Текст книги "Сияющие создания (СИ)"

Автор книги: Живаго Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

'Я идиот, разговариваю с тем, кто вообще-то вряд ли меня слышит. – Во мне боролись злость и желание, и меня мучила совесть. – Хочу убедить себя в том, что я вовсе не похотливый извращенец, собирающийся трахнуть человека, находящегося в коме, а благородный рыцарь, спасающий жизнь ближнему'.

Лазерные светильники, реагирующие на все мои телодвижения, резали глаза. Я ударил по пульту с сенсорами, отвечающими за свет, и комнату укутал полумрак.

Этот сброс адреналина немного привёл меня в чувство. Я перевёл дух.

– Подумал, что лучше немного притушить свет.

Темнота подействовала благотворно. Я даже смог лечь рядом с Заком, не ощущая себя при этом героем порнофильма.

Может ли чьё-то тело быть настолько совершенными? О, да. Гормоны творят с нами невероятные вещи. Я провёл ладонью в паре сантиметров от его бедра, оглушённый одной лишь мыслью, что это божественное создание может стать со мной одним целым.

Если бы только он открыл глаза и ответил мне! Я хотел слышать его стоны и рваное дыхание, чувствовать, что он отвечает мне. Шальная мысль, что сейчас я смогу заставить его очнуться, кружила голову.

Наверное, мои мозги полностью выключились, и я думал только членом, пока целовал его сухие, жаркие губы, вылизывал шею, бедра и запускал пальцы в сочащийся смазкой анус. Поэтому на меня словно ушат воды опрокинули, когда я почти кипел от желания войти в него. Я тёрся членом между его скользких ягодиц и уже хотел толкнуться внутрь, в жаркую тесноту, как вдруг почувствовал чужую ярость и отвращение так же ясно, как будто он кричал: 'Слезь с меня мудак! Я просто не могу сопротивляться! Мне плохо! Отвали от меня!'.

А если бы я был на его месте, если бы не мог и пальцем пошевелить, но всё чувствовал? Это унизительно – быть беспомощным в ситуации, когда какой-то извращенец подкатывает к тебе свои яйца, когда твоя единственная защита – мысленные проклятия. Совсем не удивительно, что я их услышал.

– Прости. Не могу. – Я попытался отстраниться от Зака, дать почувствовать, что не сделаю ничего, что ему так противно. Кое-как сполз на пол, ноги тряслись, центр тяжести сместился в пах. Как только наша кожа перестала соприкасаться, перед глазами всё поплыло, и я вцепился в борта капсулы. Только спустя вечность я смог взять себя в руки. – Чувствую себя насильником.

Подсознание услужливо развернуло картинку, где доктор Холл объяснял мне, что передо мной сейчас лежит не течный поработитель всех альф, а глубоко травмированный омега, годами избегавший контакта с альфами и предпочитавший им Es-блокаторы.

– Я знаю, что ты несколько лет сидел на таблетках. Не представляю, что с тобой произошло, что ты никого к себе не мог подпустить. Не хочу, чтобы ты ненавидел меня, Зак.

'Тоже мне, рыцарь с членом наперевес', – я не представлял, как перед ним извиниться за своё животное поведение, и за Гэба и даже Дэйви со всеми его 'тебе повезло' и 'через пару часов ты умрёшь'. Но в этот момент я отчётливо осознал, что готов отползти от него и ждать, пока сам не сдохну от похоти, или дать клятву быть с ним навсегда, и в горе, и в радости, как говорится, но только по обоюдному согласию.

По его телу пробежала лёгкая дрожь. Мне показалось, что он стонет, или быть может даже, что я слышу своё имя. Наверное, ничего этого на самом деле не происходило. Просто я – похотливый мудак, пытающийся убедить свою совесть в том, что Зак меня тоже хочет.

– Это значит, ты не против?

Мои руки тряслись, как у наркомана. Чувствуя, что карабкаться назад в капсулу нет ни сил, ни желания, я подхватил его под ноги, закинул их себе на плечи и провалился в него, словно был неотъемлемой частью головоломки по имени 'Зак'. Вот только бы ещё теснее прижаться к нему, дотянуться до его губ. Звёзды перед глазами, грохот в ушах и сладкий жар в преддверии взрыва – капкан захлопнулся.

