Текст книги "Завоевание Константинополя"

Автор книги: Жоффруа де Виллардуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

[ПРАВЛЕНИЕ ЛАТИНСКОГО ИМПЕРАТОРА БОДУЭНА ФЛАНДРСКОГО]
[РАЗДЕЛ ДОБЫЧИ]

252

Тогда возгласили по всему войску от имени маркиза Монферратского, который был предводителем войска, и от имени баронов, и от имени дожа Венеции, чтобы все добро было снесено и собрано воедино, как о том было договорено и скреплено клятвой, чтобы это было сделано под страхом отлучения^{477}. А места были определены в трех церквах, и там поставили охрану из французов и венецианцев, самых честных, каких могли сыскать. И тогда каждый начал приносить добычу и складывать вместе.

253

Кто приносил сполна, а кто – утаивая^{478}, ибо алчность, которая есть корень всех зол, не оставляла их; так корыстолюбцы начали попридерживать с этого времени разные вещи, и наш Господь начал их меньше любить^{479}. О, Боже, как достойно они вели себя до тех пор! И Господь бог въяве показывал им, что во всех их делах он им споспешествовал и возносил их над всеми прочими людьми; но сколько же раз добрые терпели из-за дурных!

254

И вот деньги и добыча были собраны воедино; и знайте, что принесено было не все, ибо довольно нашлось там таких, которые удержали кое-что из добычи, невзирая на угрозу отлучения апостоликом. То, что было принесено в церкви, было собрано и разделено пополам между франками и венецианцами так, как о том все и поклялись. И знайте, что когда они поделили добычу^{480}, то пилигримы уплатили из своей доли 50 тыс. марок серебром венецианцам^{481}; а чуть ли не 100 тыс. марок из нее же они поделили между своими людьми. И знайте, каким образом: двое пеших оруженосцев получили столько же, сколько один конный оруженосец, а два конных оруженосца – столько же, сколько один рыцарь^{482}. И знайте, что никто, какого бы он ни был ранга и какие бы ни имел заслуги, не получил больше, чем сколько было решено и установлено, если только не было украдено^{483}.

255

И знайте, что над ворами, теми, кто был уличен, учинили великий суд; и многих повесили. Граф де Сен-Поль приказал повесить со щитом на шее своего рыцаря, который утаил кое-что^{484}. И таких, которые утаили из добычи, было много как среди малых, так и среди великих; но это не было известно. Посудите сами, сколь велико было захваченное добро, ибо, не считая украденного и не считая доли венецианцев, там было принесено наверняка на 400 тыс. марок серебром и едва ли не 10 тыс. всяких сбруй и уздечек^{485}. Вот таким образом, как вы слышали, была поделена константинопольская добыча.

[ИЗБРАНИЕ И КОРОНАЦИЯ БОДУЭНА (9 – 16 мая 1204 г.) ]

256

Тогда они собрались на совет, и вся рать изъявила волю, что желает поставить императора, как это и было уговорено^{486}. И они проговорили там столько, что назначили другой день; и в этот день должны были избрать 12 человек, на которых возложить выборы^{487}. И не могло того быть, чтобы не нашлось многих, которые бы ни рассчитывали и ни желали бы удостоиться столь великой чести, как трон Константинопольской империи. Но самое большое несогласие, которое там произошло, это был спор из-за графа Бодуэна Фландрского и д’Эно и маркиза Бонифация Монферратского; и все говорили, что из этих двух кто-то будет избран императором^{488}.

257

И когда мудрейшие мужи войска увидели, что имеются сторонники и того, и другого, они поговорили между собой и сказали: «Сеньоры, если изберут одного из этих двух знатных людей, то другой проникнется такой завистью, что уведет всех своих людей; и земля может оказаться потерянной; ведь как раз таким образом чуть не была утрачена земля Иерусалимская, когда выбрали Годфруа Бульонского^{489} после того, как земля та была завоевана. И граф де Сен-Жилль^{490} проникся такой великой завистью, что Стал всячески стараться настроить других баронов и всех тех, кого мог, чтобы они оставили войско; и многие уехали прочь, так что их осталось столь мало, что, не окажи им Бог поддержки, земля была бы утрачена. Вот почему мы должны остерегаться, чтобы с нами не приключилась такая же беда.

258

Но давайте-ка отыщем способ, как удержать их обоих, с тем чтобы кого бы из двоих Бог ни удостоит быть избранным императором, другой порадовался бы этому; пусть избранный отдаст другому всю землю по ту сторону Рукава, к Тюркии, и какой-либо остров Греции; и пусть тот станет вассалом императора. Таким образом мы сумеем удержать обоих». Как было решено, так и было сделано^{491}. И оба согласились на это по доброй воле. И настал день совета, когда совет собрался; и были избраны 12 человек, шесть с одной стороны и шесть с другой^{492}. И они поклялись на святых мощах, что они выберут во благо и по совести того, кого сочтут наиболее полезным и лучше всего пригодным к управлению империей^{493}.

259

Так были выбраны 12 человек и был назначен день для выборов^{494}. И в день, который был назначен, они собрались в одном богатом дворце, где разместился дож Венеции, одном из самых прекрасных на свете^{495}. Там собралось такое множество людей, что это было прямо-таки великое чудо, ибо каждый хотел видеть, кто будет избран. Позвали 12 человек, которые должны были произвести избрание; и они были отведены в некую весьма богатую часовню, которая была в этом дворце. И за ними заперли дверь снаружи так, что с ними никто не остался. А бароны и рыцари остались в этом большом дворце, отделенном от часовни.

260

И совет продолжался до тех пор, пока они не пришли к согласию^{496}. И они поручили молвить слово по доверию всех остальных Нивелону, епископу Суассонскому, который был одним из двенадцати; и они вышли наружу, туда, где были все бароны и дож Венеции. Вы можете представить себе, что на них глядело множество людей, которые жаждали узнать, каков же будет итог выборов. И епископ молвил слово и сказал им: «Сеньоры, благодарением Божьим мы договорились поставить императора; а вы все поклялись, что того, кого мы изберем императором, того вы и будете считать императором, и, если кто-либо захочет воспротивиться этому, вы окажете подмогу избранному. И мы назовем его имя как раз в этот час, когда родился Бог^{497}: граф Бодуэн Фландрский и д’Эно».

261

И крик радости поднялся во дворце, и они понесли его [императора] в церковь. И маркиз Бонифаций Монферратский, с одной стороны, нес его в церковь и выказывал ему всяческий почет, какой только мог. Таким образом императором был избран граф Бодуэн Фландрский и д’Эно, а коронация его определена была на день через три недели после Пасхи^{498}. Ну, конечно, вы можете представить себе, что для коронации было изготовлено множество пышных одежд; и стоило для чего их шить^{499}.

262

Накануне коронации маркиз Бонифаций Монферратский женился на императрице, которая была супругой императора Сюрсака и сестрой короля Венгрии^{500}. В это же самое время умер один из самых знатных баронов войска по имени Эд де Шанлитт Шампанец; и о нем очень скорбели и оплакивали его и Гийом, его брат, и другие, его друзья; он был погребен с великими почестями в церкви Апостолов^{501}.

263

Настал срок коронации, и император Бодуэн был коронован при великом ликовании и с великими почестями в церкви св. Софии, в год от воплощения Иисуса Христа 1204-й. О радости и о торжестве не надобно и говорить: бароны и рыцари сделали все, что только смогли^{502}. И маркиз Монферратский и граф Луи почтили Бодуэна как своего сеньора. После великой радости и коронации его повели в пышном шествии на великое празднество во дворец Львиная Пасть, столь великолепный, что никогда не видели ничего более великолепного. А когда празднество закончилось, император завел разговор о своих делах.

[НАЧАЛО РАСПРИ ИЗ-ЗА САЛОНИКИ]

264

Бонифаций, маркиз Монферратский, потребовал от него выполнить свои обязательства^{503}, которые тот ему дал и по которым должен был передать ему землю по другую сторону Рукава, у Тюркии, и какой-либо остров Греции^{504}. И император хорошо знал, что должен был это сделать, и сказал, что весьма охотно сделает это. И когда маркиз Монферратский увидел, что император желает по доброй воле выполнить свои обещания, он потребовал от него, чтобы в обмен на эту землю отдал ему королевство Салоники, потому что оно находилось в стороне владений короля Венгрии, чья сестра была его супругой^{505}.

265

Говорено было об этом так и сяк; но дело все же шло к тому, что император пожалует ему королевство, а он принесет оммаж за него^{506}. И была великая радость во всем войске, потому что маркиз был одним из самых досточтимых рыцарей на свете и одним из самых любимых рыцарей, ибо никто не давал им столь щедро. Маркиз Монферратский остался на этой земле, как вы слышали^{507}.

[ЗАВОЕВАНИЕ ВИЗАНТИЙСКИХ ЗЕМЕЛЬ. НАЧАЛО ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ НА ПЕРИФЕРИИ]

266

Император Морчуфль не отошел еще и на четыре дня пути от Константинополя^{508}; и он увез с собой императрицу^{509}, которая была супругой императора Алексея^{510}, того, что бежал еще раньше, и его дочь^{511}. И этот император Алексей пребывал со всеми людьми в некоем городе, называемом Месинополем^{512}, и еще удерживал за собой большую часть земли^{513}. И тогда знатные люди Греции разделились, и большая часть их перебралась через Рукав на сторону Тюркии, и каждый захватил для себя столько земли, сколько ему заблагорассудится, как и в других краях империи, каждый поблизости от своих владений.

267

И император Морчуфль не замедлил захватить некий город, который перешел под власть монсеньора императора Бодуэна и назывался Кюрло^{514}; он захватил его и разграбил, и захватил в нем столько, сколько нашел. Когда эта весть достигла императора Бодуэна, он держал совет со своими баронами и с дожем Венеции. Совет их порешил, и они сошлись на том, что он выступит со всем войском, чтобы завоевать землю, и оставит стражу в Константинополе, дабы он был в безопасности, этот город, который вновь был завоеван, ведь его населяли греки.

268

Итак, решение было принято советом; и собрано было войско; и были назначены те, кто оставался в Константинополе. В Константинополе остались Луи, граф Блуаский и Шартрский, который был болен и еще не выздоровел^{515}, и дож Венеции; а во Влахернском дворце и во дворце Львиная Пасть остался Конон де Бетюн, чтобы охранять город, равно как и Жоффруа, маршал Шампани, и Милон ле Бребан, и Манассье де Лиль со всеми своими людьми. Все же остальные приготовились отправиться с императором в войске.

269

Прежде чем император Бодуэн выехал из Константинополя, оттуда по его повелению отправился Анри, его брат, примерно с сотней рыцарей, весьма бравых молодцов; и он скакал от города к городу; и в каждом городе, куда он приезжал, жители приносили присягу верности императору. Так доехал он до Андринополя^{516}, весьма славного и весьма богатого города. И жители этого города приняли его очень охотно и присягнули на верность императору. Тогда он расположился в городе, он и его люди; и он пребывал там, пока не приехал император Бодуэн.

270

Когда император Морчуфль проведал, что они, таким образом, подходят, он не отважился ждать их, но отступил и постоянно держался на два или три дня пути впереди; и вот так он поехал прямо к Месинополю, где был император Алексей. И он направил к нему вестников и передал ему, что будет ему помогать и исполнять во всем его волю. И император Алексей ответил ему, что примет его со всем благоволением как своего сына, ибо он хотел отдать ему свою дочь в жены, а его сделал бы своим сыном^{517}. Итак, император Морчуфль расположился у Месинополя; и он разбил свои шатры и свои палатки; а другой расположился в городе. И тогда они переговорили между собой, а Алексей выдал за него свою дочь, и они стали союзниками, и сказали, что отныне составят единое целое.

271

Не знаю, сколько дней они пребывали таким образом, один – в лагере, другой – в городе. И тогда император Алексей позвал императора Морчуфля прибыть к нему откушать, сказав, что они пойдут вместе в бани^{518}. Как было договорено, так и было сделано.

Император Морчуфль, поелику тот его пригласил, явился запросто, с немногими людьми; и когда он вошел в его дом, император Алексей позвал его в некие покои и велел повергнуть его наземь и приказал выколоть ему глаза; так он его предал, как вы слышали^{519}. Посудите же, должны ли были эти люди владеть землей или должны были утратить ее те, кто творил столь великие жестокости друг другу^{520}. И когда об этом узнали люди из числа воинов императора Морчуфля, они рассеялись в разные страны и пустились в бегство, одни – туда, другие – сюда; а были среди них такие, кто пришли к императору Алексею и выказали ему повиновение как сеньору и остались с ним.

[РАСПРЯ БОДУЭНА I И БОНИФАЦИЯ МОНФЕРРАТСКОГО]

272

Тогда император пустился в путь из Константинополя со всем своим войском и ехал до тех пор, пока ни прибыл к Андринополю. Там он застал Анри, своего брата, и других людей, которые с ним были. По дороге, которой он прошел, все явились к нему, отдавшись под его власть и на его милость. И тогда пришла весть, что император Алексей вырвал глаза у императора Морчуфля. Много говорено было об этом меж ними; и они твердо сказали, что те не вправе владеть землей, коль скоро они так изменнически предают друг друга.

273

Император Бодуэн принял тогда решение двинуться прямо к Месинополю, где был император Алексей. А греки Андринополя просили у него как своего сеньора, чтобы он оставил охрану в городе из-за Иоанниса, короля Блакии и Бугрии^{521}, который часто шел на них войной. И император Бодуэн оставил там Юсташа де Сальбрюи, рыцаря из Фландрии, весьма доблестного и смелого, с 40 весьма добрыми рыцарями и сотней конных оруженосцев.

274

Так император Бодуэн уехал из Андринополя и направился к Месинополю, где он думал застать императора Алексея^{522}. Все земли, через которые он проходил, изъявляли ему повиновение и отдавали себя на его милость. И когда император Алексей это увидел, он оставил Месинополь и бежал оттуда. И император Бодуэн ехал до тех пор, пока не приблизился к Месинополю. И жители города вышли ему навстречу и отдали город под его власть.

275

И император Бодуэн сказал тогда, что он побудет здесь, чтобы дождаться Бонифация, маркиза Монферратского^{523}, который еще не прибыл в войско, ибо он не мог ехать так быстро, как император: ведь он вез с собой императрицу, свою супругу^{524}. И Бонифаций ехал, пока не подъехал к Месинополю, к реке^{525}; там он разбил лагерь, приказал раскинуть свои палатки и шатры; а на следующий день он отправился переговорить с императором Бодуэном и повидать его^{526} и он попросил его сдержать свое обещание.

276

«Государь,– сказал он,– до меня дошли вести из Салоник, что жители той страны зовут меня и что они охотно заполучат меня своим сеньором. А я – ваш вассал по этой земле, и я держу ее от вас, и я хочу просить вас позволить мне отправиться туда^{527}. И когда я овладею моей землей и моим городом, я доставлю вам ко встрече с вами провизию, и я явлюсь готовым исполнить вашу волю. Не разоряйте же мою землю; и, коли вам угодно, двинемся вместе на Иоанниса, короля Блакии и Бугрии, который вопреки праву владеет большей частью земли»^{528}.

277

Я не ведаю, по чьему совету император ответил, что он все равно желает дойти до Салоник^{529} и устроить все свои остальные дела в этой земле. «Государь,– сказал Бонифаций, маркиз Монферратский,– я прошу тебя не вступать в мою землю до того времени, пока я сумею завоевать ее без тебя; а ежели ты вступишь туда, то, сдается мне, ты сделаешь это не для моего блага; и знайте наверняка, что я не поеду с вами, но отдалюсь от вас». Император же Бодуэн ответил, что из-за этого он не оставит свое намерение во что бы то ни стало отправиться туда.

278

Увы! Какой дурной совет получили они, один и другой; и сколь великий грех совершили те, кто учинил эту распрю! Ведь коли бы Бог не проникся жалостью к ним, они утратили бы все, что завоевали, и поставили бы христианский мир на край гибели. Так, к несчастью, по дурному совету император Бодуэн Константинопольский и Бонифаций, маркиз Монферратский, разделились.

