Текст книги "Позвони мне вчера (СИ)"

Автор книги: Зоя Самарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 26

Виктория вела себя так, как и обещала Светке. Не гнала по трассе. Заночевала возле поста, и на рассвете, послав ей сообщение, поехала дальше. Уже к обеду почувствовала перемену в погоде. Уезжая из родного города, она надела подаренную Светкой теплую легкую куртку. Теперь куртка лежала на заднем сиденье. Даже в тонком свитере было жарко – так припекало солнце. Проехав пост на въезде в город, она позвонила Дине Сергеевне. Та подумала, что Виктория приехала на поезде и звонит с вокзала.

– Что же ты заранее не предупредила? Мы бы тебя встретили. Бери такси и приезжай. О деньгах не беспокойся.

– Дина, я уже в городе.

– Ничего не понимаю. Ты на чем приехала?

– На машине. Мне к Ульяне Львовне ехать?

– Конечно, я тоже у нее. Адрес помнишь?

– Помню. Сейчас буду.

– Ты смотри, на какой машине она приехала! – Дина Сергеевна обошла вокруг и остановилась.

– Ну, здравствуй, путешественница! И чья же это машина?

– Моя.

– Ты не говорила, что у тебя есть машина!

– Эх, Дина, Дина! Ты же не спрашивала меня об этом!

– Действительно, мне и в голову не приходило спросить. И ты ехала с больной рукой? Как ребенок, честное слово! Где твои вещи? Давай помогу.

Виктория подала ей спортивную сумку.

– Это все?

– В багажнике подарки для Васьки лежат. Я потом к доктору поеду – рану показать.

Дина Сергеевна оценила юмор, а Ульяна Львовна не поняла.

– Зачем же так далеко ехать? Можно и нашему доктору показать.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит, и зачем меня снова позвали в гости?

– Соскучились! Ты разве не рада нас видеть?

– Еще как рада! Всегда так делайте – звоните, как соскучитесь. Я мигом долечу.

– Вот этого не надо. Долетит она!

Переговариваясь, они поднялись в квартиру.

– И кошка меня встречает!

– Все тебя встречают, и все рады. Проходи в комнату, отдохни, приведи себя в порядок…

– Баба Яга Иванушку сначала кормила!

– Баба Яга Иванушку сначала мыла, – Дина Сергеевна подвела Викторию к ванной. – Иди, там все есть.

Закрыв за ней дверь, она повернулась к подруге.

– Значит, ты позвала Викторию, а мне ничего не сказала?

– Я хотела тебе сказать, но не успела: сегодня все должны приехать.

– Кто это – все?

– Олег твой и Горский с дочерью.

– Та-ак… – протянула Дина Сергеевна. – Во сколько они приедут?

– Олег звонил, когда они подъезжали к городу.

– Значит, с минуты на минуту будут здесь. Виктория знает?

Ульяна Львовна не успела ответить. Из ванной, закутавшись в махровое полотенце, вышла Виктория.

– О чем это я должна знать или не знать?

Дина Сергеевна увлекла ее в комнату.

– Не торопись, сейчас Ульяна все тебе объяснит. Одевайся пока.

– Да мне торопиться некуда. С работы меня уволили по собственному желанию, – Виктория достала из сумки спортивный костюм. – Ничего, что я так перед гостями предстану?

– А что у тебя еще есть из одежды?

– Извини, Диночка, платья для приема гостей у меня с собой нет. Предупреждать надо было. Джинсы и футболка подойдут? – не дожидаясь ответа, она надела джинсы, футболку и встряхнула мокрыми волосами. – Мне бы фен еще дал бы кто-нибудь.

Пока Виктория сушила волосы, Дина Сергеевна ушла на кухню.

– Ты гостей кормить собираешься?

– Конечно, конечно, – Ульяна Львовна подошла к плите, переставила кастрюли и снова вернулась к окну, где стояла перед приходом подруги.

– Придется самой, – Дина Сергеевна открыла холодильник, но достать ничего не успела. – Звонят! Иди, открывай!

– Открой ты, пожалуйста!

Дверь открыла Виктория.

– Это соседи. Спрашивают, есть ли у нас горячая вода?

