355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жюльетта Бенцони » Катрин и хранитель сокровищ » Текст книги (страница 7)
Катрин и хранитель сокровищ
  • Текст добавлен: 7 сентября 2016, 19:17

Текст книги "Катрин и хранитель сокровищ"


Автор книги: Жюльетта Бенцони



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Она услышала шепот, и затем ее понесли. Вот они двигаются по галерее, а теперь медленно, шаг за шагом, идут вниз по лестнице. Двое мужчин, которые несли ее, бесцеремонно раскачивали свою ношу, как будто она была старой корзиной. Катрин не могла кричать: мешало одеяло. Неожиданно она почувствовала ледяной воздух и поняла, что теперь они во дворе. Все происходящее было реальным, но оставалось ощущение, что ею овладел странный сон. Как она может улетучиться из дома, полного людей? Там были Перрина, Гарэн, Абу и двое немых… Там был также Тьерселин… и все же ее уносят, как мешок, и нельзя даже подать голос в знак протеста…

Ее грубо кинули во что-то похожее на телегу и сразу же поехали. Катрин так яростно старалась освободиться, что, несмотря на веревки, обвязанные вокруг одеяла, смогла выпростать руку.

– Быстро, – прошептал приглушенный голос.

Катрин восприняла этот совет как предназначенный ей лично и ухитрилась наполовину приоткрыть голову.

Она лежала на телеге, на соломенной подстилке… Брезжил рассвет. Катрин с трудом различала улицы… кто-то стоял на углу – мужчина… Ландри Пигасс. Последним неистовым усилием ей удалось освободиться от одеяла и крикнуть:

– Ландри… помоги!

Вырвавшийся из ее горла крик прозвучал на удивление слабо. Должно быть, ее похитители заметили, что ода преуспела в стремлении освободиться. Тяжелый Удар обрушился на ее голову, и она без сознания упала на солому…

Она не знала, что телега миновала ворота Оша и покатила по дороге на запад.

Глава шестая. КОМНАТА В БАШНЕ

Катрин пришла в себя и обнаружила, что окоченела от холода, у нее страшно болела голова. Она была так крепко связана, что даже не могла пошевельнуться, но, по крайней мере, лицо ее было открыто. Лучше от этого не становилось, поскольку у нее во рту был кляп. Она была почти полностью закрыта соломой и ничего не видела, кроме неба и двух мужчин, которые сидели рядом.

Ее голова была как раз на уровне их ног.

Она никогда их раньше не видела. На них были грубые куртки из овчины и войлочные шляпы, натянутые на глаза. Они сидели, обхватив колени красными руками с квадратными ногтями. Они были похожи на крестьян, и казалось, что в них столько же человеческого, сколько в камне. Они покачивались в такт движению повозки; когда Катрин застонала, они даже не обернулись: их можно было бы принять за деревянные статуи, если бы не пар, идущий у них изо рта. И Катрин вскоре забыла о них, погрузившись в свои грустные мысли. Она всем своим телом чувствовала, как дергается и трясется повозка. Руки и ноги у нее закоченели, волны тошноты подкатывали к горлу. Кляп душил ее, а веревки были стянуты так сильно, что врезались в тело даже через толстое одеяло, в которое она была завернута.

Вскоре послышался голос:

– Быстрее, Русто! Подстегни их!

Она не узнала голоса. Впрочем, Катрин и не пыталась определить, кто это. Боль и отчаяние, в которое она вдруг погрузилась, делали ее прежнее неудобство почти приятным. Жесткая повозка тряслась и подпрыгивала, громыхая по глубоко изрытой дороге, и больное тело Катрин безжалостно ударялось о деревянный настил повозки, на котором было немного соломы. Огненные стрелы вонзались ей в живот, спину и бедро. От каждого толчка ее бросало, как мешок с сушеным горохом. По щекам катились слезы, которые она не могла сдержать.

Стоны Катрин вызывали у них взрывы грубого хохота.

Катрин хотелось умереть… Что стояло за этой ужасной пыткой, которой ее подвергли? Кто ответит за то, что она вынуждена так страдать?

