Текст книги "Царь Давид"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 15
МИРОПОМАЗАНИЕ

Заря застала его прислонившимся к миндалю во фруктовом саду, почти у того самого места, где несколькими днями раньше он вкушал от плода Меровы, не повреждая кожуры. Холмы Иудеи щедро раскинулись у его ног, но он смотрел на них, совершенно их не видя, погрузившись в свои нелегкие мысли.

Он не испытывал никакой меланхолии. Просто всего несколько недель назад он спокойно пас свои стада в неведении, жизнь была легкой: тяжелый труд, песни, удовольствия.

Но камень, угодивший в лоб Голиафу, отягчил каждый жест, каждый миг. Отныне удовольствие стало дорогим. Успех, слава требовали платы, для начала Ионафан. Накануне Давид стал его зятем.

Его сердце сжалось при мысли о молодом человеке. Прямой, красивый, храбрый. И настолько искренний и доверчивый, чтобы открывать свое тело и душу любовнику. Данный как милость. Этот никогда ему не изменит. Но что дальше?

Битвы, праздники, девушки? А затем другие битвы, другие праздники, другие девушки? Интриги, завистливые взгляды, заверения в любви, клятвы в верности? Когда Ионафан, который спал в эту ночь со своей возлюбленной, проснется, Давид скажет ему, что устал, что хочет вернуться пасти свои стада. У него уже достаточно воспоминаний на его жизнь. Он просто хотел бы ласкать грудь Сары, дочери торговца фруктами, не опасаясь непонятных интриг, не оплачивая удовольствия женщины крайней плотью мертвых.

Пропели петухи. Небо зажглось и наполнилось щебетаньем птиц, будто неразборчивые пьяные и веселые музыканты бросились одновременно играть свою музыку.

К Давиду подошел Эзер. Он протянул ему чашу с горячим молоком для божьего избранника. Давид понял смысл этого жеста: жест брата, раба, любовника – все это может сделать человек для того, кого избрал. Он посмотрел на руки Эзера и вспомнил руки Ионафана: те же жесты, то же благочестие, тот же дар. Почему?

– Да пребудет Господь в мире с тобой, – сказал Эзер.

– А его благословения с тобой, – ответил Давид.

Вскоре по взглядам, которые тайком бросал на него Эзер, Давид понял, что тот хочет что-то сказать ему. И он не ошибся.

– Один человек хочет тебя видеть, – наконец сказал Эзер.

– Почему он не пришел? – спросил Давид, осознав тот факт, что отныне его престиж вынуждает посылать к нему эмиссаров для разговоров, к нему, пастуху из Вифлеема.

– Он не здешний, – сказал Эзер. – Он от тех, кто хочет тебя видеть.

– Саул? – спросил Давид.

– Нет.

– Кто?

– Самуил, Великий ясновидящий.

Лицо Давида окаменело. Самуил, легендарный Самуил, судья двенадцати племен, просил его прийти?

– Куда?

– К нему, в Рама. Час ходу на муле.

– Как ты узнал, что он просил меня?

– Эмиссар вчера сказал об этом.

– Зачем он хочет меня видеть?

– Эмиссар мне ничего больше не сообщил.

– У тебя есть какие-то предположения на этот счет?

– Много… А следовательно, никаких. – Эзер взял пустую чашу из рук Давида. – Пойдем, – сказал он очень почтительно. Давида позабавил тон адъютанта.

Мимоходом Эзер передал чашу слугам. Потом они отвязали двух мулов. Дворец еще спал. Верховые животные были привязаны к деревьям, около дома, на который жители Рама им указали как на дом судьи. И когда они туда прибыли, раб сказал, что судья в саду, посреди распаханного участка земли, где бегают куры. Давид заметил нескольких пожилых людей, повернувших головы, когда он вошел вместе с офицером. Один из них направился гостям навстречу; это был, конечно, он, Великий ясновидящий. Давид поцеловал его руку.

Самуил долго смотрел на него, и Давид выдержал взгляд его светлых глаз, удивленных, смеющихся. Но больше удивленных.

– Ты звал меня, вот я, – сказал Давид.

– Господь привел тебя, – ответил Самуил.

Он провел его мимо старейшин.

Густые, словно запорошенные снегом бороды, глаза, порой затуманенные возрастом, неподвижные. Их исхудавшие руки напоминали птичьи лапы, когти. Вытянутые, деформированные от возраста пальцы ног, сплющенные весом тела.

– Садись, – сказал ему Самуил, указывая на скамье место рядом с собой. И обратился к другим: – Вот Давид, сын Иессея из Вифлеема, герой Господа. Вы его знаете. Он убил одним ударом Голиафа, он убил сотни филистимлян. Господь вооружил его.

– Пусть пребудет с ним благословение Господа, – сказали старцы.

– Я позвал вас, – снова начал Самуил, – потому что время мое подсчитано. Вы просили у меня царя, и я вам ответил, что Всемогущий – вам царь. Но вы хотели царя любой ценой. Я вам дал Саула. Господь, который это исполнил своей милостью, отвернулся от него. У вас был царь, но не тот, которого предназначил Господь. Взор Всемогущего остановился на Давиде. Он будет вашим царем.

Давид ничего не понимал. Какой Господь? Он – царь? Невозможно. Самуил говорил о Боге как о единственном существе, незаменяемом, принадлежащем толькоям. Какой Бог? Какой бог иудейский: Эл, Баал, Хадад? А другие, кенейские, фенисийские, филистимские? Он более внимательно посмотрел на людей в одеждах земляного цвета, черного, зеленоватого, красного, пыльного. Один походил на старую хищную птицу с маленькими круглыми глазками, а другой – на старую ученую собаку. Еще один, что сидел рядом с Великим пророком, благодаря своей гриве с проседью напоминал льва с приплюснутой мордой. А вот тот словно белая коза на водопое…

– Что же, у нас будет два царя? – спросил старец Иссахар, Тобьель Бен Тобьель, похожий на козу.

– Я повторяю вам: Саул теперь как скорлупа. Он сохранил видимость ядра, но без божьей милости он – кожура. Вот ядро. Я вам его представляю при своей жизни. Я его посажу, чтобы дерево росло и укрывало вас в своей тени. У вас будет настоящий царь и предводитель, когда меня не станет. Давид отныне вам царь. Принимаете ли вы волю Всевышнего?

Они скептически посмотрели на Давида. Этот юнец – царь? Давид читал их мысли. У Саула был вид вожака, лицо нахмуренное, глаза словно угли. А он? Кровь прилила к его лицу, лицо Эзера, наоборот, побледнело.

– Какую же ошибку совершил Саул? – спросил наконец Анамель Бен Эфрон, слегка приоткрыв рот, что придавало ему насмешливый вид. Старец, похожий на льва.

– Мы это уже обсуждали, – холодно ответил Самуил. – Он один совершил жертвоприношение Галгале. Он не должен был это делать. Он не священник, не посланник Бога.

– Он совершил жертвоприношение, потому что ждал тебя семь дней, а ты не пришел, – настаивал Анамель. – Это не ошибка, за которую у него должны отбирать царство.

– Это ошибка большая! Очень большая! – вскричал Самуил. – Вы что, выбрали Саула священником? Или, может быть, он ваш ясновидящий?

Их взгляды стали рассеянными, на лица легла тень раздумий.

– А дети Саула? – спросил Тобьель.

Самуил опустил голову и тоже помолчал, прежде чем ответить.

– Я вам сказал: дерево мертво.

– Дерево мертво? – повторил Анамель Бен Эфрон.

– Дерево мертво, Анамель. Ты меня слышал. Они погибнут все.

– Погибнут от нашей руки? От руки Давида? Или от твоей, Самуил?

Давид подскочил. Ему прикажут убить Ионафана?

– Они погибнут по воле божьей, – ответил Самуил.

Давид чувствовал головокружение, ему казалось, что все это сон, бред, который овладевает человеком после выпитого вина. Его назвали царем, ему вонзили кинжал в самое сердце. Он закрыл глаза, чувствуя слезы. Смерть Ионафана. Нет, только не Ионафан! Пусть лучше Саул, но не Ионафан. Он снова вздохнул, терзаемый одновременно осознанием своей любви к Ионафану и предсказанием его смерти. Он сказал сам себе, что Самуил – старый безумец, говорящий вздор.

Старцы задвигали ногами, головой, руками, шумно задышали. Видимо, речь Самуила смутила их. Какой еще « Всемогущий » ?

– Какой Всемогущий? – спросил наконец Юсуф Бен Адель, старейшина племени дан. Тот, который походил на собаку, с добрым взглядом и спадающими на лоб волосами.

Подбородок Самуила вздрогнул. Эти люди племени дан, преследуемые филистимлянами, всегда ищущие приюта у других, не у себя, едва ли иудеи… Но и все остальные смотрели на него с вызовом.

– Кому мы должны жертвовать? Эле и Дане Всемогущему кенейцев? – сказал Юсуф Бен Адель. – Нашего бога зовут Баал. Каждое племя называет бога по-своему. Что мы скажем нашим?

Воцарилось долгое молчание.

– Если вы хотите продолжить чтить разных богов, – сказал наконец Самуил, – вы не отличаетесь от чужеземцев. Вы тогда не народ. Вы – сброд.

– Бог есть бог, какое бы имя он ни носил, – резко возразил Юсуф Бен Адель. – Будем спорить об его имени? Я очень хочу, чтобы мы воевали за территорию и колодцы, а не за имя!

– Очень хорошо, – проворчал Самуил, – чтите тех же богов, что и они, продолжайте распутничать с чужеземцами, блудите, как ханаане и филистимляне с юношами. Я вам не судья. Вы – другие люди дана, вы – как солома на ветру. Вы падете ниц перед первым появившимся жертвенником. Вы не только терпите в Ланхусе жертвенник, воздвигнутый Молохом, вы терпите его духовенство, но еще вы присоединяетесь к их мерзким обрядам!

– Мы разрушили этот жертвенник в прошлом, – ответил Юсуф Бен Адель. – Они его построили вновь, и он привлекает много народа. Не будем же мы воевать из-за жертвенника!

– Конечно, нет, – насмешливо ответил Самуил.

Давид слушал, цепенея. До этого момента он просто не обращал внимания на все, касающееся Бога и жертвенников. Его отец говорил, что он должен бояться гнева Эл, великого бога, но он ему никогда не говорил, что это единственный Бог и что единый Бог – бог иудеев.

– Послушай, Самуил, – прервал Анамель бен Эфрон, – мы просили царя, как другие народы. Ты дал нам Саула. Значит, он должен обязать всех считать единым Богом бога иудеев. Но он царь двенадцати племен, царь тех земель, где они живут. Где мы воспитывали наших детей. Где похоронены наши отцы, где мы возделываем наши поля и где мы пасем наш скот. Есть другие народы на этой территории. У этих народов своя религия. О чем ты просишь нас? Разрушать их жертвенники? Даже сам Саул не сделал этого.

– Вот по этой причине Господь отвернулся от Саула, – ответил Самуил.

Ответ возымел действие. Они утихли, потом еще раз их взгляды устремились в сторону Давида. Действительно, чувствовалась необычная милость неба в молодом человеке. Он чувствовал кожей весомость их испытующих взглядов. Взгляды старых глупцов, наделенных властью и хитростью.

– Он будет вашим царем, – провозгласил Самуил.

А они будут утверждать его царство. Но чего ждут от него? Вне сомнения, они думали, что он станет их игрушкой. Он посмотрел на их старую кожу, лица, похожие на старые бурдюки, и спросил себя, а когда в последний раз они доставили девушке удовольствие? Когда в последний раз девушка ласкала своей щекой их тело, а их щеки ее пальцы ног?

– Итак, у нас будет два царя, – повторил Тобьель Бен Тобьель, его тон был не слишком приятен.

– Давид – царь, а Саул уже нет, – возразил Самуил, пожимая плечами. – Может быть, ты скажешь, что солнца нет, потому что его закрывают тучи?

Давид слушал, не понимая. Как встретит он взгляд Саула?

– Ты защитишь единого Бога иудеев, и ты не потерпишь, чтобы на их территории поклонялись другому богу, – сказал Самуил, обращаясь к молодому человеку.

Он кивнул головой.

– Что я скажу Саулу? – он наконец осмелился спросить о том, что его тревожило.

– Ничего, – ответил Самуил. – Ты не будешь объяснять очевидное.

Давид не знал, что означало объяснять очевидное.

– Ты царь тайный и явный одновременно. И ты не можешь исчезнуть от твоего Бога Яхве, твоего Бога единственного, слышишь?

Давид снова кивнул.

– Ты слышишь? – повторил Самуил с возросшей силой. – Повтори за мной: мой единственный Бог – Яхве. Он мне дороже жизни.

– Мой единственный Бог – Яхве, – сказал Давид сдавленным голосом. – Он мне дороже жизни.

Тайный и явный одновременно. Что бы это могло означать? Он царь, но не может сказать об этом, но все знают это? Вот несколько часов назад он хотел вернуться в Вифлеем, пасти свои стада, а сейчас он находился в компании старцев, над народами которых он будет царствовать… Губы ссохлись, он проглотил слюну. И что скажет он Ионафану? – спрашивал он себя, но не осмеливался даже додумать свой вопрос. Он знал, что стал узником этого круга потешных стариков и что не сможет убежать. Здесь заканчивалась юность. Давид посмотрел на них украдкой, все эти старики полны слов, у них белые волосы, и он сказал себе, что единственный способ освободиться от их превосходства, от их высокомерия, от их авторитета – это быть их лидером.

– В дереве есть плоть и кора, – начал Самуил. – Сдери кору – и дерево переживет, выдери плоть – умрет. Ты – плоть. Это воля Всемогущего. Всемогущий назначил тебя управлять нашим народом. Ты – царь двенадцати племен.

Он – избранник Бога? Тревога охватила его. Но это сказал Великий ясновидящий: как в этом сомневаться? У него необычайный авторитет. Даже старейшины боятся Самуила. Когда он говорил, они следили за ним, будто каждую минуту ожидали удара с его стороны. Стоящий в дверях Эзер тоже испуганно разглядывал его.

Вошел слуга и направился к Самуилу, неся на подносе флакон. Ясновидящий встал, подал Давиду знак подняться. Остальные тоже поднялись.

– Давид, встань на колени, – приказал Самуил. – Давид, сын Иессея из Вифлеема, Господь указал на тебя, чтобы ты вел его народ к победе.

Он обмакнул указательный и средний палец во флакон и коснулся лба Давида.

– Давид, ты поведешь его народ по его воле, и твой дом будет царствовать во веки веков.

Он начертал пальцем три полосы на лбу: они стекли до бровей. Слезы наполнили глаза Давида. Рыдания вырывались из его груди, он не знал, что с ним случилось, но понимал, что это было что-то великое, поражающее воображение. Он поднял глаза и встретил взгляд Самуила. Зрачки, потускневшие от старости, излучали такую значительность, что он задержал дыхание.

– Да пребудет с тобой благословение, – сказал Анамель Бен Эфрон. Остальные также призвали благословение на молодого человека.

– Встань, Давид, – сказал Самуил. Он обнял его. Сухие и цепкие пальцы сжали его плечи, словно пальцы смерти. Давид схватил руки Самуила, склонился, чтобы поцеловать их, но покрыл слезами.

Остальные тоже обняли его. Последним был Эзер.

– Царь мой, – сказал он, – я – твой слуга.

И Давид залился слезами в руках того, кто спас ему жизнь.

Самуил приготовил вино.

– Взгляд людей – ничто, – сказал он. – Важен взгляд Всемогущего.

Глава 16
ТРАУР ПО ЖИВОМУ

По возвращении старейшин, присутствовавших на коронации Давида, в свои племена началось волнение.

– Итак, у нас два царя? – спрашивали недоверчиво.

– Не два, а один, Давид. Саул больше не царь.

– Но он командует армиями.

– Таково решение Самуила.

– Самуил лишился разума!

– Ну, так скажите ему это. Мы вам передаем его решение, это все.

– Это безрассудное решение! Вы не возражали?

– Мы признали его авторитет, когда он назвал Саула царем по нашей просьбе. Мы не стали спорить, когда он выбрал его преемника.

Племя за племенем, они решили отправиться к Самуилу в Рама и, посоветовавшись десять дней, наконец отправились в дорогу. Сидя на скамье перед домом, Самуил насчитал тридцать два мула.

Кряхтя, они взбирались на холм, а когда предстали пред ним, то почувствовали себя смущенными. Великий ясновидящий всегда внушал им нечто вроде ужаса.

Какое-то время они молчали, не находя слов, которые ранее прилежно повторили. Самуил как будто сверлил каждого взглядом из-под своих всклоченных бровей. Он узнал Абеля, священника, который помогал Саулу и, несомненно, присоединился к делегатам встревоженный тучами, которые сгущались над головой его господина.

– Ну, так что, – сказал пророк, – вы потеряли языки?

Они забормотали.

– Я знаю, почему вы пришли. Вы растерялись, словно стая перепелок. Мой ответ прост. У вас нет бога, кроме Яхве, и без него вы и в самом деле – стая перепелок. Без него филистимляне и другие быстро уничтожат вас и превратят в рабов. Я его слуга и его глашатай. Вы хотели царя, и я вам дал Саула. Но он не оправдал доверия Яхве. И вот я даю вам другого избранного – это Давид. Это все.

Это было ясно.

– Но… армия? – произнес Реу из племени юда. – Она подчиняется Саулу.

– Армии – под командованием единого Бога. Если вы будете выполнять его волю, армии защитят вас, он управляет ими. Они не будут защищать Саула.

– Они не защитят Саула? – переспросил Реу.

– Саул вскоре погибнет в сражении.

– Но… его сыновья?

– Все древо Саула падет.

Уверенность Самуила словно пригвоздила их к месту.

Он скрестил свои узловатые руки на коленях. Не руки, корни. Оспорить его решение в действительности означало попытаться распутать корни туи.

– Ты можешь передать эти слова своему хозяину, Ахия, – добавил старец немного громче. – Скажи ему, что я ношу траур.

Все повернулись к Ахие. Они увидели слезы, текущие из его глаз и оставляющие темные бороздки на его запыленных щеках.

Глава 17
Я – ЦАРЬ

Полузакрытые глаза, глаза бессонницы, покрасневшие, обведенные темными кругами. Саул не спал три ночи. Щеки его впали, подбородок слегка отвис, как у животного, которое хочет пить. Его физическая красота подверглась испытанию. Дерево, изнуренное бурей. Он исподлобья посмотрел на Ахию, который хорошо знал это выражение его лица. Это было выражение тяжкого гнева и губительных планов. Оно все чаще появлялось на лице Саула с тех пор, как Самуил убил в его палатке пленного царя Агага. Сегодня вечером он ушел с ужина, оставив своих сыновей и офицеров без объяснений, скрылся в палатке вместе со священником. Рабыня его жены Абихоат сказала, что ее хозяйка спрашивает, не нужно ли ему чего.

– Нет. Скажи ей, чтобы она спала спокойно, – ответил Саул. – Она и Риспа.

Рабыня кивнула. Риспа была сожительницей Саула. Вот уже неделю он и часу не был с ней. Не до удовольствия!

Весь дворец знал, что у Саула было отвратительное настроение. Он протянул руку к графину с вином и наполнил рог. Ахия посмотрел на него неодобрительно. Саул почти ничего не ел за ужином: крыло голубя и гроздь винограда. Он слишком много пил. Столько не пьют, когда не едят.

– И они там были все? – спросил Саул.

– Почти все.

– Кого не было?

– Из реувена, симеона и гада.

– Почему?

– Невозможно было оповестить их.

– От биньямина были? Ахия кивнул головой.

– Сколько человек от клана?

– По одному.

– Один человек из племени и даже не все племена, – проворчал Саул. – Заговор нескольких сварливых стариков. Они вернутся к себе и скажут, что у иудеев новый царь, смазливый юнец, им рассмеются в лицо. Все, что ты мне рассказываешь, – брожение падали! Ахия вопросительно посмотрел на царя.

– Ты не согласен? – спросил Саул.

– Нет.

– Почему?

– Присутствовали вожди старейшин всех кланов. Их мнение ценится. Другие примкнут к ним. У тебя натянутые отношения с союзом двенадцати племен. Многих обрадует новый выбор Самуила.

– Тогда все вы изменники! – воскликнул Саул.

– Если я должен сносить оскорбления, то не от тебя, Саул, – с вызовом в голосе ответил Ахия. – Это скорей их я предаю, если нужно было, чтобы я кого-то предал. И я не думаю, что эти разговоры о предательстве уместны.

– Провозглашают другого царя, в то время как царь – я и нет места разговору о предательстве? – вскричал Саул хриплым голосом.

– Если есть кто-то, кто предал тебя, Саул, то это Самуил. А я не думаю, что ты смог бы обвинить ясновидящего в измене. Вот почему я говорю, что эти обвинения в измене необоснованны.

Саул опустил голову и потянулся к вину.

– Ты много пьешь, – сказал ему Ахия.

Саул не обратил внимания на замечание священника и наполнил рог.

– Самуил… – тихо сказал он. – Что же я ему сделал?

Смирившийся Ахия в свою очередь налил себе вина.

– Может быть, здесь нет никакой твоей вины, Саул, – ответил он. – Может быть, это сделали двенадцать племен.

Саул поднял брови.

– Он считал тебя настоящим царем двенадцати племен, – продолжил Ахия. – Мы у него попросили царя, как другие нации. Он был уязвлен этим. Старейшины постарались ему представить, что его авторитет не оспаривается, но героям нужен военный предводитель. Я там был. Они ему сказали: «Самуил, ты уже не молод. Что будет с нами, если тебя не станет? Кто поведет нас и кто защитит?» И он согласился. Он знал, что его сыновья не могли идти по его стопам, потому что племена обвиняли их в продажности. Он выбрал тебя. Он думал, что ты будешь только военным начальником, выполняющим его приказы. Однако ты два раза не исполнил их – один раз передвинув дату жертвоприношения, не подождав его, другой – пощадив царя амаликитян. Он усмотрел в этом отрицание его авторитета. Ты снова ранил его в старую рану.

– Я царь или нет? – закричал Саул. Его глаза покраснели, как у шакала. Ахия испугался.

– Ты царь, Саул, никто не винит тебя. Но он думал, что это он царствует над твоей головой. Ты ему доказал обратное.

Ахия до конца осушил свой рог.

– И он провозглашает другого царя, в то время как царь – я! – Саул был вне себе. – Я должен убить его!

– Убить кого? – спросил Ахия.

– Самуила.

– Убьешь этого старого человека, и ты исполнишь его самое заветное желание: ты свергнешь себя с престола, Саул, – сказал Ахия, сглотнув слюну. – Ты – пленник Самуила до его естественной кончины.

Он взял финик с блюда, разгрыз его зубами вдоль, выплюнул косточку на ладонь, прожевал мякоть и поднял глаза на царя.

– Есть еще кое-что, Саул.

– Что?

– Яхве.

– Что Яхве делает в этой истории? – спросил взволнованно Саул.

– Что он делает в этой истории… – повторил Ахия, опустив глаза. – Он объединяет этот народ, это все.

– Что это значит?

Ахия вздохнул.

– Разве мне тебе это объяснять? Мы пришли из пустыни, привлеченные страной, где хватает всего. Мы завоевали эти земли. Мы продолжаем их завоевывать. Но кто мы? Горстка захватчиков, большая часть которых не имеет своих одежд, сандалий и которые вынуждены воровать оружие у своих врагов. Твои люди вооружены, Саул? Нет, ты это знаешь, у некоторых твоих солдат нет даже щита. Наше единственное оружие, которое объединяет двенадцать племен, – это вера. Если мы прекратим завоевывать, если мы сядем на минуту, то мы погибли. Мы поглотимся, рассеемся, раздробимся людьми этой страны. Это станет концом наследия Моисея. Мы закончим принятием их богов. Мы уже приняли, Саул. Сколько наших женщин тайком носят на своих животах, втайне от взглядов своих супругов, амулеты филистимлян?! Нас очень мало. Посмотри на людей племени дан, сыновей льва, сколько же их? Даже не шестьсот… А в провинции насчитывается пять тысяч филистимлян и того более. Ты понимаешь это. Наше единение – в Яхве.

Саул глубоко вздохнул.

– А Самуил – его представитель на земле. И, следовательно, наш единственный царь, если я тебя правильно понимаю. Ну а я, что должен делать я?

Он протянул руку к остывшему блюду и оторвал ножку птицы, которую разгрыз без усилия.

– Переносить, что у двенадцати племен есть тайный царь? Блестящий юнец?

– Этот блестящий юнец, как ты говоришь, их герой. Это их Самсон.

– Удар копья – и конец герою! – крикнул Саул. – Я царь! Это я царь!

Ахие показалось, что взгляд Саула напоминает взгляд бешеного животного. Он сделал огромное усилие над собой, чтобы сохранить хладнокровие и поскорее не убраться вон. Саул встал и зашагал по палатке. На стенах палатки, в отсветах лампад, оживали тени, которые напоминали огромных летучих мышей.

– Саул… – сказал Ахия. Но тот, казалось, не услышал его.

Поруганный монарх был у двери палатки, повернувшись спиной к своему гостю. Он дышал, как бык.

– Саул, если я тебе не нужен, я пойду спать.

Саул медленно повернулся. Прошло некоторое время.

– Я здесь из-за верности, – сказал Ахия. – Если моя верность не нужна, скажи мне.

Саул перевел на него тяжелый взгляд.

– Сядь, – сказал Ахия впервые повелительно, – и слушай меня. Если ты коснешься хоть одного волоса Давида, это будет как если ты дотронешься до Самуила.

Саул с трудом успокоился.

– На следующий день на твоей стороне не останется людей, даже твои сыновья отвернутся от тебя, слышишь?

Ахия рассматривал его: глаза, налитые кровью, отвислая нижняя губа.

– Ты царь двенадцати племен, а не мира. Твоя сила не справится с действительностью. Постарайся примириться с Самуилом. Постарайся смириться с ним.

– Унижение приведет только к падению, Ахия, ты это хорошо знаешь, ведь это ты сообщил, что Самуил носит по мне траур.

Ахия опустил голову. Это правда, откуп Саула просрочен.

Полог в палатку приподнялся, и вошел Авенир, обеспокоенный здоровьем своего царя.

– Да пребудет с вами мир Господа, – сказал он, посмотрев на двух мужчин.

– Да пребудет с тобой мир Господа, – ответил Ахия.

Саул мрачно посмотрел на него.

Авенир сел осторожно и украдкой глянул на Саула, потом вопросительно посмотрел на Абеля.

Саул кивнул головой. Потом он взял графин и налил себе в рог вина.

– Мир Господу, – забормотал царь. Это не было словами благодарности, а просто саркастическое эхо.

– А где наш герой в этот час?

– Давид? – спросил Авенир.

– Наш герой, – повторил Саул, опьяневший как от бессилия, так и от алкоголя.

– Он ужинал с Ионафаном, и мы говорили о девушке, которую ты ему обещал.

– Я ему пообещал мою дочь, – сказал Саул, насмешливо улыбаясь.

– Мелхолу, – сказал Авенир. – Он за нее заплатил двести краеобрезаний.

Саул кивнул:

– Это верно. Нужно будет об этом позаботиться. Итак, Давид дважды будет моим зятем.

Авенир и Ахия обменялись понимающими взглядами.

– Мир Господа, – сказал Ахия, вставая. – Я желаю тебе спокойной ночи, Саул.

Саул тяжело вздохнул и кивнул головой. Ахия уже поднял полог палатки, когда вдруг спохватился, вспомнив что-то важное, о чем хотел спросить, и обернулся.

– Саул, так завтра мы празднуем свадьбу Мелхолы и Давида?

Саул сначала кинул на него угрожающий взгляд, а потом разразился демоническим смехом, который перешел в икоту и под конец стал выглядеть как приступ эпилепсии. Так что, испугавшись грозного вида царя, Ахия поспешно вышел.

Его сандалии скрипели по утоптанной дорожке, и там, вдали от царского безумия, он остановился, прежде чем поднять щеколду двери своего дома. Он посмотрел на небо и вздохнул. Тихая ночь опустилась на Палестину. Она пахла травой и цветами миндаля, которые опьяняли сов и лис. Ночь смеется над чувствами людей. Ахия воззвал к защите Господа, прежде чем вернуться к себе и уснуть рядом с женой.