассчитывая проверить собственную догадку. Чимин бегает действительно быстро – у подобной скорости должны быть тренировки, а у тренировок должен быть результат. И Хери отчего-то не терпелось с этим результатом познакомиться.

– Нет, – вдруг поймал Чимин её за запястья сразу обеих рук. – Не надо, ладно? Ты не можешь вот так щупать парня.

Хери замерла, пытаясь осознать всё то, что Чимин ей сказал и что попытался донести, а потом засмущалась собственной экспрессии одновременно с тем, как заалели щёки парня. Она опустила взгляд на его шею, действительно почувствовав неловкость, однако всё-таки пробурчала едва слышно:

– Я бы всё равно никому не сказала. То, что ты качок, стало бы просто ещё одной нашей тайной.

– Хватит называть меня качком, – вздохнул Чимин, – я просто слежу за собой немного. Но дело не в том, сказала бы ты кому-нибудь или нет, нельзя вот так щупать парней. Они могут неправильно понять.

– Да никого я не щупаю, – нахмурилась Хери и снова подняла голову, сталкиваясь с его неожиданно серьёзным взглядом. – Просто было интересно, насколько крепкие мышцы у моего друга. Что, я даже тебя пощупать не могу?

– Меня – тем более, – ответил тогда Чимин очень тихо и очень сдержанно, а затем развернул её и легонько толкнул в сторону. – А ещё кое-кому пора проспаться.

Хери подалась вперёд и лбом ударилась о крышку кухонного стола. Она не может – не имеет права – показываться сегодня на занятиях и пугать Чимина собственным появлением. Он почти наверняка теперь будет её шугаться, а она не для того столько времени избавляла его от до сих пор неизвестно откуда взявшейся фобии девушек, чтобы затем собственноручно нанести ему тяжёлую психологическую травму. Чимин наверняка сейчас страдал, а вчера обязательно бы напился, едва ушёл из её квартиры, если бы пил вообще. Он так до конца и не сознался, в чём именно дело, только сказал как-то загадочно: «Когда я выпью, хуже тебя раз в десять, так что я стараюсь этого не делать».

Хери действительно готова была наплевать на занятия – по крайней мере, сегодня. Она готова была выбраться лишь до ближайшей аптеки и купить что-нибудь, что в теории помогло бы избавиться от похмелья, которое неожиданно накрыло вдруг всего лишь в двадцать один год. Хери готова была весь день заниматься одним только самобичеванием и поисками в интернете способов избавиться от недавней психологической травмы. Она уже действительно решилась на это, когда вдруг завибрировавший от звонка телефон едва не довёл её до истерики. На экране высветилось «Никчёмный оппа», и Хери ответила, тут же поставив звонок на громкую связь, потому что сил не было даже на то, чтобы держать телефон возле уха.

– Ты уже собралась? – по-противному бодро раздалось на той стороне, и Хери невольно скривилась, не ощущая того же приподнятого настроения. – Вылезай из своего гнёздышка, твой невероятный оппа такой добрый, что подбросит до академии.

Хери не хотелось рвать и метать – Хери хотелось умереть. Впервые жизни.

Она достала из шкафа чёрную бейсболку, которую прежде надевала лишь один раз – когда они с друзьями, учась в старшей школе, решили проникнуть в неё ночью, чтобы убедиться в лживости кучи историй о призраках, обитающих в ней. Тогда это был самый настоящий квест, а сейчас казалось самой настоящей глупостью. Хери натянула на голову кепку, влезла в самые неприметные чёрные джинсы и самую отстойную серую толстовку, – оделась ровно так, как никогда бы не позволила себе прежде. И даже свою любимую помаду оттенка с пафосным названием «ледяной розы» отложила в сторону, ограничившись одной только тушью и тонкой линией подводки. Хери собиралась быть сегодня максимально неприметной – совсем такой, чтобы Чимин не заметил её среди остальных сорока студентов.

– Скажи честно, – прищурился брат, едва только она захлопнула за собой дверцу машины, а он окинул её скептичным взглядом, – ты собралась ограбить банк или перешла дорогу коллекторам? Обращалась к ростовщикам?

– Просто поехали, – вздохнула она, отворачиваясь к окну и не имея никакого желания шутить, – голова болит.

– Ты должна мне сказать, Хери, – хмыкнул он. – Твой оппа – детектив, позволь мне выписать тебя из семейного реестра, прежде чем ты сделаешь что-то противозаконное, и это отразится на моей блистательной карьере.