Эти мысли были внезапно прерваны, потому что повозка скользнула по крупному камню и Катрин так сильно ударилась головой о деревянную стенку, что потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит в каком-то помещении вроде погреба, на соломенной подстилке, но было так темно, что она не могла различить окружающие предметы. Сводчатый каменный потолок исчезал в темноте высоко над головой. Когда она повернула голову, чтобы получше осмотреться, то почувствовала что-то холодное, твердое и давящее, а когда она пошевелилась, послышался металлический звук. Она провела рукой по шее и нащупала железный ошейник, прикрепленный цепью к стене. Цепь была достаточно длинна, и Катрин могла немного двигаться. Крик ужаса вырвался из ее груди, Катрин дергала цепь, тщетно пытаясь освободиться. Послышался злобный смех.

– Это прочная цепь, и она хорошо закреплена. Думаю, тебе будет трудно снять ее, – произнес холодный голос. – Ну, как тебе твое новое жилище?

Катрин вскочила на ноги, забыв о боли, разрывающей ее измученное тело. Цепь, звеня, упала к ее ногам. К своему удивлению, она увидела перед собой Гарэна.

– Вы! Так это вы привезли меня сюда! Но где мы?

– Не думаю, что это так важно, дорогая. Все, что вам нужно знать об этом месте, это то, что бесполезно кричать или надеяться на спасение: никто тебя не услышит.

Эта башня высока, прочно построена и неплохо изолирована…

Пока он говорил, Катрин осмотрела огромную круглую комнату, которая, видимо, была единственной в этом здании. Свет проникал через узкое окно, перекрещенное толстыми железными брусьями. Из мебели стояла только табуретка около огромного камина, в котором мужчина в овчинной куртке пытался разжечь огонь.

Осмотрев свою тюрьму – ибо это явно была тюрьма, Катрин с удивлением оглядела и себя. На ней были грубая льняная сорочка, платье из какого-то толстого коричневого материала, шерстяные чулки и деревянные башмаки.

– Что все это значит? – спросила она изумленно. – Зачем вы привезли меня сюда?

– Чтобы наказать вас!

Гарэн начал говорить, и его лицо искажалось гневом и дикой ненавистью.

– Вы поставили меня в дурацкое положение и покрыли меня позором… вы со своим любовником! Если бы я не догадался по вашему лицу и запавшим глазам, что вы гуляете, как сука, то понял бы это по вашему поведению вчера в часовне. Вы ведь забеременели от своего любовника, так?

– А от кого же еще? – спросила с удивлением Катрин.

– Уж, конечно, не от вас! Но почему вы против? Разве вы не этого всегда хотели – бросить меня в объятия герцога? Ну, так вам это удалось. И теперь я ношу его ребенка…

Голос ее был холоден и полон презрения. Она дрожала в своем толстом платье, поэтому подошла к камину, где мужчина по-прежнему раздувал огонь. Цепь зазвенела позади нее, и эхо гулко отдалось в мрачной комнате.

Мужчина, склонившийся над огнем, отодвинулся и неприветливо ухмыльнулся ей.

– Кто это? – спросила она.

Гарэн ответил:

– Его зовут Фагот… я он мой раб во всем. Боюсь, он не отличается очень утонченными манерами. Может быть, тебе покажется, что от него исходит не такой тонкий запах, как от герцога. Но это именно тот человек, какой нужен для моих целей…

Катрин с трудом узнавала Гарэна. Его единственный глаз не двигался и глядел прямо перед собой, руки конвульсивно дергались. Его хриплый голос срывался на высокую истерическую ноту. Холодок страха пробежал по спине Катрин. Но она еще не все выяснила.

– Что вам нужно от меня? – спросила она, повернувшись спиной к Фаготу.

– Я хочу, чтобы вы потеряли ребенка, которого носите. У меня нет никакого желания давать свое имя ублюдку. Мне казалось, что этого маленького путешествия будет вполне достаточно, чтобы вам его выкинуть, но я забыл, что вы сильны, как мул. Возможно, вам не удастся избавиться от него вовремя, и тогда мне придется присутствовать при родах… и расправиться с назойливым существом, когда оно появится. Тем временем вы останетесь здесь с Фаготом. И поверьте мне, вы увидите, что он более подходит для вас. Я сказал ему, чтобы он поступал с вами так, как захочет…

Лицо казначея исказила нервная гримаса. У него был вид человека, которым овладел дьявол. Усмешка на его тонких губах, раздутые ноздри и проскальзывающие истерические нотки показывали Катрин, которая начинала ощущать болезненный ужас, что в сущности перед ней совсем чужой человек: Гарэн сошел с ума или близок к этому. Только сумасшедший мог придумать дьявольский план передачи ее этому животному в человечьем облике, для того чтобы она потеряла ребенка. Неужели он действительно убьет младенца, если дело дойдет до этого? Она сделал еще одну попытку вразумить его.

– Придите в себя, Гарэн. Вы сошли с ума! Вы подумали о том, каковы могут быть последствия такого поступка? Вы думаете, никто не интересуется, что случилось со мной? Или не попытается найти меня? Герцог…

– Герцог завтра уезжает в Париж, и вы это прекрасно знаете. Я просто скажу, что вы неважно себя чувствуете, а позднее можно пустить слух о несчастном случае…

– Не думайте, что я буду хранить молчание обо всем этом, когда освобожусь!

– У меня есть предчувствие, что после нескольких месяцев лечения по методу Фагота никого особенно не будут интересовать ваши жалобы, дорогая… и меньше всех герцога. Вы же знаете, он любит красоту, а вы уже не будете тогда красивы. Он скоро забудет вас, поверьте мне…

Катрин охватила паника. Возможно, он и сумасшедший, но, похоже, он все продумал. Она воззвала к нему в последний раз:

– А как же мои друзья и родственники? Они будут искать меня…

– Не будут, если я скажу им, что Филипп Бургундский забрал вас с собой. Все подумают, что это вполне естественно, после того как он так явно продемонстрировал свой интерес к вам…

У Катрин появилось ощущение, что земля уходит у нее из-под ног. Ей показалось, что все закружилось вокруг нее. Слезы бессильной ярости подступили к глазам.

Но она все еще не могла поверить, что Гарэн совершенно бессердечен. Она протянула руки в мольбе:

– Почему вы так со мной обращаетесь? Что я вам сделала? Ведь вы же сами отвергли меня, когда я пыталась отдаться вам. Мы могли бы быть счастливы вместе, если бы вы этого хотели. Но вам надо было бросить меня в руки Филиппа и теперь вы же наказываете меня за это. Почему? Почему? Вы меня так ненавидите?

Гарэн схватил ее за тонкие запястья и начал яростно трясти ее.

– Я вас ненавижу… Да, я вас ненавижу! С того самого времени, когда я был вынужден жениться на вас, я уже тысячу раз умер из-за вас… А теперь я должен любоваться, как вы будете нагло расхаживать со своим животом по моему дому? Должен стать отцом ублюдка? Нет!..

Сто, тысячу раз нет! Я был вынужден жениться на вас, я не мог отказаться! Но моему терпению пришел конец…

Я больше не могу…

– Тогда отпустите меня к матери… в Марсаннэ.

Он грубо толкнул ее на пол. Она тяжело упала на колени, пытаясь освободить шею из причиняющего боль железного ошейника, и взмолилась:

– Сжальтесь надо мной!..

– Нет! Никто не пожалел меня! Вы будете искупать свои грехи здесь, а потом можете пойти укрыться в монастыре, когда станете уродиной. Тогда наступит мой черед смеяться. Мне не придется смотреть на вашу наглую красоту, на это бесстыдное тело, которое вы так угодливо демонстрировали повсюду, даже в моей собственной постели… Мерзкой уродиной! Такой вы станете, когда Фагот разделается с вами!

Катрин лежала на полу, обхватив голову руками и безудержно рыдая. У нее болело все тело, и она чувствовала, что поддается отчаянию.

– Вы не человек… вы больной… сумасшедший! – закричала она. – Ни один человек, достойный так называться, не ведет себя подобным образом.

Единственным ответом ей было ворчание. Подняв голову, она увидела, что Гарэн ушел. Она была наедине с Фаготом. Он стоял перед камином, который ему наконец удалось разжечь, уставившись на нее маленькими черными глазками, похожими на два черных гвоздя, вбитых в пухлое лицо с красными прожилками. Он трясся от идиотского смеха, переступая с ноги на ногу и опустив руки, как танцующий медведь. Волна ужаса охватила Катрин, она почувствовала головокружение и тошноту. Она встала, отступая по мере того, как ужасный человек подходил все ближе и ближе, и не осмеливаясь отвести от него глаза ни на минуту. Никогда в жизни ее еще не охватывал такой отчаянный, безумный ужас. Она была беззащитна перед этим чудовищем.. – , и к тому же цепь – эта ужасная цепь, которая приковывала ее к стене.

Она даже не была достаточно длинна, чтобы Катрин могла подойти к окну… Как испуганный ребенок, она прижалась к стене, прикрываясь руками. Фагот все наступал на нее, вытянув руки, как будто бы хотел задушить ее. Катрин показалось, что настал ее последний час. Этого человека наняли, чтобы убить ее, и речь Гарэна была направлена лишь на то, чтобы продлить ее страдания.

Но когда неловкие руки Фагота коснулись ее, Катрин поняла, что ему нужна не ее жизнь. Одной рукой он толкнул ее обратно на солому, а другой попытался задрать юбку. Ужасная смесь пота, протухшего сала и кислого вина ударила ей в нос, и она чуть не потеряла сознание.

Но ощущение неминуемой опасности спасло ее. Она издала сдавленный вопль:

– Гарэн! На помощь…

Но крик застрял у нее в горле. Если бы Гарэн был здесь, он только насладился бы ее ужасом. Он прекрасно знал, что делает, когда оставлял ее с этим чудовищем.

Мозолистая рука Фагота поползла по ее бедрам, и ее почти парализовал ужас, но она смогла дать отпор тяжелому телу, свалившемуся на нее жадно, как зверь на добычу. Его удивило сопротивление с ее стороны, и он попробовал закрыть ей рукой лицо, чтобы пригвоздить ее к полу. Она укусила его так сильно, что он взвыл от боли и отшатнулся. Теперь, освободившись от него, Катрин смогла вскочить на ноги. Она взяла в руки часть цепи, которая вполне могла сгодиться вместо оружия.

– Если ты подойдешь ближе, – зашипела она на него, – я убью тебя.

Он отскочил, испуганный гневным блеском в глазах пленницы. Отойдя к двери, где Катрин не могла его достать, он подождал немного, потом пожал плечами и оскалился:

– Негодница!.. Тогда не будет тебе еды! Никакой еды, пока Фагот не получит удовольствие…

Потом он вышел, посасывая раненую руку, из которой лилась тонкая струйка крови. Задвинулись мощные засовы, послышались тяжелые шаги вниз по лестнице, и Катрин упала на соломенную подстилку, внезапно лишившись нервной энергии, которая поддерживала ее во время этой жуткой сцены. Она закрыла голову руками и зарыдала. Да, Гарэн приговорил ее к самой жестокой смерти, бросив ее этому животному. Если она не покориться ему, он заморит ее голодом… Пустой желудок уже начал мучить ее. Слабый огонь, который зажег Фагот, превратился в кучку тлеющих угольков, и бедная женщина подползла и встала на колени перед ними, пытаясь согреть ледяные руки. Настала ночь, и окно превратилось в несколько более бледный прямоугольник в давящей темноте башни. Когда последние угольки догорели, Катрин осталась одна в темноте и холоде, оставленная на милость ужасного зверя, которого для нее выбрал Гарэн.

Всю ночь она скорчившись просидела у стены, устремив взгляд в темноту, прислушиваясь к малейшему звуку и не решаясь уснуть. Пытаясь согреться, она сгребла к себе всю солому. Но когда настал рассвет, Катрин дрожала от холода.

Следующие три дня были пыткой. Она ослабела от голода и промерзла до костей, поскольку слабый огонь, который Фагот разжигал каждое утро, не давал тепла, и ей все время приходилось собирать силы, чтобы противостоять натиску своего тюремщика. Она страдала от боли и спазмов, сводивших ее голодный желудок; ледяная солоноватая вода – все, что давал ей Фагот, – не приносила облегчения. Она рискнула все-таки уснуть, заметив, что отодвигаемые засовы производили достаточно шума, чтобы разбудить даже мертвого. Наконец-то она была избавлена от страха перед внезапным нападением. Но каждый раз, когда мерзавец бросался на нее, ей становилось все труднее и труднее защищаться… борьба причиняла все больше мучений. Ее руки были ужасно слабы.

Только благодаря крепкому сложению и прекрасному здоровью, она могла еще держаться и собирать последнее силы для защиты. Но голод обессилил ее, подрывая волю и мужество. Недалеко было то время, когда она смирится со всем ради того, чтобы выжить… даже с Фаготом!

Утром четвертого дня Катрин была так слаба, что даже не смогла поднять руку. Когда Фагот вошел в ее тюрьму, она осталась на месте, лежа на соломе и не в силах пошевелиться, безразличная ко всему. Запас ее сил был исчерпан. Когда она закрывала глаза, перед ними вспыхивали красные круги, а когда открывала их снова, то видела множество пляшущих черных мошек…

Она смутно сознавала, что Фагот встал на колени рядом с ней… Когда он положил руку ей на живот, чтобы проверить ее реакцию, ее охватило отчаяние, но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Она почувствовала какую-то отстраненность. Ей уже было все равно скоро она умрет. Завтра… или послезавтра, а может быть, и в эту ночь… Какая разница, что этот негодяй сделает с ее телом? Она уже так много страдала, что уже почти ничего не чувствовала. Единственное, что она ощущала, это боль в шее, разрываемой и стираемой до мяса железным ошейником… Катрин снова закрыла глаза и погрузилась в блаженное забытье, которое охватывало ее теперь все чаще и чаще. Она неясно чувствовала, как Фагот расстегнул ей платье, обрывая от нетерпения шнурки, разорвал рубашку. Холод коснулся ее голой кожи, когда тюремщик стал ощупывать ее тело своими тяжелыми, жадными руками. Он хрюкал, как свинья, укладываясь на нее…

Катрин слабо старалась защититься от последнего натиска, но это было все равно что пытаться двигаться в облаках ваты. Тяжесть сминала ее, но вдруг что-то произошло. Фагот резко встал, и Катрин задрожала от холода на своей соломенной подстилке. Сквозь туман она смутно увидела, что над ней стоит Гарэн с хлыстом в руке… Это-то и заставило Фагота встать.

Гарэн встал на колени около нее и положил руку на ее левую грудь. Несмотря на шум в ушах, Катрин прекрасно понимала, что он говорит.

– Она уже полумертвая! Что ты делал с ней?

Она услышала и то, что ответил идиот:

– Без еды… Она плохо обошлась с Фаготом…

– Ты хочешь сказать, что она не ела четыре дня? Чертов кретин! Я велел тебе наказать ее, но не убивать! Она умрет через день-другой… Принеси супа… немедленно…

Гарэн склонился над ней и поправил платье на ее изможденном теле. Руки его были нежны, и у Катрин затеплилась надежда. Вероятно, он начинает сожалеть о том, что сделал с ней? Она подумала, что, может быть даже простит его, если он заберет ее сейчас из этого ада.

Через несколько минут Фагот вернулся с дымящейся миской. Гарэн приподнял Катрин, чтобы она попила.

– Осторожно… вначале выпейте супа…

Сухие губы Катрин жадно потянулись к горячему супу. Один, другой глоток… Понемногу жизнь возвращалась в ее больное тело. Выпив всю чашку до последней капли, Катрин почувствовала себя лучше и глубоко вздохнула. Она открыла рот, чтобы поблагодарить Гарэна за то, что он сжалился над ней, но как только он увидел, что она пришла в себя, сразу оскалился:

– Вы бы видели себя! Теперь уже ни один принц не взглянет на вас! У вас жирные и грязные волосы, серая кожа, и вы на все пойдете ради кусочка еды… как голодный зверек! Да, жаль, что я помешал Фаготу овладеть вами. Вы сейчас как раз ему подходите…

Вместе с силой Катрин обрела гордость. Не открывая глаз, она прошептала:

– Убирайтесь! Вы мерзкий негодяй… Я ненавижу вас!

– Хотелось бы надеяться! – воскликнул Гарэн странным фальцетом, который появился у него недавно. Жаль только, что ваш любовник вас сейчас не видит!

Ему было бы трудно узнать вас! Что произошло с прекрасной госпожой де Брази? Феей с черным бриллиантом? Она превратилась в костлявую кобылу с раздутым животом… Позволь заметить, что мне приятно это видеть, теперь я могу спать спокойно, не вспоминая о твоей красоте…

Он продолжал в том же духе еще некоторое время, но Катрин уже не слушала. Она желала только одного: чтобы он ушел и дал ей спокойно умереть. Она не открывала глаза, ей хотелось бы заткнуть и уши. Наконец Гарэну это надоело, наступило молчание, затем раздался стук двери. Она снова открыла глаза и увидела, что осталась одна. Гарэн и Фагот ушли…

Охапка веток горела в очаге, и перед молодой женщиной стояла миска с куском мяса и овощами. Она жадно набросилась на еду, но ей удалось заставить себя не есть слишком быстро и прожевывать каждый кусок, прежде чем проглотить. Ледяная вода в глиняной кружке казалась восхитительной после этой скудной еды. Катрин не утолила голод, но почувствовала, что стала гораздо сильнее, достаточно сильной, чтобы сесть и оправить платье и даже чтобы подойти к очагу и вытянуться на камнях около него. Тепло огня проникало в каждый уголок ее тела.

Увы, это не могло продолжаться долго, потому что в охапке дров, которую тюремщик бросил в огонь, не было больших поленьев. Но все же тепло проникло в закоченевшие больные ноги и руки Катрин. Очаг был тихой пристанью, райским уголком… Наконец Катрин оторвала полоску от подола рубашки и обвязала ее вокруг железного ошейника. Материя терла ей шею, но это было не так больно, как кованое железо. Она снова легла, вздохнув, положила голову на руку и начала засыпать.

Ей хотелось бы насладиться приятным светом еще немного, потому что к тому времени, как она проснется, огонь уже догорит, но она слишком устала. Сон смежил ей веки…

Почти тут же она снова открыла глаза, услышав громкий кашель где-то над головой. Что – то тяжелое упало в огонь, отчего поднялся сноп искр. Катрин отпрянула, боясь загореться, и зажала рот рукой, чтобы не закричать. Предмет, который только что упал в огонь, оказался человеком, и теперь он стряхивал с себя пламя, извергая страшные ругательства.

В темноте башни Катрин смогла различить лишь сильную фигуру, сбивающую маленькие горящие веточки, приставшие к одежде.

– Только так и можно было это сделать! – ворчал человек. – Черт побери! Ну и способ попасть в комнату! – Подумав вначале, что она, должно быть, бредит и у нее галлюцинации, Катрин оставалась на месте, не смея заговорить. Но потом странное существо подошло к ней, и она, несмотря на толстый слой сажи, тотчас узнала веселое лицо и копну жестких черных волос.

– Ландри! – слабо воскликнула она. – Это и вправду ты? Или мне это снится?

– Да, это я! – весело воскликнул молодой человек. Но я так долго пытался найти тебя! Твой сумасшедший муж хитро все спланировал!

Катрин все еще не могла поверить своим глазам и ушам.

– Я не верю, что это действительно ты, – пробормотала она. – Ландри не желал узнавать меня. Ландри забыл Катрин.

Он сел рядом с ней и обнял за дрожащие плечи.

– Ландри не хотел иметь ничего общего с женой Гарэна де Брази… и с любовницей всемогущего герцога. Но теперь ты жертва, ты страдаешь, я тебе нужен. Ты снова Катрин.

Молодая женщина улыбнулась и уронила голову ему на плечо. Это было так неожиданно, эта помощь и Дружба буквально свалились на нее с неба.

– Как ты меня нашел? И где мы?

– В замке Мален на территории аббатства Сен-Син, Гарэн сумел договориться с монахами. Как я тебя нашел, это уже другая история. Однажды утром по пути домой после бурной ночи в таверне я увидел, как от дома де Брази отъезжает повозка, и услышал, как в повозке закричала женщина, – всего один раз. Я был пьян и шел пешком… Я прошел мимо, но когда протрезвел, этот случай всплыл у меня в памяти. Я пришел к тебе домой и сказал, что хочу поговорить с тобой. Там была только маленькая служанка по имени Перрина, которая рыдала, и слезы лились из нее, как фонтан. Она сказала, что ты уехала однажды рано утром, даже не разбудив ее.

И добавила, что ты должна была присоединиться к герцогу в Париже… но она сомневается, что ты там, потому что все твои вещи и вся одежда остались на месте. Я больше ничего не смог узнать от нее, потому что вот-вот должен был вернуться Гарэн. Но мне все это показалось подозрительным. Я наблюдал за твоим мужем несколько дней и наконец сегодня утром увидел, как он сел на лошадь. Я поехал за ним на некотором расстоянии. Он привел меня сюда, и что-то подсказывало мне, что это то, что нужно. В деревне у подножия крепостного вала довольно плохо отзываются о замке. На постоялом дворе мне сказали, что они слышали крики и стоны женщины. Здешние добрые люди отнесли это на счет привидений. Они не стали ничего выяснить. Ночью они просто запирают двери и крестятся перед сном… Я попытался найти дорогу сюда. Здание разрушено, и, к счастью, на нею легко забраться. Потом я увидел лошадь Гарэна, привязанную во внутреннем дворе, и медведя в человечьем облике, который зашел в хижину за мисочкой супа. Никто меня не заметил. Я легко забрался на башню, потом увидел дымоход, и вот я здесь. Я всегда вожу с собой на седле веревку. Теперь ты все знаешь. Ну все, я тебя забираю…

Он вскочил и протянул руку, чтобы помочь ей встать.

Но она печально покачала головой.

– Не могу, Ландри. Я слишком слаба. Эта миска супа, которую ты видел, была для меня. Мой тюремщик не давал мне еды четыре дня, чтобы заставить меня отдаться ему. В любом случае… посмотри! Гарэн все продумал.

Она показала ему цепь, спрятанную в складках ее платья. Молодой человек отпрянул и изменился в лице.

Потом он встал на колени и с ужасом потрогал цепь и ошейник.

– Свинья! Как он посмел позволить этому чудовищу дотронуться до тебя! Бедняжка! Сначала он приковывает тебя цепью, потом морит голодом и, наконец, оставляет тебя беззащитной перед натиском этой жирной свиньи!

– Ты видишь, что я никак не могу последовать за тобой!

– Подожди!

Молодой человек осмотрел ошейник и цепь. Цепь была очень толстая, и пилить ее пришлось бы несколько часов, но на ошейнике был замок.

– Где ключ? – спросил Ландри.

– Не знаю. Может быть, он у Фагота.

– Фагота? У этой жирной свиньи, которую я видел?

– Наверное… Но я не уверена, что он у него есть. Это полуидиот… Боюсь, что этот чертов ключ где-нибудь у Гарэна в карманах.

Лицо Ландри потемнело. Он уже решил, что лучше всего было бы убить сторожа Катрин, взять у него ключ и выйти через дверь. Но если поразмыслить, то вряд ли у него есть ключ, да и его предложение взять Катрин и выйти с ней так же, как он сам пришел, тоже явно не годилось. Так сильно ослабев, молодая женщина никак не сможет сделать усилие, необходимое для того, чтобы подтянуться в дымоходе на веревке… не говоря уже о том, чтобы лезть после этого вниз по стене дома или по разрушенной насыпи. То, что для него, профессионального наездника с мощными мускулами, было просто упражнением, для несчастной узницы станет непреодолимым препятствием.

– Послушай, – сказал он наконец. – Мне придется выйти отсюда так же, как я пришел, и оставить тебя здесь на некоторое время. Я мог бы убить твоего тюремщика, но это ничего не изменит, потому что у меня с собой нет ничего, чем я мог бы освободить тебя от цепи. Тебе придется остаться здесь до завтрашнего вечера. Я вернусь с пилками, чтобы распилить ошейник, а тем временем придумаю, где ты сможешь спрятаться…

– Теперь, когда я узнала, что ты здесь и заботишься обо мне, я справлюсь с чем угодно, – сказала Катрин. Ты прав – Гарэн может вернуться. Может быть, он недалеко, и мы не знаем, сторожит ли еще кто-нибудь внизу или нет. В повозке было двое. Один – Фагот, а другой кто – то очень похожий на него… Я переживу еще день здесь… Самое худшее – это холод…

У нее стучали зубы. Огонь погас, а февральская ночь была студеной. Бледный свет, мерцающий в окне, свидетельствовал о том, что на улице, наверное, идет снег.

