Текст книги "Полоний в Лондоне"
Автор книги: Жорес Медведев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава одиннадцатая. ЛИТВИНЕНКО В ЛОНДОНЕ. ТОРГОВЛЯ СЕКРЕТАМИ ИЛИ ШАНТАЖ – ЧТО ОПАСНЕЕ?
В газете «Обсервер» от 3 декабря 2006 года, в интервью с Юлией Светличной, о котором я уже писал в восьмой главе, она признается: «В конечном итоге я почти пожалела, что дала Литвиненко мой е-мейл. После нашей первой встречи он начал посылать мне информацию с такой интенсивностью, что я начала удалять многие послания, не раскрывая их… Некоторые из его е-мейл были конфиденциальными документами ФСБ – наследницы КГБ…»
Можно вспомнить и свидетельство Акрама Муртазаева: «…К тому же опер ушел не один. А с документами, видео– и аудиопленками».
Светличная начала получать на свой электронный адрес именно эти документы. Они приходили к ней столь часто только потому, что Литвиненко просто включил ее в свой компьютерный почтовый список. Некоторые другие бывшие советологи получали документы от Литвиненко по почте или по е-мейл уже более двух лет. Многие из них были кем-то переведены на английский и содержали разъяснения переводчика. Английский текст содержал ошибки, что говорило о том, что перевод производили, очевидно, в России. На каждом таком документе стоял гриф «Секретно».
Можно предположить, что, задумав уже давно отъезд из России, Литвиненко начал собирать секретные документы ФСБ, полагая, что они будут иметь коммерческую ценность в США. Оказавшись в Англии и получив приличный грант от Березовского для написания книги о ФСБ «Лубянская преступная группировка», он использовал большую часть этих документов при написании книги, которая, однако, не вызвала интереса. Ее продавали и в Москве – тираж не был конфискован. Не удалось найти для этой книги английского издательства. Все эти документы были интересными и подлинными, но, как я уже упоминал, они относились к периоду правления Ельцина и разоблачали преступную практику ФСБ того времени, когда этой организацией руководили генералы Барсуков и Ковалев. В них не было абсолютно ничего, компрометирующего Путина. Если бы кто-то взялся писать историю КГБ – ФСБ в период 1993–1998 годов, то такие документы могли бы пригодиться. Могла бы вызвать интерес, например, докладная записка подполковника ФСБ М. И. Трепашкина на имя президента Б. Н. Ельцина «О незаконной деятельности руководства ФСБ РФ», датированная 5 мая 1997 года. В ней утверждалось, что в ряды ФСБ проникли мафиозные боссы, которые с одобрения руководителя ФСБ Ковалева блокируют расследования чеченских мафий, действующих в Москве, получая за это большую «комиссию». Другие конфиденциальные документы представляли собой внутреннюю переписку между сотрудниками ФСБ о деятельности разных банд и мафиозных групп в Москве и о взятках, которые получали от них отдельные офицеры. Содержалась здесь и расшифровка кличек главарей бандитов. Некоторые из них действовали на территории Узбекистана (нелегальный вывоз хлопка), в Грузии, в Киргизии и т. д.
Но беззаконием в период правления Ельцина в Великобритании, да и, наверное, в США, в 2005–2006 годах могли интересоваться только немногие академические историки. Западная пресса рассматривала период Ельцина как «либерально-демократический», и западные лидеры вспоминали о нем с ностальгией. Россия стояла с протянутой рукой, когда к власти в ней пришел Путин и начал устанавливать авторитарный режим, а одновременно – отдавать долги и ставить условия. Коммерческую ценность могли теперь иметь только разоблачения Путина. Ельцин, так же как ранее Горбачев и Брежнев, стал представлять собой лишь академический материал для диссертаций.