Зак излился в мою ладонь, от пряного запаха его семени меня накрыло окончательно. Острое наслаждение вырывало из меня хриплые короткие всхлипы. Узел набухал и набухал, пах выворачивало жаром, дрожью и я боялся, что отключусь, раздавлю под собой Зака. Я ловил его слабое дыхание, пил его и после всё начиналось заново: взрыв, хрипы, стоны и мысль-вспышка – только бы не вырубиться.

Понимание, что я уже никогда не смогу согласиться на меньшее, не было откровением. Откровением была улыбка из-за того, что я весь с потрохами принадлежу этому дикому омеге с обритой головой и татуировками на теле, и мне от этого невыносимо хорошо.

– Я не повторю одну и ту же ошибку дважды.

'Я укушу его... попробую его крови, даже если он мне глаза выцарапает, когда очнётся. – Кожа на его шее была тонкой и нежной, словно лепестки цветов. Затейливый узор, колючий и бархатный, как иней на стекле, опутал шею, обежал ключицы и обвил плечи. У меня захватило дух. – Катитесь все в ад, кто считает метки пережитками прошлого!'

'Мой' – самое приятное слово для любого альфы и самое понятное предупреждение для всех, кто вздумает посмотреть на чужого омегу.

18) Бирн – ирландская фамилия, Byrne [Бирн] – 'ворон'.

***

Мне снился кошмар, в котором я жил в подземном бункере в пустыне.

Я был женат на демоне с чёрными, как уголь, глазами, волосами цвета золотых барханов и языком, ядовитым и острым, словно жало. Он был ненормально сильным для омеги. Однажды даже завалил меня носом в кровать, применив какой-то хитрый захват, спустил штаны и сказал, что теперь он будет сверху. Заявил, что опыт у него в этом деле уже есть, и я могу не бояться за свою девственную задницу. Правда, до меня он спал только с омегами, но это неважно. Жопа – плюс-минус нюансы – у всех одинаковая.

Я называл его Заком и мог любоваться им часами. Правда, только пока он спал, когда презрительная ухмылка покидала его тонкие губы, и он вполне походил на обычного человека.

Он позволял себя любить, трогать и целовать, как нормальный и адекватный омега, только когда выдыхался после нескольких раундов в спарринге со мной. Все эти бои портили мне кровь, потому что я дико боялся навредить ему. Иногда во время секса, он меня душил, если думал, что я собираюсь кончить раньше него. Его это заводило. В итоге мы кончали вместе, и я получал от него свою маленькую порцию нежности, он говорил мне: 'Хью, обними меня крепко и считай от пятнадцати назад'. Я прижимал его к себе и считал, и когда я произносил 'один', Зак спрашивал: 'Как думаешь, мы живы?', – что за странный вопрос, я пожимал плечами и отвечал: 'Какая разница, главное, что мы вместе'.

У нас было четверо детей и все – омеги! Копии своего жуткого папаши. И я даже всыпать им не мог, когда они слишком проказничали. Ну, потому что, омеги же.

Мы с Заком ждали пятого малыша и всё, что я слышал от своей 'дражайшей половины', что я – чудовище, похитившее лучшие годы его жизни, а мои отпрыски – вампиры и кровососы, постоянно требующие его внимания и вытягивающие из него последние силы.

Как-то я решил сделать ему приятно, освободить от нашего присутствия на целый день. Взял квадроцикл и увёз детей охотиться за пустынными зверьками. Вечером вместо благодарности он обозвал меня бездушной сволочью и предупредил, что если ещё раз выкину подобный фокус, он сбежит от нас в Индию.

Каждый вечер перед сном я молился, чтобы пятым родился альфа, иначе в Индию придётся бежать мне.

Я даже не мог с уверенностью сказать, что Зак любил меня. Иногда он смотрел так, что мне казалось, будто он хочет убить сначала меня, а потом и себя. Странно, но в эти минуты я был особенно счастлив. В эмоциональном и чувственном плане наши отношения напоминали вулкан кипящих страстей и занимали почти всё моё свободное время. Если честно, это были пугающие отношения.

