Текст книги "Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий"

Автор книги: Жанна Долгополова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В Западной Белоруссии и Украине, продолжает Снайдер, где советская власть правила на год дольше, чем в Прибалтике, и, соответственно, успела причинить местным жителям больше зла (чистками, арестами, депортациями, а, отступая, еще и массовыми расстрелами заключенных), нацистская пропаганда («все большевики – евреи, которые все это и сделали») находила живой отклик среди многих местных – и тех, кто пострадал от советской власти и искал теперь отмщенья; и тех, кто с нею сотрудничал и рад был теперь отречься, все списав на евреев; и тех, кто просто хотел показать новым властям свою лояльность. За первые месяцы войны нацисты без особого труда рекрутировали в ряды местной полиции и украинцев, и белорусов, и поляков, и русских, и татар, и этнических немцев, готовых уничтожать евреев. А это в свою очередь помогало рядовым из гитлеровской полиции и армии находить самооправдание в уничтожении евреев. Так что погромы и расстрелы во многих местах проходили практически одновременно. В бывшем польском, а во время войны белорусском Белостоке за один день 27 июня 1941 года полицейский отряд расстрелял порядка трехсот евреев в самом городе, еще несколько сотен согнал в центральную синагогу и сжег дотла. В следующие две недели по городу и округе прокатилось более тридцати погромов, в которых принимали участие местные поляки. А вслед за этим германская полиция расстреляла за городом более 1000 евреев Белостока.

В июле 1941 года рейхсфюрер СС (верховный фюрер охранных отрядов) Генрих Гиммлер проехал по всему оккупированному западу СССР, чтобы лично сообщить очередной гитлеровский приказ: убивать всех евреев, включая женщин и детей, и ликвидировать все еврейские общины. Вслед за этим спецотряды уничтожения в Белоруссии и Украине получили подкрепление в виде кавалерийской бригады СС и двенадцати батальонов (примерно двадцать тысяч человек) полиции порядка, что очень ускорило выполнение приказа. Так, в украинском городе Каменец-Подольском нацисты расстреляли 23600 евреев за два дня (с 26 по 28 августа 1941 года), а через месяц за один день (29 сентября 1941 года) в Бабьем Яре убили 33761 еврея города Киева.

Приказы о создании гетто поступали иногда одновременно с первой облавой и расправой, иногда с некоторой задержкой. Так, в Белостоке, занятом германской армией 26 июня 1941 года, тут же началась расправа с первыми попавшимися евреями и в тот же день на улицах города были вывешены объявления, обязывающие все еврейское население перебраться в гетто. В Каменец-Подольске гетто начали создавать через десять дней после взятия города. В Каунасе, занятом 23 июня 1941 года, приказ о переселении евреев в гетто был опубликован через две недели, а в Вильнюсе, взятом на день позже, гетто (их поначалу было два: одно для трудоспособных с семьями, другое для нетрудоспособных) были созданы через два с половиной месяца. В Риге, оккупированной 25 июня 1941 года, евреев начали заключать в гетто через четыре месяца, а в Минске, взятом 28 июня 1941 года, – через двадцать дней.

Все гетто предназначались для изоляции и концентрации еврейского населения города и округи. Для нацистов гетто служили одновременно источником самой дешевой рабочей силы и загоном, в котором легко было проводить «акции» уничтожения. Но в сентябре 1941 года Гитлер принял решение о депортации немецких евреев на восток, и уже в октябре и ноябре в Минское, Каунасское, Рижское гетто стали прибывать эшелоны с «переселенцами». Дальнейшую их судьбу решали начальники гетто – в каждом месте по-разному. Так, в Каунасском и Рижском гетто всех немецких евреев расстреляли по прибытии, в других спешно расстреливали местных евреев, чтобы высвободить место для заграничного пополнения.

Расстрельные акции на оккупированных землях СССР достигли промышленного масштаба: к концу 1941 года нацисты уничтожили миллион евреев, к концу 1942 года еще миллион. В Польше, захваченной много раньше, чем СССР, массовое уничтожение евреев началось позже, через два с лишним года с начала оккупации и через год с лишним после создания гетто. Польских евреев убивали в шести лагерях смерти, оснащенных газовыми камерами и крематориями: Хелмно (320000 жертв), Белжеце (600000 жертв), Треблинке-2 (810000 жертв), Собиборе (250000 жертв), Майданеке (80000 жертв), и Аушвице-2, известном также как Биркенау, или по-польски Бжезинка (полтора миллиона убитых евреев Польши, Франции, Словакии, Нидерландов, Югославии, Бельгии, Норвегии, Греции, Италии, Германии, Австрии, Чехии, Венгрии). Такого числа жертв (более пяти с половиной миллионов) не было ни в одной другой группе населения, обреченной на смерть на всех других этапах уничтожения.

В последние месяцы войны (январь – май 1945 года), когда американские и британские войска освобождали узников концлагерей в самой Германии и фотографии живых трупов обошли газеты и журналы, мир был уверен, что это свидетельства самых страшных преступлений нацизма. На самом деле, подчеркивает Снайдер, самые страшные преступления нацизма видела Красная армия, освобождавшая от захватчиков все земли, залитые кровью, и все лагеря смерти. Только крохи ими увиденного дошли до современников в СССР и на Западе. Например, очерк Василия Гроссмана «Треблинский ад» в 1945 году опубликовали в журнале «Знамя», а затем выпустили отдельным изданием для использования на Нюрнбергском процессе. Весной 1947 года А. А. Громыко, постоянный представитель СССР при ООН, выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН с речью о «необходимости для евреев иметь собственное государство», сказал, что «еврейский народ перенес в последней войне исключительные бедствия и страдания. Эти бедствия и страдания, без преувеличения, не поддаются описанию… На территориях, где господствовали гитлеровцы, евреи подверглись почти поголовному физическому истреблению».

Но вскоре эту тему перестали затрагивать, так что подрастающим поколениям советских граждан довелось знать о массовом уничтожении евреев не больше, чем их западным современникам. Причины замалчивания и «незнания» Снайдер подробно рассматривает в последней главе монографии «Сталинский антисемитизм». В их числе и отместка вновь образованному государству Израиль, пошедшему, вопреки советским надеждам, не-советским путем. Генеральная же причина заключалась в том, что Сталин с окончанием войны взял курс на глорификацию только одного народа – русского как «руководящей силы Советского Союза» и наложил табу на любое упоминание о скорби (и славе тоже) «отдельных малых народов». Сталинской политики держались – с некоторыми послаблениями – и все его наследники. [89]89
  О приемах замалчивания, см., например, Анатолий Кардаш «Марран (100 лет В. Гроссману)» на сайте: http://abmishe.com/stat/stat6.html; С. С. Виленский «О статье Ефима Макаровского „Собибор“; Ицхак Арад „Восстание в Собиборе“ на сайте: http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer3/Vilensky1.php#P1


[Закрыть]

Война еще была в полном разгаре, когда начался пятый этапуничтожения мирного населения, который Снайдер, пользуясь терминологией современной историографии, называет этническими чистками. Этнические чистки направлены на насильственное изгнание (по политическим, стратегическим, идеологическим или другим соображениям) с определённой территории мирных граждан «нежелательной» этнической принадлежности. Осуществляют этнические чистки в самых разных формах: от массового подконвойного переселения «нежелательных» этнических групп в другую местность страны или принудительной их высылки в другое государство до действий, совершаемых с намерением «наказать» какую-либо группу мирного населения как таковую путем массовых расправ, мародерства, грабежей, поджогов, погромов, уничтожения имущества, убийств, надругательств и изнасилований, бессудных расстрелов, интернирования, заключения в трудовые лагеря и т. п.