– Скажи, что есть.

Позвонили еще раз. Виктория снова открыла дверь.

– Это опять соседи. Принесли ключ от своей квартиры. Просят отдать сыну, когда он из школы придет.

– Возьми.

Она взяла ключ и положила его на холодильник.

– Кто-то меня покормить хотел?

– Да, да, конечно, сейчас, – Ульяна Львовна снова посмотрела в окно.

Опять позвонили в дверь. Виктория, не спрашивая, пошла открывать.

Увидев Олега, улыбнулась и, отступив в прихожую, позвала:

– Хозяйки, встречайте гостей!

– Привет героям! – Олег подмигнул ей и посторонился, пропуская вперед остальных.

Первой вошла Лариса.

– Вика, как я рада тебя видеть! Как твое плечо? – быстро заговорила она. – Познакомься, это мой папа.

Виктория не успела ответить.

– Здравствуйте, Лариса, – вышла в прихожую Ульяна Львовна. – Проходите в комнату, – предложила она девушке и медленно повернулась к мужчине, которого Лариса назвала папой.

– Здравствуй, Виктор, проходи!

Горский приблизился к ней почти вплотную, вглядываясь в лицо, и севшим от волнения голосом произнес:

– Яна?! Так это ты, Яна?! Это ты – Ульяна Львовна?! Как я сразу не догадался! А это, – он повернулся к Виктории, – наша дочь?!

Лариса, услышав эти слова, оглянулась. Изумленно посмотрела на своего отца и Ульяну Львовну. А Виктория стояла и улыбалась. Она ничего не понимала. Наконец до нее дошло, о чем идет речь, и кто есть кто. Ее мозг начал в быстром темпе выдавать воспоминания.

…Виктории лет десять. Ульяна Львовна приехала к ним в гости с мужем и сыном. Она обнимает и целует Викторию, а мать тянет ее за руку, а потом плачет.

…Виктория получила диплом. Снова приехала Ульяна Львовна. Дает Виктории деньги на подарок, по тем временам – много. Мать заставляет вернуть деньги. Они ссорятся. Ульяна Львовна уезжает, ни с кем не попрощавшись.

…Свадьба Виктории. Телефонный звонок. Слова матери: «Не смей больше звонить! Запомни – ты для нее чужая!»

Улыбаясь, Виктория продолжала слушать разговор Горского и Ульяны Львовны.

– Как я мог знать? Ты даже не сказала мне ничего! Постой, как… Почему у Виктории нет матери? Как же ты?

– Я сейчас все объясню, – Ульяна Львовна вышла в другую комнату и вернулась с альбомом. С тем самым альбомом, в бархатной обложке темно-зеленого цвета, который по ее просьбе привезла Виктория. Положив альбом на журнальный столик, Ульяна Львовна взяла ножницы и сделала надрез на задней обложке. Все, не сводя глаз, следили за ее действиями. Подрезанные ворсинки посыпались на полированную поверхность. Она смахнула их на пол и еще раз резанула бархат, продляя надрез. Потом достала оттуда бледно-зеленую книжицу и подала Горскому.

– Это свидетельство о рождении нашей дочери. Читай, Виктор.

– Даневич Виктория Викторовна. Родилась тринадцатого февраля одна тысяча девятьсот семьдесят второго года. Город Тольятти. Мать – Даневич Ульяна Львовна. Отец – Горский Виктор Андреевич, – вслух прочитал Горский. и, посмотрев на нее, добавил: – Все правильно. Ты – мать, а я – отец.

– Теперь – вот это, – Ульяна Львовна протянула ему лист бумаги.

– Я, Ульяна Львовна Даневич, отдаю свою дочь – Викторию Викторовну Даневич – Паниным Любови Ивановне и Анатолию Григорьевичу. Клянусь никогда и никому об этом не говорить, тем более самой Виктории. 29 февраля 1972 года.

Виктория попятилась к дверям.

– Подожди, не уходи! Я хочу объяснить! – Ульяна Львовна умоляюще посмотрела на нее.

– Подожди, Виктория, послушаем, – Лариса взяла ее за руку. – Давай присядем. – Она села на диван и усадила рядом с собой Викторию.

