Текст книги "Суд волков"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

13 Верхом на волке

Второго сентября Жанна, баронесса де л'Эстуаль, получила уведомление из Дворца правосудия, в котором ей предписывалось явиться в следующий понедельник на судебное разбирательство по иску Паламеда Докье, промышлявшего торговлей зерном в Туре, Орлеане и Париже и обвинявшего ее в убийстве его гостя и друга Дени, графа д'Аржанси, «посредством колдовских ритуалов». В уведомлении специально подчеркивалось, что только ввиду известности и положения обвиняемой председатель суда проявил снисхождение, не арестовав ее сразу и предоставив ей неслыханную привилегию защищаться с помощью адвоката, ибо по правилам королевские лучники должны были немедленно препроводить ее в тюрьму.

Действительно, подозреваемые в колдовстве не имели права на адвокатов: они обязаны были защищаться сами. Но до будущих выборов Жанна сохраняла полномочия городской советницы, и с ней нельзя было поступить как с какой-нибудь уличной гадалкой.

Разверзнись перед Жанной земля, она испугалась бы меньше.

Колдунья!

Ее сожгут! Имущество будет конфисковано, семья рассеяна, имя опозорено!

Смерть! Ужасная смерть в пламени!

Но что за посланец ада измыслил это обвинение? С какой целью Паламед Докье начал против нее этот процесс?

Жак вернулся и тоже испугался, застав Жанну в полном столбняке, она даже говорить не могла. Никогда он не видел ее в таком состоянии.

– Жанна, возьми себя в руки, – сказал он, помолчав. – Твое смятение как раз на руку врагам. Нашим врагам. Тебе нужно защищать семью, не только себя. Франсуа. Деодата. Меня. Анжелу. И немедленно к адвокату. Я знаю одного из лучших адвокатов Парижа.

Его звали Бертран Фавье, и он был родствеником Луи де Крюссоля, фаворита короля. Он принял их сразу. Его двойной подбородок, колыхавшийся поверх ворота, жил своей отдельной жизнью. Рысьи глаза буравили посетителей. Он расспросил Жанну о возможных причинах такого обвинения; она объяснила. Он осведомился, располагает ли она надежными свидетелями. Жанна смогла назвать лишь одного: Гонтара. И может, еще управляющего Итье. Он кивнул, снова просмотрел судебное уведомление и большого волнения не выказал.

– Это обвинение продиктовано не стремлением к правосудию, а алчностью. Докье рассчитывает приобрести ваши земли по бросовой цене. Остается выяснить, каких лжесвидетелей он привлечет и сколь сильно его влияние на королевских чиновников.

В качестве предварительной оплаты адвокат попросил две тысячи ливров. У Жака при себе была лишь тысяча. Он вручил ее Фавье и обещал принести недостающее до вечера. Поскольку речь шла о значительной сумме, мэтр Фавье объяснил, что эти деньги пойдут на оплату необходимых и срочных расходов. Он обратился к своему помощнику, молодому человеку с лисьим выражением лица, который присутствовал при разговоре с Жанной.

– Эмар, – сказал адвокат. – сейчас три часа. Будьте добры, наймите лошадь и скачите во весь опор в Ла-Шатр. Вы повидаетесь с капитаном Гонтаром, расскажете ему об этом деле и постараетесь добиться полной его поддержки. Ясно?

Эмар кивнул с понимающим видом. Фавье отдал ему только что полученную тысячу ливров.

– Не жалейте усилий, – добавил он. И, повернувшись к Жаку с Жанной, добавил: – Эмар Фландрен считается мастером в искусстве разоблачения ложных наветов.

Помощник расплылся в улыбке и вышел из комнаты. Вернувшись на улицу Бюшри, Жанна упала в объятия мужа.

– Небо наказывает меня за преступление! – горько рыдала она.

– Жанна! – запротестовал Жак. – Дени угрожал убить твоего сына, невинное дитя! Неужели ты веришь, что Небо наказывает тебя за то, что ты предотвратила злодеяние, уничтожив злодея?

Ему удалось утешить ее, но она не притронулась к ужину, и кормилица встревожилась. Когда Жак объяснил ей, в чем дело, она испустила такой крик, что маленький Деодат перепугался и едва не упал со стула.

– Кормилица, – сказал Жак, – во имя нашей безопасности каждый должен сохранять хладнокровие. Молите Небо и слушайте голос своего сердца.

утром перед началом суда Жанна была мертвенно-бледна. Она не могла ни спать, ни есть с того момента, как получила уведомление. Из дома она совсем не выходила: весь квартал каким-то образом узнал об обвинении, и зеваки стекались поглазеть на ее лавку, словно ожидая увидеть там дьяволов. Новый настоятель церкви Сен-Северен, естественно, и не подумал заступиться за обвиняемую.

По настоянию мужа и кормилицы Жанна все-таки согласилась выпить чашку горячего молока и съесть пышку.

– Разбирательство будет долгим, – сказал Жак, – тебе нужны силы.

Кормилица решила оставить маленького Деодата на попечении госпожи Контривель и сопровождать в суд хозяйку, чье состояние внушало ей серьезные опасения. Удрученная и негодующая Анжела тоже пошла с ними.

Славу богу, Франсуа и Жозеф были в Орлеане.

Когда в большем зале Дворца правосудия появились одетые в красное судьи, Жанна едва не лишилась чувств. На скамьях теснилось множество народу, как всегда на процессах о колдовстве. Жанне показалось, что она стала мишенью сотен острых как кинжалы взглядов. Десять лучников охраняли выход. Именно они вырвут ее из объятий мужа и отведут в тюрьму, где она будет ждать казни на костре, если проиграет дело. Жак с кормилицей поддержали ее и помогли сесть на скамью подсудимых.

– Где же твое мужество, с которым ты защищала меня? – прошептал Жак.

Мэтр Фавье встретил их по-отечески, шедший следом за ним молодой Фландрен подмигнул Жаку.

Суд вызвал истца, Паламеда Докье. Ему велели присягнуть на Евангелии и назвать свое имя и положение, а затем изложить суть обвинения.

Докье заговорил тоном нарочито сдержанным и одновременно жалостливым. Он рассказал, что его превосходный друг Дени, граф д'Аржанси, поделился с ним подозрениями, которые давно питал в отношении своей сестры, их соседки, с юных лет приверженной дьявольским ритуалам. Утром того дня, когда его настигла смерть, он отправился к ней с визитом, чтобы умолить ее раскаяться и отказаться от колдовства хотя бы теперь, когда она стала матерью двоих детей. Но именно в этот день его загадочным образом загрызли волки, которых преступница держала у себя в усадьбе. Удивленный привязанностью баронессы де л'Эстуаль к этим тварям, известным спутникам колдунов, он расспросил слуг замка Ла-Дульсад, Батиста и Мари, которые поведали ему, что их хозяйка по субботам устраивает шабаш. "После полуночи она садится верхом на волка и устремляется в полет, чтобы творить в здешнем краю убийства и прочие злодеяния". Возмущенный умерщвлением друга, который вдобавок был родным братом колдуньи, он, Паламед Докье, решил подать жалобу с целью положить конец подобным мерзостям.

Жанна едва не задохнулась. Жак сжал ей руку.

– У вас есть свидетели? – спросил один из судей у Докье.

Тот попросил вызвать Батиста и Мари, слуг из усадьбы Ла-Дульсад.

Жанна заерзала на скамье и не сдержала негодующий возглас. Жаку пришлось вновь успокаивать ее.

Оробевшие слуги горбились, не смели поднять глаз ни на судей, ни, естественно, на Жанну. Было заметно, что судебная процедура сама по себе приводит их в ужас.

– Говорите! – приказал прокурор. – И громко, чтобы вас все слышали.

Первым давал показания Батист. По его словам, однажды вечером, в полнолуние, он увидел, как хозяйка верхом на волке пролетает над деревьями. Она завывала, и волки, оставшиеся на земле, отвечали ей воем. Она устремилась в сторону полей, и волки помчались следом. И после каждого такого полета в окрестностях находили христианина, растерзанного волками.

– Но вы все равно оставались в услужении у этой дамы? – спросил судья.

– Нас запугали, – сказала Мари. – Если бы мы ушли, она приказала бы волкам загрызть нас.

Все взгляды обратились на Жанну. Паламед Докье уставился на нее с мстительным видом.

– Пусть обвиняемая ответит! – громко возгласил прокурор.

Жак помог Жанне подняться. Она нетвердым шагом спустилась по ступенькам и приблизилась к судьям. Она дрожала, но держалась прямо. Она назвала свое имя и принесла присягу.

– Никогда я не совершала ничего такого, что называют колдовством, – произнесла она, – потому что не сведуща в этом, а то немногое, о чем слышала, внушает мне отвращение. Брат навестил меня по-соседски, желая поздравить с процветанием моих земель. Два волка, обычно привязанных, каким-то образом сорвались и растерзали его. Я услышала крики, но прибежала слишком поздно.

– Что же делали волки в вашем поместье? – спросил прокурор.

– Управляющий, мэтр Итье Боржо, подобрал двух волчат-сирот и поручил их Батисту, только что обвинявшему меня. Я очень удивилась. Но Батист объяснил мне, что существует обычай держать в усадьбах ручных волков, поскольку они отгоняют диких, и, если дать им обнюхать хозяев, нападения можно не бояться. Поскольку они сдружились с собаками, я к ним привыкла, но всегда держала на привязи из страха, что они собьют с ног кормилицу или моего маленького сына.

– А эти ночные скачки? – суровым тоном осведомился прокурор.

– Их никогда не было. Я всегда спала вместе со своим мужем, а когда он уезжал, ко мне поднималась ночевать кормилица.

– Ложь! – вскричал адвокат Докье. – Муж – ее сообщник. И кормилица тоже. Она запугала их, как и слуг.

Прокурор, казалось, задумался.

– Мэтр Фавье, у обвиняемой есть свидетели?

Докье был заметно раздосадован присутствием адвоката противной стороны. Очевидно, он полагал, что слово предоставят только обвинителю.

Фавье ответил, что есть, хотя муж и кормилица отстранены из-за подозрений в сообщничестве. Он попросил вызвать первого из свидетелей защиты.

Лучники открыли дверь. Капитан Гонтар вошел в зал, четко печатая шаг.

Судьи вытянули шею. Военная выправка и форма этого свидетеля производили куда более выгодное впечатление, чем испуганный вид слуг из замка Ла-Дульсад.

Адвокат Фавье и его клерк Фландрен с толком использовали задаток, выданный Жаком.

Докье нахмурился.

Гонтара попросили назвать свое имя и служебное положение. Затем он принес присягу.

Судьи пришли в волнение. Капитан лучников Ла-Шатра да еще старшина этого города! Черт возьми, это был весомый свидетель.

– Господа судьи, – сказал Фавье, – я хочу сначала определиться с личностью и репутацией истца.

– Мы здесь не обвиняемые! – вознегодовал адвокат противной стороны. – Мы считаем недостойным уже то, что обвиняемая получила право на юридическую помощь, предоставляемую только христианам.

– Я намерен также показать суду мотивы ваших домыслов, – парировал Фавье.

– Господин старшина, капитан, говорите, – приказал прокурор.

– Истец Докье десять дней назад попросил меня свидетельствовать в пользу обвинения, – заявил Гонтар. – Я сказал ему, что отказываюсь, поскольку мне известно, как появились волки в Ла-Дульсаде. Тогда он предложил двести экю в награду за поддержку. От этого я тоже отказался.

– Ложь! – крикнул Докье.

– Сьер Докье, помолчите! – оборвал его председатель суда. – Слово городского старшины и капитана лучников стоит больше вашего. Господин старшина, капитан, прошу вас продолжать. Были ли вы знакомы прежде с истцом Докье?

– В Ла-Шатре он известен всем, особенно с тех пор, как его собственный слуга подал жалобу на него и убитого волками д'Аржанси, обвинив их в содомии.

По залу пробежал ропот.

– Ложь! – вновь выкрикнул Докье.

Фавье попросил вызвать второго свидетеля: это был слуга Докье, миловидный юноша. Прокурор спросил, действительно ли он подавал жалобу и обвинял Докье в содомии. Слуга ответил, что да, но затем жалобу отозвал, поскольку Докье заплатил ему пятьдесят экю.

– Мы здесь для того, чтобы разбирать дело не о содомии, а о колдовстве! – воскликнул адвокат Докье.

– Настоящая содомия, – сказал Фавье, – это лжесвидетельство о колдовстве, дорогой собрат, и я это сейчас докажу. Прошу вас, капитан, говорите.

– Убитый волками д'Аржанси жил у Докье девять месяцев… – начал Гонтар.

– … И у них родился ребенок! – выкрикнул кто-то из зрителей.

По залу прокатился смешок. Прокурор сделал вид, будто сердится, и потребовал тишины.

– Все знали, что они сожительствуют, – продолжал Гонтар.

– Сьер д'Аржанси был бычком, – вставил слуга. Зрители в зале хохотали уже открыто. Один из судей безмолвно трясся от смеха. Жанна содрогнулась от отвращения.

– Цель процесса искажена! – возгласил адвокат Докье. – Перед нами колдунья, совершившая ужасное преступление. Она скормила волкам собственного брата! Эта женщина должна гореть на костре! И нам не следует обсуждать гнусные сплетни. Ее жертвой стал уважаемый человек, сторонник дофина в мрачные годы, предшествовавшие его вступлению на престол!

Несомненно, он надеялся запугать суд, прибегнув к угрозе королевской мести, ибо Дени д'Аржанси входил в число близких к нынешнему королю людей. Однако судьи встретили эту тираду полным молчанием.

Прокурор спросил Гонтара, слышал ли он в Ла-Шатре и окрестностях, что госпожу Жанну д'Эстуаль подозревают в колдовстве.

– Я всегда слышал только похвалы мужеству и здравому смыслу этой дамы, которая вернула к жизни семь заброшенных ферм и восстановила мельницу, дав тем самым работу почти сотне человек.

– Откуда взялись у нее деньги на это? – спросил адвокат Докье. – Конечно же, ей помогал дьявол!

Донельзя раздраженный Жак встал с места.

– Это были мои деньги! Я банкир, и у меня есть состояние! Эти земли принадлежат как мне, так и ей.

Он снова сел.

Жанна была подавлена таким нагромождением низости, лжи и обвинений, одно нелепее другого. Кормилица успокаивала ее как могла. Анжела протянула ей платок, пропитанный настоем можжевеловых ягод.

– Разве не правда, – спросил Фавье, – что истец Докье предполагал купить по бросовой цене земли супругов д'Эстуаль?

– Ложь! Ложь! И еще раз ложь! – завопил Докье вне себя.

Фавье попросил вызвать третьего свидетеля: это был главный секретарь городского совета Ла-Шатра. Тот поклонился Гонтару и предстал перед судьями.

– Что вы можете сказать? – спросил прокурор, после того как он принес присягу.

– Месяц назад Докье пришел ко мне с вопросом, сколько могут стоить земли, если их владельцы будут лишены прав на них. Вопрос этот меня сильно удивил. Тогда он дал мне понять, что им действительно грозит подобная кара, но больше ничего не добавил. Я объяснил, что в любом случае земли эти отойдут короне и цену назначит королевское казначейство, но, разумеется, она будет гораздо ниже реальной. Он был явно доволен моим ответом.

– Господин председатель, – заявил адвокат Докье, – мой талантливый собрат сумел сбить нас с верного пути. Мы собрались здесь, чтобы судить колдунью, и два свидетеля показали под присягой, что своими глазами видели, как она мчалась по воздуху на волке. Этого достаточно!

Некоторые зрители без стеснения фыркнули.

– Зелен виноград! – крикнул один из них.

В зале вновь раздались смешки.

– Ваш клиент спрашивал или не спрашивал, какова будет цена этих земель в том случае, если собственников лишат прав? – спросил прокурор адвоката Докье.

– Я знал, что эту колдунью и ее мужа вскоре настигнет длань правосудия, – заявил Докье, – и потому решил узнать цену их земель. Не вижу тут ничего дурного.

– Ну конечно, – иронически произнес прокурор, – вы соединили личный интерес с интересами правосудия. С какого времени в усадьбе жили волки? – спросил он слуг.

– С того момента, как приехала наша хозяйка, – ответил Батист, явно испуганный тем оборотом, какой принял процесс.

Он, несомненно, полагал, что дело разрешится очень быстро: Жанну поведут со связанными руками на костер, а они получат вознаграждение. Ибо за лжесвидетельство им, конечно, обещали награду.

Фавье попросил тогда вызвать четвертого свидетеля. Это был управляющий Итье. Фландрен положительно совершил чудеса за те пять дней, что провел в Берри.

– Вам известно, с какого времени волки, которые загрызли сьера д'Аржанси, появились в поместье?

– Это я принес их туда три года назад, в мае. И передал Батисту, попросив держать их в клетке, которую использовали в этих целях прежние владельцы замка. Хозяйка же говорила мне, что их нельзя держать там вечно. Она очень боялась за своего маленького сына.

– Этот человек – сообщник колдуньи! – воскликнул Докье.

Итье побагровел и, потеряв терпение, повернулся к Докье.

– Вы, содомит, – крикнул он, – берегите задницу, когда вернетесь на свои земли! – Потом обратился к Батисту и Мари: – Я ведь знаю, что этот развратник обещал вам двести экю за мерзости, которые вы расскажете!

– Нельзя больше терпеть эти оскорбления! – закричал адвокат Докье. – Господин председатель…

– Сядьте, мэтр, – оборвал его председатель. – Свидетель Итье, можете ли вы доказать то, что сказали?

– Отлично могу, господин председатель: они мне сами это выложили и не скрывали радости, что "соседский гаденыш" заплатил им двести экю. Я спросил, за что они получили такие деньги, но в этом они не хотели признаваться. Уже на следующий день Батист здорово надрался.

– Свидетель Итье, – сказал прокурор, – прошу вас еще раз принести присягу в связи с вашим заявлением.

– Клянусь своей головой и Евангелием! – провозгласил Итье.

– Но я же видел, как она летала на волке! – завопил Батист.

На него посыпались насмешки.

– А фляги с вином тоже летали?

– А твоя жена, она на ком скакала?

Лучникам пришлось призвать шутников к порядку. Жанна качала головой.

– Я с ума сойду! – прошептала она.

Фавье и Фландрен с удовлетворенным видом повернулись к судьям.

– Господин председатель, – сказал Фавье, – свидетели показали под присягой, без колебаний и недомолвок, что все обвинения сьера Докье – злонамеренная клевета, продиктованная желанием приобрести по бросовой цене земли моей клиентки. Он заплатил двести экю слугам, чтобы те оболгали свою госпожу, используя предрассудки и суеверия. Эти свидетели прояснили также, что собой представляет сьер Докье…

– Я протестую! – провозгласил адвокат Докье.

– Держитесь, дорогой собрат, – сказал Фавье, взяв свиток из рук Фландрена. – Ибо у меня имеются доказательства, что это не первая низость, совершенная сьером Докье. Вручаю суду заверенную копию приговора, вынесенного два года назад судом города Буржа, за подделку договора о продаже полбы. Сьер Докье должен был заплатить штраф в тысячу экю. Процесс над ним показал, что это сущий грабитель, недостойный выступать в качестве истца перед этим судом.

Он положил документ на стол перед судьями.

Начались прения сторон.

Адвокат Докье в очередной раз выразил сожаление, что суд уклонился от сути дела в силу хитроумных уловок, не имеющих отношения к жалобе его клиента. Факты остаются фактами: брат обвиняемой среди бела дня был разорван волками в ее усадьбе, и никто не пришел к нему на помощь. Слуги же подтвердили, что обвиняемая предавалась дьявольским ритуалам в субботнюю ночь, укрощая и подчиняя своей воле волков.

Суд удалился на совещание. Двери закрылись.

Жанна находилась в пятнадцати шагах от Докье. Она разглядывала человека, который с такой злобой пытался отправить ее на костер. Он же делал вид, будто не замечает ее, и беседовал со своим адвокатом.

Словно век прошел.

Судьи вернулись в зал, и зрители встали. Судьи заняли свои места, и зрители сели.

– Мы, судьи первой инстанции Дворца правосудия, постановляем в пределах данных нам прав…

Сердце Жанны перестало биться.

Докье вскинул голову, уверенный в своем триумфе.

– …Что госпожа Жанна, урожденная Пэрриш, в первом браке де Бовуа, ныне баронесса де л'Эстуаль, советница парижского муниципалитета, проживающая в собственном доме на улице Бюшри, обвиненная сьером Докье…

Жак взял ее за руку.

– …Полностью невиновна, свободна в действиях своих и избавлена от какого бы то ни было наказания…

Она зарыдала.

– …Что, напротив, сьер Паламед Докье признан виновным в тяжкой клевете, каковая могла привести к казни обвиняемой огнем, а также лишению всех прав. Вследствие сего преступления имущество его будет конфисковано, а сам он препровожден в тюрьму Шатле, где проведет в заключении три года без права на помилование…

– Измена! – закричал Докье.

Лучники уже шли вдоль стен по направлению к нему.

– Он приговаривается к выплате ответчице из конфискованного имущества пятнадцати тысяч ливров, а судейскому казначейству – пяти тысяч ливров за оскорбление служителей правосудия, прочее же отойдет королевской казне…

Докье лишился чувств.

Зал гудел от возбуждения. Председатель продолжал бесстрастно читать приговор:

– Будучи повинен в содомии, что доказано свидетелями защиты, он подвергнется наказанию в сорок ударов кнутом…

Адвокат Докье растерянно уставился на председателя.

– Слуги Батист и Мари, виновные в клятвопреступлении и лжесвидетельстве, будут также заключены в тюрьму на два года, а двести экю, полученные ими от сьера Докье, будут конфискованы в пользу городского совета Ла-Шатра… Именем Бога и короля…

Лучники схватили слуг, вопивших:

– Пощадите! Пощадите!

Фавье, Фландрен, Гонтар, Итье и секретарь городского совета Ла-Шатра обступили Жанну. Она сотрясалась от рыданий. Фавье взял ее за руку.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Ну, – сказал Фавье, – я времени даром не терял.

– Этот мерзавец не знал, как много добра вы сделали, мадам, – произнес Гонтар. – Именно это вас и спасло.

– Это еще и ошибка моего собрата, – добавил Фавье. – Он думал, что запугает суд, сославшись на принадлежность покойного к партии дофина. Он не учел, что судебное ведомство проникнуто духом независимости.

Жак повел Жанну к выходу. Толпа расступалась перед ними. Какая-то женщина протянула ей розу.

Жанна чувствовала, что ноги у нее подкашиваются.