Текст книги "Кловис Дардантор"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
И Кловис Дардантор зашагал по направлению к улице Старого Замка.
– Когда меня нет рядом с ним, – заявил Жан, – я всегда опасаюсь, как бы с ним не случилось беды…
– Добрая ты душа! – отозвался Марсель.
Не будем попусту терять время, излагая в подробностях тот факт, что в доме мадам Элиссан месье Дардантора приняли радушно и что Луиза, испытывавшая невольную симпатию к этому замечательному человеку, выказала по отношению к нему большое дружелюбие.
Дезиранделя-младшего не было в доме мадам Элиссан, впрочем, как и в остальные дни. Ему не нравилось сидеть в помещении – этот малый предпочитал бродить по улицам. Возвращался он только к обеду или ужину. И хотя он сидел справа от Луизы, но затруднялся сказать ей даже слово. К счастью, месье Дардантор, находившийся сейчас рядом с ней, был не тот человек, который даст угаснуть разговору. Он говорил обо всем – о своем департаменте, о родном городе, о путешествии на борту «Аржелеса», о злоключениях в Пальме, о молодых двадцатилетних спутниках, которых он весьма хвалил, хотя был знаком с ними всего три дня.
Впечатлительной Луизе захотелось принять у себя дома этих двух парижан, и поэтому она одобрительно кивнула головой, когда месье Дардантор предложил привести с собой своих друзей.
– Я их вам представлю, мадам Элиссан, – сказал он, – представлю завтра же. Эти молодые люди очень славные… очень славные… и вы не пожалеете, что познакомились с ними!
Не исключено, что мадам Дезирандель сочла это предложение перпиньянца, по меньшей мере, неуместным. Однако мадам Элиссан согласилась с месье Дардантором, так как во всем уступала ему.
– Мне ни в чем нельзя отказать! – вскричал последний. – И я ловлю вас на слове, дорогая мадам Элиссан. Впрочем, я всегда прошу только нечто разумное… и у себя самого, и у других… поэтому можно исполнить мои просьбы, как я исполняю просьбы других… Спросите об этом у моего друга Дезиранделя.
– Да, это так, – не очень убежденно подтвердил отец Агафокла.
– Значит, договорились, – продолжал месье Дардантор. – Господа Марсель Лориан и Жан Таконна проведут завтра вечер у мадам Элиссан. Кстати, месье Дезирандель, не хотите ли осмотреть город вместе с нами между девятью утра и полуднем?
– Простите меня, Дардантор, но я не могу оставить этих дам. Мне хочется побыть в обществе мадемуазель Луизы…
– Дело ваше… дело ваше… Я вас понимаю. О, мадемуазель Луиза, я вижу, вас уже очень любят в семье, членом которой вы намерены стать. – Затем месье Дардантор обратился к Дезиранделю-младшему, только что вернувшемуся с прогулки: – А что же ты, Агафокл, не говоришь ни слова, мой мальчик? Неужели я должен это сделать за тебя? Неужто ты не находишь очаровательной мадемуазель Луизу?
Агафокл почел за благо ответить, что не говорит того, что думает, а о том, что думает, лучше бы говорить чуть слышно… В конце концов, он запутался в собственной ничего не значившей фразе, из которой выпутался только при помощи месье Дардантора.
Луиза Элиссан, даже не стараясь скрыть своего разочарования этим простофилей, бросила на месье Дардантора растерянный взгляд своих прекрасных глаз, а мадам Дезирандель, пытаясь подбодрить сына, повернулась к перпиньянцу:
– Правда, он милый?
Месье Дезирандель дополнил высказывание супруги:
– И как он ее любит!
Месье Дардантор явно старался ничего не замечать. Он считал, что если вопрос о браке был решен, то брак как бы уже и состоялся. Ему и в голову не приходило, чтобы события могли пойти совсем иначе.
На следующее утро, как всегда свежий, жизнерадостный, сияющий и благожелательный, месье Дардантор встретился с парижанами за чашкой шоколада. И сразу же сообщил, что всем им предстоит провести вечер у мадам Элиссан.