– Бабушка и дедушка воспитывали меня в строгости, – ни на кого не глядя, начала Ульяна Львовна. – Моя мать родила меня в сорок третьем, когда ей было всего шестнадцать лет. Шла война. Она привезла меня к своим родителям, оставила у них, а сама уехала в госпиталь. После войны мать так и не вернулась. Говорят, что от нее было письмо, но я его не читала. Если бы я вернулась к ним с ребенком, они бы меня не простили. – Она с вызовом взглянула на Горского. – Я любила тебя, Виктор. В тот вечер, когда хотела сказать, что жду нашего ребенка, ты опередил меня своей новостью. Ты сказал, что женишься. Поверь, мне не хотелось больше жить. Потом я нашла в себе силы. Чтобы скрыть свою беременность, сначала ушла в очередной отпуск, а потом – в декретный. Сняла квартиру и переехала туда из общежития. Я не знала, что со мной будет, и как мне жить дальше. Люба Панина уже давно была замужем. Не знаю, по какой причине, но они с Толиком не могли иметь детей. Она пришла в роддом навещать свою знакомую и в списках увидела мою фамилию. Потом передала мне записку. Сначала я не согласилась. Через неделю после моей выписки она нашла меня на квартире. Вот так и появилась на свет эта клятва. Это все, что я хотела рассказать. Поверьте, что все эти годы были для меня каторгой. Я понимаю, что достойна лишь осуждения, но свой срок я уже отбыла – более тридцати лет бессонных ночей…

В комнате повисло молчание. Первым заговорил Горский.

– Когда Олег Юрьевич сказал, что со мной хочет поговорить Ульяна Львовна, я и предположить не мог, что это ты, Яна. Ты же так назвалась при нашем знакомстве? И эта история о поддельных свидетельствах, к которым приложил руку твой сводный брат, – он посмотрел на Ларису, – тоже ввела меня в заблуждение! Ты, Лариса говорила мне, что вы с Викторией очень похожи, но я не верил, пока не увидел сам!

– Так ты… так вы… так ты – знала? – Виктория посмотрела на неожиданно появившуюся в ее жизни сестру.

– Знала, но не все! Я знала только о том, что мой папа – и твой папа!

«Папа? Мама? У меня снова есть мама? Я должна быть рада? Или как? Как мне вести себя? У меня снова есть папа?.. Значит, Федякин знал! Он сказал, что отец у меня – неродной! Кто ему сказал? Мама? Нет, не могла она такого сказать. Ульяна Львовна? Когда? Впрочем, какая теперь разница!»

Виктория посмотрела на Горского. Горский что-то говорил. Наверное, что-то важное и нужное. Но вникнуть в то, о чем он говорит, она не могла из-за возникшей мысли. «Если бы Никитину удалось убрать Ларису, то следующим был бы Горский. Стоп! Витек стрелял в меня, потому что ему заказали именно меня! Никитин уже знал, что мы с Ларисой сестры. Значит, тогда Никитин не остановился бы на Горском, и следующей была бы опять я».

– Если бы да кабы, – передразнил ее Олег, когда они, договорившись о встрече, сидели в баре. – Все закончилось благополучно. И ты жива, и Лариса Викторовна тоже жива.

– Здесь, конечно, полный хеппи энд, а что делать с Ульяной Львовной? Кто она мне? Мама? Извини, но я не могу назвать ее так! Моя мама умерла… И отец тоже!

– Вопрос, конечно, сложный…

Олег попал в затруднительное положение. Иногда он давал советы друзьям, например Сереге. Но сейчас ситуация серьезная – не отшутишься.

– Не знаю, что тебе посоветовать.

– Понимаешь, даже когда я узнала, что мне изменяет муж, я его поняла. Да, поняла! И не надо на меня так смотреть! Просто я – не та женщина, которая ему нужна! А для Ульяны Львовны я оказалась не тем ребенком, которого она хотела?

– Успокойся, Вик!

– Извини, что я тебе все высказываю. Просто ей я не скажу этого. Мне жалко смотреть на нее.

– Жалко, потому что она мучается?

– Не знаю. Жалко, да и все.

– Вик, заказать еще коктейль?

– Нет, не надо, а то голова утром будет болеть.

– Ты же не едешь завтра, расслабься.

– Сам знаешь – карбюратор барахлит. О чем с Ульяной Львовной разговаривать, не знаю, – Виктория опять вернулась к своей проблеме.

– А ты посмотри на это с другой стороны. Была одна, а теперь у тебя столько родственников сразу! Мне кажется, больше всех обрадовалась Лариса Викторовна.

– Да, Лариса ко мне очень хорошо относится. Мы с ней вчера неплохо поговорили. Она немного рассказала о своей жизни. Предлагала переехать в Москву, помочь с работой, звала прямо сейчас.

– Ты, конечно, отказалась?

– От переезда в Москву категорически не отказывалась. А работу я могу и сама найти. Не хочется чувствовать себя бедной родственницей, – объяснила она. – Лариса с мужем, наверное, помирилась уже.

– А ты со своим собираешься мириться?

– Извини, но я предательства не прощаю, – ответила Виктория и перевела разговор на другое. – Из-за чего Лариса от отца сбежала? Она о каких-то кассетах говорила, но ничего конкретного. А мне неудобно было расспрашивать.

– Кассет было несколько. На одной Никитин изображал Горского с секретаршей Ирочкой на даче. Смонтировано хорошо. Сначала Никитин в его халате. Потом в основном Ирина крупным планом в постели с ним, и голос Горского. Сначала Никитин показал сестре эту кассету. Когда первоначальный шок прошел, Лариса Викторовна согласилась, чтобы он поставил «жучок» в домашний телефон. Однако никакой «жучок» Никитин не устанавливал. Сочинил диалоги и, имитируя голоса, записал на пленку. Так появились аудиокассеты с записью разговоров Горского и лечащего врача, а заодно мужа Ларисы с любовницей.

– Одним ударом – двух зайцев?

– Да. А параллельно начал распускать слухи, что Лариса наркоманка. Лариса Викторовна как раз проходила курс лечения в женской консультации, и были видны следы от внутривенных уколов. Он, естественно, этим воспользовался.

– Дочери внушил, что отец, имея молодую любовницу, свел мать в могилу и подбирается к ней, а отцу – что дочь стала наркоманкой? Да… Лучше не придумаешь, чтобы сделать близких людей врагами.

– Слушай дальше. Никитин-младший устроил Ларисе встречу со своим отцом. Никитин-старший рассказал ей байку о том, что Лариса тоже его родная дочь, и показал несколько писем от ее матери, где об этом говорилось. Они вдвоем убедили Ларису, что ей нужно на время уехать. Я думаю, что сначала в их планы не входило убирать ее. Видимо, хотели воспользоваться поддельными доверенностями.

– Аппетит приходит во время еды?

– Точно. Никитин-младший договаривается со своим старым знакомым Виталием Столяровым и знакомит его с Ларисой. Так она оказывается на ферме. Чтобы ее не искали, она перед отъездом пишет отцу письмо, текст которого братец изменил. Все, казалось бы, шло по плану, но тут на фирму звонит Ульяна Львовна и просит соединить ее с Горским. Секретарша Ирочка с Горским ее не соединяет, а дает трубку Никитину, оказавшемуся на тот момент в приемной рядом с ней. Никитин уже понимает, о чем идет речь, потому что письмо, которое до этого посылала Горскому Ульяна Львовна, попало к нему в руки. Опять же благодаря Ирочке. Он называется Горским и выясняет, чего от него хочет Ульяна Львовна. Думаю, что появление второй дочери сбило его с толку. Никитин назначает встречу Ульяне Львовне, после которой, видимо, договаривается с Витьком и корректирует заказуху. Остальное ты знаешь.

– Ты мне еще не рассказал, зачем тебе звонил Кирилл, – напомнила ему Виктория.

– Точно, не рассказал. Все началось с того, что я мысленно соединил хутор, деревню и ферму и сравнил с бермудским треугольником. Сказал Кириллу об этом, а он разработал рабочую версию о пропаже людей в своем районе. Надавил на Витька. Витек начал давать показания.

– Что же он делал с ними, продавал?

– Конечно. Схема была простой. Сева подбирал на трассе девочку и вез ее, например, в кафе. Потом знакомил с Витьком. Далее – сарай. Потом – рабство. Молодых, красивых – сутенерам. Остальных – в подпольные цеха. Теперь Кирилл выясняет, куда исчезла мать Васьки – Тарасова Елена.

– Надо как-то помочь ему, – Виктория хотела достать сигарету. – О, пусто!

Олег заказал коктейль и сигареты.

– Может, тебе еще мороженое?

– Нет, пока не надо.

– Жаль, а то ты сегодня в новых джинсах.

– Ничего, я могу и коктейль разлить, – она взяла стакан.

– Тебе теперь нужно хорошие манеры осваивать.

– Точно, я и забыла, что у меня теперь богатая родня. Может, и правда, поехать в столицу? Надо позвонить Светке, все рассказать и посоветоваться. Между прочим, это она мне нагадала по своей книге перемены в жизни. – Виктория поставила стакан с недопитым коктейлем и потянулась за зажигалкой, цепляясь рукавом за соломинку.

– Есть! – Олег на ходу поймал стакан. – Я спас твои новые джинсы! Ты у меня в долгу!

Насмеявшись вдоволь, Виктория посмотрела на часы.

– Пожалуй, пора и по домам. Если бы ты знал, как мне не хочется возвращаться в эту квартиру! Слушай, Олег, попроси свою маму, пусть завтра утром приедет. И ты тоже приезжай, хорошо?

– Хорошо, только ты будешь дважды у меня в долгу. Вызываем такси?

Ульяна Львовна слышала, как вернулась Виктория. Она сбросила тяжкую ношу со своей души – рассказала правду, понимая, что ей никогда не будет прощения. Даже если простит Виктория – она сама себя никогда не простит. Она пролежала всю ночь без сна в своей спальне. Слышала, как Виктория несколько раз выходила на балкон покурить.

Встретившись утром на кухне, они пожелали друг другу доброго утра и сели пить кофе. Появление Дины Сергеевны было своевременным.

– Вика, Олег рано утром повез Горского с дочерью в аэропорт. Вернется и займется твоей машиной. Кстати, что с ней?

– Карбюратор барахлит, а мне в дорогу завтра.

– Решила все-таки ехать завтра?

– Пора. А то откладываю со дня на день.

Они старались говорить ни о чем, не затрагивая щекотливых тем. К обеду приехал Олег, и они с Викторией уехали на станцию техобслуживания.

Пока механик занимался машиной, присели за столик выпить кофе.

– Ну как ночь прошла?

– Нормально. Ульяна Львовна совсем не спала, да и я уснула только под утро.

– Горский просил передать тебе, что когда вернется в Москву – позвонит.

– Ты меня осчастливил этим сообщением.

– Он-то здесь при чем?

– Извини, я забыла, что когда рождаются дети, мужчины, как правило, ни при чем!

– Брось, я его не оправдываю на все сто процентов. Но и не виню. Фифти-фифти, как говорят французы.

– Точно, пятьдесят на пятьдесят, но только так говорят англичане, – смеясь, уточнила Виктория.

– Извини, я в школе вообще-то немецкий учил. Еще будешь кофе? Или заказать мороженое?

– Я смотрю – не дают тебе покоя мои новые штаны. Пошли, может, уже сделали мою машину.

– Куда ты все время торопишься? Расскажи мне лучше, чем ты собираешься заниматься дальше?

– Сначала поеду в деревню, навещу стариков. Подарки Ваське отдам. Он же ошейник от блох заказывал.

– А потом?

– Поеду домой, устроюсь на работу, как прежде, – ответила Виктория, и ее ответ прозвучал неуверенно. – Но сначала нужно разобраться с квартирой. А то мой бывший муж как-то быстро ее хозяином оказался.

– Давай я поеду с тобой! Что ты так смотришь? У меня сейчас отпуск – это раз, и у меня есть пистолет – это два!

– А три? Что у тебя на счет три?

– Не хочу тебя смущать…

– И не надо, не смущай. Отдыхай, набирайся сил. Если что – мне Светка с Вадиком помогут. Она вынула из кармана зазвонивший мобильник. – Да, Дина, мы уже возвращаемся.

– Нас приглашают ужинать, поехали?

Дина Сергеевна после их ухода подробно расспросила подругу о Горском. Что называется – залезла в душу.

– Понимаешь, Дина, я любила его. Любила всю жизнь. Каждый раз, когда ездила в Москву, брала такси и подъезжала к его фирме, чтобы хоть одним глазком посмотреть на него. Иногда мне это удавалось. Но мне не хватало смелости поговорить с ним. Тем более, что о Виктории я не могла рассказать. Когда она позвонила и сказала, что нашла письмо, я от счастья летала на крыльях – да простит меня Господь и покойные Люба с Толиком! Думала – наконец-то я смогу все объяснить. Письмо мое до него не дошло. Я понимаю, что нет мне никакого прощения…

– Не суди, и не будешь судим, – так в Библии говорится? – вздохнула Дина Сергеевна. – Ты пока не трогай девочку, не говори ей ничего. Горячей любви и привязанности от нее не жди, но и вражда вам ни к чему. Она не глупая. Глядишь, со временем и договоритесь.

– Спасибо, Дин, за поддержку. Извини, что не могла тебе все рассказать раньше. Сама понимаешь – клятву дала, – Ульяна Львовна вытерла слезы. – Как у тебя с Валерой?

– С Валерой все по-прежнему. Ездил на юг, отдохнул. Подарок привез, – она подняла вверх руку с золотым браслетиком. Снова замуж зовет. Все это – не то, – вздохнула она. – У меня тоже была первая любовь. Васильки, ромашки… Мы с ним жили на соседних улицах. Он женился на другой, а я вышла замуж за другого. Ладно, хватит грустить. Хочешь, я сегодня останусь у вас ночевать? – Да, оставайся, так будет лучше.

– У тебя есть вино? Давай выпьем!

Когда Виктория с Олегом вышли из лифта и подошли к дверям, то услышали, как подруги подпевали дуэтом Алле Пугачевой:

– Три счастливых дня

Было у меня,

Было у меня с тобой…

– Погоди, пусть допоют, – прислонилась Виктория к дверям, слушая песню.

«У них – было, а у меня?»

После ужина Дина Сергеевна отправила сына в свою квартиру, вернулась в комнату и произнесла целую речь.

– Послушайте меня, дорогие мои. Конечно, вам сейчас трудно даже разговаривать друг с дружкой, тем более по душам. И не надо вам пока ничего обсуждать. И не надо сейчас ничего ждать друг от друга. Пройдет какое-то время. Каждый привыкнет к тому, что произошло, подумает и выберет свою линию поведения. Договорились?

Ульяна Львовна и Виктория одновременно кивнули в знак согласия.

– Ну вот и хорошо. А тебе, Виктория, нужно на денек задержаться. Ты же еще у меня в гостях не была. А то так и не увидишь, какой мне ремонт сделали!

– Хорошо, задержусь, только потом не говорите, что я вам надоела.

На следующий день, как и обещала, она навестила Дину Сергеевну.

Дина Сергеевна провела ее по всей квартире. Открыла дверь в ванную комнату.

– Видишь, все поместилось: ванна, машина стиральная, шкафчик.

– Ремонт, конечно, классный, что и говорить!

– Пойдем, ты еще балкона не видела!

– Ого! Да тут у тебя настоящая курительная комната. Можно и зимой выходить.

– Обновим?

– Неси пепельницу!

– Скажи мне, если не секрет, что ты собираешься делать дальше? – спросила Дина Сергеевна, закуривая.

– Вы с Олегом как договорились, – засмеялась Виктория, – он тоже об этом спрашивал. В деревню к доктору съезжу, Ваське подарки отвезу – и домой.

– Тебя Лариса в Москву звала?

– Звала. Только что я там буду делать? Уж лучше за границу!

– За границу? Некоторые мои знакомые уехали и до сих пор там работают. А некоторые вернулись. Кстати, совсем недавно встретила знакомую – из Испании приехала. Она врачом работала у нас в поликлинике. Раньше у нее взгляд был уверенный и властный, а теперь какой-то затравленный. А другая, которая здесь парикмахером была, вернулась, и больше года с акцентом говорила. У той во взгляде гордость от того, что за границей побывала. И неважно, что она там в прислугах ходила. Так что заграница – это палка о двух концах. Ты женщина еще молодая, можешь и в нашей стране всего добиться, было бы желание.

– Ну какая я молодая? Вот если бы мне было лет двадцать… А ты хотела бы снова быть молодой?

– И да, и нет, – подумав немного, ответила Дина Сергеевна. – В моем возрасте есть своя прелесть. Молодость – это мечты, надежды, выбор своего пути и, конечно, свои проблемы. Нужно учиться, влюбляться, создавать семью, делать карьеру. У меня сейчас другие заботы. Хотя я не отказалась бы быть молодой, если бы сохранилась сегодняшняя житейская мудрость. Но это как в сказке про дудочку и кувшинчик, помнишь?

– Или красивый пустой кувшинчик, или дудочка и много ягод?

– Да. Или молодость и глупость житейская, или старость и мудрость. Главное – правильно принимать свой возраст, – сделала вывод Дина Сергеевна. – И не забывай о том, что для двадцатилетних я уже старушка, а для восьмидесятилетних еще очень даже молода, – засмеялась она.

– Хочешь сказать, что все в мире относительно? – уточнила Виктория.

– Вы что, опять курите? – заглянул к ним Олег.

– Курим и заодно познаем житейский смысл теории относительности, – ответила Виктория.

– Житейский смысл теории относительности? Неплохо прозвучало, запомню. Я вообще-то к вам с предложением.

– Предлагай!

– Поехали на базу отдыха? У меня там сторож знакомый. Посидим, костерок запалим, дымком подышим? Хотя дымком вы и здесь дышите. Ну так что насчет базы?

– Я, конечно, не против. А как Ульяна? Нужно ее тоже позвать. Ты, как, Вика, согласна?

– Зови, а то обидится.

День прошел просто замечательно. И Виктория нисколько не пожалела о том, что осталась.

Пока подруги сидели у костра, они с Олегом гуляли по осеннему лесу. Потом сидели у костра, а подруги тактично ушли погулять. Домой приехали, когда уже стемнело.

Попрощавшись, Олег уехал. Виктории стало грустно. Дина Сергеевна сразу заметила перемену в ее настроении.

– Все образуется. Навестишь Илью Семеновича, Веру Федоровну, Василия. Свои подарки отвезешь и наши. Мы тут тоже кое-что прикупили. Если будут нужны деньги – звони, не стесняйся. А сейчас иди спать, а сумку твою мы с Ульяной Львовной соберем.

Виктория не стала возражать, понимая, что пойти спать – это лучший выход из затруднительного положения. Не могла она вот так взять и сразу осознать, что Ульяна Львовна – это ее родная мать. Что когда-то она передала ее – только что родившуюся крошечную девочку, пусть даже не чужой тете, а своей подруге. Это нисколько не меняло дела. По сравнению с этим предательство мужа, потеря имущества – все отошло на задний план. О клевете Федякина на нее и отца Виктория старалась не думать. Она предполагала, что Федякин мог узнать правду от матери, но наплести такую чушь мог только он. Светке пока решила не звонить, подумав, что такую новость нельзя сообщать по телефону.

Попрощавшись утром с Диной Сергеевной и Ульяной Львовной и пообещав позвонить, Виктория села в машину. Она не стала обсуждать свои планы даже с Диной Сергеевной, побоялась ее отговорок. А для себя решила, что займется своими делами лишь только тогда, когда услышит Васькин смех. Для этого нужно было найти его мать.

Виктория выехала за город и прибавила скорость. Вспомнила, как в первый раз ехала этой же дорогой, даже не подозревая, какие события ожидали ее. А разве сейчас она может знать, что, например, за тем поворотом? Что произойдет сегодня вечером или завтра утром? Друг или враг встретится на пути? Да и стоит ли задумываться над этим? Все равно произойдет то, что должно произойти. Главное – быть готовой.

Каждый оборот колеса приближал ее к встрече с людьми, ставшими ей близкими: к доктору Илье Семеновичу и его жене Вере Федоровне, к Ваське, который ждал свою мать. Точно так же каждый оборот колеса приближал ее к встрече с новыми людьми и к новым событиям.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