Текст книги "Путь в ад"

Автор книги: Жерар де Вилье

Соавторы: Поль Кенни,Огюст Ле Бретон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

4

Одетая в голубые шорты в ладонь и в открытый лифчик, Ирэн лежала на покрывале и загорала. Другой одежды, подходящей для этого, у нее не было – она не взяла с собой даже купальника. Воздух был раскален от жары, вокруг летали пчелы – их ульи были рядом. Стояла тишина, изредка нарушаемая звуками мотора или криком птицы. Тишина эта на восемнадцати тысячах гектаров леса округа Низбор была давящей и угрожающей. Вот уже две недели она и Рихард жили в Зелена Буде в 30 километрах от Праги, в удаленном охотничьем домике, куда их устроил Иво Буриан. Их пребывание здесь было уже оплачено через агентство «Седон». В долларах. Капиталистической монетой, тем не менее котирующейся на социалистическом рынке, как официальном, так и черном. Чтобы заполучить ее, государство, истощенное ненужными затратами, развивало туризм, предоставляя иностранцам огромные льготы, дойдя до пятидесяти процентов девальвации кроны, что делало поездки сюда дешевыми. Денежные выгоды, красоты природы, изобилие в стране дичи и рыбы привлекали к себе иностранцев.

Из сарая, где семья, обслуживавшая павильон, держала кур и кроликов, вышел Яромир, «смотритель вод и лесов», с сотами меда в руках. Он был такой же худой, как Иво. Черты лица у него были заостренные, волосы – белобрысые, как мочало, гримаса постоянно открывала почерневшие от табака зубы. Ирэн чувствовала, что он смотрит на нее, и повернулась на покрывале к нему спиной, согнула ноги и выставила зад. Она чувствовала спиной его взгляд. До нее донеслось его приветствие.

– Добрый день.

Пальцем, чтобы он не видел, она расстегнула пуговицу на лифчике. И поднялась, повернувшись к нему.

– Добрый день, – вежливо отозвалась она.

Лифчик, который ничто не удерживало, соскользнул, обнажая ее крепкие груди.

– Добрый день, – глупо повторил служитель, не в силах оторвать взгляд от ее обнаженной груди.

Потом он пошел своей дорогой к бревенчатому домику, соты в его руках дрожали. Ирэн засмеялась. Ей необходимо было развлечься. Единственное, что она придумала, так это поддразнивать служителя, который редко появлялся в форме лесничего, а ходил в форменных брюках и лоснящейся от долготы употребления рубашке.

– Ирэн! Суп!

Молодая женщина зевнула, отогнала осу и небрежно повернулась к Рихарду, стоявшему на пороге домика. Бывший смотритель игорных домов Лондона был в майке и тренировочных штанах. Он загорел, поправился, оброс бородой. Ирэн взяла «лакки» из пачки, лежавшей на покрывале, закурила и легла на спину, подставив грудь солнцу, следя взглядом за струйками дыма.

– Ирэн! – опять крикнул Рихард. – Пора обедать.

Но она не удостоила его вниманием. Он спустился по ступенькам с веранды, выходившей на центральную аллею, и вышел на солнце.

– Пошли, – повторил он, – поедим.

Она смотрела, как он приближается к ней, бесстыдно оголившись, безразличная ко всему. Он встал, нависая над ней всей массой.

– Ну, что с тобой еще? – поинтересовался он. – Я понимаю, что здесь не очень весело и кормят не слишком разнообразно. Но что ты хочешь?

Затем, оглядев ее тяжелым, сердитым взглядом, буркнул:

– Ты могла бы вести себя поприличнее. Ты же полуголая.

Она засмеялась. Он нагнулся и добавил сквозь зубы:

– Ты думаешь, я не знаю твои штучки? Думаешь, я не замечал, что ты проводишь время, соблазняя лесника?

Она засмеялась еще громче. И он почувствовал, что этот смех действует на него как оскорбление. Тогда он крикнул:

– На что ты можешь рассчитывать? Это же нищий! А если он тебя изнасилует, когда ты шляешься одна по лесам? Что тогда? Ты не можешь не вертеть задом перед мужчинами! А когда к нам приезжает Иво, так ты начинаешь перед ним! Думаешь, это порядочно?

