355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жорес Алферов » Власть без мозгов. Отделение науки от государства » Текст книги (страница 4)
Власть без мозгов. Отделение науки от государства
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 23:46

Текст книги "Власть без мозгов. Отделение науки от государства"


Автор книги: Жорес Алферов


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Часть 2. Наука и власть в современной России

Наука должна обеспечиваться из бюджета

Статья Ж.И. Алферова для «Российской газеты»

Я всегда на всех уровнях говорил, что здравоохранение, образование и наука должны обеспечиваться из бюджета. Поэтому мне вроде бы больше всех должно быть по душе выступление президента Путина на встрече 5 сентября с членами правительства, руководством Федерального Собрания и членами президиума Госсовета, в котором он признал необходимость инвестиций в человека, назвал здравоохранение, образование, жилье сферами применения приоритетных национальных проектов. Многие обратили внимание на то, что президент пообещал улучшить материальное положение ученых, особенно молодых. Но, к сожалению, опять за рамками решений остались главные проблемы отечественной науки.

Продекларировано увеличение зарплаты научным работникам. О необходимости этого говорилось давно, но когда реально такое произойдет сказать трудно. Теперь появилась цифра – 30 тысяч рублей в месяц, поскольку она близка одной тысяче долларов. Конечно, очень важно, чтобы люди получали, я не говорю достойную, просто приличную зарплату, на которую можно было бы жить. Но развитие науки зависит не только от зарплаты ученых.

Первоисточником этих обещаний являются декларации Минобрнауки. Напомню, что 30 июня 2005 года на заседании Правительства был в основном одобрен документ, разработанный Минобрнауки с участием Минфина и МЭРТа, под названием "О повышении эффективности деятельности государственного сектора науки ", который содержит план его реализации, в том числе план дальнейшего сокращения государственного сектора науки. В сентябре А.А. Фурсенко все более и более подробно детализировал принципы исходящих установок министерства. В частности, было сказано, что резкого сокращения числа государственных научных организаций и численности работающих в них не будет, "реформированию" подвергнутся "всего навсего" около тридцати процентов государственного сектора науки. Отмечу, что бюджетное финансирование науки уже несколько лет строго следут цифрам, приведенным в "Основах политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и на дальнейшую перспективу", утвержденных президентом 30 марта 2002 года. В 2005 году финансирование – 56 млрд. руб., в 2006 году – 71,7 млрд. руб., на 2008 год планируется – 110 млрд. руб., т.е. увеличение арифметическое составит два раза, про инфляцию говорить не будем. Теперь дальше, средняя зарплата в государственном секторе науки составляет 5 – 6 тыс. руб. Теперь попробуем решить арифметическую задачку, как при увеличении финансирования в два раза, в сравнении с текущим годом или в 1,5 раза по сравнению с 2006 годом, и 30% сокращении персонала увеличить зарплату в пять раз.

Необходимо отметить также неурегулированность вопросов налогообложения научных организаций, в части налога на имущество и земельного налога. Правительство заверяет, что деньги на это предусмотрены в бюджете, только не говорит где. Если они "сидят" в "базовом" бюджетном финансировании науки, то никакого роста расходов на науку просто нет, есть сокращение.

Помимо плохого материального обеспечения исследователей и исследований, одна из главных проблем нашей науки, я в данном случае имею в виду, прежде всего естественнонаучные дисциплины, такие как физика, химия, биология, ее невостребованность у нас, в нашей стране. Наши научные результаты имеют спрос за рубежом, а не у нас. Потому-то и уезжают из России за границу молодые физики, химики, биологи, а не только из-за мизерной зарплаты.

Для того, чтобы наука стала востребованной у нас, нужна другая экономическая политика государства. Политика, направленная на формирование экономики высоких технологий, а не на распродажу ресурсов. (Хотя и в сырьевой сфере должны применяться высокие технологии, и в нефтегазовой отрасли это точечно осуществляется). Такая экономика должна формироваться в рамках всей страны, повсеместно. А этого не происходит.

