Текст книги "Триумф Сета"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

37
ОБРАЩЕНИЕ К ПАЗУЗУ

Свита царевича Заннанзы состояла из двадцати пяти человек, все верхом, включая четырех лучников. Кроме того, багаж царевича везли на четырех лошадях ашкабадской породы с тонкой шелковистой кожей, на которых были позолоченные попоны.

Темп передвижения менялся от рыси до легкого галопа, с частыми остановками, так как принц не хотел прибыть изнуренным и предстать перед царицей не в лучшем виде. Наиболее трудная часть пути пролегала по гористой местности – от Каркемиша до Кадеша; по этим дорогам надо было передвигаться шагом, поскольку шли частые дожди. Но начиная со страны аморритов дорога шла вдоль побережья по ровной местности, и тогда всадники почти все время скакали легким галопом. Это позволило сделать более длительные остановки в Библосе, Барке и Аннишаши.

У царевича было превосходное настроение: зима, но здесь дул морской бриз, а не северный горный ветер, он будоражил кровь, и, полный энергии, Заннанза надеялся доказать своей невесте, какими крепкими мужчинами были хетты. Такие молодцы, как он, после целого дня езды верхом могли довести до изнеможения двух женщин. Он и его личный распорядитель, говоря об этом, посмеивались в бороду.

Вот уже одиннадцать дней они находились в дороге. На рассвете сделали остановку в Ашкелоне и направились к границе со страной Миср. Находясь в двух часах езды от Газы, всадники скакали, держа направление на заходящее солнце, когда неожиданно увидели огромный столб пыли, поднимавшийся слева от них, словно со стороны пустыни надвигалась песчаная буря.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы удостовериться в том, что эта буря ничего не имеет общего с дыханием пустыни: к ним мчались всадники. Путники наблюдали за ними, ускоряя темп.

– Они направляются к нам! – воскликнул обеспокоенный Заннанза.

– Я думаю, нам надо подняться на этот холм, – сказал придворный. – Там, на случай чего, у нас будет лучшая позиция.

Они пришпорили лошадей, не сводя глаз с этих таинственных всадников. Те, в просторных белых одеяниях, заметно отличались от них.

– Их порядка двух сотен, – крикнул Заннанза, которого все сильнее охватывало беспокойство. – Чего они от нас хотят?

Ответ последовал тотчас же: с расстояния в пять сотен шагов неизвестные выпустили град стрел. Раздался боевой клич.

– Всем спешиться! – крикнул царевич.

Спрыгивая с лошади на землю, один из людей царевича получил стрелу в живот. Лучники пустили ответные стрелы. Упал вражеский всадник. Затем другой. Нападавшие, выстроившись в ряд, помчались галопом.

Бой длился менее получаса.

Из хеттов никого не осталось в живых.

Главарь нападавших взобрался на холм и проверил, все ли мертвы. Какое-то время он рассматривал хетта в великолепном одеянии. Две стрелы пробили ему шею и грудь. Он склонился и внимательно осмотрел глиняную дощечку, висевшую на шее на кожаном ремешке, украшенную красным камнем; он не понимал аккадского, но при виде красного камня догадался, что перед ним царевич. Он снял с него великолепное золотое ожерелье, фрагменты которого иллюстрировали битву льва и лошади, и тяжелое кольцо, украшенное крупным зеленым прозрачным камнем, сверкающим в лучах заходящего солнца.

Это был начальник охраны Рамзес, который на время снова стал командиром.

Новости быстро распространялись по дворцу: Анкесенамон, до тех пор пребывавшая в подавленном состоянии из-за смерти своего сына Хоренета, получив какое-то послание, неожиданно оживилась. Мутнехмет сообщила об этом Хоремхебу. Помимо этого он получил сообщение от посла Ханиса. Все остальное решалось просто: шпионы и караульные, расставленные на всем протяжении предполагаемого пути следования хеттского царевича, информировали Хоремхеба о его продвижении. Засада была организована на подступах к Газе.

Солдаты ссорились из-за других драгоценностей хеттов и золота, которого было на тысячу триста дебенов. Необычный плащ царевича Заннанзы забрал Рамзес, но одежда других хеттов, в том числе и плащи, была не менее ценной.

Лучники царской армии все предусмотрели – они взяли с собой лопаты, чтобы зарыть тела хеттов в песок.

Семь оставшихся в живых лошадей нападавшие увели с собой; они использовали их для перевозки тел троих своих воинов, павших от стрел хеттских лучников. Умирающих лошадей добили. Уже слышалось завывание шакалов, почуявших добычу. Затем отряд отправился на юг.

Рамзес показал кольцо Хоремхебу.

– Такого камня я еще не видел, – сказал Хоремхеб.

– Я тоже. Можно было бы предположить, что это стекло, но этого не может быть, так как оправа очень богата. Без сомнения, камень из Азии. Еще я привел семь лошадей. Великолепные животные. Шкура как из золота. Очень быстрые и выносливые. Я их приберегу для царских конюшен.

Он поднял глаза на Советника.

– Ничего не изменилось?

– Нет, – ответил Хоремхеб. – Нам ничего не известно. На хеттов, без сомнения, напали грабители. Так что никакой опасности – Суппилулиума не будет мстить.

Со времени отъезда Гатту-Зиттиш минуло сорок дней, а у хеттского посла в Фивах не было никаких известий о царевиче Заннанзе; посол обеспокоился и спешно направил посыльного в Каркемиш. Он встревожился, когда посыльный сообщил ему о том, что царевич отбыл со своей свитой уже более двадцати дней назад, и решил просить Пентью организовать его поиски.

Такая просьба, казалось, удивила Пентью.

– Ты говоришь, что царевич Заннанза оставил Каркемиш и направился в Фивы? Стало быть, это официальная поездка?

– Да.

– Ты об этом был информирован?

– Да.

– Но какова цель этой поездки?

Посол разволновался, поняв, что совершил промах.

– Я предполагал, что ты об этом информирован, – ответил он. – Царевич должен был сочетаться браком с вашей царицей.

Пентью придал лицу выражение изумления.

– Царевич твоей страны намеревался сочетаться браком с царицей? Но, именем Амона, это дело высочайшей значимости для наших стран! Почему ты мне об этом не сообщил?

– Я думал, что царица…

Пентью покачал головой.

– Царица нам ничего об этом не сказала. Иначе по такому случаю я попросил бы начальника охраны Рамзеса отправиться навстречу царевичу с отрядом лучников, чтобы защищать царевича и его свиту.

Посол пришел в замешательство и чувствовал себя опустошенным.

– Но что нам делать теперь? – воскликнул он.

– Мне это неведомо, посол. Ты хорошо понимаешь, что дорога от Каркемиша до границ нашей страны длинная. На Заннанзу могли напасть грабители на всем пути, эти территории находятся не под нашим, а под вашим контролем. Это царю Суппилулиуме надлежит организовать поиски.

– Но если они были атакованы в восточной пустыне?

Пентью покачал головой.

– Я в этом сомневаюсь, посол. Меры, которые предпринял Первый советник Хоремхеб, чтобы защитить нас от банд грабителей, весьма эффективны. У нас давно не было нападений. В пустыне им нечем поживиться, а караваны, которые следуют вдоль берега, находятся под защитой наших солдат. Нет, я уверен, что они могли быть атакованы либо в Ние, либо в Нугаше, либо в Амурру. [25]25
  Территория современной Сирии.


[Закрыть]

– Но не можешь ли ты попросить провести поиски, по крайней мере, в восточной пустыне?

– Я согласен это сделать по твоей просьбе, посол, но что мы там сможем найти? Скелеты, обглоданные шакалами и грифами? В этих местах их столько…

Посол был напуган.

– В будущем, посол, – заговорил Пентью резким тоном, – будь любезен информировать меня о таких исключительных событиях как свадьба нашей божественной царицы с сыном его величества вашего царя.

Посол попрощался и ушел.

Пентью хлопнул себя по ляжкам, сдерживая смех, затем пошел сообщить Хоремхебу о визите хеттского посла.

– Но почему царевич медлит? – шептала Анкесенамон.

Она качала на руках маленькую принцессу Нефериб. После смерти Хоренета это был единственный ребенок царской крови во дворце.

Хоренет был похоронен в склепе его дедушки, в месте Маат.

И теперь она больше не могла иметь ребенка, так как у нее не было мужа. Хоренет мог бы в конце концов официально считаться сыном Ая. Но теперь она была вдовой.

Она протянула ребенка кормилице и заставила себя поесть под сочувствующим взглядом Мутнехмет. Сочувствие к царице не мешало ей испытывать облегчение от того, что удалось избежать катастрофы, которую организовал Апоп и никто другой.

Итак, Мутнехмет знала, какая участь постигла царевича Заннанзу, безумного претендента на трон Двух Земель.

Итшан все еще находился в Фивах, поддерживая Анкесенамон в ее печали. Снова она пожаловалась на непонятную задержку хеттского царевича. Новый командир конников смотрел на нее, не говоря ни слова. Она заметила этот пристальный взгляд.

– Что случилось? – спросила она.

– Я думаю, что царевич не придет, – нерешительно произнес он.

– Что? – закричала она.

Но он и не думал скрывать от нее правду.

– Почему ты так говоришь? – спросила она с истеричными нотками в голосе.

– Я только что проходил мимо царских конюшен. Там появилось семь новых лошадей такой породы, какой нет в Двух Землях. Только у хеттов и азиатских народов есть такие, и при этом они предназначены для царей и знатных господ, так как очень дорого стоят.

Она подавила крик.

– Я спросил, как давно появились там эти лошади. Мне ответили, что шесть дней назад.

Анкесенамон растерянно смотрела на него. Потом разрыдалась. Он обнял ее. Ее тело сотрясали рыдания.

– Они его убили! Они его убили! – повторяла она.

Она плакала долго.

– Как ты могла подумать, что они позволят ему к тебе приехать? – спросил он нежно.

– Этот Хоремхеб… Я его отстраню от должности! Это убийца! – кричала она.

С большим трудом ему удалось ее успокоить.

– Не волнуйся, Анхи, не волнуйся, – говорил он ей. – Он скоро уйдет из твоей жизни. А сейчас успокойся, прошу тебя.

Когда сообщение хеттского посла в Фивах прибыло в Каркемиш, Суппилулиума пришел в одно из тех грозовых состояний, которого опасались его правители и придворные. Осознание провала плана ожесточало горе, причиненное смертью сына.

– Это действительно была ловушка! – заявил он.

Он обернулся к Гатту-Зиттиш.

– Ты был прав. Ты сомневался в этом. Я обязан был тебя послушать. И теперь я потерял младшего сына, усладу моих глаз!

– Это была ловушка, устроенная богами, твое величество, – сказал обессиленный Гатту-Зиттиш.

Собравшиеся главы ведомств молча выслушали сообщение о случившемся. Страсть мужчины к власти и страсть женщины к славе привели к катастрофе. Но никто из них не предполагал, что катастрофа будет намного значительнее, нежели ожидаемый успех.

– Я хочу забрать тело моего сына, – заявил Суппилулиума.

– С вражеской территории? – удивился распорядитель.

– Разве ты не можешь найти способ? И я хочу, чтобы убийцы были наказаны.

– Я попытаюсь, твое величество. Я попытаюсь, – прошептал Гатту-Зиттиш.

Вскоре женщины во дворце поняли, что красавец-царевич Заннанза умер где-то в Мисре, и вскоре нелепый слух распространился по Каркемишу, затем добрался до Алала, Алеп, Эбла и распространился по всей хеттской империи. Согласно этой выдумке, Заннанза безумно влюбился в царицу Двух Земель. Она слала соблазнительные приглашения и даже прислала свою статуэтку, изображающую ее обнаженной. Но когда он отправился к ней, чтобы сочетаться браком и увезти ее в царство своего отца, она нанесла ему удар кинжалом. Очевидно, в ходу были различные варианты этой истории, приукрашенные кумушками и кумовьями; в одной из них говорилось, что статуэтка царицы Мисра обладала пагубными силами и что царь благоразумно повелел бросить ее в огонь. В другой утверждалось, что письмо царицы было пропитано медленно действующим и одурманивающим ядом и что, представ перед своей невестой, царевич рухнул замертво.

Все женщины Мисра, начиная с царицы, приобрели скандальную славу среди хеттов, ассирийцев, вавилонян, митаннийцев и всех жителей Леванта.

– Подумать только! – воскликнула одна из матрон двора Каркемиша с пылом, который заставлял дрожать ее необъятную грудь. – Подумать только, ведь раньше мы посылали чудотворную статую Иштар царю Мисра, потому что он был болен! И она его излечила! И вот как эти негодяи нас отблагодарили!

И, воздев руки к небу, она стала призывать на Миср проклятия всех злых богов, начиная с ужасного Пазузу, чья ноздря распространяла чуму.

Эта последняя история была правдивой: некогда Аменхотеп Третий страдал от язв на ногах, и его подданные дважды отправлялись за исцеляющей статуей Иштар, и во второй раз хеттский царь с большим трудом забрал ее обратно. В знак благодарности Аменхотеп Третий разрешил строительство храма Иштар в Мемфисе.

Скорбя о своей горькой доле во дворце Фив, Анкесенамон не знала об этих невероятных выдумках. В течение тех пяти дней, во время которых вспыхнула эпидемия, ставшая фатальной для Хоренета, были открыты двери для сил зла. Она снова думала о пророческих словах бывшего Советника Тхуту: «Исис, вечная невеста печали…»

Но кто же этот карающий бог, кто с таким усердием истреблял тутмосидов и, стремясь наказать виновного, уничтожал последнюю ветвь упавшего дерева, хрупкую царицу Анкесенамон?

38
ЗНАК КРАСНОГО ГОРА

Молодой иврит Эфиал доедал четверть дыни.

– Наши предки пришли в эту страну, потому что здесь плодородные земли, а теперь мы – узники и рабы, – сказал он. – Стало быть, у нас нет страны?

Он сидел на земле почти голый. Его тело было покрыто пылью и соломинками, которые пот превратил в клейкую грязь и которые можно было смыть разве что в реке, протекавшей в сотне шагов от этого места. Он откинул непокорную прядь волос, которая падала ему на глаза.

Сидя напротив, его дядя Забад допивал пиво, что оставалось в кружке из обожженной глины. День закончился. Это был тяжелый день, впрочем, как предыдущие и любой другой на протяжении вот уже трех месяцев. После битвы у «Пяти Свиней» гнев властителей Нижней Земли обрушился на ивритов. Один из их, Тапуах, у которого хватило наглости хлестнуть по лицу полководца – и какого полководца – Хоремхеба! – был разыскан и приговорен к тридцати ударам хлыстом. Затем по указу Первого советника всех дееспособных мужчин принудили обтесывать камни для строительства. Но что эти люди собирались делать со всеми этими камнями?

– Когда-то у нас была страна – там, за большой рекой, которая называется Евфрат, – ответил Забад. – А теперь она принадлежит хеттам. Если бы мы туда вернулись, то с нами обошлись бы не лучше, чем здесь, но здесь, по крайней мере, земля плодородная.

– И у нас никогда не будет страны?

Забад пожал плечами.

– Надо, чтобы мы были сильными, чтобы у нас было оружие и опытный командир. Каждый раз, когда мы позволяем господам этой страны вовлечь себя в бунт против царской власти, нас разбивают наголову. И ситуация почти не меняется.

– К чему ты говоришь об этом?

– Если верить тому, что говорят наши братья, которые вернулись из Мемфиса и Фив, теперь власть принадлежит Хоремхебу. Он – военный. Ему нужна рабочая сила для всех этих укреплений, которые он заставляет строить на границах. Ему больше не нужны мятежи в Нижней Земле.

Он отрезал себе также четверть дыни и начал смаковать лакомство с задумчивым видом.

– Возможно, у этой страны сильные боги, – добавил он.

– Однажды, – возразил Эфиал, – у нас тоже появятся боги, которые выведут нас отсюда.

Забад оставил эти слова без ответа. Боги… Очень хитрым был тот, кто понимал их намерения. В любом случае, неужели у них, ивритов, не было бога? Ведь к нему обращался и его навязывал им один из их старейшин много лет назад. И что же он сделал для них?

Землетрясение иногда творит чудеса. Оно уничтожает дома и статуи, прорезает ужасающие пропасти в земле и беспокоит даже горы. Но когда проходит страх, мы замечаем, что на вершине горы зависла огромная скала, которая почему-то не скатилась по склону. Оно разрушило здание, которое строилось на века, но, словно в насмешку, сохранило его портал; разрушило статуи колоссов, близких к богам, но почтительно сберегло хрупкий обелиск, который больше походил на протянутый к небу палец.

Вот так выглядело царство после бунта земли, который сотрясал его уже не один месяц.

Прошло почти два года после смерти Ая, а преемника все еще не было.

На троне сидела царица Анкесенамон, но власть была в руках Хоремхеба.

Единственный наследный принц царства, Хоренет, умер, и у тутмосидов, таким образом, не было продолжателя рода.

Царство напоминало судно без кормчего.

Среди солдат ходили слухи, что чужеземный царевич и его свита погибли в пустыне при странных обстоятельствах. Согласно одним предположениям, на них напали грабители, и на помощь был направлен отряд царской армии, но прибыл туда слишком поздно; согласно другим, они были атакованы лучниками царя. Между тем, никому ничего не было известно – откуда и с какой целью явился этот царевич.

Что означал этот случай? Чем это все могло закончиться?

В «Лотосах Мина» снова, как и при госпоже Несхатор, выступал рассказчик. Его басни привлекали в это заведение больше народа, нежели собирали малолетние танцовщицы и танцоры, крутящие перед публикой и задом, и передом.

– Это дом о двух этажах, говорит кум. На верхнем этаже живет женщина без мужа, а на нижнем – мужчина без жены. Однажды продавец огурцов, который продает свои овощи им обоим, решил все-таки расспросить мужчину: «Но почему бы тебе не жениться на женщине сверху? Она без мужа. Она вымоет огурцы и приготовит тебе еду». И мужчина отвечает: «Ты не заболел? Наверху же никто не живет». Продавец огурцов спрашивает у женщины: «Но почему бы тебе не выйти замуж за мужчину, который живет на нижнем этаже, вместо того, чтобы жить без мужа?» И женщина ему отвечает: «Меньше употребляй ката, торговец. Внизу никто не живет».

Публика расхохоталась. Действительно, именно такое впечатление создавалось у них о правителях.

– Однажды, – продолжил рассказчик, – загорелся дом. Мужчина и женщина выскочили на улицу, чтобы звать соседей на помощь. «Сначала тушите огонь у меня!» – кричит женщина. «Нет, у меня вначале!» – кричит мужчина. Соседи не знают, кого слушать, а в это время огонь охватил здание, и дом рухнул!

Раздался взрыв хохота и аплодисменты. В тот вечер рассказчик собрал больше колец, чем обычно.

Вскоре все Фивы знали эту историю, и рассказчику надо было придумать другую. Эта история дошла и до Хоремхеба и рассмешила его.

– Да… – глубокомысленно произнес он. – Но клянусь, дом не загорится!

Хоремхеба пригласил к себе Хумос.

Их встреча проходила, как обычно, в беседке сада верховного жреца.

Тот жестом пригласил Первого советника сесть. Он не казался ни довольным, ни огорченным. Хоремхебу было интересно, чего тот от него хотел.

Хумос сел напротив Советника и отчетливо сказал:

– Так больше продолжаться не может.

Сбитый с толку, Хоремхеб спросил у него:

– Что именно?

Но ему с трудом давались слова, ибо он уже понял, что означали слова верховного жреца.

– Вот так ситуация! Страной управляет человек, который не является царем, и царица, обрученная с призраком. Это становится смешно и даже опасно. Такое положение уже невыносимо. Господа провинций волнуются, Рамзес обязан был тебе об этом сказать.

Так и было.

– Но что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил полководец. – Уже достаточно того, что я в этих условиях восстановил порядок и усилил мощь армии.

– Я хочу, чтобы ты сел на трон.

Хоремхеб во всех ситуациях действовал как храбрец, но сейчас он просто остолбенел.

– Но, верховный жрец, я уже тебе объяснял, что…

Хумос прервал его жестом руки.

– Ты поднимешься на трон без нее.

После молчания Хоремхеб переспросил:

– Без нее?

– Корона священна. Я тебя короную с согласия царицы или без такового.

– А другие жрецы?

– Мы это уже обсудили. Они того же мнения.

– Все? Даже Панезий?

– Мы его не посвящали в эти дела, – ответил жрец раздраженно. – Я нахожу, что культ Атона уже давно изжил себя. В этом отношении Ай не проявил достаточной решимости. Он не осмелился уничтожить эту клику, которую сам привел к власти во времена Эхнатона. Но мы покончим с этим – позже. Нефертеп пытался настаивать на том, что короновать тебя следует в Мемфисе, чтобы утвердить присутствие царской власти в Нижней Земле, но все сошлись на том, что церемония будет проведена в Фивах.

– Какое единодушие! – заметил удивленный Хоремхеб.

– Письмо царицы царю хеттов представляло угрозу для страны. Мы избежали катастрофы. Но женщина может на этом не остановиться и обратится с той же просьбой к правителям Митаннии, Вавилона, Ассирии или даже страны Пунт.

Хоремхеб уже об этом думал, но решил, что пример Заннанзы заставит остальных правителей отказаться от такого предложения. Теперь, когда и верховный жрец Амона опасался действий Анкесенамон, он понял, что ему, без сомнения, будет действовать легче. Он не собирался тратить время и силы, выслеживая в пустыне чужеземных претендентов на руку царицы, чтобы осыпать тех стрелами.

– Это семейство постоянно подвергало царство опасности! – воскликнул жрец. – Вот уже более двадцати лет это длится! Я сказал: хватит! Мы полагаемся на тебя, ты должен установить порядок раз и навсегда!

Хоремхеба поразили откровенные слова Хумоса.

– Но Анкесенамон остается царицей, – заметил Хоремхеб.

– Мы об этом подумали. Ты соберешь Царский совет, который лишит ее всех наследственных и священных прав. Другой правящей царицы, кроме твоей супруги, которую ты объявишь Великой царственной супругой, не будет. В этом нет ничего исключительного: так как у Анкесенамон нет потомства и она не захотела сочетаться с тобой браком, она фактически обрекла себя на то, чтобы быть отстраненной от власти. Она больше не является никем, кроме как бездетной вдовой.

– Но я должен жить во дворце!

– Разве он не достаточно большой? Анкесенамон переселится в покои царевен, а ты займешь остальные помещения.

Неужели Хумос обсуждал это с начальником хозяйственной службы или новым Главным распорядителем? В любом случае, это было третьей неожиданностью для Хоремхеба: верховные жрецы культов все предусмотрели. У полководца не было другого выбора, кроме как подчиниться. Слуга принес кувшин с пивом и обслужил своего хозяина, затем его гостя. Оба мужчины пили молча.

– Итак, – продолжил жрец, – ты возобновишь отношения с Мутнехмет. – Хоремхеб молчал. – Она больше подходит на роль царицы, – пояснил Хумос, пристально глядя на собеседника.

Многим было известно, что его теперешняя супруга, Суджиб, была танцовщицей в «Саду розовых лотосов». Хоремхеб обрадовался тому, что восстановил с Мутнехмет хорошие отношения, но изобразил гримасу недовольства.

– Она теперь не богата, – возразил он.

– Да ну же, твои с Суджиб дети будут считаться законнорожденными!

Хоремхеб обдумывал ситуацию. Он понимал, что все необходимо быстро уладить. Мутнехмет, разумеется, согласится быть его официальной супругой, но Суджиб закатит истерику. Объясни попробуй, что такое государственные интересы, бывшей танцовщице!

– Будем ли приглашать Анкесенамон на коронацию?

– Да. Но она не придет.

– Ты уверен?

– Я знаю ее характер.

Это было очевидно. Присутствие Анкесенамон на церемонии означало бы, что царица дала свое согласие на коронацию, но это было немыслимо.

Хоремхеб опустошил свой кубок, и слуга, который наблюдал за ними издалека, подошел, чтобы его наполнить.

– Думал ли ты, когда лучше это сделать?

– Перед Праздником долины, – ответил верховный жрец.

До праздника оставалось тридцать дней. Очевидно, верховный жрец давно вынашивал это решение.

Хоремхеба ждала еще одна неожиданность: теперь, когда было устранено последнее препятствие, предстоящий триумф совсем не вызывал у него того восторга, которым некогда он был переполнен. У него появилось чувство, будто, начиная со смерти Эхнатона, им управляла сила, намного превосходящая могущество верховного жреца Амона или верховного жреца Пта. И именно эта сила осуществила замысел, который он и жрецы сами никогда не могли бы осуществить.

Вдруг он ощутил разочарование. Трон был бы наградой, если бы он завоевывал его в открытом бою, но сейчас он, можно сказать, получал его по принуждению.

Он был пешкой в гигантской руке. Он допил пиво и выразил благодарность Хумосу, тщательно подбирая слова, а потом попрощался с ним.

– Сразу же займись подготовкой церемонии, – порекомендовал жрец, сопровождая его до выхода из беседки.

Громадный некрополь Фив наполнился одновременно нежными и веселыми звуками. Во главе процессии шли два музыканта, один играл на лютне, а другой – на флейте. Полтора десятка человек – женщины и мужчины всех возрастов и дети – направлялась к скромному маленькому храму такого размера, который тридцатью веками позже в той стране, что раскинулась за Морем, будет соответствовать площади двухкомнатной квартиры.

За исключением музыкантов, почти все несли с собой корзины. Приблизившись, можно было увидеть в них кувшины с пивом, глиняные кружки, жареного гуся, пироги с рубленой свининой, салат-латук, оливки, сыр, сдобные булочки с изюмом, медовые хлебцы, огурцы, дыни, финики и лук, да, много лука, так как он отгоняет злых духов.

Резвились дети и пританцовывал флейтист. Музыкант, который играл на лютне, вел себя сдержанно, стараясь не фальшивить.

Было очевидно, что у них праздник. Исполнилась годовщина смерти писца Апетсу, умершего ровно триста шестьдесят дней назад. Впрочем, собравшись вместе, люди пришли пожелать ему хорошего аппетита и, поставив корзины и расстелив на земле скатерти, собрали лучшие куски от трапезы и положили на пороге его усыпальницы. Не забыли и о кружке пива.

Затем пили, ели, поминали добрым словом покойника, вспоминали о его разочарованиях и сладких мгновениях любви. Пели, правда, немного вразнобой, так как много выпили. К трем часам после полудня веселая компания, пожелав покойнику хорошего пищеварения и счастливой вечной жизни, возвратилась в город.

На следующий день писец секретаря Первого советника, которому было известно о его ближайшей коронации, консультировался у царского предсказателя относительно даты некоего празднования – речь пока не шла о коронации – насколько она благоприятна.

Узнав дату рождения виновника торжества, предсказатель потратил более часа на расчеты, в которых писец определенно ничего не понимал, но уважительно наблюдал за этим процессом. Наконец толкователь звезд заявил нравоучительным тоном, что это выдающаяся личность, потому что дата его рождения отмечена возвращением Красного Гора, [26]26
  Египетское название планеты Марс.


[Закрыть]влияющего на судьбу этого человека. Итак, он родился под знаком этой планеты, и теперь у него начнется новая жизнь.

Писец передал хорошую новость своему хозяину, и предсказатель получил в виде вознаграждения золотое кольцо.

Никто не знал, говорит ли тот правду, но никто никогда не видел, чтобы предсказатель возвращал плату за свои труды.