* * *

– Прости, братишка, что я тебе кайф ломаю, но мы должны бежать. И прямо сейчас. – Я сонно высказал Гэбу своё возмущение о том, какого хрена так врываться. На меня он мог пялиться сколько влезет, но вот на Зака – категорически нет. Я не помнил, как уснул, прижав его к груди, точно приклеенный. Он так и не пришёл в себя, хотя был скорее жив, чем мёртв. Его тело было горячим, словно печка. – Вся королевская конница и вся королевская рать мчится сюда, чтобы забрать собственность Reditum, поднимай задницу, хватай своё сокровище и бежим.

– Куда?! Подожди, Гэб, с Заком что-то не так, мне кажется у него жар!

– Да-да. Я знаю. Жар – это хорошо. Течка прекратилась. Организм перестраивается. Если через пару дней придёт в себя, жить будет. Не тревожься, братишка, вот если бы он был холодный и начал коченеть, тогда это было бы печально. Скоро прибудет авиетка от клиники Цилла. Советую одеться, если не хочешь встречать гостей голышом. Не хотел этого признавать, но твой безвкусный адаппластовый костюм – весьма кстати. Наряды менять будет особо некогда. Ты поедешь с Заком до клиники. Мы с Дэйви встретимся с вами позже. Сейчас нам лучше разделиться. Я попробую отвлечь внимание на себя.

– Но...

– Серьёзно, Хью, не будь таким тормозом. Выйдешь через левый туннель на задний двор дома Делаэ. На крыше будет ждать авиетка. Так, и вот что ещё, дай сюда свой браслет. – Я протянул руку с идентификатором, с ужасом наблюдая, как Гэб в считанные секунды раскурочил его и снял с моей руки. Мои банковские счета, медицинская карта, страховка, открытые визы, паспорт, связь со скайджетом – всё это теперь было для меня в недосягаемости. – Походишь пока вот с этим.

Так, я получил новый браслет и стал успешным стоматологом Арно Делаэ, женатым на весьма чахлом омеге Йохане, страдающим дисфункцией опорно-двигательной системы. На запястье Зака Гэб застегнул другой браслет, и Зак превратился в Йохана.

Я облачил Зака в свободную одежду и закрепил его в инвалидном кресле с антигравитационной подушкой. Через десять минут после того, как Гэб назвал меня тормозом, я уже садился в просторную авиетку с логотипом Циллы в компании двух сотрудников клиники. На мой запрос о Цилле сеть выдала фотографии пасторальных пейзажей в кантоне Тургау и рекламу реабилитационных, терапевтических и спа-программ. Неплохое место, чтобы скрываться, и для Зака то, что нужно.

По прибытии в Циллу нас заселили в люксовую палату с релаксационной капсулой и обычной двуспальной кроватью. В карте Йохана Делаэ значилось, что долгое время он лечился от депрессии, возникшей на почве невнимания к нему и частых измен со стороны супруга. После аварии, виновником которой был злополучный Арно Делаэ, Йохан Делаэ был парализован и потерял память. В Циллу супруги прибыли на лечение в связи с ухудшением состояния Йохана после его последней течки. Сейчас Йохан, вроде как, находился под действием успокоительных, обезболивающих и снотворных препаратов.

История была похожа на сюжет из низкосортного любовного чтива. Я не сомневался, что Гэб придумал эту на редкость мерзкую легенду, только чтобы снова меня позлить. Теперь я понимал, почему сотрудники клиники так возились с Заком, а со мной избегали встречаться даже взглядом. Мне и самому на какой-то миг поверилось, что я смотрю на Йоханна Делае – жертву домашнего насилия в руках самодовольного альфа-самца Арно Делаэ, который с невинной рожей везёт супруга на курорт подлечиться, а на самом деле пытается скрыть следы своих низких злодеяний.

Что тут сказать, судьба иногда лиха на поворотах: ещё буквально позавчера ты был просто хорошим парнем с разбитым сердцем, вчера – счастливым альфой, обретшим своего истинного омегу, а сегодня – тираном-узурпатором, издевающимся над тем, кто слаб и зависим.

Зака разместили в релаксационной капсуле, и хоть она была постоянно открыта, и я мог дотрагиваться до него в любое время, мне было этого мало. Однако из-за дурацкой легенды я мог только сидеть рядом и держать его за руку. В глазах сотрудников я видел, что в искренность моих чувств не верит никто. Репутация Арно Делаэ была настолько испорчена, что я не представляю, как он мог с этим жить.

Младший медицинский персонал под малейшим предлогом объявлялся в палате – процедуры, лекарства, убрать, помыть – я практически не оставался с Заком наедине. Возможно, меня подозревали в том, что я сижу с ним, потому что хочу его убить и всё свалить на халатность служащих клиники. Кстати Йоханн Делаэ был очень богат, и в случае его смерти единственным наследником оставался Арно Делаэ.

Сутки пребывания в Цилле превратили меня в нервного параноика. Я начал сомневаться во всём, что случилось со мной с момента прибытия в Де-Мойн, и впал в прострацию. Радужная эйфория после гормональной экспансии, которой я был подвергнут, прошла, эмоции улеглись, ясности не прибавилось, а стремительный водоворот событий вытянул из меня последние силы.

Попытки разложить факты по полочкам и найти пресловутую 'корову' казались тщетными. Пришлось признать, что я по уши увяз в безумном квесте, в который втянул меня Гэб, и уже не в состоянии оценить где правда, а где ложь.

Личность Йоханна Делаэ – парализованного больного омеги, теперь выглядела более реальной, чем личность Зака Эванса – мифической надежды на возрождение рода человеческого. Гэб мог нанять доктора Холла разыграть тот спектакль в Де-Мойне. Я ведь в глаза не видел даже тени каких-то там агентов из Reditum, что считают Зака собственностью корпорации и охотятся за ним.

Я любил Гэба, но никогда не заблуждался на его счёт. Жизнь с ним, несмотря на насыщенность и познавательность, в конце концов подвела меня к желанию сбежать. Все равно куда, лишь бы подальше из поля его зрения, что я и сделал, как раз перед тем как встретил Дэйви.

Гэбу было выгодно всё происходящее, в этом случае он убивал двух зайцев одним выстрелом: проверял теорию мнимой совместимости и избавлялся от меня в отношениях с Дэйви. Гениально, чёрт побери!

Меня по-прежнему мучила загадка, которую Гэб продемонстрировал мне в торговом центре на площади Барфюссер. В новостях я нашёл только сообщение о том, что вынужденная эвакуация жителей из центра Базеля была проведена в связи с информацией о заложенной в здании торгового центра взрывчатке. Информация впоследствии не подтвердилась, причин для паники не было и прочая новостная чепуха.

У меня от всего происходящего реально крыша ехала – Дэйви выглядел, как фантом самого себя; Гэб, как четырёхрукий киборг; я, как идиот, который вляпался не пойми куда.

Что я должен был увидеть очевидного в том, что таковым совсем не выглядело, я не понимал.

К тому же мне было стыдно. Дико стыдно.

Я же верный и постоянный. Я думал, я однолюб. Но за несколько часов, проведённых с Заком, всё изменилось. Пробовал убеждать себя, что всё дело в химии, но выходило слабо. Неужели я не любил Дэйви? И разве мог любить Зака, парня в коме, которого в первый раз увидел всего два дня назад?

Теперь я понимал, что не будет никакого Де-Мойна. Наверное, и Дэйви это тоже знал. Была ли у него хоть капля сомнений на мой счёт? Что скажет Зак, когда очнётся и увидит меня? Я пометил его без согласия, пребывая в эндорфиновом приходе от сцепки. А если он так и не выйдет из комы, если он умрёт?

Гэб говорил, что в наше соглашение входит моя психическая адекватность. Сумею ли я сохранить её, когда мы снова встретимся?

Я взял Зака за руку и переплёл наши пальцы. В окружающем меня хаосе он внезапно показался мне единственной точкой опоры.

В палату зашёл пожилой омега, и я боковым зрением увидел, как он возмущённо закатил глаза.

– Артист, – прошептал омега себе под нос, и я опешил от такой неприкрытой наглости.

– Вы что-то сказали?

– Вам показалось, мистер Делаэ. Я прошу прощения за беспокойство, но у меня послание для Вас и вашего супруга от некоего Стива Джонсона с пожеланием скорейшего выздоровления. – Мало того, что мне от себя самого тошно было, так ещё и от мудака Арно Делаэ, за чьи прегрешения я ловил на себе косые взгляды. – Я оставлю пакет на бюро.

Какой ещё Стив Джонсон с пакетом? Мнимая совместимость – Стивен-Джонсон. Догадка, что это Гэб передал мне послание, выдернула меня из меланхолии, и я, вскрыв пакет, обнаружил кристалл с записью и обыкновенную бумажную открытку, развернув которую прочитал: 'Если тебе всё ещё нужны ответы, даю вторую подсказку'. Далее буквы исчезли, и проступил рисунок, той самой 'коровы'. Гэб с самого детства обожал такие фокусы.

Чтобы без случайных свидетелей просмотреть запись на кристалле, я закрылся в ванной комнате и включил воду. Послание Гэба по времени занимало не более пяти минут и состояло из хронологического клипа о всех важных прорывах в науке за последние сто пятьдесят лет, а также исторической справки о демографическом кризисе, связанном с проблемой перенаселённости. Немного статистики по естественной рождаемости и смертности за тот же период. Вот только статистика была какая-то на удивление кривая. По ней выходило, что на Земле в настоящий момент проживало не более миллиарда людей. За последние сто пятьдесят лет численность сократилась на семь миллиардов. Хотя вспоминая школьный курс обществознания, я был уверен, что нас должно быть никак не меньше пяти. Последние значимые достижения в робототехнике были сделаны более ста лет назад. В общем, откровенное несовпадение общеизвестных данных и данных Гэба. Кому и зачем могла потребоваться эта фальсификация?

Внезапно в моей голове всё встало на свои места. Люди и машины на площади Барфюссер и кривая статистика отлично вписались в схему, хотя озарение всё-таки больше напоминало бред. Вторая подсказка делал контур 'коровы' очевидным. Теперь игнорировать реальность было просто невозможно.

После первых 'да ну на фиг' и 'этого не может быть' возник резонный вопрос: 'Тогда кто все эти люди?', а что было самым хреновым, я снова вернулся к первой подсказке – присмотреться к Дэйви.

Все пазлы стояли на своих местах, я смотрел на 'корову', которую показал мне Гэб, и холодный пот стекал по моей спине. К тому же я был не уверен, что рассудок, который я был обязан сохранить по условиям договора, ещё при мне. Я собирался усомниться в большей части человечества. Мне хотелось проверить свои догадки, прямо здесь и сейчас, развязать охоту на ведьм – это ли не подтверждение моего возможного безумия?

Что будет, когда Они поймут, что я теперь знаю о них?

Кажется, я был близок к истерике, мне срочно требовалось увидеть Гэба. Пусть он снова посмеётся над моей глупостью, и пусть это окажется самым грандиозным из всех его розыгрышей.

Я прожил с Дэйви два счастливых года, неужели всё было ложью? Я же за него тогда Гэбу чуть глотку не перегрыз. Думал у меня чувства, любовь – первая и последняя. А выходит, что всё это время я за суррогат цеплялся?

Нет, не может это быть правдой, Дэйви самый человечный из всех людей, что я когда-либо знал. Последнюю рубаху с себя снимет и отдаст. Он талантливый, умный, нежный, искренний. Он – слепой, в конце концов. Зачем делать машину слепой? Я просто всё не так понял. Смертность, рождаемость. Бред всё это.

'А если кто-то заподозрит, что Йоханн Делаэ фальшивка? Нет, Гэб не отправил бы нас в место, где нам угрожает опасность. Я спокоен, чёрт побери. Моя паранойя от нервного переутомления, нам ничего не грозит', – кому я врал? Мне нужно было хоть с кем-то поговорить.

Кристалл после просмотра испарился, и никаких способов связаться с Гэбом не было. Я был просто не в силах сидеть и ждать чего-то неопределённого. Однако сумбур, царивший в моей душе, мешал собраться с мыслями и прикинуть дальнейший план действий.

– Мистер Делаэ, простите за беспокойство, – позади меня включилась связь с администратором клиники. Хоть видеосигнал был односторонним, я все равно дёрнулся, как будто меня застали врасплох за моими мыслями, – в холле вас ожидает гость. Он представился Рэем Джонсоном и просил передать, что приехал по поручению Стива Джонсона. Что мне ему ответить?

– Я сейчас спущусь.

Мне не хотелось оставлять Зака одного даже на минуту, но не вытаскивать же его из релакскапсулы. Я синхронизировал наши браслеты, настроив их так, чтобы датчик движения сработал при малейшем шорохе, и поспешил к ожидавшему меня посланнику.

– Рэй Джонсон, – он протянул мне руку, и я растерянно пожал крепкую сухую ладонь. Передо мной стоял альфа с лицом боксёра после недавнего жёсткого боя. Ему бы самому впору побыть пациентом клиники и отлежаться денёк-другой. Он чуть приблизился и еле слышно прошептал: – Они уже знают о вас. Нужно немедленно убираться отсюда.

– Убираться? – переспросил я. – Кто знает?

– Агенты Reditum. Соберитесь, Хью.

В этот момент сработал датчик, кто-то был рядом с Заком. Я показал Рэю сигнал, и он кивнул. Мы, не сговариваясь, со всех ног бросились назад в палату. Очень вовремя, надо сказать. Двое альф в форме санитаров, как раз собирались вывезти Зака. Прежде чем я успел кинуться в рукопашную, Рэй выпустил в каждого по заряду из шокера.

– Не беспокойся, они пробудут без сознания не больше десяти минут. – Этот Рэй был слишком хорошего обо мне мнения. Я не только не беспокоился, но еле сдержался, чтобы не пнуть гадов. – Придётся бежать через окно, полагаю, все выходы внизу уже заблокированы.

– Мы на третьем этаже, – напомнил я ему и с сомнением посмотрел на Зака.

– Я позаимствовал у клиники медицинский беспилотник-эвакуатор с трапом, так что главное – снять силовые решётки.

– Здесь стоят силовые решётки?! – моему возмущению не было предела. – Это же клиника, а не тюрьма!

– В этом мире вообще много вещей, которые на самом деле являются не тем, чем кажутся.

– Это я уже понял, – мы обменялись тяжёлыми знающими взглядами, из тех, что внезапно делают чужих людей своими в доску. Я задумался, как быть с силовыми решётками. – Мы можем создать брешь, если центральная сеть решит, что зданию конец.

– Например?

– Генератор поля запрограммирован так, что в случае угрозы извне он концентрирует щит в координатах, где произойдёт столкновение. Скажем, если в здание летит самолёт или другой объект по своей скорости и массе представляющий угрозу.

– И где нам взять такой объект?

– Мой скайджет стоит в ангаре Мюлуза. Это пять-семь минут полёта до клиники. Если бы у меня был мой прежний браслет, я мог бы направить его на Циллу. Сбивать в воздухе гражданский скайджет не станут, побоятся. Так что придётся воспользоваться щитом.

– Если ты дашь мне коды доступа, я смогу подключиться со своего браслета.

Я продиктовал код, испытав невольную зависть к таким навыкам. Даже зная коды доступа, угнать чужой скайджет из охраняемого ангара – высший пилотаж.

Рэй развернул хьюды(19), на которых высветились две карты – ангары скайджетов в Мюлузе и территория Циллы, и запустил расчёт синхронизации операций, а потом я увидел, как практически одновременно поднялись в воздух беспилотник на стоянке клиники и мой скайджет.

– Сейчас начнётся, – сообщил Рэй и расплылся в улыбке. – ЦС(20) клиники засекла объект со странной траекторией и распознала в нём угрозу.

В подтверждение его слов из динамиков донеслось монотонное предупреждающее пиликанье, а потом администратор попросил всех сохранять спокойствие и отойти как можно дальше от окон. Рей увеличил масштаб карты Циллы, и на экране стало видно, как сетка силового поля охватывает всё здание. Пиликанье повторилось, и я услышал, как кто-то пытается разблокировать дверь из коридора. Сетка поля на мониторе плавно потекла вверх и расправилась в виде купола над крышей здания. Беспилотник, что завис возле нашего окна, открыл люк и выбросил сначала две двухметровые клешни, фиксирующие место для трапа, а потом и сам трап. Стекло осыпалось мелкой крошкой и проход был готов.

– Три минуты до столкновения, – сообщил Рэй, – берём носилки, ты идёшь первый, я замыкаю группу.

Эти пару шагов в каких-то десяти метрах над землёй дались мне нелегко. Я не успел подумать о том, что мог оступиться и уронить Зака, когда бежал по трапу или, что нас может накрыть взрывной волной от скайджета или зацепить одним из его обломков. Но что-то глубоко внутри меня съёжилось от ужаса, заставляя кровь бежать быстрее, а мозг работать в режиме предельной концентрации.

У нас почти всё получилось, когда я обернулся и увидел, что один из похитителей пришел в себя, поднялся на ноги и наставил пушку на Рэя.

– Берегись!

Рэй среагировал мгновенно, выстрелил, не оборачиваясь, как будто у него на спине имелась дополнительная пара глаз. Наш преследователь, мешком рухнул вниз. Я перевёл беспилотник в ручной режим, и мы рванули прочь.

Щит Циллы выдержал столкновение. Зрелище снизу завораживало – огненная волна от взрыва прошлась по дуге, разрослась в полыхающее облако, из которого обломки моего любимца устремились в разные стороны, точно стая перепуганных чёрных птиц.

– Что теперь? – спросил я.

– Теперь самое сложное. Я должен доставить вас в Убар. Это база, расположенная под песками Руб-эль-Хали. – Рэй ткнул пальцем на карту, и сенсоры, вспыхнув жёлтыми волнами, показали мне крупным планом бескрайние песчаные дюны. – Координаты, куда вам с Заком нужно добраться. Там есть всё необходимое для жизни – ядерный реактор поддерживает работу холодильных камер с провизией, добычу пресной воды с горизонта залегания более тридцати метров под землёй, электричество, тепло, связь со спутником. Есть даже оборонный комплекс от незваных гостей. Чудесное место, тихое. Спокойно там. Ты слышишь меня, Хью?

– Конечно, – кивнул я, вспомнив свой недавний сон. Какое забавное совпадение. Бункер в пустыне. Я ведь ни разу не видел глаз Зака открытыми. – Боже, пусть они будут обычными... голубыми, например.

– Всё хорошо? – нахмурился Рэй.

– Нервничаю немного, – признался я, понимая, что только что озвучил свои мысли вслух. – Спокойно там, говоришь?

– Ну да. Барханы медленно ползут под сменяющими друг друга луной и солнцем. Никуда не нужно спешить.

– А где Гэб?

– Он уже в Убаре, ждёт вашего прибытия.

– Почему ты помогаешь нам, Рэй?

– Потому что – это то немногое, что я могу сделать, чтобы искупить вину и отблагодарить Габриэля за помощь. Смотри, – Рэй немного поколдовал над панелью управления и вывел на монитор картинку, где наш беспилотник подёрнулся рябью, словно отражение в озере, и я увидел обычную авиетку из таксо-парка, – теперь мы сможем добраться до ангаров и угнать ещё один скайджет.

Он так резко перевёл тему, что я не стал расспрашивать его дальше об искуплении вины и его обязательствах перед Гэбом. Хотя мне очень этого хотелось.

19) Хьюд – голографическая дисплей-панель управления браслетом.

20) ЦС – центральная система управления.

***

Это была чистейшая авантюра. Украсть скайджет, принадлежащий Reditum – неслыханная наглость.

– Смотри, – Рэй развернул хьюд: основной и несколько вспомогательных экранов в режиме реального времени транслировали воздушные ворота Мюлуза. Графические значки скайджетов, готовых к вылету вспыхнули, Рэй пробежался по ним кончиками пальцев, отображая данные о владельцах и о курсе полёта, заложенном на ближайшее время. – Нам нужен тот, который не требует взлётно-посадочной полосы, с крейсерской скоростью не менее четырёх с половиной махов, с медицинской капсулой и курсом на Аравийскую пустыню. Мы не должны выглядеть подозрительно. Все отклонения от маршрутов и графиков полётов будут отслеживаться.

– А куда ты собираешься деть пассажиров? Они же сразу крик подымут. – Я с сомнением поглядел на выбор Рэя. – На Конкордах двадцать мест, не считая пилотов.

– Так, вот список, – Рэй увеличил облюбованный им скайджет, выводя информацию на дополнительный экран, – два пилота, пять пассажиров. Летят на какой-то симпозиум в Йемен. Ты прав, проблемы из-за пассажиров нам не нужны, придётся от них избавиться.

– Ты спятил? И вообще, чего уж мелочиться, зачем нам гражданский скайджет? Давай уж тогда у военных Валькирию сопрём – двадцать четыре маха и через двадцать минут мы на месте.

– Я понимаю, ты сейчас шутишь насчёт военных, но при других обстоятельствах я бы обдумал твоё предложение, тем более на Валькириях я когда-то летал. – Рэй обернулся и поймал мой кислый взгляд. – Так что не будем лезть на рожон и возьмём самый обычный, гражданский. А пассажиров я пересажу на другой скайджет. Вот, видишь? Техники нашли неполадки, Конкорд Ангар КА-12 меняем на КЕ-10. Поломка позволяет, не привлекая особого внимания, сдвинуть график вылета на полтора часа. Вуаля. Сообщение отправлено. Подтверждение от первого и второго пилотов получено. Так, теперь пассажиры. Готово. Это оптимальный вариант, Хью. Заку нужна капсула. Капсула есть только на Конкордах. Аргумент?

Ещё какой. Это был запрещённый приём. Гэб сказал, что Зак сильный и у него хорошие шансы выжить, но нужно быть безголовым дебилом, чтобы таскать его за собой без надлежащих условий.

– Не нравится мне всё это. Слишком гладко складывается, как будто нас на этом Конкорде уже ждут с распростёртыми объятиями. Ты же сразу знал, что мы полетим именно на нём, зачем было устраивать весь этот фарс с разъяснениями?

Умничать в стиле Гэба, ну не свинство ли? Я человек простой. Взломать ЦС небольшой клиники, ну, может, ещё как-то. Но, хозяйничать в ЦС Мюлузских воздушных ворот и до сих пор сидеть, расслабленно покачивая носком допотопного армейского ботинка... это реально круто! По всем протоколам безопасности мы уже давно должны лежать мордой в пол. Кто он вообще такой, этот Рэй Джонсон?

– Я думал об этом, и это были не объяснения, а мысли вслух. В каждом плане есть свои изъяны, но это лучшее, что я могу предложить. Моя задача – привезти Зака в Убар в целости и сохранности. Это единственное, что до сих пор оправдывает моё существование.

Не люблю, когда в словах одни намёки. Но он скорее всего уйдет от ответа, если я спрошу его в лоб.

– Хорошо. Пусть будет Конкорд. Надеюсь, через четыре часа мне не придётся сказать тебе о том, как ты был не прав.

Рэй кивнул, и выражение беззаботности разом слетело с его лица. Пошарив в карманах, он протянул мне крохотную чёрную капсулу с программным кристаллом.

– Держи, новая коллекция одёжек для тебя, форма пилотов Reditum в каталоге три.

Я развернул хьюд и установил обновление. Секунд десять я переливался всеми цветами радуги, как глубоководный радужный кальмар, пока адаппласт, обтягивающий мою кожу с ног до головы, подгонял костюм под заданный фасон.

– Капюшон, не забудь.

– Не забуду. – Я накинул капюшон, и он тут же преобразовался в форменную фуражку. Рэй проделал то же самое. – Я думал, твои ботинки настоящие.

– Просто когда-то у меня такие уже были. Привычка.

Наверное, после побега из Циллы удача была на нашей стороне. Мы без препятствий добрались до ангара КА-12 и готовились подняться на борт.

Рэй непринуждённо жестикулировал и нёс какую-то чепуху, создавая видимость беседы между двумя приятелями и пытаясь меня отвлечь. Я кивал, улыбался, даже что-то отвечал, но нервы мои звенели, отдавая десятком килогерц в ушах.