Текст книги "Салочки. Я тебя догнал (СИ)"
Автор книги: Зоя Анишкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
И у меня получилось. Спустя почти сутки я нашел обеих. Но находились они там, где я меньше всего ожидал, и теперь стало страшно. Страшно, потому что я на мгновение даже растерялся, не зная, что делать.
Теперь все будет по-другому. И с мамой, и с Кариной. Теперь наша игра станет слишком личной и кровавой. Ибо, несмотря на мои усилия, в ней появились новые лица…
Глава 22. Карина
– Карина, это все, что я смогла достать.
Передо мной положили несколько запчастей. Дырявая рухлядь, которую я купила за баснословные деньги в злачных кварталах Гродного, приказала долго жить слишком быстро даже для меня.
И как бы я ни орала и ни ругалась, толку от этого совершенно никакого не было. Да мне сейчас пальчик покажи не тот, и вспыхну как спичка. Чертовы гормоны сводили с ума.
Обычно я более сдержана. Кроме того, откровенно говоря, у меня в наличии имелся скверный характер. Весьма. Так вот, словно все это помножили на десять. Даже самой страшно становилось.
Я не знала, как реагировать на раздражительность и желание постоянно все крушить. Тогда меня под покровом ночи выпускали в какую-нибудь пристройку и лечили.
Вера Васильевна называла это трудотерапией и намекала, что я вообще по жизни маловато работаю. Пора бы за ум браться. А то ни образования, ни дела. Не все же время мне на шее у брата сидеть.
Ага, сейчас рассмотрю варианты высших учебных заведений Гродного и заявку подам на поступление. Экзамены сдавать пойду, хотя это вряд ли. Боюсь, особо опасным преступницам не разрешат участвовать в приемной кампании.
Мое лицо по-прежнему мелькало на всех экранах. Дедуля сбился с ног, ища внука. Прямо так волновался, что пару раз чуть в передрягу не попал. Хотя, признаюсь, не слишком бы плакала, если бы местный прокурор его подорвал.
У них там война была какая-то. Странная, идиотская и, к сожалению, очень разрушительная… Доставалось всем, и если сначала я плевала на происходящее, то потом стала следить. Словно сериал смотришь, только в главных ролях вместо хорошего и плохого два больных урода.
А еще я искала маму Олега. Хотела во чтобы то ни стало вытащить ее из лап чокнутого мужа. Чувствовала перед ней вину и, что уж греха таить, хотела ее поддержки.
В конце концов, я не смогу вечно прятаться у Веры Васильевны, она простой человек. У нее своя огромная семья. Не хочу подвергать их риску. Куда им еще беременная я.
А вот мать Олега такая же пария. Она всю жизнь под наблюдением. Скрывается. Точнее, ее скрывают, спрятав, словно заложницу. Когда я вытащу ее, мы сможем убежать вместе. Оставить этот проклятый город и уехать далеко-далеко, где все эти разборки больных властью людей нас не достанут.
Где никто не сможет догнать меня, и мой сын, а я чувствовала, что это именно сын, вырастет настолько свободным и счастливым, насколько мне хватит сил.
Но для этого его нужно обеспечить бабушкой. А там, глядишь, смогу отыскать и своего брата, если он жив еще. И еще кого-нибудь.
Хорошо, что денег у меня предостаточно. Хватит на несколько жизней, да я еще и умею их вкладывать. В общем, жизнь втроем с мамой Олега представлялась мне наилучшим вариантом.
– Так этого хватит? Карин, вылезай снова из своей скорлупки. И не вздумай срывать на мне злость, я не для этого половину города перерыла в поисках чего-то из твоего списка.
Вера Васильевна злилась. Она всегда выходила из себя, когда я скатывалась в такое состояние. Но сегодня не собиралась ни с кем ссориться или портить отношения.
Очевидно, малыш решил сменить гнев на милость. Даже не тошнило сегодня, хотя в последнее время частенько грешил таким. Я уже стала переживать. Точнее, мучиться.
– Спасибо большое! Да, я думаю, что смогу починить ноутбук.
Женщина оставила на столе запчасти. Правда, мне показалось, что она хотела кинуть ими в меня. Надо бы пересмотреть свое поведение, потому что, кажется, я достала свою бывшую экономку.
По крайней мере, ее семейство от меня прячется уже. Неоднократно наблюдала, как при виде «злобной мыши» они быстренько рассредоточивались по комнатам небольшого дома. Вся кучка угрюмых людей.
Видно, Вера Васильевна поняла, что я задумала, и села рядом. Внимательно посмотрела прямо в глаза и произнесла:
– Карина, ты прекрасно знаешь, что можешь находиться здесь столько, сколько угодно. Но сути дела это не меняет. Ты уже задумала что-то и движешься к этой цели. Лучше скажи, чем помочь. Иначе и себя доведешь, и дитя загубишь, а оно уж точно ни в чем не виновато…
Прикусила губу. Как ей сказать, что мне крайне сложно найти определенную женщину, а когда ее найду, мне будет нужно ее выкрасть? Что затея моя напоминает выпад чокнутой девки с мозгами курицы.
Осторожно отметила:
– Да, задумала, но сомневаюсь, что нормальный человек сочтет это хорошей идеей.
Внимательные глаза все еще не отрывались от моего лица. Следили и понимающе расширились. Женщина поднялась, расправила как всегда идеальный передник:
– Какая разница, что думают другие, если спать по ночам не сможешь ты? Делай, как считаешь нужным. Ты всегда умела нести ответственность за свои шаги, хотя вначале и пыталась ее перекладывать. Просто знай, что в твои восемнадцать я считаю тебя очень умной и решительной. Ну и помогу, чем смогу. А теперь иди-ка ложись. Глядишь, за ночь что изменится.
Она развернулась и вышла из небольшой комнатки, где я заседала. Такая спокойная и уравновешенная. Хотелось бы мне словить подобное состояние. Но… Пока все мои потуги заканчивались на ощущении гнетущего одиночества. Одиночества без него…
Не послушавшись совета, вновь заснула под утро. Пыталась собрать этот треклятый ноутбук. Вот чем никогда не занималась так не занималась! Проблем с починкой раньше никогда не возникало. Звонишь, вызываешь знакомого рукастого парня, и тот прямо при тебе меняет железки.
Любовь к конспирации меня и спасла. Потому что от нечего делать, чтобы не рисковать информацией, приходилось сидеть и наблюдать процесс ремонта от начала до конца.
Никогда бы не подумала, что эта информация окажется полезной. А вот пригодилось. Сидела теперь как последняя работяга и пыталась починить железки. Треклятые железки, не желавшие работать так, как мне было нужно.
В итоге уснула уже под утро, даже не заметив, что меня кто-то перенес на небольшую полутораспальную кровать с цветастым покрывалом. Чьи-то сильные руки сжали в объятиях, даря такое знакомое тепло.
Я нежилась в нем, утопая в родных запахах и ощущениях. В этот раз они были другие. Не требовательные и страстные, а нежные и успокаивающие, дарящие тепло и ласку.
Всхлипывая, уперлась в мягкое тело, протягивая руки. А потом, не веря в происходящее, распахнула глаза. Олег прижимал меня к себе, гладя волосы одной рукой, а второй пробирался под просторное платье.
– Ты настоящий? – прошептала я, боясь спугнуть это наваждение. Боясь снова остаться в тишине и темноте одной.
Вместо ответа он подтащил меня к себе и положил на грудь. На свою огромную каменную грудь с нежными белокурыми завитками волос. А я не могла оторвать взгляда от его идеального лица. Такого знакомого и родного.
Внутри все сжималось от счастья и робкой надежды. Боялась дать ей полную волю. Боялась обмануться, ошибиться, не зная, как выдержу это в случае, если все окажется лишь галлюцинацией.
Но горячие руки, пробиравшиеся под ткань платья, сметали все сомнения, и в голове просто взрывался целый ураган эмоций. Таких долгожданных, искренних. Я стонала, сама не понимая от чего.
Казалось бы… Всего лишь касания, всего лишь поглаживания, а нутро разрывало от переполнявших меня ощущений. Это было так остро, что живот стал каменным. Внизу разлилось не тепло – жар, и он поджигал тело от кончиков пальцев ног до макушки.
Руки Олега медленно и тягуче стянули с меня платье, оставляя почти обнаженной. Потянули за резинку трусиков, снимая и их. Я выгнулась и приподняла бедра, целуя его грудь, зарываясь в россыпь золотистых кудряшек.
Проложила дорожку своим дерзким язычком до самого низа. Осторожно стянула уже знакомые черные штаны и взялась за резинку боксеров. И снова передо мной стояло его возбужденное достоинство. Синие вены проступали на нем. Я обхватила член руками.
Двигаясь по нему осторожно, ловила тяжелые вздохи и ускоряющийся пульс. Губами опустилась на головку и несколько раз облизнула. Он немного толкнулся вперед, схватив меня за голову.
Ничего общего с нашей предыдущей страстью. Сейчас все было нежно и аккуратно. Олег, все еще не говоря ни слова, схватил меня за кисти. Подтянул вверх и пристроил сверху.
Влага между ног моментально смазала его член, и я осторожно стала опускаться. Как всегда, он, растягивая, дарил странное, почти болезненное наслаждение. Я охала и стонала, опускаясь все ниже и ниже.
Боже, как же мне не хватало этого чувства наполненности, как было мало жалких попыток удовлетворить себя самостоятельно! Как хотелось снова ощутить его в себе. Словно он никогда не оставался в том злополучном фургоне.
Боль не проходила, лишь притупилась, и с каждым его толчком внутри расцветало что-то новое, доселе неведомое. Я уперлась руками в каменные мышцы груди, чувствуя себя совсем маленькой, но такой желанной.
В плену его бедер, ладоней, наблюдала, как он тянется к моей груди. Обхватывает сосок губами, нежно посасывая. По телу вновь и вновь проходили легкие волны наслаждения.
Словно мою лодку вот-вот должно прибить к берегу. Меня качало, и не хотелось разъединяться ни на секунду. Хотелось лишь этих мощных толчков, набиравших обороты.
Движения стали жестче, но все равно из них не ушла поразительная нежность. Словно он хотел клеймить меня, проткнуть насквозь, чтобы каждый видел, что я только его, что он нашел меня, догнал и больше никому не отдаст.
– Олееег, боже, да! Будь со мной, любимый, да…
Нас закручивало в этом водовороте. Остроты добавляло решительно все: и некоторая нереальность происходящего, и притупленные, словно готовящие меня к ядерному взрыву оргазмы.
Я стонала и извивалась на нем, пока он массировал ладонями грудь, спину, поясницу. Сжимал бедра, проходясь немного шершавыми пальцами по нежной коже.
Восторг от встречи с ним, от осознания, что он жив, просачивался в мозг, вытесняя из него весь тот ад, в котором я жила после взрыва. Только одно не давало покоя…
Тело сопротивлялось удовольствию, приглушало грядущий оргазм? Который должен был поставить точку. Не знаю, какую и где, но точку. Потому что внутри появилось странное ощущение…
Но вот Олег сделал еще несколько мощных толчков в меня, и из горла вырвался нечеловеческий крик. Несмотря ни на что, меня накрыло. Да даже не так, смыло нахрен напором из брандспойта.
В мозг хлынули сверкающие перед глазами картинки. Оргазм был такой силы, что я боялась, что умру. Но нет. От удовольствия вообще мало кто в принципе умирал.
Умирают люди от другого. От ожогов и взрывов. От падения с обрыва, например. Или от того, что после невероятного наслаждения ты распахиваешь глаза и просыпаешься в горячем почту, влажная и стонущая.
Тело твое содрогается от оргазма, а мозг судорожно пытается выбрать, что из увиденного реальность. И он выбирает, только иногда от этого не легче. Потому что ответ может быть неверным.
Вот и я утирала со лба липкий пот, окунаясь в жестокую жизнь, когда даже собственное тело и сознание предают, даря запретное, недоступное и такое желанное.
Слезы текли по щекам, и я снова неосознанно положила руки на живот. В последнее время я часто так делала. Эдакий жест успокоения. Малыш вселял в меня уверенность, что все будет хорошо, что он все еще со мной.
Странное ощущение, когда получаешь поддержку от еще не родившегося ребенка. Странное, но уже бесконечно необходимое. Такое родное, без которого теперь не представляешь жизнь…
Я лежала в кровати несколько минут, пока выравнивалось дыхание. Иногда ничего больше не остается, кроме как жить. Кроме как дышать, даже если грудь сдавливают стальные обручи и хочется лежать на постели вечно.
Все же встала и на трясущихся после мощного оргазма ногах добралась до окна. Там на подоконнике стояло зеркало. Оттуда на меня смотрело зареванное опухшее лицо. Хотя какое это имеет значение. Я даже смывать этот отвратительный цвет волос не стала.
Просто как кукла опустилась на стул и снова открыла ноутбук. Работа, работа и еще раз работа. Она отвлекала меня в самые черные дни жизни, помогала и сейчас.
Окунулась в мир информации, пытаясь открыть сложную и запутанную коробочку мэра, нигде не наследив. Потому что сделать это было крайне сложно. Расставленные ловушки встречались на каждом шагу, и следовало быть как никогда осторожной.
Не знаю, через какое время рядом дзинькнула тарелка. Удивленно посмотрела вправо, где от ароматной каши исходил беленький парок. Сверху были порезаны фрукты, а рядом стоял стакан с водой. Все как я люблю. Тихо сказала:
– Спасибо, Вера Васильевна, вы, как всегда, знаете, что мне нравится больше всего.
Та хмыкнула и достала из передника две таблетки. Я усмехнулась. Если гора не идет к Магомеду, то Магомед принесет витамины для беременных к ней. Недовольно пробурчала:
– Я беременная, а не больная.
Никогда не любила глотать таблетки. Еще с тех времен, когда идиоты психологи держали меня на них после смерти родителей. Так себе воспоминания.
Женщина же хмыкнула и положила две яркие крупные пилюли рядом со стаканом:
– Мультивитамины и рыбий жир. Вон какая тощая стала, не ешь особо ничего. Заботиться о себе надо, Карина! И думать наперед. Ты хоть спала сегодня?
Кивнула, отводя глаза. Спала, но лучше бы этого не делала, так как пробуждение вышло так себе. При мысли о сне, казавшемся таким реальным, что даже перепутала его с явью, становилось тошно. В груди ныло, и на глаза снова наворачивались слезы.
Боже, как больно…
Вера Васильевна лишь покачала головой, но таблетки подвинула поближе. Мол, не забывай, я именно для этого здесь. Потом женщина, как всегда идеально выглядевшая, скрылась за пределами маленькой комнатки.
Тут все было довольно темно, но спокойно. Плавный интерьер без цветовых всплесков, дополнявшийся темными полами и дверьми. Даже коричневая рама забирала свет.
Зато без вырви глаз-элементов. Но все равно окружающая обстановка угнетала. Хотя наш с Марком дом тоже нельзя назвать средоточием света – эдакий музей, но разница между ними была в том, что к музею я привыкла, а к жилью Веры Васильевны нет.
Как только она скрылась за дверью, снова засела за работу. Съела между делом немного каши, выковырнув все фрукты. Она бы сказала, что я как маленькая. Ну ладно, мне так больше нравится.
Задала нос и попутно выпила таблетки. Гадость жуткая, да еще это отвратительное ощущение, когда крупные капсулы по горлу скользят вниз, грозя застрять… Одни мучения.
В итоге сегодня днем я решила не покидать комнату. Тем более что солнце за окном сменилось пасмурным дождиком, моросившим на улице. Вера Васильевна заходила пару раз и бурчала, что и работать не дает, и не поливает. Ни то ни се.
Ну хоть вытащить не пыталась меня наружу, и на том спасибо. А то в последний раз целую лекцию прочитала насчет пользы витамина Д. Даже пришлось перенести всю свою технику в небольшой дворик. Перетаскивала все туда-сюда дольше, чем работала!
Вот сейчас со злости как хакну систему безопасности мэра, кааак… И тут я словно провалилась в нее. Удивленно нырнула в самую толщу секретных файлов. Тех, к которым вот уже несколько недель подступиться не могла.
Это стало настоящим откровением, ведь я ежедневно все проверяла. Досконально и методично искала лазейки, не забывая шерстить старые дыры. И вот сейчас мне словно открыли с парадного.
Первая мысль была, что это ловушка, но никаких отслеживающих фишек я не заметила. Осторожно ступила вглубь, словно шагала по тонкой линии.
Там, в самом сердце системы безопасности, висела одна-единственная папка. «Посмотри, Карина». Мороз прошел по коже, но я все равно открыла содержимое.
Глава 23. Карина
– Карина, постой! Не надо торопиться, объясни, что не так?
Еще никогда не видела Веру Васильевну такой озабоченной. Но не она ли говорила, что я все равно сделаю то, что сочту нужным? А она поддержит. Только когда дошло до дела, она внезапно нырнула в родительские чувства.
Я ожидала этого. Всегда гадала, что экономка испытывает ко мне. Я ей не дочь и даже не родственница. Так, избалованная несчастная девчушка, брошенная на произвол судьбы.
Наверняка это жалость, жалость и желание помочь. Только оформленные в своеобразной форме. Все равно спасибо ей за это. Но сейчас проявление подобных чувств совершенно ни к месту. Некогда.
– Вера Васильевна, у меня сейчас нет времени объяснять. Мне надо идти. Просто для меня открыли личный таймер, а на кон поставили жизнь другого человека.
И это была сущая правда. В чертовой папке находилось видео. Мужчина в черном приближался с пистолетом в руке к женщине. Та явно не подозревает ничего.
Я узнала ее сразу, хоть никогда не видела. Белокурая, тонкая как тростиночка. Изящная и бесконечно прекрасная. Мама Олега обрезала розы, когда сзади подошел охранник и приставил пистолет к ее виску.
Все это прекрасно просматривалось, ведь камера, очевидно, была закреплена на его голове. Женщина повернулась и даже не вздрогнула. Просто смотрела своими печальными глазами с пониманием.
Наверняка она не знает, в чем дело, но уже привыкла к подобным фортелям. Живет на пороховой бочке много лет, прекрасно осознавая, для кого и зачем. Но в то же время и какую цену ее единственный сын за это платит!
Поэтому в ее глазах не было страха. К удивлению, не было и покорности. Лишь молчаливая решимость. Она что-то спросила, шевеля губами, и ей указали на дом. Женщина пожала плечами и пошла в направлении двери.
Звука в видео не было, и от этого становилось не по себе. О чем они говорят и какое отношение у нее к происходящему? О том, что она держится, свидетельствовало то, как спокойно и плавно передвигалась женщина.
А потом все погасло, и на экране высветились данные. Та вожделенная информация, которую я так хотела увидеть или услышать. Так вот теперь услышала. И увидела.
Сначала на черном фоне отобразилась дата. Вчерашней давности. А потом и таймер. Этот ублюдок дал мне три дня, невзирая на то, что не мог быть уверенным в том, что я загляну на сайт.
Далее шел адрес одного из модных загородных поселков для богатеньких. Ну я же хотела познакомиться с мамой Олега? Что теперь мне мешает? Правильный ответ: ничего.
– И куда ты поедешь? Я не отпущу тебя! Тебе всего восемнадцать!
Надо же, а еще совсем недавно кое-кто говорил, какая я молодец и вообще старше своих лет. Неужели все настолько печально? Развернулась к Вере Васильевне и хотела было пошутить на эту тему, но обомлела.
Знаете, бывает такое, что ты очень долго знаком с человеком. Тебе кажется, что изучил его до мельчайших деталей. Ты допускаешь, что он может поступить как-то иначе и даже угадываешь это, но иногда…
Иногда тебя словно с ног сбивает обрушивающейся действительностью. А беременный мозг может интерпретировать ее по-своему. Потому что моя железная леди, мать пятерых детей и в принципе, как мне казалось, человек безэмоциональный, плакала.
Не рыдала в голос, как я, и не истерила, а лишь пустила одинокую слезу по щеке. Моя нижняя губа задрожала, а обзор стало размывать. Кажется, у женщин так бывает. Кажется, это идиотские гормоны действуют на меня совершенно иначе, чем я предполагала.
Надо бы пообщаться с сыном, а то негоже превращать мать в истеричку. Так недалеко и до слез в конце мелодрам дойти. А пока мы, как две самые обычные, нормальные женщины, а не избалованная истеричка и стальная леди, обнялись и рыдали друг с другом в обнимку.
Она всхлипывала и утирала редкие слезы. Вера Васильевна оглядывалась и даже отвлеклась, чтобы прикрыть дверь.
– Если кому расскажешь, то мне придется тебя убить.
Улыбнулась. Дааа, абсолютно согласна, что такое проявление эмоций может испортить женщине репутацию. Тут все строго. Поэтому прошептала:
– Не расскажу. Надеюсь, и вы не станете меня поминать лихом.
Ее глаза стали грустными и серьезными. Вера Васильевна явно не знала, что мне ответить. Молчала, правда, недолго, ведь всегда отличалась решительностью.
– Не буду. Но я правда оказалась не готова отпускать тебя. Если ему удастся тебя завлечь, то, как только ты родишь, он просто убьет. А ребенка заберет, как новую игрушку, взращивая из того монстра.
– Значит, мне просто придется убить его раньше.
Мы обе снова замолчали. Да, мне придется убить дедушку своего сына ради того, чтобы выжить и спасти маму Олега. Только как это сделать? Потому что раз встреча неизбежна, у меня нет даже возможности к ней подготовиться.
Как бы я хорошо ни стреляла, вряд ли меня подпустят с оружием к этому уроду. Я просто не знаю, как это провернуть. А еще подозреваю, что меня станут шантажировать так же, как и Олега.
По крайней мере, я надеялась на это, ведь иначе… Иначе у Аида не останется поводов оставлять свою жену в живых.
До города добиралась едва ли не пешком. Потому что, что бы со мной ни случилось, я не хотела подвергать опасности еще и этих замечательных людей. Приступ нежности у Веры Васильевны прошел, и стало немного спокойнее. Мне. Ей-то вряд ли.
Отпускала женщина меня словно в полет в космос. О ее чувствах можно было судить только по слегка трясущимся рукам. Что касалось меня, то состояние было странное.
Я бы назвала это мобилизацией, когда приходится срочно брать себя в руки и забывать про все остальное. Кроме того, мне вредно нервничать. Беременность ведь никто не отменял.
А вообще, к счастью, внутри разрасталось такое родное и понятное раздражение. Потому что всегда не терпела, когда мне указывали, что делать. Тем более когда подобным образом.
Злость была частым гостем в моей жизни, и сейчас она снова разрасталась. Разливалась по венам, в то время пока ноги сами несли к автобусной остановке.
Эти чувства мне более понятны, приятны и привычны. А вот вся эта любовь и нежность… Нет, пожалуй, я способна на это лишь во сне. Уж так устроена, что ненавидеть мне гораздо проще, чем любить кого бы то ни было.
Глядишь, и родители и Олег остались бы живы. А вот Марк заслужил мое неудовольствие и наверняка преспокойно отсиживается где-то. Вот чувствую это.
Нет, конечно, я рада. Даже очень. Как говорится, да не прервется великий и славный род Быстрицких, пусть процветает и размножается. Хотя по последней части я наверняка дражайшему братцу фору дам.
Сомневаюсь, что они с Лизой кого-то заделать успели. Если вообще они вместе и живы. Как-то ни матерью, ни тетей я становиться не намерена. Хоть с первым и поздняк метаться.
Пока размышляла, и вправду дошла до пустынной остановки. Как в фильме ужасов прямо. Сейчас из кустов на свободной дороге выпрыгнет огромный пес и сожрет меня. Даже не пережевав.
Какие дурные мысли только в голову ни полезут. Беременность совсем мозги запудрила. Так недолго и в дурке оказаться. Хотя, положа руку на сердце, я просто пыталась отвлечься.
Время убегало, но я знала, что он дождется. Должен был, по крайней мере. Аид не из тех людей, кто будет четко следовать своему слову. Ему главное результат.
Если честно, то я ни разу не встречалась с ним вживую. Лишь несколько раз наблюдала в телевизоре. Этот представительный мужчина внешне представлял собой несгибаемую глыбу.
Только на деле оказалось, что там внутри все сгнило. Что без своего помощника он ни черта не может. Вряд ли мэр ожидал подобного расклада. Будет забавно при встрече надавить на больную мозоль.
Пока думала об этом, подкатил автобус. Старенький, дышащий на ладан. Железная консервная банка с бабульками, сосредоточенно рассевшимися по краям. Они как коршуны бросились меня рассматривать…
Ответила им грозным и недовольным фырканием. Давненько я не оказывалась в столь напряженной обстановке. У Зверя под боком и то спокойнее было.
Тут же словно на арене боевых действий оказалась. И проституткой, и прошмандовкой, и девкой гулящей разом. Даже несмотря на то, что одета я сегодня просто как ангелочек.
Но, должно быть, у меня на лице написано, что я стерва высшей пробы. Профессиональная. Эта кучка дачниц чувствовала такое за километр. Стало не по себе.
Зато отвлекло.
Села в самый зад автобуса и пониже надвинула капюшон. Ехать до города недолго, а потом такси возьму. И уж после этого преспокойно помчу навстречу с Аидом в его мертвое царство. Куда деваться.
В салоне автобуса царила неестественная тишина, прерываемая лишь гулом двигателя. Он так громко работал, что закладывало уши. А вокруг собиралась духота.
От нее становилось дурно, и я откинулась на сиденье. Сесть сюда было плохой идеей. Совершенно. Потому что трясло похлеще, чем на американских горках.
Меня раньше никогда не укачивало, но и беременной я раньше тоже никогда не была. А сейчас перед глазами заплясали звездочки, и мне казалось, что внутри все перевернется. Точнее, вывернется наружу.
Завтрак скакал в желудке на каждой кочке. Уже минут через двадцать я, должно быть, стала одного цвета с бледно-синим корпусом автобуса. Терпение кончалось, и я вскоре поняла, что не готова больше так страдать.
Это не тот случай, когда лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Кое-как пробралась к водителю и попросила остановить. Бабкины взоры дружно устремился к нахалке, что вздумала устроить внеплановый привал.
Водитель же, подпрыгивая на своем деревянном сиденье, развел одной рукой и заявил, что сможет притормозить только на остановке. Затем решил, что я совсем наглая, и подбавил мучений к этой поездке. Закурил.
Ненавижу запах табачного дыма, да и сложно представить, как вообще можно терпеть эту вонь в закрытом пространстве. Тут и так аромат потных женщин въелся в стены… Заявила ему, что если он вскоре не остановит, то будет оттирать то, что из меня полезет.
Откуда и что именно, не уточнила. Пусть напряжет извилины. Почему-то это подействовало, и тормоза адской машины завыли. Мы уже были на въезде в город. Я выскочила наружу, блаженно вдыхая умопомрачительный свежий воздух.
Но радость была не долгой. Повернув голову вправо, увидела, как на полном хочу ко мне мчатся новые участники этой заварушки.
Вообще, наверное, можно было бы убежать. Припустить во весь дух, и эти пингвины в форме не догнали бы меня. Но я понимала, что в таком состоянии вряд ли это хорошая идея…
Кроме того, беременный мозг тут же выдал информацию о том, что они наверняка ездят на машине, а там кондиционер, и зачем в таком случае тратиться на такси? Раз Аид этот идиотизм придумал, значит, так тому и быть.
Два несчастных сотрудника милиции еле-еле добрались до меня, задыхаясь после стометровки. Форма на них вспотела, а фуражки так и норовили соскользнуть вниз. Пот лился градом. Фу.
Тошнота снова подкатила к горлу, и я прикрыла глаза, отвернувшись. Бравые ребята дружно завизжали:
– Стоять! Вы задержаны за совершение преступления!
Несколько раз вдохнула и выдохнула, медленно поворачиваясь к ним. Уперлась взглядом на внезапно возникшие трясущиеся ручки. И пистолеты в них.
Маразм. Но как есть, ибо в меня с безумным видом целились два идиота, явно пистолеты эти достававшие ранее только для того, чтобы повыпендриваться на фото.
Лениво сказала:
– Уберите пээмы, не позорьтесь. И в следующий раз можете вставить в них магазины. Глядишь, вид будет более устрашающий. Или что, не выдают нынче доблестным гаишникам?
Конечно, я немного разбиралась в службах. Передо мной стояли типичные блюстители закона на дорогах. Судя по криво припаркованной тачке невдалеке, реагировать им пришлось быстро.
Ну бабульки в автобусе! Ну бдительные! Это ж надо умудриться сообщить в милицию обо мне. И ведь узнали! Хотя на фото у меня и волосы другого цвета, и выгляжу я иначе.
Не такая беременная и измученная. А очень даже стервозная. Но женщина меняется, когда приходится проходить такие испытания.
К чести этих горе-милиционеров, они переглянулись, покраснели и опустили оружие стволами вниз. Два здоровых дяденьки, и на одну меня. Стыдливо засунули пээмы в кобуры и осторожно сделали шаг в направлении меня. Вот все за них делать приходится:
– И где машина? Вон та? Кондиционер хоть есть? А адрес знаете, или говорить вам придется, куда везти восемнадцатилетнюю убийцу-рецидивистку маленьких детей? Или что там на меня повесили?
Глаза их становились все шире и шире, вываливаясь из орбит. Я же уверенно, не спеша направилась в сторону разукрашенного автомобиля. Сирена не работала, но маячки на крыше крутились. Активно так.
Видно, парни торопились. Не каждый раз предоставляется возможность угодить мэру. Надо умасливать руку, что кидает тебе подачки. А то вдруг… Вдруг что не так. Палку не засчитают или выговор повесят.
Они никак не комментировали мои действия. Лишь пошли следом. Какие-то странные менты мне попались. Пришибленные. Тем не менее дошла до авто и села на заднее сиденье.
О дааа, кондиционер есть, да и сама колымага не худший вариант. Кто-то пару лет назад пролоббировал закупку авто для милиции, и их раздали простым работягам. Денег отмыли немерено, но в кои-то веки и простым работягам перепало.
Полицейские осторожно сели на переднее сиденье, таращась на меня. Вздернула бровь и спросила:
– Что? У меня рог вырос на лбу? Поехали уже к Аиду, я опаздываю.
Это было чистой правдой. Мне бы поторопиться. Глядишь, и успела бы куда. Не хочется заставлять великого и ужасного ждать. А то он и так нервный в последнее время.
– Вы как-то мало похожи на ту, что расчленила семилетнего ребенка.
Едва не рассмеялась в голос. Так вот оно что! Расчлененка. Это прямо-таки новый вид извращенства. Надо же такое придумать… Язвительно сказала:
– А что, надругательства не было? Как-то неполно получается, на мой взгляд, что скажете, мальчики? У нашего мэра совсем мозг повредился. Мог бы что и поправдоподобнее придумать.
Они переглянулись, и в их взглядах я отметила миг понимания. Неужели. Даже удивительно, что меня окружают такие неглупые люди. Я-то ожидала, что тупые солдафоны просто отвезут меня к Аиду.
А тут красота какая. Не будь я в такой жопе, непременно порадовалась бы. За город, за народ, за отечество. Но сейчас лишь устало сказала:
– Поехали. Будете молодцами, вам премию выпишут. Или наказывать не станут за что-нибудь. Вперед, мальчики, вперед.
Они не торопились выполнять мой приказ. Все смотрели и смотрели, периодически переглядываясь. Через пару минут меня это достало, и я еще раз повторила просьбу. Кроме того, в рацию заголосили. Мол, нашли девку или нет?
Один из мужчин прикрутил ее и серьезно сказал:
– Мы знаем, что происходит что-то дерьмовое. У нас у обоих в играх много кто погиб. Скажите, куда вас отвезти. Мы скажем, что вышла ошибка и мы никого не видели.
