Текст книги "Дело Кирсанова"

Автор книги: Жерар де Вилье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Хочешь, поеду с тобой в аэропорт? – предложил Малко.

С Кирсановым он встречался только в 6 часов вечера.

– Ты просто душка! – послышался ее тающий голосок. – Через час в дорогу. Заезжай за мной...

* * *

Первый раз Исабель дель Рио испытала наслаждение в самом центре города, на Пласа дель Маркес де Саламанка, а в последний – в ту самую секунду, когда носильщик в аэропорту подошел за ее чемоданом. Они не сказали друг другу и двух слов. Едва усевшись в автомобиль, она взяла его руку и, откинув полотняную юбку, положила ее себе на ноги. Млея от чувственной истомы, она долго не сводила глав с Малко.

– Наверное, есть в тебе что-то такое! Стоит мне оказаться рядом с тобой, ни о чем другом, кроме как об этом, думать уже не могу, – с нежностью призналась она.

– А как же Бугай?

Исабель дель Рио досадливо поморщилась.

– Слышать не хочу о нем! Он ведь не просит моей руки. Я наплела ему, что уезжаю на целую неделю. Хоть отвяжусь от него на время. Как только вернусь, позвоню тебе.

Она наспех чмокнула его и поспешила за носильщиком. Малко смотрел ей вслед, пока она не скрылась в здании аэропорта. Он чувствовал, что Исабель дель Рио искренна, что она действительно желала порвать с Григорием Кирсановым.

И, в отличие от Джеймса Барри, он был убежден в том, что этот разрыв мог совершенно расстроить псе планы ЦРУ. Может быть, поднявшись теперь на новую ступень близости с молодой испанкой, ему удастся удержать ее от решительного шага. Но надолго ли?

Глава 5

В баре «Браммел'с» было такое слабое освещение, что Малко пришлось целую минуту простоять у дверей, прежде чем глаза привыкли к потомкам. В обтянутом красным бархатом зале не было видно ни души. Испанцы раньше восьми вечера в такие заведения не являлись. Выстроившиеся рядами кабинки давали посетителям возможность хоть как-то уединиться. Обогнув стойку, Малко расположился в глубине зала. Небритый официант подошел принять заказ. Малко спросил водки. После шалостей с Исабель по дороге в аэропорт он коротал время, шатаясь по мадридским улицам в поисках торговцев стариной.

Григорий Кирсанов пришел ровно в шесть. За исключением трех испанок, в зале так никто и не появился.

Русский уселся напротив Малко, не подав ему руки. У него был измученный вид, синяки под глазами, правое веко дергалось. Первым делом он заказал «Джи энд Би». Они как бы поменялись местами.

– У вас усталый вид, Григорий Иванович, – обронил по-русски Малко.

Офицер КГБ вздрогнул, провел ладонью по густым черным волосам и ответил по-английски:

– Дурно сплю из-за жары, да и забот много. Здесь лучше говорить по-английски...

Он нервно закурил сигарету, держа ее слегка дрожащими пальцами. Малко внимательно наблюдал за ним. По всей видимости, он жил в невыносимом нервном напряжении. Страх оказаться на подозрении в контрразведке КГБ, требования американцев и разлад с Исабель дель Рио – этого было, пожалуй, многовато для одного человека. Мал ко сделал попытку разрядить обстановку:

– Теперь уже немного осталось. У вас, кажется, есть желание начать новую жизнь?..

– Да, есть, – подтвердил русский, – но мы здесь не для того, чтобы говорить о моих личных делах. Встречаясь с вами, я подвергаюсь большой опасности. Когда вы получите из Вашингтона добро на мои переезд?

Беспокойство, звучавшее в его голосе, говорило о многом. Нервы Кирсанова были на пределе. Малко понимал, что сейчас, более чем когда-либо, Исабель дель Рио могла окончательно склонить чашу весов в нужную сторону.

– У вас нет проблем с вашей контрразведкой? – спросил Малко.

– Никаких.

Ответ последовал незамедлительно, без колебания. Малко не мог усомниться в искренности собеседника.

– В таком случае все зависит от вас, Григории Иванович. Нам необходимо установить личность высокопоставленного источника информации, упоминавшегося вами. Вы с ним работаете?

Кирсанов огляделся:

– Я работаю с одним из его друзей детства, журналистом, через которого он и передает сведения. Журналист называет его лишь кодовым именем «Дон-Кихот». Нас он так и не познакомил.

– Этот «источник» крепко сидит у вас на крючке?

– Да, – последовал односложный ответ.

– Что за приманка?

– Деньги. Ему нужно много денег.

– В таком случае нажмите на него посильнее. Скажите ему, что ваше начальство перестало доверять его сообщениям, что, по его мнению, вы все эти данные берете с потолка, что вы настаиваете на личной встрече с тем, от кого поступает информация. Позднее вы дадите нам знать о месте и времени встречи.

Кирсанов залпом осушил свой бокал «Джи энд Би», повертел в пальцах пустой сосуд и неожиданно сказал:

– Следующая встреча послезавтра, в тот же час, в книжном магазине Агирре.

– Почему бы не отсрочить встречу на день? – предложил Малко. – У вас будет, таким образом, некоторым запас времени. Эту задачу нужно решить во что бы то ни стало.

– Не могу, – последовал ответ, – во вторник я очень занят.

Кирсанов встал и мимо кабинок пошел через зал к выходу. Малко не спеша допил водку, подождал еще четверть часа и лишь тогда покинул «Браммел'с».

* * *

На следующий день телефон зазвонил утром, когда Малко стоял под душем. В голове у него мелькнуло, что Исабель дель Рио не забыла его. Высокомерный голос Джеймса Барри, в котором звучала тревога, заставил его спуститься на землю.

– Мне нужно немедленно увидеться с вами. Встретимся в известном вам месте, – бросил глава резидентуры ЦРУ и сразу положил трубку, оставив Малко в недоумении.

В принципе Джеймс Барри, подлинное ремесло которого не составляло тайны для испанцев, мог звонить ему в «Риц», лишь тогда случалось нечто чрезвычайное. Встревоженный и недоумевающий Малко наспех оделся. Что могло случиться со вчерашнего дня? С Кирсановым он расстался около половины седьмого...

Термометр на Пласа де Колон показывал 31° выше нуля, и кондиционер в «Орионе», арендованном у фирмы «Бюдже», вел безнадежную борьбу с раскаленным воздухом, точно выходившим из фена. Малко совершил привычный отныне путь до подземного гаража здания банка. Джеймс Барри встретил его с озабоченным видом.

– Мы но уши в дерьме. Вы вчера встречались с Григорием?

– Да.

– Как он вам показался?

– Утомлен и неспокоен, но мне кажется, что в его положении это естественно.

– Скотина! – проворчал Барри.

У Малко перехватило горло. Видимо, что-то стряслось.

– Он предал нас?

Американец потряс своими студенистыми подбородками.

– Нет, но сегодня утром мы получили от одного из наших корреспондентов в испанской полиции новую информацию. Сыщики из национальной гвардии с ног сбились, распутывая дело об убийстве Ларисы Петровой. В ходе дополнительного дознания они откопали нового свидетеля, женщину, которая в тот вечер возвращалась домой и клянется, что видела упомянутую пастухом белую машину. Более того, она запомнила две последние цифры номера, потому что ставила на них в лотерее: 33.

– Ну и что?

– А то, что Кирсанов ездит в белой «мазде» с номером М 7433!

Через кабинет пролетел ангел, закутанный в красный флаг.

– Чего ради Кирсанов стал бы ее убивать? – удивился Малко. – Он не похож на маньяка.

Джеймс Барри взял листок бумаги и посмотрел на него.

– Мне бы и самому не пришло в голову такое предположение, если бы не еще одно совпадение. В день убийства Ларисы Петровой я должен был встретиться с Кирсановым, но он не пришел. Такого рода сбои случались и прежде, поэтому мы разработали страховочный вариант, в соответствии с которым автоматически назначалась повторная встреча. Поэтому я не придал этому происшествию особого значения. Но сегодня утром, получив эту информацию, я просмотрел все материалы по этому делу, и тут меня точно обухом по голове ударили.

– Что же так поразило вас?

– Согласно докладу испанской полиции, Лариса Петрова в тот вечер ходила по магазинам неподалеку от того места, где у нас с Кирсановым была назначена встреча. Она купила платье, уплатив часть его стоимости. Чек нашли в ее сумочке.

Малко быстро соображал, стараясь оценить создавшееся положение.

– Значит, вы думаете, что супруга Анатолия Петрова случайно заметила Кирсанова, когда он шел на встречу с вами, и что он убил ее, опасаясь возможного разоблачения, обставив все так, как если бы преступление совершил садист, но решил об этом помалкивать, чтобы не напугать вас?

– Именно! – подтвердил американец. – Как бы нам потом не пришлось отмываться от этого дерьма!

– Ничего страшного пока не произошло, – заметил Малко. – Испанцы сто раз подумают, прежде чем предъявить по всей форме обвинения гражданину Советского Союза.

Губы Джеймса Барри сжались в узкую бледно-розовую полоску, а многоярусные студенистые подбородки словно отвердели.

– Разумеется, но если «иваны» что-нибудь пронюхают об этих подозрениях, Кирсанова запихнут в первый же самолет до Москвы, и с ним мы уже вряд ли увидимся.

– Следовательно, нужно срочно вытаскивать его отсюда.

Американец нервными движениями заводил свой золотой хронометр.

– Или вообще оставить эту затею, – подхватил он. – Ни при каких обстоятельствах я не переправлю Кирсанова к нам с новым американским паспортом, если ему предъявят здесь обвинение в убийстве. Представьте себе на минуту, как это воспримут русские и испанцы. Мне-то уж точно не сносить головы. Есть еще одно пренеприятное обстоятельство.

– Что за обстоятельство?

– Если его в пожарном порядке вывезти из страны прежде, чем он установит личность «крота», «Контора» вряд ли сочтет, что он стоит миллион долларов, а в таком случае ему до конца своих дней придется добывать кусок хлеба, нанимаясь уборщиком в домах обитателей Лэнгли. Как у него, кстати, успехи в этом направлении?

Вербовка перебежчика определенно была не из легких, не говоря уже о том, что Джеймсу Барри было неизвестно об опасностях, грозивших со стороны Исабель дель Рио... Малко вкратце передал резиденту последний разговор с Кирсановым.

– Создается впечатление, что проблема с «кротом» может скоро разрешиться.

– Хорошо, – кивнул Джеймс Барри. – Прежде, чем я свяжусь с Лэнгли, дайте мне ваше общее заключение.

– Полагаю, что мы можем дать себе сутки передышки до очередной встречи с Кирсановым.

– Согласен, – подвел черту резидент.

Он прошел через кабинет и ключом из связки отомкнул бронированную дверь, набрал рядом с замком шифр и свою фамилию. За дверью находился зал связи. Малко погрузился в захватывающее чтение технических изданий, посвященных электронным «блохам». Через десять минут Джеймс Барри вышел из обшитого броней зала и вновь занял место напротив Малко.

– Я связался с главой исполнительного комитета. Операцию нужно завершить как можно быстрее. Оставляем в покое «крота» и вывозим нашего молодца. Следовательно, приводим в действие аварийный вариант. Сейчас он должен быть в агентстве печати «Новости». Срочно посылаю туда человека, который «случайно» разобьет фару на машине Кирсанова и оставит на ветровом стекле свою карточку. Это будет означать, что Кирсанову нужно срочно связаться с нами. Ему известен номер аварийной связи. У аппарата день и ночь дежурит Боб, один из моих помощников. Договариваемся о встрече и сажаем его в самолет.

– А его миллион долларов?

– Там поглядим, – ответил американец, неопределенно махнув рукой.

– Что делаю я?

– Вам поручается общее наблюдение за переправкой. При настоящих обстоятельствах лучше всего было бы отправить его с нашей базы в Торрехоне под Мадридом. Попробую договориться с командованием военно-воздушных сил. Сидите у себя в номере и носа не высовывайте. События могут развиваться очень быстро. Промежуточная встреча отменяется: мы сидим на пороховой бочке.

