Текст книги "Под кроной кипариса"
Автор книги: Злата Прага
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Прямо Мистер Твистер какой-то! Он случайно не министр?
– Нет вроде. А так точь-в-точь мистер Твистер: делец и банкир, владелец заводов, газет, пароходов.
– Какая прелесть! Чем же он занимается?
– У него завод по переработке рыбных продуктов, рефрижераторы, сеть ресторанов. А пять лет назад он земли начал скупать под застройку – и всё у моря, а теперь сеть мини-отелей открывает. Причём на имя дочери, она его партнёр.
– А этот партнёр тебя любит? – лукаво поинтересовалась госпожа Альфия.
– Да. И ждёт. Только отец теперь ей другого принца назначил, а мне велел дорогу к её дому забыть, – понуро сказал Костик.
– И ты отступишь?
– Нет, конечно. Только теперь я и не знаю, как мне к Оксанке подступиться?
– Итак, она звалась Оксана?! Прекрасное имя!
– Она сама ещё прекраснее.
– И что думаешь делать? – спросила писательница.
– Ну, сначала приду к её отцу. Поговорю открыто. Скажу, что люблю, что работать буду, что она ни в чём не будет нуждаться.
– А если он тебя в шею? – поинтересовалась госпожа Альфия.
– Вот тогда не знаю. Ну, что мне – красть её?
– Ну, это пережиток феодализма. Опять же не каждая девушка готова к тому, чтобы её похитили.
– Ну, тогда не знаю, – развёл руками Костик.
– Зато я знаю! И готова заключить с тобой сделку!
– Какую сделку? – осторожно переспросил Костик.
– Я помогаю тебе завоевать твою Оксану в обмен на вашу историю!
– Как это?
– Сюжеты, мой мальчик! Я дракон и питаюсь сюжетами и любовными историями. И использую вашу историю любви для творчества! Ну, что? По рукам?
– Сделка с дьяволом? – задумчиво произнёс Костик.
– Так вот как ты обо мне думаешь?! – всплеснула руками романистка.
– Но без имён? – прищурился парень.
– Как ты себе представляешь историю без имён? Хотя, могу поменять.
Костик посмотрел на писательницу и поймал её выжидающий взгляд. Точно дело серой пахнет! Опять же с её опытом романтического повествования…
– А! По рукам! И не сметь отлынивать!
– Отлично! По рукам! Девушка ваша, история наша! Собираемся! В Ялту!
Костик вздохнул, и покрутил головой, разминая шею. Опять ему за руль…
Кристина посмотрелась в зеркало в гостевой комнате особняка дяди Яши. Оно отразило яркую юную брюнетку с гибкой фигурой. Сколько раз она просилась сюда пожить, но всякий раз по каким-то причинам ей было отказано. А в этот раз родители сами слово за слово оставили её на попечение четы Панасюк.
Впрочем, осознав, что и брат остаётся жить у дяди Яши, Кристина сообразила, как именно перед ней открылся волшебный Сим-Сим. Впрочем, и это ей на руку. Её задача – понравиться Анне Тарасовне и войти в доверие к Якову Савельичу, потому что это единственный способ приблизиться к её заветной мечте, а мечтала Кристина Кравченко лет с пятнадцати только о Романе Панасюке, брате своей одноклассницы и однокурсницы Оксанки Панасюк, и тринадцать лет разницы её ничуть не смущала. Он уехал из дома пять лет назад, и по слухам покутил в Москве – создал бизнес и семью, потом разорился и развёлся, а сейчас собирается вернуться к отцу, чтобы под его крылом начать жить заново. Кристине же осталось получить этим летом диплом, чтобы родители начали её сватать, а она сделает всё, чтобы сватали они её за Романа Панасюка. И приглашение в дом его родителей – первый шаг на пути к её цели…
– Здесь тепло? Ты проверял, этот камин работает? – обратилась госпожа Альфия к своему помощнику.
Костик обернулся и замер. Миниатюрная и изящная госпожа Альфия в облегающей юбке-годе бордового цвета и чёрной водолазке стояла на ступеньках белоснежной лестницы на второй этаж их нового съёмного дома. Волосы собраны в низкий узел под затылком, на ногах бордовые лодочки на шпильках, на голове чёрная шляпка с вуалькой, в руке чёрная трость. И блестящие чёрные глаза.
– Белиссимо! – выдохнул Костик и щёлкнул пальцами, – вы ослепительны!
– Спасибо!
– Правда. Вы словно созданы, чтобы ходить на каблуках и в короне по золотым лестницам замков. И эти ваши трости и шляпки – это нечто!
– Что? – вдруг с серьёзным любопытством спросила писательница.
– Это очень стильно и круто. Вы определённо выделяетесь из толпы.
– Особенно, когда её нет, – улыбнулась госпожа Альфия.
– Это не важно. Вы выглядите по-особенному. Как актриса или королева.
– Спасибо, дорогой. Правда, спасибо. Я годами создавала этот образ, и иногда мне важно услышать, что он удался.
– Очень удался, дорогая, и я не устаю им восторгаться, – раздался за ними приятный мужской голос с вкрадчивыми бархатистыми нотками.
– Рашит!
– Здравствуй, Аля!
– Дорогой мой!
Она быстро спустилась с лестницы и быстро прикоснулась щекой к щеке гостя – среднего роста мужчины в чёрном костюме с белой водолазкой с сединой на висках длинных тёмных волос, собранных сзади в элегантный хвостик на бархатную чёрную бабочку.
– Вижу, ты уже устроилась, но ещё не обустроилась.
– Мы только вошли! Как ты нас нашёл?
– Николя дал мне ваши координаты, и я созвонился с молодым человеком. Кстати, как он?
– Наш человек, – подмигнула госпожа Альфия Костику.
– Ну, на ближайшие пару дней не ваш. Вы мне выходной обещали, – сказал Костик, быстро сориентировавшись.
– Обещала – отпустит. Я её сейчас в ресторан заберу, а вы тут решите все бытовые вопросы и можете ехать. Но через три дня у меня Форум, а одну её оставлять нельзя. Совершенно не приспособлена к быту.
– Я в курсе. Буду через три дня, – кивнул Костик…
Галина Михайловна присела на скамейку у подъезда и отдышалась.
– Опять нагрузилась, как верблюд? Нет, чтоб сына на рынок сгонять!
– Костик! Сынок!
– Привет, ма!
– Сыночкаааа!
– Так, мать, отставить рыдать.
– Костенькаааа!
– Ма, ей деду, развернусь и уеду.
– Ну, всё-всё. Ой, слава богу, дождалась. Ну, идём. Родненький мой!
Костик подхватил пакеты и придержал перед мамой дверь.
– Идём, родная моя…
Он смотрел, как она расчёсывает волосы, и немел от счастья и горечи. Если бы она делала это всю жизнь подле него – по утрам и вечерам, в их общей спальне! Но двадцать восемь лет назад она отказала ему – и так решительно, что он мог либо развернуться и уйти, либо отказаться от мысли обладать ею как женщиной и остаться другом. Уйти он не смог. Пусть другом, но видеть её хоть изредка!
– Я готова! Идём?
– Идём. И спасибо, что распустила волосы. Хоть полюбуюсь.
– Да вы эротоман, Хоботов!
Они усмехнулись.
– Я их распустила, чтобы ты убедился, что я получила твой подарок, и что он мне понравился. Красивая заколка.
– Я рад, Аля. Твоя трость.
– Не возьму. Я же с тобой.
– Верно. Обопрись о мою руку, родная.
– Так, Рашит, мы идём на люди.
– И что?
– Не начинай. А то у меня случится приступ вдохновения, и я останусь дома в обнимку с компьютером, а тебя выставлю.
– Хорошо-хорошо! Кстати, в этом месте делают отличные десерты.
– Замечательно! Едем.
– А по дороге ты мне расскажешь, зачем ты звонила Жаку.
– Я? Впрочем, может быть. У нас были проблемы с кредитами, но Костик уже всё решил.
– Твой Костик неплохо справляется, но и Николя его пока страхует по моему настоянию, и с кредитами у вас проблем не было и не будет. Так зачем тебе понадобился юрист, Альфия? И чур, не выкручиваться.
– От тебя не открутишься, – буркнула она.
– Рад, что ты это понимаешь, Аля. Итак?
– У меня есть внучатая племянница. Нурхаят. Ребёнок недавно осиротел…
Костик хозяйским взглядом осмотрел их с матерью двухкомнатную квартиру. Ремонт и обстановку он обновил лет пять назад, а теперь кое-где можно было начинать обновлять заново. Он вспомнил, как швырял деньги в Москве, и поморщился. Нет, чтобы откладывать или хоть матери больше отсылать.
– Что-то потерял, Костенька?
– Совесть, мам.
– Да ладно!
– Точно тебе говорю. Вот как ты тут жила одна?
– Ну, как? Скучала только сильно. А так – хорошо жила. Ой, Костик, я тут с одной девушкой познакомилась, такая умничка, золото просто. Она мне телефон…
– Мама! Хорош меня сватать, как красну девицу. Тем более, что девица у меня есть, и я сам её сватать пойду.
– Оксанка, что ли?
– Слышала о ней?
– Да о ней ничего не слышала – сидит дома, учится, диплом скоро получит. А вот о бате её во всех бухтах гудят. Широко развернулся Яков Савельич. Уже и в Севастополе магазин его с ресторанчиком, а скоро и отель откроют, уже строят.
– Да уж. Мистер Твистер.
– Ну, мистер не мистер, а дочь он за тебя не отдаст. Да и она к нам разве пойдёт? Что? Прямо так сильно любит? До беспамятства? Да и балованная она.
– Зря ты так, мама. Оксана меня любит. И я её. Так что завтра я к ней поеду.
– В Ялту? Так это ж ты ко мне на один день всего? Костенька!
– Ма, мне же на работу возвращаться, а потом ещё что-то более стоящее искать. А за Оксану с её отцом заранее надо договариваться.
– Поняла-поняла. Ладно. Только ты не пропадай теперь. Звони.
– Я позвоню, мам…
Иногда очень остро ощущаешь течение жизни, внезапно остановившись посреди движущейся толпы.
Поток чужих людей, спешащих мимо, подчёркивает ваше собственное одиночество. Кажется невероятным, что в этой толпе и вообще в мире, среди совершенно посторонних вам людей есть родственная вам душа, ваша половинка души, готовая стать с вами единым целым и двигаться дальше в одном направлении, разделить ваши мысли и чувства, разделить вашу судьбу.
Он выдернул её из толпы студенток и отвел за угол.
– Костик!
– Оксана!
Поцелуй вышел долгим и смачным.
– Так ты приехал?!
– Как обещал.
– Вообще-то ты не так обещал, – поджала она губы, – обещал с победой.
– Оксана. Я это и сделал, чтобы победить. Бес попутал. Но теперь спортивная карьера закончена. Я заново буду строить свою жизнь, и хочу построить её с тобой. Ты согласна? Согласна выйти за меня замуж?
– Конечно! Хоть сейчас! Но вот папа.
– Я приехал в Ялту, чтобы поговорить с твоим отцом.
– И что ты ему скажешь?
– То же, что и тебе. Что люблю, что буду жить и работать ради твоего благополучия. Как думаешь – отдаст?
– Не отдаст! Но мне его согласия не нужно. Убежим с тобой, как брат, и сами будем жить!
– Нет, Оксана. Этого не будет. Я один раз в жизни нарушил правила. Ничего хорошего из этого не вышло. Теперь я хочу всё сделать, как положено. Приду к Якову Савельичу и Анне Тарасовне и буду просить твоей руки.
– Да они откажут!
– Вот когда откажут, тогда и начну за тебя партизанскую войну. А пока – давай прогуляемся!
– Давай! По набережной! А потом в «Апельсине посидим»!
– Ну, идём.
На дорогущий «Апельсин» он не рассчитывал, но, в конце концов, она же дочь мистера Твистера, откуда ей знать о его расчётах.
И вообще, ему до разговора с будущим тестем надо ещё придумать, чем он будет заниматься, чтобы обеспечить его дочке достойный, а, главное, привычный образ жизни…
Музыканты чего только не видят, выступая на различных площадках.
В центре зала современного ресторана, расположенного под крышей дорогого отеля, танцевала удивительная пара.
Оба оставили юность далеко позади, у обоих мерцали в тёмных волосах серебряные нити, оба были с иголочки и довольно экстравагантно одеты. Отличала их грация: мужчина двигался с кошачьей плавностью, а у его дамы движения были короткие, резкие, напряжённые. Присмотревшись, можно было выявить причину – у неё почти не гнулось колено правой ноги. Зато её глаза и быстрые улыбки рассказывали больше, чем его танцевальные па. На последних аккордах мужчина в белом смокинге с чёрной бабочкой на хвосте волос элегантно, но крепко взял под руку свою даму в облегающем белом платье с чёрным кружевным болеро, на котором лежали длинные гладкие волосы, и подвёл к столу.
– Слушай, а давай в баре посидим!
– У нас же столик есть.
– А я хочу в бар, – и она надула губы.
– Чтобы сидеть у всех на виду и ещё наклюкаться?
– Ага!
– Ну, идём. Только чур, наклюкаться по-настоящему, чтобы я мог отнести тебя домой на руках.
– Ты не Чегодаев, ты Хоботов, – шепнула она и пошла к бару, балансируя на высоченных каблуках, идём, эротоман, закажешь мне выпивку.
Он хмыкнул, подозвал официанта, расплатился и пошёл за ней к бару…
Костик договорился с Оксаной, что завтра придёт к её отцу, проводил её и пошёл прогуляться по вечерней Ялте. Он давно не был в Крыму, на Южном берегу, в Ялте, особенно весной, когда туристов ещё мало и город дышит свежестью.
На набережной они уже были с Оксаной, но, петляя по ночной Ялте, он снова вышел к морю и встал у края берега.
Шум волн не заглушали ни разговоры людей, ни звуки моторов катеров, ни крики чаек. Он прикрыл глаза и прислушался. Сначала это был просто гул, а потом он отчётливо, как в детстве, услышал, как море говорит с ним, как журит и успокаивает, и как шепчет ему что-то умиротворяющее и доброе…
Яков Савельич недобро зыркнул на горничную. Впустила, дура! А вот сам виноват – не предупредил прислугу загодя. А с другой стороны, лучше сам сейчас раз и навсегда отошьёт голодранца от своей кровинки.
– Ну, проходи, Константин Валентинович, проходи. Мы отобедали уже, так что извини, к столу не приглашу, в кабинет сразу иди.
– Спасибо.
Кабинет Якова Савельича был по сути второй гостиной дома, потому что от кабинета здесь был только стол, да и то не письменный, а малый обеденный, всегда накрытый на четыре персоны, да на тумбочке у дивана стоял ноутбук, прикрытый вышитой салфеткой. Книг здесь никаких не было даже для вида, зато были два встроенных, спрятанных за картинами, сейфа: поменьше – для денег и документов, побольше – для оружия, которое хозяин любил, и с которым охотился.
– Присаживайся, – предложил хозяин незваному гостю, – Выпьешь?
– Нет. Спасибо.
– А то выпил бы. Теперь же сухой закон соблюдать не надо.
– Дело не в этом. Я пришёл поговорить, Яков Савельич.
– А о чём? О чём нам с тобой разговаривать? Вовсе и не о чем.
– Но я Оксану…
– А вот Оксанку мою не трожь, – поднял палец отец, – не по Сеньке шапка, и не по тебе моя Оксанка.
– Я люблю её, – глухо сказал Костик.
– И я люблю. И любой полюбит, кто увидит. Да только любить мало. Надо беречь. Баловать надо. Обеспечивать надо, как королеву. А ты у нас кто? Никто.
– Яков Савельич!
– Никто и звать тебя никак! Раньше у тебя хоть имя было, а теперь что? Константин Рогов – спортсмен, опозоривший страну допингом! И хочешь, чтобы Оксана, девушка из уважаемой семьи взяла в ЗАГСе эту фамилию? Да ни за что!
– Я это ради неё сделал, – глухо сказал Костик.
– Вот что ты за мужик? Вляпался в дело, об… то есть, провалился, так хоть на бабу не кивай!
– Я не киваю. Я вам объясняю, что ради Оксаны я на всё готов.
– А мне твоя боеготовность побоку. Меня боекомплект интересует, а у тебя его нету. У тебя вообще ничего нету: двушка с мамой в Севастополе, хорошо хоть в центре, да однокомнатная холостяцкая берлога в спальном районе в Подмосковье.
– И машина.
– Машина, – передразнил отец, – а жить с моей дочерью ты где будешь? В машине?
– Я… я найду работу и через год встану на ноги. Вы пока тоже подготовитесь к свадьбе.
– Вот ты чудной! Всё о свадьбе! Да не будет никакой свадьбы!
– Как это не будет, папа? – спросила Оксана, входя в кабинет.
– Оксана! – хором сказали мужчины.
– Доченька! – заглянула в кабинет Анна Тарасовна, – о, привет, Костик, – доченька, мужчины разговаривают, не будем им мешать.
– Да будем, мама! Слышу я, о чём они разговаривают!
– А ну, цыц! Аня, ступайте!
– И шагу отсюда не ступлю! Мама! Я замуж хочу!
– Я готов, – сказал за их спинами могучий мужской бас.
Они обернулись и увидели высокого плечистого парня лет двадцати пяти, со светло-русыми волосами и усами, голубоглазого и в тельняшке.
– Ой, Василь, шёл бы ты отсюда! – огрызнулась Оксана.
– Нет, отчего же, – возразил Яков Савельич, – это мой гость.
– А Костик мой гость! И мой жених! И я за него выйду!
– Не выйдешь!
– Выйду!
– Не выйдешь!
– Выйду!
– А я сказал – не выйдешь!!!
– Яша! Яша!
– А чего она?!
– Э, молодые люди, – предложила Анна Тарасовна, – а пройдите в гостиную? И мы сейчас к вам присоединимся, вместе кофе попьём.
Парни вышли. Семья осталась. За дверью слышались голоса отца и дочери.
В гостиной Василь подмигнул горничной и попросил плеснуть ему в кофе коньячка. Потом обернулся к Костику.
– Чё? Не прокатило про любовь-морковь?
– Не твоё дело.
– И не прокатит. Панасюки – это ж пауки. Понимать надо! И Оксанка – девка дорогая, престижная, такую за одну любовь не получишь. Ты, во всяком случае.
– Это ты не получишь! Она моя! – взвился Костик.
Из кабинета послышался звон бьющейся посуды. Парни прислушались.
– Она папина, придурок! А я папин партнёр и единомышленник. И на Оксанке женюсь, потому что жениться хочу и именно на ней. Любить я кого угодно могу, хоть любую шалаву, а в жёны мне приличная баба нужна и с дипломом.
– Ты подлец и бабник. Она за тебя не пойдёт!
В кабинете послышались рыдания. Василь пожал плечами.
– Вот она к лету с институтом развяжется, в августе свадьбу сыграем. А ты гуляй.
– Сам гуляй! Ей такой балбес не нужен!
– Кхе-кхе! Это уж не вам решать, кто нужен моей дочери. А я вот что решил.
Яков Савельич перевёл взгляд с одного на другого.
– Папа! – в гостиную вышла зарёванная Оксана.
– Иди сюда, доча! – и он обнял дочку, – Дочь мне дороже всего. Дам шанс вам обоим завоевать мою Оксану. Ты, Василь, в деле себя уже показал, теперь покажи, как дочку мою баловать будешь – опекать, развлекать, ухаживать. А ты, – и Яков Савельич повернулся к Костику, – ты уже в любви клялся-объяснялся, теперь покажи, как ради неё вкалывать будешь, какой доход для семьи создашь. И срок вам обоим – три месяца. И условие – не собачиться! Чтоб грызни здесь не было, и чтоб Оксанку из дома без моего ведома не уводили. Ясно? Ну, и славно!
– А вот и кофе, – вошла с подносом Анна Тарасовна.
– Анечка, а мы вот ещё с мужиками по коньячку решили.
– Ну, сам и угощай. А кофе вам всё-таки нужен.
– Я пить не буду. За рулём, – Костик взял кофейную чашку.
– Кстати, куда поедешь? – спросил отец.
– На работу.
– Уже устроился? И кем, куда?
– Личным секретарём-референтом и водителем у одной особы, – ответил Костик и увидел недоверие в глазах Якова Савельича, – Что? Это временная работа. На той неделе найду другую.
Василь и Яков Савельич переглянулись и прыснули.
Костик насупился. Оксана смутилась.
– Ну, много я анекдотов слышал, но мужик-секретарша, это круто! – и Василь захохотал.
– Не секретарша, а личный помощник. И это временная работа, люди просто попросили помочь инвалиду.
– Ещё и инвалиду? – охнул Яков Савельич, – может, ты ещё богадельню откроешь? Кстати, чем заняться думаешь? Потому что найти работу – это на кусок хлеба. А на масло с икрой работы не хватит, дело надо делать, и деньги.
– Я решу. А сейчас мне пора ехать. Спасибо за кофе, Анна Тарасовна. Оксана, проводи меня. До встречи, Яков Савельич.
– Прощай, – с хохотом махнул рукой отец. – референт.
– Ага! – кивнул Василь, – arividerči, секретарша!
– Слышь, ты! – рванулся к нему Костик.
– Цыц! – осёк хозяин, – уговор был не собачиться!
– Да ну их! Идём, Костик! – и Оксана потянула Костика к выходу.
– Понукай мне! – бросил вслед дочке Яков Савельич, – Ну, давай, зятёк!
Они с Василем чокнулись и выпили.
Анна Тарасовна тихо вышла из гостиной. Это был её план – дать мальчикам шанс каждому, это казалось приемлемым, чтобы успокоить дочь и мужа, но теперь она поняла, что покоя им не видать. Она вздохнула. Василь подходил больше всего, но дочка молода, сердце её должно гореть, а Василь его не зажжёт. Костик волнует её девочку, но сразу же видно, не добытчик, проиграет он Василю, и её Оксанка ещё наплачется, да и она вместе с ней, когда муж начнёт её попрекать спортсменом.
Он вёл машину резко, агрессивно, подрезая других на поворотах и вылетая на встречку. Ему гудели, а он только кривил рот, выворачивая руль и вдавливая педали. Гудки звучали в его голове победным маршем, хотя он опять проиграл.
– А на игры времени не осталось, – яростно прошептал он, – не дети оба. Чёрт побери всё на свете! Я жить без неё не могу! Вот увидел – и как глоток воздуха получил. Ясная, чистая, живая! Должна быть моей! И будет! Вот только Форум этот чёртов пройдёт! О, Аля, что ты со мной делаешь? Годами мучишь, любимая…
Костик решил лично переговорить с матерью и рванул в Севастополь, предупредив её по телефону, чтобы была дома. На въезде в город он чуть не протаранил бок машины, выезжавшей справа на главную. Костик ругнулся и нажал на гудок. Наглая тачка даже не тормознула. Костик упёрся и поехал за ней, сигналя, как полицейский. Под эту канонаду въехали на территорию больницы.
Из машины выскочила девушка и позвала на помощь. Из приёмного отделения к ним уже бежали санитары с носилками. Она распахнула заднюю дверцу и потянула оттуда раненого.
– Давай помогу! – подскочил Костик.
Он перехватил у неё мальчика лет десяти без сознания и в крови.
– Осторожно! – она передала ему мальчишку.
– Знаю. Голову придержи на три!
Подбежали санитары.
– Раз! Два! Три!
На «три» они переложили ребёнка на носилки. Девушка поддержала голову.
– Вы сбили? – спросил подскочивший к ним доктор.
– Сбивший скрылся с места аварии. А я не стала ждать скорую, сама довезла. У него открытый перелом, я шину наложила и жгут. Вот бумажка, время указано.
– Спасибо! Но лучше бы скорую дождались! Вдруг бы вы ему что-то сдвинули? Это же элементарное правило – не шевелить!
– Я ничего не сдвинула, – уверенно заявила девушка.
Врач махнул рукой, и носилки повезли в отделение.
– Срочно рентген и готовьте операционную!
Ребёнка увезли.
Костик искоса взглянул на нарушительницу всех правил. Миниатюрная стройная брюнетка с пышной стрижкой в спортивной форме и кроссовках. Симпатичная: вздёрнутый ровный нос, пронзительные голубые глаза в обрамлении чёрных ресниц. В крохотном ушке блестит бриллиантовая капелька.
– Месяц до диплома? – спросил он.
– Что, простите?
– Вы врачом себя возомнили? Вообразили, что можете исцелять?
– А вам что до моего воображения?
– Да мне-то ничего, а вот ребёнок мог пострадать от вашей самодеятельности больше, чем от аварии.
– А-а, ясно, это у вас проблемы с воображением. Корчите из себя правозащитника? Удачи, только без меня.
– Да хорошо бы!
– Тогда пока.
Она подошла к машине и захлопнула заднюю дверцу.
– Курица, – пробормотал Костик, – бестолковая.
– Индюк, – в тон ему ответила голубоглазка, – надутый.
– Эй, я всё слышу! – возмутился Костик.
– Рада за вас! Сэкономите на приёме у отоларинголога.
– Зато вам стоит разориться на психиатра!
– Благотворительностью не занимаюсь. Сами оплатите свой визит.
Она села в машину и захлопнула дверь.
Костик покачал головой. Вот бывают же такие язвы!
Он сел за руль и развернулся. На выезде они снова чуть не столкнулись. Он опустил стекло. Она тоже.
– В этот раз решили сами кого-нибудь угробить? – спросил Костик.
– А не пропустите даму вперёд, молодой человек?
– Да вас на дорогу выпускать страшно!
– Вы за себя переживайте! Пропусти давай!
– Нахалка! – и Костик чуть сдал назад.
– Тормоз! – и она вылетела на дорогу.
– Курица, – вздохнул Костик.
– Э-э-э-й! Стой! – добежал за ними санитар.
– Чего? – высунулся из окна Костик.
– Эта где? Которая парня привезла?
– Уехала? А что?
– Тут полиция интересуется.
– Я не знаю, не знаком. Но номер машины запомнил.
– Да ваши номера у нас на всех камерах высветились. Ладно, найдём.
– Удачи. Кстати, как парень?
– Жить будет. Шину ему она грамотно наложила и жгут из наушников на место пристроила, да ещё голову подмотала. Явно с опытом.
– Врач?
– А я знаю? Наушники вот забыла. Заберёшь? Может, найдёшь – отдашь.
– Да я её не знаю. Хотя… номер же есть. Ну, давай. Пока.
Костик вырулил на дорогу. Может, девица – такая же, как он, – диплом есть, а без профессии? Это, кстати самая большая проблема в его нынешней ситуации…
– Почему? – спросила мама.
– Да потому что, будь я врачом, устроился бы хоть в больницу, хоть в санаторий. Благородная профессия, – ответил Костик.
– А Панасюку твоё благородство не нужно. А денег врачи мало получают.
– И что делать?
– А на тренерскую тебя не возьмут?
– Тренер на допинге? Забудь, ма.
– Господи, как ты вообще на это пошёл?!
– Ма, давай по делу. Мне три месяца дали, чтобы впечатлить её семью.
– Ну, я не знаю. А давай ты на другой девочке женишься? Правда, сын, я здесь с такой хорошей девушкой познакомилась!
– Ма! Давай не надо?
– Костик!
– Так, ладно, от тебя толку мало, хотя я к тебе ехал именно за советом. Я на вечернюю пробежку. Помотаюсь по бухте, глядишь, осенит. Пока!
– Так ты остаёшься на ночь?
– Да, ма. Кстати, надо позвонить, предупредить, что задержусь до завтра.
Костик взял телефон и вышел из квартиры…
Писательница огляделась в полупустой гостиной. Неплохо.
Вот сюда к окну встанет кресло-качалка, которую она возит за собой, куда бы ни поехала, а вот сюда надо поставить стол – кофе пить. На эту стену – её драгоценное зеркало. Вот только Костик приедет и всё сделает…
На этой мысли она вдруг замерла. Рашит уехал, опять обиженный на установленную ею дистанцию, а Костика всё ещё нет.
Она совсем одна в пустом доме, к тому же совершенно чужом.
«Совершенно одна. Одинока, так как чужая. Совершенство одиноко…»
На неё вдруг нахлынула такая тоска, смешанная с дикими страхами, неизжитыми с раннего детства, что она всхлипнула. Жалкий звук эхом отскочил от пустых стен, многократно усилившись, и заполонил всё вокруг. Она скинула каблуки и стащила шляпку, швырнув её на пол, прошла босиком на кухню и там, разыскав бокалы, кое-как открыла бутылку шампанского. Подумав, открыла вторую и с двумя бутылками и бокалом уселась на диван…
Костик поднажал на последнее ускорение и вдруг поймал ветер. Это ощущение он испытал в детстве, несясь на первом самокате. И потом всячески искал его, став спортсменом. Сейчас он словно не бежал, а летел, подхваченный тёплым воздушным потоком, поднимался над собой и над землёй. В таком состоянии он выхватывал из окружающего мира лучшие идеи, а на соревнованиях словно получал крылья, и товарищи по команде называли это «Рогов упёрся рогом, теперь попрёт – никто не обойдёт!», потому что у него словно сил прибавлялось.
– Ох!
– Ой!
Он затормозил, сбив кого-то в сгустившихся сумерках.
– Как вы?
– А вы?
– Это вы?
– И вы?
– Вы, что? Меня преследуете?! – спросила девушка с одной серьгой.
– Да больно надо! – Костик всё же протянул ей руку и помог подняться.
– Больно, точно, – и она растёрла лоб.
– Ты это, извини. Задумался.
– Сама замечталась. Чёрт! Наушники куда-то улетели!
– Потеряла?
– Угу! Второй раз за день! – Она начала оглядываться. – Пропали!
– Зато первые нашлись, – сказал Костик, вытаскивая наушники из кармана.
– Откуда? Хотя… Да… Давай.
Она вставила в уши наушники и посмотрела на него.
Костик вдруг тоже уставился на неё во все глаза. В сумерках она казалась нереальной, волосы распушились тёмным облаком, а глаза мерцали холодными голубыми звёздами. Она одёрнула на себе стильную майку.
– Дорогу даме не уступите?
– А спасибо не скажешь?
– За что? Вы меня сбили! – возмутилась она, вытаскивая один проводок.
– Ну, это кто кого ещё сбил! Прямо в объятия влетела.
– Что? Это вы меня весь день преследуете, чуть не покалечили! И на «ты» мы с вами не переходили, хоть вы и перешли все границы.
– Тебя послушать, так я прям диверсант! И давай уже на «ты»!
– Ты псих, тебе лечиться надо. Пока.
Она побежала в противоположную сторону.
– До встречи, чокнутая!
Он осмотрелся и повернул к дому. Лечиться ему надо! Надо не лечиться, а лечить, но он лечить не может. Не может лечить, а может калечить. Или лечить покалеченных. Калеки. Работа. Коллеги. Богадельни. Дело надо делать. Дело!
– Возвращаться надо. Госпожа Альфия посоветует, – сказал он себе вслух.
И Костик снова поднажал на ускорение – до подъезда…
На утреннем базаре он купил свежей пахлавы и клубники, прихватил чай и кофе в ларьке на выходе, в гастрономе взял яиц и колбаски с куриной грудкой, да ещё решил зайти в хозяйственный магазин и купил полироль и пару тряпок.
В арендованный ими дом Костик вошёл, нагруженный пакетами.
– Госпожа Альфия! Это я!
Она лежала около дивана в неестественной позе, волосы полностью закрывали лицо.
Пакеты шлёпнулись на пол.
– Госпожа Альфия! Госпожа Альфия?!
– М-м-м-м-м…
– Да твою ж мать! – рявкнул Костик и выдохнул, – наклюкалась!
Он встал и разобрал пакеты, распихав продукты в холодильник, а всё остальное – по полкам. Потом вернулся в гостиную. Она всё ещё лежала на полу.
– До смерти напугала! Вот оставить бы тебя так, как есть!
Он поднял её на руки и отнёс в спальню. Потом принёс мокрое полотенце.
– Что за садизм?! М-м-м, – простонала романистка.
– Молчите и в себя приходите, сейчас кофе принесу и пожарю колбасу.
– Поэт-убийца!
– Повар-спаситель.
– Уволен!
– Угу!
Через полчаса она умытая, но растрёпанная, в просторной уютной пижаме сидела в постели, откинувшись на полдюжины подушек и пила кофе с клубникой, а Костик собирал в пакет пустые бутылки, фантики и огрызки яблок, разбросанные по всему дому.
– Эту шляпку придётся выкинуть, – сказал он, заглядывая к ней в спальню.
– Ни за что! Это моя любимая!
– Это от большой любви вы её шампанским полили, а потом ещё по ней потоптались?
– Это случайно. Постирай.
Костик молча поднял изуродованную шляпку за вуальку и опустил в пакет.
– Нет!
– Да.
– Да ты знаешь, сколько она стоит?! Тебе такая цена в голову не поместится!
– Мадам, вы хамка.
– Босяк!
– Алкоголичка богемная.
– Допинг-тестер!
– Ша, мадам! А то поссоримся. Пахлаву или яишенку?
– А супчика нету?
– Будет к обеду.
– А можно я тогда посплю до супчика?
Костик вздохнул. Ну, не работница она сегодня и не советчица.
– Ладно, дрыхните. К ланчу разбужу.
