Текст книги "Вокруг света за восемьдесят дней"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,

в которой Филеас Фогг изумляет своего слугу Паспарту

В семь часов двадцать пять минут Филеас Фогг, выиграв в вист около двадцати гиней, распрощался со своими почтенными партнёрами и покинул Реформ-клуб. В семь часов пятьдесят минут он отпер двери и вошёл к себе в дом.

Паспарту, уже успевший старательно изучить распорядок дня, был несколько удивлён, что мистер Фогг погрешил против точности и явился в неурочное время. Согласно расписанию обитатель дома на Сэвиль-роу должен был возвратиться только в полночь.

Филеас Фогг сразу же прошёл в свою комнату и оттуда позвал:

– Паспарту!

Паспарту не ответил. Этот зов не мог относиться к нему: сейчас было не его время.

– Паспарту! – повторил мистер Фогг, не повышая голоса.

Паспарту вошёл.

– Я вас зову второй раз, – заметил мистер Фогг.

– Да, но сейчас не полночь, – ответил Паспарту, указывая на часы.

– Я это знаю, – сказал мистер Фогг, – и не упрекаю вас. Через десять минут мы отправляемся в Дувр и Кале.

Что-то вроде гримасы показалось на круглой физиономии француза. Было очевидно, что он плохо расслышал.

– Вы переезжаете, сударь? – спросил он.

– Да, – ответил мистер Фогг. – Мы отправляемся в кругосветное путешествие.

Паспарту вытаращил глаза, поднял брови и развёл руками; он весь как-то обмяк, и вид его выражал изумление, граничащее с остолбенением.

– Кругосветное путешествие… – пробормотал он.

– В восемьдесят дней, – пояснил мистер Фогг. – Поэтому нам нельзя терять ни минуты.

– А как же багаж? – спросил Паспарту, растерянно оглядываясь вокруг.

– Никакого багажа. Только ручной саквояж с двумя шерстяными рубашками и тремя парами носок. То же самое – для вас. Остальное купим в дороге. Захватите мой плащ и дорожное одеяло. Наденьте прочную обувь. Впрочем, нам совсем или почти совсем не придётся ходить пешком. Ступайте.

Паспарту хотел что-то ответить, но не мог. Он вышел из комнаты мистера Фогга, поднялся к себе и, упав на стул, от души выругался.

– Вот так штука, чёрт возьми! А я-то думал пожить спокойно!… – проворчал он.

Затем машинально он занялся приготовлениями к отъезду. Вокруг света в восемьдесят дней! Уж не имеет ли он дело с сумасшедшим? Как будто нет… Может быть, это шутка? Они едут в Дувр – ладно. В Кале – куда ни шло. В конце концов это не могло особенно огорчить честного малого: вот уж пять лет, как он не ступал на землю своей родины. Быть может, они доберутся и до Парижа? Ну что ж, честное слово, он с удовольствием увидит вновь великую столицу! Уж, конечно, такой солидный джентльмен непременно там остановится… Пусть так, однако он снимается с места, он переезжает, этот джентльмен, такой домосед!

В восемь часов Паспарту уложил в скромный саквояж дорожные вещи – свои и мистера Фогга; затем, всё ещё пребывая в смятении, он покинул свою комнату, тщательно запер её на ключ и вошёл к мистеру Фоггу.

Мистер Фогг был готов. В руках он держал знаменитый железнодорожный и пароходный справочник и путеводитель Бредшоу, который должен был ему служить во время путешествия. Он взял из рук Паспарту саквояж, открыл его и вложил туда объёмистую пачку хрустящих банковых билетов, которые имеют хождение во всех странах.

– Вы ничего не забыли? – спросил он.

– Ничего, сударь.

– Мой плащ и одеяло?

– Вот они.

– Отлично, берите саквояж.

Мистер Фогг передал саквояж Паспарту.

– Берегите его, – добавил он. – Здесь двадцать тысяч фунтов.

Саквояж чуть не выскользнул из рук Паспарту, словно эти двадцать тысяч фунтов были в золотых монетах и обладали изрядным весом.

Господин и слуга вышли из дому; входная дверь была заперта двойным поворотом ключа.

Стоянка экипажей находилась в конце Сэвиль-роу. Филеас Фогг и его слуга сели в кэб, который быстро повёз их к вокзалу Чэринг-Кросс, откуда начинается ветка Юго-Восточной железной дороги.

