Текст книги "Нежная помощница для сурового врача"

Автор книги: Злата Соккол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я должна уйти, – прошептала я, роняя слёзы прямо на папку.

– Ну и уходи, – удивленно пожала плечами Таня, глядя на меня. – Кто держит?

Дверь открылась, и в кабинет вошел Волков.

– Ой-ой, Дмитрий Романович, – побледнев вдруг, залепетала Таня. – Ой, я вас так ждала – у меня очень важный вопрос. Вы уже освободились после операции?

– Помолчи-ка, – брякнул Волков, и Таня сразу затихла. Дмитрий Романович посмотрел на меня. – Соловьева, ты закончила?

Я уже совсем не сдерживала слёз. Хватит, и так всё понятно – не смогу я здесь работать. Пусть зарплата высокая, пусть престиж, пусть хоть что… Но я все ещё слишком разбита после того, что со мной произошло, чтобы терпеть всю эту гадость, всё это давление в этом лощёном серпентарии.

Ничего не говоря, я быстро подхватила папки, с которыми как раз закончила и по которым с такой тщательностью разложила все бумаги, затем с грохотом водрузила их на стол к Волкову.

Забрав свой мобильный телефон и пакетик с пропусками и какими-то брошюрами для новых работников, который я сразу собиралась выкинуть в урну, как только выйду из клиники, я развернулась и направилась к выходу из кабинета.

Я прошла мимо ошеломленной Тани, затем мимо Волкова. В горле так скреблось, что я даже не удосужилась попрощаться с ним.

Выйдя из кабинета, я со всей злости хлопнула дверью у всех на глазах. На меня вылупились все медработники, которые ещё оставались на этаже, заканчивая свои дела, но мне было плевать. Я уже решила, что уволюсь. Так что гори оно огнём. Хорошо, что хоть кружку свою не успела принести!

Я уже шла по направлению к лифтам, когда услышала, как где-то сзади хлопнула дверь, и кто-то куда-то побежал. Через несколько секунд совершенно внезапно меня крепко схватили за руку и развернули к себе. Я так растерялась, что даже не нашла в себе сил, чтобы сопротивляться.

А когда увидела, кто это был, то и вовсе остолбенела.

– Так, Соловьева, – несколько сбив дыхание, обратился  ко мне Волков. – Ты куда собралась?

Он все ещё держал меня за руку – и мне казалось, что этот наш контакт какой-то словно бы электрический. Меня вдруг всколыхнуло. Это электричество словно стало разрядом, поступившим ко взрыву бомбы.

– Что значит куда собралась? – спросила я, начиная реветь. – Я собралась, блин, домой. Я не в армии тут и не в тюрьме! У меня рабочий день закончился.

Что-то дрогнуло в красивом лице Волкова. Он едва приподнял бровь, пронаблюдав за мной, но сказать ничего не сказал.

– Что-то мне подсказывает, что ты этот свой рабочий день хочешь сделать последним здесь.

– Вот точно, – буркнула я. – Угадали, Дмитрий Романович. Счастливо оставаться.

Я вытянула руку из его хватки и, развернувшись, снова направилась к лифтам. Далеко я, конечно же, не ушла. Волков снова схватил меня за руку.

– Вы прекратите меня всё время хватать или нет? – спросила я уже спокойнее. – Что вам нужно?

– Идём-ка в мой кабинет, – сказал он, направляясь обратно и ведя меня за собой. На нас так таращились, что я уже почувствовала, как лицо начинает заливать краска. – И спокойно поговорим.

– Таню вашу полоумную сначала выгоните оттуда, – сказала я в наглую. – Я не буду при ней разговаривать.

– Я уже выгнал её. Погнал заявление на увольнение писать – достала она со своей любовной клеветой. Пусть Котовский сколько хочет обижается, я его бл… простите, баб, племянниц и кого ещё не буду тут одаривать работой и вниманием.

Волков открыл дверь своего кабинета и указал мне на него.

– Прошу.

Я, тяжело вздохнув, прошла в помещение. Волков зашел следом за мной и закрыл дверь. Я прошла в середину кабинета и остановилась напротив картотечной этажерки.

– Ну и о чём вы хотите поговорить? – спросила я, складывая руки на груди.