Малко открыл было рот, но почел за благо промолчать. Какой смысл изображать прорицателя злосчастий? Вполне возможно, что Барри не зря поднял тревогу. Однако вполне могло случиться, что Кирсанов заупрямится. До той поры, пока ему будет казаться, что непосредственной опасности нет, он будет тянуть с отправкой, прекрасно сознавая, что, оказавшись в США, лишится всякой возможности торговаться о цене.

* * *

Помощник Джеймса Барри Боб, косоватый молодой человек, снял телефонную трубку в четверть девятого:

– Говорит Атос.

– Портос у аппарата, – голос Кирсанова звучал тревожно. – Что происходит?

– Хозяин хочет говорить с вами, не кладите трубку. Боб быстро переключил связь на защищенную от подслушивания линию резидента.

– Произошла крупная неприятность, – начал американец. – Испанцы намерены возложить на вас вину за убийство Ларисы Петровой.

Рассказав Кирсанову о подозрениях, связанных с его автомашиной. Джеймс Барри заключил:

– Это слишком опасно, вас нужно срочно вывозить отсюда.

На другом конце провода долго молчали, потом Кирсанов спросил:

– А как же с «Дон-Кихотом»?

– Что же поделаешь!

– Деньги?

– Потолкуем об этом, когда вы будете в безопасности.

Русский напрягся:

– Нет, сейчас. Вы даете мне сколько обещали?

– Я не...

– Очень хорошо, – перебил Кирсанов. – О моем отъезде поговорим, когда вы будете знать наверное. Я вам не верю. Просто вам не хочется раскошеливаться.

Джеймс Барри думал, что ему не удастся сдержать приступ бешенства.

– Но послушайте! Что вы будете делать с вашими деньгами, когда угодите на Лубянку?

Ответа не последовало: Григорий Кирсанов положил трубку.

Американец грохнул кулаком по столу, его складчатый подбородок дрожал от ярости. Кирсанов воспринял известие отнюдь не так, как он ожидал. Либо он был невиновен, либо до него не дошел смысл происшедшего, либо некая могучая побудительная причина вынуждала его пренебречь опасностью совершенно очевидной. В довершение всех бед ЦРУ было связано по рукам и ногам. Рухнул аварийный вариант, рухнуло все. Оставалось лишь надеяться, что перебежчик пожелает напомнить о себе. Вне себя от бешенства, Джеймс Барри надавил клавишу интерфона и сказал:

– Боб, отправляйтесь в «Риц» за нашим другом.

* * *

– У меня нет никакой возможности связаться с Исабель дель Рио в Севилье, – возразил Малко, – а это чревато новыми осложнениями. Правда, она в любом случае вернется послезавтра, а тогда и Кирсанов объявится вновь.

Это как в покере. Ему ведь тоже деваться некуда, и виной тому – ока.

Джеймс Барри вяло кивнул.

– Я все-таки узнаю номер ее севильского телефона через наше доверенное лицо. Не нравится мне вся эта история.

– Только бы испанцы не переусердствовали! – вздохнул Малко. – Если Кирсанова официально объявят главным подозреваемым, для нас все будет кончено.

* * *

Поставив машину, по своему обыкновению, во втором ряду у советского посольства, Григорий Кирсанов еще не остыл от гнева.

Несмотря на его резкость в разговоре с Джеймсом Барри, все у него внутри оцепенело от ужаса. Он никак не ожидал, что испанцы доберутся до него.

Если только Анатолий Петров проведает об этом, его песенка спета. Старый аппаратчик ненавидел его и даже если не поверит в его виновность, непременно воспользуется случаем, чтобы погубить его карьеру, потребовав его отзыва в Москву. И, в довершение несчастий, Исабель дель Рио не было в городе!

– Григорий Иванович! – послышался вдруг зычный голос.

Кирсанов вздрогнул от неожиданности и обернулся. Около него стоял круглолицый, вечно улыбающийся кинооператор Петр, работавший в агентстве ТАСС. В прилипшей к потному телу рубашке, он сгибался под тяжестью аппаратуры. Григорий угощал его иногда водкой и сигарами, знакомил с молоденькими испанскими звездами, жаждавшими сердечного тепла, так что Петр души в нем не чаял.