В нашей стране нет даже реальной программы, стратегии развития науки, не говоря уж о стратегии развития страны. Чтобы составить и реализовать ее, России, на самом деле, нужен настоящий Госплан. С решением такой задачи правительство в его нынешнем виде справиться не может. И министерство А.А. Фурсенко с этим справиться не может. В свое время было принято неправильное решение объединить в одно министерство образование и науку. Эти две сферы едины, но образование очень специфическая отрасль, которая требует совсем другой, не такой как в науке системы управления и руководства. Другая ситуация, благоприятная для развития, была в нашей стране, когда наукой у нас занимался ГКНТ. Этот орган решал вопросы профессионально и системно. Неверный шаг был сделан и тогда, когда у нас создали Минпромнауки, то есть объединили науку и промышленность. Я говорил президенту, что нельзя этого делать, но меня и тогда не послушали. И перемен не видно.

Сегодня я бьюсь над возрождением отечественной электроники. Потому что она была, есть и на ближайшие 30 – 40 лет останется движущей силой развития всех отраслей промышленности, всей экономики, в том числе ее социальной сферы. Но я непрерывно натыкаюсь на бюрократические барьеры и рогатки, которых не должно быть в природе. При этом многие чиновных контор убеждены, что они реформаторы, а я -замшелый консерватор. Есть смысл привести недавние слова вице-президента МВФ – "Пока в России сохраняются наука и образование у нее будут сохраняться ядерные амбиции, а нам этого не надо". Прямее сказать сложно.

Мы же можем сказать: "Пока в России сохраняются и развиваются науки и образование наша страна служит и своему народу и всей планете и в этом должны быть заинтересованы и наши бывшие "соперники".

2005 г.

Возродить экономику без научных учреждений невозможно

Выступление Ж. И. Алферова на «Правительственном часе» 10 марта 2006 г.

Вопрос возрождения промышленности высоких технологий, диверсификации экономики на основе научно-технических разработок -это вопрос жизни и смерти нашего государства. Хотя финансирование науки у нас за последние годы, естественно, благодаря росту ВВП, увеличилось, но оно ещё по-прежнему в несколько раз отстаёт от финансирования в советские времена, в том числе в фундаментальных исследованиях, в десятки раз отстаёт от Соединённых Штатов Америки и многих других государств.

Вообще, деление науки на прикладную и фундаментальную несколько искусственно. Мой старый, к сожалению, уже покойный, друг и товарищ, президент Британского Лондонского королевского общества Джордж Портер говорил, что вся наука – прикладная. Разница только в том, что отдельные приложения возникают быстро, а другие – через 50, 100 лет.

Нам, конечно, чрезвычайно важно смотреть, какие научнотехнические разработки могут давать довольно быстрый эффект. Мы на самом деле совершенно не используем огромный научный потенциал.

Одно из немногих достижений последних двух десятилетий – то, что мы сохранили Российскую академию наук как научную структуру. И, несмотря на старение, несмотря на отток учёных, Российская академия наук, безусловно, остаётся основной научной организацией страны.

Чрезвычайно вредным, я бы сказал, безобразным, является противопоставление вузов и университетов Академии наук. Да, нужно развивать науку в университетах, безусловно, имеется много хороших примеров. Я, например, согласен, что в Томске, в Сибири, сегодня хорошие достижения. Но никогда не нужно противопоставлять Академию и университеты. Вузовская наука может успешно развиваться, только используя научный потенциал Академии наук.

Академия наук, её центральная часть, без региональных отделений, имеет бюджет 31 миллиард на 2010 год, он уменьшен на 3 с половиной миллиарда рублей. Если же учесть, что зарплата (а мы, естественно, вынуждены были повысить её, поскольку она была совершенно кошмарной) составляет 20 миллиардов рублей, если учесть, что нужно как-то содержать академические учреждения, то окажется, что на фундаментальные программы мы могли выделить примерно два миллиарда рублей, из которых программа фундаментальных исследований в области нанотехнологий, руководителем которой является ваш покорный слуга, составляла 250 миллионов в прошлом году и 185,5 миллиона рублей в этом году. Подписано соглашение с Роснано о научно-техническом сотрудничестве. На самом деле долгосрочная программа Роснано должна быть направлена, в первую очередь, не на получение быстрого коммерческого эффекта, а на наиболее перспективные научно-технические разработки, которые могут создать базу в этом направлении.

Я просто приведу вам в качестве примеров, что было, скажем, в течение прошлого года утверждено в Роснано в качестве проектов. Совместно с итальянской компанией «Галилео» в России создадут производство радиочастотных идентификационных меток. Наблюдательный совет Роснано одобрил проект промышленного производства гибкой упаковки нового поколения, инфраструктурный проект по созданию в России склада-каталога реактивов...

Нужно оценивать научные организации по реальным результатам. В моей области, в физике конденсированного состояния, за последние десятилетия было два крупнейших достижения, которые пошли в практику.

Вообще, не рассчитывайте на возвращение российских учёных, уехавших за границу. Те, кто успешно решили там проблему, уже не приедут. Наша задача, чтобы от нас утекало меньше. А для этого нам нужно, чтобы наука была востребована, чтобы мы вернули престиж нашим научно-техническим исследованиям, разработкам и людям. Возрождать экономику, основанную на высоких технологиях, без научных учреждений страны и, прежде всего, Российской академии наук невозможно.

Реформы ради реформ

Статья для газеты «Советская Россия»

Я считаю, что сегодня в жизни Академии наук в Российской Федерации период очень сложный. Это напоминает то, что происходило в 1991—1992 гг. Очень опасно, когда реформы проводятся ради реформ, а не ради того, чтобы на самом деле реально сделать науку мощной силой, помогающей эффективно развивать нашу экономику.

Первый министр науки в правительстве Гайдара Борис Георгиевич Салтыков выдвинул тезис, которым пользуются, к сожалению, и по сей день, тезис принципиально не верный, тезис о безубыточности науки в Российской Федерации. Удивительно, как вообще можно говорить о безубыточности науки. Научный потенциал России, и вы все прекрасно об этом знаете, достаточно высок. И несмотря на все эти очень трудные годы, мы сохранили научный потенциал, хотя и с большими потерями. Это касается прежде всего Российской академии наук.

Мне кажется, что и нынешний министр образования и науки Фурсенко придерживается того же принципа и говорит о том, что численность научных работников, количество научных организаций и т.д. необходимо привести в соответствие с финансовыми возможностями. На самом деле научный потенциал России, научных организаций, РАН при разумной и правильной поддержке смог бы способствовать увеличению финансовых возможностей России.

В последнее время говорят о необходимости разделить фундаментальную науку и прикладную. В документах, распространяемых Министерством образования и науки раньше, говорилось о том, что фундаментальные и прикладные науки должны быть разделены и чисто формально. В структуре научных организаций – сектор научных исследований, сектор прикладных, ориентированных исследований, которые, вообще говоря, даже не следует поддерживать из государственного бюджета. На самом деле делить науку на прикладную и фундаментальную – это совершенная чушь. Есть наука и ее приложение.

Вчера на собрании нашего отделения я приводил слова Нобелевского лауреата В. Шокли, получившего премию за открытие транзисторов. Он, в частности говорил: "часто меня спрашивают -эксперименты, которые я планирую – фундаментальные или прикладные исследования. Для меня более важно знать – дают ли эсперименты новые и надежные знания о природе. Если такие знания возникают – это по-моему хорошие фундаментальные исследования и это важнее – была ли мотивация этих исследований для удовлетворения фундаментальных знаний или это получено для улучшения стабильности мощных транзисторов".

За последние годы произошли большие изменения. Мы знаем, что в Министерстве образования и науки всегда существовали программы научных исследований, которые сочетали как фундаментальные, так и прикладные работы. Сегодня их просто не существует. И то, что сейчас проводится министерством: конкурсы, лоты, на самом деле – механизм распределения денег. Это, однако, должны делать не сотрудники министерства, а компетентные научные организации.

В последнее время много говорят о том, что рейтинг академической науки заметно ниже, чем рейтинг науки в вузах. При этом придумываются некоторые модели, как определять рейтинг. Но рейтинг науки, научных исследований должен определяться научным сообществом, а не бюрократами в Министерстве образования и науки.

Недавно я знакомился с данными, по так называемому, индексу цитирования российских ученых, имеющих более 100 ссылок. Это, конечно, специфическая вещь, и далеко не всегда отражает реальные научные достижения научного работника. И должен сказать, по индексу цитирования с 1996 г. среди научных работников, имеющих высокий индекс цитирования – большинство это сотрудники академических институтов.

Мы все время очень много говорим о том, что в настоящее время очень важна интеграция науки и образования. Мы прекрасно понимаем, что образование и наука – единая система, и не может быть образования без науки и науки без образования. Существовала программа интеграции науки и образования. Она имела некоторые недостатки, но тем не менее активно способствовала развитию и взаимодействию вузов, академических учреждений, созданию академических научно-образовательных центров. Такой программы больше нет. Ее восстановление – реальная дорога к укреплению интеграции науки и образования.

Реальный путь развития научных исследований в нашей стране состоит в том, чтобы наука была по-настоящему движущей силой в экономике. А предлагаемые бюрократические реформы мало чем помогут. В последнее время много говорится о том, что научный сотрудник в 2008 г. будет получать 1 тыс. долларов в месяц. Но если бы вы посмотрели на график финансирования науки в стране, то получается, что этого хотят достичь только с помощью резкого сокращения численности научных сотрудников и научных учреждений.

Мне же кажется, что, как говорил Юрий Сергеевич Осипов, существует необходимость резкого увеличения финансирования науки, существенно увеличить заработную плату научных сотрудников. Сегодня средняя зарплата научных работников около 6 тыс. рублей. Чтобы она стала в пять раз больше, должны быть произведены существенные финансовые вливания в науку.

Сегодня система оплаты в Академии наук, так называемая единая тарифная система, дает возможность для манипулирования. Наверное, более целесообразным было бы введение нормальной базовой зарплаты. Между прочим, в министерствах и ведомствах это уже сделано. А почему-то в науке все остается так же, как пятнадцать лет назад. Вторая очень важная для науки вещь – это катастрофическая ситуация с оборудованием институтов. Для исправления этой ситуации как раз и нужно использовать средства Стабилизационного фонда, которые, естественно, не могут привести к увеличению инфляции.

2006 г.

«Стратегия модернизации» российской науки

Интервью Ж.И. Алферова «Российской газете»

Российская газета: – Жорес Иванович, в этом году начинается реализация стратегии модернизации российской науки. Что в ней Вы принимаете, а что вызывает беспокойство?

Жорес Алферов: – Это самый тяжелый вопрос из всех, которые вы могли задать. Ожидая его, я взял с собой текст программы. Так, вот, первая же фраза вызывает у меня недоумение. «Главной функцией академического сектора науки является расширенное воспроизводство знаний...». Я специально заглядывал в словарь Даля. Воспроизводство -это производство снова того, что было уже сделано раньше. Но для повторения уже добытых знаний Академия наук не нужна. С этим вполне нормально могло бы справляться Общество знаний. Академия должна заниматься производством новых.

РГ: – Там сказано «расширенное воспроизводство».

Алферов: – Да, термин взят из политэкономии Маркса. Вообще, такое впечатление, что программу писали экономисты, хотя под ней и стоят подписи двух математиков: Президента РАН и министра науки и образования. Но какое отношение имеет экономика к добыче знаний?

Дальше написано много хороших слов. Но ряд моментов вызывает опасения. К примеру, перевод организаций Академии наук, оказывающих социальные услуги сотрудникам, в новые организационноправовые формы. Боюсь, мы потеряем при этом больницу, поликлинику, оставшиеся дошкольные учреждения. Результат? Сейчас в больнице (не нашей) лежит после операции в тяжелом состоянии один из наших известнейших ученых, создавший когда-то целую отрасль науки. Так мне уже звонили, что нет денег его там содержать. Нужно платить 100 долларов за каждый день пребывания. Сейчас я могу хотя бы поискать возможность перевести его в нашу больницу. А если ее не будет?

Дальше: «введение в действие нового порядка избрания президентов академий наук». То есть, утверждение президента РАН президентом России. Знаете, я не сомневаюсь, что нынешний президент страны утвердит человека, избранного академией, даже если будет считать его не самой желательной кандидатурой. Но само наличие такой процедуры дает возможность оказывать давление на процедуру выборов. Можно будет говорить: «Вы знаете, этот человек не пользуется авторитетом в администрации президента...». Даже в советское время никто президента Академии наук не утверждал. Рекомендовали – было. Но хотя бы формально мы могли отказаться. Да и вообще, как можно говорить о введении нового порядка в программе, когда не внесены изменения в уставы и законы. А если общее собрание академиков откажется менять устав? Тем более, многие члены академии не согласны с таким порядком.

«Приведение организационно-правового статуса научных организаций в соответствии с осуществляемыми ими функциями». Опять-таки, не понимаю: что институт Академии наук – это не оправдавшая себя форма?

РГ: – Ну, изменение организационно-правовой формы подразумевает превращение одних в государственные автономные учреждения, а других в акционерные общества.

Алферов: – Форма акционерных обществ для академических научных институтов противопоказана. Таковыми могут быть старт-ап -компании, малые предприятия и прочие околонаучные организации, возникшие при институтах с участием в них ученых. Но это делается и сейчас. А превращать научную организацию в акционерное общество...

Акционеры не могут определять, в каком направлении нужно развиваться науке, они в этом ничего не понимают.

И еще: у нас говорят, что прикладные исследования должны финансироваться не из бюджета, а за счет привлеченных средств. Однако, академические учреждения занимаются, прежде всего, фундаментальными исследованиями. Которые часто могут иметь прикладное значение. Это не означает, что если это произошло, лаборатории нужно срочно менять организационную форму. Через год приложения уйдут в промышленность, и она снова начнет заниматься фундаментальными исследованиями. Делить академическую науку на фундаментальную и прикладную очень опасно.

Сегодня основная беда российской науки заключается даже не в скудном финансировании, а в невостребованности ее результатов российской экономикой. Если бы последняя развивалась на основе высоких технологий, то и деньги сразу же появились бы. Да, был бы ряд проблем, которые нужно было бы решить. Одна из них свойственна физике полупроводников, физике твердого тела, ряду биологических исследований, где прикладные результаты появляются очень быстро. Как сделать так, чтобы они столь же быстро внедрялись?

Это проблема не только России. Ваш покорный слуга является президентом Европейского материаловедческого форума. Это значит, что исследования в области физики и технологии материалов объединены в рамках всей Европы. И Европа очень беспокоится, что проигрывает соревнование Америке и Японии в области реализации инноваций. Ведь в ЕС средств на науку тратят не меньше, однако, нобелевские премии по физике две трети – американские.

Европейцы думают, как сделать, чтобы наука имела более эффективное приложение. И один вариант нашли. В материаловедческом форуме три президента: ученый, политик и представитель крупного бизнеса. Чтобы была связь. В Америке университетская наука крепко связана с бизнесом. Посмотрите на послужной список многих университетских профессоров – они сперва работали в исследовательских лабораториях крупных компаний, сделали там имя, а уже потом пришли преподавать. Естественно, они не утратили свои связи. В Европе же и у нас карьера профессора всегда развивалась чисто по линии преподавания и исследований только в университете. Нужно устанавливать более тесное взаимодействие с промышленностью.

Инновационный процесс, на самом деле, не заключается в смене организационно-правовой формы институтов. Нужно развивать экономику на базе высоких технологий. Создавать внедренческие зоны. Профессора должны участвовать в малых инновационных компаниях. Желающие могут по своему выбору уходить в бизнес. А планировать, как написано в программе, что мы сократим к 2008 году число бюджетных ставок в Академии наук на 25 процентов, но 15 процентов переведем на внебюджетное финансирование...

РГ: – Жорес Иванович, Физтех же довольно успешно создает малые предприятия...

Алферов: – Правильно, мы начали это делать, как только появилась такая возможность. Первое предприятие было создано в 1988 году. Потом – ряд других.

Но тут возникают свои проблемы. Для малых предприятий есть требование – быть частными. Тогда им оказывается определенная помощь. Но институты заинтересованы в том, чтобы они были одним из основных учредителей инновационных предприятий. Ведь малое предприятие продолжает питаться результатами работы института.

РГ: – И все же, если начнется сокращение, как ФТИ имени Иоффе его переживет?

Алферов: – Очень тяжело. Если создавать в институте внебюджетные подразделения... Да человек просто уйдет в коммерческую структуру. Ведь, попав во внебюджетное подразделение, он теряет уверенность в том, что завтра будет сотрудником института.

До сих пор мы даже наших сотрудников, уехавших на работу за границу, оставляли числиться в институте без сохранения зарплаты. Как бы в творческом отпуске. И это для них было очень важно. Между прочим, многие наши лаборатории хорошо живут за счет получения международных грантов и контрактов. А их проще получить, когда там, за рубежом, работает наш сотрудник, не прервавший окончательно отношения с институтом. И знает, что, когда вернется в Россию, он придет назад в институт. Тогда он старается помочь.

Почему нужно сверху расписывать, как жить научному институту? В советское время с семидесятых годов нам никто не диктовал правил.

РГ: – Но я помню, как в те времена на занятиях нам приводили такие цифры: одна треть институтов СССР за 15 лет не выдала ни одной новой идеи и разработки. Значит, был избыток научных учреждений?

Алферов: – Не знаю, в Физтехе никогда недостатка в новых идеях не ощущалось. Разговоры об избыточности науки в России пошли в начале девяностых. Но тогда совершенно несправедливо научным считали огромное число отраслевых институтов, которые выполняли функции чуть выше, чем заводские лаборатории и конструкторские бюро. Люди, которых там относили к научному корпусу, были просто высококвалифицированными инженерами, а не учеными. Вот и возникало представление о переизбытке.

РГ: – Так, что, для отраслевой науки акционирование и приватизация – нормально?

Алферов: – По сути дела, для отраслевой науке подразделения вроде малых инновационных предприятий, которые у нас возникают время от времени, должны быть нормальным явлением.

РГ: – Вы говорите, что главная проблема науки – отсутствие спроса на ее результаты. Но, общаясь на последних венчурных ярмарках с представителями инвестиционных компаний, я слышал противоположное: деньги есть, нет нормальных проработанных предложений. Одни умозрительные идеи.

Алферов: – Это вполне объяснимо. Самые большие потери от реформ понесла как раз отраслевая наука. А нормальный путь открытия от идеи до внедрения примерно одинаков, и у нас (я имею в виду прежние времена), и на Западе. Принципиально новый образец возникает в лаборатории института, занимающегося фундаментальной наукой. Путь до реального производства занимает 5-10 лет. В прежние времена как раз отраслевые институты должны были довести дело до внедрения. Теперь отдельные лаборатории и прикладные институты просто исчезли. А если венчуристы обращаются в академические учреждения, то конечно, у нас есть только новые идеи и, иногда, принципиально новые образцы.

Вот мы и говорим о «старт-апе», технико-внедренческих зонах и прочих вещах, предусмотренных в программе реформирования науки. И с этим я согласен. В свое время Рейган, став президентам, бросил фразу: «Small is beautifull». Маленькое – прекрасно. Небольшие компании играют большую роль в развитии технологического бизнеса. Они должны возникать, выполнять свою функцию и исчезать. Но источником первоначальных разработок являются академические институты. Вот, говорят, в США наука делается в университетах (и у нас-де так должно быть). На самом деле, в исследовательских центрах при университетах (а это наиболее мощная часть тамошней науки) большинство профессоров имеют очень небольшую преподавательскую нагрузку. А финансируются университеты на половину федеральным бюджетом, на 25 – 20 процентов – бюджетом штата. И лишь остальное – частные деньги. Исследовательские центры американских университетов – это аналоги наших академических институтов.

РГ: – Год назад состоялся президентский совет, посвященный интеграции науки и образования. Что после него изменилось ? И сразу же вопрос: как дела у вашего фонда? Он так и продолжает платить с каждого рубля 37 копеек налогов государству?

Алферов: – Я бы сказал, со времен совета почти ничего не изменилось. Очень важно, чтобы как можно больше ученых академии участвовало в образовательном процессе. Можно создавать академические учебные заведения. Можно передавать исследовательские организации академии вузам. Обо всем этом говорится в программе реформирования науки и я с этим согласен. Больше того, сам говорил о том же еще в 1989 году.

Но это должны быть конкретные решения и им не должно препятствовать чиновное законодательство. А так... На протяжении пяти лет не может начать функционировать придуманный мной академический физико-технологический университет. Это учебное заведение совершенно нового типа. Наше участие в образовательном процессе – дело не простое. Академический институт отвечать за подготовку бакалавров не может. Мы должны заниматься аспирантурой и частично магистратурой. Фактически, так происходит на физикотехническом факультете Политехнического университета, студенты которого занимаются в нашем научно-образовательном центре. Обучение на первых курсах ведем не мы.

Академический физико-технологический университет имеет лицензию, программы, практически можно использовать для него недавно построенное здание. Но... нет бюджетного финансирования, а потому нельзя по-настоящему начать прием в аспирантуру и магистратуру.

Чиновники все время ищут и находят возможность нам отказать. Как-то раз на начальной стадии я говорил с заведующей одним из отделов Минфина. И она мне сказала: «Академия не имеет права расходовать деньги на научно-образовательный центр (который у нас прекрасно работает), поскольку должен заниматься и имеет деньги на науку. А университеты не имеют права расходовать деньги на науку, поскольку должны заниматься и получают деньги на образование». Вот, так.

Самое обидное, за эти пять лет я познакомился с академическим университетом в Китае, а также на Тайване и в Японии, возникшими уже после появления моей идеи, и работающими на тех же принципах и даже по тем же специальностям. Ведь, если экономика начинает базироваться на высоких технологиях, кандидат наук становится массовой профессией. И уровень квалификации ему нужен иной: с высоким уровнем знания иностранных языков, философии, истории, естествознания и пограничных областей науки.

Но сейчас появилась надежда, что дело сдвинется. В типовом положении о высшем учебном заведении было записано, что высшие полномочия учредителя осуществляет министерство образования. «А значит, РАН учредителем быть не может», – поясняли нам чиновники. 17 января 2006 года вышло новое постановление. И в нем сказано, что федеральный орган исполнительной власти осуществляет полномочия учредителя, если иное не предусмотрено актом Правительства РФ. Теперь осталось дождаться акта правительства. Надеюсь, на это уйдет не пять лет.

Что же касается фонда, он работает. Правда, основным спонсором его по-прежнему являюсь лично я. Боюсь, это так и останется, пока не изменится налоговое законодательство. 13 и 14 марта по моему предложению в Петербурге пройдет выездное заседание комитета по науке и образованию Государственной Думы. И основным вопросом на нем будет законодательное обеспечение интеграции науки и образования. Я опять буду поднимать вопрос об освобождении фондов поддержки науки и образования от налогов. Но пока мы все время получаем отрицательные заключения из правительства.

РГ: – Жорес Иванович, три года назад Вы выходили с идеей создания технопарка. Пресс-конференцию относительно этого Вы проводили как раз в представительстве нашей газеты. Сейчас, насколько я знаю, ФТИ имени Иоффе решил стать резидентом в особой экономической зоне «Нойдорф – Ново-Орловский парк». Какое отношение это имеет к старому проекту?

Алферов: – Практически, никакого. Технопарк должен был быть создан вокруг и на основе новейшего завод кремниевой микроэлектроники, который предлагала построить в Петербурге одна немецкая компания. Мы таким образом сразу же выходили на современный уровень в микроэлектронике. И на мировой рынок, поскольку компания принимала на себя ответственность за реализацию четверти продукции. Но идея погибла, увязнув в чиновничьих согласованиях.

Сегодняшняя ОЭЗ имеет ряд льгот по налогам и некие вложения из федерального и местного бюджета в развитие инфраструктуры территории. А дальше – создавай малые предприятия. Это далеко не то, что предлагалось мною три года назад. И конкретной программы пока нет. Хотя, это, конечно, положительный сдвиг.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю