Текст книги "Габриэла, гвоздика и корица"

Автор книги: Жоржи Амаду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Часть первая

Приключения и злоключения одного доброго бразильца (рождённого в Сирии) в городе Ильеусе в 1925 году, во время расцвета зоны какао и всеобщего прогресса, с любовью, убийствами, банкетами, рождественскими вертепами, историями на любой вкус, а также о славном далёком прошлом с благородными сеньорами и ловкими проходимцами, недавнее прошлое с богатыми фазендейро и прославленными жагунсу с одиночеством и вздохами, страстью, местью, ненавистью, с дождями и солнцем, лунным светом, жестокими законами, политическими играми, насущной проблемой бухты, с фокусником, танцовщицей, магией и прочими чудесами, или Бразилец из Аравии

Глава первая. Страдания Офенизии
(которая появляется очень мало, но значение её от этого не умаляется)

В этот год бурного прогресса…

(Из одной ильеусской газеты 1925 г.) Рондо Офенизии

О солнце, дожде и маленьком чуде

В том 1925 году, когда расцвела взаимная любовь мулатки Габриэлы и араба Насиба, сезон дождей затянулся настолько дольше обычного и необходимого, что владельцы плантаций какао, как испуганное стадо, метались по улицам города и, сталкиваясь, беспокойно спрашивали со страхом в глазах:

– Неужели это никогда не закончится?

Речь шла о дожде: никогда раньше они не видели столько воды, льющейся с неба днём и ночью почти без перерыва.

– Ещё неделя – и всё пропадёт.

– Весь урожай…

– Боже мой!

Они говорили, что новый урожай должен стать рекордным, намного превосходящим прежние. При стабильно высоких ценах на какао это означало ещё большее богатство, процветание, изобилие, кучу денег: самые дорогие гимназии больших городов для сыновей полковников, новые особняки на вновь проложенных улицах для их семей, привезённую из Рио шикарную мебель, рояли для музицирования в гостиных; новые магазины, процветающая торговля, реки спиртного в многочисленных кабаре, новые женщины с каждым пароходом, азартные игры в барах и отелях – словом, прогресс, так называемая цивилизация.

Сейчас трудно представить, что эти затянувшиеся проливные дожди, ставшие угрозой для урожая, пришли с большим опозданием, их ждали с нетерпением, о них молились. Несколько месяцев назад полковники поднимали глаза к ясному небу в поисках облаков, верных признаков близкого дождя. Многочисленные плантации какао, которые занимали уже весь юг Баии, с нетерпением ждали дождей, необходимых для созревания только что завязавшихся плодов, сменивших цветы на какаовых деревьях. Процессия в честь Сан-Жоржи[33]33
  Сан-Жоржи, Святой Георгий на португальском, является покровителем города Ильеуса, полное название которого Сан-Жоржи-дус-Ильеус.


[Закрыть] превратилась в этом году в страстный коллективный обет покровителю города.

Богатый, украшенный золотом паланкин со статуей святого гордо несли на плечах самые известные люди города, крупнейшие фазендейро, облачённые в алые мантии братства, а это дорогого стоило, так как полковники не отличались благочестием, не ходили в церковь, игнорировали мессы и исповеди, оставив эти занятия слабой половине человечества.

– Церковь – это для женщин.

Они ограничивались тем, что откликались на просьбы епископа и священников о пожертвованиях на строительство и праздники: на постройку монастырской школы для девочек на холме Витория и резиденции епископа, на воскресные школы, церковные службы, на празднования в честь Девы Марии, церковные ярмарки, на праздники Святого Антония и Сан-Жуана.

В этом году, вместо того чтобы напиваться в барах, полковники как один шли в процессии со свечками в руках, каясь и суля Сан-Жоржи златые горы в обмен на долгожданные дожди. Толпа, следовавшая за паланкином, подхватывала молитву священников. Отец Базилиу, в праздничном облачении, с покаянным видом и молитвенно сложенными руками, звучным голосом читал молитвы. Он был избран для этой почётной обязанности за выдающиеся заслуги, которые все признавали и уважали, но в придачу этот святой человек и сам владел землями и плантациями и был напрямую заинтересован в божественном вмешательстве. Поэтому он молился с удвоенным пылом.

Старых дев, толпившихся у образа Святой Марии Магдалины, взятого накануне из церкви Сан-Себастьян для участия в церемонии, охватил экстаз при виде страсти, с которой молится священник, человек совсем не склонный к экзальтации. Обычно он второпях бормотал свои проповеди и не слишком прислушивался к тому, в чём ему исповедовались прихожане – в отличие от падре Сесилиу, например.

Мощный и вдохновенный голос падре возносил страстную молитву, ему вторили визгливые голоса старых дев, дружный хор полковников, их жён, дочерей и сыновей, торговцев, экспортёров, батраков, приехавших на праздник с отдалённых фазенд, грузчиков, рыбаков, проституток, приказчиков, шулеров и прочих проходимцев, мальчиков из воскресных школ и девушек из Ассоциации Девы Марии. Молитва была обращена к чистому безоблачному небу, где, как смертоносный огненный шар, палило безжалостное солнце, способное уничтожить едва завязавшиеся плоды на деревьях какао.

Некоторые знатные дамы, исполняя обещания, данные на последнем балу в клубе «Прогресс», шли босиком, пожертвовав ради дождя светскими манерами. Шепча разнообразные обеты, все торопили святого: больше ждать невозможно, он прекрасно видит, в какой беде его подопечные, им нужно чудо, и – немедленно.

Сан-Жоржи не остался глух к молитвам, к неожиданному религиозному рвению полковников и к деньгам, которые те обещали пожертвовать на кафедральный собор, к страданиям сеньор, сбивших ноги на булыжных мостовых. Но больше всего его, несомненно, тронули муки отца Базилиу. Священник так боялся за судьбу своих собственных плодов какао, что в перерывах между страстными молитвами, когда раздавалось громкое пение хора, он клялся святому, что на целый месяц откажется от сладостного общения со своей кумой и экономкой Оталией. Пять раз кумой, поскольку уже пять своих подающих надежды отпрысков, здоровых и крепких, как саженцы какао на плантациях священника, принесла Оталия к купели, завернув в батист и кружева. Не имея возможности признать их официально, падре Базилиу стал крёстным отцом всех пятерых: трёх девочек и двух мальчиков. Из христианского милосердия он дал им свою фамилию – Серкейра, красивую и благородную.

Как же мог Сан-Жоржи остаться равнодушным к такому горю? Он управлял, хорошо ли, плохо ли, судьбами этих земель, ставших теперь зоной какао, испокон веков, ещё со времён капитаний[34]34
  Капитании – первые административные деления колониальной Бразилии.


[Закрыть]. Первый владелец этой земли, Жоржи ди Фигейреду Коррейя, которому король Португалии подарил в знак дружбы десятки лиг[35]35
  Лига – мера длины в Бразилии, равная 6000 метров.


[Закрыть], заросших лесами пау-бразил[36]36
  Пау-бразил – красный сандал, источник ценной древесины, по одной из версий, от него произошло название страны – Бразилия.


[Закрыть] и заселённых дикарями, не пожелал оставить ради дикой чащобы утехи лиссабонского двора и послал туда наместника, своего испанского кума, как оказалось, на смерть от рук индейцев. Но он посоветовал доверить земли, пожалованные королём, покровительству святого, победителя драконов. Фигейреду Коррейя не поехал в этот далёкий первобытный край, но дал ему имя своего тёзки – Сан-Жоржи.

Таким образом, почти четыреста лет сидящий на коне святой следил с луны[37]37
  Согласно бразильской легенде, Святой Георгий после смерти вознёсся на луну, и в полнолуние там можно увидеть силуэт всадника, поражающего змея.


[Закрыть] за беспокойной судьбой Сан-Жоржи-дус-Ильеус. Он видел, как индейцы зверски убивали первых поселенцев и как, в свою очередь, те истребляли и порабощали индейцев, видел, как возникали сахарные заводы и кофейные плантации, одни маленькие, другие побольше. Он видел, как эта земля в течение столетий влачила жалкое существование без всяких надежд на будущее. Потом он наблюдал, как появились первые саженцы какао, и приказал кинкажу[38]38
  Кинкажу – животное из семейства енотовых.


[Закрыть] позаботиться о размножении этих деревьев.

Возможно, он сделал это без определённой цели, только для того, чтобы изменить немного пейзаж, который, должно быть, надоел ему за столько лет. Он и не представлял, что вместе с какао придёт богатство и для земель, которым он покровительствовал, наступит новая эра. Он видел жуткие вещи: люди предавали и убивали друг друга, чтобы завладеть долинами и холмами, реками и горами, выжигали леса и лихорадочно сажали всё новые и новые плантации какао. Он видел, как регион вдруг стал развиваться, как рождались города и посёлки; видел, как в Ильеус пришёл прогресс, а с ним появился епископ, как создавались новые муниципалитеты – Итабуна, Итапира, как строилась монастырская школа для девочек, как пароходы привозили всё новых людей. Он видел такое, что думал: его уже ничем нельзя удивить. Тем не менее он был поражён неожиданным и пылким религиозным рвением полковников, мужланов, не склонных к законности и благочестию, а также безрассудным обетом падре Базилиу Серкейры, человека по натуре невоздержанного и сладострастного, такого сладострастного и невоздержанного, что Святой сомневался, сможет ли он продержаться до конца срока.

Когда процессия вышла на площадь Сан-Себастьян и остановилась перед маленькой белой церковью, когда Глория с улыбкой перекрестилась в своём окне, к которому летели проклятия, когда араб Насиб вышел из своего опустевшего бара, чтобы насладиться зрелищем, тогда-то и свершилось пресловутое чудо. Нет, голубое небо не затянулось чёрными тучами, и дождь не пошёл – наверняка потому, что Святой не хотел срывать шествие. Но на небе, среди бела дня, появилась бледная луна, прекрасно видная, несмотря на ослепительно-яркое солнце. Первым разглядел луну негритёнок Туиска и привлёк к ней внимание своих хозяек – сестёр Дус Рейс, которые шли вместе с другими старыми девами, одетыми во всё чёрное. Экзальтированные старые девы завопили, что свершилось чудо, весть была подхвачена толпой и вскоре распространилась по всему городу. В течение двух дней ни о чём ином не говорили. Сан-Жоржи услышал их молитвы: скоро начнутся дожди.

Действительно, через несколько дней после молебна на небе собрались тучи, и вечером пошёл дождь. Вот только Сан-Жоржи, которого, безусловно, впечатлили бесчисленные мольбы и клятвы, босые ноги сеньор и беспрецедентный обет воздержания, данный отцом Базилиу, перестарался с чудом, теперь дождь и не думал кончаться: сезон дождей длился уже на две недели дольше обычного.

Едва завязавшиеся плоды какао, которые могли погибнуть из-за палящего солнца, прекрасно выросли под дождём в невиданном количестве и теперь снова нуждались в солнце, чтобы окончательно созреть. Если эти непрерывные проливные дожди не прекратятся, плоды сгниют ещё до начала сбора урожая. Теперь полковники опять с ужасом вглядывались в небо, затянутое свинцовыми тучами, из которых не переставая лил дождь, в надежде увидеть спрятавшееся солнце. На алтарях Сан-Жоржи, Сан-Себастьяна, Марии Магдалины и даже в кладбищенской часовне Богородицы-Победительницы жгли свечи. Ещё неделя, ещё десять дней дождей, и весь урожай погибнет – ужасное будущее.

Вот почему в то утро, когда началась эта история, старый помещик, полковник Мануэл Ягуар (прозванный так потому, что его плантации находились у чёрта на куличках, где, как говорили люди и подтверждал он сам, даже бродили ягуары) вышел из дома ещё в потёмках, в четыре часа утра, и увидел чистое, необыкновенно синее небо, каким оно бывает на занимающейся заре, и солнце, радостно поднимавшееся из-за моря. Он воздел руки кверху и воскликнул с огромным облегчением:

– Наконец-то!.. Урожай спасён!

Полковник Мануэл Ягуар поспешил в рыбные ряды по соседству с портом, где ежедневно рано утром вокруг мисок с мингау[39]39
  Мингау – сладкая молочная каша.


[Закрыть], которым торговали байянки[40]40
  Байянка – уроженка или жительница штата Баия.


[Закрыть], собирались старые друзья. Он знал, что ещё никого там не встретит, ведь он всегда приходит первым, но шёл быстро, будто все его уже ждали, чтобы услышать новость. Благую весть об окончании сезона дождей. Лицо фазендейро сияло счастливой улыбкой.

В этом году урожай обеспечен, он будет больше обычного, рекордный урожай при стабильно высоких ценах на какао. В этом году произойдёт столько социальных и политических событий, очень многое изменится в жизни Ильеуса, очень многие назовут его переломным для региона. Для одних это был год, когда углубили гавань, для других – год политической борьбы между Мундинью Фалканом, экспортёром какао, и полковником Рамиру Бастусом, старым местным царьком. Третьи помнят его как год сенсационного процесса над полковником Жезуину Мендонсой, а кое-кто – как год прибытия первого шведского судна, положившего начало прямому экспорту какао из Ильеуса. Никто, однако, не считает то время невиданного урожая годом любви Насиба и Габриэлы, и даже когда вспоминают перипетии их романа, не осознают, что история этой безумной страсти более, чем какое-либо другое событие, повлияла на жизнь Ильеуса, когда бурный прогресс и новшества цивилизации преображали его облик.

Прошлое и будущее на улицах Ильеуса

Затянувшиеся дожди превратили дороги и улицы в лужи, которые изо дня в день месили копыта ослов и верховых лошадей. Даже шоссе, недавно проложенное между Ильеусом и Итабуной, где курсировали грузовики и автобусы, в какой-то момент стало почти непроходимым, мосты были снесены потоками воды, а отдельные участки так размыло, что шофёры не могли проехать. Русский Яков и его компаньон, молодой парень Моасир Эстрела, хозяин гаража, серьёзно забеспокоились. Перед началом дождей они создали транспортную компанию для пассажирского сообщения между двумя столицами зоны какао и заказали на юге четыре небольших автобуса. Путь по железной дороге занимал три часа без учёта опозданий, а по шоссе его можно было преодолеть за полтора часа.

У этого русского Якова были грузовики для перевозки какао из Итабуны в Ильеус. Моасир Эстрела оборудовал гараж в центре города, он также занимался грузовиками. Они объединили усилия, взяли под большой процент кредит в банке и заказали автобусы. Компаньоны потирали руки, предвкушая доходы от выгодного дела. Вернее, потирал руки русский, а Моасир только насвистывал. Весёлый свист не переставая звучал в гараже, объявления на городских рекламных щитах извещали об открытии автобусной линии, которая сделает поездки быстрее и дешевле, чем по железной дороге.

Вот только прибытие автобусов задержалось, а когда наконец они были доставлены в город небольшим грузовым судном компании «Ллойд Бразилейру» и встречены всеобщим ликованием, дожди достигли максимума, а дорога – критического состояния. Потоки воды угрожали деревянному мосту через реку Кашуэйру, без которого сообщение невозможно, и компаньоны решили отложить открытие линии. Новые автобусы почти два месяца простояли в гараже, и всё это время русский сыпал проклятиями на своём непонятном языке, а Моасир с яростью насвистывал. Они не могли погасить кредит, и, если бы Мундинью Фалкан не помог им в этом затруднительном положении, предприятие потерпело бы крах, даже не успев открыться. Мундинью Фалкан сам послал за русским, пригласил его к себе в контору и предложил дать в долг нужную сумму без всяких процентов. Мундинью Фалкан верил в прогресс Ильеуса и поощрял его.

Как только количество осадков уменьшилось и уровень воды в реке спал, Яков и Моасир, несмотря на непогоду, за свои деньги наняли рабочих, чтобы починить мосты, засыпать камнями ямы на дороге и открыть сообщение. Пробный рейс (сам Моасир Эстрела управлял автобусом) дал повод для шуток и пересудов. Все пассажиры были заранее приглашены: префект, Мундинью Фалкан и другие экспортёры, полковник Рамиру Бастус, несколько фазендейро, Капитан, Доктор[41]41
  Доктор – в Бразилии человек, получивший высшее образование.


[Закрыть], адвокаты и врачи. Некоторые, испугавшись плохой дороги, отказались под разными предлогами, но их места тут же были заняты другими, причём желающих оказалось столько, что некоторые ехали стоя. Поездка длилась два часа – дорога ещё была очень трудной, – но закончилась без особых происшествий. По прибытии в Итабуну был устроен фейерверк и дан обед, где русский Яков объявил, что по истечении двух недель регулярных рейсов в Ильеусе будет устроен торжественный ужин, на который приглашаются важные персоны обоих муниципалитетов, чтобы ещё раз отметить новый этап в развитии региона. Банкет был заказан Насибу.

Слово «прогресс» чаще других повторяли в то время в Ильеусе и Итабуне. Оно было у всех на устах и произносилось при каждом удобном случае. Это слово регулярно появлялось на страницах газет, ежедневных и еженедельных, возникало в спорах в «Образцовой книжной лавке», в барах и кабаре. Ильеусцы повторяли его, когда речь шла о новых улицах, озеленении площадей, о торговом центре и современных особняках на побережье, о редакции «Диариу ди Ильеус», об автобусах, отправлявшихся утром и вечером в Итабуну, и грузовиках, перевозивших какао, о ярко освещённых кабаре, о новом кинотеатре «Ильеус», о футбольном стадионе, о колледже доктора Энока, об изголодавшихся лекторах, приезжавших из Баии и даже из самого Рио, о танцевальных вечерах в клубе «Прогресс». «Это прогресс!» – говорили с гордостью жители города, уверенные, что все они лично содействовали столь глубоким изменениям в облике города и его нравах.

Город жил в атмосфере процветания, атмосфере бурного прогресса. У моря и на холмах прокладывались новые улицы, разбивались сады и площади, строились дома, виллы, особняки. Арендная плата росла, в торговом центре она достигла небывалых размеров. Банки из южных штатов открывали свои филиалы, национальный банк Бразилии построил новое четырёхэтажное здание – красотища!

Город с каждым днём утрачивал своё сходство с военным лагерем, присущее ему во времена борьбы за землю, когда фазендейро ездили верхом с револьвером у пояса, а свирепые жагунсу[42]42
  Жагунсу – наёмник, бандит.


[Закрыть] с ружьями наперевес бродили по немощёным улицам, постоянно либо грязным, либо пыльным; когда выстрелы наполняли ужасом тревожные ночи, а бродячие торговцы раскладывали свой товар прямо на тротуарах. Всему этому пришёл конец, теперь город сверкал яркими витринами, множилось число магазинов и универмагов, бродячие торговцы появлялись только на ярмарках, остальное время они разъезжали по деревням. Открывались бары, кабаре, кинотеатры, колледжи. Ильеусцы не отличались религиозностью, но они очень гордились тем, что в их городе была основана епархия, и первый епископ был встречен пышными празднествами. Фазендейро, экспортёры, банкиры, коммерсанты – все жертвовали на постройку монастырской школы для ильеусских девочек и на строительство дворца епископа, оба здания сооружались на вершине холма Конкиста. Так же охотно они давали деньги на клуб «Прогресс», строительство которого началось по инициативе коммерсантов и обладателей университетских дипломов во главе с Мундинью Фалканом. В этом клубе по воскресеньям устраивались танцевальные вечера, и время от времени – большие балы. Возникали футбольные клубы, процветало литературное объединение имени Руя Барбозы[43]43
  Руй Барбоза (1849–1923) – видный бразильский писатель, дипломат и юрист.


[Закрыть]. В эти годы Ильеус стали называть Королём Юга. Культура какао господствовала на всём юге штата Баия, и не было отрасли доходнее; богатство росло, рос и процветал Ильеус, столица какао.

И всё же этот бурный прогресс и великолепное будущее сплетались на улицах Ильеуса с обломками недавнего прошлого: эпохой борьбы за землю, вооружённых столкновений и наёмных бандитов. По-прежнему стада ослов, перевозивших какао в склады экспортёров, наводняли центр города вперемежку с грузовиками, которые использовались всё чаще. Ещё многие мужчины ходили по улицам в сапогах и с револьверами за поясом, по-прежнему на окраинах легко вспыхивали уличные драки; знаменитые жагунсу хвалились своими подвигами в дешёвых кабаках, и время от времени кого-то убивали прямо на улице. Эти люди сталкивались на мощёных и чистых улицах с преуспевающими экспортёрами в модных костюмах, сшитых у байянских портных, с бесчисленными коммивояжёрами, шумными и услужливыми, всегда готовыми рассказать свежий анекдот, с врачами, адвокатами, стоматологами, агрономами, инженерами, прибывавшими с каждым пароходом. Да и многие фазендейро уже не носили сапоги и револьверы и выглядели вполне мирно, они строили для своих семей красивые дома в городе, где проводили часть времени, и отправляли детей в колледж доктора Энока либо в гимназии Баии. Их жёны приезжали на фазенды только по праздникам, тратили деньги на шелка и дорогие туфли и регулярно посещали вечера в клубе «Прогресс».

Однако многое напоминало ещё Ильеус прошлого. Не тот Ильеус времён сахарных заводов, жалких кофейных плантаций, благородных сеньоров и чёрных рабов, когда процветало семейство Áвила. О том далёком прошлом остались лишь смутные воспоминания, и только Доктор помнил о нём. Речь идёт о недавнем прошлом, о временах великих битв за землю. Когда отцы иезуиты привезли сюда первые саженцы какао, искатели фортуны бросились в леса и боролись, с ружьями и «парабеллумами» в руках, за каждую пядь земли. Когда Бадаро́, Оливейры, Браз Дамазиу, Теодору дас Бараунас и многие другие в битвах не на жизнь, а на смерть прокладывали дороги, прорубали просеки во главе отрядов жагунсу. Когда леса были вырублены, а деревья какао посажены в землю, политую кровью. Когда процветала коррупция, а правосудие служило интересам захватчиков, когда за каждым высоким деревом в засаде скрывался наёмный убийца, поджидавший свою жертву. Следы этого прошлого ещё присутствовали в жизни города и нравах людей. Прошлое уходило постепенно, уступая место новым порядкам и современному укладу. Но уходило оно сопротивляясь, особенно когда дело касалось обычаев, превратившихся со временем почти в законы.

Одним из тех, кто был привержен прошлому, с недоверием смотрел на ильеусские нововведения, почти всё время жил на фазенде и приезжал в город только по делам, для переговоров с экспортёрами, был полковник Мануэл Ягуар. В то раннее ясное утро, первое после долгих дождей, он шёл по пустынной улице и думал, что сегодня же уедет к себе на фазенду. Приближалась пора урожая, теперь солнце позолотит плоды какао и плантации станут особенно красивы. Вот это полковник действительно любил, не манил его город, несмотря на все свои соблазны: кинотеатры, бары, кабаре с красивыми женщинами, множество магазинов. Ему больше нравилась деревенская жизнь во всём её многообразии: охота, вид цветущих деревьев и созревающих плодов какао, беседы с батраками, по много раз слышанные истории о борьбе за землю, встречи со змеями, молоденькие деревенские девушки из бедных публичных домов в посёлках. Он приехал в Ильеус, чтобы встретиться с Мундинью Фалканом, продать ему будущий урожай и получить деньги для дальнейшего развития фазенды. Но экспортёр уехал в Рио, а полковник не хотел вести переговоры с управляющим и решил подождать, тем более что Мундинью возвращался ближайшим рейсом парохода «Ита».

И пока Мануэл Ягуар ждал возвращения экспортёра в этом весёлом, несмотря на дожди, городе, друзья водили его в кинотеатры (обычно он засыпал на середине фильма, у него уставали глаза), в бары и кабаре. Как пахнут эти женщины, боже мой! слишком много духов… И стоят дорого, требуют драгоценности, выпрашивают кольца… Этот Ильеус – сплошной разор…

И всё же, глядя на безоблачное небо, предвкушая хороший урожай, представляя, как на специальных настилах, источая медовый сок, сохнут семена какао, как вереницы ослов мешками увозят его в город, Мануэл чувствовал себя таким счастливым, что посчитал несправедливым оставлять семью на фазенде, лишать детей образования, держать жену на кухне, точно негритянку, без всяких развлечений. Живут же другие полковники в городе, строят удобные дома, одеваются как люди…

Но из всех городских развлечений, которым он предавался во время своих кратких поездок в Ильеус, больше всего полковник Мануэл Ягуар любил утренние беседы с друзьями в рыбных рядах. Сегодня он объявит им о своём решении построить дом в Ильеусе и перевезти семью. Он думал об этом, шагая по пустынной улице, когда у входа в порт столкнулся с русским Яковом, небритым, нечёсаным, но в прекрасном расположении духа. Едва заметив полковника, Яков широко раскинул руки и что-то ему прокричал, но был в таком возбуждении, что перешёл на родной язык, однако это не помешало неграмотному фазендейро понять его и ответить:

– Вот именно… Наконец-то… Дождь кончился, дружище.

Русский потирал руки.

– Теперь будем делать три рейса в день: в семь утра, в полдень и в четыре вечера. И закажем ещё пару автобусов.

Они вместе подошли к воротам гаража, и полковник уверенно заявил:

– В этот раз поеду домой на этой вашей машине. Я уже решил…

Русский засмеялся:

– По хорошей дороге поездка займёт чуть больше часа…

– Ну и ну! Подумать только! Тридцать пять километров за полтора часа… Раньше мы ехали двое суток верхом… Ну если Мундинью Фалкан приедет сегодня на «Ите», оставьте мне билет на завтрашнее утро…

– Ну уж нет, полковник. На завтра никак нельзя.

– Почему нельзя?

– Потому что завтра торжественный ужин и вы мой гость. Застолье будет что надо, приглашены полковник Бастус, два префекта, наш и итабунский, Мундинью Фалкан – всё высшее общество… Управляющий национального банка тоже придёт… Отличная получится вечеринка!

– Что мне делать, Яков, в этом высшем обществе? Я живу в глуши…

– И всё же я настаиваю на вашем присутствии. Приходите в «Везувий», бар Насиба.

– В таком случае я поеду послезавтра…

– А я оставлю для вас первое место.

Фазендейро стал прощаться:

– А это не опасно? Вдруг эта штука перевернётся. На такой-то скорости… Поверить не могу…