Послевоенные этнические чистки начались сразу после освобождения Северного Кавказа и Крыма. Проводились они в основном по обвинению в коллаборационизме с немецко-фашистскими захватчиками, распространенному на весь народ. По скорости и брутальности эти чистки ничем не уступали довоенным национальным акциям. Так, за один день 19 ноября 1943 года советские власти депортировали в Казахстан и Киргизию все население Карачаевской АО – более 69000 человек. За два дня (28–29 декабря 1943 года) в Сибирь депортировали без малого 92000 калмыков. В феврале 1944 года Берия во главе стотысячного войска НКВД и девятнадцати тысяч оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШа, стянутых со всей страны для участия в «учениях в горной местности», прибыл в Грозный, чтобы собственнолично контролировать депортацию 478479 чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казахстан. За два дня (8–9 марта 1944 года) туда же депортировали 37000 балкарцев. За три дня (18–20 мая 1944 года) в Узбекистан и прилегающие районы Казахстана и Таджикистана депортировали более 180000 крымских татар, а вслед за ними 37000 «немецких пособников из числа болгар, греков и армян», а также более 3500 жителей, имевших на руках просроченные паспорта иностранных государств: Греции, Турции и Ирана, и около 2000 немцев, не выселенных в 1941 году, а вместе с ними и несколько сотен советских венгров, румын и итальянцев. В августе 1944 года из Грузии в спецпоселения (то есть без права смены места жительства) Казахстана, Киргизии и Узбекистана принудительно выселили 90000 турок-месхетинцев и курдов «за родственные связи с жителями приграничных районов Турции». По статистике НКВД, 144707 этих переселенцев погибло, а сколько людей расстреляли и заживо сожгли за попытку уклониться от переселения – этого НКВД не считало.

Тимоти Снайдер говорит о послевоенных этнических чистках в СССР, но основное внимание уделяет прежде всего этническим чисткам немецкого населения и в странах, перешедших на сторону СССР в конце войны – Румынии и Венгрии, и в Восточной Пруссии, занятой войсками РККА, а затем и в самой Германии, и в послевоенной Польше и Чехословакии, освобожденных армией Советского Союза от гитлеровских оккупантов. Этот этап массовой расправы с мирным немецким населением очень похож на генеральный «план Ост» правительства Третьего рейха по проведению послевоенных этнических чисток на покоренных восточноевропейских территориях. Правда, теперь принудительное изгнание лиц «нежелательной» этнической принадлежности шло в обратном, западном, направлении и касалось как этнических немцев – «фолксдойч», то есть немцев, исторически проживающих за пределами Германии, так и «рейхсдойч» – немцев Германии, а за ними и других этнических меньшинств. Сходство с «планом “Ост”» усугубляется еще и тем, что этнические чистки являлись только частью грандиозного плана передела Европы и ее послевоенного устройства. Отличие заключалось в том, что изгнание немцев во многих местах началось раньше, чем это было санкционировано «большой тройкой» союзников на Ялтинской (4 – 11 февраля 1945 года) и Потсдамской (17 июля – 2 августа 1945 года) конференциях, решавших основные вопросы послевоенного передела Европы между странами-победительницами и мирного обустройства поверженной Германии.

На послевоенной Потсдамской конференции вопрос государственных границ Германии, Польши и СССР союзники решили следующим образом. Все территориальные приобретения Германии, начиная с 1938 года, подлежали безусловному возврату: Чехословакии – Судеты, Польше – «Польский коридор», или Поморское воеводство, включая немецкоязычный вольный город Данциг (польск. Гданьск); Литовской ССР – Мемельский (литовск. Клайпедский) край. В то же время за СССР сохранились почти все аннексированные в 1939 году польские территории (Западная Украина, Западная Белоруссия, Виленская область в составе Литовской ССР), за исключением Белостокского округа (Подляшья) и небольшого района на правом берегу реки Сан, возвращенных к 1947 году. Польские территориальные утраты в пользу СССР (47 %, или 77000 км? довоенной площади страны) были компенсированы за счет Германии, которую обязали передать Польше земли к востоку от реки Одер – часть Силезии, Восточный Бранденбург и Восточную Померанию, а также округ Шецин к западу от Одера, а кроме того еще и две трети Восточной Пруссии. Одна треть Восточной Пруссии с ее столицей Кенигсбергом (переименованной в Калининград) отторгалась в пользу СССР, организационно включившим ее в состав РСФСР как Калининградскую область. В целом, территория послевоенной Германии по сравнению с 1937 годом сокращалась на четверть.

Союзники также санкционировали массовое выселение более десяти миллионов немцев с этих территорий. В те дни многие считали, что продуманное и последовательное переселение немцев в Германию из Чехословакии, Польши, СССР (Калининградской области), как и из других стран Европы, которые позже войдут в советский блок, сократит человеческие страдания и экономические тяготы во всех странах. Среди противников твердо стоял Джордж Оруэлл, назвавший плановое переселение немцев «чудовищным преступлением», которое человечество «не может на себя взять». Но его политической интуиции никто не внял. Послевоенная Восточная Европа жаждала этнической чистоты и гомогенности.

На исходе 1944 года в преддверии наступающей Красной армии германское руководство организовало эвакуацию местного населения из всех портовых городов Восточной Пруссии. Правда, считает Снайдер, организовало из рук плохо: выделенных для перевозки морем судов оказалось крайне мало, а сухопутный транспорт практически отсутствовал. Поэтому плановая эвакуация превратилась в массовое бегство мирного населения, спасающегося от советских солдат. Все это проходило суровой зимой, по пути люди замерзали, изнемогали от голода и болезней, а наступающий противник обстреливал их с земли и воздуха; счастливцев же, попавших на судна, топили торпедные катера, а многие в отчаянии возвращались назад, на гнев иль милость победителей. Так что эвакуация мирного населения вылилась в массовую гибель эвакуируемых. Примерно шесть миллионов немцев успели эвакуироваться или спастись бегством от наступающей Красной армии. После падения Берлина многие «этнические» немцы пробовали вернуться «домой» в Чехословакию, Польшу и другие страны, но удалось это лишь считанным из считанных, большинство из них депортировали, а некоторых упорных «возвращенцев» депортировали по несколько раз.

Советские войска заняли Восточную Пруссию 13 января 1945 года, к марту освободили все земли, которые должны были войти в послевоенную Польшу и СССР, и стремительно двигались на Берлин, неистово сокрушая вооруженного противника, а заодно и мирных жителей, их жилье, имущество и живность. Снайдер ссылается на работы историков, исследующих преступления освободителей против мирного населения в конце войны, и на показания жертв этих преступлений, и на воспоминания очевидцев, среди которых и много видевший на своем веку немецкий писатель Гюнтер Грасс. Уроженец Данцига, он засвидетельствовал, как нацисты брали в 1939 году его вольный город, как расстреляли в упор его дядю – директора Центрального почтамта; а в 1945 году мать Гюнтера, спасая дочь-подростка от ломившихся в дом красноармейцев-насильников, предложила взамен себя, и те удовлетворились и ею, и девочкой. Читая эти страницы, я пожалела, что Снайдер не вспомнил ни одного свидетеля с советской стороны, хотя бы Александра Солженицына, участника боев в Восточной Пруссии (за что в 1958 году награжден медалью «За взятие Кенигсберга»), по следам которых написал поэму «Прусские ночи» (она есть и в английском переводе британского историка и писателя Роберта Конквиста) о буйном пиршестве озверелых победителей, все обращавших в руины, лом, прах, тлен, «девку – в бабу, бабу – в труп». [90]90
  К. И. Чуковский записал в дневнике в конце сентября 1965 г.: «Поразительную поэму о русском наступлении на Германию прочитал А. И. Солженицын – и поразительно прочитал. Словно я сам был в этом потоке озверелых людей. Стихийная вещь – огромная мощь таланта… Буйный водопад слов – бешеный напор речи – вначале, – а кончается тихой идиллией: изнасилованием немецкой девушки».


[Закрыть]

Был и другой метод расправы с мирным немецким населением на освобождаемых территориях – интернирование невооруженных подростков и стариков, а часто и женщин. Мотивировалось это необходимостью в корне пресечь любую попытку вооруженного сопротивления на оккупированных территориях. Интернированных так же, как и военнопленных, определяли на принудительные работы в шахтах Силезии, Донбасса, Казахстана и Сибири, чтобы восстанавливали разрушенное войной народное хозяйство. В общей сложности со всех освобожденных территорий – Румынии, Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Югославии и самой Германии, главным образом из Верхней Силезии и Восточной Пруссии – в СССР завезли к концу войны 272000 интернированных немцев-«вестарбайтеров» (это составляло примерно лишь десятую часть угнанных нацистами «остарбайтеров» из СССР). К концу 1949 года более 66000 их погибло на восстановлении народного хозяйства СССР, более 212000 репатриировалось по состоянию здоровья (часто не в страну довоенного проживания, которая отказывалась их принять, а в Германию).

В освобожденной Чехословакии славянское население спешило расправиться с этническими немцами, составлявшими треть населения страны: за несколько майских дней в одной только Праге искалечили, изнасиловали и убили не менее 855 гражданских лиц, а в Судетах расстреляли 10000 уже разоружённых военнослужащих немцев. Около 350000 немцев прошли тюремное и/или концлагерное заключение прежде, чем их депортировали. Депортация сопровождалась многочисленными акциями насилия: несколько десятков тысяч чешских немцев погибло по дороге от рук «народного правосудия», тысячи кончали самоубийством. Гюнтеру Грассу, находившемуся после войны в американском лагере военнопленных на территории Чехословакии, казалось, что американцы не столько охраняли немецких военнопленных, сколько оберегали их от местного населения. К октябрю 1946 года более двух миллионов этнических немцев Чехословакии депортировали в американскую и советскую оккупационные зоны.

Польская армия в июне – июле 1945 года депортировала в Германию более миллиона немцев, живших вдоль послевоенной западной границы страны по Одеру и ее притоку Лужицкой Нисе. Офицеры инструктировали солдат обходиться с немецкими земледельцами как с врагами, точно так, «как их власти обходились с нами». Сталин советовал тогдашнему министру по делам возвращенных территорий Владиславу Гомулке создать немцам в Польше такую жизнь, чтобы те сами захотели убраться. Наиболее рьяно это осуществляли в Силезии (как в исконно польской, так и в части, отторгнутой от Германии): закрыли немецкие школы и газеты, запретили использование немецкого языка в общественных местах, изымали у немецких жителей недвижимое и движимое имущество, трудоустроили все мужское население в шахты. По всей стране польские власти начали сгонять этнических немцев в небольшие, рассчитанные на несколько тысяч человек концлагеря. Во главе многих лагерей стояли бывшие заключенные Аушвица, теперь вымещавшие на немецких заключенных всю ярость от пережитого в нацистских лапах. Зимой 1945–1946 гг. смертность в таких лагерях достигала 50 %. С началом депортации не менее 400000 немцев погибло на пути в изгнание, но более семи с половиной миллионов депортированных – польских и бывших германских – немцев (в основном из Силезии и Померании) к концу 1947 года попали в британскую и советскую оккупационные зоны Германии.

Депортацию из советской части Восточной Пруссии (Калининградской области), где летом 1945 года проживало 129614 немцев, задерживали из соображений практических: немцы восстанавливали разрушенный войной край. Но с октября 1947 по октябрь 1948 года в советскую зону оккупации Германии переселили 102125 немцев, а самую последнюю группу (из ста девяноста трех высококвалифицированных специалистов) отправили в ГДР в мае 1951-го. К этому времени из стран советского блока в ФРГ и ГДР переместили более двенадцати миллионов немцев.

С выселением немцев этнические чистки в Польше и СССР не завершились. В 1944–1946 гг. из Польши в СССР принудительно вывезли 483099 украинцев. В середине 1946 года с территорий, аннексированных СССР, «по собственному желанию» репатриировалось более полутора миллионов поляков, а под нажимом местных (украинских, белорусских, литовских) властей еще несколько сотен тысяч, в их числе не менее 100000 польских евреев. Это единственный случай в истории сталинских этнических чисток, когда «нежелательные» группы населения пограничных окраин страны выселили за ее пределы. Весной и летом 1947 года польские власти в порядке принуждения переселили 140660 украинцев с юга и юго-востока страны на земли, приобретенные у Германии, тем самым ускоряя процесс ассимиляции этнического меньшинства, а одновременно разгромили вооруженные отряды украинских националистов, остатки которых подались на Запад и в СССР, где их приняли. На первый взгляд, это может показаться странным, если вспомнить, что в 1944–1946 гг. советские власти депортировали в Сибирь 182540 украинцев, по одному лишь подозрению в связях с украинскими националистами. Оказалось, что приняли их только для того, чтобы через несколько месяцев депортировать в Сибирь и Среднюю Азию, а вместе с ними и западно-украинских националистов-старожилов с аннексированных в 1939 году польских земель – общим числом более 76000.

В мае 1948 года СССР переключил внимание на «националистов» прибалтийских пограничных республик, депортировав в Сибирь более 82000 литовцев, более 42000 латышей и более 20000 эстонцев. В общей сложности, начиная с 1940 года Сталин сократил население этих земель на 200000, изолировав или уничтожив наиболее активных, образованных и дееспособных людей. Примерно в то же время в ГУЛаг направили 148079 ветеранов Отечественной войны по обвинению в коллаборационизме с захватчиками. После войны в ГУЛаге и спецпоселениях оказалось значительно больше советских граждан, чем в довоенные годы.

Снайдер напоминает, что этнические чистки, начавшиеся с возвращением РККА на земли, бывшие под оккупантами, не планировались как намеренное уничтожение мирного населения. Но в них погибло не менее 700000 немцев, 150000 поляков, 250000 украинцев и 400000 депортированных советской властью с Кавказа, из Крыма, Молдавии и Прибалтики. Немцев (кроме советских) и поляков депортировали с востока на запад, и поэтому вероятность погибнуть у них была меньше, чем у украинцев, румын, эстонцев, латышей, литовцев, «кавказцев», крымчан, которых перемещали с запада на восток. Во время бегства от Красной армии и послевоенной депортации погибал в среднем каждый десятый немец или поляк, тогда как среди советских наказанных народов погибал каждый пятый. Как ни тяжела сама по себе депортация, но лучшая доля досталась тем немцам-изгнанникам, кто попадал в американский или британский, а не советский сектор, и тем, кого высылали на родину – ФРГ, ГДР, Польшу, а не в сибирскую тайгу и степи Казахстана.

Гитлеровские планы создать великий Третий рейх провалились. Сталин не только одержал полную победу над врагом, он уничтожил Германию, из развалин которой позднее появилось два государства – ФРГ и ГДР. Он также создал огромный советский блок – Албания, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния и Югославия, – благодарный и зависимый от своего освободителя. При этом расправы с «потенциально опасными элементами» гражданского населения продолжались, но теперь жертвы исчислялись десятками, например, 12 августа 1952 года в СССР расстреляли только тринадцать из двухсот двадцати членов Еврейского антифашистского комитета, а в Чехословакии 3 декабря 1952 года казнили только одиннадцать евреев – членов партийно-государственного аппарата во главе с генсеком партии Рудольфом Сланским.

В послевоенном мире перед Сталиным стояла задача изолировать и СССР, [91]91
  15.02.1947 г. опубликован Указ Президиума Верховного Совета «О воспрещении браков граждан СССР с иностранцами». 28.03.1947 г. в министерствах СССР и центральных ведомствах созданы суды чести, призванные оградить советский народ «от тлетворного влияния буржуазной идеологии и повести непримиримую борьбу с раболепием перед западной культурой». 5–7.07.1947 г. на первом заседании суда чести Министерства здравоохранения СССР разбиралось дело «о низкопоклонстве и раболепии» супругов-профессоров Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина, отправивших за границу рукопись книги «Пути биотерапии рака» о созданном авторами новом антираковом препарате. За этим судом последовало ужесточение антиеврейской кампании, в рамках которой был и разгром Еврейского антифашистского комитета, и роспуск объединений еврейских советских писателей в Москве, Киеве и Минске (8.02.1949), и «борьба с безродными космополитами», в роли которых чаще всего оказывались евреи и люди с еврейскими фамилиями, в их числе «антипатриотическая группа театральных и литературных критиков», и кампания по раскрытию псевдонимов, и «дело врачей-убийц» (9.01.1953 – 4.04.1953), когда пропаганда уже прямо указывала на евреев.


[Закрыть]и весь советский блок от культурного влияния Запада и самой большой опасности – не-сталинского толкования Второй мировой войны. Сталинское же ее толкование сводилось к тому, что победительницей в этой войне является только одна великая нация – русская, на долю которой выпали самые великие страдания и самые великие победы – в битвах за Москву и Сталинград. Посему всем нацменьшинствам полагалось не «возникать» со своими страданиями и героизмом, а евреям к тому же – не вспоминать о Холокосте советских (более двух с половиной миллионов) и европейских (более трех миллионов) евреев. Число уничтоженных во время войны евреев считалось государственной тайной, чтобы никому не бросилась в глаза простая арифметика: во-первых, что евреев, чья численность составляла менее 2 % населения СССР, погибло больше, чем русских, представлявших больше половины населения страны, а во-вторых, что евреев погибло больше, чем украинцев, белоруссов, эстонцев, латышей, литовцев и поляков, чьи земли были полностью захвачены врагом, тогда как только десятая часть (где находились и национальные автономии) огромной территории РСФСР находилась под оккупантами.

Впрочем, считает Снайдер, была и другая причина «забвения и убийства памяти» Холокоста. Современники хорошо знали, что гитлеровская действующая армия огромна, а оккупационные силы весьма незначительны, и поэтому последние широко использовали помощь местного населения. Советская власть ценой замалчивания стремилась «забыть» и то, что в массовом уничтожении евреев активно помогали десятки тысяч советских соотечественников с оккупированных нацистами территорий, и то, что большинство евреев уничтожено было в землях, захваченных СССР в 1939–1940 гг. в рамках советско-германского мирного договора. Последний факт тоже надо было «забыть». Такое толкование истории удерживалось (с некоторыми послаблениями) до распада Советского Союза и социалистического блока. Но, как замечает Снайдер, после распада во всех странах, претерпевших массовое уничтожение гражданского населения от сталинского и/или гитлеровского режимов, наметилась тенденция завышать число жертв и даже соревноваться, у кого больше, а это, как мы знаем, может привести к таким опасными последствиями, как югославские войны в 1990-е годы.

Заканчивая монографию, Тимоти Снайдер напоминает, что число – абстракция, которую используют для количественной характеристики объекта изучения. За числом уничтоженных стоят конкретные человеческие жизни. Гитлеровский и сталинский режимы превращали человеческие жизни в числа. Задача современных исследователей, прежде всего, установить достоверные числа, хотя само по себе для истории, науки гуманитарной, этого мало. Ее задача не только найти числа, но увидеть за ними людей, насильно изъятых из жизни, и вернуть человечеству память о них – о миллионе ленинградцев, погибших в блокаду; о трех с лишним миллионах советских военнопленных, уничтоженных гитлеровцами в 1941–1944 гг.; о трех миллионах и трехстах тысячах крестьян Украины, выморенных советской властью в 1932–1933 гг.; о более пяти с половиной миллионах евреев Европы, расстрелянных, сожженных и отравленных гитлеровцами; о миллионах других жертв сталинского и гитлеровского режимов. Если мы не в силах это сделать, говорит Снайдер, значит, кровавым диктаторам удалось изуродовать не только наш мир, но и нашу человечность.

Самая первая рецензия на книгу Тимоти Снайдера начиналась вопросом: «Как добиться успеха к сорока годам жизни?» – и далее следовал ответ: во-первых, выучить несколько иностранных языков – чешский, французский, украинский, русский, польский, немецкий, идиш; во-вторых, иметь таких наставников, как покойный Тони Джуд; [92]92
  Тони Джут /Tony Judt/ (1948–2010), британский и американский историк, специалист по истории Франции и Европы. Особенно высоко ценится его монография 2005 г. «Послевоенная Европа» / «Postwar, a History of Europe Since 1945».


[Закрыть]в-третьих, издать монографию «Кровавые земли», которая (это уже мое добавление. – Ж. Д.) войдет в список десяти лучших американских книг 2010 года и которую сейчас переводят на иврит, немецкий, польский, русский и украинский языки.

Опубликовано: “Заметки по еврейской истории” (сетевой журнал), № 12(147), 2011.