Она посмотрела на него сквозь ресницы, затем села, зажав сигарету в зубах, и застегнула лифчик. Все нависая над ней, он с горячностью продолжал:

– Нельзя так играть с мужчинами, Особенно здесь. Здесь очень распространены сексуальные преступления и…

– Ты меня утомляешь, – прервала она его, не повышая голоса. Встав на ноги, она сказала:

– Мне все надоело. Ты. Твои проповеди. Местность. Все. Я возвращаюсь во Францию.

Когда она начала двигаться, ее запах, ее женственность опять оказали свое обычное влияние. В нем опять загорелось желание. Она ему была нужна. Очень. Он сказал:

– Ты не можешь этого сделать! А наше соглашение? Я же дал тебе сорок миллионов, разве нет?

Она пошла, оставив свои туфли и покрывало. Он догнал ее и схватил за руку.

– Ты пошутила, Ирэн, когда сказала, что уедешь?

– Ты увидишь, шутила я или нет, – ответила она. – Мне осточертела эта дыра и ты тоже.

Он грубо сжал ее локоть.

– Я могу простить девке многое, но только пока она не принимает меня за идиота. Я тебе заплатил, и ты останешься. Или…

Она обернулась, ее накрашенный рот скривился от презрения.

– Угрозы? Но, бедняга, ты ведь уже не то, что был раньше. Ты же глыба жира и страха. Все время, что мы здесь, ты только и делаешь, что дрыхнешь, жрешь и…

– Занимаюсь с тобой любовью.

– Что вредно для твоего сердца.

– Шлюха!

Под крышей веранды раздалось то слово, которым он так любил ее называть и которое она так любила слышать. Она расхохоталась и, смеясь, вошла в дом. Затем они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, прошли по коридору, в который выходили двери комнат, и вошли в столовую, украшенную головами оленей и горных козлов. На большом столе стояли приборы. Зимой комната эта видела охотников – французов, немцев, итальянцев, даже негров, – официальных гостей правительства. Ирэн бросила на стол пачку сигарет и коробок спичек, распустила волосы и со вздохом сняла крышку с супницы.

– Опять их мясной суп, разумеется! Потом будет вареная телятина или курятина. Потом их сыр. Потом их мед. Потом… С меня довольно этого дерьма!

Она упала на стул напротив него и показала пальцем на окно, за которым виднелся лес.

– И этих декораций тоже! Мне надоело ждать вечера, вечером – ночи, ночью – дня. Надоело, надоело!

– Ирэн!

Он хотел упросить ее, но замолчал, так как Анна, жена Яромира, вошла с улыбкой на губах и бутылкой вина в руке.

– Добрый день, – весело сказала она.

Она часто бывала в хорошем настроении. Насколько ее муж был худым, настолько она была толстой. Круглая, как бочонок, с огромным задом, втиснутым в спортивные брюки – «наследство» одного туриста, она пользовалась вниманием иностранцев, щедрых на чаевые. Она поставила бутылку на стол и налила суп в тарелки, не замечая протестующего жеста Ирэн.

– Мням, – произнесла она, делая вид, что подносит ложку ко рту. – Вы – мням-мням, много.

И она громко рассмеялась, отчего ее мощные груди заколыхались.

– Спасибо, – поблагодарил Рихард, когда она наполнила его тарелку. – Спасибо, Анна.

Толстуха поклонилась и вышла, унося супницу. Ирэн закурила еще одну сигарету.

– Ты не будешь есть? – осведомился он.

– Нет, не буду. Я сыта по горло и этим супом, и всем остальным.

Склонившись над своей тарелкой, она курила, с отвращением разглядывая жирный суп.

– Хочешь, мы поедем в Прагу? Поужинаем там. В «Ялте» или «Олимпии», где тебе больше нравится.

Она нервно вертела в пальцах спичечный коробок.

– Ну да. Поесть пражской ветчины. Местная достопримечательность. А потом пойти в цирк Буша?

– А почему бы нет?

Она со злостью посмотрела на него и почти прорычала:

– Ты меня принимаешь за идиотку? Это уже в третий раз. Конечно, это бесподобно, но в третий раз! Нет, хватит!

Удивленный столь бурной реакцией, он положил ложку на стол.

– Ну, а в кино… или в театр…

– Хватит, Рихард! Оставь эти развлечения для себя, ты хоть по-чешски понимаешь. А я… и потом, решено, я уезжаю. Позвони, чтобы мне забронировали место в самолете. Здесь я сойду с ума.

Она бросила коробок и чуть не опрокинула его стакан с вином.

– Ты считаешь, что это жизнь? Я даже не могу поговорить со слугами. Все, что у меня есть, это ты. И то, когда ты не на рыбалке.

– Если хочешь, сегодня после обеда я не пойду.

Она посмотрела на него, чувствуя, что в ней поднимается волна ярости. Затем встала, резко отодвинув стул.

– Иди! На рыбалку, к черту, к дьяволу! Ты и твои проблемы…

Он подошел к ней. Она стояла у окна, высунув голову наружу.

– Ну, Ирэн, подожди, – примирительно сказал он, – не будем ссориться. Иди поешь.

Он хотел повернуть ее к себе, но она заупрямилась.

– Не липни, – грубо оборвала она. – Я решила, что уеду. Я не могу больше.

Ему все-таки удалось повернуть ее и прижать к стене.

– Не делай этого. Знать, что ты там свободна, а я заточен здесь… Нет, не делай этого, Ирэн. А потом, как же наш договор?

Она попыталась вырваться.

– Плевать мне на него. Я уеду, и все.

– А сорок миллионов?

– Останутся у меня.

Он резко прижал ее к себе, чувствуя обнаженные ляжки и грудь.

– Шлюха. Прежде чем ты слиняешь отсюда, я тебя пришибу!

– Слова.

– Нет, я сделаю это. Ты мне нужна, и ты это знаешь и злоупотребляешь этим.

Она опустила голову, и ее волосы наполнились солнцем.

– Я уезжаю, Рихард. Я здесь больше не могу. Поставь себя на мое место.

– Поставь ты себя на мое. Я – пропащий, затравленный человек.

– И богатый!

Она откинула пряди волос, закрывавшие ей лицо, и посмотрела ему в глаза.

– А если я останусь, сколько я получу?

– Что?!

Он даже подскочил от такой наглости. Он знавал женщин жадных, развратных, злых. Но эта…

– И ты смеешь? – закричал он, тряся ее. – Ты смеешь требовать с меня еще денег, когда мы договорились о сумме? Шлюха! Убирайся!

Она засмеялась тем горловым смехом, который его всегда выводил из себя. Он замахнулся на нее, но не ударил, потому что на лестнице послышались тяжелые шаги Анны.

Он сел за стол. Анна вошла с блюдом, на котором лежала вареная телятина с морковью.

– Нет мням-мням? – укоризненно обратилась она к Ирэн, видя, что ее тарелка нетронута.

– Мадам плохо себя чувствует, – объяснил ей Рихард на ломаном чешском.

Чтобы не выдать себя, он говорил на родном языке с акцентом. Анна сокрушенно покачала головой и, собрав тарелки, вышла.

– Значит, ты не будешь есть? – настаивал Рихард.

Ирэн смотрела в окно и не отвечала. Он снова подошел к ней.

– Давай помиримся.

Она отрицательно качнула головой, и снова ее волосы заплясали на солнце.

– Нет, я уезжаю. Если только…

– Если только я не дам тебе денег, так? Ты этого хочешь?

– Я хочу этого.

Она ответила твердо, и, когда он открыл рот, она опередила его.

– Не оскорбляй меня. Или ты даешь, или нет.

Он покраснел от ярости и выкрикнул:

– Но если я уступлю, через месяц все начнется сначала. Тебе всегда мало. Кроме того, все мои деньги в Риме. Здесь только несколько миллионов долларов.

– Я могу съездить туда.

– И не вернуться!

– Ты же мне доверяешь, разве нет?

Он тронул ее за локоть.

– И да, и нет. Но ты мне нужна. Я не могу жить здесь один. В этой стране, где я никого и ничего не знаю. Один я здесь долго не протяну. Сделаю какую-нибудь глупость.

Он вытер пот тыльной стороной ладони и, нахмурившись, сказал:

– Я тут на рыбалке уже подумывал, как нам выпутаться. И дать тебе денег, раз ты только о них думаешь. Есть один способ вернуться в свободный мир.

– Ты забываешь о Ярде и банде Дюка.

Он закурил «голуаз» из последней пачки и продолжил:

– Оставим пока легавых. От них я всегда улизну. Что же до банды… Если я ей возмещу убытки…

– Чем? – иронически спросила Ирэн. – Ты же их прилично порастряс, эти четыреста двадцать тысяч фунтов! Из них вылупились и мои сорок миллионов! Ты же их у меня не отберешь?

Он ее не слушал.

– После того, как я спас для них блокнот с адресами…

– И украл их деньги.

Он недобро взглянул на нее.

– Я верну их, даже с процентами.

На этот раз она повернулась к нему.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочешь стать миллиардершей? Хотя бы в старых франках.

– Куда ты клонишь?

Вдруг она догадалась.

– «Пражское солнце»?

Он усмехнулся и похвалил ее:

– Быстро соображаешь!

– Да ты с ума сошел! Как ты думаешь…

Он остановил ее жестом.

– Молчи и слушай. Я чувствую, что осуществлю это. Я много думал. Только брать его нужно с людьми оттуда, потому что здесь у меня никого нет. И, кроме того, нужны средства. У банды все это есть. Значит, нужно найти представителя Дюка – Чарли – и предложить ему это дело. Моя жизнь за «Пражское солнце». Дело века.

– Но…

– Пусть они оставят меня в покое и дадут половину куша. Вот все, чего я прошу.

– А я? – с горящими глазами прошептала Ирэн.

– Ты получишь половину моей доли. Идет?

В голубых глазах Ирэн презрение сменилось восхищением. Она задумалась.

– Так ты… – проговорила она после короткой паузы. – Ты действительно веришь в то, что это осуществимо?

– Да, если согласится Дюк. Но его нужно убедить. И этим займешься ты.

– Но ведь никто не знает, как к нему подступиться!

– Да, но ты убедишь Чарли. Он встретится с Дюком. В любом случае он направит кого-нибудь сюда, чтобы вести со мной переговоры и чтобы я показал «Пражское солнце». Пока ты будешь там, я обдумаю план более детально. Но я чувствую, что мы осуществим это. Каково твое мнение?

Она нежно прижалась к нему.

– Когда ты зарезервируешь мне место в самолете?

– Немедленно. И сегодня же мы поедем покупать тебе билет.

– А Иво? Почему ты не берешь его в дело?

– Это неосторожно. Он проникся здешними идеями и откажется. С другой стороны, нужны профессионалы. Объясни все Чарли. Пусть он или кто другой приедет осмотреть все на месте. Разумеется, с фальшивыми бумагами.

Пока он говорил, его взгляд опустился на ее бедра и остался прикованным к выпиравшим из шорт ягодицам. Она выбросила окурок в окно, скрестила ноги и прошептала, опустив ресницы, чтобы скрыть блеск глаз:

– Ты ведь хочешь, а?

– Да, – прошептал он.

– А твой обед?

Но он уже увлек ее в их комнату к широкой кровати цвета меда, захлопнул дверь ударом ноги и нежно обозвал ее.

– Шлюха. Маленькая шлюха.

И повалил на кровать. Внизу Яромир и Анна, уставив глаза в потолок и затаив дыхание, слушали первые крики.

5

Если не считать грозы, повалившей в лесу несколько сосен, – в Низборском округе, где был охотничий домик, стояла непрерывная жара. На взятой напрокат «шкоде» Рихард Тубек въехал на территорию лесничества, остановился у домика и вышел из машины. На нем была соломенная шляпа, сандалии на босу ногу. В руках он держал карпа фунтов на восемь.

– О! – воскликнула Анна, вышедшая на шум мотора.

Рихард отдал ей рыбу и спросил:

– Почты не было?

– Нет, – ответила женщина. – Но вам звонили. Сказали, что перезвонят в семь часов.

Сердце Тубека забилось сильнее, и он положил руку на грудь.

– Кто?

Толстуха Анна пожала плечами в знак того, что не могла ему помочь.

– Не знаю. Звонок был из Праги. Вдруг разговор прервался. Это бывает часто.

Рихард посмотрел на наручные часы. Шесть. Оставался час. Только бы это была Ирэн. Уже десять дней, как она уехала. Как долго! Неужели она не вернется? Он никак не мог отделаться от этой мысли, потом вздохнул. Что толку изводить себя заранее! И так уж нервы расшатаны. Да и пить после ее отъезда он стал больше: вино и замечательное пльзеньское пиво – национальную гордость чехов, вкус которого он заново открыл для себя.

Он сидел за столом и ел, когда Анна позвала его снизу. Он кинулся к аппарату, ловко лавируя, несмотря на грузность, между мебелью.

– Слушаю! Да? – сказал он в трубку по-чешски, но тут же перешел на французский, так как узнал голос Ирэн.

– Это ты? Наконец! Здравствуй, дорогая. Я уж думал…

Но он замолчал, так как его перебили с другого конца провода. Он слушал, кивая головой, наконец вставил:

– Понимаю, дорогая. Понимаю. Что ты говоришь? Сегодня в девять тридцать вечера на эспланаде у МИДа? Я приду. До скорого.

Он положил трубку, улыбнулся Анне, подметавшей чешую карпа, и бегом взобрался по лестнице в свою комнату.

На темном фоне здания МИДа выделялись три освещенных окна. Наверно, высокопоставленные чиновники изучали досье.

На бесконечной эспланаде, еще хранившей дневное тепло, стояли три мощные, быстрые черные «татры», ожидавшие пассажиров. Кроме них и «шкоды» Тубека машин больше не было. Рихард стоял, облокотившись на каменный парапет, и смотрел на второй этаж музея Лореты, расположенного ниже по проспекту, и думал. Чем занимается Ирэн? Уже полчаса он торчит тут. Повернув голову направо, откуда только и могла подъехать машина, он вгляделся в темноту. Вдруг чей-то голос заставил его вздрогнуть.

– Добрый вечер, месье Ле Биан.

Удивившись, Рихард резко обернулся и увидел в двух шагах от себя полускрытый темнотой женский силуэт. Женщина продолжила по-английски:

– Извините меня за опоздание…

– Кто вы? – Чех держался настороженно, пытаясь разглядеть за спиной незнакомки, не скрывается ли за деревьями Ирэн.

– Я пришла от имени тех, кого вы ждете.

– А Ирэн?

– Вы ее скоро увидите, – успокоила его женщина, прислоняясь к парапету.

– Как меня зовут на самом деле? – недоверчиво спросил Рихард. – С кем должна была встретиться Ирэн? И где?

Женщина достала из сумочки «плэйерс» и спокойно ответила:

– Рихард Тубек, Чарли шлет вам привет из Лондона, Убедились?

– Наполовину. Я вовсе не ожидал, что придет женщина. Ну, как там встретили мое предложение?

Незнакомка, одетая в легкий твид и обутая в дорогую кожаную обувь, разглядывала его, держа сигарету в украшенном бриллиантовой пылью мундштуке.

– Дело интересное, – ответила она, прикурив от спички, которую он для нее зажег.

Пламя осветило нижнюю часть ее лица – волевой, почти мужской подбородок, широкий накрашенный рот, трепещущие ноздри.

– Так, значит, Дюк согласен? – спросил он с облегчением. – Он принимает мои условия?

Женщина выдохнула дым, и он увидел ее большие, холодные зеленые глаза, очень тонко подведенные тушью.

– Не совсем, – ответила она. – Частично. Мы закроем глаза на ваше воровство, но вы получите только десятую часть.

– Нет! – возмутился он. – Это что, шутка?

– Вы так решили?

Голос незнакомки оставался вежливым и холодным.

– Но ведь я должен поделиться с Ирэн! Она вам разве не сказала?

– Нас это не касается.

– Как?!

– У вас нет выбора, мистер Тубек. Вам повезло, что операция заинтересовала нас. Радуйтесь, что дешево отделались.

– Ирэн вам все объяснила? Назвала цифры и все остальное? Ведь это стоит восемьдесят миллионов долларов!

– Ну, ну, – произнесла незнакомка, – останемся на земле. Если мы получим тридцать – сорок миллионов долларов, это уже будет хорошо.

– Это стоит дороже!

– Да, для любителя. Но мы-то не коллекционеры!

– Тем не менее, кроме большого бриллианта в тридцать пять каратов и еще нескольких, большинство не нужно даже распиливать. Они могут быть вставлены в кольца в том виде, в каком они есть.

– Предоставьте нам самим найти для них применение. Итак, я жду вашего ответа. Мы прощаем вам кражу, вы уезжаете куда хотите, да еще получаете десятую часть.

– Но послушайте… – попытался возразить Рихард. – Может… Я думаю, что четверть в крайнем случае… Ведь в конце концов идея принадлежит мне.

– Десятая часть. И решайте немедленно, – вежливо прервала его женщина.

– Ладно, – с сожалением вздохнул чех. – Теперь нам нужно изучить детали. Как действовать и, главное, как уходить. Но, прежде всего, я свожу вас посмотреть на него.

– Я его уже видела.