– А, Петя! Как жизнь? – рассеянно бросил Григорий.

Кинооператор подошел и сложил на асфальт свою аппаратуру.

– Сдохнуть можно от этой жарищи! – со вздохом пожаловался тот. – Послушай, окажи мне услугу!

– Пожалуйста, а что такое?

– Видишь ли, дело какое, – начал киношник, понизив голос, – захвати перед отлетом в Москву письмецо к одной бабочке. Неохота, понимаешь, чтобы в КГБ прочитали эту ахинею. Тебе-то волноваться нечего!

Григорий с искренним удивлением уставился на приятеля.

– Откуда ты взял, что я лечу в Москву?

Киношник подмигнул.

– Летишь, летишь! Мне сказал шофер этого парня из зала «Зенит». Они сегодня утром получили распоряжение из Центра. Тебя вызывают на совещание, дня на три-четыре. Везет же людям!

Кирсанов почувствовал, что бледнеет. Ему стоило нечеловеческих усилий скрыть свой страх. Он-то прекрасно знал, что значат пресловутые вызовы в Москву! Сам не узнавая свой голос, он выдавил из себя:

– Конечно, конечно... Я возьму твое письмо... Принесешь мне в «Новости».

Радостный Петр распрощался с ним. Кирсанов стоял посреди тротуара, не зная, что делать, холодея от ужаса. С этой минуты за ним начинала охотиться одна из наиболее могущественных организаций в мире, в которой он сам состоял. Им владело единственное желание: бежать во весь дух к американцам и просить у них защиты.

Не ставя им никаких условий.

Он посмотрел на бело-зеленое здание посольства. Свет прожекторов заливал серый бетон эспланады. ГУЛАГ. У него не было уверенности в том, что, войдя туда, он так же свободно выйдет оттуда.

Если он ударится в бега, не видать ему ни миллиона долларов, ни этой мотовки Исабель.

Слушая громкий стук сердца, ловя на себе любопытный взгляд испанского солдата, охранявшего посольство, он стоял, как прикованный, посреди тротуара. Войти или бежать?

Глава 6

Григорий вытер струившийся по лицу пот. Мысли хороводом кружились в голове. Значит, Джеймс Барри не солгал и ему грозила смертельная опасность. И сказанное Петей-киношником тоже была чистая правда. Иметь приятеля подчас было выгоднее, чем соблюдать правила безопасности. Хотя он прекрасно понимал, что торчать вот так у ворот посольства значило привлечь к себе внимание, но ноги отказывались идти.

Он пытался поставить себя на место Анатолия Петрова. Узнав о подозрениях полиции, контрразведчик, безусловно, постарается убрать его отсюда без лишнего шума. Лучше, чтобы он оказался в Москве прежде, чем мадридская полиция начнет задавать неприятные вопросы. Дознание, таким образом, заглохнет само по себе, и КГБ избежит скандальной огласки.

Если же принять поставленные ему условия, он получит отсрочку. Если только... Сколько было этих «если»! Перед ним возник образ Исабель дель Рио, и, чтобы не думать сейчас о ней, он напряг всю свою волю, устремив взгляд в небесную синеву: он почти так же боялся потерять се, как и оказаться на Лубянке. Кирсанов оторвал, наконец, подошвы от тротуара, пытаясь сообразить, сколько времени проторчал здесь – десять секунд или пять минут, – и снова сел за руль. Проехав направо по Калье Хорхе Манрике, он остановился у телефонной будки. Сотрудникам КГБ было запрещено пользоваться ею. Установленная поблизости от посольства, она вполне могла прослушиваться ГИУО.

Он нарушил приказ, но ему было теперь наплевать. Главное – связаться с агентом ЦРУ.

Кирсанов вошел в кабину и снял трубку. Мертвое молчание! То обстоятельство, что телефон оказался неисправен, представлялось ему неким перстом судьбы. Он не стал искать другой кабины, а прямо вернулся к посольству. В его голове созрел план действий.

Григорий Кирсанов решительно надавил на кнопку внутреннего телефона и назвался, стоя прямо перед телевизионной камерой.

Полотнище ворот немедленно поехало в сторону с лязгом, от которого у него мурашки побежали по коже. Обернувшись, он окинул взглядом извивы Калье Матиас Монтеро с мыслью, что, может быть, навсегда прощается со свободой. Он сам однажды участвовал в отправке на родину напившегося товарища, которого пичкали наркотиками до самой отправки самолетом Аэрофлота. Как только он попадет в резидентуру, никто уже ничем не поможет ему. Кто-кто, а уж испанцы не станут портить отношения с Советским Союзом ради какого-то дезертира, тем более что он перешел не на их сторону...

Кирсанов пересек двор и, минуя первый корпус, вошел в помещение резидентуры через боковую дверь, предъявив красную книжечку круглосуточно дежурившему здесь милиционеру.

Хотя сердце бешено колотилось у него в груди, ему удалось напустить на себя беспечный вид, прежде чем вступить в коридор, ведущий к референтскому отделу. Двери секретариата резидента были отворены. Завидев его, неприветливая секретарша бросила ему:

– Григорий Иванович, товарищ генерал желает вас видеть!

С бешено колотящимся сердцем Кирсанов постучался в дверь резидентского кабинета. Ответ последовал с задержкой, – вероятно, генерал припрятывал неизменную бутылку водки. Когда дверь автоматически распахнулась, старый бригадный генерал Антонов встретил Кирсанова непривычно сердечной улыбкой:

– Григорий Иванович, у меня для тебя добрые вести!

– Вот как! Какие же?

– В Москве состоится важное совещание по поводу Испании под председательством товарища Пономарева. Поскольку ты работал в Международном отделе, он хочет, чтобы ты приехал в Москву и обрисовал ему общую картину обстановки в Испании. Это большая честь, – торжественно возвестил генерал, – и я тоже, кажется, приложил к этому руку положительными отзывами, какие давал о тебе. Ты ведь отличный офицер!

– Благодарю, – отвечал Кирсанов тусклым голосом.

– Послезавтра в Москву летит рейсовый самолет Аэрофлота, – продолжал Антонов. – Я заказал для тебя билет в первом классе. – Генерал подмигнул Кирсанову. – Эту командировку оплачивает Центр.

Если бы Кирсанов не встретился до этого с приятелем-киношником, у него просто подогнулись бы колени после такой речи. Слишком много на него навалилось. Резидент смотрел на него, как старый крокодил, готовящийся заморить червячка. Сделав над собой усилие, Григорий постарался изобразить совершенное счастье:

– Вот здорово! Наконец-то повидаюсь с Анной!

Ему почудилось, что генерал незаметно перевел дыхание. А он, между тем, продолжал с той же непринужденностью:

– Только знаете, товарищ генерал, послезавтра я не могу лететь. Всю следующую неделю у меня важные встречи, и раз уж мне придется встретиться с товарищем Пономаревым, будет лучше, если я подготовлюсь поосновательнее. Это в наших общих интересах, раз уж ты меня рекомендовал, – с чувством добавил Кирсанов.

На лице старого генерала появилось привычное бульдожье выражение. Григория поспешно продолжал:

– Ты можешь забронировать мне билет па понедельник? У Аэрофлота есть рейс в этот день, а я за это время куплю Анне подарки.

От Эр Франс тоже был рейс в понедельник, и там ему было бы в тысячу раз удобнее, чем в самолете Аэрофлота, но сотрудникам КГБ было предписано пользоваться исключительно услугами Аэрофлота.

Нахмурившись, резидент немного поразмыслил и медленно потянулся к звонку для вызова секретарши. Похолодевший Кирсанов решил уже, что сейчас его придет арестовывать служба безопасности. Все внутри у него сжалось от страха. Но старый генерал проговорил с деланной улыбкой:

– Хорошо, ты прав. Приготовь все в наилучшем виде. Работай пока. Билет я тебе обеспечу.

Григорий вышел из кабинета и только теперь заметил, что затылок у него взмок от пота. Первый раунд он выиграл, но как-то будет дальше?

Переставляя ноги, как заводная кукла, он направился к залу микрофильмов с ощущением, что, вероятно, идет туда в последний раз. Он сдал отчет о текущем дне и приготовил завтрашний. После этого он позвонил у дверей референтского отдела. Стальная дверь отворилась, старшина с кирпичным лицом принес ему его переносной сейф. Кирсанов открыл его и достал драгоценный блокнот в пластмассовой оболочке.

Вновь сердце забилось в груди сильнее: на печати виднелась тоненькая трещинка. В иных обстоятельствах он даже не обратил бы на это внимания. Мешочек вскрыли и вновь запечатали. Это мог сделать только Анатолий Петров с разрешения резидента.

Кирсанову едва не стало дурно. Он оглянулся на дежурного. Тот уткнулся в книгу. Кирсанов быстро сунул блокнот в карман, закрыл мешочек, положил его в переносной сейф и повернулся к дежурному.

– Товарищ, я закончил!

Старшина равнодушно принял из его рук ящичек, поместил его в большой сейф и отворил двери Кирсанову. Григорий направился по коридору, подавляя безумное желание припустить бегом. Он совершил непростительный проступок, выдававший его с головой. Но если, похитив свои записки, он, с одной стороны, создаст трудности врагам, то, с другой стороны, заключенная в них информация составляла часть его «приданого», столь желанного для ЦРУ. Необходимо было расшифровать «Дон-Кихота» прежде, чем грянет скандал, получить миллион долларов, а с ним и возможность уехать с Исабель.

* * *

Малко проснулся, словно его толкнули, когда зазвонил телефон. Он бросил взгляд на «Сейко»: два часа ночи. Он сразу узнал напряженный голос Кирсанова, и сердце забилось сильнее. Он оказался нрав, предположив, что русский сам выйдет на связь.

– Скоро я добуду нужные вам сведения. Завтра у меня встреча с человеком, который нам нужен. Можем ли мы встретиться, как условлено, завтра в книжном магазине?

– Разумеется. Только будьте осторожны.

В трубке слышалась музыка. Видимо, Кирсанов звонил из бара.

– Спокойной ночи, – сказал русский и повесил трубку.

Прежде, чем погрузиться в сон, Малко не без злорадного удовольствия позвонил Джеймсу Барри. Не ему же одному вскакивать глухой ночью!

* * *

«Эль Сирко» по Калье Хосе Ортега и Гассет считался одним из самых модных ресторанов Мадрида. Подвал, расписанный в сверхмодерновой манере, с абстрактными картинами на стенах. Обычно здесь собирался весь столичный свет, но в такую на редкость жаркую погоду мало кто заглядывал сюда.

Что вполне устраивало Григория Кирсанова. Правда, терзаемый страхом, он почти ничего не ел.

Мягким низким голосом он втолковывал сидевшему напротив преуспевающему журналисту Франсиско Парралю, что ему было нужно от него...

Сильно побледнев, журналист положил вилку.

– Это невозможно! – взволнованно начал он. – Я поклялся ему, что ни при каких обстоятельствах не открою его истинное лицо.

Он умолк, увидев холодную улыбку на губах русского.

– Придется! Иначе нас обоих ждут очень крупные неприятности.

В глазах собеседника мелькнуло смятение. Он давно уже получал от Кирсанова денежные суммы якобы в обмен на сомнительного достоинства статьи для «Новостей». Он даже имел неосторожность вручать Кирсанову расписки, бережно хранившиеся в московском Центре.

– На что вы намекаете? – испуганно пролепетал он.

– В Москве сомневаются. Там считают, что вы много придумываете. Я-то верю вам, но мне нужно доложить начальству, что видел вашего «поставщика» собственными глазами, что вы ничего не выдумываете. Само собой разумеется, его имя я сохраню в тайне. Даю вам слово чести. «Неужели поверит этой сказке?» – мелькнуло у него в голове. Но Франсиско Парраль пребывал в таком состоянии, что готов был поверить чему угодно... Он положил салфетку и отослал официанта, принесшего десерт, перед которым в других обстоятельствах ни за что не смог бы устоять.

– Позвоните мне через несколько дней, я подумаю...

Но для Григория Кирсанова эти несколько дней были столь же отдаленным будущим, как двухтысячный год.

– Нет, нет! Вопрос надо решить в ближайшие часы, – возразил Кирсанов. – Кстати, вы обещали мне сжатый обзор предстоящей перестройки ГИУО, проекта «Феникс». Это ведь он должен передать вам материал?

– Да, он, – прошелестел журналист.

– Так вот, известите меня заранее о времени и месте вашей встречи. Я позвоню вам либо сегодня вечером, либо, самое позднее, завтра утром.

Франсиско Парраль промолчал. Он встал из-за стола, отказавшись даже от кофе, быстро пожал руку Кирсанову и пошел к выходу. Русский проводил его взглядом.

Поспав несколько часов, он стал немного спокойнее. Он думал о том, что, может быть, удастся утереть нос резиденту и Анатолию Петрову.

* * *

Малко подошел к кассе книжного магазина Агирре и положил перед собой альбом репродукций Рубенса.

– Я покупаю.

ЦРУ возместит ему стоимость альбома. Малко совершенно не переносил Рубенса, но вот уже битый час, он слонялся по магазину, а это могло показаться подозрительным. Он вышел на улицу, держа обернутый альбом под мышкой. На душе у него было неспокойно. Почему Кирсанов не явился на встречу, тем более что вчера вечером сам подтвердил свое намерение прийти? Может быть, в эту самую минуту, напичканный пентоталом, он лежал в резидентуре, подвергаясь допросу контрразведчиков?

Малко сел за руль «форда», но не решался отъехать. А вдруг Кирсанова что-то задержало и он приедет с минуты на минуту?

Включив кондиционер, Малко немного подал машину назад, чтобы видеть двери магазина. Русский так внезапно положил трубку, что они не успели договориться о подстраховке. Дурной знак! Уж если такой профессионал, как майор КГБ, забывает о простейших предосторожностях, с нервами у него определенно не в порядке...

Посмотрев на свои «Сейко», Малко решил подождать еще четверть часа.

* * *

Круто завернув, Кирсанов выехал из вереницы машин, стоящих на Пласа де Лас Сибелес перед красным светом при въезде на Калье де Алькала, повернул налево и, минуя агентство «Иберия», устремился против движения по Калье де Лос Мадрасе к Пуэрто дель Соль. С трудом увернувшись от огромного бампера автобуса, он вырвался из Калье де Алькала. В его «мазде» не было кондиционера, и Кирсанов чувствовал себя как в духовом шкафу. Уже более спокойно он повернул налево, на Гран Виа, самую оживленную магистраль испанской столицы, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора. Это автородео заняло у него двадцать минут. Предосторожность, к которой он всегда прибегал перед каждой важной встречей, чтобы сбить со следа предполагаемых американских или испанских ищеек. Только на этот раз он хотел избавиться от агентов КГБ. Ему-то было известно, какими возможностями располагала в Мадриде советская контрразведка. Если Петров его подозревал, то спустил на него всю свору. Вдруг он заметил позади «сеат» цвета бордо, который уже попадался ему на глаза раньше. Его выслеживал офицер ГРУ, отдаленного родича КГБ! Он так разволновался, что замешкался, когда загорелся зеленый свет, вызвав целую какофонию яростных гудков. На подъезде к Пласа де Эспанья движение по Гран Виа стало особенно напряженным. Ему удалось перестроиться вправо сразу через несколько рядов. Поровнявшись с агентством Эр Франс, он круто повернул направо, по Калье Флор Альта – узкой поперечной улочке с односторонним движением. Доехав до конца,-он еще раз взял вправо и очутился вновь на Гран Виа, немного дальше от того места, где съехал с нее. Теперь впереди, между ним и подозрительным «сеатом» ехало еще три машины. Водителя он не видел. Так и есть! У светофора «сеат» выбрался из ряда и повернул на Калье Флор Альта.

В нарушение всех правил Кирсанов немедленно повернул налево, проскочил между машинами на встречной полосе и нырнул в поперечную улицу. Поскольку водителю «сеата» еще нужно было сделать разворот, Кирсанов решил, что окончательно оторвался от преследования.