Текст книги "Зверь придет с рассветом"

Автор книги: Жанна Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11. Зло

Золотой зверь смотрел на них.

Золотой глаз матово поблескивал в лучах рассвета. Глаз был единственным, что получалось разглядеть в глиняном месиве – зверь ушел глубже в почву, сполз в самую реку, зарылся под жирный глинистый пласт.

– Что это? – спросила Табита.

– Мой зверь. Сейчас он из золота, но когда-то был живым. Ты, быть может, читала в книгах о том, как живая плоть может обернуться металлом? – отозвалась Лили.

– Читала. Это сложный процесс…

Они ушли с берега. Пока брели через перелесок, принцесса призналась:

– Я скоро уеду.

– Из-за свадьбы? Или из-за того, что ты начала себя лучше чувствовать?

– Из-за отца. Он не терпит, когда члены его семьи отлучаются надолго из дворца. Те члены семьи, которые женщины.

– Понятно. Тогда пусть ты опять заболеешь там, в своем Городе-Солнце, и вернешься сюда… Прости… Прости, Табита…

Лили поняла, что в сердцах сморозила глупость, но принцесса не обиделась, даже наоборот.

Сказала:

– Спасибо. Мне очень приятно слышать, что ты так дорожишь нашей дружбой.

Лили очень не хотелось, чтобы Табита уезжала.

Табита тоже говорила о расставании с тоской. Иногда на ее глаза наворачивались слезы, но она быстро смахивала их рукавом.

– А может, ты останешься? Может, приедешь еще раз потом? – Лили сыпала вопросами, полными надежды.

– Не могу, надо ехать…

Она только-только обрела подругу – и вот опять разлука. Опять одна.

В голову полезли неприятные мысли об Ильзе. Ильза покинула ее не по своей вине, не по своему желанию. Теперь Табита. Самое раздражающее – причина та же. Замужество. Лили никогда не видела жениха принцессы, но уже возненавидела его. Этот неведомый парень отнимал у нее нечто очень дорогое. Он изломал ту хрупкую иллюзию собственного везения и успеха, в которую Лили почти поверила. Она ведь и охоту пережила, и золотого зверя отыскала, и обрела новую подругу…

Она была счастлива…

Настораживало еще и то, что мертвая Ильза вновь стала являться во снах, а ведь когда появилась Табита, Ильза не приходила с предупреждениями – успокоилась, зная, что Лили в надежных дружеских руках. Теперь же вот мертвая соседка вернулась и стала еще тревожнее, чем прежде. Лили знала: дух предупреждает об опасности.

А опасность кроется в Табитином отъезде.

– Ты, как в свой Город-Солнце вернешься, пришли мне весточку хоть какую-нибудь.

– Пришлю, – улыбалась принцесса. – Голубя пришлю с записочкой. Ты мне тоже тогда ответ напиши, как тут дела у тебя складываться будут.

– Если этот твой жених тебя обидит, сразу мне сообщай.

– И что ты сделаешь ему?

– Поколочу! Приду пешком в твой Город-Солнце и устрою ему там!

Табита представила себе все это живо и ясно, после чего вдруг весело рассмеялась.

– Хорошо. Я тебе сообщу, если что-то пойдет не так. Кстати, у меня есть подарок для тебя. – Она сходила к своему дорожному сундуку, достала оттуда Некрономикон и отдала Лили. – Вот. Тебе он, кажется, очень понравился.

Лили взяла подарок, едва дыша. Это было слишком дорого. Слишком…

…сильно.

Нужно было что-то отдать взамен. Но Лили-то не принцесса. У нее и ценного-то – все в приданое сложено.

Приданое! Чтоб его!

Лили со злорадной улыбкой прокралась к сундуку, что стоял в комнате матери – благо, той не было в доме. Поворошив тряпки – одежду, простыни и скатерти, – вытащила шкатулку с незамысловатыми драгоценностями. Там хранилась пара хрустальных бус, серьги с мутным янтарем и кулон в виде звезды на золотой цепи. Этот кулон Лили отыскала на Пустоши. Мать увидела, отняла, убрала в заветный сундук. Курица по зернышку, как говорится.

– На, возьми на память, – Лили протянула Табите кулон.

– Что ты! Это очень дорогая вещь, – изумилась принцесса, – и древняя.

– Бери, мне не жалко. Да и не нужно. Я драгоценные побрякушки носить не собираюсь. У тебя будет обо мне память.

– Спасибо. Постараюсь всегда твой дар держать при себе. Мне кажется, он предает мне уверенности, – сказала Табита и обняла Лили крепко-крепко.

Потом был помпезный отъезд, а о самом страшном Лили узнала три дня спустя.

Керед-охотник сообщил. Он бродил с собакой возле выезда на тракт и увидел…

– И что же, всех убили? – без особого сочувствия всплеснула руками мать Лили, когда сосед в очередной раз пришел к ним в дом.

– Всех.

– А вещи? Вещи-то взяли? Золото, сундуки?

– Конечно. Разбойники же.

– А охрана что? – не поверил сказанному Лот. – При них воинов был целый отряд. Все важные такие, при оружии да в доспехах.

– Тю-ю, – морщась, присвистнул Керед. – Там в охране пижоны одни городские. Они те доспехи только красиво носить умеют, а как до настоящей драки дошло, так, небось, со страху позабыли с какой стороны за мечи хвататься. Разбойники им лютые, похоже, попались. Мужиков – кого распотрошили, кого на суку вздернули. Над бабами надругались, прежде чем порешить…

Лили за печкой холодела, слушая все это, и осознавая, что произошло нечто невозможное. Нечто непоправимое.

Убийственное…

В горло от живота поднимался тугой комок желчи, мешал дышать и глотать. Лили задыхалась от ужаса. От боли, в один миг пронзившей сердце. Будто кто-то насадил ее на вертел – проколол грудину и вырвал стальное острие меж лопаток.

– Табита… – Она сползла спиной по гладкому боку печи, плюхнулась задом на старую корзину с посудой. – Госпожа Виргин… Кай… Табита…

Слезы созрели, но так и не выкатились, забив собой пространство за переносицей. От этого заболела голова, больше не получалось думать. Думать и не хотелось. Хотелось забыть все услышанное немедленно, отмотать назад, стереть, переписать.

Поменять.

Но исправить свершившееся было уже невозможно.

Керед еще что-то рассказывал, когда Лили вылетела из своего убежища и стала кричать на него, чтобы заткнулся. Немедленно заткнулся и ушел! И больше никогда не приходил…

Родители пытались усмирить ее, но куда там! Проще было угомонить пробудившегося средь зимы медведя-шатуна.

Кончилось тем, что мать накинула на дочку одеяло и, спеленав ее, как маленькую, принялась баюкать и уговаривать:

– Ну, бывает. Всякое случается. Места у нас такие, понимаешь? Опасные места…

Лили не понимала. Не хотела понимать. Внутри, в перекореженной спазмами грудной клетке, быстро и мягко разливалась черная, всепоглощающая пустота. И только губы сами собой, как молитву, шептали:

– Она живая… Живая… Ведь я не слышу… Не слышу ее…

Глава 12. Одинокая

Незадолго до главного летнего праздника в Нерку нагрянули очередные гости.

Йон и его мать въехали в деревушку, поразив заскучавших селян великолепием. Едва белый жеребец госпожи Иханны шагнул на главную улицу, по дворам разлетелись новости: «Хати! Настоящая хати в наше захолустье приехала!»

И все они, кроме Лили, моментально забыли о страшном событии, которое произошло с предыдущими гостями. Новых расположили опять же в доме старосты.

Йон с интересом осматривался в крошечном, на его взгляд, деревянном жилище. Странно, как можно жить в столь тесном помещении? Да еще и без слуг? Без огромных садов…

Все же, несмотря на тесноту, дом притягивал и казался вполне уютным. Деревянные стены, впитавшие запах еды, вечером отдали его втройне, когда подбрасывались в печку дрова.

Кухня и печь особенно понравились Йону.

Пока Иханна говорила с селянами, – они все вышли к ней, и как перед богиней молитвенно сложили руки, – Йон облазил дом вдоль и поперек. Заглянул на сеновал. Там восхитительно пахло и руки кололо сухими травинками щекотно, но не неприятно. Потом он угостил в хлеву животных хлебом, поиграл с цепной собакой, проследил за кошкой и выяснил, где у нее запрятаны слепые еще котята.

Развлечений в деревенском доме было много. Здесь не как в горах, по-другому. Иные запахи, иные звуки. Много удивленных и восхищенных людей. Местная молодежь не решалась подходить к нему. Парни хмурились, поглядывая из-за ограды. Девушки смотрели с интересом, приседая за забором, чтобы скрыться, когда Йон их замечал.

После заката за окном закричали совы, и летучие мыши сорвались с чердака, чтобы потанцевать с мошкарой. Следом за мышами оттуда спустилась девушка с мрачным, осунувшимся лицом.

Йон поздоровался:

– Здравствуй.

Девушка недовольно зыркнула на него, процедила сквозь зубы скупое приветствие. Потом уселась на лавку и демонстративно отвернулась к окну. Заявила:

– Мать сказала, пойти приготовить ужин, но я этого делать не собираюсь. Ненавижу готовить.

– А я люблю, – желая сгладить непонятно с чего возникший конфликт, миролюбиво улыбнулся незнакомке Йон. – Могу приготовить сам, если покажешь, где лежат продукты.

Девушка соизволила, наконец, взглянуть на него.

– Крупа на полках, мясо и масло в леднике, зелень в огороде. Ты кто вообще? Повар той хати, из-за которой сегодня такой переполох?

– Я ее сын.

– Что? – Грубиянка, кажется, потеряла от удивления дар речи. – Шутишь, да?

– Нет. Как тебя зовут?

Девушка оглядела Йона внимательно с головы до ног и поняла, что гость не врет. Черты хати в его облике проступали слишком красноречиво.

Ответила:

– Лили.

– А я Йон.

Когда матушка Лили пришла в кухню и увидела важного гостя, занятого готовкой и сидящую в уголке хмурую дочь, она побелела от страха. Схватив Лили за руку, потащила на улицу, а там, к своему ужасу, наткнулась на Иханну.

Хати нависла над ней, высокая, нечеловечески красивая, потребовала объяснений:

– Куда ты тащишь эту девушку?

– Она моя дочь, я хочу наказать ее за то, что она непочтительно обошлась с вашим сыном.

Иханна удивленно вскинула брови:

– Что же она сделала?

Мать Лили сжалась вся, испуганно пискнула:

– Нагрубила. И отказалась готовить ему еду. А ведь я ей велела! В итоге госпожа – о, ужас! – ваш сыну пришлось…

Хати рассмеялась:

– Ему не пришлось. Йон обожает возиться с продуктами, и если он взялся за готовку – лучше его не трогать.

После этого Лили целый день не выпускали к важным гостям.

Она и не рвалась – ну их. Спрятавшись в своей каморке под крышей, смотрела в мутную даль и думала про Табиту. И про то, что смерть подруг будто подламывает позвоночник. Душу выворачивает и топит сознание в море ужаса и безысходности…

– Лили! – позвали снизу.

– Что?

Внизу стоял Йон и смотрел в проем, ведущий на чердак.

– Я искал тебя.

– Зачем?

Лили ловко, как куница, спрыгнула к нему из-под потолка.

– Я испек пирог с мясом и овощами. Ты не пришла ужинать. – Йон протянул девушке завернутый в белую тряпицу кусок. – Это тебе. Так почему ты не пришла?

– Наказана была, но теперь уже неважно. Твоя матушка-хати замолвила за меня словечко. Спасибо ей.

– Она справедливая, – кивнул парень. Потом спросил осторожно: – Почему ты злилась на меня при нашей первой встрече?

Лили вздохнула.

– Не на тебя. Просто подругу мою недавно… убили…

– Убили? – Взгляд Йона стал напряженным. – Что случилось?

И Лили рассказала ему.

Не собиралась, но рот сам раскрылся и выпустил слова. Сразу стало легче. Боль вытекала из груди и уходила сквозь половицы куда-то в подполье. Почему она прежде не говорила ни с кем? Потому что не с кем… Мать и отец не хотели слушать, а у сверстников про убийство Тарховой жены болтать было не принято – слишком скользкая и страшная тема. Разбойники, погубившие богатый кортеж, до сих пор бродили где-то в окрестных лесах.

Йон выслушал, ни разу не перебив, потом сказал с сопереживанием:

– Попрошу нашу стражу прочесать окрестности. Разбойники рядом с мирными людьми – так нельзя.

Лили мысленно согласилась. Действительно, так нельзя! Совершенно нельзя, чтобы спокойнехонько и по-хозяйски где-то рядом бродили нелюди, лишившие ее Табиты. Лили бы своими руками их придушила, но их наверняка больше. Они наверняка сильнее, как бы ни больно было это признавать. А значит, Табита пока остается неотомщенной. Мысли об этом смердят в голове, как гнилая рана, от них не избавиться, к ним не привыкнуть.

С ними невозможно жить.

– Эй, ты в порядке? – Йон отвлек ее от грустных мыслей. – Что-то еще тебя беспокоит?

Лили взглянула на него, натягивая подобие улыбки на тонкие губы:

– Нет.

После этого она подумала, что, вообще, Йон хороший.

Хороший…

…но он никогда не заменит ей Табиту. И все же можно попробовать с ним подружится.

Она спросила:

– Ты книги любишь?

– Наверное, – пожал плечами собеседник.

Глаза у него были голубые, как у северной собаки, а черты лица прекрасные, почти что неземные… И пальцы тонкие, длинные.

– Ты колдовать умеешь?

– Немного. Могу теперь воду из глубин земли призывать и ручьи разворачивать.

* * *

Время шло.

Все ближе было Солнцестояние. Лили постепенно привыкла и к Йону, и к его матери, и к их охранникам.

Вся охрана госпожи Иханны состояла из людей. Это совершенно точно были люди, но глупый упрямый Каллум, соседский средний сын, утверждал, что старый Грэм и его ребята никто иные, как хенке. Потому что у хати в охране всегда бывают только хенке, а иначе никак!

Все с глупым Каллумом спорили – ну, какие ж они хенке? У хенке полузвериные морды и вроде как шерсть под одеждой, а тут…

Лили тогда просто спросила напрямую у Йона, он посмеялся, и сказал, что вся охрана Иханны из людей.

– …потому что матушка хенке не терпит.

В тот же день Лили подумала-подумала, и решилась. Поведала Йону про тайного зверя, но с одним условием.

Сказала:

– Я тебе кое-что покажу, но только это «кое-что» надо будет сначала из глины водой вымыть. Попробуешь?

– Попробую, – послушно кивнул Йон.

– Не испугаешься? – сурово прищурилась Лили.

– Не испугаюсь.

Они пошли к реке сначала через поле, а потом сквозь трепетанье осинника.

Солнце нещадно пекло шею и плечи. У самой воды бродила чья-то лошадь. Лили попыталась поймать ее, но лишь поскользнулась на глине и разбила в кровь оба локтя о попавшийся под руку камень.

– Больно? – участливо спросил Йон, а потом сложил ладони ковшиком, и в них непонятно откуда собралась вода. – Давай промоем.

– Давай, – кивнула Лили. Под ноги стекла перемешанная с кровью глина. Красные нити поползли по прибрежной мокроте. – Спасибо. Почти не болит. А реку вон туда направить сможешь?

Она показала на обваленную кручу.

– Эту? – Йон взглянул на быстрое движение темных вод. – Нет. Эта река слишком большая. Могу другую, маленькую.

– Тут нет маленькой.

– Есть. Под землей.

В толще почвы вправду отыскалась река. Тонкая, но сильная. Она вышла на зов и размыла глину.

Зверя под верхним слоем не было – он провалился ниже. Лишь после долгих стараний Йона все же показал самый кончик золотой морды. Лили прикоснулась к холодному носу, ощущая, что зверь тревожится и в тревоге этой все предвидит, все ждет какой-то рассвет.

Какой именно – неясно.

Зверь и прежде о нем говорил. О рассвете.

И называл его Эо.

А рассветы летом ранние, скорые, в особенности перед Солнцестоянием. Тогда и вовсе ночи нет. Солнце уходит к западному горизонту, переползает от него на восточный небесный край и вскоре снова предстает во всем сиянии…

Луч отразился в испуганном взгляде Йона. Юноша недоверчиво изучил задранный звериный нос. Спросил, наконец:

– Кто он?

– Мой зверь, – ответила Лили.

Йон еще больше насторожился.

– Не хиси ли он, случаем?

– Нет, – заявила Лили и уверенно мотнула головой, хотя, кто такой «хиси», представляла весьма смутно. – Он из Рассвета. Рассветный зверь, понимаешь?

Да, именно так она и решила называть свою находку – «Рассветный зверь».

– Откуда ты знаешь? – не унимался Йон.

– Говорю с ним. Он мне сам рассказал про Рассвет. Он называет его «Эо». Он говорит, что люди его тоже видели, но другими глазами. И даже то, что было раньше, они видели.

– Раньше Рассвета? – уточнил Йон.

– Да.

– А что, по мнению твоего зверя, было раньше Рассвета?

– Драконьи Царства и Эпоха Средней Жизни.

Йон поежился.

– Звучит как-то жутко.

– А по мне, так здорово звучит! – не согласилась Лили…

Они вернулись домой поздно, усталые и грязные.

По возвращению Лили подумала, что Йон как-то не слишком приспособлен к жизни, и его тоже нужно беречь, как Табиту. Он хороший, но слабый. Даже магия его, она вроде мощная, но вот сможет ли Йон хладнокровно направить ее на врага? Вряд ли… Пока с ним мать, он, конечно, в безопасности, но вечно так жить не получится. Без Иханны ему будет трудно.

Очень трудно!

Наверное, все потому, что этому милому парню еще при рождении не свезло. Так же, как Табите.

Все из-за крови…

Глава 13. Солнцестояние

В день солнцестояния Нерка бушевала нарядными одеждами, столь редкими в этом бедном краю. Их доставали лишь ради особенных дней, и праздник Солнцестояния был одним из таких.

Самым летним и радостным.

Самым древним.

С самого утра деревенские занимались готовкой, выносили на поляну у реки, что возле плеса, скамьи и столы. Стелили скатерти, украшенные знаками солнца и древних начал.

На одной из скатертей, самой старой, – говорили, что ей уже лет сто, – была вышита странная схематичная женщина с крысьей головой. Кто-то из деревенских старух назвал ее госпожой Майей – древней прародительницей.

Никто и не спорил.

В день Солнцестояния в честь нее выбирали из юношей и девушек символическую пару – лорда и леди Майи. Короновали их венками из цветов. Сажали на троны из ветвей ивы сплетенные. Клали к ногам символические дары – первые грибы и ранние ягоды, мелкую речную рыбу и цветные камни с речных берегов.

– Кто в этом году будет лордом Майи? – выясняли деревенские девчонки у колодца.

– Да понятно кто, – объявила дочь пасечника Ирэна. – Сын сиятельной госпожи. Его выберут – уж больно гость знатный.

– Думаешь? – усомнилась ее троюродная сестра по матери Грэтта, но, прикинув так и эдак, согласилась. – А вообще, да. Кого ж еще выбирать?

– Уж не Турма же дурака? – раскатисто хохотнула громогласная Фая, чуть не перевернув наполненное и отставленное в сторону ведро.

– Говорят, его твой отец тебе в женихи прочит? – поддразнила ее Ирэна.

– Да не… – тут же смутилась Фая, покраснев щеками. – Брешут…

– Был бы он лордом Майи, тебя бы, Фай, в леди Майи избрали, – загадочным голосом произнесла Грэтта. – Да-да. Парни, если лордами становятся, всегда своих сговоренных невест выбирают.

– Интересно, кого этот выберет, – заговорщицки понизила тон Фая. – У него невесты тут нету. Да и не пристало такому знатному господину из селянок себе леди брать, хоть и шуточную…

– Кого захочет, того и выберет, – озорно хихикнула Грэтта. – Мы посмотрим.

– Может, он бабусю Карлу к себе позовет ради потехи, – загоготала Фая и все-таки опрокинула ведро.

– Вот она тебе задаст, если узнает, что ты ее потешной обозвала, – снова принялась подтрунивать над подругой Ирэна. – Бабуся Карла ого-го какая! Всех за пояс заткнет. Я б ее леди Майей без лишних разговоров назначила.

– Не леди Майей, а леди Майи, – поправила ее Грэтта. – Майа – это древняя мать, а лорд и леди ей служат.

– Ага, – отмахнулась Фая и вновь открутила тяжелый ворот. Ведро гулко ударилось о воду. – Я так танцевать хочу, аж ноги горят. А лордом с леди, думаю, какую-нибудь пару из старших выберут. Обычно ж выбирают тех, у кого свадьба на днях.

– Самых красивых выбирают, – зевнула Ирэна. – Мне это не грозит. К счастью. Не люблю у других на виду быть.

– Да красивая ты! Красивая, – попыталась похвалить ее Грэтта.

– Некрасивая, – отрезала Ирэна рассерженно. – Я же сказала. И красивой зваться не хочу. Проблем от той вашей красоты больно много…

Лили молча наблюдала за их беседой, стоя в сторонке, как тень. Соседки не особо с ней общались, хоть она и тянулась к ним робко. Как могла. Не знала, как заговорить и о чем.

– А ты хочешь, чтобы тебя выбрали? – вдруг спросила ее Грэтта на полном серьезе. Отступила от колодца, позволяя взяться за ручку ворота и спустить вниз ведро. – А, Лили?

– Нет, – раздалось в ответ. – Не хочу.

Грэтта задумалась:

– В том году все хотели, а в этом многие не хотят.

– Леди Майи во время праздника слишком много внимания, – поделилась Лили своими догадками. – К тем девушкам, что в прошлые года ими были, потом женихи свататься приходили сразу. Мне этого не нужно.

– У тебя же есть жених вроде? – спросила простодушная Фая, не сообразив, что резанула по больному.

У Лили сердце забилось, и потупил меж лопатками пот. Нерин Март. Остро в памяти всплыло его лицо, пугающее, неровное, обрамленное неприятной бородой…

Она промолчала.

Ирэна вступилась за нее.

– Не хочет Лили такого жениха. Не зря ж на охоте от него весной сбежала. Думай, Фая, прежде чем говоришь. Она трясется вся, видишь?

– А мой прошлый жених на охоту не приехал, – послушно перевела тему Фая. Поделилась расстроено: – Я всю зиму готовилась, наряды вышивала и приданое, а его разбойники убили.

– Брат сказал, что он сам от старости помер, – скептически заметила Грэтта. – Ему ж за пятьдесят было. Мой брат двоюродный одного купца на ярмарки сопровождает в качестве охранника. Тот купец Фаиного жениха прошлого знал. Говорил, что разбойники напали, да только даже рубануть не успели – старик сам с коня о землю брякнулся со страху. И все…

– Ну, хватит! – резко оборвала Фая неприятную тему. – Что было, то было. – Щеки ее зарделись, но она все же выдала признание: – Мне и правда Турм больше нравится. Он молод и собой хорош, так что…

– Глупый же как пробка! – заспорила Грэтта.

А Лили наполнила свои ведра и пошла домой.

Праздник ее не радовал.

Тревожил.

От него веяло охотой…

Уже вечером, в разгар гуляний, она пряталась в тени ракитового куста, не желая идти к общему столу. А потом с плетеного трона, с недосягаемой, поднебесной высоты голос Йона назвал ее имя.

Лили не сразу поняла, что произошло, но чужие руки тут же вытянули ее из укрытия и подтолкнули в спину. Пришлось идти вперед через толпу в сияющую огнями свечей неизвестность.

И в конце ее был Йон в венке из донника, улыбающийся и счастливый.

Грянули песни. Зазвучала музыка.

Йон протянул Лили руку.

– Ничего, что я выбрал тебя? – спросил виновато, с трудом перекрикивая шум.

– Ладно уж… – хмуро отозвалась Лили и села рядом с ним на место, положенное леди Майи.

– Тебе тут не нравится? – спросил ее Йон, наклонившись к самому уху. – Давай сбежим отсюда?

– Давай. – Лили покосилась на родителей и соседей, увлеченных танцами.

До новоиспеченных лорда и леди никому уже не было дела.

Дождавшись новых волн праздника, более яростных, стремительных громких, они улизнули, оставив плетеные троны пустовать. Пронеслись вихрем через ручеек из множества рук, бросились в разные стороны зайцами, потом снова встретились и помчались со всех ног к реке.

Там было тихо и безветренно.

Спокойно.

Лили и Йон просидели там до самого конца гуляний, пока все не угомонились и не разошлись по домам…

Вернулись в три часа ночи, разошлись по своим комнатам и легли спать.

А через пару дней после праздника Иханна с сыном уехали.

После этого Лили долго боялась, что к ним снова придет в гости Керед-охотник и расскажет новости…

Он пришел, но вещал только о том, как его пасеку разорил медведь.

И Лили сразу стало спокойнее.