Текст книги "Искатель. 1978. Выпуск №6"

Автор книги: Жорж Сименон

Соавторы: Евгений Гуляковский,Александр Кучеренко,Эдуард Хлысталов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

III

– Что это было?

Лонг долго молчал, стараясь не смотреть на координатора.

– Я не знаю, Рент. Пока не знаю. Ответ нельзя получить немедленно. Нужны подробные исследования, нужно время.

Координатор взглянул на настенные часы.

– Я могу ждать еще шесть часов, не больше. Надеюсь, у вас теперь достаточно материалов. И прежде всего установите, что случилось с людьми.

– Медицинский сектор мне не подчиняется, – проворчал Лонг.

– Знаю. Твоя задача – выяснить, что именно их атаковало. Что или кто… С медиками я поговорю отдельно. И запомни: шесть часов, ни минуты больше.

– А почему, собственно, такая спешка?

– Ты что, не понимаешь, насколько серьезно наше положение? Мы не знаем характера атаки, мы вообще ничего не знаем! И каждую минуту это может повториться. Ты можешь гарантировать, что эта штука остановится перед защитными полями нашего корабля? Или в случае повторной атаки она прошьет его навылет? И вообще, что это такое и что мы теперь должны делать?

Эта часть медицинского центра корабля представляла собой современное диагностическое отделение, оснащенное самым современным оборудованием. Оно было специально приспособлено для обследования пациентов, вошедших в контакт с неизвестной флорой и фауной чужих планет. И хотя в данном случае прямого контакта не было – самый тщательный осмотр скафандров пострадавших не выявил ни малейшего изъяна в их герметичной броне, – тем не менее Брэгов, главный врач корабля, до выяснения причин поражения поместил всех членов отряда геологов в изоляционное отделение.

Сразу же после вызова координатора и разговора с ним Брэгов попросил своих сотрудников сделать перерыв на два часа. Ему нужно было остаться одному и еще раз спокойно все обдумать. Он понимал, насколько важен его диагноз для установления причин того, что произошло, и поэтому не спешил с ответом на запрос координатора.

Развернув папку, Брэгов еще раз перечел характеристики состояния пострадавших в момент прибытия спасательной группы: пульс сорок-пятьдесят, психомоторные рефлексы заторможены, молочная кислота в мышцах почти полностью отсутствует, понижена температура тела и особенно кожных покровов, уменьшен систомологический минутный объем крови, снижены интервалы и ограничены амплитуды энцефалограмм и кардиограмм. Общее подавленное состояние организма на фоне острой сахарной недостаточности, симптомы которой после принятых мер сразу же пошли на убыль. Картина казалась настолько ясной, настолько не вызывающей сомнений, что Брэгов недовольно крякнул.

Сахарная кома, острая энергетическая недостаточность… Словно больным кто-то ввел смертельную дозу инсулина! Словно они голодали десятки дней! Словно из их организма в одну минуту высосали все запасы энергии! Эта последняя мысль заставила Брэгова надолго задуматься. Здесь что-то было. Что-то не имеющее непосредственного отношения к его пациентам. Ах да… роботы. Энергия, исчезающая из аккумуляторов…

Из отпущенных координатором шести часов прошло четыре. Во всех лабораториях научного отдела шла напряженная работа. Лонг вместе со своим постоянным напарником, молодым физиком Платовым, работал без перерыва. Лонг хорошо понимал Рента и знал, что дополнительного времени отпущено не будет, что ответ должен быть получен за оставшиеся два часа. Но пока ничто не указывало на то, что в исследованиях близок конечный результат. Все работы велись дистанционно. Этого требовала элементарная безопасность. Камеры научного центра, снабженные сложными манипуляторами для работы с активными материалами, давали физикам такую возможность. Спасательная экспедиция привезла в специальном контейнере большую часть обшивки пострадавшего транспортера. Теперь ее разрезали на отдельные образцы, и каждая лаборатория вела свои собственные исследования.

Лонг и Платов работали с куском наружной силиконовой обшивки транспортера. Изображение обломка, увеличенное в шестьсот раз, в виде объемной голограммы транслировалось прямо в центр лаборатории. Усталости они не чувствовали, но голод давал о себе знать. Чтобы не прекращать работы, заказали ужин по центральному транслятору прямо в лабораторию, и вскоре появился киб с подносом. Рент выключил сканирующий микроскоп, но голограмма осталась. Настройка лазеров требовала слишком много времени.

– Вы помните срез с характерным рисунком? Кажется, номер сорок два – четыре? – вдруг оживился Платов. – По-моему, там что-то было. Давайте еще раз посмотрим. – Он подошел к пульту и набрал код. Засветился большой экран сканатора, в его глубине четко обозначались узловые центры кристаллической решетки. Появились сероватые расплывчатые тени электронов.

– Вот здесь, в левом углу, видите? Нет ядра атома кремния. Соседние ядра кислорода и титана еще сохраняют общую структуру решетки, но узлового атомного ядра нет. Может, причина повышенной хрупкости именно в этом?

Лонг отставил чашку и подошел вплотную к экрану, словно надеялся с близкого расстояния разглядеть что-нибудь новое.

– Ну, один атом еще ни о чем не говорит… – проворчал он. – Дайте задание машине подсчитать количество таких нарушений, скажем, в кубическом миллиметре вещества, тогда посмотрим.

Платов, манипулируя клавишами пульта, набрал нужный код команд. Серия зеленых контрольных огней известила о том, что программа принята и прошла анализаторный блок. Почти сразу же изображение на экране вздрогнуло и исчезло, сменившись едва уловимым для глаз мельканием. Скорость, с которой машина меняла глубину среза, как всегда, оставалась за порогом человеческого восприятия. Теперь нужно было только ждать. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем звонок известил об окончании программы и на контрольном табло засветился ряд семизначных цифр.

– Восемь в шестнадцатой степени?… Вы правы. Это не может быть случайным. Давайте снова тот срез. Вы проанализировали топологию всех внешних треков?

– Да, получается очень любопытная картина. Похоже, облучение шло с одной стороны. Сорок два градуса от полюса, на топокарте.

– Иными словами это результат выстрела нашей пушки?

– Совершенно верно. Но обратите внимание на энергию воздействий. Она очень ослаблена. Такое впечатление, как будто взрыв был, по крайней мере, километрах в десяти.

– А на самом деле?

– Тысяча триста метров. Обшивка должна была оплавиться.

– Любопытно… Пожалуй, стоит провести один небольшой эксперимент. Пойдемте к навигаторам. Нам понадобится их помощь.

В рубке дежурил какой-то стажер. Увидев начальника научного отдела, он даже встал с кресла, только что не вытянулся по стойке «смирно» от почтительности. Лонгу не хотелось, чтобы у мальчишки были потом неприятности, разрешение на запуск зонда, который ему потребовался, нужно было получить у кого-нибудь постарше.

– Где Танаев?

– Вы разве не знаете? – стараясь предотвратить неловкий разговор, вмешался Платов.

– Подождите, – остановил его Лонг, – мне нужен Танаев.

– Пилот Танаев отстранен. Так решил координатор.

– Это еще что за новости? Мне нужен Танаев! Вызовите координатора.

Не дождавшись, пока практикант наберет код, Лонг нетерпеливо шагнул к видеокону.

– Говорят, ты отстранил Танаева?

– А в чем дело? – Координатор смотрел с экрана своими маленькими сонными глазками куда-то в сторону, но Лонг по опыту знал, что этот его неопределенный, направленный в сторону взгляд замечает куда больше любого из них!

– Мне нужен Глеб!

– Ну так и вызови Глеба. Если ты забыл его личный код, посмотри в справочнике.

– Он мне нужен здесь, в рубке!

– Ну знаешь, Лонг! Я не вмешиваюсь в дела твоего отдела, так что позволь и мне самому решать, кто должен быть в рубке, а кто нет. Что тебе, собственно, понадобилось?

– Ракетный зонд!

– И только-то? Тебе его запустит любой стажер. Леонов, возьмите координаты, заказ оформите, как обычно, по разделу научного отдела. – Рент отключился.

Секунду Лонг с интересом смотрел на погасший экран.

– Он забыл спросить у меня, куда именно собираюсь я запускать этот зонд… Может быть, это и к лучшему. История с Глебом, видно, совсем выбила старика из колеи.

Лонг повернулся к стажеру, все еще навытяжку стоявшему перед пультом.

– Есть у вас на складе термитные снаряды?

– Термитные?… Не знаю… Я сейчас проверю… Я никогда не слышал про такие…

– Еще бы вам о них слышать… В крайнем случае закажите начинку химикам. Это может быть необязательно термитная смесь, любая, способная медленно гореть в безвоздушном пространстве.

Заранее рассчитывая точку посадки зонда, Лонг выбрал лощину, вклинившуюся в зону разрушений таким образом, что корабельные телескопы могли наблюдать за местом посадки. На обзорных экранах появилось изображение ровной, покрытой слоем пыли поверхности.

– Это самый край зоны. Возможно, здесь толщина пылевого покрова не так велика, и зонд не провалится, тогда мы что-нибудь увидим… Вот она, смотрите!

На экране мелькнуло узкое длинное тело ракеты. Тормозные двигатели частично замедлили ее падение, но она потеряла ориентировку и падала, беспорядочно кувыркаясь. Видимо, Леонов ошибся в корректировке, потому что ракета явно не дотянула до песчаной лощины. Она ударилась о камни на самом краю пылевой зоны. Корпус раскололся на несколько частей, из него выкатился удлиненный цилиндр термитной бомбы, подпрыгнул несколько раз и остановился у линии, за которой начинался песок.

– Извините… Двигатели выключались слишком рано, иначе я бы смог откорректировать…

– Не беспокойся! – Лонг обнял стажера за плечи. – Все получилось как надо, только бы взрыватель сработал!

– Что здесь происходит? – послышался у них за спи ной недовольный голос координатора.

– Запускаем зонд, как видите. Тот самый, о котором я вас просил.

– Зонд я вижу! Но кто вам позволил направлять его в зону?

– Поверь, Рент, это было необходимо. К тому же он не в зоне. Рядом, но не в зоне. – Не отрываясь, Лонг смотрел на секундомер. – Вот сейчас, сейчас должен сработать…

– Что еще вы задумали?! Что там у вас такое?

– Всего лишь термитная бомба. Детская хлопушка, не более, успокойтесь. Это просто эксперимент с пиротехникой. Вот! Смотрите! Дайте самое большое увеличение! Да направьте же объектив точнее на самый цилиндр!

Цилиндр теперь заполнил весь экран, его оболочка треснула, изогнулась, выворачивая наружу кипящую и бурлящую начинку.

– Так я и думал! Разве это горение?! Она едва светится. Измерьте температуру! Быстрее!

Леонов включил дистанционный пирометр, навел его перекрестие на разлившуюся вязкой лужицей желтоватую массу и щелкнул тумблером. Стрелка на шкале подпрыгнула и остановилась у отметки. Шестьсот.

– Шестьсот градусов вместо двух тысяч! Всего шестьсот…

Масса на экране уже не пенилась и не светилась, теперь она застыла бесформенной глыбой, стрелка пирометра стремительно откатывалась назад.

– Все. Фейерверк окончен.

– Так, может быть, ты все же объяснишь, для чего тебе понадобилось устраивать этот спектакль?

– М-м? Ах, да это… Подожди, Рент… – Не обращая никакого внимания на координатора, Лонг стремительно метался по рубке, Рент терпеливо ждал. Наконец, в очередной раз наткнувшись на боковое кресло, Лонг остановился.

– Все сходится. – Он достал карманный калькулятор и с полминуты что-то подсчитывал. Потом взглянул на результат, на Рента, прищурился и тихо присвистнул. – Кажется, я знаю, что там происходит, Рент. Энтропия увеличена примерно в тысячу, раз. Может быть, даже в десять тысяч. Степень увеличения, очевидно, меняется в зависимости от расстояния до центра зоны.

Платов остолбенел. Он вместе с Лонгом проделал все исследование, но этот вывод казался ему слишком фантастичным. Он хотел возразить, но его опередил координатор:

– Энтропия – мировая константа, если не ошибаюсь. Она всегда и везде была неизменной. К тому же, насколько я понимаю, это просто условная величина, измеряющая…

– Совершенно верно, – подхватил Лонг. – Это всего лишь величина, измеряющая бесследное исчезновение энергии при любой реакции. Так вот здесь эта неизменная мировая константа, как ты правильно заметил, перестала быть неизменной. Она увеличилась, по крайней мере, в тысячу раз, и именно поэтому реакции горения, распада атомов, да и любые другие реакции, связанные с расходом энергии, уже не могут протекать нормально. Баланс нарушен. Энергия уходит, как сквозь дырявое сито.

– Куда же она уходит?

– Если мы с тобой это выясним, нам поставят памятник еще при жизни. Можешь не сомневаться.

– Хорошо. Допустим. Что могло вызвать такое резкое нарушение? Каково происхождение этого поля?

– Ты хочешь спросить – искусственное ли оно? – Лонг усмехнулся. – Я даже не знаю, поле ли это? Наши приборы не мог ли обнаружить никакого материального воздействия, мы можем наблюдать лишь следствия, следствия изменения энергетического баланса в окружающей среде. Даже степень воздействия энтропийного поля, как ты его окрестил, можно подсчитать только косвенно, так что спроси что-нибудь полегче.

– Однако эта твоя теоретическая мировая константа разрушает вполне реальные скалы. Уничтожает механизмы и убивает людей. И впредь любой эксперимент, связанный с воздействием на внешнюю среду, будешь согласовывать со мной. Здесь не лаборатория, а чужая планета. И ты мне еще не сказал самого главного – можно ли от этого защититься?

– Если учесть данные эксперимента Танаева с выстрелом…

– Вот как? – перебил координатор. – Эта авантюра называется экспериментом?

– Если учесть данные, полученные после выстрела, – невозмутимо поправился Лонг, – то получится, что достаточно мощное выделение энергии как бы насыщает энтропийное поле, нейтрализует его на участке воздействия. Не дает продвинуться дальше. Я надеюсь, что наши защитные поля, выделив достаточную энергию, смогут нейтрализовать энтропийное воздействие. Впрочем, это еще надо посчитать.

* * *

Вызов раздался вечером, когда Глеб, сидя в своей каюте, в третий раз играл в шахматы с Центавром. Собственно, шахматы как таковые его мало интересовали. Он хотел разгадать замысел психологов, так запрограммировавших Центавра, чтобы он проигрывал в среднем каждую третью партию. Но не просто каждую третью, а только ту, в которой Глеб играл чуть выше своих обычных возможностей. В результате игра приобретала известный интерес.

Синяя лампочка, вспыхнувшая под экраном интеркома, означала, что вызов неофициальный, идущий по личному каналу. Глеб включил интерком.

Рент сидел ссутулившись за маленьким столиком своей каюты. Экран давал его лицо крупным планом. Больше ничего нельзя было рассмотреть. Глеб дорого бы дал, чтобы побывать в каюте Рента хоть раз, чтобы составить о координаторе более подробное личное впечатление. Ренту было нелегко начать разговор. Он медленно, почти с видимым физическим усилием подбирал слова, и Глеб не собирался ему помогать.

– Я решил послать танки в центр зоны.

Он остановился, словно ожидал ответа, но, так как Глеб не прореагировал на его сообщение, продолжил:

– Лонг считает, что всякая новая информация, даже косвенная, об этой зоне обладает огромной научной ценностью. Я решил его поддержать.

– Не из-за этой ли ценности ты пошлешь туда танки? Слушай, Рент, мы с тобой летаем не первый год, так что мог бы сказать мне прямо, что тебе не с чем возвращаться на базу. А танки… Это не лучший выход. Скорей всего они попросту не вернутся.

– Я ведь не советоваться с тобой хотел. Танки – дело решенное… Научный отдел гарантирует, что мощности их защитных полей будет достаточно. Мы сможем посмотреть, что делается в центре этого пятнышка. Рад? Вижу, что рад, что бы ты там ни говорил.

– Ну и чего ты хочешь от меня?

– Мне нужен руководитель в группу техников, которая будет готовить танки. Ты хорошо изучил работу механизмов в местных условиях. Да и вообще это слишком дорогое удовольствие разбрасываться специалистами твоего класса.

– Это приказ или просьба?

– Можешь считать, что просьба.

– В таком случае я отказываюсь.

– Вот как…

– Да и ты постарайся больше не обращаться ко мне с просьбами.

– Хорошо. Я постараюсь. А сейчас иди принимай группу. Кто из нас прав, не нам с тобой решать.

– Начальство с базы в таких вопросах тоже не лучший судья.

– Вот тут я с тобой согласен. Я не это имел в виду. Ты как-то обмолвился о задачах дальней разведки, помнишь? «Искать и хоть иногда находить что-то новое, неизвестное раньше…» А ты по нему из пушки. Конечно, когда гибнут товарищи, трудно решать такие вещи, кажется, просто невозможно решить и тем не менее надо. Такая у нас работа. Не можешь – лучше уйди от пульта! Нельзя забывать, что мы здесь гости.

– А танки ты все-таки посылаешь…

– На танках не будет оружия. Только приборы и защитное поле. Прежде чем уйти, мы обязаны выяснить, что там такое. Хотя после твоего выстрела неизвестно, чем это обернется. Это ты понимаешь?

Глеб отвел Глаза, потом едва заметно кивнул.

– Ну вот и прекрасно. Иди принимай группу.

IV

Нижний ангар был самым большим помещением корабля. Здесь размещались его наиболее мощные транспортные и универсальные механизмы, предназначенные для планетных работ. Всю правую половину занимали четыре танка высшей защиты. В замкнутом пространстве ангара их неуклюжие, тяжеловесные махины казались неоправданно огромными и напоминали Глебу уснувших хищных динозавров.

Главный техник встретил его приветливо. Маленькое круглое лицо Орлова лучилось улыбкой с легкой примесью сочувствия. И это злило Глеба. Лучше бы он откровенно высказал неудовольствие по поводу того, что «верхнее начальство» вмешивается в дела его отдела. Глеб знал это и поэтому сразу же попросил Орлова ввести его в курс дела.

Два танка из четырех, в принципе, могли быть готовы в ближайшие шесть часов. На них уже заканчивалась проверка основных узлов и электронных блоков. Цифры на пультах контрольных автоматов могли означать все, что угодно. Глеб вовсе не собирался выдавать себя за универсального специалиста и сразу же остановил Орлова, пытавшегося на беглом техническом жаргоне объяснить ему характеристики отдельных агрегатов.

– Меня интересует только общий график работ. Время, необходимое вам на контроль, и еще, пожалуй, вот что… Сделайте двойную проверну блоков автоматического управления на ноль втором.

Впервые за весь разговор неприятная усмешка исчезла с лица Орлова, в глазах промелькнуло нечто похожее на удивление.

– Можно узнать, почему вас заинтересовал именно ноль второй?

– Все механизмы, имевшие контакт с внешней средой на этой планете, нуждаются в самой тщательной проверке, а ноль второй участвовал в спасательной экспедиции.

– Я спросил потому, что у меня появилось сомнение по поводу замедления реакций в его блоках. Однако отклонения незначительны, в пределах нормы, но я не решился запрашивать время на дополнительную проверку. Сроки на подготовку нам отпущены очень жесткие.

– В таком случае замените весь механизм.

– Это невозможно. Ноль четвертый и ноль третий находятся на консервации. Для приведения их в рабочее состояние потребуется не меньше суток.

Глеб на секунду задумался.

– Скажите, кристаллоконды управляющих автоматов на этих танках идентичны?

– Они похожи как два близнеца, но такая замена запрещена.

– Всю ответственность я возьму на себя. И не забудьте замененные конды передать кибернетикам для полного контроля по всем параметрам.

– Но если управляющая автоматика здесь настолько ненадежна, почему с машиной не пошлют водителя?

Глеб пожал плечами.

– Слишком дорогая цена за проверку теорий научного отдела. Лонг считает, что защитное поле расходом своей энергии скомпенсирует избыточную энтропию, не даст ей проникнуть внутрь машины, но никто этого не проверял на практике. Хватит с нас двоих.

За полчаса до запуска все было готово. И когда под потолком ангара вспыхнули мигающие желтые лампы, а надоедливый зудящий звук сирены напомнил о том, что людям пора покинуть ангар, техники неторопливо потянулись к выходу.

Глеб включил висевший на лацкане пиджака фон и произнес:

– Готовность первой степени. Через пятнадцать минут пуск.

Теперь вся стандартная процедура: запуск многочисленных двигателей, продувка тамбура, пуск внутренних реакторов танков на рабочий ход, опробование их защитных полей – все это перешло в ведение автоматов. Дальнейшее пребывание людей в ангаре становилось опасным. Но Глеб знал, что процедура не может начаться, пока контрольный автомат у двери не сообщит о том, что последний человек покинул ангар.

Глеб уже повернул к выходу из ангара, когда почувствовал еще не осознанный сигнал тревоги, поданный мозгом. Что-то было не так.

Ему потребовалось не больше секунды, чтобы понять причину. Сквозь раздвинутые двери грузового отсека на ноль втором, в его черной, неосвещенной глубине, в мерцающем свете наружных ламп вырисовывалась металлическая скорченная глыба, своими контурами карикатурно напоминавшая присевшего на корточки человека. Это был охранный кибер. Глеб не мог ошибиться и сразу же вспомнил, что по инструкции каждому танку придавался такой охранный кибер. Но на ноль первом его не было. Это он хорошо помнил. Там они вместе с Орловым опечатали грузовой отсек, да и на ноль втором, когда меняли блоки основной программы, он не видел никакого охранного киба! Его и не должно было быть. Рент сказал, что танки не будут оснащаться оружием для этой экспедиции. А охранный кибер – прежде всего боевой автомат, оснащенный лазерами дальнего действия и нейтринными излучателями. Когда же он появился в танке? Неужели Рент изменил свое решение? Это нуждалось в немедленной проверке. Глеб шагнул к танку.

– Назови свой номер! – Пауза. Короткая, но все же достаточная для того, чтобы Глеб насторожился. Обычно автоматы отвечали мгновенно.

– Ноль двадцать четвертый.

Так и есть! Это был тот самый робот, который сопровождал группу геологов, когда отказал взрыватель на нейтринной бомбе.

– Почему находишься здесь?

– Согласно инструкции должен сопровождать машину.

– Разве ты не получил приказа, отменяющего инструкцию?

– Нет. Координатор Рент приказал мне сопровождать машину.

Это уже была явная ложь. Кто-то из них солгал. Но так как автоматы лгать не умели, то получалось, что ему солгал Рент. Глеб почувствовал гнев.

– Соедини меня с координатором!

Опять пауза… Более длительная, чем в прошлый раз. Наконец ответ:

– Соединяю. – Снова пауза. На этот раз естественная. Канал мог быть занят.

– Координатор не отвечает.

К этому моменту Глеб уже был основательно взбешен, но взял себя в руки и проговорил сквозь стиснутые зубы:

– Вызывай по аварийному каналу!

Снова пауза. Все сходилось на том, что эта металлическая жестянка попросту морочила ему голову! Все еще не веря, Глеб вплотную приблизился к грузовому отсеку танка, и в это мгновение желтый свет сигнальных ламп сменился красным. Он услышал, как за его спиной опустилась шлюзовая переборка, отделяющая ангар от остального корабля. Автоматы начали запуск танков по основной программе, не дождавшись, пока человек покинет опасную зону. Этого быть не могло, и тем не менее это случилось. Теперь до включения защитного поля у него оставалось примерно полторы минуты. Возникавшие в момент включения поля вихревые токи обладали такой мощностью, что прикосновение к любому предмету в радиусе пятисот метров означало для него верную гибель. Через несколько секунд кровь в жилах закипит, потом лопнут сосуды, обуглится кожа, и все будет кончено… Бежать? Бесполезно. До дальней стены сто метров, не больше. Этого недостаточно. Все выходы из ангара перекрыты… Автоматы работают надежно… Автоматы… Только они… Надо отдать приказ…

Мысли лихорадочно метались в поисках выхода, а дрожащие руки уже сорвали фон с лацкана куртки, перевели рычажок на полную мощность. Щелкнул выключатель. Бесполезно… Контрольная лампочка не загорелась. Так и должно быть. После включения основной программы связь изнутри ангара становится невозможной. Здесь сейчас не может быть ни единого человека, иначе как могла включиться основная программа?

И вдруг он снова почувствовал волну гнева на эти бездушные металлические жестянки, которые очень точно все рассчитали, точно и безошибочно, чтобы убить его через несколько секунд. Этот гнев подавил страх, помог ему сосредоточиться. Собственно, оставалось только одно. Проникнуть внутрь танка за эти оставшиеся секунды. Проще всего было броситься в широко открытые двери грузового отсека. Но в красном полумраке зловещие багровые отсветы ложились на шарообразную, неестественно раздутую голову охранного киба. На секунду Глебу даже показалось, что на его металлической роже появилась насмешливая улыбка. «Он только этого и ждет. Все было подстроено именно так, чтобы подтолкнуть меня к этому решению… Для чего-то ему это нужно… Сейчас нет времени разбираться для чего. Нужно придумать что-то другое, что-то такое, чего от него не ждут! Управляющая рубка танка уже закрыта. Значит, надо вскрыть запасной аварийный люк! Только на нем нет автоматических запоров», – лихорадочно пронеслось в голове.

Винтовой рычажный зажим не поддавался долго, слишком долго! Глеб чувствовал, как истекают последние оставшиеся у него секунды. Теперь уже было поздно предпринимать что бы то ни было… Оставалось только давить изо всех сил на этот проклятый рычаг. Казалось, он сдвинулся, прошел по окружности сантиметр-другой и окончательно заклинился, словно кто-то держал его изнутри.

Глебу казалось, что он вот-вот потеряет сознание от напряжения. Пот заливал глаза. Осталось пять секунд, четыре, три… Рычаг не подавался. Все, теперь он не успеет…

Огненная вспышка очертила вытянутую синеватую сферу включившегося поля, и вдруг Глеб понял, что лежит внутри защитного купола между генераторами гравиподушки. А это означало, что наружные токи, возникшие за границей защитного поля, ему не страшны, и у него появилось время… Правда, немного, еще секунд сорок, до того, как включатся ходовые генераторы. Если после этого он все еще останется снаружи, то двинувшаяся машина попросту превратит его в месиво. Можно было взобраться на броню, но как только откроется шлюз… Нет, уж лучше бороться здесь, бороться до последнего… И вдруг он понял, что вращает рычаг в противоположную сторону, все больше и больше заклинивая проклятый люк!

Он рванул рукоятку обратно, навалился всем телом – ничего не помогало. Теперь его жизнь зависела от куска железа, от любого куска железа, которым можно было удлинить рукоятку. Змеей извиваясь между плитами гравитационных разрядников, он пополз в узкую щель между машиной и полом. Только там, вдали от хозяйских глаз Орлова, мог кто-нибудь из техников оставить ненужный кусок железа! Именно там оставил бы он его сам, если бы поленился нести к дезинтегратору в другой конец зала. И ему повезло!

Это был обломок какой-то ржавой трубы. Когда он надел ее на конец рычага и нажал плечом, труба медленно начала гнуться. Глеб почувствовал, как от ярости сводит скулы. Все его усилия были напрасны. Истекали последние, подаренные ему судьбой секунды!! В это время рычаг наконец подался.

Танк тронулся, едва он втиснулся в люк. Задраивать его пришлось на ходу, но это уже не имело значения. Он выиграл эту свою первую схватку с кучей металлического хлама, находящегося теперь в кормовом отсеке. Киб, не подчинившийся человеку! Пытавшийся его обмануть! Это было так же нелепо, как если бы на него напал письменный стол или кровать, и тем не менее это случилось. Теперь он мог отдышаться, вытереть пот, заливший лицо, и спокойно обдумать ситуацию. Он полулежал в узком шлюзе аварийного люка. Машина медленно вздрагивала и, покачиваясь с боку на бок, двигалась; судя по наклону пола, она уже сползала с эстакады и, значит, прошла дезинфекционную камеру, наружный шлюз и вот-вот коснется поверхности планеты. Теперь связаться с кораблем и сообщить им о случившемся можно будет только в том случае, если он доберется до управляющей рубки, сумеет отключить автоматику и взять управление танком на себя. Но для этого нужно сначала пробраться через две герметичные переборки, отделявшие нижний машинный отсек от верхнего, где размещались каюты экипажа и управляющая рубка. А он не помнил, как запирались переходные люки. Если там стоят автоматические запоры, открывающиеся по команде из рубки, то ему отсюда не выбраться. Но зачем тогда было делать в последнем наружном люке винтовой механический запор? Нет! Там должны быть такие же простые, незамысловатые, верные в любом случае механизмы! Ему предстояло всего лишь подняться по узкой лесенке, чтобы в этом убедиться. Открыть второй люк было делом одной минуты, и он уже стоял во весь рост в машинном отделении танка. В лицо пахнуло жаром. Температура была градусов сорок-пятьдесят. В глаза бросилась надпись: «Без скафандра не входить!» Ну конечно, здесь должна быть повышена не только температура… Скорее наверх, вот и последний люк… Затвор даже не дрогнул. В узкой прорези над замком, как только он нажал рукоятку, выскочила надпись: «Затвор зафиксирован. Соединитесь с управляющей рубкой». Зафиксирован? Но кем? Зафиксировать его можно было только изнутри и только впрямую, без всякой автоматики. Кто же это сделал? Похоже, он снова попал в ловушку. Без скафандра в горячем отсеке ему долго не продержаться. Стоп, есть еще вторая половина надписи! Как он сразу не догадался! «Соединиться с управляющей рубкой» – с программными автоматами корабля и отдать соответствующую команду. Совсем несложно, достаточно подключить свой фон к бортовой сети машины. Это можно сделать в любом отсеке, в том числе и здесь, в машинном. Вот он, разъем. Переключение заняло несколько секунд, потом он поднес микрофон к самым губам, чтобы заглушить надсадный вой генераторов, и проговорил, сдерживая волнение:

– Ноль второй! Вызываю управляющий аппарат ноль второго.

Фон молчал. Танаев повторил вызов, назвав свой кодовый номер. Это подействовало. Ни один автомат не мог игнорировать прямой вызов человека, даже с испорченными цепями, полуразрушенный, он был обязан ответить на него.

– Автомат ноль второго слушает.

– Откройте переборку машинного отделения!

– Задание невыполнимо. Затворы этой переборки фиксируются только вручную.

– Так вскройте переборку ремонтным кибом! Быстрее!

В интеркоме что-то щелкнуло, и тембр голоса вроде бы изменился…

– Задание некорректно, вскрытие переборки заразит радиацией рабочие отсеки. Это опасно для экипажа.

– На корабле нет экипажа! Я нахожусь в горячем отсеке без скафандра. Немедленно вскройте переборку!

– На корабле есть экипаж. В горячем отсеке никого нет, – туповато повторил механический голос.

Страшное подозрение заставило Глеба похолодеть.

– Я второй. Соедините меня с экипажем. – Фон снова щелкнул, секундная пауза, и тот же голос сказал:

– Экипаж слушает.