Трудно критиковать Литвиненко за то, что он переоценил интерес Запада к секретным документам ельцинского периода. Мафиозный характер руководства страной в те годы был известен и без этого. Секретные докладные свидетельствовали лишь о том, что и в ФСБ были офицеры, пытавшиеся, хотя и без успеха, бороться с коррумпированностью ее сотрудников. Надежды, которые питал Литвиненко относительно материалов ФСБ, имелись и у многих других работников спецслужб, уезжавших на Запад. Можно вспомнить Калугина, Швеца, Гордиевского и некоторых других, пытавшихся зарабатывать книгами о работе КГБ. Бестселлеров среди них не было. Но такие же ошибки совершали и некоторые советские писатели, надеявшиеся издать на Западе книги, которые им не удалось опубликовать в СССР. Эти книги издавались, но не вызывали большого интереса. Я напомню здесь лишь несколько заголовков таких книг, не называя авторов: «Инерция страха», «Факультет ненужных вещей», «Суховей», «В подполье можно ловить только крыс», «Управляемая наука», «Красная наука», «Заложники», «Спуск под воду», «Генерал и его армия» (о Власове), «Ожог», «Прогулки с Пушкиным», «Претендент на престол»… Этот список можно продлить на несколько страниц. Некоторые из этих книг издавались только на русском языке и требовали субсидий. Среди авторов было немало талантов, но тематика их творчества просто не годилась для западного читателя. На гонорары с этих книг жить было невозможно. А нередко их вообще не было. Авторам приходилось искать какую-то оплачиваемую работу в русских газетах, на радиостанции «Свобода», в издательствах «Посев», «ИМКА-Пресс», в русском издании журнала «Америка» и т. п.
Литвиненко пробовал писать короткие очерки для чеченского сайта в Интернете. Платят ли там что-либо или нет, я просто не знаю. Все это, очевидно, и привело его в конечном итоге к мыслям о шантаже.
Я не думаю, что его первые попытки в этом направлении были успешными. В Лондоне есть много очень богатых русских, которые не афишируют происхождение своих капиталов. Но если обнаружится, что м-р X или м-р К до приватизации были секретарями горкомов КПСС или майорами КГБ, а потом успешно продали свой бизнес и уехали в Англию, чтобы спокойно жить и учить своих детей в частных английских школах, то их «советское» прошлое уже никого не интересует. Ходорковский был, например, членом ЦК ВЛКСМ. Это ему только помогло. Их деньги, миллионы, или десятки миллионов, лежат в английских банках или в их офшорных отделениях, и именно это придает им респектабельность. Английское правосудие совершенно не интересует, честно или нет, например, тот же Роман Абрамович приобрел за несколько лет больше десяти миллиардов долларов. Это чисто российская проблема, от которой английский футбол крупно выиграл. В мае 2006 года, когда Литвиненко излагал Юлии Светличной свой план получения по 10 тысяч фунтов с каждого из богатых русских, которые не хотели бы разглашения сведений о происхождении своих капиталов, он был еще очень беден и даже не мог пригласить свою собеседницу «на чашку кофе». Главные надежды он тогда возлагал на таинственное «досье ЮКОСа», которое в сентябре 2006 года он самолично отвозил в Израиль Невзлину, второму после Ходорковского главному акционеру этой компании. Невзлин впоследствии утверждал, что приезд Литвиненко в Израиль был для него неожиданностью, но он все же согласился с ним встретиться и получить «досье». Ему, безусловно, было интересно посмотреть этот документ, составленный, конечно, не Литвиненко, а группой людей, в которую входил Юрий Швец. Швец в прошлом был реальным советским шпионом в США и специализировался на финансово-экономических проблемах. В газетах сообщалось, что Юрий Швец после смерти Литвиненко перешел на секретный адрес, ссылаясь на то, что его жизни угрожает опасность.
Шантажист обычно не работает в одиночку. Ему нужна страховка. Объект шантажа предупреждается, что непродуманные и резкие ответные меры неизбежно приведут к выходу важной информации наружу. Нельзя поэтому исключить, что новые обвинения против Ходорковского и Лебедева, которые были предъявлены бывшим директорам ЮКОСа в начале февраля 2007 года следователями Генпрокуратуры, каким-то образом связаны с информацией, содержавшейся в том «досье», которое Литвиненко отвозил в Израиль Невзлину. В Израиль, безусловно, отправили либо копию, либо только часть документов. Вряд ли все материалы для шантажа были изложены на бумаге. Часть из них, очевидно, передавалась устно, для этого и подходил бывший работник КГБ, достаточно владеющий методикой допросов, угроз и обещаний. После смерти Литвиненко копии, а может быть, и оригиналы этих материалов, могли оказаться в России. Не исключено, что авторам «досье», если оно было ценным для следствия, могла быть выплачена «комиссия», но не в том, конечно, размере, который они ожидали от ЮКОСа. По сообщению газеты «Время новостей» от 6 февраля 2007 года, «Ходорковскому и Лебедеву насчитали 25 миллиардов долларов преступных доходов». Считалось, что «дело Ходорковского и Лебедева» давно закрыто. Но неожиданно следствие получило новые материалы, часть которых, судя по комментариям газеты, была получена из-за границы. Ранее существовали предположения о том, что руководители и сотрудники ЮКОСа похитили и легализовали путем вывоза за рубеж около 7 миллиардов долларов. Как констатирует газета, названные новые цифры «превзошли все ожидания. Как следователи насчитали такие без преувеличения “сумасшедшие” размеры украденных и отмытых Ходорковским и Лебедевым средств, осталось неясным. Генпрокуратура ничего, кроме факта самого предъявления обвинения, не комментировала. А адвокаты, по их словам, еще не успели даже просто сориентироваться в огромной массе документов обвинительного материала».
Литвиненко умер 23 ноября 2006 года. Вскоре после этого, в начале декабря, Ходорковского и Лебедева этапировали из колоний, где они отбывали заключение, в Читу в СИЗО областного центра. Было очевидно, что это сделано с целью предъявления каких-то новых обвинений. Предъявление этих обвинений откладывалось несколько раз и произошло только 5 февраля 2007 года. Вся эта акция проводилась с необычайными мерами безопасности. В Читу для охраны СИЗО и прокуратуры прибыло более 100 сотрудников спецслужб. Адвокатов обвиняемых тщательно обыскали перед посадкой в самолет в аэропорту.
ЮКОС уже несколько лет назад, когда было впервые возбуждено дело против Ходорковского, Лебедева и Невзлина, стал самой крупной российской нефтяной компанией с самостоятельным экспортом и в Западную Европу, и в Китай. Существовал даже проект постройки ЮКОСом собственного нефтепровода с терминалом в Мурманске. Юридические действия против ЮКОСа были стимулированы не тем, что Ходорковский уже тогда считался самым богатым олигархом России, и не его политическими амбициями, как это принято утверждать почти во всех западных статьях о проблемах ЮКОСа. Правительство России было обеспокоено начавшимися в 2003 году переговорами о слиянии ЮКОСа и «Сибнефти» Романа Абрамовича с последующим объединением новой компании с двумя американскими гигантами – ЭксонМобил и Шеврон Texaco. Переговоры велись секретно, но о них администрация Путина узнала от Юрия Голубева, одного из директоров ЮКОСа. Если бы состоялась продажа части акций уже созданной компании «ЮКОС – Сибнефть» американцам, то Россия потеряла бы контроль за значительной частью своих нефтяных ресурсов.
Такую акцию, как известно, совершил ранее Михаил Фридман, владевший нефтяной компанией Тюмени. После секретных переговоров в Лондоне он продал 50 процентов своих акций межнациональной корпорации «Бритиш Петролеум». Возникла новая компания, но уже не российская. За счет ТНК «Бритиш Петролеум» увеличила свои нефтяные ресурсы почти вдвое, но заплатила за это всего лишь 7 миллиардов долларов, что составляло меньше 5 процентов общей капитализации объединенной компании. Для России это была крайне невыгодная сделка. Тюменская нефтяная компания к настоящему времени была бы одной из крупнейших в России, и ее капитализация превышала бы в несколько раз те 7 миллиардов долларов, за которые в 2003 году были проданы 50 процентов ее акций.
ЮКОС в 2003 году был крупнейшей нефтяной компанией России. Однако большая часть прибылей шла в разные инвестиции в других странах и распределялась как дивиденды. Доходы оседали на депозитах в западных банках. Но тогда так делали многие компании, так как российские банки были слишком ненадежными и часто разорялись. Они просто не умели производить всех финансовых операций, которые необходимы очень крупным клиентам с миллиардами долларов прибылей. Не было еще практики обложения налогами «супердоходов».
В 2002 году, незадолго до ареста Михаила Ходорковского, в составе исполнительного руководства ЮКОСа было шестнадцать членов, причем сам Ходорковский был не только председателем исполнительного комитета, но и входил в состав компенсационного комитета и комитета по назначениям. Он также являлся членом совета директоров, состоящего из четырнадцати человек, среди которых были американские, французские и швейцарские банкиры и бизнесмены. Невзлин вышел из состава совета директоров, так как был избран в Совет Федерации, верхнюю палату российского парламента. Его также избрали президентом Гуманитарной академии, которой он пожертвовал 100 миллионов долларов. После ареста Михаила Ходорковского в октябре 2003 года Невзлин, находившийся в это время в Израиле, предпочел отложить свое возвращение, и должность президента этой академии долгое время оставалась вакантной.
Главные обвинения Ходорковского и Лебедева были связаны с умышленной неуплатой налогов сначала только за 2001-й, а затем и за 2002 год. В 1999–2000 годах цены на нефть были еще невысокими и доходы ЮКОСа были, очевидно, не слишком значительными.
Арест Ходорковского в октябре 2003 года не означал еще ликвидации компании, хотя такая возможность и комментировалась. Государство требовало уплаты вполне законных налогов. Однако руководство компании утверждало, что суммы налогов слишком высоки и их уплата может привести к разорению. Но неожиданно на чрезвычайном собрании акционеров ЮКОСа 28 ноября 2003 года было решено почти всю прибыль компании за девять месяцев в размере двух миллиардов долларов распределить на дивиденды. В этом случае акционеры могли получить по несколько сотен миллионов долларов. Это решение стимулировало активность прокуратуры и налоговой инспекции, которые начали проверять налоги и за 2003 год. В конечном итоге конфликт, подробности которого излагать здесь нет необходимости, привел к тому, что двенадцать членов совета директоров ЮКОСа и исполнительных директоров быстро уехали за границу, в основном в Англию. В то время никто точно не знал, какие суммы денег находятся на счетах ЮКОСа за границей. Предполагалось, что общая сумма приближается к 8 миллиардам долларов. В исполнительный комитет ЮКОСа был назначен британский адвокат Стефен Куртис (Stephen Curtis), который срочно начал распределять финансовые фонды компании по труднодоступным офшорным счетам, чтобы сделать их недосягаемыми для налоговых служб России. Деньги ЮКОСа, полученные от российской нефти, были теперь распределены по тайным счетам – от Гибралтара до Антильских островов. Это были миллиарды долларов. Между тем ЮКОС продолжал добывать и продавать нефть, хотя уже начались меры по его аукционной продаже по частям. Формального нарушения законов не было, все решения принимались судами.
Стефен Куртис был очень богатым адвокатом, его личное состояние оценивалось в десятки миллионов фунтов. Его основной офис располагался в Лондоне, но он жил с семьей в обширном поместье в живописном приморском районе Дорсет в старинном замке. Это поместье было расположено примерно в двухстах километрах к западу от Лондона. Обычно Куртис прилетал в Лондон и возвращался домой на личном вертолете. 3 марта 2004 года, несмотря на очень плохую погоду и ограниченную видимость, Куртис решил лететь домой на вертолете. Через двадцать минут полета вертолет рухнул на землю и взорвался. Пилот и пассажир погибли. У вертолета поломался ротор, и пилот за 28 секунд до аварии сообщил о возникших проблемах. Длительное расследование аварии определило, что она произошла по техническим причинам, а не в результате постороннего вмешательства. Однако возникла версия, что эта авария была организована российскими спецслужбами. Подобные домыслы были практически неизбежны, они существуют и до сих пор, хотя никаких доказательств в их подтверждение представлено не было. И ныне, упоминая об этом происшествии, британские газеты называют его «загадочной аварией», хотя ничего «загадочного» в падении маленького вертолета при сильном порывистом ветре нет. Между Лондоном и Дорсетом есть прекрасное железнодорожное сообщение, и вертолет давал выигрыш во времени не более получаса. Очень большое богатство – это тоже большой фактор риска для жизни.
Сам Стефен Куртис незадолго до этой аварии обращался в британскую контрразведку с просьбой об охране, считая, что за ним охотятся российские секретные агенты. Он утверждал, что получал анонимные угрозы и даже хотел перенести свой офис из центра Лондона в более безопасное место. Куртис был главой юридической компании, специализировавшейся на создании таких офшорных счетов для супербогатых клиентов, которые были бы недоступны для налоговых служб разных стран, включая Британию. Местные миллиардеры также стараются не платить налогов, которые при супердоходах составляют 40 процентов.
Ходорковский, хотя уже и отбывал срок в лагере, не был лишен акций ЮКОСа. Даже после расчленения компании оставшаяся часть ЮКОСа все еще имела капитализацию в 16 миллиардов долларов. Ходорковский, Лебедев и уехавшие за границу основные акционеры контролировали более 50 процентов акций через группу «МЕНАТЕП», расположившуюся в Гибралтаре.
В Генеральной прокуратуре РФ было возбуждено дело против некоторых других членов исполнительного комитета ЮКОСа. Они также были обвинены в уклонении от налогов и финансовых махинациях. На этом основании Прокуратура требовала экстрадиции российских членов руководства ЮКОСа, скрывшихся в Англии. Но английские суды всегда выносили решения не в пользу России. Наибольшее внимание прессы в Англии привлекло дело Александра Темерко, члена исполкома и совета директоров ЮКОСа. Представление Прокуратуры РФ было поручено рассматривать тому же судье Тимоти Воркману (Timothy Workman), который в прошлом по аналогичным представлениям рассматривал дела Ахмеда Закаева и Бориса Березовского. Адвокаты Темерко утверждали, что обвинения российской прокуратуры имеют «политическую мотивировку» и что в России он не будет иметь справедливого суда. В экстрадиции было отказано.
Литвиненко, судя по его книге «ЛПГ», имел опыт шантажа, который применялся в конфликтах между спецгруппами ФСБ и мафиозными группами. Взятка – тоже форма шантажа. Маловероятно, что Литвиненко был способен составить какое-то серьезное «досье» по делу ЮКОСа. Главной в таком «досье» являлась, очевидно, финансовая информация о том, где и сколько финансовых ресурсов, которые юридически принадлежали России, скрыто на офшорных счетах руководителей компании. Сумма в 25 миллиардов долларов слишком велика, чтобы можно было ее «упрятать» очень глубоко. В конечном итоге и Темерко, и другие «беглые» олигархи имели большие расходы на жизнь, пользовались кредитными карточками, лечились в частных больницах и время от времени вынуждены были контактировать с банками. Возможно, что за всеми этими операциями велась серьезная слежка с использованием электронных средств. Сейчас все банки проводят операции через суперкомпьютерные системы. Создать абсолютную защиту от очень талантливых «хакеров» невозможно. Но рассуждать об этом в деталях пока рано. Ходорковскому и Лебедеву предъявлены обвинения, и суд по этому новому делу будет, возможно, долгим. Но цепь событий – составление именно на Западе нового «досье» по ЮКОСу, выбор бывшего «опера» спецназа ФСБ для доставки этого «досье» лично Невзлину в Израиль, отравление Литвиненко, обеспечившее длительную летальную болезнь без диагноза, обнаружение новых и очень больших финансовых проблем у ЮКОСа почти сразу после смерти «курьера» Литвиненко – вряд ли могла быть случайной.
Глава двенадцатая. ГРУППОВОЕ ОТРАВЛЕНИЕ ПОЛОНИЕМ-210: ЛИТВИНЕНКО – ОДНА ИЗ ЖЕРТВ
Литвиненко летал в Израиль, как сообщалось в газетах, «за два месяца до смерти», то есть в сентябре. Но «досье ЮКОСа» было готово или почти готово раньше, та как он рассказывал о нем Юлии Светличной еще в мае. Подобное «досье» могло состоять из большого числа разных документов, но уже в электронной форме, на компьютерных дисках. В этом случае легко иметь несколько копий. Литвиненко, как сообщают его биографии, получил британское гражданство 12 октября 2006 года, отметив это событие собственной фотографией с самурайским мечом, шотландской шапочкой и на фоне британского флага. Эта фотография, напечатанная на первой странице «Обсервера» 3 декабря 2006 года, вызвала изумление. Некоторые друзья Литвиненко, включая Ахмеда Закаева, заявили, что это – фальшивый фотомонтаж. Однако жена и отец Литвиненко впоследствии подтвердили, что снимок настоящий, все его атрибуты украшали стену кабинета покойного.
В сентябре Литвиненко мог лететь в Израиль лишь с временным «документом для путешествий», выдаваемым иностранцам, резидентам королевства, не имеющим национальных паспортов. Полет в Израиль с таким документом невозможен без визы, получение которой в эту страну связано с множеством формальностей. Имея политическое убежище в Англии, Литвиненко был обязан просить разрешения британских властей на любую поездку, даже по Европе. В других странах его могли арестовать и экстрадировать в Россию.
После смерти Литвиненко его поездка в Израиль комментировалась в британской прессе. Высказывались разные спекуляции о характере «досье ЮКОСа». Сам Леонид Невзлин в интервью журналистам заявлял, что приезд Литвиненко в Тель-Авив был для него неожиданным. Он также говорил, что после смерти Литвиненко передал «досье» в посольство Великобритании для отправки в Скотленд-Ярд. Нельзя, конечно, проверить, было ли возвращенное «досье» полным или только частичным. На вопросы о содержании «досье» Невзлин обычно отвечал, что Литвиненко привез ему материалы о преступлениях российского правительства.
Леонид Невзлин был наиболее влиятельным партнером Михаила Ходорковского. После ареста Ходорковского и Лебедева в конце 2003 года Невзлин был вызван в Прокуратуру РФ на допрос. Второго вызова он не стал дожидаться и улетел в Израиль. В Израиле он сразу получил гражданство. Вместе с ним приехали в Израиль и двое его партнеров, Михаил Брудно и Владимир Дубов, которые, как евреи, также имели право на немедленное гражданство и защиту в этой стране. Другие члены руководства ЮКОСа, быстро покинувшие Россию, обосновались в Лондоне. ЮКОС в 2003 году был уже международной компанией, имевшей обширные активы за пределами России, главным образом в странах Балтии. Финансовый центр ЮКОСа, группа «МЕНАТЕП», находился в Гибралтаре. Управлять компанией можно было не только из Москвы. Председателем совета директоров ЮКОСа был избран Виктор Геращенко, 67-летний бывший директор Госбанка СССР и Центрального банка России, уволенный с этого поста в 2002 году.
Лично Невзлин вряд ли мог беспокоиться по поводу шантажа, с целью которого составлялось «досье ЮКОСа». Невзлин был уже давно обвиняемым по тому «делу», по которому находились в заключении Ходорковский и Лебедев. Уже два года имелся международный ордер Интерпола на арест Невзлина и его партнеров в Израиле и нескольких директоров, живших в Лондоне. В любой стране, кроме Израиля и Великобритании, они подлежали аресту и экстрадиции в Россию. Шантаж, по-видимому, угрожал всей компании и ее финансам, распределенным по многим офшорным счетам. Личный капитал Невзлина исчислялся миллиардами долларов, капиталы других членов руководства ЮКОСа – сотнями миллионов. Богатые люди в случае шантажа не действуют по собственной инициативе, а советуются с доверенными адвокатами. У любой компании этого ранга имеются службы безопасности с профессионалами, взятыми из спецслужб разных стран. Вне всякого сомнения, и адвокаты ЮКОСа, и специалисты его спецслужб объяснили своим клиентам, что Литвиненко – это только курьер, выбранный для наиболее опасной миссии, благодаря его прошлому опыту оперативного работника. За ним стояла какая-то более интеллектуальная группа людей, составлявших досье. Их возможности можно было оценить по характеру привезенных документов. Чтобы раскрыть состав этой группы, следовало установить тщательное наблюдение за всеми контактами Литвиненко. При этом следовало уложиться в какие-то сроки – шантажисты не ждут слишком долго выполнения своих условий.
Уже в больнице Литвиненко говорил, что за ним следили; он и сам хорошо знал все приемы и «наружного», и скрытого наблюдения. Он даже назвал имя человека, который якобы вел «наружное» наблюдение – Киров. Журналисты стали искать «Кирова» в Лондоне и обнаружили, что человек с такой фамилией служил в российском посольстве в прошлом, но уехал в 2005 году или раньше. Наблюдение за Литвиненко в конце сентября и в начале октября выявило несколько его контактов и встреч. Прежде всего с Луговым, Скарамеллой, Лимаревым, Швецом и Фельштинским. Литвиненко часто встречался и с Владимиром Буковским. После убийства в Москве 7 октября журналистки Анны Политковской Березовский, который был с ней хорошо знаком, решил создать группу для независимого расследования. В нее вошли Литвиненко, Лимарев, Скарамелла и Швец, которые обсуждали эту миссию в Лондоне. Можно предположить, что эксперты службы безопасности ЮКОСа стали прослушивать и телефоны Литвиненко, домашний и мобильный. Для профессионалов это не слишком сложная проблема. Ликвидировать, если такое решение было принято, нужно было всю группу шантажистов, а не только курьера. При ставках в миллиарды долларов другого решения не могло быть. Судя по следам полония, первая попытка отравления Лугового, Ковтуна и Литвиненко была совершена в середине октября, когда Луговой и Ковтун прилетели в Лондон и встречались с Литвиненко. Все места, где в тот приезд были Луговой и Ковтун, оказались загрязненными полонием. Для Ковтуна это был первый в его жизни визит в Лондон, впервые он встретился и с Литвиненко. Вряд ли он был посвящен в дела ЮКОСа. Но Луговой бывал в Лондоне и летом, и в сентябре 2006 года и посещал Литвиненко в его доме на севере Лондона. Если Литвиненко подробно рассказывал Юлии Светличной в мае о своих планах по шантажу олигархов, то он, безусловно, посвятил в эти планы и Лугового. На пресс-конференции в Москве 31 мая 2007 года Луговой и Ковтун сообщили, что Литвиненко рассказывал Ковтуну о том, что он собрал обширный материал для шантажа Березовского и «обратился к Ковтуну с просьбой найти надежного человека, который познакомил бы Березовского с этими компрометирующими материалами»[17]17
Пресс-конференция Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна. «Утро. ру». 31 мая 2007 г. Вып. 151.
[Закрыть]. Литвиненко предполагал, что эти документы можно было оценить в несколько миллионов долларов. По словам Лугового, они с Ковтуном отказались от этого проекта. К началу этой встречи служба безопасности ЮКОСа была уже мобилизована для «нейтрализации» шантажистов. 1 ноября, когда Марио Скарамелла встретился с Литвиненко в суши-баре, они оба уже имели в своих телах какие-то дозы полония, оставлявшие следы. У Скарамеллы не было никаких контактов с Луговым и Ковтуном, он их даже не знал. Это означает, что итальянец мог быть отравлен полонием раньше, у себя дома в Неаполе.
Вся цепь событий, которые привели к возможному второму отравлению Литвиненко, началась с Евгения Лимарева, который под руководством Гольдфарба создал в 2001 году интернетовский сайт «РусГлобус» для Березовского, смонтировав все необходимое для этого оборудование в одном из городков Французских Альп. Брат жены Лимарева, живший вместе с ним, был профессиональным экспертом по компьютерам. В конце октября 2006 года Лимарев, анализируя разные электронные материалы, обнаружил, что образована «ударная группа» для физической ликвидации определенных людей. Эта группа была замаскирована под организацию «Честь и достоинство», созданную ветеранами КГБ. В том списке людей, который Лимарев через электронную почту отправил Скарамелле 28 октября, был и сам Скарамелла, его шеф по «комиссии Митрохина» сенатор Паоло Гузанти, Литвиненко, Владимир Буковский и кто-то еще. Это письмо Лимарева есть в Скотленд-Ярде, но полностью никогда не публиковалось. Маскировка «ударной группы» под ветеранов КГБ или ФСБ была понятной. Скарамелла, получив письмо Лимарева, был очень напуган и позвонил Литвиненко с просьбой о встрече в Лондоне. Условились встретиться в Лондоне 1 ноября в японском суши-баре на Пиккадилли. Здесь и был впоследствии открыт первый след полония. В настоящее время источник этого следа перенесен на встречу здесь же 16 октября Литвиненко, Лугового и Ковтуна.
Так или иначе, но все, кто контактировал с Литвиненко в октябре, были отравлены полонием, хотя и в разной степени. У Ковтуна волосы начали выпадать уже в декабре 2006-го, у Скарамеллы – только в марте 2007 года. Полоний-210 после попадания в организм дольше всего, в течение 5–6 месяцев, накапливается именно в волосяных сумках кожи. В других органах пики накопления приходятся на первые недели после отравления. Лимарев и Швец быстро «ушли в укрытие» и после смерти Литвиненко не обращались к врачам. Но я не исключаю, что и они получили определенные дозы полония, и им было бы полезно пройти обследование. Луговой получил меньшую дозу радиотоксина, чем другие. Однако его жена и трое детей, которые были с ним в Лондоне с 31 октября до 3 ноября, также прошли в Москве обследование на полоний.
Пресса и первые книги-детективы, обсуждая эти факты, развивали теорию, которой придерживался и Скотленд-Ярд. Согласно ей, Скарамелла загрязнился полонием от контакта с Литвиненко (при встречах они целовались), тогда как Ковтун и Луговой были отравителями, неумело обращавшиеся с ампулой или капсулой с радиоизотопом, и загрязнили сами себя. Такая теория годится только для наивных людей, не имеющих никакого представления о радиоактивных изотопах. Противоречивые сведения, появившиеся в прессе об уровне полония, обнаруженном у Скарамеллы, мешали полиции в первые недели сделать Лугового и Ковтуна главными обвиняемыми. Консультировавший Скотленд-Ярд по поводу полония профессор Ник Д. Прист (Nick D. Priest), эксперт по токсикологии, работавший в одном из университетов Лондона, произвольно предположил, что при анализе образцов мочи Скарамеллы на полоний их могли просто перепутать с анализами мочи самого Литвиненко, так как эти анализы проводились в одной и той же лаборатории атомного центра в Алдермастоне. Это нелепое объяснение сразу попало в прессу, и Скарамеллой перестали интересоваться. Полоний выделяется из организма на 98 процентов с желчью, через кишечник, а не с мочой. У Литвиненко полоний действительно был обнаружен в моче, в последнем ее образце, полученном за несколько часов до смерти. Скарамелла проходил специальное обследование на полоний, притом дважды, в конце ноября и в течение двух недель декабря. Эти тесты включали не только мочу. Перепутать результаты анализов Литвиненко и Скарамеллы было просто невозможно.