Волков чуть склонил голову. Чёртовски красивый мужик, сил моих нет. Как вообще можно быть таким красивым? И белый халат ему к лицу, как никому.

– От меня уже три девицы сбежали, – сказал он вдруг, чуть сощурив синие глаза. – Мне Степанова ещё одну не простит. Тем более что ты ей понравилась так, как другие и рядом не стояли.

Мне вдруг стало обидно. Это ему за мой побег влетит, и я, видишь ли, из-за этого должна своей психикой жертвовать и работать с ним! Ну, нет. Кем он вообще себя возомнил? Найдут ему другую сюда. Цацу. Он к ним привык, судя по всему.

– Степанова переживет, – ответила я. – Объясню ей всё. Она меня прекрасно поймет. А кандидаток на эту должность найдется с лихвой.

Волков вдруг растерялся. Отвел глаза на мгновение, потом снова засверлил меня хмурым взглядом.

– Я, между прочим, других девушек не уговаривал остаться. И даже не собирался.

Я вскинула брови. Ох, ты, ё-моё! Какие мы важные! Это он сейчас что, косточку своего внимания мне кинул? Тьфу ты! Я не клюю на такие снасти!

– Ну и теперь не надо. Подумаете на досуге о своем отношении к коллегам, которых вам нанимают в помощники, может быть, что-то полезное придумаете – легче сработаться со следующим помощником получится, – сказала я, не собираясь поддаваться на все эти уловки – уже решила уйти, значит всё. – Возможно, на пятый раз вам повезет. Желаю удачи. И всего хорошего.

Моя третья попытка уйти завершилась ничем. Я направилась к выходу из кабинета, уже потянулась к ручке двери, но Волков снова схватил меня за руку, развернул к себе и уже теперь схватил за предплечья. Мы вдруг с ним оказались так близко друг к другу, что я напрочь потерялась. Я вдруг почувствовала, как моё дыхание перехватывает. Господи… Кажется, мои щеки горят, и сердце замирает… Да что со мной? Мне что, пятнадцать лет? Незнакомый мужик, а я как дурочка малолетняя…

Красивое лицо Волкова с густыми бровями и синими, невероятно пронзительными глазами было прямо передо мной.  Какие же у него сильные руки, а этот одеколон  – запах морской волны или что-то такое, нереальное… С ума сойти можно…

– Варя, – тихо сказал он, впервые обращаясь ко мне по имени. – Прошу тебя, не уходи. Твоя работа выполнена по всем параметрам лучше, чем вся та, что выполнялась теми, кто у меня тут работал раньше – это раз, а второе – мне, правда, понравилось с тобой работать.

«А, может быть, и клюю…» – подумала я, сдаваясь.

Я вздохнула, отвела взгляд и едва заметно улыбнулась.

– До завтра, Дмитрий Романович, – сказала я, посмотрев на него. – Мне тоже понравилось с вами работать. И я рада, что мы ….всё-таки нашли общий язык.

Волков усмехнулся, развернулся и отправился к своему столу, я же к выходу из кабинета. Выйдя на улицу, я торжествующе улыбнулась – ну, надо же, кажется, я пробила на эмоции самого сурового врача в мире. Интересно, как мне это удалось?

Глава 5

Две недели пролетели незаметно. Я и подумать не могла, что мне так понравится работать в клинике с Волковым. Несмотря на тот самый эпизод в первый мой рабочий день, Волков оставался всё таким же суровым. Я старалась лишний раз с ним не пререкаться, выполнять свою работу на все сто, и вообще поменьше мельтешить у него перед глазами. Волкова это вполне устраивало, меня тоже. Но было нечто, что работать мне, конечно, мешало – не сильно, но беспокоило, как соринка в глазу. Вроде бы, и не всегда мешает, а иногда прямо-таки сил моих не было, чтобы от отвлечься от неё.

Я влюбилась в Волкова почти сразу. Наверное, день на третий или четвертый, вышла из клиники и поняла, что не очень-то мне и хочется уходить с работы. Не из-за самой работы. А из-за него, из-за Волкова. Просто…хотелось быть рядом с ним, видеть его, перебрасываться с ним фразами. Поняла, что хочется, чтобы побыстрее начался рабочий день… Вторая половина рабочего дня. Что мне просто невозможно хочется увидеть его. Хочется, очень изредка так бывало, ловить его улыбку. Украдкой наблюдать за ним. Я, конечно, увидев его впервые предполагала, что втрескаюсь по полной программе, но чтобы так быстро и так сильно… И это после всего, что я пережила в отношениях раньше!

И ведь правда… Волков снился мне каждую ночь. Сердце моё трепетало при каждом его обращении ко мне, при каждом его случайном прикосновении… Я привыкла к этому состоянию не сразу. Но привыкла, конечно, что уж. Мы же на работе. Я его помощница. Мы с ним вообще стали классным тандемом. Нас так и прозвали – суровый врач и нежная помощница.

Более того, это был мой бальзам… Эта клиника, работа, главное – Волков. Сердце моё, и так болезненно израненное прошлым, находило усладу в работе, а особенно в моей влюбленности в него, в Дмитрия Романовича. Когда я была рядом с ним, я отчего-то чувствовала себя за каменной стеной. И ещё у меня в душе поселилось твердое ощущение, что он, мой Волков, только он сможет защитить меня несмотря ни на что. Что это такое было? Мне самой было сложно понять.

Я, конечно, всё поняла потом. Много позже. Но сейчас была в недоумении. Сейчас… Сейчас я всё ещё продолжала болеть прошлым, возвращающимся ко мне в ночных кошмарах. Как сегодня, например.

Мне снился его смех. Мне снились его глаза. Мы были на кухне. Мы всегда там были в этом кошмаре.

– Я тебя просто порежу, – улыбался он так сладко, даже по-доброму. Я так хорошо знала эту его улыбку, я её так любила всё это время… И что теперь? – Просто порежу, немножко, тебе даже понравится…

– Дэн, перестань, пожалуйста, – тихо шептала я, лежа на таком холодном полу – этот пол, он был ледяным, он всегда был таким ледяным. Даже сквозь сон моя память мне возвращала этот холод, который я не забуду никогда.

Кровь теплая, липкая, и этот холодный пол принимает её струйки с какой-то алчностью. Струйки растекаются, сплетаются, одна с другой – паутина. Я в паутине. Попала к пауку, и мне не выбраться.

– Я так люблю тебя, Варечка… Варя, моя любимая… – Боль была обжигающей, лезвие ножа скользило от моего запястья к локтю, потом переместилось к ребру.

– Денис, пожалуйста, – начиная плакать навзрыд, умоляла я. – Прошу тебя, перестань….

– Не ори – я уже сказал. – Его серые глаза, казалось, потемнели, стали какими-то черными, точь-в-точь, как его волосы, которые некогда были каштановыми. Он весь был словно грифельный. – Ты же знаешь, меня это раздражает.

Я зажмурилась. Боль меня драла на части, разрывала. Агония, агония, всё плыло перед глазами… Запах алкоголя – меня тошнило от него, запах алкоголя меня душил. Потолок старой шестиметровой кухни расплывался перед глазами.… Удушающая боль стала невыносимой, и всё вскоре пропало.

Я открыла глаза, в слезах вжимаясь в подушку. Меня трясло, холодный пот, озноб – все смешалось, моё тело будто бы не принадлежало себе. Волны ужаса все ещё окутывали моё сознание, перетекали из одной в другую.

Я не сразу нашла в себе силы, чтобы сесть на кровати и включить ночник. Я посмотрела в сторону окна – осенние ветки покачивались на ветру, где-то слышался шум визгливых машин, небо было серым, предрассветным.

С большой неохотой, я выбралась из-под теплого одеяла и, едва покачиваясь, направилась на кухню. Таблетку, стакан воды… Стакан ледяной воды. Я сунула руку под футболку и провела пальцем по шраму между ребрами – кривому, длинному. Затем, посмотрела на запястье – там до локтя тянулась тонкая линия. Третий был на шее – крестообразный, кривой.

Я закрыла глаза, и солёные слёзы потекли по щекам. Ещё стакан воды. Я осмотрелась вокруг, стараясь отвлечься. Эта квартира на втором этаже кирпичной пятиэтажки когда-то принадлежала моему дедушке. Дедушка давно умер, и родители долгое время сдавали квартиру. Мы с ними жили в соседнем доме, в двушке. Когда я поступила в мед, родители продали свою квартиру, купили участок и теперь вполне счастливо жили в своём домике в деревне недалеко от подворья Покровского монастыря в Подмосковье. Я любила их дом, часто приезжала к ним в гости. Мне родители, предварительно сделав ремонт, отдали дедушкину квартиру. В ней я, правда, поселилась всего два года назад… После окончания меда я уехала на оплачиваемую практику в большой свежеотстроенный медицинский центр в Солнечногорск, и там познакомилась с… ним, с Денисом. Он был душой компании, любимец всех сотрудников центра. Девчонки его обожали, и были уверены, что после его последнего недавнего расставания со своей зазнобой, по которой он так сильно страдал, Денис точно не станет вдруг заводить отношения.

Но, оказалось, что нет. Мы влюбились друг в друга, спустя непродолжительное время – сначала работали в паре в хирургии, всё улыбались, шутили друг с другом, а потом вдруг завертелось уже вне работы… Денис… Он, казался, каким-то волшебным. Густые каштановые волосы, темно-серые глаза, веселый и пылкий нрав… Он был очень милым и вежливым со мной с самого нашего знакомства. Мы стали жить вместе практически сразу, и мне тогда казалось, что это была настоящая любовь. Мы оба получали хорошие деньги в центре. Жили в однушке, которую снимали, и были по-настоящему счастливы. Единственное что – он никогда не говорил о бывшей девушке. Все знали, что у него был большая любовь, но что произошло, никто не знал, а Дэн наотрез отказывался рассказывать – уехала, исчезла из его жизни и всё. Нет такой больше. Мы тогда закрыли эту тему раз и навсегда – мало ли, человеку больно.

Но тогда я даже представить себе не могла, какой обманчивой может быть наружность. Наружность всего – человека, быта, работы, интересов, совместной жизни, чувств… Всего. От и до. Что «как в фильмах» бывает по-настоящему.

Я вздрогнула, вспомнив его потемневший взгляд в тот вечер и странную полуулыбку… Как он вошел в квартиру и запретил включать свет. Как он сказал, что меня ждет сюрприз… Я помню, как…

Нет. Хватит. Я поёжилась, закрывая лицо руками. Я не могу сейчас думать об этом. Я не хочу вспоминать.

Я должна буду как-то прожить это, отпустить. Пусть у меня сейчас нет ни единой толики ресурса на это, ни единой толики сил, но я найду их… Найду обязательно.

Понимая, что больше не усну, я заварила себе чашку кофе. Я любила дедушкину квартиру – помню, как мы гуляли с ним вместе по нашим дворам здесь, вокруг которых теперь росли элитные высотки жилых комплексов. Дедушка читал мне сказки, когда мы сидели на этой кухне… И хорошо, что родители сделали нейтральный ремонт – все светлое, теплое, приятное. Бук, беленый дуб, кофейные оттенки, белая мебель.

Взяв свою чашку, я завернулась в плед и уселась на подоконник, дабы понаблюдать за тем, как наступает утро. Хорошо, что сегодня уже четверг, а завтра вечером можно будет и с девочками-подружками пересечься, сходить куда-нибудь.

Ведь мне обязательно надо как-то отвлекаться…

***

Чувствовала я себя, конечно, разбито. Даже, несмотря на то, что у меня была уйма времени, на работу я собиралась медленно и весьма неохотно. Меня то и дело отвлекали какие-то отстраненные мысли, потом я обязательно что-нибудь забывала, мне раз от раза начинало хотеться спать.… Я шла на работу, чувствуя легкую тошноту и недомогание. Надо было бы выпить ещё кофе.

– Добрый день, – сказала я, заходя в кабинет Волкова в три часа. Мы только впервые за день пересеклись с ним.

Тот бросил на меня взгляд, здороваясь, но потом вдруг посмотрел снова, уже более хмуро, не скрывая беспокойного любопытства.

– Соловьева, ты не заболела? Что-то вид у тебя какой-то бледный.

Я покачала головой.

– Нет-нет, Дмитрий Романович, всё в порядке. Я…просто что-то не выспалась сегодня, – вымученно улыбнулась я, проходя к своему столу.

Усевшись, я начала раскладывать папки, которыми собиралась сегодня заняться, и думала, признаться, что Волков давно продолжает заниматься своей работой, поэтому очень удивилась, когда вдруг подняв взгляд, обнаружила, что он все ещё наблюдает за мной, да ещё и с некоторым напряжением.

– Далеко живешь отсюда? – вдруг спросил он.

– Нет, – ответила я растерянно – и правда, чувствовала что-то себя не очень. Это всё чертовы кошмары. – Нет… Пешком дойти можно, если честно.

– Ого, – удивился Волков. – Я тоже здесь рядом живу.

– Я на Третьем Верхнем Михайловском, – сказала я.

Волков усмехнулся. Какая же у него красивая усмешка!

– Надо же, я на Лестева.

Я удивленно улыбнулась, но с ответом не нашлась. Я вообще всегда была с ним какой-то немного растерянной в разговорах, не касающихся работы.

Мы помолчали какое-то время. Я полистала несколько справочников, затем, вздыхая, потерла лоб – теперь головокружение какое-то напало, ну что за дела…

– Варя, – строго сказал Волков, поднимаясь с места. – Эй…

Он подошел ко мне, и сел напротив меня на корточки. Никогда не видела у него такого взволнованного взгляда – он всегда был таким суровым, строгим, собранным, но сейчас…

– Я…просто давление, наверное, – сказала я, отводя взгляд. – У меня бывает. На погоду.

– Посмотри-ка на меня, – сказал Волков. – Дай руку…

Волков пощупал мое запястье, отмечая пульс, затем подхватил меня за подбородок, осматривая лицо, после вглядываясь в глаза – фиксирует зрачки. Он был невозможно близко. Его красивое лицо, изящные губы, щетина, синие, как море, глаза… Я почувствовала, как начинаю краснеть. Мне казалось, что слышу запах ночного ветра, лимона, запах мяты…

Я даже не заметила, как закрыла глаза.

– Всё хорошо? – тихо спросил Волков. Я открыла глаза, его лицо все ещё было передо мной. – Варя?

Глава 6

– Д..да, – я опустила лицо, и аккуратно вытянула руку из ладони Дмитрия Романовича. – Мне просто надо кофе выпить.

Волков распрямился, последил за мной буквально секунду и коротко повел плечом.

– Так иди, – возвращая себе прошлую строгость, сказал он.

И я пошла. Взяла свою чашку и пошла. Тупость какая-то. И что со мной? Подумаешь, кошмар приснился… Первый раз, что ли? Я налила себе горячую воду в чашку, зашипел растворимый суррогат, я помешала сахар и села на пустой диванчик в приемной. Через стеклянные стены картотеки, я видела, что девчонок на рабочих местах не было – они сегодня где-то внизу, в архивах помогали. Ох, завтра работы будет…

Я отпила глоточек кофе и посмотрела в окно – золотились резные листья на черных ветках, блестели стекла малоэтажных домов, московских, старых. Любимых мной до обожания. Интересно, Волков так же любит здесь всё, как и я? Возможно, мы когда-нибудь поговорим с ним об этом. Выпив кофе, я немного прошлась из стороны в сторону по коридору, и, почувствовав себя куда лучше, вернулась в кабинет.

– Ну как ты, Соловьева? Жива? – спросил Волков, доставая из кармана пиликнувший смартфон и глядя в экран.

– Да, вполне,– ответила я. – Спасибо, Дмитрий Романович. Я просто не выспалась сегодня. Вот и всё. Ничего серьезного.

Волков хмуро кивнул, не отрывая взгляд от экрана телефона.

– Хочешь, подвезу тебя сегодня до дома?

Я остолбенела. Потерялась так, что у меня все слова в горле застряли. Мозг кричал «Конечно, хочу! Везите!», но так ответить я не могла, как-то неудобно было.

– Ну… Если вам не сложно… Буду Вам благодарна. А Вы на машине, да?

Волков посмотрел на меня и улыбнулся. Тепло улыбнулся.

– Стало быть, да, – сказал он. – Тогда договорились. У меня операция на завтра перенеслась. В общем, если срочных вызовов не будет – подвезу.

«Пожалуйста, пусть не будет никаких срочных вызовов», – пробормотала я про себя.

– Спасибо, – тихо ответила я, смущенно улыбаясь.

Я прошла к своему рабочему месту и принялась за работу. Надо как-то отвлечься от своих эмоциональных бурь.

Долго поработать я не успела. Где-то через полчаса дверь едва ли с каким-то мимолетным стуком широко и с грохотом распахнулась, и в кабинет, задорно улыбаясь, влетел сияющий позитивом молодой врач.

Он был хорош собой, среднего роста, худой. Его рыжие волосы были аккуратно уложены. Улыбка у него была, можно сказать, сногсшибательная, а светло-зеленые глаза сразу очаровывали своим блеском. В целом, он был весьма красив и ухожен. Даже был несколько холёным. Дорогие часы, поразительный аромат одеколона, рубашка под халатом за несколько сотен евро, брюки, ботинки – все дорого и блистательно. В коридоре слышалось женское хихиканье и фразы «Ой, ну вот он вернулся!» или «Какой же он обалденный!»…

Я тихонько выглянула из-за монитора, наблюдая сцену, разворачивающуюся передо мной во всей красе.

– Волков! – влетая в кабинет, приветливо и бодро воскликнул врач. – Ну, привет! Мой отпуск состоялся!

– А, Котовский, – куда менее приветливо буркнул Волков, он вздохнул, распрямился и встал, чтобы обнять супер-энергичного коллегу. – С возвращением.

– Ну, Дмитрий Романович, что за погребальный тон? – расхохотался Котовский. – Я, право, скучал! Или ты из-за племянницы моей, Татьянки? Да ну её, дуру. Уже пристроил её на хорошую работу. Хватит стажироваться ей, а то так всю жизнь… В девках просидит.

– Не сомневаюсь, – добавил Волков, чуть сжав губы. – Что ж, Егор Сергеевич, надеюсь, ты не в обиде, ибо сил моих больше не было…

Котовский изящным и быстрым движением откинул челку и улыбнулся во всю свою белозубую улыбку.

– Да ну, что я, не знаю тебя, что ли, Волков, – сказал он. Подмигнув, он приобнял Дмитрия Романовича за плечи. – Мне бы твою популярность у женщин, я бы не знал, как с ней справиться. В чем твой секрет, а? Не в твоей ли неприступности? Но я так не могу! А Танька вообще огненная девочка, так что пришлось отправить ее в точку погорячее для работы – у нас это в крови…

– Пожалуй, я даже скучал по твоему бесконтрольному трепу, но всё же работа, Егор, – отозвался Волков. – Давай на перерыве. И не про эту пошлоту. Лучше расскажешь, чем тебе мир вокруг приглянулся. И время, время… Тем более что ты наверняка не заходил ещё к Надежде Григорьевне.

– Фух! – Отмахнулся Котовский. – Конечно, нет. Но как раз собирался! Надо, а то я уже обещался ей… Кстати, она мне сказала, что ты тут как-то в порыве мне свою помощницу передать на работу хотел…

Глаза у Волкова на секунду расширились. Он ошеломленно качнул головой.

– Ох, нет, это… было случайностью, – ответил Волков.

– А где помощница-то твоя? – оборачиваясь, спросил Егор. И в этот момент Котовский наконец-то меня заметил.

Я, естественно, встала из-за стола, чтобы поздороваться.

– Добрый день, – вежливо сказала я. – Соловьева Варвара Андреевна.

Весь веселый и напыщенный нрав Котовского вдруг словно бы куда-то испарился. Не испарился, нет, он как-то медленно поэтапно сошёл при его долгом и внимательном взгляде на меня. Прошло не менее половины минуты.

Я не поняла, что произошло. Котовский вдруг стал серьезен, даже внимателен.

– Варвара Андреевна… Варя, – совершенно изменившимся тоном произнес он. – Мне очень приятно.

Сказал это как-то тихо, даже почти растерянно. Я кинула быстрый взгляд на Волкова, и заметила, что тот наблюдает за Котовским хмуро, с холодным подозрением – видимо, ему тоже была непонятна такая реакция Котовского на меня.

– Мне тоже очень приятно, – смущенно улыбнулась я.

– Варя, – подходя ко мне, словно и вовсе позабыв о существовании Волкова, сказал Котовский. Егор оперся ладонью на мой стол и чуть склонил голову, глядя на меня со всем своим обаянием. – Можно мне задать вам всего два вопроса, и я тут же отстану?

– Егор, – начал было Волков, но Котовский выставил указательный палец вверх – мол, подожди.

– Э… – растерялась я. – Ну… Если Дмитрий Романович разрешит, я же на работе…

– Разрешит, конечно, – посмеялся Котовский, но Волкову все это явно совсем не нравилось.

– Котовский, – угрожающе начал он.

Егор повернулся к Волкову и умоляюще сжал ладони перед собой.

– Дима, прошу тебя! – сказал он шепотом. – Я тут же уберусь отсюда, и ты меня не увидишь до своего перерыва ни одного даже самого короткого раза.

Волков закатил глаза.

– О, Боже мой… Котовский, ты меня просто убьешь когда-нибудь…

– Не сомневаюсь, и все же… Варя! – снова возвращаясь ко мне и премило улыбаясь, спросил Егор. – Скажите, вы замужем?

У меня округлились глаза не меньше, чем у Дмитрия Романовича.

– Нет, я не замужем, – начиная топить в себе раздражение, ответила я.

Терпеть не могу, когда начинают приставать. Котовский прижал руку к груди и улыбнулся, но ничего не сказал.

– Скажите, а могу ли я вас подвезти до дома после вашего рабочего дня?

Опа.

Я улыбнулась. Для меня выбора не было.

– Спасибо, Егор Сергеевич, – победно ответила я. – Но меня уже обещал подвезти Дмитрий Романович. Так что извините, я с ним.

У Котовского вытянулось лицо, он обернулся, глядя на Волкова так, будто бы у него вместо лица вдруг оказалась сковородка.

– Да вы что?! Дмитрий Романович?! – ошеломленно спросил Котовский. – Ушам не верю… Ну, раз так… Раз так. Что ж, было приятно пообщаться, Варя. Мне пора. Надежда Григорьевна ждёт. Дима, на перерыве переговорим. Жду тебя без всяких твоих левых интровертных отговорок.

Котовский, все ещё выглядевший так, словно на него вылили ведро ледяной воды, шагнул к двери, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

– Наконец-то, – тихо процедил Волков, усаживаясь в кресло. – Котовский, видать, совсем с ума сошел.

Я покусала губы, не зная, что сказать. Вернулась на своё место, и уставилась в одну точку где-то на краешке зеленого справочника. Мысли в голове роились на подобии пчел, чего-то конкретного не было, но гаденькое ощущение от пристального внимания этого самого Егора Котовского не оставляло меня никаким образом.

– Варя, – видимо, заметив мою растерянность, позвал Волков. Я чуть ли не подпрыгнула, подняла голову и посмотрела на Дмитрия Романовича. – Ты с ним поосторожнее, сразу тебе говорю. Котовский… Он… В общем, любит девушкам головы кружить.

– Мне не закружит, – сразу и четко ответила я. – В конце концов, мы все здесь на работе.

– Радует твой настрой, – приподняв бровь, чуть усмехнулся Волков.

Я улыбнулась – да что мне вообще до этого Котовского… Когда со мной в кабинете сидит мужчина моей мечты.

Глава 7

У него был черный Фольксваген Пассат, судя по всему, почти новый. Салон был таким светлым и чистым, что меня даже кольнула зависть – смогла бы я, интересно, а я всегда была знатной чистюлей, так ухаживать за своим авто?

Я села спереди, пристегнулась ремнем безопасности и мельком огляделась в машине. Светлая кожа, светящаяся сенсорная приборная панель, прошитый крепкими нитями руль.

И никаких лишних деталей: антисептический гель, закрытая бутылка питьевой воды в подстаканнике, маленький флакончик с зеленой жидкостью у зеркала заднего вида. Флакончик в виде бутылки с абсентом, надо же. Я чуть улыбнулась – запах был приятный, но абсент совсем не напоминал, хотя было бы смешно.

Дмитрий Романович, сев за руль, также как и я пристегнулся и, повернув ключ зажигания, завел машину. Тихонько заиграло радио, какая-та стандартная частота, приятная для слуха, изредка перебиваемая ерундовой рекламой или приятным говором какого-нибудь ди-джея.

Волков коротко посмотрел на меня, я на него. Я чуть улыбнулась, но моя улыбка осталась без ответа – как всегда, в принципе.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он вдруг, глядя куда-то вперед через прозрачный наклон лобового стекла.

– Всё хорошо, – соврала я. – Спасибо.

Чувствовала я себя ужасно. Он, конечно, видел это. День выдался тяжелым, и мне пришлось прикладывать немало усилий к тому, чтобы работа не пошла под откос.

После разговора с Котовским Волков как-то и вовсе помрачнел, я даже под вечер пожалела, что согласилась на эти все подвозы. И пешком бы дошла. Только сейчас, сев в машину, поняла, что сил совсем нет.

Честно говоря, я думала, что мы будем молчать всю недолгую дорогу от клиники до моего дома, но как только машина тронулась с места, Волков заговорил первым.

– Варя, у тебя что-то случилось? Только не ври.

Я промолчала, но удивилась, если честно. С чего это у него такие вопросы? И с чего бы мне отвечать ему. Я вдруг подумала, что раз уж он начальник, то интересуется со стороны того, что мое состояние может отразиться на работе.

– Всё нормально. Почему вы спрашиваете?

Волков не ответил, свернув на маленькую улочку, замедлил ход и повернулся ко мне. Пронзительный взгляд его синих глаз заставил меня сжаться – то ли от чувств, то ли от строгости. Я так и не поняла.

– Котовский рассказал мне, что два года назад он был на практическом выезде в Солнечногорске…

Я вздрогнула, даже дернулась, отодвигаясь к окну.

– Что… – прошептала я, въедливо вглядываясь в лицо Волкова. – Что Вы хотите у меня узнать? Что?

– Варя. – Волков остановил машину. – Он просто сказал, что был в Солнечногорске два года назад и, кажется, видел тебя в Центральном медицинском центре.… Ты же вроде там работала?

– Да-да, работала, – начиная ощущать легкую нервную дрожь, ответила я. – Я работала там… Да. Не помню Котовского. Наверное, пересекались…Я в хирургии ведь работала тоже.

Я трещала без умолку, опустив взгляд вниз, и даже не замечая, как глаза начинает щипать всё сильнее и сильнее. И вот уже слёзы, такие крупные, солёные, даже горькие, торопливо заскользили по щекам.

– Варя… – удрученно произнес Волков. Я подняла лицо, и поняла, что мы стоим у моего дома во дворе. Что вон там, прямо за вишней, виден мой подъезд. Я посмотрела на Дмитрия Романовича.

Тот был хмурым, губы его были плотно сжаты – и весь он выглядел очень сурово, холодно, но в глазах я читала то ли боль, то ли сочувствие, сама не могла понять.

Он вот сейчас назвал моё имя. Для чего? Позвал меня? Зачем? Чтобы сообщить, что мы приехали? Чтобы спросить что-то еще? Да, я была не в себе. Особенно сегодня. Вылететь с работы за это – меньше одной секунды, но это только сегодня, правда. Только сегодня я так расклеилась. Словно бы кто-то что-то подсыпал мне в воду с утра, и всё…

Всё, хватит.

– Вы знаете о том, что там произошло, в Солнечногорске? – спросила я ровно. – Два года назад?

– Знаю, да, – ответил Волков. – Один из врачей… пытался убить свою девушку в их съёмной квартире. Совершить какой-то зверский ритуал или что-то такое.

Я промолчала. Не могла говорить больше. Внутри все болело и рвалось на части.

– Спасибо, что подвезли, Дмитрий Романович, – я схватилась за ручку двери.

– Соловьева…

Я закрыла глаза.

– Это я была этой девушкой. Меня спасли только потому, что соседка позвонила в дверь – она хотела спросить про свою кошку. Вот так, представляете? Просто вжух, и вот так – позвонила второй раз за весь год, что мы жили там. Жить мне хотелось, знаете. Очень хотелось. Я уже не помнила себя от боли, но в сознании была, и мне каким-то чудом хватило сил закричать, – сказала я так, словно бы отвечала на судебном заседании. Немного помолчав, я продолжила. – Он сбежал. Его поймали потом, и упекли в психушку. Но я… – Я посмотрела на Волкова. – Я бы умерла, если бы не врач, который возился со мной двенадцать часов, не покладая рук.

Волков отвернулся, устремляя мрачный взгляд куда-то в темноту, за капли, ползущие по стеклу. Начался дождь. Небо стало не просто сумрачным, но каким-то страшно-холодным, темным, давящим.

– Мне жаль, – тихо сказал он.

Я покачала головой.