В восемь часов двадцать минут кэб остановился перед решёткой вокзала. Паспарту спрыгнул на землю. Его господин последовал за ним и расплатился с кучером.

В эту минуту какая-то нищенка, босая, в рваной шали на плечах, в помятой шляпке с изломанным пером, держа за руку ребёнка, приблизилась к мистеру Фоггу и попросила милостыню.

Мистер Фогг вынул из кармана двадцать гиней, которые только что выиграл в вист, и протянул их женщине со словами:

– Возьмите, моя милая, я рад, что встретил вас.

Затем он прошёл дальше.

Паспарту почувствовал, что глаза его увлажнились. Новый господин расположил к себе его сердце.

Мистер Фогг в сопровождении слуги вошёл в большой зал вокзала. Здесь он приказал Паспарту взять два билета первого класса до Парижа. Затем, обернувшись, он заметил пятерых своих коллег по Реформ-клубу.

– Господа, я уезжаю, – сказал он, – и различные визы, поставленные на моём паспорте, который я беру для этой цели, помогут вам, по моём возвращении, проверить маршрут.

– О мистер Фогг, – учтиво ответил Готье Ральф, – это совершенно излишне. Мы вполне доверяем вашему слову джентльмена!

– Так всё же будет лучше, – заметил мистер Фогг.

– Вы не забыли, что должны вернуться… – начал Эндрю Стюарт.

– Через восемьдесят дней, – прервал его мистер Фогг, – в субботу, двадцать первого декабря тысяча восемьсот семьдесят второго года, в восемь часов сорок пять минут вечера. До свиданья, господа!

В восемь сорок Филеас Фогг и его слуга заняли места в купе. В восемь сорок пять раздался свисток, и поезд тронулся.

Ночь была тёмная. Моросил мелкий дождь. Филеас Фогг молчал, откинувшись на спинку дивана. Паспарту, всё ещё ошеломлённый, машинально прижимал к себе саквояж с банковыми билетами.

Но не успел поезд пройти Сайденхем, как Паспарту испустил вопль отчаяния.

– Что с вами? – осведомился мистер Фогг.

– Дело в том… что… в спешке… от волнения… я забыл…

– Что именно?

– Погасить газовый рожок в своей комнате.

– Что ж, мой милый, – невозмутимо ответил мистер Фогг, – он будет гореть за ваш счёт!

ГЛАВА ПЯТАЯ,

в которой на лондонской бирже появляется новая ценность

Покидая Лондон, Филеас Фогг, без сомнения, не подозревал, что его отъезд вызовет такой большой шум. Известие о пари сперва распространилось в Реформ-клубе и породило сильное возбуждение среди членов этой почтенной корпорации. Затем по милости репортёров это возбуждение перекинулось в газеты, а через газеты оно передалось населению Лондона и всего Соединённого королевства.

«Вопрос о кругосветном путешествии» комментировался, обсуждался, разбирался с такой горячностью и страстью, словно речь шла о новом Алабамском деле. Одни приняли сторону Филеаса Фогга, другие – и они вскоре составили значительное большинство – выступили против него. Совершить кругосветное путешествие при помощи современных средств передвижения не в теории, не на бумаге, а на деле, и в такой короткий срок! Это не только немыслимо, – это безумие!

«Таймс», «Стандард», «Ивнинг стар», «Морнинг кроникл» и двадцать других крупных газет высказались против мистера Фогга. Одна лишь «Дейли телеграф» до некоторой степени поддерживала его. Почти все называли Филеаса Фогга маньяком, сумасшедшим, а его коллег из Реформ-клуба порицали за то, что те заключили пари с человеком, умственные способности которого были явно не в порядке.

В печати по этому поводу появился ряд весьма страстных, но строго логических статей. Всем известно, какой интерес возбуждает в Англии всё, что касается географии. Поэтому не было ни одного читателя, к какому бы сословию он ни принадлежал, который бы не проглатывал столбцы газет, посвящённые путешествию Филеаса Фогга.

В первые дни несколько смелых умов – главным образом женщины – были за него, особенно после того, как «Иллюстрейтед Лондон ньюс» поместила его портрет, воспроизведённый с фотографии, хранившейся в архивах Реформ-клуба. Некоторые джентльмены отваживались даже говорить: «Эге! А почему бы и нет? Случались ведь вещи и более необычные!» В большинстве своём то были читатели «Дейли телеграф». Но вскоре стало заметно, что и эта газета начинает сдавать.

Но вот 7 октября появилась длинная статья в «Известиях Королевского географического общества». Она рассматривала вопрос со всех точек зрения и убедительно доказывала всю абсурдность затеянного предприятия. Из этой статьи следовало, что всё окажется против путешественника: и люди и стихия. Успешно преодолеть все преграды можно лишь при том условии, если будет иметь место совершенно чудесная согласованность часов прибытия и отправления поездов и пароходов, которой не существует и не может существовать. Пожалуй, в Европе, где расстояния не так уж велики, можно ещё рассчитывать на точное отправление и прибытие поездов; но разве можно основывать выполнение подобного предприятия на точном соблюдении расписания, разве можно надеяться пересечь в три дня Индию и в семь дней Соединённые Штаты? Поломки машин, крушения, столкновения, ненастье, снежные заносы – не окажется ли всё это против Филеаса Фогга? А путешествуя зимою на пакетботе, не будет ли он во власти ветров и туманов? И разве редки случаи, когда даже самые быстроходные суда океанских линий опаздывают на два-три дня? А ведь достаточно одного опоздания, только одного, – и вся последовательность маршрута будет непоправимо нарушена. Если Филеас Фогг опоздает к отплытию пакетбота хотя бы на несколько часов, он будет вынужден дожидаться следующего, и его дальнейшее путешествие потеряет всякий смысл.

Статья наделала много шума. Почти все газеты перепечатали её, и акции Филеаса Фогга сильно упали.

В первые дни после отъезда нашего джентльмена возможный исход его предприятия стал предметом крупных пари. Всем известно, что представляют собою в Англии любители пари – люди, куда более умные и возвышенные, чем обыкновенные игроки. Держать пари – это черта английского характера. Вот почему не только члены Реформ-клуба ставили крупные ставки «за» и «против» Филеаса Фогга, но и рядовая публика приняла участие в этой игре. Словно беговая лошадь, Филеас Фогг был внесён в своеобразный список чистокровных рысаков. Он оказался ценностью, которая тотчас же стала котироваться на лондонской бирже. «Филеаса Фогга» покупали и продавали за наличные или в кредит; он был объектом крупных сделок. Но спустя пять дней после его отъезда, когда появилась статья в «Известиях Королевского географического общества», началось усиленное предложение «Филеаса Фогга». Он падал в цене. Его предлагали просто пачками. Сначала против него ставили по пять или по десять, но затем уже по двадцать, по пятьдесят или по сто против одного!

Но один верный сторонник у него остался. То был разбитый параличом старый лорд Олбермейль. Достопочтенный джентльмен, прикованный к креслу, отдал бы всё своё состояние, чтобы объехать вокруг света хоть в десять лет! Он поставил за Филеаса Фогга пять тысяч фунтов стерлингов. И когда ему указывали не только на вздорность, но и на бесполезность этой затеи, он неизменно отвечал: «Если такое путешествие осуществимо, то пусть англичанин первым и совершит его!»

Итак, число сторонников Филеаса Фогга всё больше и больше таяло; все не без основания ставили против него; теперь пари против Фогга заключались из расчёта полтораста или двести против одного. А через семь дней после отъезда нашего джентльмена одно совершенно неожиданное событие привело к тому, что он и вовсе перестал котироваться.

В тот день в девять часов вечера директор лондонской полиции получил по телеграфу следующую депешу:

"Из Суэца в Лондон.

Роуэну , директору полиции, центральное управление, Скотланд-плэйс.

Я преследую вора, обокравшего Английский банк, это – Филеас Фогг.

Безотлагательно вышлите ордер на арест в Бомбей (Британская Индия).

Фикс, полицейский агент".

Депеша эта произвела немедленный эффект. Почтенный джентльмен исчез, уступив место жулику, похитившему банковые билеты. Его фотография, хранившаяся в Реформ-клубе вместе с портретами всех его коллег, была тщательно изучена. Она в точности воспроизводила человека, приметы которого были установлены следствием. Всем припомнился таинственный образ жизни Филеаса Фогга, его склонность к уединению, его внезапный отъезд, и тогда стало очевидным, что этот человек, под предлогом кругосветного путешествия, прикрываясь сумасбродным пари, стремился к одному: сбить с толку агентов английской полиции.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой сыщик Фикс проявляет вполне законное нетерпение

Депеша, касающаяся Филеаса Фогга, была послана при следующих обстоятельствах.

В среду, 9 октября, к одиннадцати часам утра в Суэце ожидался пакетбот «Монголия» компании «Пенинсюлер-энд-Ориенталь». Это был железный винтовой пароход со спардеком, валовой вместимостью в две тысячи восемьсот тонн и номинальной мощностью в пятьсот лошадиных сил. «Монголия» совершала регулярные рейсы между Бриндизи и Бомбеем через Суэцкий канал. Это было одно из наиболее быстроходных судов компании, и оно всегда превышало свою официальную часовую скорость, которая была установлена в десять миль на отрезке пути между Бриндизи и Суэцем и в 9,53 мили между Суэцем и Бомбеем.

В ожидании прибытия «Монголии» по набережной прогуливались два человека. Они расхаживали в толпе среди местных жителей и иностранцев, нахлынувших в этот город – ещё недавно небольшое местечко, которому великое творение г-на Лессепса обеспечило большую будущность.

Один из них был консулом Соединённого королевства в Суэце; несмотря на мрачные предположения британского правительства и зловещие предсказания инженера Стефенсона, он каждый день мог видеть на канале английские суда, вдвое сокращавшие таким образом путь из Англии в Индию, который прежде шёл мимо мыса Доброй Надежды.

Другой был человек небольшого роста, худощавый, с нервным, довольно умным лицом и сурово нахмуренными бровями. Сквозь его длинные ресницы блестели живые глаза, которым он умел по желанию придавать безразличное выражение. В эту минуту он проявлял заметное нетерпение и беспокойно расхаживал взад и вперёд по набережной.

Человека этого звали Фикс; он был одним из тех «детективов», или агентов английской полиции, которые были разосланы в различные порты после кражи в Английском банке. Фикс должен был тщательно наблюдать за путешественниками, проезжающими через Суэц, и, если бы какой-нибудь из них показался ему подозрительным, следовать за ним в ожидании получения ордера на арест.

И вот два дня назад Фикс получил от директора лондонской полиции приметы предполагаемого вора – того почтенного, хорошо одетого джентльмена, который был замечен в платёжном зале банка в день кражи.

Вполне понятно, что прельщённый большой наградой, обещанной за поимку вора, сыщик с нетерпением ожидал прибытия «Монголии».

– Вы утверждаете, господин консул, что этот пароход не может опоздать? – в десятый раз спрашивал он.

– Не может, господин Фикс, – отвечал консул. – Он вчера находился вблизи Порт-Саида, а оставшиеся сто шестьдесят километров по каналу – для такого судна сущие пустяки. Говорю вам, «Монголия» всегда получает премию в двадцать пять фунтов, которые правительство выдаёт за каждые выигранные против расписания сутки.

– Этот пакетбот следует прямо из Бриндизи? – спросил Фикс.

– Из самого Бриндизи, где он забирает почту для Индии; оттуда он вышел в субботу в пять часов дня. Так что вооружитесь терпением, он не может запоздать. Но я, право, не понимаю, как вам удастся на основании полученных примет узнать вора, если он находится на борту «Монголии»?

– Господин консул, – отвечал Фикс, – этих людей не узнаёшь, а чуешь. Надо иметь особый нюх, чутьё, которому помогают слух, зрение и обоняние. За свою жизнь я арестовал немало подобных джентльменов, и если только наш вор сейчас на борту парохода, он, ручаюсь вам, не ускользнёт из моих рук.

– Я был бы очень рад, мистер Фикс, так как дело касается крупной кражи.

– Кражи великолепной, – с восторгом ответил агент. – Пятьдесят пять тысяч фунтов! Нам не часто попадаются такие случаи! Вор нынче мельчает! Порода Шепардов хиреет! Теперь идут на виселицу из-за нескольких шиллингов!

– Мистер Фикс, – ответил консул, – вы говорите так убедительно, что я от всего сердца желаю вам удачи; но повторяю снова: боюсь, что при создавшихся условиях это трудное дело. Знаете ли, ведь согласно полученным вами приметам вор этот вполне походит на честного человека?

– Господин консул, – наставительно произнёс полицейский инспектор, – крупные воры всегда походят на честных людей. Вы отлично понимаете, что тому, кто похож на мошенника, не остаётся ничего другого, как быть честным человеком; иначе его тотчас же арестуют. За честными-то физиономиями и надо следить в первую очередь. Работа трудная, я согласен, и это скорее искусство, чем ремесло.

Отсюда ясно, что вышеупомянутый Фикс не был лишён известной доли самомнения.

Между тем набережная понемногу оживала. Моряки разных национальностей, коммерсанты, маклеры, носильщики, феллахи толпились у пристани. Чувствовалось, что пакетбот вот-вот прибудет.

Погода стояла довольно хорошая, но холодная, дул восточный ветер. Несколько минаретов вырисовывалось над городом в бледных лучах солнца. Мол длиною в две тысячи метров, словно рука, тянулся на юг вдоль рейда Суэца. По поверхности Красного моря скользило несколько рыбачьих и каботажных судов; некоторые из них сохраняли в своих очертаниях изящные пропорции античной галеры.

Бродя в толпе, Фикс, следуя профессиональной привычке, быстрым взглядом окидывал каждого прохожего.

Было половина одиннадцатого.

– Однако этот пакетбот не придёт! – воскликнул он, услышав бой портовых часов.

– Он уже близко, – ответил консул.

– Сколько времени простоит он в Суэце? – спросил Фикс.

– Четыре часа. Время, необходимое для погрузки угля. От Суэца до Адена, находящегося на другом конце Красного моря, одна тысяча триста десять миль, так что ему следует запастись топливом.

– А из Суэца судно направляется прямо в Бомбей? – спросил Фикс.

– Да, прямым рейсом.

– В таком случае, если вор избрал этот путь и это судно, то, несомненно, он должен рассчитывать высадиться в Суэце, чтобы достичь голландских или французских владений в Азии. Он должен хорошо понимать, что Индия – британская колония и там он не будет находиться в безопасности.

– Да, конечно, если только он не мастер своего дела, – заметил консул. – Как вы сами знаете, английскому преступнику куда легче укрыться в Лондоне, чем за границей.

После этих слов, заставивших сыщика серьёзно задуматься, консул вернулся к себе; британское консульство находилось неподалёку от набережной. Оставшись один, полицейский инспектор окончательно поддался нервному возбуждению; у него было странное предчувствие, что вор должен находиться именно на борту «Монголии»; и действительно, если бы этот мошенник покинул Англию с намерением добраться до Нового Света, то путь через Индию, менее охраняемый и труднее поддающийся наблюдению, чем путь через Атлантический океан, должен был привлечь его внимание.

Но Фикс не долго предавался размышлениям. Громкие гудки возвестили о прибытии пакетбота. Ватага носильщиков и феллахов, грозя неприкосновенности боков и одежды публики, ринулась к пристани. Несколько лодок отчалили от пристани и направились навстречу «Монголии».

Вскоре меж берегов канала показался гигантский корпус «Монголии»; и когда часы пробили одиннадцать, пароход, с шумом и свистом выпуская пары, стал на рейд.

На борту парохода находилось довольно много пассажиров. Некоторые из них остались на палубе, чтобы полюбоваться живописной панорамой города; но большинство спустилось в шлюпки, окружившие «Монголию» со всех сторон.

Фикс самым тщательным образом изучал каждого пассажира, сходившего на берег.

В эту минуту один из пассажиров, решительно расталкивая феллахов, пристававших к нему с предложением услуг, приблизился к сыщику и вежливо попросил указать местонахождение британского консульства. При этом он показал паспорт, на котором, без сомнения, хотел поставить британскую визу.

Фикс безотчётно взял паспорт и бросил быстрый взгляд на приметы владельца. Он с трудом удержал невольное движение радости. Листок задрожал в его руке. Приметы, указанные в паспорте, совпадали с теми, которые он получил от начальника лондонской полиции.

– Это не ваш паспорт? – спросил он пассажира.

– Нет, – ответил тот, – это паспорт моего господина.

– А где ваш господин?

– Остался на пароходе.

– Но он должен сам явиться в консульство, – заявил агент, – чтобы его личность можно было удостоверить.

– Как, разве это необходимо?

– Совершенно необходимо.

– А где помещается консульство?

– Вон там, на углу площади, – ответил сыщик, показывая на дом, отстоявший не дальше двухсот шагов.

– Тогда мне придётся пойти за моим господином, хотя он и не любит, чтобы его беспокоили.

Пассажир раскланялся с Фиксом и вернулся на пароход.