Чеха окутал ароматный дым.

– Прежде чем обсуждать подобную операцию и встречаться с вами, нужно было убедиться, стоит ли затевать это дело. Это мог сделать только знаток бриллиантов. Теперь я убедилась. Они прекрасны. Это будет лучшее ограбление всех времен.

Затем, повернувшись к нему, она посмотрела на маленькое решетчатое окно аббатства, за которым, под защитой бронированных дверей, находилось «Пражское солнце».

– Так вы его там уже видели? – не удержался он.

Да, – ответила она, по-прежнему глядя на окно. – Я здесь уже четыре дня.

Она держалась прямо, изящно положив затянутые в перчатки руки на камень парапета, повернувшись к нему в профиль. Ее мужественному лицу придавали женственность средней длины незавитые волосы с небольшими серебряными нитями седины.

– И вы позвали меня только сегодня? – упрекнул он ее, пытаясь угадать, из тени какого дерева она так неожиданно появилась, потому что ее появление было для него настоящей неожиданностью.

Он попался как фрайер. Она, должно быть, поджидала его и вышла, лишь убедившись, что он один. Из предусмотрительности.

– Я не хотела беспокоиться по пустякам, – бросила она тоном знатной дамы.

Ударом указательного пальца она отбросила окурок.

– Значит, и Ирэн вернулась четыре дня назад?

– Совершенно верно.

– Но почему она не позвонила мне?

– Она подчинялась моим приказам.

– Вашим приказам? Но она моя любовница, и это я…

– Нет, не вы, – прервала его незнакомка, делая ударение на каждом слове.

– Как это?! – неожиданно разъярился чех.

– Тихо, тихо, – охладила его женщина. – Запомните раз и навсегда – здесь командую я. Во всем.

– Но не моей любовницей все-таки.

– И ей, и вами.

– Но…

Обернувшись, незнакомка смерила его ледяным взглядом.

– Не будем к этому возвращаться, мистер Тубек. У вас нет выбора. Ни в чем. Вам крупно повезло. Если бы наши люди не были столь неловки…

Она замолчала. Вниз по улице проехала бело-зеленая машина, на крыше которой крутилась красная мигалка.

– Легавые, – шепнул чех. – Совершают обход каждые три часа.

– Знаю.

Рихард бросил на нее быстрый взгляд, в котором злость смешивалась с восхищением, затем снова стал наблюдать за полицейской машиной, которая остановилась перед Лоретой. Из автомобиля вышли два агента, хорошо заметные при свете фонаря. Они прошли между двумя белыми колоннами, и немного погодя на втором этаже зажегся свет, за решетчатыми окнами появились тени. Еще через несколько секунд послышался шум закрывавшейся двери, лязг замков и шаги. Наконец, полицейские вышли на улицу, сели в машину и укатили.

– Думаю, начинать надо между двумя и тремя часами ночи, – шепнул Рихард. – Как вы думаете?

Женщина ответила не сразу. Она задумчиво смотрела на огонек в комнате охраны, потом на другой, справа.

– Нет, – ответила она. – Операция начнется днем.

– Однако, мне кажется…

– Я изучила вопрос. Мгновенный налет лучше, чем ночной грабеж. Незадолго до закрытия, то есть до девятнадцати часов. У нас есть четыре минуты. Более чем достаточно, учитывая эффект внезапности.

– А потом?

– Потом все уже предусмотрено.

– Бегство? Убежище?

Незнакомка повернулась, и запах дорогих духов от ее костюма дошел до Рихарда.

– Я же вам сказала – все.

– Я начинаю верить, что вы знаете об этом больше меня! – заявил он.

Она достала из портсигара еще одну сигарету и попросила его:

– Дайте прикурить, пожалуйста.

Он сделал это, злясь на себя за то, что подчинился так быстро.

При свете пламени он заметил на ее лице легкую улыбку.

– Вполне возможно, что я знаю больше вашего, – согласилась она. – Возможно, вы не знаете, что «Пражское солнце» было подарено Черной Лоретской Богоматери графиней Колловраф в 1699 году. А заказала она эту драгоценность двум венским ювелирам – Стинперу и Куперхту, которым она передала шесть тысяч пятьсот бриллиантов, украшавших ее парадное платье.

– Но ведь там всего шесть тысяч двести двадцать два бриллианта, в этом «костехранилище»! – заметил Рихард, довольный тем, что поймал ее на неточности.

– Недостающие двести семьдесят восемь стали гонораром для венцев, – отозвалась она.

– Надо думать, что они оставили себе не самые худшие и здорово на этом нажились, – усмехнулся Рихард.

– Никто ничего не делает бесплатно. Кроме представителей высшей знати и…

– Если бы вас слышал Дюк, он был бы доволен, – сказал Рихард. – Говорят, он на самом деле происходит из этой самой вашей знати.

– Это действительно так, – бросила женщина с оттенком презрения.

– Да что вы о нем знаете? Его никто не знает, кроме Чарли!

– Дюк – это я!

– Что? Как это?

Рихард наклонился, чтобы посмотреть, не смеется ли она над ним.

– Вы шутите? Дюк – мужчина.

– Что вы о нем знаете? Вы и все в Лондоне?

– Но Чарли давал понять, что вы… ну, то есть Дюк, – мужчина.

– Он выполнял приказ.

На загорелом лице чеха было написано изумление.

– Так это вы финансировали все крупнейшие акции последних лет? Значит, это вас газеты называют «Мозг»?

– Пошли, – прервала его женщина. – Нас ждут.

Рихард преградил ей дорогу.

– Вы не ответили, а ведь… но если бы вы были Дюком, вас бы здесь не было. Вы бы отправили Чарли. Или еще кого. Дюк никогда не появляется сам…

Она стала стучать мундштуком по его груди.

– Послушайте, мистер Тубек, не становитесь у меня на пути, если я решила уйти. Что же до моего присутствия здесь, вспомните, что я вам только что сказала. Если дело действительно стоящее, то можно и появиться. Я захотела посмотреть. Даже король захотел бы. Любому захотелось бы. Пошли.

Вместо того чтобы отойти с дороги, чех остался на месте.

– Дюк вы или нет, в любом случае я отдаю должное вашей смелости, – сказал он, – так как вы приехали в страну, враждебную людям вроде вас, и угрожаете мне здесь, в пустынном месте, ночью.

Она вновь легко толкнула его мундштуком в грудь.

– Вы идиот. При малейшем жесте с вашей стороны появился бы ваш друг Иво.

– Кто? Иво? Вы знаете Иво? Что это значит?

Женщина убрала мундштук в сумочку и вздохнула, направляясь к маленькой лестнице, ведущей на улицу к монастырю.

– Все очень просто. Ирэн мне его представила, и через два дня я поняла, как его можно использовать.

– Но не предложили же вы ему войти в дело? – подскочил Рихард. – Он ведь принципиальный!

– Нет таких принципов, от которых не отказываются ради денег, – отозвалась Дюк. – Особенно, если их дает красивая банкирша.

Он усмехнулся, а она остановила его рукой.

– Не думайте, что речь идет обо мне, мистер Тубек. Мне уже сорок, и я не питаю иллюзий на счет моей внешности.

Тут он понял и сжал кулаки.

– Значит, вы воспользовались Ирэн, да?

– Скажем так, она захотела проверить свои чары.

– Грязная…

Дюк остановила его. В ее зеленых глазах зажегся недобрый огонек.

– Вы не дали мне закончить. Я ведь не сказала, что она вам изменила. Жду ваших извинений.

– Ну нет! – возмутился чех. – Вы думаете, что я попадусь на эту удочку, как сопляк?!

Дюк сделала несколько шагов, затем остановилась около дерева и сказала:

– Скажите, мистер Тубек, вы действительно думаете, что незаменимы для выполнения нашего плана? Думаете, что если завтра или дня через три найдут ваш труп, здесь или где-нибудь еще, это нам повредит?

Дюк пожала узкими плечами и трижды включила и выключила карманный фонарик. Тотчас из тени деревьев вышел человек.

– Добрый вечер, Рихард, – спокойно произнес Иво Буриан.

– Значит, это правда? – задохнулся от удивления его друг. – Ты здесь? В деле? О, Иво!

Затем продолжил со злостью:

– А Ирэн? Где она? Так ты меня обманул, подонок? Меня, который…

Он шагнул навстречу другу.

– …который всегда считал тебя единственным порядочным человеком в этом грязном мире.

Они стояли лицом к лицу.

– Успокойся, – посоветовал Иво. – Ирэн…

– Где она?

Не дав ему ответить, Рихард вцепился руками в борта его плохонького пиджака.

– Она ждет вас в «Ялте», – вмешалась Дюк, – и прекратите эти идиотские сцены ревности!

Рихард резко обернулся и столь же яростно завопил:

– Это все из-за вас! Вы виноваты, если…

– Если что? – спросил Иво. – Что ты выдумываешь? Ты заболел.

Рихард вновь перенес внимание на него.

– Да за кого ты меня принимаешь?! Ты был тут с ней четыре дня, мне ничего не сказал и думаешь, что я поверю? Признайся, что переспал с ней! Признавайся, мерзавец!

Иво ударил его по лицу. Без злобы. Потеряв равновесие, Рихард упал и завопил:

– Иво? Ты меня ударил? Ты…

Униженный и злой, он начал искать в брюках нож.

– Довольно, – произнесла своим холодно-вежливым тоном Дюк.

– О! Вы… – продолжал Рихард, представляя, как тело Ирэн прижималось к телу его друга.

Он вскочил на ноги, и в тишине эспланады прозвучал щелчок выскакивающего лезвия.

– Ты с ума сошел, – заметил Иво. – Ты рискуешь привлечь к нам внимание. Ты забываешь о своем положении, нашем деле и о том, в какой стране ты находишься.

– Сколько раз ты с ней спал? – хрипел Рихард, которого сводила с ума мысль, что Ирэн и Иво…

– Хватит, Рихард. Стоп!

Рихард, уже готовый броситься на Иво с ножом, встал как вкопаный. С расстояния меньше метра на него угрожающе смотрело дуло «скорпиона» – великолепного чешского двадцатичетырехзарядного пистолета.

– И извинись перед дамой, – дружески Добавил Иво. – Что касается меня, я понимаю твою ревность и не сержусь на тебя. Но что касается мадам, извинись.

Рихард провел рукой по лбу, потом положил ее на стучавшее, как сумасшедшее, сердце.

– Ну, – повторил Иво уже менее дружелюбно.

Его старый боевой товарищ тяжело вздохнул, повернулся к стоявшей в нескольких шагах женщине и с трудом выдавил, глядя в ее зеленые глаза.

– Сожалею, мадам. Но Ирэн мне очень дорога, и…

– Четыреста двадцать тысяч фунтов тоже были дороги нам, мистер Тубек, – оборвала она его холодным, почти неживым голосом.

Он закусил губу и закрыл нож, которым еще сегодня потрошил карпа, пойманного в тишине и покое.

– Спит ваш друг с вашей любовницей или нет, меня это не касается, – продолжила женщина. – Но не вам учить кого-либо порядочности после того, как вы обманули нас.

Она вставила новую «плэйерс» в мундштук и, словно не замечая, что Рихард прямо кипит от злости, добавила:

– Ведь вы же нас обокрали, а не наоборот. И вы же обратились к нам с предложением, а не мы.

Она подошла, держа в руке сигарету, и он, подавленный ее доводами и исходившим от нее превосходством, дал ей прикурить, злясь на себя за это. Она затянулась, а Иво убрал «скорпион».

– Если я обратилась к вашему другу, – продолжила она, – так только потому, что чех, живущий в стране, может быть нам полезен. Вы должны были догадаться об этом и войти с ним в контакт еще раньше.

– Да мне и в голову не пришло, – признал Рихард, – что полковник запаса Чешской армии может принять подобное предложение!

Зубы женщины сжали мундштук.

– За два миллиона долларов полковник может забыть о своих галунах. Тем более, если он хочет вернуться на Запад.

Иво цинично хохотнул. Рихард с беспокойством посмотрел на него, затем снова взглянул на женщину, которая объяснила:

– Он наиболее важен для успеха нашего плана. За те четыре дня, что я здесь, я много думала. Нам нужно найти способ перейти границу с «Пражским солнцем», и как можно скорее. О том, чтобы оставить драгоценность здесь, не может быть и речи. Тут слишком много полиции.

– И… – заинтересовался Рихард, забыв о ревности при упоминании о «Солнце».

– Вы лучше меня знаете, что границы вашей страны нарушить почти невозможно. По крайней мере, по суше.

– Вы подумали о воде? – удивился Рихард. – Или о воздухе?

«Плэйерс» вспыхнул красным огоньком.

– А о чем бы подумали вы, мистер Тубек? Можно полюбопытствовать?

– Ну, – протянул Рихард. – Нашел бы, наверное, участок границы, который меньше охраняют…