279

Император Бодуэн поскакал к Салоникам, как и затеял со всеми своими людьми и со всеми своими силами. А Бонифаций, маркиз Монферратский, повернул назад, и с ним была большая часть добрых ратников. С ним возвратились Жак д’Авень, Гийом де Шанлитт, Гюг де Колиньи^{530}, граф Бертран де Шасснель ан Буш^{531} и большая часть всех тех из Германской империи, которые держали сторону маркиза. Маркиз поскакал, таким образом, назад к крепости, которая называлась Димот^{532}, весьма красивой, весьма укрепленной и весьма богатой. И крепость эта сдана была ему неким греком из города. А когда маркиз оказался в ней, то поставил там свою охрану. И тогда греки из-за императрицы^{533} начали переходить на его сторону со всей земли окрест на расстоянии одного или двух дней пути и отдаваться под его власть.

280

Император же Бодуэн ехал все прямо к Салоникам и прибыл к крепости под названием Христополь^{534}, одной из сильнейших на свете; и она была ему сдана, и жители города присягнули ему на верность. А потом он подступил к другой крепости, которую называли Ла Бланш^{535} и которая была весьма сильной и весьма богатой; и она тоже была сдана ему, и жители принесли ему присягу верности. А оттуда он поскакал к Серрам, которые были сильным и богатым городом; и он отдался под его власть и на его волю, и жители принесли ему присягу верности. И отсюда он направился к Салоникам и расположился близ города, и пробыл там три дня^{536}; и жители сдали ему город, который был одним из самых лучших и самых богатых в христианском мире того времени^{537}, на условии, что он будет править ими сообразно правам и обычаям, по которым правили ими греческие императоры.

281

В то время как император Бодуэн продвигался к Салоникам и земля отдавалась на его милость и под его власть, маркиз Бонифаций Монферратский вместе со своими людьми и с большим числом греков, которые его поддерживали, прибыл к Андринополю и осадил его, и натянул вокруг свои шатры и палатки^{538}. А в городе был Эсташ де Санбрюи с воинами, которых оставил тут император; и они взобрались на стены и приготовились защищаться^{539}.

282

И тогда Эсташ де Санбрюи взял двух вестников и послал их, наказав мчаться днем и ночью, в Константинополь. И они пришли к дожу Венеции и к графу Луи, и к тем, которые были оставлены в городе императором Бодуэном. И они сказали, что Юсташ де Санбрюи передает им, что император и маркиз рассорились друг с другом, и что маркиз захватил Димот, который был одним из самых сильных и одним из самых богатых замков Романии, и что он осадил их самих в Андринополе. И когда они услышали это, то были этим крайне раздосадованы, потому что впрямь посчитали, что все их завоевания, которые они совершили, пойдут прахом.

283

И вот собрались во Влахернском дворце дож Венеции и граф Луи Блуаский и Шартрский, и другие бароны, которые находились в Константинополе. И они были крайне раздосадованы и встревожены, и во всем винили тех, которые учинили распрю между императором и маркизом. Но дож Венеции и граф Луи упросили Жоффруа де Виллардуэна, маршала Шампани, поехать к осажденному Андринополю и покончить с этой войной^{540}, коли сумеет, ибо маркиз был расположен к нему, и они полагали, что он мог бы оказать на него наибольшее воздействие, чем кто-либо другой^{541}. И он, уступая их настояниям и необходимости, сказал, что весьма охотно отправится; и он взял с собой Манассье де Лиля, который был одним из добрых рыцарей войска и одним из наиболее почитаемых.

284

Таким образом, уехали они из Константинополя и скакали от одного места к другому, и прибыли к Андринополю, где велась осада. И когда маркиз узнал об этом, он вышел из лагеря и отправился им навстречу. Вместе с ним пошли Жак д’Авень и Гийом де Шанлитт, и Гюг де Колиньи, и Отон де ла Рош – самые знатные люди из совета маркиза. И когда он увидел послов, то выказал им знаки почета и устроил им весьма добрую встречу.

285

Жоффруа де Виллардуэн, к которому он был очень расположен, живейшим образом упрекнул его за его поступок и за то, что он завладел землей императора и осадил его воинов в Андринополе, тогда как он должен был бы известить об этом тех, кто был в Константинополе, – ведь они наверняка удовлетворили бы его притязания, если бы император причинил ему какую-нибудь несправедливость. А маркиз ни в коей мере не признал свою вину и сказал, что он поступил так именно из-за несправедливости императора к нему.

286

Жоффруа, маршал Шампани, так потрудился с помощью Божьей и баронов из совета маркиза, которыми он был очень любим, что маркиз твердо пообещал ему отдать себя на суд дожа Венеции и графа Луи Блуаского и Шартрского, и Конона де Бетюн, и Жоффруа де Виллардуэна, маршала^{542}, которые хорошо знали о соглашении между ними обоими^{543}. Так заключено было перемирие между теми, кто был в лагере, и теми, кто в городе.

287

И знайте, что по отъезде весьма благосклонно взирали на Жоффруа, маршала, так же как и на Манассье де Лиля, и те, кто был в войске^{544}, и те, кто был в городе^{545}, обе стороны, которые хотели мира. И насколько радовались этому франки, настолько же были недовольны этим греки, ибо они лучше хотели войны и раздоров. Так была снята осада с Андринополя; и маркиз со своими людьми вернулся в Димот, где была его жена, императрица.

288

Послы возвратились в Константинополь и поведали о том, что они содеяли. Дож Венеции, и граф Луи, и все остальные весьма возрадовались тому, что маркиз передает себя на их суд для водворения мира. Тогда они назначили добрых послов, и написали письмо, и послали его императору Бодуэну; и они уведомили его, что маркиз отдался на их суд, и что он сделал это со всей твердостью, и что ему, императору, тоже лучше всего отдаться на их суд; и они просили его сделать это, ибо ни в коем случае не потерпели бы войны, и чтобы он обязался поступить сообразно тому, что они скажут, как это сделал маркиз.

289

Между тем пока это происходило, император Бодуэн сделал свое дело в Салониках; и он уехал оттуда и оставил там охрану из своих людей, и начальником оставил Ренье де Монса, который был весьма доблестным и отважным рыцарем. И дошли до императора вести, что маркиз взял Димот, и что он уже в городе, и что он отнял у него большую часть окрестных земель, и что он осадил его людей в Андринополе. Император Бодуэн был крайне разгневан, когда весть эта достигла его, и он решил, что тотчас поспешит выручить Андринополь и причинить маркизу все зло, какое только сможет^{546}. Ах, Боже! Какая беда чуть не вышла из этого раздора! Ведь если бы Бог не подал доброго совета, христианство могло быть погублено.

290

Таким образом, ехав от места к месту, император Бодуэн вернулся. А у Салоник с ним приключилась великая беда, ибо многие из его людей, пораженные болезнью^{547}, слегли, не в состоянии более следовать за ним. Довольно многие остались в замках, через которые проходил император; а многих, которые едва-едва передвигались, несли на носилках. В Серрах скончался тогда метр Жан Нуайонский, канцлер императора Бодуэна, весьма добрый клирик и весьма ученый, который словом Божьим, что он умел хорошо говорить, во многом поддерживал рать. И знайте, что праведные воины были крайне опечалены его кончиной.

291

Вскоре после этого с ними не замедлила приключиться великая беда, ибо умер Пьер Амьенский^{548}, который был одним из самых могущественных и знатных людей и благочестивым, добрым рыцарем; и впал в великую скорбь граф Гюг де Сен-Поль, двоюродным братом которому он приходился, и смерть эта сильно опечалила всю рать. А потом умер Жирар де Маншикур, и это было большой печалью для всех воинов, потому что он был весьма чтимым рыцарем, и Жиль д’Онуа, и многие добрые воины. В этом пути скончались 40 рыцарей, чем воинство было весьма ослаблено.

292

Император Бодуэн скакал от одного места к другому, пока не встретил выехавших ему навстречу послов, которых отправили к нему те, кто был в Константинополе. Одним из послов был рыцарь из земли Луи Блуаского и его вассал и звался Бэгом де Франсюр, он был мудрым и красноречивым; и он очень живо выложил то, что его сеньор и другие бароны поручили ему, сказав:

293

«Сеньор, дож Венеции и граф Луи, мой сеньор, и другие бароны, которые пребывают в Константинополе, шлют вам привет как своему сеньору; и они сокрушаются перед Богом и перед вами о том, что те, которые внесли раздор между вами и маркизом Монферратским, чуть не погубили – немного недоставало – христианство и что вы, к великому несчастью, поверили им. Теперь они уведомляют вас, что маркиз передал на их суд несогласие, которое получилось между вами и им; и они просят вас как своего сеньора, чтобы вы тоже положились на них и чтобы вы поручились сдержать это обещание^{549}. И они сообщают вам, знайте это, что не потерпят войны ни в коем случае».

294

Император Бодуэн пошел и собрал свой совет, и сказал, что даст им ответ. Много нашлось в этом совете императора таких, которые были не прочь раздувать распрю^{550} и которые сочли великой дерзостью поручение, переданное от тех, кто был в Константинополе, и они ему сказали: «Сеньор, вы только послушайте, что они вам передают: что они не потерпят, чтобы вы отомстили своему врагу. Сдается, что, коли вы не сделаете того, что они требуют от вас, они встанут против вас».

295

Много было сказано резких слов. Но конец совета был таков, что император не захотел терять ни дожа Венеции, ни графа Луи, ни других, которые были в Константинополе, и он ответил послу: «Я не поручусь, что отдамся на их суд; но я отправлюсь в Константинополь, не причинив никакого вреда маркизу»^{551}. Так император Бодуэн отправился в Константинополь; а бароны и другие люди вышли ему навстречу и приняли его с великим почетом как своего сеньора.

296

На четвертый день император ясно понял, что он внял дурному совету, рассорившись с маркизом. И тогда дож Венеции и граф Луи поговорили с ним и сказали ему: «Государь, мы хотим просить вас положиться на нас, как это сделал маркиз». И император сказал, что весьма охотно сделает это. И тогда были избраны послы, чтобы отправиться за маркизом и доставить его^{552}. Одним из этих послов был Жервэ дю Шатель, другим Ренье де Трит^{553}, а Жоффруа, маршал Шампанский, третьим; и дож Венеции послал двух своих людей.

297

Послы ехали от одного места к другому, пока не прибыли в Димот; и они нашли маркиза и его супругу, императрицу, со множеством добрых ратников; и сказали ему, зачем пришли. Тогда Жоффруа, маршал, просил его поехать в Константинополь, поелику тот обещал ему^{554}, чтобы установить мир и согласие тому, что постановят те, на чей суд он отдастся; и сказал, что они доставят его, ручаясь за его безопасность, его и всех, кто отправится вместе с ним.

298

Маркиз держал совет со своими людьми. И там были такие, которые советовали ему отправиться туда, и другие, которые советовали ему не отправляться туда. Но конец совета был таков, что он поехал вместе с послами в Константинополь и повел с собою около сотни рыцарей. И они ехали верхами от одного места к другому, пока не прибыли в Константинополь. Они были весьма хорошо приняты в городе; и навстречу ему выехали граф Луи Блуаский и Шартрский и дож Венеции, так же как и много других добрых людей, которыми он в войске был очень любим.

299

И тогда собрались они на совет; и здесь припомнили соглашение императора Бодуэна и маркиза Монферратского: и ему отдали Салоники и их земли с тем, что он передает Димот, который захватил, в руки Жоффруа де Виллардуэна, маршала Шампанского^{555}. А тот поручился ему, что будет держать Димот в своих руках до того времени, пока не прибудет от него посол, облеченный доверием, или висячая грамота, уведомляющая его, что маркиз овладел Салониками: и тогда он передаст Димот императору по его распоряжению. Таким вот образом, как вы слышали, был заключен мир между императором и маркизом, и великая радость была от этого в войске, потому что то было дело, из-за которого могли бы произойти великие несчастья.

300

Потом маркиз отбыл и направился оттуда к Салоникам со всеми своими людьми и со своей женой; и с ним поехали послы императора; и пока он переезжал из одной крепости в другую, они сдавались ему от лица императора со всеми владениями. И он прибыл в Салоники; и те, кто охранял город, сдали его от лица императора. А командир по имени Ренье де Монс умер, и он был весьма доблестным человеком, и смерть его была великой утратой.