Текст книги "Конец странствий"
Автор книги: Жюльетта Бенцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Прижавшись к плечу Язона, Марианна затаила дыхание. Ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать, и расцеловать своего старого друга за то, что он сумел представить все таким образом, что избежал затруднительных вопросов. Язон был не из тех, кого легко обмануть, и он мог вести допрос с таким же умением, как состарившийся на службе судебный следователь. Она чувствовала, как быстро бьется под ее рукой сердце моряка. Волна жалости неожиданно захлестнула ее вместе со всепоглощающей тоской. В эту минуту он должен сделать выбор: она или этот бриг, из-за которого она часто обвиняла его в том, что он любит его больше, чем ее и вообще все в мире...
Язон несколько раз глубоко вздохнул. Затем внезапно его рука прижала к нему молодую женщину с такой силой, что Марианна поняла: она выиграла.
– Вы правы, Жоливаль. Собственно... вы всегда правы. Поедем! Но куда? Через час начнет светать...
Наступило короткое молчание, и Марианна поняла, что Жоливаль подыскивает слова, чтобы не вызвать у недоверчивого американца приступ ярости. В конце концов он решился, пробормотав вдумчивым тоном, словно человек, размышляющий вслух:
– Я полагаю, что лучше... еще дальше углубиться в русскую территорию. К Москве, например. Прибыв сюда, мы узнали, что Великая Армия пересекла литовскую границу и марширует к святому городу русских. Наш лучший шанс – догнать ее и...
Реакция последовала, но не такая бурная, как боялась Марианна.
– Догнать Наполеона? Вы с ума сошли?
– Вовсе нет. Разве не он несет ответственность за то затруднительное положение, в котором Марианна и вы сами барахтаетесь уже больше года? Он вам обязан кое-чем. Пусть это будет корабль, который сможет из Данцига или Гамбурга отвезти вас в Америку...
На этот раз он произнес магическое слово, и свирепое объятие Язона мало-помалу ослабело. И он заявил почти радостно:
– Прекрасная мысль! Но у меня есть лучше...
– Какая? – вздохнула Марианна, ощутив приближение бури.
– Мне нечего делать у Наполеона, но вы правы: мне необходим корабль, чтобы вернуться на родину и принять участие в войне. Мы направимся не в Москву, которую только проедем, а в Санкт-Петербург!
– Вы хотите пересечь всю Россию? А вы знаете, что это составит примерно шестьсот лье?
Американец беззаботно пожал широкими плечами, едва прикрытыми рваными остатками непонятного одеяния.
– Ну и что? Это будет всего на каких-то две сотни больше, если я не ошибаюсь... Ты поедешь со мной, сердце мое? – добавил он нежно, обращаясь к молодой женщине.
– Если ты пожелаешь, я последую за тобой в Сибирь. Но почему Санкт-Петербург?
– Потому что мой отец, много путешествовавший в юности, завязал там крепкую дружбу с одним богатым судовладельцем, которому он тогда помог в трудной ситуации. Мы никогда не требовали возмещения убытка, но поддерживали связь с Крыловым, и я уверен, что он поможет мне. Я предпочитаю помощь друга помощи человека, пославшего меня на каторгу.
Марианна и Жоливаль только обменялись взглядами, но этого было достаточно для взаимопонимания. Они давно знали упрямый характер корсара и его почти полную неспособность прощать оскорбления. Лучше не упоминать о деле с письмом царя и согласиться с предложенным Язоном планом. К тому же дорога в Петербург шла через Москву, и это позволяло убить одним ударом двух зайцев! Если повезет, то после того, как знаменитое послание окажется в руках Наполеона, ничто больше не помешает Марианне следовать наконец за человеком, которого она избрала.
Уже одно то, что он так быстро капитулировал, было неожиданным. Зная его привязанность, почти плотскую, к своему кораблю, Марианна ожидала пусть небольшого, но сражения. Однако она заметила также, когда направлялись к таверне грека, чтобы позвать Гракха, что взор Язона непрерывно обращался к концу длинного мола. Мало-помалу он замедлил шаги. Она ласково подогнала его.
– Идем! Надо спешить. Рассвет близок...
– Я знаю! Но вы можете позвать Гракха и без меня...
Внезапно он отпустил ее. Она увидела, как он побежал к строительным лесам нового арсенала, откуда скоро вернулся, держа в руке потушенный фонарь.
– У вас есть зажигалка? – спросил он у Жоливаля.
– Конечно! Но разве нам так уж нужен свет?
– Нет. Я знаю! Одолжите мне все-таки вашу зажигалку... и подождите меня. Я ненадолго, однако... Если через полчаса я не буду здесь, уезжайте без меня...
– Язон! – воскликнула Марианна, стараясь приглушить голос. – Куда ты хочешь идти? Я пойду с тобой.
Он обернулся, взял ее руку и крепко сжал, прежде чем вложить в руку Жоливаля.
– Нет. Я запрещаю тебе это. То, что я собираюсь сделать, касается только меня! Это мой корабль...
Ирландец уже понял, в чем дело.
– Я тоже пойду с тобой, – сказал он. – Подождите нас, друзья! Разбудите Гракха и попытайтесь найти какую-нибудь повозку для путешествия. Не пойдешь же пешком в Санкт-Петербург!
И он побежал вдогонку за черной фигурой Язона, который направлялся к берегу, где лежали вытянутые на сушу лодки.
– Это безумие! – вскричал Жоливаль, не беспокоясь нарушить тишину. – Мы ничего не найдем до самого Киева, где есть почтовая контора. А здесь надо переворошить весь город. И могут возникнуть помехи...
Крэг на мгновение остановился, и они услышали его смех.
– Точно! Если нам улыбнется удача, вам тут будет меньше забот. Людям придется поработать в порту, подальше отсюда. Им будет не до вас. Так что поторопитесь!
– Что они хотят сделать? – испуганно прошептала Марианна. – Не думают же они...
Спустя некоторое время Марианна и Жоливаль увидели, как от берега отошла небольшая лодка и заскользила по черной воде.
– Да! Они собираются поджечь «Волшебницу»... Я предполагал нечто подобное. Такой моряк, как Бофор, не согласится оставить без себя свой корабль... Пойдем! Нам тоже есть чем заняться. Вы помолитесь позже, – добавил он с некоторым раздражением, заметив, что молодая женщина сложила руки и шепчет молитву.
Дом, в котором таверна грека занимала первый этаж, был небольшой, квадратный и только двухэтажный. Большое окно, забранное частой деревянной решеткой, соседствовало с другим, гораздо меньшим, закрытым простым ставнем. Считая, что за ним находится комната юного парижанина, Жоливаль подобрал камень и изо всех сил запустил его в ставень.
Он правильно угадал, ибо через несколько мгновений створка с легким скрипом отворилась и в отверстии появилась всклокоченная голова. Жоливаль не дал ему заговорить.
– Гракх! – позвал он. – Это ты?
– Да, но кто...
– Это мы, Гракх, – вмешалась Марианна. – Господин Жоливаль и...
– Мадемуазель Марианна! Сладчайший Иисус! Бегу, бегу...
Спустя минуту Гракх-Ганнибал Пьош буквально свалился на руки своих хозяев, которых он от всей души расцеловал, видя в них в эту минуту только чудом вновь обретенных друзей. Они ответили ему тем же, но Жоливаль позаботился, чтобы излияния не продолжались слишком долго.
– Слушай, мой мальчик! – решительно сказал он, тогда как юноша рассыпался в изъявлениях радости, произносимых хотя и шепотом, но достаточно шумно. – Мы здесь не для взаимных поздравлений. Ты должен помочь нам...
Оставив Жоливаля вкратце объяснить Гракху ситуацию, Марианна подошла к воде. Ночь начинала отступать. Отчетливей стал виден лес из мачт, так же, как и светлые гребешки небольших волн. Внезапный порыв ветра захватил ее, заставив полы просторного пыльника захлопать, словно флаг на мачте. Напряженная до предела, вслушиваясь и всматриваясь в темноту порта, Марианна надеялась различить плеск весел в поднятом ветром шуме.
Ее не оставляло ощущение, что Язон и Крэг уехали сотни лет назад, и последние слова возлюбленного неотступно преследовали ее: «Если я не вернусь через полчаса...» Было еще слишком темно, чтобы она смогла воспользоваться часами, но на маятнике ее сердца эти полчаса отсчитывались неделями...
Вдруг в момент, когда Марианна, не в силах больше сдерживаться, решила пойти вперед по исчезающему в темноте каменному молу, она увидела в ночи язык пламени, осветивший плотные клубы дыма, которые он окрасил в красный цвет. Сейчас же, словно спасающихся с гибнущего корабля крыс, она увидела двух нищих, появившихся из-за штабеля бочек, где они, очевидно, ночевали, и побежавших к домам, хриплыми голосами выкрикивая что-то непонятное ей, но, безусловно, значившее: «Пожар!..» или «Все на пожар!..»
Порт мгновенно пробудился. Зажигались огни, открывались ставни. Послышались крики, возгласы, лай собак. Опасаясь, что она может оказаться отрезанной от своих друзей, Марианна пошла назад к Жоливалю и Гракху. Она встретила виконта на полпути к таверне и заметила, что он один.
– А куда исчез Гракх?
– Он занимается отъездом. Я дал ему денег, и мы договорились встретиться в верхнем городе. Он будет ждать нас на углу главной улицы, Дерибасовской, возле дома почтовой конторы. Надеюсь, что Язон и Крэг не слишком задержатся...
– Уже так долго, как они ушли. Вы не думаете, что...
Он взял ее руку и ласково погладил.
– Да нет же! Для вас время тянется, и это вполне естественно. Прошло не более четверти часа, как они покинули нас, и, если хотите знать мое мнение, они довольно успешно использовали свое время...
Пожар, казалось, действительно набирал силу. Длинные языки пламени лизали ночь, и ветер гнал по земле густые клубы черного удушливого дыма. Теперь вооруженные ведрами горожане бежали по молу, а в стене пожара появлялось все больше людей. Откуда-то донесся неистовый звон набатного колокола.
– К счастью, бриг стоит в конце мола! Иначе эти двое безумцев могли бы при таком ветре поджечь весь порт... – пробурчал Жоливаль.
Оглушающий шум, сопровождаемый гигантским фонтаном огня, оборвал его высказывание. Он живо вскочил на стоявшую возле дома каменную скамью и помог взобраться туда Марианне. Открывшееся их глазам зрелище вырвало у них единодушный крик. По всей видимости, это взорвалась «Волшебница», и огонь теперь перебросился на соседние корабли. Все море казалось в огне, а вопли толпы смешивались с завыванием раздуваемого ветром пожара.
– Язон хорошо знал свой корабль, – заметил Жоливаль. – Он должен был поджечь крюйт-камеру. Бочки с порохом взорвались.
Действительно, там, внизу, из развороченного брига огонь бил, как из вулкана. Подгоревшая бизань-мачта рухнула, вздымая снопы искр, на бушприт соседнего фрегата, который, впрочем, уже горел. Внезапное волнение перехватило горло Марианны, и слезы выступили на ее глазах. Она ревновала этот корабль, бывший соперником любви Язона. Но видеть его гибнущим так, от руки хозяина, было невыносимо... Словно она присутствовала при смерти друга... или даже при своей собственной смерти. Она подумала о фигуре на носу брига (о сирене с зелеными глазами, так похожей на нее), от которого скоро не останется ничего, кроме пепла...
Рядом с ней посапывал Жоливаль, и она поняла, что он тоже боролся с волнением.
– Такой красивый корабль, – прошептал он. Ему ответил задыхающийся голос Язона:
– Да! Он был красивый... и я любил его, как родное дитя. Но я предпочитаю, чтобы он сгорел, чем попал в чужие руки.
При свете пожара Марианна увидела, как бледны Язон и Крэг, как с них ручейками стекает морская вода. Оба смотрели на догоравшую «Волшебницу» с одинаковыми яростью и печалью в глазах.
– Взрыв перевернул нашу лодку, – подал голос ирландец. – Пришлось возвращаться вплавь.
Задыхаясь от конвульсивных рыданий, Марианна бросилась на шею Язону. Моряк нежно обнял ее, прижал ее голову к своему плечу и ласково погладил по волосам.
– Не плачь! – сказал он спокойно. – У нас будет другой, больше и еще прекрасней. Здесь есть и моя вина. Я не должен был называть его так: «Волшебница моря»... Это обрекло ее на костер... как настоящую колдунью!
Затихая, она всхлипнула.
– Ты, Язон? Неужели ты... суеверный?
– Нет... по крайней мере в обычное время. Но я страдал. Может быть, поэтому я и болтаю вздор. А теперь пошли! Похоже, что весь город устремился в порт. На нас никто не обратит внимания...
– Но ты же промок до нитки, весь в лохмотьях. Ты не можешь так ехать!
– А почему бы и нет? Все-то так, как ты говоришь, но благодаря тебе я свободен, и это самое чудесное...
С почти юношеским пылом он поднял молодую женщину с каменной скамьи, поставил на землю и, не выпуская ее руки, увлек в улицу, поднимавшуюся к верхнему городу. Жоливаль и Крэг поспешили за ними, прижимаясь к стенам, чтобы избежать становившегося все более плотным потока людей, низвергающегося к порту. Сверху стало видно, что пожар принял такие размеры, что казалось, словно горит весь рейд. В действительности только три соседних с бригом корабля охватило пламя. На мгновение четверо беглецов, запыхавшихся после крутого подъема, остановились под свисавшими из большего сада ветвями гигантской сикоморы и бросили взгляд назад.
Агония «Волшебницы» подходила к концу. Корма скрылась под водой, а передняя часть трагически задралась вверх. Некоторое время тонкий форштевень, еще нетронутый, держался, обратив к небу, словно крик о помощи, носовую фигуру, свою эмблему. Затем медленно, почти торжественно, она исчезла в глубине моря...
Пальцы Язона впились в руку Марианны. Сквозь сжатые зубы он пробормотал проклятие. И, словно бросая вызов с каждой секундой светлеющему небу, он прокричал:
– У меня будет другой корабль! Я клянусь, что скоро другой корабль, мой корабль, заменит этот. И он будет похожим на него!
Марианна нежно погладила его щеку с окаменевшими мускулами.
– Но ты не украсишь его моим изображением, ибо оно не принесло тебе удачи.
Он обратил к ней сверкавший сдерживаемыми слезами взгляд, затем, словно всадник, выпивающий стакан вина перед дальней дорогой, он резко нагнулся к ней и крепко поцеловал в губы.
– Да! – ответил он серьезно, затем с заставившей растаять сердце молодой женщины нежностью добавил: – У него будет твое изображение, и я назову его «Добрая Надежда».
Через несколько минут они встретили возле почтовой станции Гракха. Марианне пришлось пережить неприятный момент, когда они проходили мимо резиденции губернатора, но там, как и во всем верхнем городе, царила тишина. Молодая женщина подумала о человеке, которого она заставила спать мертвым сном. Конечно, никому не удастся его разбудить. Она по своему опыту знала силу действия снотворного, и солнце поднимется уже высоко, когда герцог де Ришелье откроет глаза. Тогда ему сообщат о ночном происшествии, о сгоревших кораблях, но, может быть, сразу он не обнаружит пропажу, ибо поспешит в порт, чтобы узнать о причиненном ущербе, принять соответствующие меры... Это даст беглецам еще выигрыш во времени, если он решит разыскивать их на суше. Но более чем вероятно, он направит поиски в сторону моря, естественного пути для моряков... и их друзей!
А если он все-таки решит бросить своих сбиров на преследование похитительницы царского письма, ей, возможно, посчастливится, если удача останется благосклонной к ней, получить хорошую фору.
Увидев Гракха, спокойно стоявшего со скрещенными на груди руками возле внушительной повозки, запряженной тремя лошадьми, рядом с высоким бородатым кучером в красном колпаке, Марианна окончательно уверилась, что удача по-прежнему с нею в лице этого парижского гамена, обладавшего, похоже, двойной властью: мгновенно приспосабливаться к любым обстоятельствам, даже самым невероятным, никогда этому не удивляясь, и совершать настоящие чудеса. Повозка, возле которой он стоял, явилась новым тому подтверждением...
Это была кибитка, одна из тех больших, крытых брезентом повозок на четырех колесах, похожих на фургоны американских колонистов, которыми обычно пользовались русские купцы, чтобы перевозить свои товары с ярмарки на ярмарку, из города в город.
Более тяжелая, без сомнения, и менее быстрая, чем другие средства передвижения, применявшиеся на длинных русских дорогах, она была прочней и вместительней телеги или тройки. Беглецы поместятся в ней все, тогда как в другом случае им потребовалось бы не менее двух экипажей. Наконец, Ришелье скорей будет искать княгиню Сант’Анна на подушках элегантной кареты, чем под пологом простой крестьянской повозки.
Но способность Гракха творить чудеса не ограничилась выбором экипажа. Заглянув под брезент, Марианна увидела несколько свернутых тюфяков, могущих служить сиденьями, стопку новых одеял, кухонные принадлежности и запас продуктов. Там лежали также лопаты и кое-какое оружие. Наконец, одежда, хотя и не сшитая в Лондоне или Париже, но вполне подходящая, явно ожидавшая Язона и Крэга. По всей видимости, Гракх за такое короткое время наилучшим образом использовал деньги Жоливаля.
– Это действительно похоже на волшебство, – подтвердила Марианна, отойдя в сторону, чтобы позволить мужчинам переодеться. – Как вам это удалось, Гракх? Ведь в такой час все магазины закрыты?
Юноша залился краской, как всегда с ним бывало, когда хозяйка делала ему комплимент, и засмеялся.
– В этом нет ничего мудреного, мадемуазель Марианна. С деньгами здесь можно достать что угодно и когда угодно. Надо только знать, в какую дверь постучать.
Рыжая голова Крэга О’Флаерти показалась из-под брезента.
– А ты, по-видимому, знаешь все нужные двери, мой мальчик! Я только боюсь, что нам все-таки не хватает одной вещи. Тебе, возможно, неизвестно о том, о чем нам рассказал в тюрьме наш итальянский собрат, попавший туда по недоразумению: чтобы путешествовать по дорогам этой империи и особенно чтобы получать лошадей на почтовых станциях, надо иметь нечто вроде паспорта...
– Это называется «подорожная», – невозмутимо подтвердил Гракх, достав из кармана лист бумаги со свежими печатями и сунув его под нос ирландцу. – Но вы преувеличили, месье Крэг. Подорожная – это разрешение брать почтовых лошадей. Ее надо показывать, когда платишь за лошадей, а если хочешь экономить, то и показывать не обязательно. Есть еще вопросы, месье Крэг?
– Все ясно, – вздохнул ирландец и выпрыгнул из повозки, одетый по-русски в широкие, заправленные в сапоги штаны и серую блузу с кожаным поясом. – Только остается привыкнуть к этой новой моде и... хотелось бы побриться!
– Мне тоже! – поддержал его Язон, появляясь в таком же облачении. – Я нахожу, что мы похожи на наших тюремщиков...
Гракх осмотрел их критическим взглядом, затем с удовлетворением кивнул головой.
– Получилось неплохо. Впрочем, это все, что я смог найти, и, если позволите дать совет, вы лучше оставьте бороды. С ними вы здорово похожи на бравых молодцов святой России, и все обойдется лучшим образом.
Кроме всего этого, Гракх, проявив достойную командира предусмотрительность и осторожность, чтобы избавить Марианну от возможных осложнений на вражеской территории, выписал подорожную на имя леди Селтон, английской путешественницы, желающей ознакомиться с царской империей, а также с патриархальными нравами ее обитателей.
Гракх, Язон и Крэг значились слугами дамы, а Жоливаль, перекрещенный в Смита, выступал в роли секретаря.
– Мистер Смит! – проворчал виконт. – И это все, что ты мог придумать? Какое бедное воображение!
– Пусть господин виконт простит меня, – с достоинством отпарировал Гракх, – но Смит – единственная английская фамилия, кроме Питта и Веллингтона, какую я знаю.
– Значит, я еще дешево отделался! Ладно, Смит так Смит! Теперь же, я думаю, пора и трогаться.
Действительно, день рождался в сиянии красно-фиолетовой, предвещавшей ветер зари. Где-то по соседству зазвонили колокола, призывая к утренней молитве. Медные купола православной церкви загорелись огнем на фоне алого неба, по которому плавно скользили чайки и черными молниями проносились ласточки.
Улицы верхнего города оживлялись. Возвращались из порта люди, громогласно обсуждая ночное происшествие. Те, кто сочли лучше остаться в постели, теперь открывали окна, и грохот ставней смешивался с окриками и вопросами любопытных.
В конце улицы солдаты снимали тяжелые цепи, натягиваемые на ночь между двумя приземистыми башнями, которые назывались Киевскими воротами. С противоположной стороны показались первые телеги с хлебом.
Путешественники забрались в кибитку и поудобней расположились на тюфяках, тогда как Гракх вспрыгнул на передок и сел рядом с кучером, которого пришлось хорошенько встряхнуть, так как он, видимо, считал, что ночь еще не прошла, и крепко спал.
Парижанин бросил взгляд под брезент, чтобы убедиться, все ли в порядке, затем с важным видом обратился к кучеру, заранее наслаждаясь эффектом, который произведет.
– Фпериот! – приказал он по-русски.
Кучер слегка улыбнулся, но тронул лошадей. Тяжелый экипаж двинулся с места, покачнулся на рытвине, ибо мостовые еще не были известны в молодом городе, и направился к выезду.
Марианна оперлась о стенку кибитки, ощупью нашла руку Язона и закрыла глаза, чтобы уснуть.
Через несколько минут друзья покинули Одессу и начали долгий путь по бескрайней России...
