355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жерар де Вилье » Кабул на военном положении » Текст книги (страница 9)
Кабул на военном положении
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 01:19

Текст книги "Кабул на военном положении"


Автор книги: Жерар де Вилье



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

Едва Малко вошел в залу, как самозваная Дженнифер подошла и обняла его. Какое-то наваждение! На диванчике лежала ее сумка для фотоаппаратуры. Перехватив его взгляд, она объяснила:

– Все обошлось более или менее. Хадовцы допрашивали меня и других журналистов около четырех часов. Допытывались о тебе, о знающих тебя людях, о том, чем ты занимаешься, и прочее.

– А как же те двое, которых ты...

– Они думают, что это сделал ты, – без обиняков ответила она. – Я сказала, что находилась у себя в номере и ничего не слышала. Как бы там ни было, когда они ехали в гостиницу, им было уже известно, что ты – агент американских разведывательных служб. Так, но крайней мере, сказал мне человек, который меня допрашивал. Им известна твоя подлинная личность.

– Откуда?

– Не знаю.

– Дженнифер, – начал Малко, решивший положить конец этому затянувшемуся надувательству, – вчера вечером ты вела себя с поразительным самообладанием. Я не предполагал, что у тебя есть оружие под видом фотоаппарата. Откуда оно у тебя? И для чего?

Они сидели на диванчике. Дженнифер бросила на него взгляд, в котором ему почудилось веселое удивление, и сказала:

– Разумеется, я получила его в Техническом отделе. Специально изготовлено для подобных случаев из деталей английского пистолета системы Херринг со встроенным глушителем от него же. Понятное дело, пороховые заряды слабы, но ведь не на слонов же охотиться, верно? Аппаратом можно пользоваться в толпе, не привлекая внимания. На таможне ничего даже не заметили. Разумеется, лишь после тщательного осмотра можно установить, что в действительности это огнестрельное оружие.

– Прекрасно, – отвечал Малко, – но, как правило, такого рода оружие передается "группам действия", а отнюдь не женщинам, выполняющим задачи поддержки...

Дженнифер улыбнулась с детской простотой:

– Но мне было поручено охранять тебя в Кабуле! В Управлении знали, что здесь могут возникнуть опасные взаимоналожения интересов. Поэтому меня выбрали в качестве "сиделки".

– Ты не американка?

– Нет, я вхожу в состав австралийских разведслужб. У нас есть "группа действия", и мы очень хорошо подготовлены.

– Однако руководитель отдела, ставивший передо мной задачу, не упоминал ни о какой "сиделке"...

Дженнифер скромно опустила глаза.

– Наверное, потому, что я – женщина. Они опасались, что будет задето твое самолюбие.

Малко промолчал. У нее был готов ответ на любой вопрос. Конечно, в разведслужбах работали и женщины. И израильтяне, и русские часто прибегали к их услугам. Но женщин-убийц он знал только в Моссаде.

– Покажи мне твой аппарат, – попросил Малко.

Дженнифер подала ему "Никон" с телеобъективом. Он рассмотрел устройство. Снаружи видна была лишь трубочка, имевшая сечение толстого карандаша, прикрепленная сверху к двухсотмиллиметровому телеобъективу, очень тяжелому, как и у всех фотоаппаратов с моторчиком. Дженнифер показала ему выступ красного цвета рядом с кнопкой вспышки.

– Чтобы выстрелить, нужно нажать одновременно здесь и снизу.

Перевернув аппарат, она показала хромированный шпенек.

– Калибр 22 миллиметра. Внутри находится шестизарядный барабан. Чтобы вставить патроны в гнезда, достаточно откинуть крышку корпуса, как для перезарядки.

Что она и сделала для вящей наглядности. Малко внимательно рассмотрел устройство. Естественно, никаких клейм! Корпус и объектив действительно были от аппарата Херринг. В разведслужбах всех великих держав изготовлялись такого рода смертоносные приспособления. Он вернул аппарат, так ничего и не узнав. Совершенно очевидно, что молодая женщина подвизалась в качестве профессионального убийцы, "чистильщика", чьими услугами пользовались разведки некоторых стран. Хитро придумано – заслать ее в Кабул под видом фоторепортера! Но оставался без ответа главный вопрос: кто она? Убрав свой "Никон" в сумку, она повернулась к Малко.

