Текст книги "Мария — королева интриг"
Автор книги: Жюльетта Бенцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Где-то вблизи Сомюра, вне всякого сомнения, – подумав, ответил Шеврез, – на пути к Ла-Рошели и острову Ре, который мы собираемся отбить у гугенотов господина де Субиза, вашего родственника!
Мария, не обращая внимания на эту шпильку, направилась в свой кабинет и присела к письменному прибору… Укрощенный герцог последовал за ней и остался стоять рядом, скрестив на груди руки и пощипывая ус, в то время как она сочиняла длинное послание, даже не спросив согласия Шевреза. Вдруг он произнес:
– У меня, как вам известно, нет в Париже особняка, и я хотел бы, чтобы мы поселились здесь, но этот дом принадлежит вашему сыну…
Мария поняла, что дело улажено, и улыбнулась, продолжая писать.
– Вам нужно всего лишь выкупить его… фиктивно, разумеется, за… каких-нибудь триста тысяч ливров. У меня такое чувство, что он отлично подойдет в качестве дворца де Шевреза.
– Тем более что я его еще расширю и приукрашу. У меня уже куча планов…
Что же – неплохо! Мария подумала, что в душе он, вероятно, очень рад, что она принудила его к браку. Закончив письмо, она встала, и он попытался обнять ее со словами:
– Раз уж мы заключили мир, Мария, не вознаградите ли вы меня?
Спокойно, но твердо она отстранилась:
– Я поклялась, Клод, не заставляйте меня напоминать вам об этом! Лишь в ночь после нашей свадьбы. Тогда уже я буду вашей душой и телом!
– Тогда поженимся как можно скорее! – воскликнул он, позабыв о том, что пока они получат согласие короля, пройдет еще немало времени.
– В таком случае завтра же я переговорю со своим дражайшим батюшкой, чтобы свадьба проходила в его доме согласно традиции. И всем злопыхателям придется прикусить языки!
– Чудесно!
С мальчишеским пылом он схватил ее за плечи, расцеловал в обе щеки и помчался вниз по лестнице, напевая военный марш. Мария была несколько удивлена тем, что, преодолев сопротивление возлюбленного, она сделала его, таким счастливым. По сути дела, потребовалось лишь слегка затронуть то, чего он в глубине души больше всего желал, сам того не сознавая. Конечно, это свидетельствовало о его слабости, но, освободившись от душившего ее тяжкого груза, Мария была благодарна Шеврезу, несмотря на то что он женится на ней в значительной степени по велению плоти, и дала себе слово быть ему по возможности хорошей женой.
Между тем необходимо было послать письмо. Она подумала было отправить его с кем-нибудь из слуг, но потом решила все же поручить это Габриэлю. Она доверяла ему, к тому же его зоркие глаза и живой ум станут, несомненно, большим подспорьем в этом деле: он сумел заманить Шевреза в ловушку, сможет замолвить за нее слово и перед рассерженным королем.
– Когда окажетесь в расположении войск, – наказала она Габриэлю, – первым делом повидайте мсье де Бассомпьера! Он возлюбленный мадам де Конти, ее кузен и наш друг. Он будет вам крайне полезен в том, чтобы смягчить гнев Его Величества.
– Учитывая то, что он вскоре станет и вашим кузеном, госпожа герцогиня, я разыскал бы его в любом случае, и, надеюсь, вам не придется долго ждать королевского согласия.
Мария рассмеялась:
– Нет нужды торопиться! Да будь у вас хоть крылья, мы поженимся еще до вашего возвращения. С одобрения государя или без него!
Заметив, что Габриэль вопросительно поднял бровь, она добавила:
– Вы даже не представляете, в каком нетерпении пребывает монсеньор с тех пор, как мы с ним обо всем договорились!
Позволив себе широко улыбнуться, Мальвиль поклонился:
– Я ни в коей мере не удивлен. Его легко понять… Взяв послание, он уже подошел к двери, когда Мария вдруг окликнула его:
– Мальвиль!
– Госпожа герцогиня?
– Вы делаете успехи. За последние пять дней это второй комплимент с вашей стороны. Уж не становитесь ли вы моим воздыхателем?
– Почитателем! Всего лишь почитателем, госпожа герцогиня! Отрицая очевидное, никто еще не выигрывал!
И он вышел, в глубине души радуясь тому, что вскоре окажется в мире мужчин, который он покинул с таким сожалением, когда Люин приставил его к своей супруге, хотя Габриэлю и доставляло определенное удовольствие наблюдать за ней с близкого расстояния. К его возвращению она уже будет замужем, и его роль сторожевого пса завершится, но он по-прежнему будет восхищаться герцогиней. Она умела сражаться, а это было одно из тех качеств, которые он ценил.
На следующее утро он выехал по дороге, ведущей на юг, на сей раз в сопровождении своего слуги. Мария же, всю ночь проспавшая, как младенец, готовилась к очередной схватке: необходимо было убедить отца дать благословение на брак, который он вовсе не одобрял. Задача предстояла не из легких, поскольку чаще всего в голове Монбазона была лишь одна-единственная идея, за которую он имел обыкновение упорно цепляться. Зная, однако, что по утрам он обычно пребывал в добром расположении духа, Мария отправилась на улицу Бетизи в час полдника (Так называли тогда прием пищи в полдень). Ко всему прочему погода стояла отличная, и голубое небо над Парижем особенно подбадривало ее, ибо она не любила дворец де Монбазон. Тень адмирала Колиньи, убитого здесь в трагическую Варфоломеевскую ночь, действовала на ее воображение, и она с трудом могла в нем находиться, хоть это и был богатый и красивый особняк и ей предстояло выйти замуж именно здесь.
Слава богу, она никогда здесь не жила. Как, впрочем, и в невеселом герцогском замке Монбазонов к югу от Тура. Мария родилась в доме бабки, Франсуазы де Лаваль, в замке Купврэ к востоку от Парижа. Ее мать, Мадлен де Ленонкур, умерла, когда девочке было два года, а ее брату Луи – четыре. Детство их по большей части прошло в прелестном замке Кузьер на берегу реки Индр. С этим замком были связаны самые приятные воспоминания Марии до тех пор, пока ей не исполнилось шестнадцать и ее царственная крестная Медичи не вызвала ее ко двору, чтобы сделать своей фрейлиной. При атом девушка поселилась в Лувре, что позволило ей лишь изредка наведываться во дворец де Монбазон. Раз уж ей предстояло выйти замуж именно здесь, следовало посмотреть на дворец более доброжелательным взглядом.
В момент ее появления герцог Эркюль мыл руки, собираясь садиться за стол. Визит дочери, казалось, не слишком его обрадовал. В свои сорок четыре года это был высокий, сильный и грубый мужчина, который прикрывал неоспоримым величием изрядную тупость. Между тем он был не окончательно глуп, и, главное, он не был ни слеп, ни глух! Слухи о немилости, постигшей Марию, очевидно, достигли его больших ушей.
– Каким ветром вас занесло, мадам? Приехали напрашиваться на полдник перед дальней дорогой в изгнание? Я думал, вы уже далеко! Мое почтение, мадемуазель дю Латц! – добавил он, обращаясь к Элен, присевшей в реверансе.
– Ничего подобного, отец! – оживленно ответила молодая женщина, снимая перчатки. – Впрочем, я не откажусь от птичьего крылышка и глотка вашего туреньского вина, поскольку нам с вами нужно поговорить.
Отец с подозрением взглянул на нее: он знал, как хорошо у нее подвешен язык, чего нельзя было сказать о нем самом. Главным образом он не понимал, почему женщина, покрывшая себя позором, которой следовало бы носить не снимая траурную вуаль и посыпать голову пеплом, явилась к нему с высоко поднятой годовой, сияющим взглядом и довольным видом победительницы.
– Поговорить о чем? – пробурчал он, глотнув для бодрости полный стакан вина.
– Обо мне, отец. И о моем будущем.
– Будущем? У вас его больше нет, разве что только сделаться настоятельницей монастыря, в который вы удалитесь. И то вряд ли!
Она рассмеялась, и от ее смеха серые глаза герцога почернели.
– Если это все, чего вы мне желаете, вы явно не слишком честолюбивы! К счастью, я смотрю на вещи иначе, и именно поэтому я здесь. По правде говоря, я пришла просить вашего благословения.
– Для чего это?
– Чтобы выйти замуж, отец! Через неделю с вашего позволения я стану герцогиней де Шеврез.
В этот момент Эркюль налегал на пирог с олениной, который слуга только что поставил перед ним. Он поперхнулся, задохнулся, побагровел, закашлялся и, наконец, выплюнул кусок и отхлебнул новый глоток вина. Мария сочувственно похлопала его по спине.
– Честно сказать, я не думала произвести на вас такое впечатление, – добавила она. – Нет ничего сверхъестественного в том, что мужчина уже давно влюблен в меня.
– Ваш любовник! Нагло выставленный напоказ!
– Если вам так угодно! – не стала спорить Мария. – Поскольку я теперь вдова, мы решили по взаимному согласию, что ничто более не мешает нашему счастью, и к нашей обоюдной чести следует упорядочить ситуацию, столь… видимой стороной которой мы, возможно, пренебрегали в пылу нашей страсти!
– Постыдная связь, еще более отвратительная оттого, что муж закрывал на все глаза, а эта сводня де Конти услужливо содействовала…
– Успокойтесь, отец! Вы оскорбляете подобным образом урожденную принцессу и к тому же герцогиню Лотарингскую! Более того, я только что сказала вам, что, если скандал и имел место, мы хотим загладить его своим союзом, которым вы должны бы гордиться, вместо того чтобы кричать вот так. Вам также следует чувствовать облегчение, если только совесть не мучает вас за тот ваш гнусный донос, когда вы отправились к королю и все ему рассказали.
Монбазон так стукнул кулаком, что в центре стола закачался подсвечник из литого серебра.
– И рассказал бы снова, если бы понадобилось! Я нынче же напишу ему обо всем, что вы замышляете за его спиной, поскольку, полагаю, вам даже в голову не приходила мысль о королевском гневе.
– Вы заблуждаетесь! Я отправила к нему Мальвиля с посланием, в котором я одновременно прошу прощения и разрешения на свадьбу.
– Он вышвырнет Мальвиля за дверь, а ваше послание отправит в огонь!
– Вовсе нет, если мсье де Бассомпьер попросит за нас. Он тоже из Лотарингии и большой друг семейства Гизов, кроме того, король очень его любит. Посему королевское согласие я даже не ставлю под сомнение, и ровно через неделю мсье де Шеврез и ваша дочь поженятся в этом самом доме! С вашего благословения, разумеется, – добавила она с ангельским выражением на лице.
– Здесь? Никогда в жизни!
Молодая женщина устало вздохнула, но голос ее оставался все таким же нежным, когда она принялась терпеливо объяснять:
– Вы не можете отказать в приюте союзу, которому благоволит королева и который одобрит король. Союзу, который сделает вашу дочь одной из самых знатных дам Европы, кузиной английской королевы и некоторых других! Не забывайте о том, что монсеньор де Шеврез служит королю Франции лишь из личной преданности и, являясь вассалом императора, он не нуждается в одобрении короля. Обращаясь за ним, он лишь демонстрирует свою привязанность и учтивость. Что касается церемонии, то вам прекрасно известно, что она может проходить только в доме невесты!
– Ваша свадьба с Люином была в Лувре, не так ли?
– Конечно, но на сей раз это невозможно, поскольку короля там нет. Дворец Люина, который мой жених в будущем выкупит и в котором мы собираемся поселиться, также не подходит для этой цели. Остается этот дом, и боюсь, что вынуждена вам сказать, отец, при всем моем к вам уважении, что вы не сможете отказаться.
Эркюль де Монбазон выпрямился на своих огромных ногах, словно его подбросило пружиной. Он снова побагровел, глаза его метали молнии, ибо он чувствовал себя побежденным.
– Пусть так! – сердито воскликнул он. – Возможно, вы и поженитесь в моем доме, но без меня! Я отказываюсь участвовать в этом маскараде!
