Текст книги "Об одном и том же"

Автор книги: Зяма Исламбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– По дороге? Да?

– По какой дороге? – удивился Виктор.

– По проезжей части, по Суздальскому проспекту, на котором нет тротуаров, – уточнил майор.

– А мы и не знали, что там нет тротуаров. Ведь сейчас зима, снег, а там всё было вытоптано и ходить с коляской было нормально…

– А как же тебя вдруг взяли? – не унимался майор. – Почему ты не сказал, что просто гуляешь с другом и его дочкой?

– Я говорил, но мне не поверили.

– А кому ты говорил? Ты можешь нам показать тех милиционеров, которые тебя посадили в автобус?

– Могу, конечно.

– Ну, пошли, студент, – майор вывел Виктора в коридор и вместе с опером направился к обезьяннику. – Ну, Виктор, показывай своих приятелей. Если их покажешь и они подтвердят, что ты нам рассказывал, то мы тебя отпустим. Ты понял нас?

– Нет, не понял.

– Почему? Тупой, что ли? Или выгораживаешь своих друзей? – майор опять начинал нервничать.

– Я никого здесь не знаю. У меня нет среди этих людей знакомых или друзей.

– Так, Климчук!

– Я, товарищ майор!

– Давай, отводи его обратно к себе. Я сейчас подойду.

Майор подошел к сержанту, сидевшему напротив обезьянника и следившего за порядком в помещении для задержанных.

– Коля, у тебя есть попить? – спросил майор у сержанта. – Что-то меня жажда замучила. Трудный фрукт попался…

– Есть чай, товарищ майор.

– А просто воды у тебя нет?

– В чайнике, но она тёплая, – ответил сержант.

– Плесни стаканчик. И заварки туда долей.

– С сахаром?

– Не, не надо. Просто дай попить.

Виктор сидел на стуле. Перед ним за столом восседал Климчук, баловавшийся со спичечным коробком, из которого смастерил игрушечный танк с дулом и двумя антеннами сзади. То и дело он спичкой его подталкивал, как будто это были попадания снарядов по корпусу настоящего танка. Выглядело это всё не столько забавно, сколько очень идиотски, если принять во внимание возраст, должность и место такой игры.

– Климчук, а ты его обыскивал?

– В смысле?

– В том смысле, что не съел же он свои пластинки? – майор достал пачку с дешевыми сигаретами и решил, было, закурить, но вдруг передумал. – Может быть он за пазухой держит?

Климчук начал обыскивать Захарова. Особо тщательно он простукивал рукава куртки и штанины брюк.

– Ты лучше, лучше смотри. Пусть разденется. До трусов.

Виктор быстро разделся. Климчук даже попытался залезть к Виктору в трусы, но майор уже скомандовал Захарову, чтобы тот мог одеваться.

– Так, Климчук, я знаю где пласты. Скажи Николаю, чтобы всех на несколько минут вывели из обезьянника. С вещами. Сходи, посмотри как следует под скамейками, поищи. Все возьмут свои диски. Которые там останутся – те и будут, значит, этого умника.

– Слушаюсь.

Виктор слышал, как шумно выходили и матерились задержанные. Майор не вытерпел и пошел лично досматривать обезьянник, но там было пусто. Сержант, который приглядывал за двумя задержанными в кабинете, также отлучился.

– Серега, бери свои документы, пласты и вали отсюда, пока никого нет, – посоветовал Виктор парню, который вместо писанины внимательно наблюдал за ситуацией с Виктором.

– А ты?

– Меня итак сейчас выпустят. У них на меня ничего нет. Бери всю пачку пластов и все документы и дуй отсюда. Я выйду, потом поделим диски. Понял?

– Понял. А где встретимся? – спросил Сергей.

– У таксопарка. Можешь меня на самой проходной подождать, чтобы не светиться на улице.

– Ладно, удачи!

Сергей быстро взял все вещи и тихонечко вышел с большой кучей конфискованных пластов и несколькими протоколами на улицу. Его никто не остановил, все занимались задержанными из обезьянника.

Когда обыск комнаты закончился полным фиаском для ментов, то в кабинет снова зашли старлей с майором. Оба были с злыми, серыми и чуть-чуть задумчивыми лицами.

– Так, студент, где пластинки? – вновь пристал с идиотским вопросом к Захарову седовласый майор. – Будешь говорить правду или нет?

– Товарищ майор, я всё честно Вам рассказал. Нет у меня никаких пластинок.

– Климчук! Сбегай-ка в автобус. Обшмонай салон. Вдруг он там спрятал. Возьми водителя, он всё знает там у себя.

– Слушаюсь, – старлей с нездоровым энтузиазмом бросился выполнять приказ старшего по званию офицера. А через 15 минут Климчук вернулся с пустыми руками. – Ничего нет, товарищ майор.

– Так, значит нет ничего?! Выходит, что он говорит правду? – майор наконец-то решил закурить. – Или он нас с тобой перехитрил?

– Да, товарищ майор.

– Что да? Головка от х@я! – майор злился на всех. Он был расстроен и тем, что в его практике такого случая ещё не было, хотя рынками, барахолками, толкучками он занимался последние 20 лет. – Отдай ему его паспорт и пусть идет отсюда куда хочет. Понял?

– Так точно, товарищ майор, – Климчук только сейчас заметил, что со стола пропали все протоколы, стопка пластинок и… второй задержанный, который писал объяснительную. – Товарищ майор! – Климчук обратился к майору, выходившему уже из кабинета. – Товарищ майор, пропало…

– Что пропало? – переспросил майор.

– Всё пропало, – упадническим голосом произнес старлей. – Пропали все протоколы, пластинки и документы.

Майор обернулся, посмотрел внимательно на старлея, затем обвёл пристальным взглядом кабинет, и только потом, уставившись на Виктора, спросил, – А где второй?

– Кто, Володя? – включил дурку Виктор. – Володя дома, с семьёй.

– Второй задержанный… – заорал что было мочи майор. – Где задержанный, бл@дь?

– Я не знаю. Я всё это время находился здесь.

– В окно выпрыгнул, – высказал предположение явившийся на крик сержант, который вместе с опером должен был следить за порядком в кабинете, за тем, чтобы задержанные кололись и брали на себя вину.

Майор подбежал к заклеенному на зиму окну. Бумага была целой, без повреждений или каких-либо следов вскрытия.

– Что ещё у тебя пропало, Климчук? – рявкнул на бедного опера майор.

– Всё пропало, – промямлил старлей.

– Так, а ты что здесь стоишь? – майор посмотрел на Виктора, а затем добавил, – Пошел вон отсюда! Ну?! Быстро! Ты свободен!

– Спасибо! – поблагодарил Виктор. – А можно забрать мой паспорт? Верните, пожалуйста, мой паспорт.

– Отдай ему его, бл@дь, паспорт и пусть идет на х@й, бл@дь, – скомандовал майор оперку с бледным, как у покойника, лицом.

– Не могу, товарищ майор, – Климчук дрожал словно осиновый лист. Он вдруг отчётливо осознал, что сегодня – не его день.

– Как не можешь? Почему?

– Пропал…

– Кто пропал? А? Не шути со мной, Климчук! Не играй с огнем!

– Паспорт пропал…

– Так, а ну пошли ко мне, – майор первым вышел из кабинета. Следом семенил старлей Климчук.

Пятнадцать минут ожидания для Захарова превратились в целую вечность. Виктор тщетно прислушивался к звукам в здании, но ничего, кроме общего шумового фона разобрать было невозможно. Ни майора, ни Климчука в кабинете не было. Сержант никуда не выходил.

Наконец дверь в кабинет распахнулась и снова на пороге появились двое – майор и старлей.

– Так, Виктор, мы ещё поищем твой паспорт, а пока Вы свободны. Мой кабинет № 21, второй этаж. В понедельник после 15.00 я буду Вас ждать у себя. Извините, пожалуйста, за недоразумения. До свидания.

Виктор танцующей походкой направился к выходу. Проходя большой сейф в коридоре, Захаров достал оба пакета с пластинками и, засунув их как следует под куртку, направился быстрым шагом к таксопарку, где его должен был ждать Сергей.

– Слушай, спасибо тебе ещё раз, – прямо с порога поблагодарил Виктора изнервничавшийся Сергей. – Всё нормально? Всё тихо там?

– Паспорт у тебя? – первым делом спросил Виктор.

– Да, вот, возьми, – Сергей протянул Захарову его паспорт. – Давай отсюда выйдем? Нам надо ещё пласты поделить… А что с протоколами будем делать?

– Ты куришь? – спросил Виктор.

– Да, а что?

– Сожги всё, – посоветовал Захаров.

– Что, всё сжечь?

– Да. Будут знать, долбо@бы, как людей обувать и разводить на бабки…

Не хвали пиво разливши, а хвали распивши.

Русская народная пословица

Умный человек иногда вынужден напиваться, чтобы проводить время с дураками

Эрнест Хемингуэй

Вовка пришел домой к жене и тёще. Тесть, как ни странно, был дома, а младшая сестра жены делала с матерью, т. е. с Вовкиной тёщей, уроки.

– Витька всё сделал правильно, только он не успел отдать мне пласты, – заканчивал свой рассказ тестю Володя Семяримов.

– Так, ясно, – резюмировал Николай Иванович. – Что планируешь делать?

– Хочу сбегать за пивом, – решительно ответил Вовка.

– Каким пивом? – удивился тесть.

– Разливным, – Володя пошел на балкон за трехлитровыми банками под пиво из ларька, где он частенько покупал в розлив неразбавленное пиво.

– А к Виктору сходить не думал? – поинтересовался Николай Иванович.

– Зачем?

– Узнать у него, как, что?! Он ведь с тобой был, да и друг ведь тебе?!

– Да у него наверняка всё в порядке, – без тени сомнения в голосе ответил Володя. – Витька в обиду себя не даст, выкрутится! – Володя был уверен в друге. – Вот только не ясно, догадается он, обормот, ко мне зайти, или мне опять надо к нему бежать?

– Я думаю, он на тебя зол, – констатировал Николай Иванович. – Ты же его подбил идти на толкучку и ты же его бросил…

– Ну, и дела?! Так всё перевернуть! Как же я его бросил? А Наташка? Или мне надо было с Наташкой в коляске в автобусе ехать в мусарню? Да?

– Я не знаю, Володя, но это всё мне, извини, крайне не нравится.

– Кстати, у Вас не будет трёхи[18]18
  Прим. автора: трёх рублей


[Закрыть] на пиво? Хочу пивка с Витькой попить, – вдруг выпалил Володя тестю без доли смущения.

– Какое пиво? Ты в своем уме? – Николай Иванович был крайне недоволен поведением зятя. – Ты забыл, наверное, что Виктор, в отличие от тебя, пиво не пьёт?!

– Вот сегодня, как раз, такой случай, когда и можно и нужно познать мужицких радостей, – Володя улыбнулся и пошел в комнату к тёще за деньгами на пиво. – Маргарита Александровна, дайте, пожалуйста, пять рублей. Мы с Николаем Ивановичем хотим пиво дома попить.

– Володя, какое пиво? Тебе вообще ещё рано на пиво налегать, а Николаю Ивановичу так и подавно в выходной день незачем пить пиво, тем более ещё и с зятем. Нет, никакого пива! Всё Ире расскажу.

– Ладно, как хотите. Возьму деньги из денег на продукты.

– Володя, не смей! Ты слышишь меня?! Не бери продуктовые деньги на своё пиво! Я запрещаю тебе! – Маргарита Александровна быстро вскочила из-за стола, за которым она с дочкой делала уроки, и бросилась на кухню, но было уже поздно, зятёк вовсю шарился в кошельке, который он уже достал.

* * *

Виктор пребывал в крайне возбужденном состоянии. Теперь среди его новой коллекции пластинок были диски самой высокой ценовой категории. Были альбомы, о которых ещё недавно Виктор мог лишь только мечтать. Стояла дилемма, какой диск ставить первым на запись? По самым скромным подсчётам, сегодня надо было «прописать» не менее 45 альбомов. Даже если в среднем каждый диск (обе стороны) играл 45–50 минут, а то и все 60, а в сутках, как известно, было 24 часа, то на всё про всё оставалось трое суток, да не просто время на запись, а запись без спорта, учёбы и сна.

Звонка в дверь Виктор сразу же не услышал, т. к. музыка гремела вовсю и заглушала абсолютно всё не только в квартире, но и на всей лестничной площадке.

Володе хватило терпения и смекалки дождаться паузы, чтобы снова позвонить в дверь, которая открылась и из квартиры выглядывал возбужденный отпрыск четы Захаровых, в обвислых трениках, ментовской рубахе и красным лицом.

– Что слушаем? – с порога спросил Володя.

– Папл, – небрежно бросил Виктор и пошел в комнату за конвертом от диска. – На, подивися на конверт. Як тобі такий альбом?

– Ты чего? Опять на свой украинский перешел? Так и прёт на него? Тянет? – съязвил Владимир.

– Извини, как-то само собой, непроизвольно, – начал было оправдываться Виктор, но затем вернулся к теме нового альбома, который он и слушал, и одновременно записывал на магнитофон.

– Это откуда у тебя? – поинтересовался Володя.

Минут десять Виктор сбивчиво рассказывал другу о своих приключениях в ментовке, одновременно качаясь гантелями и приседая пистолетиком то на левой, то на правой ноге.

– Так, чуть не забыл, у тебя есть место в холодильнике? Надо пиво туда поставить, – Володя вдруг вспомнил о банке, оставленной у зеркала в прихожей.

– Ты что, пиво купил? – удивился Виктор.

– И не только. Зацени какую я воблу достал к пиву, – Володя развернул из газеты «Правда» шесть больших вяленых рыбёшек. – Сейчас мы с тобой отметим сегодняшний поход на толпу.

– Ты же знаешь, я пиво не пью!

– Ладно, черт с тобой! Тогда и воблы не получишь, – Володя говорил вполне серьёзно. – От тебя не убудет, если кружечку холодненького пивка под воблу…

– Запах будет? А что я родителям скажу?

– Дурень, посмотри на часы. Сейчас ещё и шести нет, а они раньше одиннадцати и не вернутся. К их приходу всё выветрится и не останется и следа от пива и рыбы.

– Уверен?

– Стопудово!

Часы показывали начало первого часа ночи. Пьяные в дупель друзья пытались поправить на себе одежду, когда в комнату вошли родители Виктора, вернувшиеся из гостей. Володя ещё мог стоять на ногах, а Виктору даже задницу от дивана было не оторвать. Более того, обоих несколько раз вырвало. И туалет, и ванная – всё было заблёвано студенческой молодежью, которые к пиву зачем-то добавили пол-литра спирта.

Дома в ту ночь Володя не ночевал. На занятия в Политех друзья поехали без завтрака, натощак. Ничего им в горло не лезло, сильно болела голова. Для Виктора первое знакомство с пивом и шилом прошло с последствиями. Целую неделю он не мог как следует плавать. Головная боль прошла к исходу третьих суток, общее недомогание окончательно ушло лишь к концу учебной недели. Родители два дня с ним не разговаривали. Первым «сломался» отец, который прочитал пятнадцатиминутную нотацию о вреде алкоголя и пагубности какого-либо общения с Семяримовым.

Глупца можно узнать по двум приметам: он много говорит о вещах, для него бесполезных, и высказывается о том, про что его не спрашивают

Чертоги разума. Убей в себе идиота! (Андрей Курпатов)

Хороших людей на свете хватает и если с ними правильно разговаривать, они становятся еще лучше

(Бруклин, Колм Тойбин)

Прошли годы. Заканчивался март 2020 г. В России начался карантин, обусловленный то ли коронавирусом COVID-19, то ли паникой мирового масштаба, а может быть вообще – жидомассонским заговором, целью которого была передел не только экономик государств, но и передел собственности во вселенском масштабе. В Санкт-Петербурге глава города продублировал распоряжение Москвы и ввел с 30 марта на целую неделю режим карантина. Всему наличному населению предписывалось находиться в городе, в своих квартирах. Малый и средний бизнес практически встал. Закрыты были стадионы, бассейны, спортивные комплексы, театры, музеи, ВУЗы, техникумы, школы, кафе, рестораны… Остались в рабочем режиме предприятия непрерывного цикла (производства), продуктовые магазины, аптеки и что-то там ещё. Народу значительно поубавилось, большинство сидело дома или на даче, куда выезжать руководство города не советовало. Метро продолжало работать, но большая часть наземного транспорта либо формально работало, т. к. половину маршрутов на период карантина отменили, либо резко увеличился интервал движения.

В дежурной части 44 отдела полиции сидел пожилой, грузный, седой мужчина. Он безрезультатно ожидал приглашения к оперуполномоченному Писюку О.К., которому был поручен материал проверки по заявлению гр. Захарова Виктора Ивановича, у которого среди бела дня пытались угнать его же автомашину. Преступление было совершено на территории 44 отдела полиции, рядом с озером Долгим, где двумя днями ранее была угнана машина Семяримова Владимира Игоревича, остановившегося рядом с озером, на том же злополучном месте, что и у гр. Захарова, чтобы где-нибудь в кустах справить большую нужду. Ему так приспичило, что Владимир Игоревич пулей вылетел из машины, оставив в замке зажигания ключи. Когда облегчившись в кустах, в 15 метрах от места, где он бросил машину, и потратив на весь процесс не более трех минут дневного времени он вышел к проезжей части, то его машины уже не было. Свидетелей и прохожих поблизости также не оказалось. Лейтенант полиции Олег Константинович Писюк предпринимал тщетные усилия по части расследования обоих преступлений, совершенных с интервалом в два дня примерно в одно и тоже время суток, в одном и том же месте Приморского района города.

Ожидание в дежурной части явно затягивалось, лейтенант был чем-то сильно занят и просто не выходил к своим потерпевшим. Сотрудники 44-ого отдела полиции постоянно куда-то выходили, затем возвращались, отчего могло создаться превратное представление о кипучей деятельности всего отдела. Уже спустя 30 минут ожидания и вынужденного наблюдения за организацией службы стала вырисовываться картина всеобщего пох@изма и непрофессионализма, но это, как ни странно, не самое главное в этой истории.

Если Захаров Виктор Иванович к своим шестидесяти годам набрал лишних сто килограммов веса, то Владимир Игоревич приобрел пивной животик, лысину и две вставные челюсти зубов на базе пяти верхних и трёх нижних родных зуба. Два микроинсульта также слегка наследили, изменив функционал лица и правой руки. Стакан теперь комфортнее было держать левой рукой, а широкая когда-то улыбка превратилась в саркастическую ухмылку. Увы, время не пощадило ни того, ни другого.

Как ни странно, бывшие друзья проживали невдалеке друг от друга, в том же районе города, где были совершены оба преступления. Более того, скорее по привычке, чем по необходимости, они раза два-три в году регулярно поздравляли друг друга с днями рождения и праздниками (последние десять лет исключительно через СМС), но на встречи выпускников института не ходили, да и не видели друг друга уже более тридцати лет.

Невезение – это судьба. Судьба – это характер и обстоятельства. Характер можно изменить, а обстоятельства – создать. И очень просто!

Приключения майора Звягина, Михаил Веллер

Когда на профессора Захарова среди белого дня у озера Долгого двое неизвестных попытались угнать его машину, то практически незамедлительно Виктор Иванович написал заявление, зарегистрировал его в дежурной части 44 отдела полиции (от места преступления расстояния было не более 300 метров) и более двух часов безрезультатно просидел в ожидании опроса его, как потерпевшего. Он сильно нервничал и не дождавшись, сказал дежурному, что уходит домой. Вообще, если уж всё рассказывать точно, как обстояло дело, то тирада возмущенного бездействием профессора заняла 15 минут. Но всё было напрасно, никто и слушать не желал старика, у которого в итоге машину не повредили и не угнали.

Он возвращался на машине домой и вдруг увидел пачку пятитысячных купюр, разбросанных вдоль проезжей части дороги. Резко остановившись и выбежав из машины, Захаров принялся собирать деньги, но сразу же заметил, что это были не деньги, а муляж, подделка. Сейчас легко можно приобрести такие фантики, которые кто-то использует в качестве закладок в книжках, кто-то – в качестве розыгрыша знакомых или друзей, но это и не важно, т. к. при внешнем общем сходстве явные признаки различий видны уже с расстояния метр. Размер, какие-то характерные замены символики, дополнительные надписи на обеих сторонах «купюр» и т. д., и т. п.

Пока Захаров пытался разжиться пятитысячными купюрами вдоль дороги, двое молодых парней залезли в машину и резко тронулись с места. Профессор побежал за машиной и одновременно, достав пульт автосигнализации, заблокировал двигатель. Машина задергалась и остановилась. Бежать пришлось метров 80 и для пожилого грузного мужчины это было много. Тем не менее, он успел схватить за рукав кожаной куртки пассажира, который уже прихватил с заднего сидения профессорский дипломат и пытался скрыться, но… не успел.

Захаров сделал воришке подсечку. Парень упал, а поверх него плюхнулась туша в 160 кГ живого веса. Следом правая рука, а за ней и левая ладошками стали молотить по лицу угонщика. Сопротивлялся парень слабо, т. к. полтора центнера – это не шутка, да и удары с каждым разом становились точнее и сильнее. На помощь подоспел тот, что сидел за рулём. Виктор Иванович протянул в его сторону левую руку и потребовал вернуть ключи от машины. Парень без разговоров передал ключи, а затем ногой что было силы двинул мужчине по затылку. Удар был сильным, но не точным, т. к. правая нога лишь проскочила над головой, слегка задев затылочную область. Второго удара уже не было. Виктор Иванович быстро, как мог, разумеется, встал на ноги, прошелся по лицу лежавшего на земле парня и ринулся бесстрашно в сторону обидчика.

Борьбы или драки не было, т. к. оба быстро ретировались, не соло нахлебавшись. Машина, ключи, дипломат – всё осталось у Виктора Ивановича. До отдела полиции оставалось чуть более двухсот метров. Здание было в прямой видимости, из него то выходили, то наоборот – входили люди, но никто, ни прохожие, ни доблестные полицейские – не обратили никакого внимания на драку. Более того, угонщики побежали в сторону 44-ого отдела полиции и когда пробегали мимо входа в здания, то рядом находилось человек 5–6 сержантов, мирно куривших и обсуждавших, наверное, проблемы мирового масштаба.

По периметру здания располагались видеокамеры, и Виктор Иванович требовал от полицейских, чтобы они по видеозаписям сделали фотографии преступников, но всё было тщетно, его никто не слушал, да и не хотел слушать. Причина банальная – все обсуждали пандемию с коронавирусом COVID-19.

В 2 часа ночи Виктор Иванович проснулся от того, что ему позвонил оперуполномоченный Писюк, которому передали заявительский материал.

– Здрастуйте! Не спіть? – прошепелявил какой-то детский голос. – Це зво́нит Пісюк з сорок четвертого. Можеш підійти до мене?[19]19
  Прим автора: Здрасьте! Не спите? Это зво́нит Писюк из сорок четвертого. Можешь подойти ко мне?


[Закрыть]

– Кто это балуется? – не понял спросонья профессор.

– Чи не балується, бл@дь, а зво́нит, Пісюк, оперуповноважений з 44-ого, лейтенант поліції. Ясно? – С негодованием выпалил детский голос[20]20
  Прим. автора: Не балуется, бл@дь, а зво́нит, Писюк, оперуполномоченный из 44-ого, лейтенант полиции. Ясно?


[Закрыть].

– Какой такой Писюк? – удивился ещё не проснувшийся окончательно профессор.

– Фамилия у мене такий. Пі-сюк.

– Писюк, ты на часы смотрел? Третий час ночи…

– И шо? Тобі машина потрібна? Треба, щоб викрадачів затримали[21]21
  Прим. автора: Тебе машина нужна? Надо, чтобы угонщиков задержали?


[Закрыть]?

– Поймали угонщиков? – уже более миролюбиво спросил Виктор Иванович.

– Так, коротше, бл@дь. Приходь, поговоримо. Все дізнаєшся. Я тут на суткіх. Прийдеш, запитаєш оперуповноваженого карного розшуку лейтенанта Пісюк. Тільки паспорт і документи на машину не забудь, бл@дь.[22]22
  Прим. автора: Так, короче, бл@дь. Приходи, поговорим. Всё узнаешь. Я тут на сутках. Придёшь, спросишь оперуполномоченного уголовного розыска лейтенанта Писюка. Только паспорт и документы на машину не забудь, бл@дь.


[Закрыть]

Первым узнал однокашника Семяримов, да и то лишь после того, как О.К. Писюк назвал дважды фамилию Захарова.

Вот именно в этом месте, а может быть и ранее, следовало бы поставить точку в повествовании, т. к. следующая история с Захаровым и Семяримовым – это, по сути – новая история с новым сюжетом и весьма необычным финалом. Не понятно, для чего было перемешивать студенческие годы с суровыми двадцатыми, когда и страны Советов больше не было, да и режим власти в капиталистической России теперь просто трещал по швам из-за тотальной коррупции, воровства и резкого обнищания народных масс!? В данный момент в путинской вотчине многое изменилось настолько, что молодежи, например, даже представить невозможно, что было 40 – 50 лет тому назад – это всё равно, что совершить самое настоящее путешествие на машине времени в далёкое прошлое.

Простой пример, в 70-ых годах 20-ого века в СССР официально проституции или наркотизма, как привычных, увы, сегодня мировых явлений, просто не было. А вот алкоголизм, воровство и взяточничество, коррупция и преступность – это всё было. Было, но в несколько другом виде, в другом обличии и в других размерах и масштабах. Не случайно в начале повествования описывается сцена необычного завтрака двух друзей после незваного утреннего визита молодого женатика домой в семью действующего морского офицера, капитана первого ранга Захарова Ивана Степановича. Теоретически такое, вероятно, и сегодня возможно, например, в курсантской среде, но только не в студенческой, да ещё в Санкт-Петербурге, где уже давно дети не ходят друг к другу в гости, где если и дружат, то как-то вне дома, на расстоянии… Жильцы в подъездах, особенно молодежь, часто не здороваются друг с другом. Процентов 20, а то и более того, снимают комнаты или квартиры, покидая навсегда свои «малые родины» в поисках работы и эфемерного счастья. А в Москве этот процент «москвичей» без собственного жилья ещё больше. Чудеса? Нет, просто такое время, такая жизнь…

Например, пол века тому назад можно было заняться сексом без резинки, без последствий и практически без страха и опасения подцепить какую-нибудь венерическую заразу. СПИДа тогда не было, да и сифилис с триппером – это было что-то экстраординарное, экзотическое. В аптеках продавался лишь один вид презервативов, проверенный «Электроником», которые сильно смахивали на обычные напальчники. Секс в резинке в брежневские времена был также непопулярен как, например, оральный или анальный секс, как секс между однополыми партнерами. В СССР не было никаких интим-магазинов, да и разводов было значительно меньше, чем сегодня, когда процент неполных семей начинает угрожать исчезновению института семьи и брака…

Интернета и сотовых телефонов, компьютеров и квадрокоптеров тогда не было, а жизнь в далеких 70-ых годах 20-ого века не просто была, она кипела и бурлила. Все общались друг с другом реально, а не виртуально, вели активный, насыщенный событиями образ жизни. Не было такой озлобленности у людей, да и расизма с национализмом на бытовом уровне было в разы меньше.

Но вернемся к нашим героям и событиям, развернувшимся в самый разгар череды мировых событий, мимо которых невозможно пройти стороной.

В МВД России денег на закупку одноразовых масок не было. Возможно, у руководства ведомства не было ещё и мозгов, т. к. объяснить с помощью логики или здравого смысла приказ министра – всем сотрудникам работать в «балаклавах» – это было «что-то с чем-то», за гранью понимания. Некоторые сотрудники, из числа особо одаренных, использовали грязные, видавшие виды одноразовые маски, которые просто болтались у них на шее, имитируя «недавнее снятие» по образцу и подобию хирургов, выходящих из операционной после многочасовой операции. На всё это без слёз и смеха невозможно было смотреть.

Оперуполномоченный О.К. Писюк, молодой человек с явными признаками сколиоза и близорукости, тщедушного телосложения – старался выглядеть как можно солиднее и старше своего возраста, для чего он явно корректировал обычную свою походку и манеру разговора. Ростом и комплекцией он явно не дотягивал до фигуры лидера нации даже в молодые годы. Более того, его косолапая поступь с явными признаками плоскостопия порождала нездоровые догадки по части его родословной, поскольку очевидно было, что родители, Писюки-старшие, должны были быть либо очень богатыми, либо просто «большими» людьми, если смогли «внедрить» в полицию своё чадо. Однако всё путал акцент и южный говор Писюка. Не секрет, что и в армии, и в силовых структурах и раньше, и сейчас – очень высок процент лиц украинской национальности. Возможно, Олегу Константиновичу в вопросе трудоустройства просто повезло, т. к. с такими внешними данными, да, как впоследствии выяснилось, аналитическими способностями и юридическим образованием… О.К. Писюк явно был прохожим в МВД РФ?!

Олег Константинович сильно «гакал», шепелявил и не выговаривал букву «р». Тембр голоса с рождения не претерпел каких-либо значительных изменений. Подростковой мутации голоса как не было, так и в ближайшее время не ожидалась. Более того, всё портило дефекты речи и дикции. Ко всему прочему, как ни странно, в разговоре Олег Константинович спокойно обходился пятью-шестью словами ненормативной лексики и гремучей смесью суржика[23]23
  Су́ржик (от названия суржик – «хлеб из муки смеси разных видов зерна, например, пшеницы и ржи») – идиом (разговорный язык), включающий элементы украинского и русского языков, распространённый на Украине, а также в соседствующих с ней областях России и в Молдавии. Отличается как от собственно украинского, так и от разговорного «украинского русского» языка, хотя провести чёткую грань между ними и суржиком невозможно.


[Закрыть] из 50–60 слов и не более того, даже в общении с начальством или заявителями. Из всего этого читатель с пытливым умом может сделать лишь один правильный вывод – начальник уголовного розыска и начальник 44 отдела полиции УМВД РФ по г. Санкт-Петербургу – оба были этническими украинцами.

– Ну-с, громадянин Захаров! Що тут у Вас ще[24]24
  Прим. автора: Ну-с, гражданин Захаров! Что тут у Вас ещё?


[Закрыть]? – обратился к Захарову через балаклаву лейтенант полиции Писюк.

Из-за того, что рот его был прикрыт балаклавой, невозможно было понять, что он произнес. Дикция и кусок материи делали своё дело. Однако профессор Захаров Виктор Иванович был, как говорится, не пальцем деланный. Возможно, он и не понял дословно сей тирады, но основной смысл он всё же уловил.

– Я написав Вам докладне пояснення, до якого доклав показання двох свідків. Крім того, є відеозапис їх показань. Ось, на цьому самому диску записані два відеофайлу. Будь ласка, долучіть все це до матеріалу перевірки[25]25
  Прим. автора: Я написал Вам подробное объяснение, к которому приложил показания двух свидетелей. Кроме того, имеется видеозапись их показаний. Вот, на этом самом диске записаны два видеофайла. Пожалуйста, приобщите всё это к материалу проверки.


[Закрыть], – Виктор Иванович незаметно для себя вдруг перешел на литературный украинский язык, которым он не практиковал лет пять, а то и поболее.

– Я, бл@дь, не розумію ні х@я, якого х@я ти, м@дило грішна, проявляєш ініціативу і робиш за мене мою ж роботу? А[26]26
  Прим. автора: Я, бл@дь, не понимаю ни х@я, какого х@я ты, мудил@ грешная, проявляешь инициативу и делаешь за меня мою же работу? А?


[Закрыть]? – Только это и успел спросить молодой лейтенант, т. к. следом получил короткий апперкот[27]27
  Прим. автора: Удар снизу. Наносится между руками противника, когда он “забывает“ сомкнуть локти в клинче. Удар идет снизу вверх, причем внутренняя часть кулака обращена к бьющему. Классический апперкот проводится передней рукой вместе с закручиванием плеча, вес атакующего переносится на переднюю ногу. Идеальный вариант: рука согнута в локте – примерно под 90 градусов. Удар может направляться как в подбородок противнику, так и в солнечное сплетение – чтобы сбить дыхание. Плюсы и минусы: удар крайне силен, противнику его трудно заметить. Однако апперкот полезен только в ближнем бою. Еще один минус: апперкот опасен для бьющего тем, что заставляет на долю секунды остаться без защиты.


[Закрыть] от вмиг пришедшего в ярость профессора.

Ножки моментально подкосились и молодой оперок обмяк на руках Захарова, который успел заботливо поймать «кузнечика» и поместить обмякшее тело на скамейку рядом с Семяримовым.

– Витя, ты? – не то обрадовался, не то удивился Владимир Игоревич.

– Виктор Иванович, – поправил мужчину Захаров, но присмотревшись к нему вдруг резко двинулся в его сторону и мужчины одновременно крепко обнялись.

Несколько минут они цокали языками и отваливали друг другу комплименты и лёгкие шуточки. Затем Семяримов внезапно с серьёзным лицом спросил своего институтского друга о «судьбе» Писюка.

– А с этим что делать будем? – Поинтересовался Владимир Игоревич.

– Да… Вопрос конечно интересный… Тут его оставлять нельзя. Надо бы его куда-нибудь пристроить?!

– На улице, возле автостоянки, стоят большие мусорные баки. Давай мусорка туда снесем?! – предложил с лукавой улыбкой Семяримов.

– Мусора к мусору? – задумчиво промямлил Захаров. – Нет, повяжут… Лучше его в туалет отнести. Посадим эрудита на унитаз и пусть сидит, отдыхает. Очухается не раньше, чем через полчаса, слабенький…

– А где туалет знаешь?

– А то!? – не без гордости ответил профессор.

– Давай вдвоем его отнесем, – предложил свою помощь Владимир Игоревич.

– Не парься, Вовчик! Я его и один донесу. Лучше дежурного отвлеки, чтобы я спокойно этого Писюка мог отнести в отхожее место.

Семяримов подошел к окну дежурного. За столом сидела лейтенант полиции неопределенного возраста. На вскидку ей было от 30 до 50. Дама была в мятом форменном обмундировании с ярко и широко разукрашенными помадой губами. Она украдкой курила, пряча под столом сигаретку, то и дело зыркая по сторонам, чтобы, наверное, не спалиться, если вдруг кто-либо из руководства отдела не нарисуется с проверкой. Всякое ведь могло случиться?!