– Заданием не предусматривалось, что я должна оказаться в твоей постели, – мягко проговорила она. – Но я не сожалею. С тем большей радостью я воспользовалась вчера представившейся возможностью выручить тебя. Но я поступила бы так в любом случае: это моя работа, мне за это платят деньги.

Ясным взором она смотрела ему в глаза без тени принужденности. Нужно было привести все в полную ясность.

– Дженнифер, – начал Малко, – есть одна загадка, связанная с тобой, которую я должен наконец решить.

Она нахмурилась.

– Загадка? Какая загадка?

– На южной окраине кабульского воинского кладбища в безымянной могиле похоронена женщина, – продолжал Малко. – Русоволосая, похожая на тебя иностранка, погибшая совсем недавно. Предполагается, что там лежишь ты, Дженнифер Стэнфорд. Так кто же ты?

Молодая женщина едва заметно усмехнулась и сказала:

– Вижу, дело идет быстро. Я знала, что эта женщина погибла. Я знала также, что мы были похожи. Единственное, чего я не знаю, так это ее имени. Ее звали просто Наталья. Она работала в советском спецназе, отборных частях особого назначения, используемых для саботажа и физического устранения людей. В Кабуле она сотрудничала с ХАДом.

– Кто ее убил?

– Биби Гур. Та самая, из сопротивления.

Час от часу не легче!

– Почему? – воскликнул он, чувствуя, что у него голова идет кругом.

– Сведение счетов, – был ответ. – Наталья участвовала в охоте на борцов сопротивления и обнаруживала при этом редкую жестокость. Биби Гур устроила ей западню и похитила, рассчитывая впоследствии обменять ее на своих товарищей, попавших в Пул-э-Шарки. Но Наталья умерла от раны, полученной в стычке. Тогда Биби Гур пришла в голову гениальная мысль. Вместо того, чтобы бросить где-нибудь труп, она спрятала его там, где искать его никому не пришло бы в голову, и распространила слух, будто Наталья жива, чтобы держать про запас разменную монету.

"Логично", – подумал Малко, чувствуя себя совершенно сбитым с толку.

Но по мере того, как разрешались одни вопросы, на смену им являлись новые.

– Да, но зачем Биби понадобилось уверять меня, что эта женщина и есть ты, Дженнифер Стэнфорд, и что ее убили люди Селима Хана с помощью греческого журналиста Элиаса Мавроса?

– Потому что Биби Гур ненавидит Селима Хана и не может примириться с тем, что мы хотим перевербовать его, – пояснила Дженнифер. – Надо полагать, она решила, что если ей удастся возбудить подозрения относительно Селима Хана, переговоры Управления с ним сорвутся.

И здесь концы сходились. Малко пристально следил за выражением гладкого женского лица.

– Откуда тебе известно об этом?

– Еще до тебя у меня было в Кабуле другое задание: обменять двух агентов, англичанина и американца, посаженных в Пул-э-Шарки, на Наталью. Советские спецслужбы и их афганские союзники не возражали. Дело стало за Натальей. Когда я вышла на связь с Биби Гур, ей пришлось признать, что Натальи уже нет в живых. Значит, я напрасно летела сюда. Советские просто бесились и вполне могли выместить зло на пленных. Между мной и Биби Гур было сказано немало резких слов, в особенности оттого, что, загнанная в угол, она-таки созналась, что собственными руками убила Наталью в отместку за перенесенные пытки...

– Почему же она втянула тебя в эту историю?

– Почему? Да потому, что ненавидит меня, ведь я пообещала послать нелестный отзыв на нее. Она просто сошла с ума: решила устраивать в Кабуле террористические акты с помощью заминированных автомобилей. Я решительно возражала.

– Где ты встретилась с ней?

– На Базаре, у меня была там встреча со связным.