– Что ж, это замечательная идея! – ответил Марсель. – Во время нашей службы в гарнизоне у нас будет возможность заходить в приятный дом…
– Приятный… очень приятный! – подтвердил Кловис Дардантор. – Правда, после замужества мадемуазель Луизы…
– Да, верно, – сказал Марсель, – ведь предстоит свадьба…
– На которую вы будете также приглашены, мои юные друзья…
– Месье Дардантор, – молвил Жан, – вы слишком добры к нам… Я даже не знаю, как мы сможем выразить нашу признательность. Наверное, вы смотрите на нас…
– Как на своих детей! А разве мой возраст не позволяет мне быть вашим отцом?
– О, месье Дардантор, месье Дардантор! – только и смог произнести Жан, и дрожь его голоса говорила о многом.
Целый день был посвящен прогулкам по городу. Друзья прошлись по Туринскому проспекту, обсаженному густолиственными деревьями, по тенистому бульвару Удино, по площадям Каррьер, Театральной, Орлеанской и Немурской.
У них была прекрасная возможность рассмотреть различные типы жителей Орана, среди которых то и дело мелькали солдаты и офицеры. Часть их носила мундиры Седьмого африканского стрелкового полка.
– Очень элегантен этот мундир, – повторял месье Дардантор. – Расшитая куртка будет сидеть на вас как влитая. О, я уже вижу вас блестящими офицерами, которым выпадет на долю удачная женитьба!.. Ей-богу, это замечательное ремесло – ремесло солдата… если есть к нему склонность, а поскольку у вас она есть…
– Она у нас в крови! – подтвердил Жан. – Мы ее унаследовали от наших предков, славных коммерсантов с улицы Сен-Дени, передавших нам воинственные инстинкты!
Нашим туристам встречались евреи в марокканских костюмах, еврейки в шелковых платьях, шитых золотом, мавры, беспечно фланировавшие по тротуарам, залитым солнечными лучами, и, наконец, французы и француженки.
Кловис Дардантор, само собой разумеется, громогласно восхищался всем, что видел. Но его интерес многократно возрастал, когда перипетии экскурсии приводили его к какому-нибудь промышленному предприятию – бочарне, макаронной или табачной фабрике, чугунолитейному заводу.
Однако нельзя не признать, что его восторги весьма умерялись перед городскими достопримечательностями, такими как перестроенный в 1839 году собор с его полукруглыми нефами, префектура, банк, театр – здания, кстати сказать, современные.
Что же касается молодых людей, то они уделили самое серьезное внимание церкви Сен-Андре, старинной прямоугольной мечети со сводами, опиравшимися на подковообразные мавританские арки, мечети с возвышавшимся над ней изящным минаретом. Правда, последний памятник исламской архитектуры показался им не столь интересным, как мечеть Паша, чья паперть так всегда восхищает художников. Наверное, юные парижане задержались бы подольше и в мечети Сиди-эль-Хаури с ее тремя этажами арок, если бы Кловис Дардантор не напомнил о времени.
Выйдя из этой мечети, Марсель заметил на балконе минарета человека, обозревавшего из подзорной трубы горизонт.
– Эге, да это месье Орьянталь! – сказал он.
– Как, этот разоритель звезд и переписчик планет! – воскликнул перпиньянец.
– Он самый… и он наблюдает…
– Если наблюдает, значит, не он! – заявил Жан. – Как только он перестает жевать, то перестает быть и месье Орьянталем!
Конечно же, это был президент Астрономического общества Монтелимара, следивший за дневным передвижением огненного светила.
Господа Дардантор, Марсель Лориан и Жан Таконна очень нуждались в отдыхе, когда возвращались в гостиницу к началу обеда.
Патрик же, милостиво воспользовавшись предоставленным досугом, методически продвигался вдоль улиц, не считая себя обязанным все осмотреть в один день и обогащая свою память бесценными в будущем воспоминаниями. Поэтому он и позволил себе при встрече высказать порицание в адрес месье Дардантора, который, на его взгляд, не вносил должной умеренности в свои действия и рисковал устать до изнеможения. В ответ он услышал, что для уроженца Восточных Пиренеев усталости не существует. Затем Патрику было велено идти спать. Что он и сделал около восьми вечера, и не метафорически, а вполне реально, успев перед тем очаровать гостиничную прислугу своей речью и манерами.
И в тот же час месье Дардантор и кузены явились в дом на улице Старого Замка. Обе семьи – Элиссан и Дезирандель – уже собрались в гостиной. Кловис Дардантор представил своих молодых друзей, и они были приняты весьма любезно.
Вечер ничем не отличался от подобных буржуазных вечеров, которые дают повод поговорить, выпить чашку чаю, немного помузицировать. Играя на пианино, Луиза выказала тонкий вкус и настоящее понимание произведений искусства. А Марсель – вот он, случай! – обладал очень приятным голосом. Так что молодой человек и девушка смогли исполнить несколько фрагментов новой партитуры.
Кловис Дардантор обожал музыку и слушал ее с бессознательным пылом людей, которые не очень-то в ней понимают. Достаточно, чтобы звуки влетали в одно ухо и вылетали через другое, не оставляя ни малейшего впечатления. Тем не менее, наш перпиньянец расточал похвалы, аплодировал, кричал «браво», привнося во все это южную яркость.
– Два дарования чудесно сочетаются! – сделал он в заключение вывод.
Ответом ему были улыбка юной пианистки, некоторое смущение молодого певца и нахмуренные физиономии старших Дезиранделей. Последнее высказывание их перпиньянского друга показалось им не очень удачным: его хорошо построенную фразу одобрил бы Патрик, но для Дезиранделей она прозвучала дисгармонично.
Действительно, думал Жан, у Агафокла нет достоинств, необходимых для брака по сердечной склонности – ни таланта, ни ума, ни индивидуальности.
Разговор перешел на прогулку по городу, которую утром совершили месье Дардантор и эти молодые люди. Будучи девушкой образованной, Луиза, не впадая в педантичность, ответила на заданные ей вопросы о трехвековой оккупации страны арабами, о завоевании Орана Францией шестьдесят лет тому назад, о торговле, выдвинувшей Оран в первый ряд алжирских городов.
– Но наш город не всегда был благополучен, – добавила девушка, – и его история изобилует бедами и горестями. За нападениями мусульман следовали стихийные бедствия. Так, землетрясение тысяча семьсот девяностого года повлекло за собой почти полное разрушение Орана…
Жан насторожился.
– И после пожаров, вызванных землетрясением, – продолжала Луиза, – город был основательно разграблен турками и арабами. Только господство французов принесло Орану покой.
А Жан тем временем размышлял: «Землетрясение… пожары… нападения! Эх, опоздал я на целое столетие!» И спросил:
– Мадемуазель, а подземные толчки еще дают себя знать?
– Сейчас уже нет, месье, – ответила мадемуазель Элиссан.
– Жаль-жаль…
– Как это – жаль?! – вскричал месье Дезирандель. – Неужели вам нужны, господа, землетрясения и тому подобные катаклизмы?
– Не будем говорить об этом, – сухо оборвала супруга мадам Дезирандель, – иначе у меня вновь разыграется морская болезнь. Мы, слава Богу, стоим на твердой суше, и с меня хватит качки на пароходе! Так что подземные толчки в городе – это уже слишком!
Марсель невольно улыбнулся рассуждению достойной дамы.
– Очень сожалею, что я пробудила у вас такие воспоминания, – сказала Луиза. – Я совсем забыла, что мадам Дезирандель очень впечатлительна.
– О, дорогое дитя, – попытался успокоить ее месье Дезирандель, – не упрекайте себя…
– Прежде всего, – воскликнул месье Дардантор, – если и случится землетрясение, я с ним управлюсь! Одной ногой упрусь там, другой – здесь… словно Родосский колосс![97]97
Родосский колосс – считавшаяся одним из семи чудес света бронзовая статуя бога солнца Гелиоса на острове Родос в Древней Греции, воздвигнутая в 285 г. до н. э.; высота ее составляла 37 метров.
[Закрыть] И ничего не шевельнется…
Он расставил ноги и так уперся ими в паркет, что тот затрещал. Вся фигура перпиньянца выражала готовность бороться против любого колебания африканской суши. И вдруг его широко раскрытый рот издал такой звучный смех, что всем стало очень весело.
Но пора было уже уходить из гостей, и, прощаясь, месье Дардантор условился с остававшимися снова встретиться завтра и вместе осмотреть старую крепость. Марсель, погрузившись в мечты, говорил себе, возвращаясь в гостиницу, что служба в Седьмом полку, наверное, не была бы идеалом земного счастья…
Утром следующего дня семьи Элиссан и Дезирандель, месье Дардантор и оба парижанина прошлись вдоль изгибистой оранской крепости – ныне обычной казармы с двумя выходившими в город воротами. Затем побывали в «негритянской деревне» Джалис, по справедливости считавшейся одной из достопримечательностей Орана. Во время этой экскурсии случайно – только случайно! – Луиза оживленно беседовала с Марселем, к вящему неудовольствию мадам Дезирандель.
Вечером Кловис Дардантор дал обед «всей компании». Угощение было великолепно, разнообразные блюда приготавливались под заботливым руководством Патрика, весьма сведущего в том, что касалось светских приемов. Мадемуазель Элиссан особенно понравилась этому джентльмену в ливрее, признавшему в ней женщину редкостной утонченности.
Прошло несколько дней, но во взаимоотношениях хозяев и гостей в доме на улице Старого Замка не чувствовалось даже намека на перемены. Не один раз мадам Элиссан заговаривала с дочерью об Агафокле. Будучи женщиной здравомыслящей, она показывала Луизе преимущества будущего брака и возможность счастливого объединения двух семей. Девушка, однако, избегала откровенных разговоров с матерью, а та, в свою очередь, не знала, что и отвечать на настойчивые вопросы мадам Дезирандель, которая всячески изощрялась, чтобы хоть как-то воздействовать на сына.
– Будь же более любезным! – повторяла она ему по десять раз на дню. – Вас стараются оставить наедине, Луизу и тебя, и я уверена, что ты смотришь в окна, вместо того чтобы сказать ей какой-нибудь комплимент.
– Да нет… я говорю…
– А я уверена, что ты не произносишь и десятка слов за десять минут.
– Десять минут – это слишком долго.
– Подумай же о своем будущем, сын мой! – продолжала отчаявшаяся мать, дергая Агафокла за рукав куртки. – Эта женитьба должна была бы пойти как по маслу, ведь на брак согласны обе семьи, а дело даже и наполовину не сделано…
– Как это не сделано? Я ведь уже дал свое согласие, – наивно оправдывался Агафокл.
– Нет, дорогой мой, ведь Луиза еще ничего не сказала по этому поводу, – объяснила мадам Дезирандель.
Но дело с места не сдвинулось, и даже месье Дардантору, несмотря на все его старания, не удавалось высечь искру божью из этого парня.
«Это мокрый булыжник, а не кремень, готовый брызнуть огнем, – думал он. – Однако достаточно будет подходящего случая… Правда… в этом столь мирном доме…»
В общем, продолжалось топтание на месте. А ведь на приступ не идут шаг за шагом. К тому же запас ежедневных развлечений стал исчерпываться. Город был осмотрен весь, вплоть до самых далеких окраин. Теперь месье Дардантор знал его не хуже, чем эрудированный президент Географического общества Орана, самого крупного в алжирском регионе. Дезирандели отчаивались, и одновременно с ними отчаивался и Жан, живя в этом благополучном городе, под которым даже земля наслаждалась полным покоем, не давая никакого повода для решительных действий.
К счастью, у Кловиса Дардантора возникла идея, вполне естественная для столь незаурядной личности.
Дело в том, что Компания алжирских железных дорог пригласила желающих совершить круговое путешествие по югу Оранской провинции, причем цены на билеты обещали меньше обычных. Предполагалось, что экскурсанты отправятся в странствие по одной железнодорожной линии, а возвратятся – по другой, проехав за две недели, насыщенных впечатлениями, не одну сотню километров по изумительной местности. Подобный вояж был соблазнителен даже для самых заядлых домоседов.
На цветных рекламных плакатах компании изображалась карта региона, которую пересекала толстая красная линия извилистой железнодорожной колеи, шедшей через Тлелат, Сен-Дени-дю-Сиг, Перрего и Маскару до Сайды, конечного пункта. Отсюда, в экипажах или караваном, можно было добраться до таких достопримечательных мест, как Дайя, Мажента, Себду, Тлемсен, Ламорисьер и Сиди-бель-Аббес, откуда туристы возвратились бы в Оран по железной дороге.
Кловис Дардантор увлекся замыслом такого путешествия с той страстностью, какая характеризовала любые поступки этого необычного человека. Ему ничего не стоило уговорить Дезиранделей присоединиться к нему в предстоявшей поездке. Он предполагал, что всякие дорожные случайности, постоянное пребывание вместе и возможность оказывать девушке различные мелкие услуги помогли бы Агафоклу понравиться очаровательной Луизе.
Однако мадам Элиссан пришлось уговаривать. Ее пугали и перемена мест, и то, и это. Но попробуйте-ка противиться месье Дардантору! Разве не говорила достойная дама, что ему ни в чем нельзя отказать? И он ей напомнил еще раз об этом в подходящую минуту. А затем привел решающий довод: во время этой экскурсии Агафокл сможет проявить новые свои достоинства, мадемуазель Луиза их оценит, а по возвращении они, возможно, заключат, наконец, брак.
– А господа Лориан и Таконна тоже будут путешествовать вместе с нами? – спросила мадам Элиссан.
– К сожалению, нет! – ответил месье Дардантор. – Через несколько дней они должны поступить на службу в армию.
И, похоже, мадам Элиссан осталась довольна таким ответом.
Но, помимо согласия матери, требовалось согласие дочери. Месье Дардантору не просто было его добиться. Луиза явно не хотела участвовать в экскурсии, поскольку на протяжении всего пути ей пришлось бы постоянно общаться с семьей Дезиранделей. В Оране Агафокл частенько уходил из дома, и его видели только за обедом или ужином – в единственные часы, когда он открывал рот с серьезным намерением – поесть, а не поговорить. Но в вагоне и в экипаже он всегда и везде был бы у нее на глазах. Подобная перспектива не вдохновляла Луизу. Этот малый ей совсем не нравился, и, наверное, было бы разумным прямо сказать матери, что она никогда не выйдет за него замуж. Но девушка знала, насколько мать решительна, упорна и нисколько не склонна отказываться от своих планов. Честно говоря, было бы значительно лучше, если бы эта достойная женщина сама убедилась в ничтожестве претендента на руку ее дочери.
Месье Дардантор продемонстрировал неотразимое красноречие. Он, впрочем, и сам искренне верил, что во время путешествия Агафоклу представится случай показать себя с лучшей стороны, и надеялся на счастливое завершение поездки к удовольствию двух семейств, ибо в случае неудачи они все были бы глубоко огорчены. Хотя данные соображения не тронули девушку, она все же согласилась, в конце концов, заняться приготовлениями к отъезду.
– Потом вы еще благодарить меня будете! – повторял ей месье Дардантор. – Вы меня еще будете благодарить!
Узнав о новых планах хозяина, Патрик открыто заявил, что подобное путешествие не одобряет. Кроме того, он сделал кое-какие запасы… Конечно, они окажутся в компании других туристов… Бог знает каких… Да и жить сообща… И вообще, это смешение разнородных людей…
В ответ месье Дардантор велел Патрику упаковать чемоданы к вечеру десятого мая, до которого оставалось сорок восемь часов.
Когда перпиньянец сообщил своим молодым друзьям о решении, принятом обоими семействами, а также им самим, то поторопился выразить все свои сожаления – очень сильные и очень искренние! – о том, что они не смогут его сопровождать. Было бы просто изумительно «караванировать» – вот такое словцо он изобрел! – вместе несколько недель по провинции Оран!
Марсель и Жан выразили не менее живые и не менее искренние сожаления. Но разве могли они после десяти дней, проведенных без дела в городе, и дальше откладывать поступление на воинскую службу?..
И, тем не менее, вечером следующего дня, накануне путешествия, распрощавшись с месье Дардантором, кузены обменялись следующими вопросами и ответами:
– Скажи мне, Жан…
– Что, Марсель?
– Разве двухнедельное опоздание…
– Продлится более четырнадцати дней?.. Нет, Марсель, я не думаю… даже в Алжире!
– А что, если мы отправимся вместе с месье Дардантором?..
– Ты хочешь поехать, Марсель?! И это ты делаешь мне такое предложение… ты, который давал мне только две недели на мои опыты по спасению?..
– Да, Жан… потому что здесь… в Оране…
ГЛАВА X,
в которой кузенам представляется первый серьезный случай по дороге в Сайду
Путешествие, организованное Компанией алжирских железных дорог, не могло не понравиться оранским туристам. Публика одобрила маршрут длиной в шестьсот пятьдесят километров, триста из коих предстояло проехать поездом и триста пятьдесят – преодолеть в экипаже или с использованием каких-либо других транспортных средств. Развлекательная поездка представлялась обывателям самой простой из тех экскурсий, в которых желающие смогли бы принять участие с мая по октябрь, то есть в период наиболее устойчивой и спокойной погоды.
К тому же – и это важно подчеркнуть – речь шла вовсе не о коммерческой туристической поездке, подобной организуемым агентством Кука и другими, предлагавшими вам лишь один неизменный маршрут с обязательным посещением определенных городов и памятников в строго определенный день и час и навязывавшими стеснительную программу с условием ее неукоснительного выполнения. Нет, в Оране предполагалось совершенно иное, и Патрик на этот счет глубоко заблуждался: принудиловки, сутолоки и тесноты не предвиделось. Билеты были действительны в течение всего туристического сезона. Экскурсанты могли отправиться в путь в удобное для них время и сделать остановку в любом месте, какое им приглянется. Первая группа отъезжала десятого мая.
Маршрут был выбран довольно удачно. Из трех входивших в провинцию Оран супрефектур – Мостаганем, Тлемсен и Маскара – вышеозначенный путь пересекал две последние, давая экскурсантам возможность посетить три из пяти гарнизонных городков – Мостаганем, Сайду, Оран, Маскару, Тлемсен и Сиди-бель-Аббес. В указанных пределах провинция, омываемая на севере водами Средиземного моря и граничившая на востоке с департаментом Алжир, на западе – с Марокко, а на юге – с Сахарой, богата разнообразными пейзажами. Есть здесь и горы высотой более тысячи метров, и леса общей площадью не менее четырехсот тысяч гектаров, и озера, и реки Макта, Хабра, Шелиф, Мекена, Сиг. Если караван пройдет даже не по всей провинции, то, по крайней мере, по самым красивым местам.
Кловис Дардантор не опоздал к поезду ни на минуту. Более того, он прибыл на вокзал заблаговременно: будучи инициатором путешествия, перпиньянец счел своим долгом опередить остальных туристов, единодушно видевших в нем главу экспедиции. Патрик, чопорный и молчаливый, стоял рядом с хозяином в ожидании багажа, чтобы вовремя зарегистрировать дорожную кладь: несколько чемоданов, вещевые мешки, одеяла, то есть все то, без чего в пути никак не обойтись.
Часы показывали уже полдевятого, а поезд отправлялся в девять часов пять минут.
– Однако, – вскричал Кловис Дардантор, – что же они делают? Неужто наша компания так и не покажет носа?
Тут Патрик сказал, что видит группу, идущую к вокзалу.
Наконец-то прибыли семьи Дезирандель и Элиссан.
Месье Дардантор горячо поприветствовал их. Он искренне радовался тому, что и старые и новые друзья приняли его предложение. Ведь путешествие, вне всякого сомнения, произведет на них неизгладимое впечатление.
Мадам Элиссан выглядела в это утро вполне бодрой, а Луиза – восхитительной в своем дорожном костюме. О билетах не надо было беспокоиться: месье Дардантор сам приобретет их для всей компании, с деньгами же можно разобраться попозже. Багаж – это дело Патрика, он, как всегда, позаботится обо всех мелочах. Что же касается самого Дардантора, то все его существо излучало радость.
Обе семьи вошли в зал ожидания, оставив Патрику несколько тюков, которыми они не хотели загромождать вагон. Пусть полежат они в камерах хранения во время остановок в Сен-Дени-дю-Сиг, в Маскаре и вплоть до прибытия на вокзал в Сайде.
Уговорив мадам Дезирандель и Агафокла остаться со старшей и младшей Элиссан, Кловис Дардантор легкой походкой, словно сильф,[98]98
Сильф – в средневековых поверьях дух воздуха, легкое воздушное существо.
[Закрыть] и месье Дезирандель тяжелой поступью, как битюг, направились к окошку кассы, чтобы купить билеты на «кругосветку». Там уже образовалась нетерпеливая очередь человек из двадцати – будущих туристов.
И кого же первым делом заметил среди них месье Дезирандель? Месье Эсташа Орьянталя собственной персоной! Президента Астрономического общества Монтелимара с его неразлучной подзорной трубой! Этот оригинал тоже соблазнился недорогим двухнедельным путешествием.
– Как, – пробормотал перпиньянец, – и он туда же!.. Ну ладно, проследим, чтобы он не захватил лучшее место за столом и не положил самые лакомые кусочки в свою тарелку! Какого черта! Женщинам – прежде всего!
Однако когда месье Дардантор и месье Орьянталь встретились у кассы, то сочли своим долгом обменяться кивками головы. Затем перпиньянец купил шесть билетов первого класса для двух семейств и для себя, а седьмой – второго класса – для Патрика, который ни за что не согласился бы путешествовать в вагоне третьего класса.
Почти сразу же вслед за ударом колокола распахнулись двери зала ожидания, и пассажиры хлынули на перрон, куда уже подогнали состав. Паровоз выпускал пар, клубившийся над ним легким облачком.
В поезде «Оран – Алжир», сформированном, как обычно, из полдюжины вагонов, собралось немало отъезжающих, которым, впрочем, предстояло сделать в Перего пересадку и продолжить путь уже по железнодорожной линии, шедшей на юг, к Сайде.
При столь большом наплыве пассажиров найти купе с шестью свободными местами было не так просто. К счастью, Кловис Дардантор, одарив двумя франками служащего, смог устроиться со своими спутниками в одном купе, где два оставшихся места были тотчас заняты другими экскурсантами. Три дамы расположились на задней скамье, а трое мужчин – на передней. Следует отметить, что Кловис Дардантор и Луиза Элиссан сидели в углах купе друг против друга.
Месье Орьянталя больше не видели. Знали лишь, что он должен был сесть в первый вагон. Но вскоре из соседнего окна выглянул оптический прибор – неизменный спутник астронома.
В девять часов пять минут прозвучал соловьиной трелью свисток начальника вокзала, захлопнулись дверцы вагонов, пронзительно прогудел локомотив, и поезд шумно тронулся с места и покатил, чуть подпрыгивая на стрелках. Первый отрезок пути – от Орана до Сен-Дени-дю-Сиг, где путешественников ждал отдых, – составлял всего семьдесят километров.
Когда выезжаешь из столицы провинции Оран, то с правой стороны видишь, прежде всего, кладбище и больницу – два взаимодополняющих учреждения, созерцание коих не очень-то воодушевляет. Слева же идут верфи, за которыми широко простираются радующие взор зеленеющие нивы. Именно в эту сторону и глядели месье Дардантор и его прелестная спутница.
Пройдя в гору шесть километров, поезд обогнул небольшое озеро Морселли и остановился на станции Сеная. Даже самый острый глаз с трудом смог бы различить в тысяче двухстах метрах от железной дороги, на повороте шоссе Оран – Маскара, крошечное селение с тем же названием.
Через пять километров, оставив справа старинный редут Абд аль-Кадера,[99]99
Абд аль-Кадер (1808–1883) – арабский шейх, боровшийся против завоевания Алжира французами.
[Закрыть] локомотив подтащил вагоны к станции Вельми, где железная дорога пересекала только что упомянутое шоссе. С левой стороны был виден значительный участок крупного соленого озера Себгха, расположенного на высоте девяносто два метра над уровнем моря. Но Кловис Дардантор и Луиза Элиссан не смогли со своих угловых мест как следует рассмотреть водоем. А Жан Таконна, проигнорировав внушительные размеры бассейна, проникся глубоким презрением к сему явлению природы: в озере и так оставалось мало воды, а вскоре, с усилением жары, оно и вовсе должно было высохнуть.
Месье Дардантор имел при себе складную карманную карту на тканевой основе с маршрутом путешествия, что было вполне естественно для такого практичного и предусмотрительного человека, как наш перпиньянец. И когда поезд очередную остановку сделал в небольшом городке Тлелате, месье Дардантор, указывая на карту, сказал спутникам:
– Именно отсюда отходит линия на Сиди-бель-Аббес. По ней-то мы и возвратимся в Оран.
– А разве наша дорога не до Тлемсена? – спросил месье Дезирандель.
– Пока нет. Вот когда проведут от Буканефеи две новые линии, тогда – другое дело! Но строительство, к сожалению, затягивается, – ответил месье Дардантор.
– Возможно, – промолвила мадам Элиссан, – если бы мы смогли и дальше воспользоваться услугами железнодорожного ведомства…
– Боже упаси, моя дорогая! – прервал ее Кловис Дардантор. – Это лишило бы нас удовольствия совершить путешествие караваном! Из вагона мало что увидишь, а бывает, что и ничего. Да еще и сидишь в тесноте! Так что жду не дождусь, когда доберемся до Сайды! А вы, мадемуазель Луиза, согласны со мной?
Могла ли девушка не присоединиться к мнению этого обаятельного господина!
Железная дорога, шедшая до сей поры на юго-восток, у Тлелата повернула строго на восток. Оставив позади несколько небольших извилистых потоков, впадавших в Сиг, поезд прошел через реку Макта, несшую свои воды в широкую бухту между Арзэ и Мостаганемом, и устремился к Сен-Дени, куда и прибыл в одиннадцать часов.
Согласно собственной программе месье Дардантора, проведя в этом городке один день и одну ночь, завтра в девять утра путешественники должны были двинуться в дальнейший путь. И поскольку его друзья доверили ему все детали путешествия, он решил в точности следовать девизу «Только вперед!».
Наш перпиньянец первым вышел из вагона, не сомневаясь, что за ним последует Агафокл, чтобы подать руку Луизе и помочь очаровательному созданию сойти на перрон. Но девушка опередила незадачливого малого, и спрыгнуть с подножки ей помог месье Дардантор.
– Ах! – внезапно вскрикнула она, оглянувшись.
– Что с вами, мадемуазель? Не ушиблись ли? – взволновался Кловис Дардантор.
– Нет-нет, – ответила Луиза, – благодарю вас! Но мне кажется… Я думала… что господа Лориан и Таконна остались в Оране.
– Как, они здесь?! – поразился перпиньянец.
И, круто обернувшись, увидел своих юных друзей и открыл им объятия. Поздоровавшись с месье Дардантором, кузены поклонились мадам Элиссан и ее дочери.
– Неужели это вы? – не верил своим глазам перпиньянец.
– Конечно, мы, – подтвердил Жан.
– А как же со службой?
– Мы решили, что еще недели две сможем повременить, – объяснил Марсель, – и чтобы как-то использовать это время…
– Нам показалось, что кругосветка… – добавил Жан.
– Великолепная идея! – воскликнул месье Дардантор. И сколько радости она всем принесет!
Всем? Пожалуй, это преувеличение. Луиза – одно дело. А вот мадам Элиссан и мадам Дезирандель такой поворот событий навряд ли понравился. Во всяком случае, дамы поприветствовали парижан весьма сухо, а отец и сын Дезирандели – принужденно. Дардантор был безусловно чистосердечен, когда заявил мадам Элиссан, что его не будут сопровождать ни Марсель Лориан, ни Жан Таконна. Так что причин сердиться на него не было. Но не слишком ли бурно выражает он свой восторг по поводу появления кузенов?
