Текст книги "For The Love of Sport (ЛП)"

Автор книги: 3ALover

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Юзуру стёр слезу с лица Хавьера, пока он приходил в себя, смотря такими глазами, словно боялся больше никогда не увидеть японца. Юзу почувствовал невыносимую волну любви к мужчине, который сейчас был над ним. – Te amo, Хави, – выдохнул он, вздрагивая от дискомфорта, когда их тела разъединились. – Ммм, это было невероятно, – сказал Юзуру, хватая салфетки с прикроватной тумбочки, чтобы вытереть свой живот; не хотелось обнимать Хавьера, будучи противным и липким.

– Я не должен был делать этого.

Юзуру нахмурился, поворачиваясь к Хави, который отодвинулся и сел на край кровати, смотря на свои руки, вместо японца. – Хави? О чем ты? – Он поднялся и подполз к тому краю постели. Юзуру попытался обнять плечи старшего, но Хавьер тут же встал, оставляя его сидеть на коленях в одиночестве. – Хави?

– Я хотел привести тебя сюда, чтобы поговорить, а не… не спать с тобой, – сказал Хавьер, вплетая руку в волосы. – Боже, я не должен был делать этого.

Юзуру это немного задело. – Почему? Хави, мы были далеко так долго, почему ты не должен хотеть секса, когда наконец появился шанс?

– Потому что мы больше не можем видеться! – не сдержался Хавьер. Он посмотрел на Юзуру с чистым отчаянием. – Я уже оказался вне игры, потому что слухи стали совсем ужасными, а потом ты явился на матч в моей джерси прошлым вечером, что просто доказало всей команде, что слухи правда, и если я не сделаю сейчас что-то с этим, то они разорвут контракт, или хуже, совсем выпнут меня из лиги. – Он схватился за голову. – Я не… Я не хочу терять тебя навсегда, но нам надо пространство. Дистанция. Если… если мы немного побудем не вместе. Если мы перестанем видеться на некоторое время, всё уляжется. Мы можем начать снова встречаться и снова быть вместе, после того, как пыль осядет, но сейчас нам нужен перерыв на некоторое время.

Юзуру был шоке, в ужасе пытаясь понять слова, пока осознание не свалилось на него мертвым грузом: он был голый в постели Хавьера, пока тот, хладнокровно, бросал его. – О боже мой, – он посмотрел на свои бёдра, где все ещё блестела смазка, и почувствовал, что воздуха перестало хватать. – Ты ублюдок, – выдавил он, когда глаза наполнились слезами. Он выкарабкался из кровати и стал искать свою одежду. – Ты ужасный человек, – произнёс он почти без воздуха, пытаясь влезть в джинсы, ослеплённый слезами.

– Кари, мне жаль. Мне очень жаль. Юзуру, я говорил, что хочу поговорить-

– Поэтому ты трахнул меня напоследок, перед тем, как бросить?! – закричал Юзуру, пытаясь влезть в футболку, пока руки дрожали и душераздирающие рыдания вырывались из горла. – Ты ублюдок. Как ты мог?! – Он выбежал из комнаты, быстро влезая в кроссовки и хватая рюкзак и куртку. – Брайан был прав. Он всегда был прав!

– Юзуру, пожалуйста, не сходи с ума, хорошо? Мне так жаль, ты прав, я ублюдок, но ты продолжал целовать меня, когда я пытался начать разговор, я просто… Я человек, хорошо? Я просто живой и очень сильно люблю тебя-

– Пошёл на хуй! – перебил Юзуру. – Если бы ты любил меня, то не поступил бы так. Иди на хуй, Хавьер Фернандес, – всхлипывал он, открывая дверь.

– Это не навсегда, Юзу, я обещаю, нам просто нужно немного времени-

– Иди в ад, – проскулил Юзуру до того, как выбежал вон.

Он не переставал бежать, пока его легкие не сдались. Юзу рухнул на тротуар, средь белого дня, на коленях посреди жилой улицы, безостановочно плача в нескольких метрах от чьего-то почтового ящика, пока на другой стороне мужчина выгуливал свою собаку, кажется, не замечая, что кто-то переживает срыв напротив.

***

Брайан собирался покинуть офис и пойти подготовиться к групповой тренировке юниоров, когда его телефон завибрировал. Он вздохнул и выудил его из кармана, тут же хмурясь, когда заметил, что звонил Юзуру. Японец ушёл менее двух часов назад, взбудораженный встречей со своим парнем, так что Брайан тут же заволновался. – Юзуру? – сразу спросил он, ответив и слыша только плач.

– Брайан, – всхлипывал Ханю жалостливо, и Орсер пришёл в боевую готовность.

– Юзуру, что не так?

– Т-ты можешь забрать меня? – спросил тот. – П-пожалуйста?

– Где ты? – спросил Брайан, не сомневаясь ни секунды.

– На поч-почтовом ящике рядом со мной написано о-один четыре пять семь, а на знаке улицы Эйкорн, – факт того, что Юзуру однозначно не знал, где находится, напугал Брайана, но тот хотя бы был в жилой зоне.

– Хорошо, сейчас буду. Забью адрес в GPS и приеду так быстро, как смогу, – Брайан схватил пальто, ключи и быстро направился вниз. – Юзуру, просто оставайся на месте, я еду к тебе, – сказал он, после сбрасывая звонок, чтобы проложить путь до нужного адреса.

Когда он нашёл Трейси, то только взгляда на неё хватило, чтобы она заметно заволновалась. – Брайан?

– Отмени юниоров для меня. Я не знаю, что случилось, но Юзуру позвонил мне весь в слезах, дал адрес с почтового ящика, рядом с которым сидит, и умолял забрать его.

– Разве он не должен быть с Хави? – спросила Трейси, и Брайан мрачно глянул на неё.

– Я знал, что был прав, не доверяя хоккеисту со своим учеником, – сказал он зло, будучи уверенным, что ещё получит за попытку вбить на место мозги хоккеисту, в два раза моложе его.

***

Когда Брайан достиг нужной улицы, если верить GPS, то сбавил скорость, осматриваясь в поисках худого мальчика с чёрными волосами. Когда он нашёл его, тот сидел на крыльце какого-то дома, в котором, видимо, сейчас никого не было. То, как сильно он обнимал свои колени, напугало Брайана. Он остановился и вышел из машины, переходя дорогу. – Юзуру?

Японец поднял голову, выражение его лица было разбитым. Он однозначно плакал некоторое время. Глаза красные, щеки сырые и раздражённые, нос опух. – Брайан! – проскулил он, не борясь с желанием вскочить и кинуться на шею старшему. Он крепко обнял Орсера, плача в его плечо, и тренер прижал его к себе ближе, гладя по спине. – Я хочу домой, – плакал он тихо, пока Брайан укачивал его.

– Хорошо, я отвезу тебя домой, – сказал он, направляя их к машине. Брайан открыл для него дверь, усадил внутрь, а потом обошёл машину, уже всё понимая. Что бы не произошло, это было плохо. Это совершенно точно. Когда они отъехали, он пробежался глазами по Юзуру, ища признаки травм. – Он навредил тебе? – спросил он аккуратно.

Юзуру заскулил, когда не смог вдохнуть. – Он не бил меня, если ты об этом, – сказал он, поднимая ноги на сиденье и обнимая их. В обычной ситуации Брайан бы отругал его за подобное, но он не бессердечный, чтобы хоть как-то нарушить комфорт Юзуру сейчас. – Было бы не так больно, если бы ударил, – проскулил младший.

Брайан вздохнул. – Ох, Юзуру, – он потянулся и похлопал его по колену. – Что случилось?

– Он… он бросил меня, – всхлипнул Юзу. – Но… но он не просто бросил меня, – добавил он злее. – Он сказал, что нужно поговорить, но когда мы приехали домой, и я захотел секса, он не остановил меня, он позволил мне заняться с ним сексом, а потом тут же выбрался из кровати и сказал «это была плохая идея, потому что я хотел поговорить, а не это», и когда я спросил почему, он сказал, что бросает меня, потому что, видимо, команда узнала обо мне и… и потом он такой, – Юзуру изобразил рукой говорящего Хавьера, что заставило Брайана улыбнуться сквозь всю ярость. – «Ох, это не навсегда, только на время. Мы расстанемся, а позже снова будем вместе, просто пока ‘пыль уляжется’ – или какие-то такие слова, – потом всё будет в порядке», и он сказал это всё, словно нет ничего особенного в том, чтобы бросить меня без предупреждения, после того, как он трахнул меня! – сказал Юзуру резко. Брайан сморщился от подобных слов из уст младшего и мыслей, что у его студентов есть секс, но сильнее его отвратило от того, каким низким поступком это было.

– Господи, что за мудак.

Юзуру всхлипнул и начал снова сильно плакать. – Он сказал это всё, пока я был голый, – рыдал он. – Я в постели, и… и мы только что закончили заниматься сексом, а он разбил моё сердце! – Юзуру прижался к окну, его маленькое тело ломали рыдания. – Я ненавижу его, – выдохнул он. – Как он мог сделать это, Брайан? Он любит меня, я знаю это, так почему он делает мне больно?

Орсер вздохнул. – Потому что в этом суть хоккеистов, Юзуру. – Он покачал головой. – Я никогда не встречался ни с одним, но дружил. Он был абсолютно в порядке относительно моей ориентации, не было никаких проблем. Потом его команда узнала, они стали называть его геем, и что же произошло? Неожиданно мой ‘друг’ стал одним из моих обидчиков, которые зовут меня педиком и относятся, как к дерьму. Я думаю, он правда заботился обо мне, но о репутации в команде он заботился больше. – Брайан грустно улыбнулся. – Наверно, он любит тебя, Юзуру. Он просто не может выстоять того, что вся команда плохо думает о нем. Эти хоккеисты, они как братство. Эти парни всё делают вместе. Они семья, они друзья, и они ставят команду превыше всего. Это токсичная мужественность в лучшем виде.

– Я просто не понимаю, – проскулил Юзуру. – Хави не такой, как они. Почему вдруг стал?

Брайан погладил его по спине в попытке успокоить. – Я не знаю, Юзуру. Мне очень, очень жаль.

Юзуру не сдержал болезненный всхлип. – Но я люблю его.

***

– Я, блять, ненавижу его, – шипел Хавьер, смотря через весь бар на Ивана и его стол мудаков.

– Что не так с тобой, Хавьер? – спросил Майло, убирая от него шот, пока тот совсем не напился. – Ты никогда так не пил, но каждую ночь за эти три недели, когда мы выбираемся в бар, ты напиваешься до бессозналовки.

– И не только здесь, – добавил Скотт. – Когда я забирал тебя перед тренировкой, потому что ты не мог сесть за руль, ты напился в одиннадцать утра в своём собственном доме.

Майло хлопнул его по спине. – Тренер может прекратить держать тебя на скамейке, если ты будешь приходить на тренировки без похмелья хотя бы пару раз в неделю.

– Да, мужик, я знаю, что ты ненавидишь сидеть в запасе, но прошло две недели. Нет причин пропивать всю жизнь теперь, – сказал Скотт.

Хавьер высокомерно усмехнулся. – Какого хуя именно ты говоришь это? Ты выбрал эту херню вместо родных детей, – кинул он, и тут же почувствовал себя плохо, не смотря на уровень алкоголя. – Прости, мужик. Ты не заслужил такого. – Он представил обиженные глаза Юзуру, когда тот осознал, что Хавьер бросает его, все ещё обнаженный в его постели. Хавьер почувствовал надвигающуюся волну слез. – Он не заслужил такого, – добавил он, голос сломался. Фернандес украл шот у Майло, и выпил, пока они не успели остановить его. Это не могло стереть красивые, идеальные, но наполненные болью глаза Юзуру, но помогало страдать немного меньше.

Но не в этот раз. Реально не сработало. Он опустил голову, закусывая губу, чтобы сдержать слёзы.

– Господи, давай уведём его отсюда.

Хавьер знал, что слёзы текли по лицу, когда Майло и Скотт схватили его под обе руки и практически вынесли из бара. Он не понимал, что происходит, пока они не запихали его на заднее сиденье внедорожника Скотта. – Что за хуйня творится с тобой, мужик?

Хавьер влажно засмеялся, ложась на спину. – Я играю в ёбанный хоккей! – сказал он громко. – Разве это не то, что я должен делать? Напиваться и находить любую девушку, которая хочет ебли с хоккеистом? – сказал он сбивчиво. – Я как Бретт! Ебу всё, что движется, и напиваюсь, пока не перестану чувствовать вину.

– Ты никого не ебёшь, Фернандес, и мы все это знаем, – перебил Майло. – Ты слишком занят частью с «напиваюсь».

Хавьер фыркнул. – Я определенно ебал кого-то. Потом бросил. Все ещё в постели и все дела, – засмеялся он снова. – Я, б-блять, изумительный человек, а, Майло?

– Черт, Хави. Так вот о чем всё это? – спросил Скотт, Хавьер продолжал смеяться, пока не осознал, что смех перерос в плач. – Мужик, эта херня даже не о вылете из основного состава?

– Я должен был, чтобы вернуться на лёд и удержаться в команде, – объяснил Хавьер, садясь, только что бы завалиться в другую сторону с недовольным стоном. – Шесть месяцев. Шесть месяцев всё прекрасно держалось в секрете. Ёбанный Иван, – ругнулся он.

– Так что произошло с «не могу заставить Сьюзи встречаться со мной»? – спросил Скотт.

Хавьер засмеялся сквозь слёзы. – Ты, блять, слышал его, Скотт. Ты не тупой. «Сьюзи точно звучит как Юзу» – передразнил он идиотский акцент Ивана.

– Да, я не тупой, но я думал, что сопротивляющаяся «Сьюзи» не ложь. Что насчёт той девушки в баре? – Спросил Скотт. – Ты изменял ему?

Хавьер усмехнулся. – Я собирался уйти с ней, а потом соврать, сказать, что слишком пьян, поцеловать на ночь и вернуться в отель. Я не смог сделать даже этого, – добавил он. – Я не смог даже поцеловать её, потому что знал, он будет страдать. Даже если это простой поцелуй, мы были в разлуке шесть недель, и это могло разбить его сердце, если бы я отдал эти поцелуи кому-то ещё, когда он не может их получить. – Он потёр лицо. – Ёбанный Иван.

Майло и Скотт обменялось взглядами, и первый покачал головой. – Так это было серьёзно, мм? – спросил он. – Фигурист был чем-то реальным?

Скотт тяжело вздохнул. – Хави, ты сказал, «Сьюзи» была больше, чем Мики, – вспомнил он, и Майло в ужасе посмотрел на них.

– Я собирался жениться на нем, – Хавьер проскулил, потирая грудную клетку и смотря в крышу машины. – Не сейчас, но когда-нибудь. Я был так уверен в нем. Я бы всё отдал ради его счастья, – он засмеялся. – Но только не ту единственную вещь, которую я рисковал потерять из-за ёбаного большого рта Ивана.

– Блять, Хавьер. Ты кинул его из-за места в основном составе? – Спросил Скотт, не веря.

– Запас это только начало, – возразил Хавьер. – Они бы выкинули меня, потому что ‘педик’ в команде. Я счастливчик, если не вылечу, как причина разрозненности. Я должен избавиться от проблемы до того, как меня выпнут из лиги. – Он потёр лоб. – Это должно было быть навсегда. Я просто… Я хотел, чтобы мы взяли перерыв, я бы всё разрулил, и мы бы могли снова быть вместе, но, видимо, скинуть эту бомбу сразу после того, как я трахнул его, было не лучшим способом, если я хотел сохранить что-то.

Майло усмехнулся. – Ну да, ты тупой ублюдок, это наверно был плохой выбор.

– Я говорил ему, что хочу поговорить, я собирался просто поговорить, но он продолжал… он продолжал целовать меня, он так сильно хотел, и так тяжело сказать ему нет. Вы никогда не видели его, когда он хочет чего-нибудь. Он выглядит как щенок. Как большеглазый, пушистый щеночек, – сбивчиво говорил он, представляя дующуюся мордочку Юзуру. – Он может соблазнить монашку, – добавил он и тепло вздохнул. – Мы были в разлуке так долго, и он в принципе запросто может затащить меня в постель. Я, блять, просто человек, понимаете? Как можно устоять, когда любовь всей моей жизни так виснет на мне? – вздохнул Хавьер.

– Всё то ёбанное время, я знал. Я знал, что это последний раз. Я знал, что моя «возьмём перерыв» идея не сработает, но я просто… – он заскулил. – Я должен был попробовать, понимаете? Я люблю его, – добавил Хавьер горько. – Я и половины этого не чувствовал к Мики, Скотт. И половины, – он крепко сжал футболку на груди в кулак. – Его лицо, когда я сказал, что убран в запас, потому что меня раскрыли, и в итоге я могу вылететь из команды… он всё знал, – всхлипнул он, слёзы наступили снова. – Ему было так больно. Я сделал ему очень больно. Я его предал, и он точно чувствовал себя использованным. Я разбил его сердце.

Он потёр лицо рукой, борясь с всхлипами. – Я разбил его сердце, и знаете, что произошло сегодня? – Голос заметно дрожал. – Он развалился на одном из четырёх крупнейших стартов в сезоне. Я смотрел, как он сорвался. Он с трудом завершил прокат. Он боролся через слёзы, – Хавьер пытался вдохнуть, но что-то мешало. – Я, блять, разрушил его жизнь пару недель назад, потому что эгоист и реальный мудак, – он беззвучно рассмеялся. – Но вперёд, Кленовые листы, а?

Майло и Скотт обменялись взглядами, пока истеричный смех Хавьера прерывался резкими всхлипами.

Комментарий к Глава 22

Та-да.

Залечь на дно самое рациональное решение, но у Фернандеса проблемы с выбором времени и подбором слов.

Я, кстати, будучи читателем, ждала разборок и может ссоры…

Добро пожаловать в кусок с драмой :)

========== Глава 23 ==========

Брайан и Трейси очень волновались за Юзуру. Он не перенёс расставание нормально. Он не показывался на тренировках несколько дней после. Юми сказала, что он не ест, и она с трудом может вытащить его из спальни. Когда он вернулся к тренировкам, это не было легко. Он был расконцентрирован и это возымело эффект над его катанием. Почти каждый день его квады предавали его, а настроя словно и не было никогда.

То, что произошло на Четырех Континентах, было неизбежно.

– Всё хорошо. Мы сконцентрируемся на мире, – успокаивала Трейси. Но самой ужасной частью для Брайан было то, что Юзуру, кажется, совсем не волновало его восьмое место. Он не плакал, не бесился, он просто… стоял здесь. Что было полной противоположностью его прокату, потому что там был такой эмоциональный срыв, который, должно быть, заставил сжалиться даже хейтеров. Он почти упал на вращении, однозначно плакал всю вторую половину, и сорвал почти каждый прыжок, с которого не упал. Казалось, словно дух покинул его тело полностью.

– Что случилось, Юзу? – спросил Брайан, кладя руку на его плечо. – Что заставило тебя сорваться?

Юзуру моргнул и посмотрел мертвыми глазами, которые разбили сердце Орсера. – У меня все ещё напоминания на телефоне. Кленовые листы играют сегодня.

– Ох, милый, – не сдержалась Трейси, втягивая его в объятие, на которое он никак не среагировал. Она гладила его между плеч. – Пойдём, давай вернёмся в отель.

– Хорошо, – сказал Юзуру, голос глухой, а лицо пустое.

***

Юзуру никогда за всю свою жизнь не чувствовал себя таким опустошенным. Он лежал на кровати в своём номере и мог думать только о том, что не чувствует ничего. Он только что позорно проиграл и не чувствовал ничего. Его сердце разбито, и внутри нет места для чего-то ещё. Впервые в своей жизни он нашёл нечто, что полюбил сильнее катания, и теперь этого нет. Казалось, он вышел на новый уровень грусти, о существовании которого даже не знал, пока Хавьер не разбил его сердце, заполняя его таким невыносимым количеством боли и унижения.

Самым ужасным было то, что он всё ещё верил, где-то глубоко внутри, что Хавьер любил его. И это было самое болезненное. Если бы Хавьер просто поиграл и использовал его, это не было бы так больно, как понимание того, что испанец решил идти против своего сердца, просто потому, что предпочёл ударить по Юзуру, а не бороться ради него. Хавьер сделал выбор в пользу эгоизма, даже если это делало больно им обоим.

Юзуру шмыгнул и потер глаза, разочаровано скуля. Он устал плакать. Он устал чувствовать себя так. Он устал от того, что Хавьер продолжает делать ему больно, даже если они не разговаривали с того самого дня. Он сел прямо и решил посмотреть свою произвольную, чтобы реально увидеть, насколько ужасно это было. Он мог только представить. Он не очень-то всё помнил, так как был в заточении мыслей о Хавьере и предательстве его собственного телефона. К своему ужасу, где-то глубоко, он наделся на победу Кленовых Листов, потому что Хави не заслуживал чувствовать себя таким же разбитым, каким он сделал Юзуру.

Смотря свою произвольную программу, он чувствовал отвращение к себе. Он не мог понять, как он, Юзуру Ханю, опустился до такого отталкивающего зрелища перед своими фанатами. Он никогда не разваливался. Он держался, когда нога была сломана, и, казалось, карьера закончена. Он выиграл Олимпийское золото с травмированной лодыжкой, из-за которой с трудом передвигался вне льда. Он катался с болезненным нарывом в животе. Юзуру пережил так много и катался, чтобы доказать себе, что может. А сейчас он позволил парню заставить его практически сдаться не просто в жизни, в катании.

Хавьер нанёс удар всем его вложениям в этот спорт.

Юзуру просмотрел видео ещё раз и вместо грусти и пустоты почувствовал новую эмоцию: злость. Он был зол на Хавьера. Он был зол на себя. Он злился, потому что какой-то мужчина забрал все его силы и почти заставил отказаться от того, что он любил больше всего. Какой-то ублюдок, который слишком испугался разобраться с командой и вместо этого выбрал разбить сердце человеку, который любил его больше всего, вынудил Юзуру сдаться на середине программы, просто потому, что он продолжал думать о ком-то, кто даже не заслуживал его внимания.

После четырёх пересмотров, Юзуру пришёл к выводу, что ему всё равно, выиграют Кленовые Листы или проиграют, он решил, что его не волнуют взлёты и падения Хавьера. Беспокойство за Хавьера заставило его перестать беспокоиться о себе, и сейчас восьмое место на Четырёх Континентах стало его личным рекордом.

Это неприемлемо.

Юзуру схватил телефон и позвонил Брайану. Как только тот ответил, младший выпалил, не теряя ни секунды. – Я возьму золото на Мире. Мы начнём, как только вернёмся в Канаду, да?

– Ну, приятно снова слышать тебя мотивированным, но что произошло? Мы можем поговорить об этом позже-

– Нет времени для позже. Я сделал плохо сегодня, я не буду больше плохо никогда, – тараторил он. – Никакой мужчина больше не станет важнее, чем катание. Я выиграю Мир. Я хочу начать так быстро, как возможно. Я сделаю всё, что должен, для победы.

Брайан усмехнулся на том конце. – Мне не нравится, что именно эта ситуация помогла тебе очнуться, но приятно снова услышать Юзуру Ханю, которого я знал шесть лет. – Юзу почувствовал волну злости, из-за которой даже задрожали руки, потому что это было правдой, последние пару недель он был лишь тенью себя. Никогда снова не произойдёт подобного. – Мы начнём в понедельник, – сказал Брайан, и Юзуру сбросил, чувствуя тяжёлое удовлетворение.

Хавьер был единственным, кто потерял что-то в этой ситуации. Юзуру был лучшим, что могло с ним случиться, и он решил просто выкинуть его. Японцу всё ещё было больно, и он знал, что это не прекратиться только потому, что он решил больше не беспокоиться об этом, но главное, он был настроен показать всему миру, от чего отказался Хавьер Фернандес. Он знал, что Хави смотрит все крупные соревнования по фигурному катанию, так что увидит, кого именно он трахнул и выкинул, и запомнит, как глупо было сделать нечто подобное с Юзуру Ханю.

***

Когда Хавьер явился на тренировку поздно и с похмелья, то не удивился, когда тренер Холден недовольно покачал головой. – Фернандес! Со льда! Живо!

Хавьер закатил глаза и последовал за ним, солнечные очки на лице даже в помещении. Он пил свой кофе, пока они шли, пытаясь перестать чувствовать себя давно мёртвым. Тренер закрыл за ними дверь, и Хавьер плюхнулся в кресло напротив стола Холдена с недовольным стоном. – Тренер, простите, что опоздал. Я просто не очень себя чувствовал-

– Ты с похмелья. Снова, – перебил Холден, садясь за стол. – Хави, ты мой лучший нападающий. Мне нужно, чтобы ты перестал меня загонять в эту позицию. Я не могу выпустить тебя со скамейки, если ты не можешь оставаться трезвым достаточно долго, даже чтобы потренироваться.

Хавьер опустил голову. – Я знаю, я просто… – он остановился и покачал головой. – Я не был в порядке всё это время. Я ужасно боюсь лишиться контракта, – признался он.

– И ты думаешь, пьянки помогут тебе? – спросил Холден, а затем вздохнул. – Смотри, я знаю, что проблема в Иване и его приспешниках, не в тебе. Но ты же понимаешь, что тот бред, который они несут, выставляет тебя причиной разрозненности.

Хавьер усмехнулся. – Да, я знаю. – Он отпил больше кофе. – Я реально очень ненавижу его, тренер, – сказал он небрежно. – Он разрушил мою жизнь. Официально.

– Я не говорю, что он невинный, Хави, но не он заставлял тебя начинать так пить и отлынивать, – сказал Холден. – И он не мог знать, что твой ‘друг’ покажется на мониторе тем же вечером, когда он атакует. Команда, скорее всего, забыла бы об этом, если бы всё не произошло одновременно.

– Бывший. – Исправил Хавьер безэмоционально. Он снова поднял кофе, вдруг желая, чтобы это был алкоголь.

– О чём ты? – спросил Холден, и Хавьер опустил очки, устанавливая зрительный контакт.

– Юзуру мне никто больше, – сказал он, не беспокоясь о прямолинейности. Тренер не был тупым. – После того, как половина команды повернулась против меня, и вы не дали мне играть, я подумал, что будет лучше, если мы возьмём перерыв и не будем видеться некоторое время, – он горько улыбнулся. – Вы можете представить, как после полутора месяцев разлуки, наши отношения не смогли выдержать предложение бессрочного перерыва, – он отсалютовал своим кофе. – Так что я потерял любовь своей жизни ради спорта, в который мне больше не дают играть, и я разбил и его борьбу за медали вместе с сердцем! Выпьем! – Хавьер допил оставшееся кофе, практически желая захлебнуться им. – Ёбанный Иван.

– Ох, черт, Хави, – Холден не мог найти слов. – Так вот что происходит последний месяц.

– Моя разваливающаяся жизнь может вас не касаться, но да, это не было пикником. – Он вздохнул, запрокидывая голову назад. – Каждый грёбанный день ощущается бессмысленнее предыдущего. Я знаю, что надо сконцентрироваться на тренировках, раз уж я пожертвовал всем, чтобы постараться остаться в команде, но мне просто тяжело… тяжело даже существовать, – сказал он слабо. – Когда чувствуешь вину и всё кажется бессмысленным, тяжело даже дышать. Я не чувствую себя жалким, только когда напиваюсь так, что не помню своего имени.

– Черт, – сказал Холден очень красноречиво. Он подался вперёд, облокачиваясь на локти. – Смотри, если тебе нужно время…

– Всё, что есть в моей жизни сейчас – это хоккей, – просто сказал Хавьер. – Я пожертвовал всем за возможность быть здесь. Я живу в Канаде годами и вижу семью может раз в год, если повезёт, потому что я принадлежу этой команде. – Он тяжело сглотнул. – Я пожертвовал возможностью стать отцом ради этой команды, а теперь, спустя два года, когда я нашёл человека, с которым я, наверно, должен был провести остаток моей жизни, то вырвал его сердце, потому что испугался потерять место в команде. – Хавьер стучал пальцами по столу. – Так что я собираюсь получить это место назад. Я собираюсь играть так хорошо, как смогу. У меня не осталось ничего, кроме этой команды.

Холден посмотрел на него с грустью в глазах, но кивнул. – Тогда прекрати пить. Если хочешь это место назад, протрезвей. Если слишком больно находиться трезвым дома, иди и бегай, пока не устанешь и не захочешь спать. Ты не соответствуешь стандартам, чтобы вернуться на лёд.

Хавьер кивнул. – Хорошо, – сказал он, понимая, что должен сделать всё, чтобы вырваться из порочного круга. – Что насчёт того факта, что я би, и вся команда знает теперь?

– Заляг на дно, – просто сказал Холден. – Оставь Ивана мне.

***

Хавьер делал то, что должен был, и к концу февраля вышел на лёд. Это не было просто. Ночи были невыносимыми. Он мог сидеть с Эффи и думать о том, что привык звонить Юзу почти каждую ночь и говорить ни о чем и обо всём одновременно. Он так скучал по нему, что не мог дышать. В подобные вечера он делал то, что предложил тренер, и выходил на пробежку. Никто не бегал в девять вечера февральскими ночами в Канаде, так что это позволяло освежить голову, фокусируясь на холоде и том, как сжимаются легкие, вместо разбитого сердца.

Благодаря дополнительным пробежкам, Хавьер стал даже быстрее, чем раньше. Он похудел за тот месячный загул, потому что не хотел есть, а алкоголь помогал не беспокоиться по этому поводу, поэтому теперь больше качался в тренажёрке, возвращая мышцы рук, в то время как бег помогал с ногами. Его пассы стали сильнее, и единственный способ оставаться трезвым заключался в полном фокусе на хоккее, так что ментально он был максимально в игре.

Но вообще, он всё ещё не был в порядке. Команда танцевала кругами вокруг. Скотт и Майло застряли с ним в этом кольце. Вся эта ситуация показала ему, кто его настоящие друзья. Вся троица была в команде очень долго, и они реально доказали ему, что будут рядом, когда он нуждается в ком-то. Некоторые другие парни включали его в диалог, но никто не проверял его состояние так, как эти двое. Команда разделилась на три группы: те, кто поддерживали Хавьера; те, кто поддерживали Ивана; и те, кто не хотели иметь ничего общего ни с кем из них и просто держали головы опущенными. В большинстве своём почти вся команда относилась к третьей группе. На стороне Ивана было три-четыре парня, которые пытались сделать из жизни Хавьера сущий ад, но Холден стоял на пути и следил за ними.

Иван сел на скамейку на три игры, когда закричал: «Педиковатый Фернандес впервые не опоздал!», когда Хавьер пришёл во время. Он был очень близок к серьёзным последствиям за свой гомофобный язык. Хавьер ненавидел его, но даже он был шокирован, каким же тупым оказался этот парень, раз продолжал эту херню, даже когда был на тонком льде со всем тренерским штабом.

Это заняло время, но Хавьер оправился. Его сердце не зажило, но теперь он знал, что всегда есть люди, прикрывающие его спину; а те, кто пытался вонзить нож, в итоге ответят. Команда справлялась, и финал уже был на горизонте, так что к концу февраля, шесть недель спустя после расставания с Юзуру, Хавьер справлялся так хорошо, как только мог себе представить.

А после он приехал на каток и увидел очень знакомую женщину со светлыми волосами, которая говорила с тренером Холденом, который в свою очередь выглядел замученными и явно забеспокоился, заметив приближающегося Хавьера.

– Хави. Нам надо поговорить, – сказал он, и Хавьер смог только с трудом сглотнуть, когда понял, о чём именно должно быть Холден хочет с ним поговорить.

Комментарий к Глава 23

Я так быстро, потому что вчера (для меня сегодня) мои два наилюбимейших ютубера совершили каминг-аут. И я только сейчас это поняла. Один из моих пейрингов только что стал реально реальным… Так что переводчик в запое.

========== Глава 24 ==========

Ничто не могло сбить Юзуру. Юми знала это о своём сыне. Он был сильным мужчиной с такой решимостью, о которой она могла только мечтать. Юзуру мог превратить в реальность всё, что угодно, если правда хотел. У него была железная воля и чемпионский настрой в любой ситуации. Она наблюдала сотню раз, как он бросал вызов обстоятельствам за свои двадцать четыре года. Он родился недоношенным, и врачи сказали, что ему сложно будет нагнать других детей в развитии, если только с возрастом. Но он научился читать быстрее всех в классе. Когда ещё совсем маленькому ему диагностировали астму, то сказали, что он никогда не сможет заниматься спортом, даже вдали от пыльцы и пыли. В детстве они говорили, что его телосложение и легкие не позволят ему быть сильным и выносливым, чтобы быть конкурентноспособным в фигурном катании, а он использовал своё вытянутое тело и маленький вес, чтобы максимально развить свои теперь сильные ноги. Он катался до посиневших губ, чтобы повысить выносливость, и не важно, как тяжело это было. Каждый раз травмируясь и слыша о снятии с соревнований, он боролся сквозь боль и впечатлял всех.