Малко умолк. Дженнифер пункт за пунктом разбила выдвинутое им обвинение. Все ее объяснения подчинялись железной логике, а главное, проверить их сейчас было бы совершенно невозможно: Биби Гур пряталась неведомо где, а специалисты из ЦРУ, которые могли бы подтвердить утверждения Дженнифер, оставались вне пределов досягаемости. К тому времени, когда он докопается до правды, будет уже слишком поздно.

Не исключено, что ЦРУ поставило перед этой женщиной несколько взаимодополняющих задач одновременно. Во всяком случае, он имел дело с профессионалкой высокого класса, о чем свидетельствовала быстрота, с какой она принимала решения.

– Афганцы тебя не подозревают? – спросил он. Она холодно усмехнулась.

– Не думаю.

– В день твоего прибытия в Кабул тебя встречал этот Элиас Маврос. Биби Гур утверждает, что он – советский агент. Он водил тебя на Базар?

– Он не встречал меня, – поправила Дженнифер. – Мы случайно встретились. Чудаковат, коммунист, разумеется, но, кажется, вполне безобиден. У него была назначена встреча на Базаре с одним человеком и он повез меня с собой. Больше ничего. Удовлетворен?

Она устремила на него тревожный взгляд, погрузив его в глубину золотистых глаз Малко. Тут он вспомнил, что и сам тоже – профессионал.

– Вполне, – с чувством ответил он. – Теперь пора выбираться из Кабула. Хадовцы знают, что я здесь.

Здесь ты в безопасности, да и. Селим Хан жаждет заполучить свои доллары, – вставила она. – А это – наилучший способ заручиться его помощью.

– За домом установлено наблюдение. Тебя видели, когда ты входила сюда. У тебя могут быть неприятности.

– Думаю, что нет, возразила она. – Все журналисты ходят к Селиму Хану.

– У тебя есть какая-нибудь возможность связаться с Биби Гур? – спросил Малко.

– Можно попытаться, но я не ручаюсь за успех. Ты хочешь увидеться с ней?

– Если можно.

– Я постараюсь, – пообещала она.

Бросив взгляд на ручные часы, Дженнифер встала.

– Мне пора. Я просто хотела убедиться в том, что ты цел и невредим. Отсидись здесь несколько дней, пока не уляжется суматоха. Я приеду.

Они прошли через сад. Приотворив железную калитку, Малко оглядел улицу. Напротив виллы стояла серая "волга", а в ней – два хадовца. Дженнифер выскользнула за калитку.

После ее ухода Малко вернулся в гостиную, надеясь, что Дженнифер поверила, что его удовлетворили ее объяснения. Но в них недоставало самого важного, а именно нападения боевиков Селима Хана на отряд Биби Гур сразу же после того, как Биби Гур посеяла в нем сомнения относительно Дженнифер. Дженнифер тщательно приготовилась к возможным вопросам Малко, и в том, что она рассказала ему, была доля истины: Наталья действительно существовала, и ею была она, Дженнифер. Многое еще оставалось необъясненным, но, по крайней мере, он начинал что-то смутно понимать в окружающей обстановке. Ему нужно было выиграть время, чтобы разыскать Биби Гур, единственную свою надежду. Потому что, по неизвестным причинам, он, судя по всему, нужен был живым.

* * *

Элиас Маврос намазывал прогорклое масло на кусок черствого хлеба в дополнение к чашке кофе без сахара. Поскольку в «Кабуле» почти не было иностранцев, экономия наводилась жесточайшая... Несмотря на этот убогий завтрак, греческий журналист пребывал в прекрасном расположении духа. Накануне вечером едва не разразилась катастрофа. Если бы Наталья не действовала с такой быстротой и решительностью, ее арестовали бы вместе с агентом ЦРУ, и весь его план пошел бы насмарку. Либо ее подвергли бы пыткам в ХАДе, либо ей пришлось бы открыть свое подлинное лицо и, таким образом, полностью выйти из игры. Ее поступок взволновал его до слез. С такими людьми, как она, Советский Союз победит любого врага. Правда, его хитроумный план едва не провалился с треском, зато в лице Малко Линге афганцы официально разоблачили агента империализма, да и этот дурак Селим Хан, в довершение всего, приютил его у себя.

Грек старался заглушить в себе тихий голос, шептавший ему, что еще неизвестно, состоится ли визит президента Наджибуллы к Селиму Хану, точнее, их встреча, невзирая иа уверения самого Селима Хана.

– Товарищ...

Он поднял голову. Из-под тяжелых очков ему улыбались глаза Алексея Гончарова. Корреспондент "Новостей" уселся напротив Мавроса.

– Мне нужно отправить телекс, – сообщил он. – У тебя добрые вести?

– Да. Нам удалось преодолеть известные затруднения. Можешь передать московским товарищам, что президент Наджибулла собирается повидаться со своим другом Селимом Ханом на собачьих боях в ближайшую пятницу и что план будет приведен в исполнение в этот самый день.

Мужчины обменялись понимающими улыбками. Через четыре дня Советский Союз должен был достичь своей цели. Президента убьют, вина падет на империалистов, а все, кто мог бы разоблачить эту махинацию, будут уничтожены без пощады.

Глава 14

Три телохранителя, взяв автоматы наизготовку, выскочили из дежурки, когда большой черный «мерседес» и вслед за ним светлая «волга» подкатили к кованым воротам виллы Селима Хана. Уже наступила ночь. В Кабуле стояла непривычная тишина, ракет взрывалось меньше обычного. Целый день в доме Селима Хана сменялись гости, люди из его племени, привозившие из Джелалабада свежие и не очень утешительные вести. Натиск моджахедов все усиливался, и они несли чувствительные потери. Командиры селимхановского воинства настаивали на том, чтобы маршал был рядом со сражающимися бойцами.

Селим Хан отвечал неопределенно. Разумеется, ему никак невозможно было раскрыть им истинные причины своей продолжительной задержки в Кабуле. Впрочем, они и сами все скоро увидят... Все время, остающееся от приема гостей, он посвящал юной развратнице Зебе, старавшейся превзойти самое себя, чтобы окончательно лишить остальных жен Селима Хана его благосклонности. Гашиш не только не ослаблял в ней похоть, но, напротив того, побуждал ее к изощрениям, заменявшим ей недостаток опыта. Распалив желание Селима Хана, она затем бесстыдно услаждала его с помощью всех отверстий своего тела.

К ней-то и собирался теперь Селим Хан, досадовавший лишь на невозможность отправить американского агента за долларами в меняльные ряды. Несмотря на свое бахвальство, он не испытывал особого желания вступить в открытый бой с хадовцами. А они стерегли его дом и днем, и ночью. Может быть, им все-таки надоест.

Спровадив последнего посетителя, он предался вновь сладостным безумствам. Зеба, отсевшая на какое-то время в кресло, вновь подползла к нему и принялась раздражать ему ртом соски, ерзая по нему всем телом. Селим Хан почувствовал, как жаркая волна приливает ему к низу живота. Но в эту самую минуту в дверь спальни робко постучали. Селим Хан, схвативший свою юную супругу за волосы, дабы поощрить ее к более решительным действиям, даже не потрудился ответить на стук... Искусный рот Зебы уже был готов доставить ему блаженство, как повторный стук вперемежку с урчанием, несомненно, производимым Гульгулабом, низверг его с вершин упоения. Вне себя от гнева, Селим Хан схватил с ночного столика свой кольт, выдернул член изо рта Зебы и наугад разрядил в сторону двери половину обоймы. Душа его была спокойна: Гульгулаб слишком хорошо знал его нрав, чтобы не отскочить заблаговременно в сторону.

К величайшему его изумлению, стук в дверь возобновился, а урчание слышалось громче прежнего. Вожделение покинуло Селима Хана. Не таков был Гульгулаб, чтобы попусту беспокоить своего хозяина. Он отпихнул Зебу, вскочил на ноги, укрыл восставшую плоть в просторных шельварах и отпер дверь. Первым делом Гульгулаб кинулся целовать руки своему владыке, прося его таким образом не гневаться за вторжение, а затем начал объясняться жестами, смысл которых Селим Хан тотчас полагал на слова: "Какой-то важный господин хочет срочно повидаться с тобой. Приехал в автомобиле. Не вооружен".

Теперь уже Селим Хан обратился к нему на языке жестов, и Гульгулаб дополнил свое повествование, описав посетителя: "Пять пальцев на плече – полковник. Не в мундире – ХАД. Большие усы, волос нет".

Полковник Тафик! Человек, назначивший награду за его голову два года тому назад. Как ему хватило наглости явиться к нему? Обращаясь к Гульгулабу, он сделал жест, означавший "пусть катится куда подальше!". Глухонемой усиленно задвигал руками и принялся строить отчаянные рожи. Прошло добрых пять минут, прежде чем Селим Хан уразумел, что здесь замешан президент Наджибулла. Посещение полковника Тафика не предвещало ничего доброго. Но ничего, он еще посчитается с ним!

– Впусти его. Пусть подождет внизу. Я приведу себя в порядок, – сказал он.

Обрадованный Гульгулаб бросился вниз по лестнице. Селим Хан вернулся в спальню мрачнее тучи. Зеба ждала его, но он поспешил в ванную и оттуда крикнул ей:

– Приготовь маршальскую форму. Я отдеру тебя потом.

* * *

Полковник Тафик успел опорожнить целое блюдо фисташек, когда Селим Хан соблаговолил сойти к нему, радостно улыбаясь и держа над собой два растопыренных в виде рогов пальца. За ним, как тень, следовал Гульгулаб, который на всякий случай дослал патрон в казенную часть своего «Калашникова». Его люди обшарили весь квартал, но других хадовских машин в окрестностях не обнаружили.

– Не ждал тебя, Дост! Почему не позвонил?

Мужчины крепко обнялись, как и подобает заклятым врагам. Полковник Дост Тафик сел напротив Селима Хана и, скромно потупившись, сказал:

– Я знаю, что у тебя много работы, но президент настоял на том, чтобы я приехал. Надеюсь, я не помешал?..

– Я как раз занимался разработкой планов сражения под Джелалабадом, – объявил Селим Хан. – Нужно во что бы то ни стало обеспечить моих бойцов боеприпасами, они терпят недостаток в них...

Полковник Тафик погладил плохо выбритый подбородок.

– Тебе следовало бы проверять построже, – посоветовал он. – Мне уже не в первый раз говорят, что они продают их противнику. Если в племени есть предатели, ты должен покарать их.

– Это ложные сведения, – не согласился Селим Хан. – Так что же хочет сообщить мне президент?

– Он рад возможности встретиться с тобой в пятницу, – проговорил Тафик как заученный урок. – Он обожает собачьи бои. Говорят, лучших собак, чем у тебя, нет.

– Дерутся неплохо, – проворчал Селим Хан.

В нем поднималось тревожное чувство. Полковник определенно приехал не за тем, чтобы обсуждать достоинства его собак.

Разжевав несколько фисташек, Дост Тафик проронил:

– Президент не может оставаться безразличен к одному новому обстоятельству. До него дошло, что ты укрываешь в своем доме шпиона империалистов, американского агента, который вчера вечером с неслыханной жестокостью убил двух моих сотрудников. Как могло случиться, что он нашел пристанище у тебя?

Селим Хан ждал этого вопроса. Он насмешливо взглянул на собеседника:

– Как могло случиться, что агент империализма объявился в Кабуле? Плох же твой надзор! Он связался со мной, чтобы я помог ему перебраться к пакистанским частям. Я хочу развязать ему язык, сейчас его пытают. Я хочу дознаться, кто предает в моем племени.

– Это уж моя забота, не твоя, – оборвал его Тафик.

– Мы тоже неплохо справляемся, – продолжал ехидничать Селим Хан. – Если бы у меня была негодная разведка, меня бы уже не было в живых. После того, как этот человек начнет говорить, я передам его тебе...

Полковник Тафик нагнул голову, храня на лице непроницаемое выражение.

– Верю тебе, Селим Хан. Ты – надежный союзник, но президент очень гневался.

– Кто ему сказал?

Естественно, сказать мог только Тафик. Полковник скромно потупился.

– Не знаю, но, как тебе известно, он располагает прекрасными осведомителями. Как бы там ни было, дело представляется ему настолько важным, что он изъявил желание лично допросить этого человека. Ведь за последние месяцы ни одному агенту империализма не удавалось проникнуть в Кабул, благодаря ударам, которые мы нанесли фанатикам-экстремистам, поддерживаемым пакистанцами.

– Президент будет допрашивать сколько пожелает, – ответил Селим Хан. – Я передам его тебе через несколько дней.

Степенно отпив очень сладкого чая, полковник сказал:

– Президент поручил мне сказать тебе, что ему весьма желательно, чтобы ты немедленно передал мне этого человека.

Селим Хан молчал. Ему было плевать на то, что это могло прийтись не по вкусу Мавросу и его заказчикам. Он чихал с высокой горы на то, будет у него в доме или нет американский шпион, когда уляжется вся эта катавасия. Но если он выдаст Малко ХАДу, можно заранее распрощаться с двумя с половиной миллионами долларов. А это было уже кое-что существенное. Его раздражал насмешливый взгляд Доста Тафика. Вдруг лицо его просветлело, словно его посетило внезапное откровение.

– Послушай, Дост! – начал он. – Я привезу его в пятницу и прилюдно передам президенту.

Полковник медленно покачал головой:

– Никак нельзя. Президент желает допросить его уже сегодня.

Селим Хан подавил приступ ярости. Может быть, это правда, а может быть, и нет. Но у него не было прямого доступа к президенту Наджибулле. Он узнает лишь в пятницу, но тогда будет слишком поздно. Он стоял перед мучительным выбором.

Селим Хан развел руками, как бы признавая себя побежденным.

– Не хочу огорчить президента из-за агента империализма. Он – твой.

Радостный огонек блеснул в тусклых глазах Доста Тафика. Он встал, пожал руки Селима Хана и обнял его.

– Я буду счастлив увидеть тебя в пятницу. Инш Алла!..

– Я тоже, – отвечал Селим Хан, на сей раз действительно от души.

При благоприятных обстоятельствах именно в голову Тафика будет выпущена целая автоматная очередь. Селим Хан повернулся к Гульгулабу и вступил в немой разговор с ним. Гульгулаб быстро сообразил и утвердительно кивнул. Этот, по крайней мере, не страдал сентиментальностью. Селим Хан сказал Тафику:

– Садись в машину. Мои люди приведут тебе шпиона.

Он вышел с достоинством и начал подниматься по винтовой лестнице. Зеба ждала его, развлекаясь порнографическим фильмом на экране "Самсунга". Селим Хан повалился на постель, расстегнул штаны, закурил сигарету с гашишем и начал наслаждаться дивным языком Зебы. Он воображал, что жизнь прекрасна, что его назначат президентом, что у него будет еще больше денег и все женщины, каких он только ни пожелает.

* * *

Малко отворил дверь комнаты. Лучезарно улыбаясь ему, глухонемой жестами дал понять, что маршал ждет его внизу. Малко начал спускаться по винтовой лестнице, но едва успел одолеть первые ступени, как на его затылок обрушился сокрушительный удар. Потеряв сознание, Малко упал. Гульгулаб схватил его за ноги и сволок на первый этаж.

Там двое его приспешников взяли его за руки и ноги. Из-за пояса Малко выпал револьвер. Гульгулаб подобрал его и положил ему на живот.

Через три минуты они достигли ограды виллы. Моторы черного "мерседеса" и "волги" уже работали. Из "волги" вылезли три хадовские "гориллы", швырнули Малко прямо на пол и уселись едва ли не верхом на него. В ту же секунду обе машины тронулись с места. Полковник Тафик, сидевший в "мерседесе", закурил сигарету и со смаком выпустил дым изо рта. Задание еще не было выполнено до конца, но начало было положено неплохое. Он получил редкостную добычу, о которой ему были известны лишь разрозненные сведения. Никто еще не мог выдержать допросов в ХАДе. Заветной его мечтой было раскрыть настоящий заговор, вдохновляемый Селимом Ханом, и бросить против него танковую часть ХАДа, которая окончательно рассчитается с ним. Но для этого ему нужно было представить президенту Наджибулле неопровержимые документы... Маршалу Селиму Хану отводилась заглавная роль в его политике "открытых дверей"...

* * *

Наталья чистила свою аппаратуру, когда дверь ее номера с треском распахнулась, и, прежде чем она успела промолвить хотя бы слово, трое или четверо мужчин подмяли ее, придавив к полу. Она попыталась что-то сказать, но получила сильный удар кулаком по лицу, рассекший ей губу. Ошеломленную, оглушенную, ее поволокли из комнаты.

Два хадовца остались в номере и принялись запихивать ее пожитки в большие пластмассовые мешки.

– Послушайте, за что вы ее арестовали? – окликнул их американский журналист, слонявшийся в холле и решивший прийти ей на выручку. Но один из хадовцев отпихнул его дулом автомата "узи". Так называемые "гиды" стыдливо отворачивались, а толстый администратор съежился, стараясь занимать как можно меньше места. Наталью втолкнули в белую "волгу", поставленную у подъезда, и три машины рванулись с места. В голове у Натальи несколько прояснилось, но она лежала неподвижно, мысленно взвешивая свои шансы. Она еще не знала причину ареста, но ее видели журналисты, а это было самое важное: новость дойдет до ушей Мавроса, а уж он-то ее выручит! Но какое-то время придется потерпеть. Словно подтверждая ее предчувствия, один из ее похитителей наступил ей на лицо и надавил что было силы, причинив ей жестокую боль в носу и заставив ее вскрикнуть.

Промчавшись по городским улицам, белая "волга" наконец круто повернула и стала. Оперативники вышли и выволокли ее наружу. Они находились во дворе хадовской казармы, неподалеку от аэродрома. Заломив ей руки за спину, два агента повели ее к обшарпанному желтоватому строению в четыре этажа. Всюду слонялись вооруженные люди в штатском и в военной форме. Они прошли двориком, где обмотанный чалмой бородатый мужчина стоял на одной ноге. Стоило ему опустить вторую ногу, как двое хадовцев начинали избивать его палками. Полураздетый человек дрожал на десятиградусном морозе.

Ее втолкнули в сумрачный коридор, а потом – в камеру-одиночку с крошечным, забранным железными прутьями оконцем. В камере не было ничего, даже циновки. Причину она скоро поняла. Пол камеры был вымощен островерхими каменьями, и спать нужно было прямо на них, чтобы узник страдал и здесь. Наталья опустилась на корточки в углу, привалившись спиной к стене. Камни уже начинали больно давить на ступни сквозь подошвы кроссовок. Странное было ощущение – попасть в руки своих союзников из ХАДа. Задание ее было настолько засекречено, что она не имела права раскрыться ни при каких обстоятельствах. И она знала афганцев. Если откроется, что она из советских, они сразу заподозрят двойную игру "старшего брата" и не прекратят пыток, пока не выжмут из нее все, а потом без лишнего шума пустят в расход...

Один Элиас Маврос мог вызволить ее из этого отчаянного положения. Арест она объясняла только своим посещением американского агента в доме Селима Хана. Конечно, она совершила неосторожный поступок, но другого выхода у нее не было.

* * *

Малко сковали руки за спиной наручниками. Затылок разламывался от боли. Его швырнули в пустую камеру, где пол был утыкан острыми, больно давящими каменьями, так что ему пришлось сидеть на корточках, забившись в угол, как затравленный зверь. Камера, естественно, не отоплялась, и он щелкал зубами от холода. Когда сознание, после случившегося в доме Селима Хана, вернулось к нему, он обнаружил, что мчится в машине по кабульским улицам.

Почему Селим Хан предал его?

Ведь таким образом афганец лишался вознаграждения за измену. Разве что с самого начала вел двойную игру. Ему вспомнился вдруг пистолет Макарова – отягчающая улика против него, – подобранный им подле трупа хадовца в "Интерконтинентале". Откуда ЦРУ узнает о его аресте? Да и обмен заложниками – дело долгое. Что от него останется за это время?

В скважине загремел ключ, и в камеру вошли двое плотных мужчин в штатском. Они рывком поставили его на ноги и, не говоря ни слова, принялись избивать его кулаками и пинать. Как только он падал, его вновь поднимали и продолжали избиение. Били без брани, без выкриков, без присловий – бесчувственные машины! Поначалу Малко пытался уклоняться от ударов, потом перестал сопротивляться и только кряхтел и болезненно вскрикивал. Один из них начал бить его ногами в живот, и он лишился чувств. Очнулся он от холодной воды, которой его окатили из ведра. Его снова поставили на ноги и потащили вдоль коридора, по обе стороны которого находились двери одиночных камер.

Его мучители втолкнули его в тесную каморку с забранным решеткой оконцем и привязали к деревянному стулу. За письменным столом сидел молодой человек с узким, как клин, лицом и голубыми глазами, часто встречающимися у афганцев. На нем был мундир с красными отворотами и галстуком, какой носят высокие военные чины. Офицер производил впечатление человека весьма воспитанного. Он обратился к Малко на превосходном английском языке:

– Господин Линге, нам известно о вас решительно все. Наши службы располагают всеми необходимыми сведениями. Вы повинны в убийстве двух агентов ХАДа, выполнявших порученное им задание, и подлежите смертной казни. Я прошу вас помочь следствию, что могло бы облегчить вашу судьбу. Может быть, вам удастся таким образом заслужить снисхождение военного суда, перед которым вы предстанете.

Один глаз у Малко заплыл так, что превратился в щелку, нос был разбит и нестерпимо болела грудь, так что говорить он мог с трудом.

– Я уже познакомился с вашими методами и на сей счет не обманываюсь. Можете меня казнить или пытать, на ваше усмотрение.

Офицер холодно улыбнулся.

– Хватает же вам, однако, наглости, господин Линге!.. Нанесшие вам побои люди всего лишь слегка поквитались с вами за смерть своих товарищей... Мне нужно знать лишь одно: зачем вы прибыли в Кабул?

– Для оценки положения... на фронтах.

– Вы должны были с кем-то встретиться?

– Нет.

Кулак офицера с треском обрушился на стол.

– Вы лжете, господин Линге! – завопил он. – Вы прибыли сюда не за этим. Вас укрыл в своем доме маршал Селим Хан. Что вас связывает с ним?

– Ничего. У нас завязались с ним приятельские отношения. Он считает меня журналистом и согласился дать мне приют из гостеприимства.

– Ложь! – вновь вскричал офицер. – Маршал сообщил нам, что вы предложили ему стать изменником за большие деньги и что он отверг ваше предложение. Он удерживал вас в своем доме для допроса.

– Это неверно.

Зазвонил телефон, прервав поток брани, изрыгаемой афганским офицером. Он снял трубку, обменялся несколькими словами с незримым собеседником и с недоброй ухмылкой положил трубку.

– В скором времени вы удостоитесь высокой чести, господин Линге. Полковник Дост Тафик пожелал лично снять с вас допрос. Никто еще не мог устоять перед ним. Будет благоразумнее, если вы измените ваше поведение, иначе у вас останутся от Кабула неприятные воспоминания.

Он отдал приказание двум охранникам, которые схватили Малко и выволокли из кабинета. Они непрерывно осыпали его ударами все время, пока вели обратно в камеру. Едва он очутился там, как дверь вновь отворилась и вошел грузный афганец с висячими усами. Он наклонился к Малко, ударил его кулаком по лицу и промолвил по-английски:

– Ахмед был моим другом. Я тебе за него подвески оторву, империалистическая сволочь!

С этими словами он удалился, оставив в камере Малко с разбитым в кровь лицом.

* * *

По длинному коридору Наталью провели в просторное помещение, стены которого были увешаны картами. Тюремщики обошлись с ней без грубости. Усадив ее в деревянное кресло, ей сковали запястья наручниками за спиной. В комнате находилось несколько хадовских ищеек, о чем-то негромко переговаривавшихся. Казалось, все чего-то ждали. Дверь отворилась, и в комнату вошел лысый чин с большими черными усами и удивительно светлыми глазами, сопровождаемый господином помоложе. Оба уселись за письменный стол, и тот, что помоложе, расстегнул папку. Лысый устремил взгляд на Наталью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю