Текст книги "Идеальный мерзавец (СИ)"
Автор книги: Жасмин Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 21
Марк
Она ушла.
Да, после оргазма и поцелуев, от которых уже болели губы, Вера все-таки ушла к себе. Нашла в себе силы. По дороге на ее съемную квартиру, я спросил:
– Бежишь?
– Да, – честно ответила Вера.
– Меня боишься или себя? – решил уточнить.
Она пожала плечами.
Внутренний зверь ликовал. На время ему хватило впечатлений после произошедшего на пляже. Конечно, хотелось утащить Веру в свой дом, швырнуть поперек кровати и дать себе волю, но…
У меня ведь еще оставалось незавершенное дело.
Ха, серьезно? Решили, что поцелуи Веры расколдуют чары и превратят мерзавца в принца? Нет, как в том пошлом анекдоте, я бы сказал, что меня сильно заколдовали и для такого, как я, потребуется что-то сильнее, пусть и французского откровенного поцелуя.
Дверь за Верой закрылась. Кажется, она даже была удивлена, что я не стал настаивать, соблазнять ее дальше или вламываться к ней в квартиру.
Правда, я сам не понял, почему постоял на тротуаре дольше обычного, когда Вера уже ушла. Поймал себя на мысли, что улыбаюсь, как первокурсник-девственник, которому сегодня перепало.
Где я оставил Марианну? За столиком, кажется? По времени прошло около часа, в ресторане ее искать уже бесполезно. Девушка, скорей всего, заскучала и замерзла, а еще ей вполне хватало времени, чтобы отрезветь и принять мысль, что меня нужно послать куда подальше.
Я так хотел в это верить.
Но Марианна взяла трубку.
– Марк? – голос сонный.
– Привет Марианна. Я снова свободен.
– Да? А ты разве не ушел с той девушкой?
И при этом в ее голосе ноль целых, ноль десятых ревности. Правильно, кто мы друг другу? Никто.
– Я провел ее до дома и хочу развлекаться дальше.
– Но я уже в номере… И не думаю…
– Выходи.
– Что? Куда?
– Кипр крохотный, детка. Не успеешь оглянуться, и я уже у твоего отеля вместе с такси.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Ты же не хотела делать это у себя в номере. Так что?
– Я не знаю, Марк…
– Решайся. Я уже сажусь в такси.
– Я не поеду с тобой…
Мое сердце пропустило удар.
– Просто поднимайся ко мне, – закончила мысль Марианна. – Гостиница «Савой». Пятьсот восьмой номер. Мне так лень сейчас куда-то ехать.
Вся тьма моей бездонной черной души снова лезет со всех щелей, куда ее только что смогла загнать Вера.
Она сама приняла это решение.
Разве у Марианны не было выбора? Ей всего-то и нужно было отказаться, послать меня к черту или даже не поднимать трубку. Вместо этого она назвала адрес и пригласила к себе. И после этого я плохой? Это я должен отказаться от минета и довольствоваться кулаком в душе?
Если вы так считаете, то у меня для вас плохие новости: мир ужасен и полон грязи. Добро пожаловать на борт и снимите ваши розовые очки, самое время увидеть реальность такой, какая она есть.
Пора делать фотографии, которые приведут ее жениха в бешенство. Зря я, что ли, спал с ней в аэропорту?
Ослепительно улыбнувшись консьержу, я беспрепятственно поднялся на пятый этаж. Марианна открыла сразу и, пропуская в номер, приставила палец к губам. Веди, мол, себя тихо. Значит, жених и правда может быть за соседней стеной. Не сказать, чтобы я был удивлен. Вероятно, женщинам уже просто не под силу меня хоть чем-то удивить.
Кроме Веры, разве что.
На Марианне кремовая комбинация, через шелк которой видны твердые соски. Она уже возбуждена и, могу поспорить, белья на ней тоже нет.
Мельком вижу в углу номере на шкафу большой чехол для одежды. Я его сразу узнаю. Уже видел в аэропорту в трясущихся руках другого мужчины.
Прелюдия мне не нужна. Сразу притягиваю ее к себе, но почему-то целую в шею. Не могу коснуться губ.
А она тянется к губам, но я нахожу ее рту другое применение. Она мигом опускается на колени. У меня стоит уже давно, но Марианна не знает, что в этом нет никакой ее заслуги.
Ощущений от ее минета ровно столько же, сколько ревности было в ее голосе: ноль целых, ноль десятых. Даже мой кулак справился бы лучше.
Поднимаю ее с колен и ставлю на кровать на четвереньки. Комбинашка задирается, обнажая розовые ягодицы. Белья на ней действительно нет.
Рву презерватив зубами. Вхожу. Трахаю.
И понимаю, что не кончу.
Ни за что и никогда. Только не сегодня. Хоть стреляйся.
Наращиваю темп, и Марианна вгрызается зубами в простыню и кончает. Один раз, следом второй. А я – даже близко нет.
Стону от ярости и разочарования. Марианна принимает этот стон на свой счет, двигает бедрами мне в такт. О, лучше бы она этого не делала.
Пора с этим цирком уродов заканчивать.
Достаю телефон из кармана батника и делаю пару снимков с пошлейшего на свете ракурса. Да, я так и не разделся, только штаны спустил.
Марианна на меня не смотрит. Женщины закрывают глаза во время секса, потому что доверяют мужчине.
Очень зря.
Прячу телефон, ударяю бедрами в последний раз и выхожу из нее. Спускаю презерватив в унитаз, а у самого аж руки трясутся. Блять. Как же сильно я хочу другую женщину.
Киваю в ответ на умиротворенное «спасибо, ты классный» и ухожу. Марианна даже не поднимается с постели, чтобы провести меня.
Дома печатаю фотки. Беру такси и еду обратно. К этому времени у меня уже, слава богу, не стоит.
Консьерж с радостью кивает, узнавая меня.
– Забыл кое-что наверху у друзей, – говорю ему по-гречески и он полностью расслабляется. – Мигом вернусь.
Человек, который на Кипре говорит на греческом, свой в доску и не достоин никаких подозрений. Думаете, зря я выучил язык в свое время?
Поднимаюсь на пятый этаж и подсовываю под дверь жениха конверт. Как я узнал дверь? На тумбе рядом с телевизором, рядом с пепельницей, пультом, сережками и помадой, у Марианны лежала ключ-карта от соседнего номера.
Изо всех сил стучу кулаками в дверь, чтобы жених гарантировано проснулся. Не хрен спать до утра. Пусть тоже не спит, как и я.
Дверь открывается, когда я уже стою у края лестницы. Замираю.
Его крик: «Открой, шлюха!» я слышу даже на один лестничный пролет ниже.
Все они шлюхи, мужик.
Добро пожаловать в клуб.
ГЛАВА 22
Марк
– Марк?
Отлепившись от стены, смотрю, прищурившись на нечеткую фигуру передо мной. Вижу плохо. Глаза от бессонной ночи и яркого света слезятся.
– Что ты здесь делаешь, Марк? – удивляется Вера.
Действительно, какого черта я здесь делаю? И где это здесь? Тянусь к солнечным очкам и только после оглядываю крыльцо дома, на котором и провел остаток ночи.
Крыльцо ее дома, до которого и провел вчера Веру после миленького тет-а-тет на берегу.
Как предсказуемо, Марк. После греховной ночки, когда выворачивало от отвращения к самому себе, приполз к иконе причаститься.
Рукой натыкаюсь на полупустую бутылку виски. Слава богу, не литровая, а всего-то ноль пять, но вчера мне хватило и этого. Во рту незабываемые ощущения – будто жрал песок, в который дружно насрали так любимые киприотами уличные кошки.
Расклейся я так в родном городе, встретил бы утро обобранным до нитки трупом. А так, это Кипр, детка. Остров, где все друг друга знают, а закрывать двери на ночь стали только в последние годы, когда Европа раскрыла свои объятия второсортным странам, и нелегалы хлынули на доброжелательный остров в поисках заработков. И распахнутые двери домов цыган очень порадовали, хотя киприотов – нет.
– Марк, ты в порядке?
Вера присаживается на край ступени. Она, черт возьми, хорошо выглядит с утра. Отдохнувшей, как минимум.
Представляю, на какого бомжа сейчас похож я.
– Д-да…
На самом деле, нет. Скрипучий голос застревает в глотке. Если бы я мог, я бы дополз и вылакал море.
Какого же черта, я не отправился домой, а приперся к Вере? И даже не стал напрашиваться в гости, а ведь именно так поступил бы Марк Бестужев. Он выбрал бы кровать с женщиной под боком, чем впивающиеся в ребра ступени лестницы и промозглое утро с виски с горла.
– Может быть, поднимешься? Хотя бы примешь душ и чего-нибудь поешь?
Закатываю глаза. Благо из-за солнечных очков Вера этого не видит. Даже гадать не нужно, она из тех хороших девочек с большим сердцем, кто регулярно тащит домой бездомных котят и голодных щенков.
Вот только я не милый щенок. И даже не волк, слишком много чести сравнивать себя с гордым сильным животным. Мой максимум этим утром – мерзкая гиена, питающаяся падалью. Даже изо рта воняет примерно также. А одним душем после вчерашнего я также не отделаюсь. Как минимум нужно утопиться в чане с хлоркой для дезинфекции.
Даже перепихон в общественном туалете аэропорта не казался мне таким противным, как прошлая ночь в номере пятизвездочного отеля.
Этим утром, после ночи в «Савое», я хорошо знаю себе цену. И нет, это не просто похмельное самоуничижение.
Эти утром при взгляде на Веру я ясно понимаю, что такому жителю ада, как я, лучше оставаться в своем грязном котле, чем пытаться примазаться к ангелам.
Качаю головой, отказываясь от ее предложения подняться наверх. Она не знает того, что знаю я. Иначе давно вытолкала бы меня взашей или просто прошла мимо, делая вид, что не замечает.
Отлипаю от стены и поднимаюсь на ноги, но едва держусь – из-за скрюченной позы, в которой провел остаток ночи на ступеньках перед квартирой Веры, все тело вопит о том, какой же я придурок.
– Неужели ты провел здесь всю ночь? – удивляется Вера.
Неопределенно пожимаю плечами.
Я бы уже сбежал от неудобных вопросов, но ноги затекли.
На Вере цветастый легкий сарафан с целомудренной длиной до колен и вязаный кардиган, скрывающий вырез платья. На ярком солнце каштановые волосы отливают золотом. Из-за попадающей в глаза челки, она то и дело жмурится.
Ничего вызывающего. Ни капли макияжа. Но утро тут же дает о себе знать ниже пояса.
Я смотрю на нее и ее припухшую нижнюю губу, которая она то и дело облизывает, и чувствую, как густая после запойной ночи кровь медленно, но верно отливает от мозга в южные регионы моего тела.
Сейчас я не очень похожа на принца, правда, Вера? Жалеешь уже о вчерашнем? Ну же, скажи, что жалеешь. Прогони меня, оттолкни, скривись от отвращения, только не смотри с беспокойством в глазах, чуть склонив голову, переминаясь с ноги на ногу и комкая в руках пляжную сумку.
Скажи «Оставь меня в покое, Марк» и уходи, потому что я не могу уйти сам. Ведь стрелка моего компаса со вчерашнего дня указывает только на тебя.
В буквальном смысле, если вы понимаете, о чем я.
– Что ж, раз ты не хочешь подниматься… – говорит Вера, убирая за ухо короткую прядку. – Может быть, ты сходишь со мной на пляж?
ЧТО?!
Не давай другому органу перехватить инициативу. Думай, мозгом, Марк, а не посиневшими от напряжения яйцами!
Давай. Качай головой, Марк. Отказывайся сам и убирайся. Потому что Вера в купальнике – последнее, на что тебе стоит сейчас смотреть.
– Не думаю. Мне бы… Сначала зубы почистить. Так что… – затыкаюсь, потому что это максимум, что я способен. Язык такой сухой, что царапает десна, как если бы я нажрался сосновых иголок.
Вера быстро кивает и прикусывает нижнюю губу, а в больших карих глазах плещется разочарование.
– Знаешь, здесь есть супермаркет ниже по улице, – говорит Вера, не глядя на меня, – думаю, у них найдутся и зубная паста, и щетка.
Сердце пропускает удар.
От ее неумелого флирта у меня по коже бегут мурашки, а каменный член – что с него взять? – дергается.
Девчонке понравилось играть с огнем. Только она не знает, что, если наши игры продолжатся, то от нее, в лучшем случае, останется только горстка пепла.
Я должен быть с ней честен. Хотя бы в чем-то. А чтобы поговорить мне, как минимум, нужны литра два воды, двойной эспрессо и зубная щетка.
Действительно, ничего такого, чего нельзя было бы найти на полках супермаркета.
Я киваю и украдкой поправляю стояк в джинсах.
Вера отворачивается, чтобы скрыть от меня свою улыбку.
К сожалению, она уверена, что победа в этом раунде осталась за ней.
ГЛАВА 23
Вера
Так и не заснув тем утром после провода Паши, я приняла душ, выпила кофе и, решив позавтракать где-то на пляже, собрала пляжную сумку.
Было слишком рано, чтобы звонить Марку.
Да и что ему говорить? Спасибо, что открыл мне глаза на правду? Показал, на что я способна? Убедил меня, что я нормальная здоровая взрослая женщина, которая может получать от секса удовольствие? Представляю, как его раздует от гордости после таких слов.
Собравшись и выйдя из дому, я и споткнулась на входе о румынского нелегала, о котором меня предупреждал в смс-ке Паша и который так никуда и не делся с крыльца дома.
Вот только им оказался Марк, который спал сидя, привалившись плечом к стене дома. А рядом стояла початая бутылка алкоголя.
***
Должна признать, этим утром Марк вел себя странно.
От такого, как он, я ожидала, что он, как минимум, запрется вместе со мной в кабинке для переодевания. Или пройдется язвительными комментариями по моему внешнему виду в купальнике.
Он не сделал ничего из этого.
Пока я переодевалась, он умылся и почистил зубы купленными в супермаркете принадлежностями в туалете на берегу, который своей чистотой мог дать фору даже домашним, а после сходил в таверну через дорогу и принес кофе в больших пластиковых стаканах и контейнеры с завтраком.
И все это молча. Без намеков о том, чтобы повторить вчерашнее. Без раздевающего взгляда и кривой ухмылки на губах.
– Фраппе, – только и сказал он. – Один с сахаром и молоком, второй без всего этого. Не знал, какой ты пьешь.
Что такое фраппе я уже знала, вчера меня им угощал Тадеуш. Выбрала то, что с сахаром и молоком.
Марк вернулся из таверны в тот миг, когда я как раз собиралась расплатиться с мальчиком на пляже за шезлонги, но Марк одним жестом велел спрятать деньги и сам бросил пареньку пару слов на греческом.
Пацан сразу скис. Рассчитывал на десять евро, в итоге за два шезлонга, столик и зонт получил не по тарифу для туристов, а как для своих. Все пляжи на Кипре городские, даже элитные отели не обладают своими личными пляжами, а гости все одинаковы и платят только стандартный тариф на пляже за пользование шезлонгами.
В контейнерах оказались любимые киприотами «мезе» – я уже знала, что это закуски и аперитивы. Сбрызнутые оливковым маслом поджаренные лепешки были еще горячими. Крупные кристаллы соли медленно таяли в масле от жара раскаленных на гриле лепешек.
– Что это за специя? – спросила я. – Она везде. В греческом салате, на пиите, на соусах.
– Орегано, и его действительно не добавляют только в десерты, – ответил Марк. – Кажется, это душица по-русски.
Я обмакнула лепешку в белый сливочный соус. Зажмурилась, когда почувствовала переплетения остроты чеснока, свежести огурца и мяты.
– А это?
– Садзыки. Его по-разному произносят, я предпочитаю этот вариант. Краеугольный камень греческой кухни.
Ткнула пальцем в розоватую икру с долькой лимона и присыпанной орегано сверху.
– А это?
– Тарамосалада.
– А это баклажанная икра?
– Мелидзаносалада, да.
Глоток холодного сладкого кофе и во рту просто взрыв вкусов. Гастрономический оргазм. Не сдержала стона. Не сдержалась, облизала пальцы от масла и соли. Вдохнула полной грудью терпкий запах моря.
Со стороны Марка никакой реакции.
Может быть, ему просто плохо после вчерашнего? Может быть, действительно не стоило тащить его на пляж, а лучше было дать выспаться?
Марк ест молча. Солнечные очки он так и не снял. Не вижу его глаз и не могу знать, куда он смотрит, но если мои ощущения меня не обманывают, то вряд ли на меня. Вчера я физически ощущала его взгляд на своей коже. Сегодня – этого нет.
Моя интуиция подсказывает мне, что что-то случилось этой ночью, за что Марку стыдно. Или неловко. На ум приходит только то, как он ласкал меня прошлой ночью.
Но ведь Марк, в отличие от меня, не такой скромник. Неужели просто раскаивается в том, что сделал вчера? А если я скажу, что по шкале от одного до десяти это был мой лучший оргазм, его попустит или так я сделаю только хуже?
Но вместо этого я говорю:
– Пойду купаться.
Через дорогу у входа в супермаркет, где Марк купил зубную щетку, на ветру качались и надувные круги, и матрасы. Так что купить плавки не проблема, если вопрос только в этом. Было бы желание.
Но вот желания, судя по всему, как раз и нет. Марк из самолета не преминул бы присоединиться и потискать меня в воде.
Непривычный хмурый Марк этим утром уделял больше внимания соусам, чем мне.
ГЛАВА 24
Марк
Вы не подумайте, что в том, каким мерзавцем я стал, виновата одна только измена на собственной свадьбе. Ее вина только в том, что после меня «перемкнуло» на невестах.
И до своего решения остепениться я святошей не был и менял женщин, как перчатки, встречаясь с ними разом или по отдельности, не испытывая раскаяний совести за то, что они знать не знали друг о друге.
Моя будущая жена была одной из таких.
А карма она такая. Прилетает бумерангом, когда меньше всего ждешь, и проходит по тебе товарным составом, размазывая по рельсам жизни.
Это не было любовью с первого взгляда, которая поразила меня прямо в сердце, отчего я пал перед ней на колени, ослепленный ее красотой и рыдая от умиления. Довольно долгое время я не отказался от того образа жизни, который вел, и успешно продолжал трахаться на стороне.
Но потом все закончилось.
Впервые я понял, что крупно влип, когда на новогоднем корпоративе отказался от глубокого минета в подсобке, предпочтя стажорке и ее тренированной глотке медленные танцы с будущей женой. Представляете? Я даже не был пьян.
Просто не мог выпустить эту женщину из своих рук. Именно той ночью вместо того, чтобы разойтись как в море корабли, скользя вместе с ней под заунывные песни о любви, я окончательно избавился от иллюзии, что, чем больше ночей я буду проводить с одной женщиной, тем скорее она мне наскучит.
Оказалось, что много ночей и не надо. Достаточно после первой просто решиться повторить еще раз с одной и той же женщиной. Это уже путь к поражению. А если за второй следует другая и утром по-прежнему хочется брать ее снова и снова, то лучшее, что можно сделать, если не хочешь увязнуть в отношениях по горло, – это бежать, мужик. Прямо сейчас.
Зачем так носиться с собственной свободой, спросите вы? После своей незабываемой свадебной церемонии я знал, как минимум, несколько ответов на этот вопрос. И твердо верил в их истинность.
Но теперь, когда я сижу на берегу и гляжу на море, которое искрит до рези в глазах, я не могу вспомнить ни один разумный аргумент в пользу того, почему одиноким волком быть все-таки лучше.
Как хитро устроена человеческая память. И как однообразно устроен мужской организм.
В золотистых волнах мелькает Вера. Она взвизгнула, когда волна брызгами обдала ей бедра, и задержала дыхание, когда прохладная вода коснулась талии.
Будь Вера первой такой женщиной на моем пути, я был бы рад верить в обманчивую мысль, что как только пересплю с ней, она сразу же станет мне неинтересна.
Но это не так.
Я знаю, о чем говорю.
Фактически, я уже дважды переспал с ней. И если начну утверждать, что петтинг еще не значит секс, то не верьте. Я вру, потому что переспать с ней по-настоящему, почувствовать ее под собой и себя в ней, – моя навязчивая идея.
Вам придется смириться с моим цинизмом. Человек, который повидал оборотную медаль верности, не может витать в облаках, если только он не полный дурак.
Может быть, вы другого мнения, но я себя дураком не считаю, а еще я всегда честен. Хотя бы с самим собой. И знаю, что вчера, продрогший на ступенях ее дома и сегодня и на этом пляже я выбросил свой белый флаг перед Верой, хотя сама она еще не знает этого.
Проблема только в том, что между Марком, который несколько лет назад танцевал с любимой женщиной в новогоднюю ночь, и тем Марком, что сидит на пляже, обдавая мир перегаром, пролегла огромная пропасть. И в этой темной дыре очень давно исчезли осколки моего растоптанного сердца, как бы пафосно это не звучало.
И я знаю, что их оттуда уже никак не достать и тем более не склеить.
Не нужно напоминать мне, что Вера не такая. Между ней и такими, как Марианна, тоже пролегает огромная, с Гранд-Каньон, пропасть. Вот только я – тоже там, вместе с Марьяной с другой стороны. И мы там все свято верим в то, что блядство – это забавно и щекочет нервы.
Что мы с Верой из разных миров, я и без вас понял в первый же миг, когда посмотрел в ее испуганные темные глаза на паспортном контроле.
Веру очень легко можно представить в белом платье, и эти искры на спокойном море вокруг нее как никогда напоминают бриллиантовую крошку. Или пайетки? Бисер? В общем, вся эта блестящая мишура, столь любимая женщинами.
Я же могу только слюни пускать, сидя на берегу и глядя, как волны ласкают ее тело. Почему?
Вы уже забыли, кто предложил ей перепихнуться в туалете, из которого только-только выбежала Марианна? Кто отправился трахать ту же Марианну после нежных поцелуев на ночном берегу?
То-то же. Не стройте иллюзий. Как их не строю я.
Даже если пролежу месяц в чане с хлоркой под обеззараживающей кварцевой лампой, я не стану лучше и чище. Для этого мне нужно было сдержаться вчера. Нужно было не идти в «Савой» и позволить, чтобы небольшая шалость Марианны в аэропорту просто сошла ей с рук.
Но я не смог.
Я все еще несу возмездие хрен знает во имя чего, но делаю это также цинично, как Джейме Ланнистер, который способен вышвырнуть из окна невинного ребенка во имя любви. Рыцари тоже бывают разными.
Мне до сих пор не наскучило отыгрываться на женихах и невестах за то, что в ту злополучную новогоднюю ночь, когда отзвучали куранты, я опустился на одно колено и совершил главнейшую ошибку своей жизни. И за то, что спустя полгода, она так легко опустилась на колени в своем дорогом белом платье перед другим мужиком и на собственной свадьбе взяла его член в рот.
Неужели кто-нибудь до сих пор верит, что после знакомства с Верой произойдет чудо?
Ей-богу, пришла пора избавиться от розовых очков.
И не только вам.
Закончив плавать, Вера вышла из моря и осталась стоять в кромке прибоя, глядя на то, как песок затягивает ее ступни. До тех пор, пока я не подошел и не встал рядом с ней, она улыбалась волнам.
Я только разулся, закатав джинсы до щиколоток. Позволил волнам лизнуть ноги. Вода освежала.
– Что случилось, Марк?
Вера поежилась, обняла себя руками. Глядит она в море. Короткие влажные волосы липнут к коже.
Вера догадливая, сразу поняла, что что-то не так.
Пряча глаза за солнечными очками, я сказал:
– На счет вчерашнего, Вера… Не думаю, что тебе стоит путаться со мной и дальше.
Спасибо Рейбану* за возможность так легко лгать.
– Почему?
Она смотрит вдаль, ковыряя большим пальцем ног песок.
– Мне не нужны отношения или обязательства. Я просто люблю трахаться.
Прикусила губу.
– Отыгрываешь роль мерзавца?
– Я и есть мерзавец, Вера. Не надо обманываться.
– Зачем тогда вчера ты испортил мне свидание?
Сжал кулаки, а после спрятал руки в карман.
– Я вдобавок ко всему еще и эгоист.
– А еще ты непоследовательный, – кивает Вера.
Теперь она кусает губы, что сдержать улыбку.
Черт возьми, Вера! Как мне объяснить ей, что это не розыгрыш и не шутка?
– Сначала привозишь к себе домой, – продолжает она, глядя на горизонт, – а потом делаешь все, чтобы я сбежала. Портишь мне свидание, но в итоге доставляешь… – запинается на долю секунды. – Доставляешь мне удовольствие. Потом уходишь сам, а утром оказывается, что всю ночь ты провел на крыльце моего дома. Только чтобы утром сообщить мне, что у нас ничего не может быть? Ты не то слово, какой непоследовательный, Марк.
– Я не провел всю ночь на крыльце твоего дома.
Должен сказать больше, а не могу. Слова застревают в горле.
Вера равнодушно пожала плечами, но улыбка с ее лица все-таки исчезла.
– Снова скажешь мне что-нибудь такое, из-за чего я убегу от тебя, роняя тапки? – спросила ровным голосом. – Не сомневаюсь, что у тебя припасено для меня достаточно много ужасных историй. А еще я никогда не думала о том, что ты заинтересован в отношениях. У тебя это, знаешь ли, на лице написано.
– Вера, ты замужем?
– Ты уже спрашивал.
– Мне кажется, не будет лишним повторить.
Глубоко вздохнула.
– Нет, я до сих пор не замужем, Марк. И этими вопросами ты топчешься по моей больной мозоли.
– Почему? Что такого обидного в этом вопросе?
– А то, что я очень хочу замуж, Марк. Представляешь? А меня, вот так незадача, не берут.
– Свадьба это просто бредовый ритуал.
– Даже не смей продолжать в том же духе! – крикнула чересчур громко. А потом, усмехнувшись, добавила: – А хотя… Знаешь, спасибо.
– За что?
– Что спустил с небес на землю. Все вы мужчины все-таки одинаковые. Пусть вытворяете что-то иное в постели, но все вы не хотите нести за это никакой ответственности.
– Свадьба это не про ответственность, Вера.
Тряхнула волосами.
– Не хочу обсуждать это с тобой, Марк.
– Зря. Я очень много знаю о свадьбах.
– Ты? – рассмеялась она. – Сходил на одну церемонию и теперь думаешь, что все знаешь?
Настал мой черед смеяться.
– Ну и когда ты был на свадьбе в последний раз? – спросила Вера.
– В аэропорт я приехал как раз со свадьбы.
Нахмурилась.
– Почему ты был на свадьбе?
– А ты угадай. Я бываю на них часто. Очень часто.
– Ты тамада, Марк?
_________
* марка солнечных очков