– Что ж! – вздохнула молодая женщина. – Мне будет горько, но надеюсь, что счастье позволит мне забыть об этом.
– Вам придется забыть и других, всех, ибо – слышите меня?! – я прослежу за тем, чтобы ни один из членов семьи не подписался под вашим контрактом! И…
– Мой брат в Бретани и вряд ли успеет вовремя вернуться! Очень жаль, но на нет и суда нет. А кроме него и его жены, все остальные…
– ..и я уверен, что ни одного из родственников вашего Шевреза тоже не будет! Вы поженитесь в одиночестве! В одиночестве!
– Вы полагаете? Было бы весьма удивительно! А теперь…
– А теперь дайте мне спокойно доесть! Я вас больше не задерживаю, госпожа герцогиня!
– По крайней мере вам не придется привыкать к новому титулу! Приятного аппетита, отец!
Она присела в непринужденном реверансе, затем в сопровождении Элен, которая по понятным причинам не произнесла ни единого слова во время этой перепалки, возвратилась к своей карете. Главное – она получила то, что хотела.
Сказать по правде, отсутствие отца на свадьбе не особенно расстроило ее. Будучи не из тех людей, что умеют держать язык за зубами, сиятельный герцог был вполне способен сдобрить свою речь какими-нибудь глупостями, на которые он был большой мастер.
Несмотря на внешнюю беспечность, эта история с отсутствием родственников на свадьбе беспокоила Марию, и в надежде на чудо она отправила гонца к своему брату Людовику, герцогу де Геменэ, и его супруге Анне, к которой она питала привязанность, умоляя их приехать как можно быстрее, но не слишком веря, что они поспеют вовремя.
Девятнадцатого апреля их и в самом деле не было в парадном зале дворца де Монбазон, когда нотариусы приступили к оглашению брачного контракта. Супруг же, напротив, был окружен почти всей своей родней. Приехал его старший брат, герцог де Гиз, его дядя, герцог де Немур, его кузены Гонзаг и Аркур, а также женская половина семьи: его мать, Екатерина Клевская, вдова де Баллафре, его сестра, принцесса де Конти, которая приехала заранее, чтобы присутствовать при одевании невесты. Мария выглядела восхитительно в золотистом платье с прорезями из белого атласа, ее шея была украшена бриллиантами и целомудренно прикрыта высоким гофрированным воротником а-ля Медичи из золотистых кружев с переливчатым блеском. На свадьбу явилась и тетка Конде, надменная Шарлотта де Монморанси, а также четыре кузины: герцогини де Меркер, де Вандом, д'Эльбеф и де Лонгвиль. Одним словом, собрались все самые знатные особы Франции, Лотарингии и даже Бретани, за исключением Роанов, чье отсутствие яростно осуждала принцесса де Конде, которая терпеть их не могла.
– Позволю себе заметить, что Роан рифмуется с «болван», но это никогда не было настолько очевидно, как нынче вечером! Простейшая вежливость требовала их присутствия хотя бы для того, чтобы принять меня!
Эта дама была высочайшего мнения о себе с тех пор, как Генрих IV, дабы завоевать ее и отобрать у мужа, наделал столько глупостей, мыслимых и немыслимых, что его супруга Мария Медичи даже стала опасаться за будущее своего брака.
Ничто, однако, не волновало Марию, радовавшуюся тому, что душившие ее тиски наконец разжались. Она была искренне признательна своему супругу за то, что тот возвратил ей надежду на новое блестящее будущее.
Поскольку она овдовела лишь четыре месяца назад, за венчанием не последовало праздника, но лишь «семейный» ужин, достаточно обильный, чтобы удовлетворить всех приглашенных. После чего новобрачные уселись в карету, чтобы счастливо укрыться в Лезиньи, хотя некоторых это могло бы шокировать: в Лезиньи Мария была действительно у себя дома, здесь она ощущала себя под защитой Галигай через посредничество Базилио.
Новоиспеченные супруги провели в замке четыре жарких дня и ночи, запершись в своей спальне и не видя никого, кроме слуги, приносившего им еду. Став наконец герцогиней де Шеврез, Мария платила свой долг благодарности, и платила по-королевски!
Глава III
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Очарованный Лезиньи, ночными наслаждениями, которых он вкусил здесь, и обширными окрестными лесами, предвещавшими отличную охоту, Клод в конце концов решил выйти из любовной нирваны и предложить своей очаровательной супруге небольшое путешествие.
– Вы – герцогиня де Шеврез, дорогая. Пришло время вам познакомиться с вашим герцогством, а мне показать своим подданным, сколь милая госпожа будет отныне ими править. Я уже объявил о нашем приезде, и нас ожидают.
Мария не заставила себя упрашивать. За все время их полутайной любви Клод никогда не возил ее к себе, и теперь она с нетерпением ожидала встречи со своими новыми владениями. И они пустились в путь по залитым солнцем дорогам, скука и пыль которых с лихвой компенсировались шпалерами из цветущего боярышника, молодой травкой, покрывавшей холмы, и нежнейшей зеленью свежей листвы, в которую одевались деревья.
Главный город герцогства, расположившийся на берегу реки Иветты, на стыке долин Рошкулуар и Шуазель, не разочаровал молодую женщину. Очаровательный старинный городок, тихий и чистенький, у подножия холма Мадлен, который венчал древний укрепленный замок, был не лишен изящества, тем более в этот праздничный день, когда в него въехала новая герцогиня. Встречать ее, надев лучшее платье, вышли все, кто занимал в городе хоть сколько-нибудь значимое положение: бальи, секретарь суда, нотариус, судебные приставы, стража, отвечавшая за спокойствие во владениях, кастелян старой крепости, управляющие герцогской охотой – все с чадами и домочадцами, а также духовенство в парадном облачении. Месса в церкви Святого Мартина, речи, цветы и славословия предшествовали ужину в замке, накрытому в парадной зале главной башни. Внушительное прямоугольное строение, четырехскатная крыша которого была украшена колоколенкой, выглядело не слишком приветливо, хотя ужин и отличался чрезвычайной пышностью. Глядя на мрачные стены, на которых между военными трофеями висели старинные флаги, Мария чувствовала, как по спине ползут мурашки. Хуже того: она поняла, что ей придется ночевать здесь. В большой зале горел хотя бы огромный камин, но в средневековой спальне, несмотря на два настенных гобелена и букет сирени на столе, было холодно и сыро.
– Мы непременно должны жить в этом мавзолее, приезжая в Шеврез? – спросила она тоном обиженной маленькой девочки. – Нет ли у нас другого дома?
– Завтра мы объедем все владения, – ответил ее супруг. На этот раз он угадал ее мысли, это его забавляло. – Но я не понимаю, чем вам не угодил этот замок?
– Я просто окоченела от холода!
– Это пройдет. Идемте скорее в постель, я вас согрею. Зато летом вы увидите, какая здесь восхитительная прохлада.
Ей не удалось справиться с разочарованием, и она выдержала натиск Клода без энтузиазма. Впрочем, все произошло очень быстро: после сытного ужина и еще более обильных возлияний герцог вскоре сладко уснул, при этом он торжествующе захрапел, и ей пришлось трясти его, чтобы он утих. Однако, несмотря на крепкий сон, он оказал столь бурное сопротивление, что Мария даже заплакала от досады.
Вконец разозлившись, она встала, надела комнатные туфли и халат и, обнаружив в этом леднике камин, принялась искать, чем бы его растопить. Поиски не дали результата. Разумеется, она могла бы позвонить лакею, чтобы тот принес огня, но ей мешала гордость: Мария не хотела, чтобы ее увидели неприкаянно слоняющейся вокруг постели, в которой так безмятежно храпел ее супруг. Герцогиня не знала даже, где ее верная Элен…
Огорченная, она вновь легла в постель прямо в одежде и подсунула свои заледеневшие ноги под бок Клоду, который с неясным ворчанием слегка пошевелился, продолжая при этом крепко спать. Мария слегка успокоилась, дав себе слово вернуться в Лезиньи сразу же после того, как они осмотрят фермы, деревни и прочие владения… В конце концов она уснула, и утром Элен стоило немалых трудов разбудить ее. На этот раз в камине плясали языки пламени, вокруг кровати суетились слуги, а Клод исчез.
– Где он? – спросила Мария.
– Во дворе, беседует с дворянами, ожидая вас. Нужно поторопиться!
– Почему камин затопили лишь утром? – проворчала молодая женщина. – Я чуть не умерла от холода…
– Полагаю, вчера об этом просто забыли. Ваши подданные так радостно встречали госпожу герцогиню!
– А ты что, не могла распорядиться? Тысяча чертей! Я здесь хозяйка, а ты – мой голос!
– Я была бы рада, но вспомните, мадам, монсеньор выставил всех за дверь, сказав, что вы обойдетесь без прислуги. К тому же, признаюсь, я просто с ног валилась от усталости.
Мария не стала настаивать и быстро завершила свой туалет. Собравшись, она выпила кружку горячего молока и спустилась к поджидавшему ее супругу с твердым намерением убедить его провести следующую ночь в более подходящем месте. Погода, к счастью, стояла отличная. Помогая молодой жене сесть в карету, Клод, широко улыбаясь, пообещал ей чудесную прогулку.
– А после мы опять вернемся сюда? – с недоверием спросила она.
– Герцогиня де Шеврез должна жить на своей земле! – заметил он назидательно.
– Еще одна ночь в этой темнице, продуваемой сквозняками, и вы едва ли довезете меня до Парижа живой!
– Будьте благоразумной, любовь моя! Речь вовсе не идет о возвращении в Париж. Что нам там делать, пока мы не получили ответ Его Величества? Ведь он не ответил вам, не так ли? Мы уже целую вечность не видели мсье де Мальвиля.
– Хочу напомнить вам, что дворец де Люин, который отныне будет носить имя де Шевреза, – приятнейшее место, а вы к тому же намеревались еще больше приукрасить его! Самое время этим заняться!
– Пусть пока работают архитекторы! Я дал на этот счет распоряжения Метезо (Знаменитый архитектор того времени), так что мы сможем с комфортом переселиться туда к осени. Полно, любовь моя, – он взял ее руку и поцеловал, – будьте уверены, что я пекусь лишь о нашем общем благе. Посмотрите лучше, какие красоты вокруг! И улыбайтесь! Вас будут приветствовать на протяжении всего пути!
Герцогство, получившее статус пэрства десятью годами ранее, в самом деле не ограничивалось городком Шеврез с его замком и прилегающими землями. В него входили земли, феоды и сеньории Морепа, Данвилье, Мэнкура, а также Медона, Саклэ, Сатиньи и, наконец, Дампьера…
Именно туда они и прибыли к вечеру, проехав по разным дорогам в соответствии с маршрутом, намеченным герцогом. И Мария, которая, утомившись от нескончаемых радостных криков и постоянных остановок с покиданием кареты, устало прикрыла глаза, вздрогнула, когда супруг шепнул ей на ухо:
– Вот и Дампьер, Мария! Моя любимая резиденция! Скажите же, по душе ли она вам?
Мария открыла глаза и издала удивленный возглас, подавшись вперед, к дверце, чтобы лучше видеть. Место, в котором сходились три долины, было прелестным, и замок из розового кирпича с белыми вставками вдоль серо-синих крыш был не менее очаровательным. Между прекрасным озером и рвами с проточной водой шла тенистая дорога. Они свернули с нее, чтобы сперва через постоянный, а затем через подъемный мосты подъехать к воротам с башенкой в стиле Генриха IV, под островерхой крышей которой были прорезаны три окошка. Ворота открывали въезд во двор, не слишком большой, окруженный одноэтажными строениями. Главный дом, напротив, был двухэтажным, его высокие окна выходили в большой сад, где цветы в аккуратном обрамлении из самшита казались веселым ковром. По периметру шла открытая галерея, нависающая над бурными водами рвов. Картину довершал еще один обширный цветник, окруженный небольшим каналом, через который был перекинут мостик. Повсюду били фонтаны, и Мария невольно залюбовалась, глядя на дугообразные струйки воды (Шестьдесят лет спустя это замок был разрушен, и на его месте был возведен новый, сохранившийся до наших дней, по проекту Мансара). Когда она повернулась к мужу, чтобы выразить свое восхищение, он улыбнулся:
– Вот вы и дома, госпожа герцогиня де Шеврез! Дампьер ваш, и вы можете украшать его по своему усмотрению. Конечно, здесь нет парка, но вокруг столько земли, что ничто нам не помешает разбить новый парк.
– Незачем торопиться! Я в восторге от замка в том виде, в каком он есть. Я уже полюбила его! – воскликнула она.
– Так же, как Лезиньи?
Она покраснела, точно свершив какую-то ошибку. За радостными впечатлениями она совершенно позабыла о том, что в течение средневековой ночи она не скрывала от Клода своего твердого намерения приезжать в Шеврез как можно реже и, окончательно избрав Лезиньи в качестве летней резиденции, возвратиться туда сразу же по возвращении из герцогства. Между тем нужно было как-то отвечать, и Мария сумела выкрутиться:
– Иначе! Лезиньи в конце концов отойдет моему сыну, к тому же он ближе к Лувру и, возможно, больше подойдет для зимней охоты.
Герцог подхватил:
– Кстати о Лувре, следует подумать о том, чтобы вы вернулись туда с почестями, подобающими моей супруге! Вы так и не получили ответ короля?
Мария подавила вздох: вопрос рано или поздно должен был возникнуть! Отныне, удостоверившись в том, что может удовлетворить свою страсть к ней, Клод стал проявлять беспокойство относительно своего места в королевском окружении. Герцогиня, словно ей вдруг сделалось жарко, раскрыла висевший у нее на поясе маленький веер из слоновой кости и перьев и принялась обмахивать раскрасневшееся лицо. Одновременно с этим она взяла своего супруга под руку:
– О, полагаю, ответ ждет нас в Париже. Мсье де Мальвиль, несомненно, уже вернулся, но ведь он не знает, где мы…
– Это правда, мы сбежали, словно деревенская влюбленная парочка, ищущая стог сена, чтобы там укрыться и миловаться, но что нам стоит послать за ним! Я тотчас же отправлю гонца.
Он произнес это слегка гнусавым голосом, который она терпеть не могла, кроме того, ей вовсе не понравилось сравнение ее любимого Лезиньи со стогом сена, но его предложение было вполне резонным, и ей нечего было возразить, к тому же она и сама хотела бы поскорей узнать новости.
– Благодарю вас, мой друг, вы предугадываете мои желания! Я только собиралась вас просить об этом. Ну а теперь покажите мне ваши апартаменты.
По ее словам, они понравились ей ничуть не меньше, чем сад. Большая зала, хорошо натопленная, украшенная фландрскими гобеленами и бархатными генуэзскими креслами, с монументальным камином и шестью большими окнами, была полна достоинства. Супружеская спальня, обитая алым узорчатым шелком, с постелью под белым балдахином и огромными восточными коврами устроила Марию во всех отношениях, и она с радостью в ней расположилась. Элен также не скрывала своего удовлетворения. Невзирая на детство, проведенное в бретонской башне, подверженной всем ветрам и зимним дождям, где удобств было немногим больше, чем в деревенском доме, она успела привыкнуть к мягким коврам под ногами, успокаивающему уюту бархатных штор и стенной обивки, к сытным обедам и ни с чем не сравнимому удовольствию от присутствия множества прислуги. В то же время грязный и зловонный Париж, несмотря на великолепие церквей и больших и маленьких дворцов, ничего не стоил в ее глазах по сравнению с воспоминаниями о дикой красоте равнин, покрытых цветущим вереском и утесником, искромсанных языками морских волн, временами столь бурных и бесконечно меняющих окраску. Поэтому Элен отдавала предпочтение сельским замкам, вроде Лезиньи или Люина. После аскетизма Шевреза Дампьер восхитил ее: за замком, садами и угодьями тщательно присматривал и ухаживал интендант Буаспийе.
– Здесь истинный рай, мадам, – призналась Элен герцогине, помогая ей стряхнуть дорожную пыль. – Мы будем часто приезжать сюда?
– Летом – несомненно. Я чувствую, что мне здесь очень понравится, но не забудь, что я собираюсь вернуться ко двору, в свои апартаменты в Лувре. Там мое место, и только там мне дышится легко, пусть Сена и полна всяких отбросов, которых никогда не знала эта чудесная речушка, – добавила она, указывая на Иветту, хорошо видную из окна.
– Но разве вы не счастливы? Опасность миновала, вы стали женой человека, которого любите!
Молния блеснула в синих глазах молодой женщины. Она задумалась на секунду, нанесла немного духов на кончик пальца, дотронулась им до шеи и мочек ушей, после чего улыбнулась своему отражению в зеркале:
– Я удовлетворена, Элен! Счастлива – слишком сильное слово в моем случае.
– Но вы хотя бы любите господина герцога?
– Я люблю его так же, как любила своего покойного супруга.
– И только?
– И только! В первый раз меня выдали замуж, не спросив моего мнения, во второй раз я практически заставила Шевреза жениться на мне. Но если в моей жизни были и есть приятные моменты, радующие мое тело, слишком многое поставлено на карту, и я вовсе не так представляю себе Любовь! Впрочем, – добавила она, пожав плечами, – я не уверена, что она существует где-то еще, кроме как в стихах пылких сочинителей. Мне казалось, что я испытываю это чувство, когда король был моим явным другом, навещал меня постоянно, когда я была в большей степени королевой, чем его бедная инфанта. Как же билось мое сердце, когда он приближался ко мне!
– Но, может, то было лишь тщеславие – властительный король у ваших ног! Любовь не терпит примесей в чувствах.
– Быть может, ты права! Однако же я страдала и все еще страдаю от того, как он поступил со мной! И я непременно должна отомстить!
Девушка промолчала. К чему спорить? Утверждать, что в Марии говорит лишь уязвленная гордость? Она никогда не признается в этом.
Несколько дней спустя Мальвиль прибыл в Дампьер вместе с гонцом, который двое суток дожидался его в Париже. Он привез письмо от мсье де Бассомпьера к Шеврезу, а в его глазах светилось воспоминание о том, что он видел и с чем расстался не без сожалений. Он все еще ощущал в ноздрях запах пороха, так что новые владения Марии он окинул лишь рассеянным взглядом. Пока супруг читал послание от своего кузена, Мария захотела узнать больше.
– Черт побери, Мальвиль, вам нечего мне рассказать? Ну, что вы тут стоите как вкопанный, точно меня и вовсе не существует! Вы видели короля?
– Издали, госпожа герцогиня. Всего лишь издали! Он был так поглощен осаждаемым им городом Руайаном! Никогда прежде мне не доводилось видеть, чтобы монарх с таким пылом предавался военным занятиям. У него просто не было времени меня принять. У нас положительно великий король, мадам!
Мария начала терять самообладание:
– Возможно, но постарайтесь вспомнить о том, что отнюдь не ради этой потрясающей новости я просила вас проделать добрых триста лье пути туда и обратно. Что с моим письмом?
– Мсье де Бассомпьер любезно согласился взять все на себя и настоятельно советовал мне не искать встречи с Его Величеством, который, кстати сказать, был уже в курсе вашего брака благодаря записке, которую принцесса де Конти прислала мсье де Бассомпьеру, который, разумеется…
– Тут же поспешил выложить эту новость нашему государю! Что за осел! Не мог попридержать язык до тех пор, пока я сама все не расскажу? И как была воспринята новость?
– Хуже некуда! – проворчал Шеврез, закончивший читать письмо. – Бассомпьер пишет, что король рассердился так, что ему, де Шомбергу и юному Ла Валету с трудом удалось его успокоить, напомнив ему о некоторых моих прежних заслугах. Бассомпьер пишет также, что королю удалось поднять боевой дух армии, проведя рекогносцировку прямо с бруствера траншеи, несмотря на свистящие вокруг пули. Он ни разу не пригнул голову. Этот подвиг поднял королю настроение, но я буду вынужден покинуть вас, дорогая.