– Подожди, – сказал Ландри. Он быстро расстегнул ремень, снял тяжелую кожаную куртку, надетую поверх камзола, и набросил ее, еще теплую, на дрожащие плечи Катрин. Она благодарно завернулась в нее.

– В ней тебе не будет так холодно. Но тебе придется прятать ее под солому, когда ты услышишь, что идет Фагот.

– А ты? Ты замерзнешь…

Ландри улыбнулся точно так же, как в те времена, когда он был ее добрым приятелем и они вместе бродили по улицам Парижа.

– Я? Я же здоровяк, а не бедная замерзшая голодная девочка…

– Беременная девочка, – добавила Катрин.

Ландри замер. Катрин не видела его в темноте, которая окутывала их обоих, но чувствовала его реакцию по участившемуся дыханию.

– От кого? – спросил он коротко.

– От Филиппа, конечно! Гарэн мне муж только по названию, он никогда не дотрагивался до меня.

– Это гораздо лучше! И теперь я начинаю понимать.

Он привез тебя сюда, потому что ты беременна, да? Его гордость больше не могла вынести этого. Ну, тогда тем более тебя надо увезти от него. Я вернусь завтра после захода солнца со всеми инструментами, нужными для твоего освобождения. Единственное: тебе придется погасить огонь, если твой тюремщик зажжет его. Я думал, что задохнусь в дыму, когда спускался.

– Хорошо. Я погашу огонь с наступлением темноты.

– Правильно. Теперь возьми это, по крайней мере, у тебя будет орудие защиты.

Катрин ощутила, как что-то холодное скользнуло ей в руку. Это был кинжал. Она вначале попробовала отказаться, зная, что это единственное оружие Ландри.

– А ты? Вдруг ты встретишь Фагота?

Смех Ландри прозвучал очень уверенно:

– У меня есть кулаки… В любом случае, я и думать не могу, чтобы оставить тебя одну и без защиты с этим негодяем. Теперь спи. Я пошел. Спи сколько сможешь, чтобы набраться сил. Я принесу тебе что-нибудь поесть, когда приду…

Катрин почувствовала, что руки Ландри ищут ее плечи. Он обнял ее и быстро поцеловал в лоб.

– Мужайся, – прошептал Ландри. – До завтра…

Она услышала, как он подошел к дымоходу, наступил на затрещавшие ветки и тихо выругался, когда искал конец веревки, которую оставил висеть в дымоходе. Затем послышалось какое-то ворчание, он подтянулся, мягко зашуршала падающая зола, когда он поднимался по дымоходу, в потом настала тишина…

Катрин снова осталась одна в темноте и холоде, совсем одна. Завернувшись как можно плотнее в толстую куртку Ландри и подоткнув вокруг себя солому, она попыталась уснуть. Но тяжелый сон, в который она уже почти погрузилась, когда неожиданно появился ее друг, казалось, покинул ее. Катрин обнаружила, что даже не может закрыть глаза. Вспыхнувшая надежда привела ее почти что к нервному истощению. Часы до возвращения Ландри казались такими долгими, бесконечное количество минут и секунд. И вдруг, к своему удивлению, она поняла, что снова боится…

У Катрин лихорадочно заработало воображение. Риск, которому подвергался Ландри, внезапно показался огромным, ее воспаленный мозг представлял опасность еще ужаснее, чем она была па самом деле. Он мог поскользнуться, спускаясь вниз, или наткнуться на громадного Фагота или еще на кого-нибудь… Все ее надежды, сама ее жизнь зависели от одного молодого человека, храброго Молодого человека, конечно, но у него могло быть слишком много противников. Если Ландри погибнет сегодня или когда будет возвращаться завтра, никто никогда не узнает, что с ней стало. Совершенно беззащитная Катрин будет предоставлена издевательствам проклятого Фагота И садистским капризам Гарэпа, и никто не сможет прийти к ней на помощь…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю