Текст книги "Зойка и её дядюшка Санька"

Автор книги: Зоя Воскресенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Зоя Ивановна Воскресенская
Зойка и её дядюшка Санька

Дорогие ребята!

Вы, может быть, думаете, что дядюшка Санька с бородой и усами? Нет. Ему только что исполнилось одиннадцать лет, и он перешёл в пятый класс.

Его племянница Зойка пришла в первый класс и своими проказами перевернула весёлую и беззаботную жизнь дядюшки Саньки. История эта началась в тот день, когда Саня Васильев приехал из пионерского лагеря и привёз Зойке удивительную раковину, наполненную шумом моря…

Трудно быть одновременно и учеником пятого класса, и пионером, и… дядюшкой, в особенности если имеешь дело с такой девочкой, как Зойка. Неудивительно, что Санька сам попадает во многие сложные положения, из которых не всегда знает, как выпутаться.

Об октябрятах и пионерах, об их весёлой и подчас трудной жизни рассказывается в этой маленькой повести.

Прочитайте её, ребята, и напишите нам, понравилась ли вам эта книжка? Напишите, чем занимаются октябрята в вашей школе, какие весёлые и грустные события произошли у вас. Есть ли дружба в вашей звёздочке и как помогают вам пионеры?

Наш адрес: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.

Дядя

Мама встретила Саньку на вокзале. Она порадовалась его загорелому и весёлому виду. Пока ехали в метро, Александра Дмитриевна расспрашивала сына, сколько он прибавил в весе, не объедался ли неспелыми абрикосами, хорошо ли вёл себя. Санька успел рассказать только самую малость из своих замечательных приключений: на удочку ему попалась рыбина килограмма в два весом, но в самый последний момент леска не выдержала и щука уплыла с крючком в пасти. Рано утром по росе всем пионерским лагерем ходили по следам партизанского отряда. Нашли кучу стреляных гильз, позеленевших от времени. Сопровождал ребят старик из колхоза, бывший партизан.

Больше Санька ничего рассказать не успел – пора было выходить из метро. Александра Дмитриевна показала на футляр с чертежами и вздохнула: она спешила на работу.

Что поделаешь, если мама работает. Но Санька знал, что дома его ждёт Зойка – ей с утра до вечера можно рассказывать всякие истории, и она будет слушать, раскрыв глаза и рот.

Санька привёз Зойке роскошный подарок – раковину величиной с кулак, с крутой завитушкой на конце. Если раковину приложить к уху, услышишь, как шумит море. Зойка обрадовалась подарку и одним ухом слушала шум моря, а другим – Санькин рассказ о том, как он бесстрашно нырял за этой раковиной на дно морское, на такую глубину, где старшему брату Виктору будет с ручками, и как он научился плавать на спине, хотя всем известно, что в Азовском море плавать не так легко, потому что вода в нём не очень солёная.

– Совсем малосольная? – спросила Зойка.

И Санька понял, что слушала она его только из вежливости, в благодарность за раковину, и что ей самой не терпится что-то рассказать.

Как только Санька сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, Зойка принялась выкладывать домашние новости. Новости были сногсшибательные: Максимка кончил ясли и поступил в детский сад, Зойка окончила детский сад и принята в первый класс, хотя до семи лет ей не хватало ещё трёх недель.

– Ты меня теперь будешь водить в школу, – заявила Зойка, – потому что ты мне дядя!

– Тоже придумала! Это я-то дядя?

Санька стал соображать: старший брат Виктор – Зойкин и Максимкин папа. Выходит, правда, что Санька их дядя.

До сих пор всех троих – Саньку, Зойку и Максимку – звали просто «дети», а теперь Санька неожиданно стал дядей, и кому – этой недотроге и пискле Зойке, которая даже не способна дослушать до конца увлекательнейшие истории из морской жизни в пионерском лагере!

С этого дня всё и началось.

Зойка пришла в школу. Каждую перемену она бегала к Саньке в класс и за несколько дней перезнакомилась со всеми девочками из 5-го класса «А» и каждой по секрету сообщила, что Санька её дядя.

В парте у Саньки стали появляться записки, адресованные «дядюшке Сане», с каверзными вопросами про его успехи по арифметике. Раньше он получал тройки по арифметике, и все привыкли думать, что у него от рождения нет математических способностей, а теперь председатель отряда Рая Козлова сердито говорила ему: «Опять тройка! А ещё дядя… И даже в дворовой футбольной команде, когда Санька мазал мячом мимо ворот, ребята кричали: «Эх ты, дядя!»…

Писали контрольную работу по русскому языку. Санька был расстроен – вчера их команда проиграла с позорным счётом 8:0. Прозвенел звонок. Вера Николаевна ходила по рядам и собирала тетрадки. Санька торопливо перечитывал изложение – выискивал ошибки. Скрипнула дверь. Все повернули голову и увидели, как в проём просунулась рука, перепачканная чернилами, и помахала светлой косой с бантом на конце.

– Скажите, девочки, как учится мой дядюшка? По арифметике опять двойку схватил?

Санька узнал Зойкин писклявый голос.

Все в классе зафыркали, учительница оглянулась на дверь, а Санька не выдержал и сорвался с места. За дверью стояла Зойка и хихикала, зажав рот ладонями.

Санька схватил её за плечо и что-то прошипел ей на ухо. Что – он сам не помнил. Зойка завопила на всю школу…

Домой Санька шёл совсем грустный. Первый раз за всю школьную жизнь у него в дневнике появилась четвёрка по поведению.

Санька шёл, помахивал портфелем и думал: как жаль, что он не родился позже Зойки, тогда бы… А что тогда бы? Санька даже остановился от удивительного открытия. Если бы он даже родился вместе с Максимкой, всё равно он стал бы Зойкиным дядей, только тогда не он, а Зойка водила бы своего дядю за ручку в школу, и, значит, могло быть много хуже…

Красный свет

Первые дни Санька водил Зойку в школу и учил её приглядываться к светофорам. Зойка ходила, как покорная овечка, и крепко держалась за дядину руку. Потом она увидела, что Колька из её класса, который живёт в этом же доме, ходит в школу один и делает вид, что даже не знаком со своим старшим братом. Зойка заявила, чтобы Санька не держал её за руку, а потом потребовала, чтобы он шёл сзади и притворялся, будто совсем её не знает. Санька был бы рад не знать её, но нельзя же допустить, чтобы из-за своего скверного характера она угодила под машину…

Ходить через улицу, не держась за Санькину руку, Зойке показалось мало. Мало ей было и того, что Санька идёт позади. Она решила, что светофоры устроены неправильно и что красный свет – такой красивый и всеми любимый – не может запрещать переходить улицу. Санька объяснил, что это международный знак и что красный свет предупреждает об опасности и сохраняет людям жизнь, но разве Зойка может с чем-нибудь согласиться?

В дождливый день, когда даже трамваи идут с осторожностью, ей вздумалось перебежать дорогу на красный свет. Санька успел схватить её за руку, но Зойка предприняла свой излюбленный манёвр – заорала на всю улицу и стала вырываться из рук.

Мимо шла женщина.

– Ты чего девчонку истязаешь? – прикрикнула она на Саньку. – Оставь её сейчас же!

Зойка поняла, что её жалеют, и завопила ещё громче, но Санька держал её мёртвой хваткой: машины катили одна за другой.

В этот момент, как из-под земли, появился сержант милиции.

– Молодой человек! – сказал он начальственно. – Кто это тебя научил так обращаться с девочками? Ты ведь намного старше её.

Санька отпустил Зойкину руку и стоял молча. Не жаловаться же на девчонку! Хорошо милиционеру – его все слушаются, наверно, и племянницы. А какая власть у Саньки?

Милиционер взмахнул жезлом – перекрыл движение – и сказал:

– Иди, девочка!

Зойка побежала, потом остановилась посередине мостовой и крикнула:

– Товарищ милиционер! Это мой дядя! Он совсем не истязал меня. Просто я решила самостоятельно ходить в школу.

– Дядя должен вести себя достойно! – сказал милиционер и легонько подтолкнул Саньку жезлом: иди, мол.

Все кругом рассмеялись, даже шофёры, и Зойка вместе со всеми.

Вечером Александра Дмитриевна и Зойкина мама Ирина решили, что Зойка будет ходить в школу со старшими девочками со двора, и Санька почувствовал себя счастливым.

Плохой смех

В большую перемену Санька гулял по коридору с приятелем Женькой и наслаждался свободой. Как хорошо быть просто учеником пятого класса, а не каким-то там дядей! Не нужно думать о Зойке, об её отметках, не нужно бегать и смотреть, не расплелась ли у неё коса. Он с увлечением обсуждал ход международных игр в хоккей с шайбой. Интересный разговор о хоккее прервала Рая – председатель отряда. Саньку вызывала Зойкина учительница.

– Неужели опять чепе? – сказал он озабоченно приятелю и побежал на четвёртый этаж в 1-й класс «Б».

За столом сидела Лидия Семёновна. Каждый ученик из её класса считал, что она похожа только на его маму – такая она добрая и ласковая. Но сейчас Лидия Семёновна смотрела на Саньку строгими глазами. Зойка стояла перед учительницей, закрыв глаза рукой. Можно было подумать, что Зойка плачет, но Санька сразу понял, что она из одного глаза старается выжать слёзы, а другим сквозь пальцы изучает обстановку. Портфель расстёгнут, на волосах лиловые пятна, на ногтях маникюр из чернил, платье в мелу. Знакомая картина! На учительском столе навалены куклята – и кого здесь только нет! Буратино уткнулся носом в стол, синьор Помидор с продырявленной щекой прислонился к кукле Тоне, такой же перемазанной, как и её хозяйка, у байкового мишки одно ухо оторвалось и висит на нитке, а Чиполлино такой грязный, будто его только вытащили из земли.

Санька сразу узнал Зойкин кукольный сад.

– Посмотри-ка на домашнюю работу своей племянницы, – сказала Лидия Семёновна и раскрыла тетрадь.

Санька не мог удержаться от смеха – в каждой букве «о» нарисована рожица и между строчками намалёваны цветы.

– Плохой смех! – нахмурилась Лидия Семёновна. – Передай Зоиной маме эту тетрадь.

Зойка стала собирать в фартук свой детский сад.

– Не принимают вас в эту школу, пойдём домой, – приговаривала она.

– Что ты там говоришь? – спросила Лидия Семёновна.

Зойка надула губы и буркнула:

– Я больше не буду, извините.

– Посмотрим, – ответила учительница.

Санька полистал Зойкину тетрадь и увидел, что Лидия Семёновна написала в ней письмо. Учительница просила Зойкину маму обязательно прийти на родительское собрание двадцатого числа.

«Ладно, пусть с ней Ирина разделывается!» – со злорадством подумал Санька и с лёгким сердцем побежал к себе в класс.

На последнем уроке раздали контрольные работы по русскому языку. У Саньки ёкнуло сердце – Вера Николаевна назвала его фамилию, сняла очки и повертела их в руках. Это был плохой признак.

– Беда, просто беда, – вздохнула классная руководительница и протянула Саньке тетрадь.

Чёрной тушью в конце изложения была выведена двойка. Вера Николаевна всегда выводила двойку так, что она походила на змею, приподнявшуюся на хвосте и готовую ужалить.

В классе словно пролетел ветер. К Санькиным неуспехам по арифметике уже все привыкли, но, чтобы по русскому языку он получал двойку, такого ещё не бывало!

Тройка по арифметике… Четвёрка по поведению… Двойка по русскому…

Этих позорных отметок не было бы, если бы не Зойка.

Тройку по арифметике ещё можно пережить, но двадцатого родительское собрание – придёт мама и узнает обо всём.

Хорошо было бы позабыть про родительское собрание. Но тогда нельзя отдавать Ирине Зойкину тетрадь. А если не отдать тетрадь Ирине, кто же займётся исправлением Зойки? Ведь Лидия Семёновна ясно написала: «Заставьте Зою побольше писать дома и проверяйте её тетради».

Что делать?

Родители за партой

Наступил вечер двадцатого числа, тихий, морозный. Вокруг уличных фонарей кружились, как ночные бабочки, снежинки. Дворники ещё не успели убрать снег с тротуаров, и московские улицы были по-зимнему нарядные. Хороший вечер!

Александра Дмитриевна возвратилась с работы раньше обычного. Завтра утром она уезжала в командировку, и надо было подготовиться к отъезду. Прежде чем зайти в подъезд, она заглянула во двор – мальчишки играли в хоккей, но Саньки среди них не было. Поднявшись в квартиру, она увидела, что сын, заткнув уши, зубрит правила по арифметике.

Санька испуганно взглянул на маму. В эту минуту он изо всех сил старался запомнить правила разложения на простые множители и забыть о том, что сегодня родительское собрание. Но, как назло, всегда бывает так, что надо помнить, – не помнится, а что хочется забыть, – крепко-накрепко врезается в память.

Санька с беспокойством поглядывал на телефон – если мама на собрание не придёт, Вера Николаевна обязательно позвонит. Лидия Семёновна тоже может позвонить Ирине.

«Хватит врать! – решил Санька. – Вот скажу сейчас всё маме, пусть ругает, это всё-таки легче, чем вот так совсем запутаться».

Он поднял на мать умоляющий взгляд. Александра Дмитриевна тронула его лоб.

– Пойди погуляй, сынок, – с беспокойством сказала она. – Ты сегодня очень бледный, наверно, устал…

И странное дело! Санька почувствовал не угрызения совести, а облегчение. Выход есть! Сегодня он соврёт последний раз и после этого – баста, хватит: начнёт жить честной жизнью.

Он помчался в школу. В раздевалке встретил Веру Николаевну и сказал, что мама собирается ехать в командировку и прийти на собрание не может.

– Жаль, – заметила классная руководительница, – но я надеюсь, что ты сам сказал ей о своих отметках.

– Да, да, – поспешил соврать Санька и побежал на четвёртый этаж в Зойкин класс, перепрыгивая через две ступеньки.

Пустой коридор школы выглядел огромным и неуютным. Лидия Семёновна стояла у окна, поджидала родителей.

– Зоина мама просила вам передать, что она занята на работе и прийти на собрание не может, – выпалил Санька, как хорошо заученный урок, и собрался было уже бежать обратно.

Но Лидия Семёновна придержала его за плечо:

– Останься на собрании ты, тебе это тоже будет полезно.

Ноги у Саньки стали сразу тяжёлые. Вот этого он уж никак не ожидал!

– Так тебе и надо, – бормотал он себе под нос, – не будешь врать, – и повёл самого себя в класс и усадил на последнюю парту в угол, чтобы никто не заметил.

В класс заводили родители. Они рассаживались за партами, старались говорить шёпотом и вели себя как примерные ученики.

Лидия Семёновна и разговаривала с ними как со школьниками. Она объясняла им, почему необходимо приучать детей к труду и воспитывать, себе дома помощников, говорила, что детям надо больше доверять и быть с ними правдивыми, тогда и они не будут врать, велела родителям почаще заглядывать в школьные тетрадки.

Потом учительница по алфавиту вызывала родителей и рассказала об успехах и поведении каждого ученика.

С задней парты Саньке было видно, как покраснели уши у Колькиной мамы, когда Лидия Семёновна сообщила, что у Кольки устойчивая тройка по арифметике: он плохо готовит домашние задания, ленится. Санька знал, что Колька – первый забияка во дворе и это он показал Зойке пример самостоятельного хождения в школу.

Ну, и строго же разговаривала Лидия Семёновна с Колькиной мамой! Ей, наверно, было очень тяжело и стыдно, потому что уши у неё горели, как лепестки мака. Санька готов был уже сорваться с места, разыскать этого Кольку и отлупить так, чтобы он на всю жизнь запомнил, но ему самому хотелось превратиться сейчас в костяшку на счётах или в любую букву алфавита на классной таблице, только бы не слышать, как отчитывают Колькину маму. «Ну, чем она виновата, – думал он, – если Колька такой несознательный? Пусть его Лидия Семёновна и ругает… У моей мамы, наверно, тоже вот так краснеют уши, когда ей Вера Николаевна при всех рассказывает о моих отметках и поведении!»

Он готов был на всё, лишь бы Лидия Семёновна как-нибудь случайно пропустила Зойкину фамилию.

Но Лидия Семёновна сказала:

– Теперь поговорим о Васильевой Зое.

И родители стали искать глазами её папу или маму.

– С Зоей просто беда! – Учительница посмотрела в дальний угол.

Заскрипели и затрещали парты, родители повернулись, и двадцать пять пар глаз пригвоздили Саньку к месту.

– Этот мальчик – её брат? – спросила Колькина мама.

И Санька услышал сочувствие в её голосе.

– Это её дядя, – ответила Лидия Семёновна.

Санька ждал, что раздадутся смешки, злые шутки, но ничего этого не случилось.

– Вот полюбуйтесь, – продолжала Лидия Семёновна и показала на парту, за которой сидела Зойка.

Парта была вся в щербинах, словно её изглодали козы.

«Приду домой, я ей покажу, как парты обгладывать и меня перед всем родительским собранием срамить!» – негодовал Санька.

На передней парте сидел Нил Палыч – дворник дома, где жил Санька. В первом классе вместе с Зойкой училась его дочка Таня. Нил Палыч поднял руку. Лидия Семёновна предоставила ему слово.

– Эти гуси лапчатые ещё ничего не научились, делать, а портить, ломать уже стараются. Позор это! Ну вот, пусть дядя и скажет, что он думает дальше делать? А? – допытывался Нил Палыч.

– Я её отремонтирую в столярной мастерской! – поспешил сказать Санька.

– Это ты парту отремонтируешь, а что с Зоей собираешься делать? – спросила Лидия Семёновна. – Ей надо помочь.

– Обязательно помогу! – храбро ответил Санька.

– А как сам-то учишься? – спросила Колькина мама. – Без двоек?

– Без двоек! – выпалил Санька и так густо покраснел, что родители опустили глаза.

Нил Палыч крякнул и отвернулся, и только Лидия Семёновна продолжала смотреть на Саньку чёрными строгими глазами.

Саньке хотелось провалиться сквозь все этажи и выскользнуть на улицу.

В классе стояла тишина.

Потом Олин папа – машинист паровоза – сказал:

– На двойки учиться нельзя, время сейчас не такое.

– Не такое сейчас время! – подтвердил Нил Палыч. – Все должны учиться, и хорошо.

Сам он учился в шестом классе вечерней школы и не имел двоек.

Лидия Семёновна назвала фамилию Тани. Нил Палыч откашлялся, застегнул пиджак, сел навытяжку, и о Саньке все забыли.

Гимнастёрка

Домой Санька вернулся больной. Ночью он метался в постели, что-то бормотал, и мама сказала Ирине, чтобы его не пускали в школу и смерили температуру.

Санька слышал, как мама попробовала губами его лоб – нет ли жара, поцеловала и вздохнула. Ему не хотелось открывать глаза, чтобы мама не прочитала в них всё, что его мучило.

Мама ушла, она спешила на поезд. Провожать её поехал Виктор. Ирина повела Максимку в детский сад. Последней из дому уйдёт Зойка, вот только тогда Санька встанет, но Зойка уже ворвалась к нему в комнату.

– Сань, хочешь сладкий сырок с изюмами? – спросила она участливо.

Санька натянул одеяло на голову и проворчал, чтобы она ему не мешала спать. Но Зойка не унималась:

– Мама велела тебе смерить температуру, вот термометр.

Санька дрыгнул ногой:

– Отстань!

– Сань, меня сегодня в октябрята принимают и в подарок дадут красную звёздочку.

– Ты не заслужила, чтобы тебя принимали, – проворчал Санька.

Зойка подумала и согласилась:

– Наверно, не заслужила, но всё равно всех примут. Мы потом заслуживать будем.

Санька молчал.

– Смотри, какой у меня белый фартук и белые ленты в косах и руки чистые-пречистые…

Санька нетерпеливо дёргал голыми пятками, голова у него была завёрнута в одеяло.

Зойка вышла из комнаты.

Вскоре хлопнула дверь, и Санька остался в квартире один.

Он встал, оделся, убрал кровать, походил по комнатам. Выпил стакан молока. Скучно. Открыл шкаф и вынул маленький чемоданчик. В нём мама хранила папины военные вещи: шапку-ушанку, старую гимнастёрку с чёрными погонами и тремя лейтенантскими звёздочками, ремень, продолговатую красную коробочку с орденами и медалями.

На дне коробочки – папины фотографии. Вот он, Санькин отец, Николай Иванович Васильев. Худой, молодой, большие глаза смотрят ласково и чуть грустно. Это он в первый год войны. А вот он с забинтованной головой, когда его ранило осколком снаряда. Потом его контузило – упал снаряд возле землянки, и он вместе с товарищами был засыпан землёй, завален брёвнами. Их откопали и думали, что всех хоронить придётся, а Николай Васильев и ещё один солдат оказались живы. Подлечились и снова на фронт.

В феврале 1945 года командир сапёрного батальона Николай Васильев наводил со своими солдатами переправу через топкую речку в Восточной Пруссии. Советские танки, искусно замаскированные на опушке леса, были готовы к наступлению. Танкисты ждали, пока сапёры наведут переправу. От сапёров валил пар, хотя кругом лежал снег – яркий, февральский. Разбирали каменные дома, брошенные жителями. Камни тащили в реку, которая с жадностью проглатывала их.

Над переправой проплыл немецкий разведчик. Сапёров обнаружили. Надо было торопиться. А речка пенилась, бурлила и словно сердилась. Николай Васильев был опытный сапёр, ему и не такие реки приходилось обуздывать. Он помогал солдатам тащить камни и следил за тем, чтобы переправа была достаточно широкая и надёжная. И вот каменная гряда стала вылезать из воды. А в это время из-за леса появился немецкий самолёт и забросал переправу бомбами. Из речки вырвались тёмные облака воды и ила. Люди падали. Заухали миномёты. Вода в реке закипела от разрывов, но каменная гряда росла и продвигалась.

В одном месте снарядом разворотило переправу. Солдаты быстро заделали брешь. Осколки снарядов поражали людей. Всё больше и больше солдат уносили в лес. Но вот, наконец, переправа готова. Николай Васильев сделал знак командиру танков – двигайтесь, мол, идите в наступление, и он увидел, как головной танк въехал на переправу, уминая камни под воду. В этот момент совсем близко раздался противный визг, рвануло воздух, и, что было дальше, командир сапёрного батальона старший лейтенант Николай Васильев уже не помнил. Солдаты вытащили его из ледяной воды тяжелораненого. Долго лежал он в госпитале и вышел оттуда инвалидом. Дома тоже болел. Умер, когда Саньке было всего три года…

Санька надел гимнастёрку отца; на плечах и спине она была совсем белёсая, выцветшая от солнца и пота. Подпоясался ремнём, но пришлось в ремне шилом проколоть ещё одну дырочку: ремень был велик. На гимнастёрку прикрепил ордена: на правую сторону – орден Отечественной войны и Красной Звезды, на левую – медали. Надел шапку-ушанку и стал очень похож на того молодого Николая Васильева в первый год войны. Те же большие карие глаза, только грусти в них не видать, и тот же кудрявый вихор над правой бровью.

– Нет, совсем не похож, – пробормотал Санька и отвернулся от зеркала.

Мама часто рассказывала Саньке об отце и говорила, что отец ненавидел ложь и лживых людей. «Врать можно только врагу, и то, если это на пользу Родине», – вспоминала мама слова отца.

Санька подошёл к окну. Даже погулять нельзя – ребята знают, что он болен. Сквозь незамёрзшее стекло он увидел, как по улице медленно шла Зойка. Пальто у неё распахнуто, словно ей жарко. Но Санька знал, что это хитрая уловка. Пальто она расстегнула и шарф засунула в карман для того, чтобы все видели, что на белом фартуке у неё красная звёздочка. Вот она вошла во двор. Увидела, что Нил Палыч расчищает снег, обошла вокруг него, но дворник не обратил на неё никакого внимания. Тогда Зойка сделала второй заход и заложила руки назад под пальто. Тут Нил Палыч улыбнулся, что-то у неё спросил. Она скосила глаза на свой фартук. Нил Палыч стал рассматривать звёздочку, похлопал Зойку по плечу и запахнул ей пальто…

– Вот я и октябрёнок! – радостно объявила Зойка, когда Санька открыл ей дверь. – А тебя к нам назначили вожатым, и ещё Раю назначили, и ещё твоего дружка Женьку, и ещё, и ещё.

Вот как!