Текст книги "Путешествия и приключения капитана Гаттераса"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 11
«Чертов палец»

В отсутствие Шандона экипаж был занят защитными работами – необходимо было предохранить бриг от давления ледяных масс. Это трудное дело поручили Пэну, Клифтону, Болтону, Грипперу и Симпсону: когда машина не требовала их присутствия, кочегар и оба механика помогали своим товарищам. Они становились простыми матросами и должны были участвовать во всех работах. Но повиновались матросы не без ропота.

– Осточертело мне все это, – ворчал Пэн. – Если через три дня лед не тронется, то, клянусь богом, я сложу руки!

– Сложишь руки? – переспросил его Гриппер. – Уж лучше работать ими хорошенько, чтобы поскорей вернуться назад. Уж не думаешь ли ты, что кому-то из нас охота здесь зимовать?

– Да, скверная была бы зимовка, – ответил Пловер, – ведь бриг не защищен ни с одной стороны.

– Да и кто знает, – заметил Брентон, – очистится ли море ото льдов весной.

– Речь идет не о весне, – возразил Пэн. – Нынче четверг, и, если в воскресенье утром море не очистится, мы двинемся на юг.

– Вот это дело! – воскликнул Клифтон.

– Идет? – спросил Пэн.

– Идет! – ответили товарищи.

– Правильно, – сказал Уоррен. – Если уж надо убиваться и тянуть бриг, то, по мне, лучше вести его назад.

– Посмотрим, что будет в воскресенье, – сказал Уолстен.

– Пусть только мне прикажут, – заметил Брентон, – я живо пущу машину.

– Мы и без тебя ее пустим, – ответил Клифтон.

– А если кому-нибудь из начальства вздумается здесь зимовать… Что ж, вольному воля, – сказал Пэн. – Пусть себе остается, сложит ледяной дом и заживет в нем, как настоящий эскимос.

– Ну, это не годится, Пэн, – возразил Брентон. – Оставлять никого нельзя, неужто ты не понимаешь? Мне думается, Шандон и так согласится: простым глазом видно, что ему не по себе, и если с ним потолковать по душам…

– Ну, это еще вилами по воде писано, – возразил Пловер. – Шандон человек крутой и упрямый. Пощупать его не мешает, да только осторожно.

– Подумать только, – вздохнул Болтон, – через месяц мы можем быть уже в Ливерпуле! Мы живо перемахнем через южную границу льдов. В начале июня Девисов пролив бывает свободен, и уж мы сумеем добраться до Атлантического океана.

– К тому же, – добавил осторожный Клифтон, – если мы вернемся с Шандоном, он возьмет на себя ответственность за все, что с нами случилось. Мы получим свои деньги, да еще и наградные. А если воротимся без него, – кто знает, как повернется дело.

– Умные речи приятно и слушать, – сказал Пловер. – Этот дьявол Клифтон рассуждает, как ученый. Не годится нам ссориться с господами из адмиралтейства, никого не будем здесь оставлять – так будет надежнее.

– А что, если начальство не пожелает идти назад? – коварно спросил Пэн, который то и дело подзуживал товарищей.

Вопрос был поставлен ребром, но матросы уклонились от прямого ответа.

– Об этом потолкуем в свое время, – пробормотал Болтон. – Только бы нам залучить Ричарда Шандона, а это, думается, не так уж трудно.

– А все-таки кое-кого я оставлю здесь, – сказал Пэн, добавив скверное ругательство, – пусть он даже отгрызет мне руку.

– Собаку?

– Да, проклятую собаку: я живо сведу с нею счеты!

– Вот это верно! – заметил Клифтон, возвращаясь к своей излюбленной теме. – Ведь эта проклятая тварь всему виной.

– Она околдовала нас, – заявил Пловер.

– Затащила в эти проклятые места! – сказал Гриппер.

– И нагромоздила у нас на пути такую прорву льдов, какой еще никогда не видывали здесь в эту пору, – прибавил Уолстен.

– А на меня напустила глазную болезнь, – пожаловался Брентон.

– И отменила выдачу джина и водки, – заметил Пэн.

– Она всему виной! – воскликнули в один голос возмущенные матросы.

– И вдобавок ко всему она еще и капитан! – ввернул Клифтон.

– Так погоди же ты, окаянный капитан! – крикнул Пэн в приступе злобы. – Тебе хотелось побывать здесь, ну, так ты и останешься здесь!

– Но как бы его изловить? – спросил Пловер.

– Теперь самое подходящее время, – ответил Клифтон. – Шандона нет на бриге, второй помощник дрыхнет у себя в каюте, туман такой, что хоть глаз выколи, и Джонсон нипочем нас не заметит…

– А где собака? – спросил Пэн.

– Спит в трюме около угольной ямы, – ответил Клифтон, – и если кому вздумается…

– Это уж мое дело! – яростно крикнул Пэн.

– Берегись, Пэн! Ей ничего не стоит перекусить железный брусок.

– Пусть она только пошевельнется, – я мигом распорю ей брюхо, – погрозился Пэн, вытаскивая нож.

И он бросился к выходу, а за ним Уоррен, захотевший помочь товарищу в этом предприятии.

Вскоре матросы вернулись, неся на руках собаку, у которой крепко были связаны веревкой лапы и морда. Пэн и Уоррен набросились на нее, когда она спала, и несчастное животное не могло от них увернуться.

– Ура! Молодчина, Пэн! – крикнул Пловер.

– А теперь что ты будешь с ней делать? – спросил Клифтон.

– Утоплю. Посмотрим, вернется ли она назад… – со свирепой усмешкой проговорил Пэн.

В двухстах шагах от брига во льдах нашлась отдушина тюленя: круглое отверстие, которое он прогрызает зубами, находясь под водой. Сквозь это отверстие тюлень выходит на лед подышать воздухом, он не дает отдушине замерзнуть, ибо у него так устроены челюсти, что он снаружи не может прогрызть отверстие, чтобы в случае опасности скрыться от врагов.

Пэн и Уоррен направились к этой отдушине и, несмотря на яростное сопротивление собаки, безжалостно швырнули ее в воду, а затем заложили отверстие большой льдиной, не позволявшей догу выбраться наружу. Теперь животное было надежно закупорено в ледяной тюрьме.

– Счастливого пути в ад, господин Капитан! – с торжеством крикнул Пэн.

Несколько минут спустя Пэн и Уоррен уже были на бриге. Джонсон ничего не заметил, туман все сгущался вокруг корабля, пошел густой снег.

Через час Ричард Шандон, доктор и Гарри вернулись на «Вперед».

Они обнаружили на северо-востоке свободный проход. Шандон решил воспользоваться им и отдал соответствующие распоряжения. Экипаж подчинился довольно охотно – матросы пытались убедить Шандона, что дальнейшее продвижение невозможно. Впрочем, они готовы были повиноваться еще три дня.

Почти всю ночь и весь следующий день работа пилами и подтягивание корабля производились довольно дружно – как следствие этих усилий, «Вперед» на две мили продвинулся к северу. Восемнадцатого числа он находился в виду берега, в пяти или шести кабельтовых от утеса, который из-за своей странной формы был назван Чертовым пальцем.

В этих местах суда Чарлза Форсайта «Принц Альберт» в 1851 году и «Эдванс» Элайши Кейна в 1853 году были затерты льдами и простояли несколько недель.

Странная форма «Чертова пальца», пустынная, мрачная окрестность, огромные скопления айсбергов, некоторые из которых были более трехсот футов высотой, треск льдин, зловеще повторявшийся эхом, – все это нагоняло жуть. Шандон понял, что «Вперед» необходимо как можно скорей вывести из этих безотрадных мест. По его расчетам, за сутки можно было бы продвинуться еще мили на две. Но и этого было недостаточно.

Шандон чувствовал, что его начинает одолевать страх: двусмысленное положение, в какое он попал, парализовало его энергию. Повинуясь инструкциям и продвигаясь вперед, он подвергал бриг чрезвычайной опасности, тяга вручную вконец измотала экипаж, чтобы прорубить в четырех-пятифутовом льду канал длиною в двадцать футов, требовалось более трех часов, силы начинали изменять экипажу. Молчание и необычное усердие матросов удивляли Шандона, но он справедливо опасался, что это – затишье перед бурей.

Каково же было изумление, досада и даже отчаяние Шандона, когда он заметил, что из-за неприметного перемещения ледяных полей «Вперед» за одну только ночь с 18-го на 19-е потерял все, что приобрел ценой таких трудов! В субботу утром он находился в еще более критическом положении и в виду того же грозного «Чертова пальца». Число айсбергов увеличилось, они проплывали в тумане подобно призракам.

Шандон окончательно растерялся, страх закрался в сердце этого мужественного человека, страх овладел и экипажем брига. Помощник капитана узнал об исчезновении собаки, но наказать виновных не решился, опасаясь вызвать бунт.

Весь день стояла ужасная погода: бушевала метель, снежные вихри заволакивали «Вперед» непроглядной пеленой. По временам ураган разрывал завесу тумана, и «Чертов палец», подобно привидению, показывался во всем своем грозном величии.

«Вперед» забросил якорь на большую льдину, – ничего другого делать не оставалось. Мрак так сгустился, что рулевой не мог разглядеть даже Джемса Уолла, стоявшего на вахте на носу корабля.

Буран удвоил свою ярость, в тумане «Чертов палец», казалось, разросся до ужасающих размеров.

– Боже мой! – крикнул вдруг Симпсон, в ужасе отпрянув назад.

– Что такое? – спросил Фокер.

Со всех сторон раздались крики:

– Он нас раздавит!

– Мы погибли!

– Мистер Уолл! Мистер Уолл!

– Мы пропали!

– Начальник! Начальник! – отчаянно вопили вахтенные.

Уолл бросился к юту, Шандон вместе с доктором выбежал на палубу и начал осматриваться.

В просвете тумана «Чертов палец», казалось, быстро приближался к бригу – он увеличился до чудовищных размеров, на его вершине виднелся другой опрокинутый конус – стоя на остром конце, он раскачивался в неустойчивом равновесии из стороны в сторону и каждый миг готов был рухнуть и раздавить судно.

Зрелище было ужасное! Матросы инстинктивно отшатнулись в сторону, и несколько человек даже спрыгнули с брига.

– Ни с места! – грозно крикнул Шандон. – Не сметь покидать свой пост!

– Не бойтесь, друзья мои, – уговаривал матросов доктор, – право же, нет никакой опасности! Ну, посмотрите, Шандон! Посмотрите, Уолл: это мираж – только и всего!

– Вы правы, доктор, – ответил Джонсон. – Эти невежественные люди испугались тени.

После слов доктора большинство матросов вернулись на свои места и, переходя от ужаса к изумлению, не могли надивиться странному феномену, который вскоре исчез.

– Они называют это миражом! – проговорил Клифтон. – Но поверьте, ребята, тут не обошлось без нечистой силы! Ишь, умники!

– Так оно и есть! – подхватил Гриппер.

В просвете тумана Шандон внезапно увидел широкий, свободный от льдов проход, о существовании которого он даже и не подозревал. Этим проходом бриг мог отойти от берега, и первый помощник решил воспользоваться этим обстоятельством. Людей расставили по обеим сторонам канала, протянули трос, и матросы повели бриг на север.

В течение долгих часов матросы работали в полном молчании. Шандон приказал развести пары, желая воспользоваться столь кстати открытым проходом.

– Нам здорово повезло, – сказал он Джонсону, – и если удастся пройти еще несколько миль, то все наши невзгоды останутся позади. Брентон, скорее поднимите пары, как только давление будет достаточным, доложите мне. А до тех пор экипажу придется удвоить свои усилия… Матросы хотят уйти подальше от «Чертова пальца», и прекрасно! Воспользуемся их добрым намерением.

Внезапно бриг остановился.

– В чем дело, Уолл? – спросил Шандон. – Неужели лопнули тросы?

– Нет, – сказал Уолл, наклоняясь над бортом. – Эге! Да матросы бегут назад! Смотрите, они карабкаются на бриг! Они чего-то до смерти перепугались.

– Что такое? – вскричал Шандон, бросаясь на нос.

– На бриг, на бриг! – вопили матросы, и в голосе их звучал неподдельный ужас.

Шандон посмотрел на север и невольно вздрогнул. Какой-то чудовищный зверь, высунув язык из огромной дымящейся пасти, несся гигантскими прыжками в кабельтове от брига. Казалось, он был ростом в добрых двадцать футов, шерсть на нем стояла дыбом, он преследовал матросов. Время от времени он останавливался и хвостом, добрых десяти футов длиной, взметал целые вихри снега. При виде этого чудища даже самые смелые были охвачены ужасом.

– Это медведь! – вопил один матрос.

– Морское чудовище!

– Зверь из бездны!

Шандон бросился в каюту за своим ружьем, которое было у него постоянно заряжено, доктор тоже схватился за карабин, готовясь выстрелить в гигантского зверя, напоминавшего допотопных чудовищ.

Между тем страшилище приближалось громадными прыжками. Шандон и доктор выстрелили одновременно, и выстрелы их, приведя в сотрясение слои атмосферы, произвели неожиданный эффект.

Доктор внимательно стал всматриваться и вдруг захохотал.

– Рефракция! – сказал он.

– Мираж! – воскликнул Шандон.

Но крик ужаса, раздавшийся на палубе, прервал их.

– Собака! – крикнул Клифтон.

– Пес-капитан! – повторили его товарищи.

– Собака! Проклятая собака! – закричал Пэн.

Действительно, то был Капитан. Он разорвал веревки, которыми был связан, и выбрался на лед сквозь другое отверстие. Преломление световых лучей, как это нередко бывает в полярных широтах, придало собаке гигантские размеры – а от сотрясения воздуха обман зрения исчез. Как бы там ни было, этот случай произвел тяжелое впечатление на матросов, которым не верилось, что это странное явление имеет естественные причины и встречается в природе многократно. «Чертов палец», появление собаки при таких загадочных обстоятельствах – все это окончательно сбило их с толку.

Экипаж начал роптать…

Глава 12
Капитан Гаттерас

«Вперед» быстро шел под парами, искусно пробираясь среди ледяных полей и айсбергов. Джонсон стоял у руля. Шандон через защитные очки молча наблюдал горизонт. Но радоваться ему пришлось недолго: вскоре обнаружилось, что пароход заперт ледяными горами.

Однако идти назад было бы не менее трудно и рискованно, и Шандон предпочел продвигаться вперед.

Собака бежала за бригом по льду, однако на порядочном расстоянии. Всякий раз, как она отставала, слышался какой-то странный свист, как бы звавший Капитана.

В первый раз, услыхав свист, матросы переглянулись. Они были одни на палубе и тревожно переговаривались. Посторонних – ни души, а между тем свист повторялся несколько раз.

Первым встревожился Клифтон.

– Слышите? – сказал он. – Посмотрите-ка, как прыгает собака, заслышав свист.

– Просто не верится! – ответил Гриппер.

– Конечно! – крикнул Пэн. – Я дальше не пойду!

– Пэн прав, – заметил Брентон. – Это значило бы испытывать судьбу.

– Испытывать черта! – сказал Клифтон. – Пусть я потеряю все свои заработки, если я сделаю хоть шаг вперед.

– Нет, видно, нам не вернуться назад… – уныло промолвил Болтон.

Экипаж был вконец деморализован.

– Ни шагу вперед! – крикнул Уолстен. – Верно я говорю, ребята?

– Да, да! Ни шагу! – подхватили матросы.

– Ну, так пойдем к Шандону, – заявил Болтон. – Я поговорю с ним.

И матросы толпой двинулись на ют.

«Вперед» входил в это время в обширный бассейн, имевший в поперечнике около восьмисот футов, бассейн со всех сторон окружали льды. За исключением прохода, которым шел бриг, выхода не было.

Шандон понял, что по собственной вине попал в тиски льдов. Но что же оставалось делать? Как вернуться назад? Он сознавал всю тяжесть лежавшей на нем ответственности, и рука его судорожно сжимала подзорную трубу. Доктор, скрестив на груди руки, молча рассматривал ледяные стены в триста футов вышиной. Над бездной висел полог густого тумана.

Внезапно Болтон обратился к помощнику капитана.

– Мистер Шандон, – взволнованным голосом проговорил он, – дальше идти мы не можем!

– Что такое? – спросил Шандон, кровь бросилась в ему лицо.

– Я говорю, – продолжал Болтон, – что мы уже достаточно послужили капитану-невидимке, а потому решили дальше не идти.

– Решили?… – воскликнул Шандон. – И вы осмеливаетесь это говорить, Болтон? Берегитесь!

– Угрозы ни к чему не приведут, – буркнул Пэн. – Все равно дальше мы не пойдем!

Шандон шагнул было к возмутившимся матросам, но в этот момент к нему подошел Джонсон и сказал вполголоса:

– Нельзя терять ни минуты, если мы хотим выбраться отсюда. К каналу приближается айсберг. Он может закрыть единственный выход и запереть нас здесь, как в ловушке.

Шандон сразу понял всю опасность положения.

– Я рассчитаюсь с вами потом, голубчики, – крикнул он бунтарям, – а теперь – слушай мою команду!

Матросы бросились по местам. «Вперед» быстро переменил направление. Набросали полную топку угля, чтобы усилить давление пара и опередить плавучую гору. Бриг состязался с айсбергом: корабль мчался к югу, чтобы пройти по каналу, а ледяная гора неслась навстречу, угрожая закрыть проход.

– Прибавить пару! – кричал Шандон. – Полный ход! Слышите, Брентон?!

«Вперед» птицей несся среди льдин, дробя их форштевнем: корпус судна сотрясался от быстрого вращения винта, манометр показывал огромное давление паров, избыток которых со свистом вырывался из предохранительных клапанов.

– Нагрузить клапаны! – крикнул Шандон.

Механик повиновался, подвергая судно опасности взлететь на воздух.

Но отчаянные усилия остались бесплодными: айсберг, увлекаемый подводным течением, стремительно приближался к каналу. Бриг находился еще в трех кабельтовых от устья канала, как вдруг гора, точно клин, врезалась в свободный проход, плотно примкнула к своим соседям и закрыла единственный выход из канала.

– Мы погибли! – невольно вырвалось у Шандона.

– Погибли! – как эхо, повторили матросы.

– Спасайся кто может! – вопили одни.

– Спустить шлюпки! – говорили другие.

– В вахтер-люк! – орал Пэн. – Если уж суждено утонуть, то утонем в джине!

Матросы вышли из повиновения. Шандон чувствовал, что у него почва уходит из-под ног: он хотел командовать, но в нерешительности только бессвязно бормотал, словно лишившись дара слова. Доктор взволнованно шагал по палубе. Джонсон стоически молчал, скрестив руки на груди.

Вдруг раздался чей-то громовой, энергичный, повелительный голос:

– Все по местам! Право руля!

Джонсон вздрогнул и бессознательно начал вращать колесо штурвала.

И как раз вовремя: еще миг – и бриг, шедший полным ходом, разбился бы в щепы о ледяные стены своей тюрьмы.

Джонсон повиновался инстинктивно. Шандон, Клоубонни и весь экипаж, вплоть до кочегара Уоррена, оставившего топку, и негра Стронга, бросившего плиту, собрались на палубе и вдруг увидели, как из каюты капитана, ключ от которой находился только у него, вышел человек.

Это был матрос Гарри.

– Что, что такое, сударь! – воскликнул, бледнея, Шандон. – Гарри… это вы… По какому праву распоряжаетесь вы здесь?

– Дэк! – крикнул Гарри, и тут же раздался свист, так удивлявший экипаж.

Услыхав свою настоящую кличку, собака одним прыжком вскочила на рубку и спокойно улеглась у ног своего хозяина.

Экипаж молчал. Ключ, который мог находиться только у капитана, собака, присланная им и, так сказать, удостоверявшая его личность, повелительный тон, который сам говорил за себя, – все это произвело сильное впечатление на матросов и утвердило авторитет Гарри.

Впрочем, Гарри было не узнать: он сбрил густые бакенбарды, обрамлявшие лицо, и от этого оно приняло еще более энергичное, холодное и повелительное выражение. Он успел переодеться в каюте и явился перед экипажем во всеоружии капитанской власти.

И матросы, охваченные внезапным порывом, в один голос крикнули:

– Ура! Ура! Да здравствует капитан!

– Шандон, – сказал капитан своему помощнику, – соберите экипаж: я сделаю ему смотр.

Шандон повиновался, голос его звенел от волнения. Матросы выстроились, капитан стал подходить к помощникам и к матросам и каждому из них говорил несколько слов, давая оценку его поведению.

Окончив смотр, он поднялся на рубку и спокойно проговорил:

– Офицеры и матросы! Я такой же англичанин, как и вы! Я избрал своим девизом слова адмирала Нельсона: «Англия надеется, что каждый исполнит свой долг». Как англичанин, я не хочу, да и все мы не хотим, чтобы люди, более отважные, побывали там, где нас еще не было. Как англичанин, я не потерплю, – все мы не потерпим, – чтобы на долю других выпала честь достигнуть самой северной точки. Если ноге человека суждено ступить на полюс, то только ноге англичанина! Вот знамя нашей родины! Я снарядил этот бриг, пожертвовал на это свое состояние, я готов пожертвовать своей и вашей жизнью, лишь бы наше знамя развевалось на Северном полюсе! Верьте мне! Начиная с сегодняшнего дня, за каждый пройденный на север градус вы будете получать по тысяче фунтов. Мы находимся под семьдесят вторым градусом, а всех их – девяносто. Считайте. Впрочем, мое имя ручается за меня: оно означает «энергия и патриотизм». Я – капитан Гаттерас!

– Капитан Гаттерас! – воскликнул Шандон.

Имя это, хорошо известное английским морякам, глухим эхом повторилось в рядах экипажа.

– А теперь, – продолжал Гаттерас, – забросьте якоря на льдины, погасите огонь в машине, и пусть каждый займется своим делом. Шандон, я хочу поговорить с вами о делах, касающихся брига. Зайдите ко мне в каюту с доктором, Уоллом и Джонсоном. Джонсон, распустить экипаж.

Гаттерас, спокойный и невозмутимый, сошел с рубки, а Шандон приказал отдать якоря.

Но кто такой был капитан Гаттерас? Почему его имя произвело на всех такое впечатление?

Джон Гаттерас, единственный сын лондонского пивовара, умершего архимиллионером в 1852 году, несмотря на то что его ожидала блестящая будущность, еще юношей поступил в торговый флот. И не потому сделался моряком, что чувствовал призвание к торговле, о нет, он бредил географическими открытиями. Гаттерас мечтал побывать там, где еще не ступала нога человека.

В двадцатилетнем возрасте он обладал уже крепким сложением, характерным для худощавых людей сангвинического темперамента: энергичное лицо, с правильными и неподвижными чертами, высокий прямой лоб, красивые, но холодные глаза, тонкие губы, редко ронявшие слова. Он был среднего роста, подвижный, с железными мускулами – словом, во всей его фигуре сквозила несокрушимая воля. Достаточно было взглянуть на него, чтобы признать в нем человека отважного, достаточно послушать, чтобы убедиться в его холодном и вместе с тем пылком темпераменте. То была натура, ни перед чем не отступающая. Этот человек с такой же уверенностью ставил на карту жизнь других, как и свою собственную. Поэтому, прежде чем следовать за ним в его предприятиях, следовало хорошенько подумать.

Высокомерный, как все англичане, Джон Гаттерас однажды так ответил французскому офицеру, который, желая выразиться вежливо и польстить, произнес:

– Если бы я не был французом, то хотел бы быть англичанином.

– А если бы я не был англичанином, – ответил Гаттерас, – то хотел бы быть… англичанином.

По ответу можно судить о человеке.

Гаттерас хотел во что бы то ни стало закрепить за своими соотечественниками монополию географических открытий, но, к его крайнему огорчению, в этом отношении англичане мало сделали за последние столетия.

Америку открыл генуэзец Христофор Колумб, Индию – португалец Васко де Гама, Китай – португалец Фернандо д’Андрада. Огненная Земля исследована португальцем Магелланом, Канада – французом Жаком Картье… Зондские острова, Лабрадор, Бразилия, мыс Доброй Надежды, Азорские острова, Мадера, Ньюфаундленд, Гвинея, Конго, Мексика, мыс Белый, Гренландия, Исландия, Южный океан, Калифорния, Япония, Камбоджа, Перу, Камчатка, Филиппинские острова, Шпицберген, мыс Горн, Берингов пролив, Тасмания, Новая Зеландия, Новая Британия, Новая Голландия, Луизиана, остров Ян-Майена – открыты испанцами, скандинавами, русскими, португальцами, датчанами, исландцами, генуэзцами, голландцами. В числе их не нашлось ни одного англичанина, и Гаттерас был в отчаянии при мысли, что его соотечественники не входят в славную когорту мореплавателей, совершивших великие открытия в XV и XVI веках.

Новейшие времена несколько утешали Гаттераса: англичане вознаградили себя открытиями, сделанными Стэртом, Донал-Стюартом, Барком, Уиллсом, Кингом, Греем – в Австралии, Пализером – в Америке, Сирилом Грехемом, Уодингтоном, Каммингамом – в Индии, Бертоном, Спиком, Грантом и Ливингстоном – в Африке.

Но этого было ему мало. Все эти отважные путешественники добились, так сказать, лишь усовершенствований в данной области, но не были изобретателями, Гаттерас мечтал о большем, он готов был изобрести целую страну, лишь бы ему выпала честь ее открыть.

Итак, в прошлые века англичанами было сделано не так много великих открытий, если не считать Новой Каледонии, открытой Куком в 1774 году, и открытых им же в 1778 году Сандвичевых островов, где он и погиб. Но все же на земном шаре существовала область, притягивавшая к себе англичан.

Это были полярные страны и моря Северной Америки.

Вот хронология открытий, совершенных англичанами в полярных странах.

Новую землю открыл Уиллоби в 1553 году.

Остров Вайгач открыл Барроу в 1556 году.

Западное побережье Гренландии открыл Дейвис в 1585 году.

Девисов пролив открыл Дейвис в 1587 году.

Шпицберген открыл Уиллоби в 1596 году.

Гудзонов залив открыл Гудзон в 1610 году.

Море Баффина открыл Баффин в 1616 году.

За последнее время эти малоизвестные страны были обследованы Херном, Макензи, Джоном Россом, Парри, Франклином, Ричардсоном, Бичи, Джеймсом Россом, Веком, Дизом, Сомпсоном, сэром Джоном Рэ, Инглфилдом, Белчером, Остином, Келлетом, Муром, Мак-Клуром, Кеннеди и Мак-Клинтоком.

Северное побережье Америки оказалось уже основательно исследовано, и Северо-Западный проход почти открыт. Но этого было мало: на очереди была еще более важная задача, которую Джон Гаттерас уже дважды пытался осуществить, для чего снаряжал за свой счет два судна. Он хотел достигнуть полюса и этим блестящим подвигом завершить ряд открытий, сделанных англичанами.

Добраться до полюса – в этом состояла цель его жизни!

После довольно удачных путешествий в южные моря в 1846 году Гаттерас впервые попытался подняться по Баффинову заливу как можно севернее, но дальше семьдесят четвертого градуса пройти не смог. Он командовал тогда шлюпом «Галифакс», его экипаж подвергся ужасным лишениям, и капитан так далеко зашел в своей безумной отваге, что с тех пор моряки старались не участвовать в экспедициях под его началом.

В 1850 году Гаттерасу удалось навербовать на шхуну «Фарвель» десятка два смельчаков, которых соблазнила, главным образом, предложенная им высокая плата. Узнав о том плавании, в переписку с Джоном Гаттерасом вступил доктор Клоубонни, заявив о своем желании принять участие в путешествии. Доктор лично не был знаком с Гаттерасом. К счастью для Клоубонни, должность доктора была уже замещена на судне.

«Фарвель», следуя по маршруту «Нептуна», отправившемуся из Абердина в 1817 году, поднялся севернее Шпицбергена до семьдесят шестого градуса северной широты. Там пришлось зазимовать. Страдания, которым подвергались матросы, были так ужасны, а стужа так жестока, что ни один человек из экипажа не возвратился в Англию, за исключением самого Гаттераса, прошедшего по льдам более двухсот миль и доставленного на родину датским китобойным судном.

Возвращение из всей экспедиции только одного человека произвело тяжелое впечатление. Кто после этого решился бы следовать за Гаттерасом в его безумных предприятиях? Однако он не отчаивался. Его отец-пивовар умер, и Гаттерас сделался обладателем состояния, не уступавшего богатству индийского набоба.

Между тем произошло событие, затронувшее самолюбие Гаттераса.

Бриг «Адванс», с экипажем в семнадцать человек, снаряженный коммерсантом Гриннеллом и состоявший под начальством доктора Кейна, отправился на поиски Джона Франклина. В 1853 году он проник в пролив Смита через Море Баффина и прошел за восемьдесят второй градус северной широты, то есть продвинулся к полюсу ближе, чем кто-либо из его предшественников.

И этот бриг был американским судном, а сам Гриннелл и доктор Кейн – американцами!

Легко понять, что обычное презрение англичанина к янки у Гаттераса перешло в ненависть. Он решил во что бы то ни стало пройти дальше, чем его отважный соперник, и достичь полюса.

Целых два года он жил в Ливерпуле, выдавая себя за матроса. В лице Ричарда Шандона он нашел человека, какой был ему необходим, и в анонимном письме предложил ему и доктору Клоубонни свои условия. «Вперед» был построен, снаряжен, оборудован. Имени своего Гаттерас не открыл, иначе никто не согласился бы его сопровождать. Гаттерас решил принять начальство над бригом при каких-нибудь чрезвычайных обстоятельствах или тогда, когда «Вперед» настолько продвинется вперед, что поздно будет уже говорить о возвращении. Впрочем, он мог предложить экипажу, как мы это видели, столь выгодные условия оплаты, что ни один матрос не отказался бы последовать за Гаттерасом хоть на край света.

Да и в самом деле, Гаттерас хотел отправиться на край света!

И вот в критических обстоятельствах Гаттерас, не колеблясь, заявил о себе. Его верная собака Дэк, сопровождавшая капитана в путешествиях, первой признала хозяина. Вот так, к радости людей мужественных и крайнему огорчению робких, неожиданно выяснилось, что капитаном брига «Вперед» был Джон Гаттерас.