сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
— Социальный статус. Раньше я была дочерью ведущего архитектора и моя классная обращалась к маме только «красавица моя», а кто я теперь?
— Дочь инвалида да еще и без матери.
— Да, папа, только не обижайся. Для меня ты все равно отец. Но они уже смотрят по-другому, и им плевать, что сегодняшний инвалид и вчерашний ведущий архитектор — одно и то же лицо, что человек остался человеком. Теперь я намного ниже своих соплеменников по социальной лестнице, и классная их поддерживает, раздувая проблему.
— Я схожу в школу.
— Нет. Я не хочу, я сама. Я просто вчера струсила малость, потому что подружки отвернулись, потому что я им теперь не ровня. А все иначе, это они мне не ровня.
— Ух ты, и кто такой умный тебя так просветил?
— Хороший вопрос! У нас в классе новенький!
Ее глаза зажглись внутренним огнем, она расцвела и преобразилась.
— Вот как? Понравился? Кто, откуда?
— Сын профессора Агеева. Папуль, Машка его так и представила. Нет, ну, ты прикинь. «Познакомьтесь, — говорит, — это Илья Агеев. Сын профессора». А Илья ей в ответ: «Моя мама хирург, кстати, очень хороший хирург! Хоть и не профессор». Машка покраснела и в ответ: «Ты садись с Юленькой, она у нас отличница». А он прошел и сел со мной. Только спросил, занято или нет.
— Да, интересный парень. И внешне удался, — Владимир наблюдал за счастливым выражением лица дочери.
— Ты тоже находишь, что интересный?
— Да, конечно.
— Во-от! А меня никто не дразнил и не цеплял, девчонки только злились и шушукались, а он со мной на всех предметах сидел. Только потом спросил, как у меня дела с математикой. Просил помочь, если не справится.
— Ты, помочь с математикой?!
— Да, папуль. Ну, он же не знает, что я без тебя никуда.
— И что делать будешь?
— Ты ему поможешь? Мы могли бы приходить после школы. Папочка, пожалуйста, ну что тебе стоит!
— Я подумаю, хорошо?
— Думай! Я тебя очень прошу. Он нравится мне.
— Рано нравится! Но с другой стороны, я обязан его матери…
— Да, может, и встретишься с ней. Пап, если бы у тебя было две руки, ты бы давно уже с ней встречался, ведь так?
— Не знаю. Если бы она захотела со мной встречаться, то, наверное, встречались бы. Бы мешает.
— Глупость твоя мешает и твоя низкая самооценка.
— Что ты там об отце говоришь?!
— Правду, папочка, правду! У тебя уже две папки ее портретов, я же вижу. Я сначала не хотела тебя никому отдавать, а теперь не знаю…
— Глупая ты еще, Наташка.
— Нет, я не глупая, может, наивная. Так ты поможешь с математикой Илье?
— Если есть необходимость…
========== Часть 15 ==========
— Надежда, неужели Вам не стыдно, вы зло и упорно не готовитесь к моим занятиям.
— Простите…
— А что-то еще кроме «простите» Я услышу?
— Если вы мне дадите час, я выучу и сдам.
— Хорошо, Вы останетесь в моем кабинете и будете учить. А я пока пройду в отделение, у меня там работа есть.
Она осталась в кабинете одна, с раскрытой книгой. Было жутко любопытно, потому стала разглядывать все, что находилось здесь. На его столе была брошена ручка — паркер. «А он любит роскошь», — подумалось ей. На полке стояла его фотография с пожилой женщиной, видимо, с матерью. На стене в рамках висели сертификаты о прохождении тех или иных специализаций и повышений квалификации.
Вообще молодой профессор Агеев был притчей во языцех. Все девочки, буквально все как одна старались ему понравиться. Он был молод для профессорского звания, достаточно хорош внешне, безумно обаятелен и умен. Все, кроме Нади. Она скептически относилась к романам, особенно с преподавателями, и в мединститут пошла учиться, а не отношения заводить. Сначала карьера.
К тому же она была обладателем скверного характера и достаточно никакой внешности. В этом она была уверена. Ей не доставало женской хитрости и кокетства. Она шла напролом. Говорила, что думает, да и думала именно то, что говорила, и ничего больше.
Единственная подруга осталась в областном центре, откуда сама Надя была родом. В общаге друзья не появились. Были приятели, сокурсники, но не друзья.
Проблема состояла в том, что в слово друг она вкладывала процесс обнажения души. Но не было никого, перед кем она могла бы открыться. Нет, букой и отшельником она тоже не была, просто душа оставалась закрытой.
Соседка по комнате в общежитии закрутила роман, и ее друг торчал у них денно и нощно. Надя не могла заниматься в их присутствии, а уйти было некуда. Не спать ночами у нее совсем не получалось, а тут пропедевтика внутренних болезней, спецпредмет, а уже два дня как книжку в руках не держала. Стыдно было, но плавать и сдавать от фонаря не могла.
Агеев вернулся больше чем через час. Задавал вопросы, она отвечала.
— Надежда Михайловна, мне за дополнительные часы, проведенные в вашем обществе, деньги не платят, так что Вы бы время у меня не воровали больше, не с мальчиками гулять надо, а учить.
— Я не гуляю с мальчиками. Простите, пожалуйста.
— А с кем гуляешь? С девочками? — он резко перешел на ты.
— Так получилось, не выучила.
Он долго говорил об ответственности, о моральном облике будущего врача, о том, сколько сил нужно вкладывать в учебу. Говорил долго, упиваясь собственной речью и своей значимостью.
Но на следующий день она снова не выучила…
— Надежда, останьтесь.
Она осталась, все вышли из кабинета.
— Это вызов мне? Вы прекрасно можете заниматься, где живете?
— В общежитии.
— Проблемы с соседкой?
— Можно и так сказать.
— Понятно, придется вмешаться.
— К чему все это? Она не нарушает режим, все законно до одиннадцати. Не надо вмешиваться, я звонила родителям, они обещали снять комнату.
— Хорошо. Я в отделение, а ты можешь заниматься здесь.
Вот так все началось. Она радовалась, ей очень удобно было учить в его кабинете, и никто не мешал. Он работал тихо, ее не трогал. Только на следующий день предложил чай с пирожными, а еще через день повел в кафе — просто пообедать.
А Надежда не понимала, что происходит, ловила его взгляды на лекциях и на занятиях, а потом ревновала, когда он улыбался не ей.
Он часто улыбался не ей, вернее ей почти совсем не улыбался. А ее задевало, очень, до безумия задевало.
Она никак не понимала его линию поведения. Он позволял ей приходить к нему после занятий, позволял спокойно учить, потом долго беседовал с ней, провожал до общежития. Вернее не совсем до общежития, а так, чтобы никто не заметил, что он ее провожает. Но она этого не понимала.
Надя начала говорить как он и мыслить как он, он стал воздухом, которым она дышала, последней инстанцией, истиной, и другой быть не могло.
Ее жизнь замкнулась на Владе и ее миром стал он.
На приручение Нади у него ушло меньше месяца. Сначала это был лишь спортивный интерес — влюбить в себя строптивую девчонку, но потом Влад понял, насколько сам заинтересован ею. Она не была пустоголовой красоткой как обычно. Она интриговала его своей сущностью. Вот так он и попал в собственные, им самим расставленные сети для простушки Нади, как ему казалось вначале.
Он прекратил начинавшиеся отношения с аспиранткой кафедры нервных болезней, на которой, собственно говоря, и работал, а пропедевтика была так, подработкой.
Дома его ждала Вероника. Жена. Влад уже давно не любил ее, но уважал. Когда-то они вместе поступили в аспирантуру. Он защитился, а она нет. Потому что вышла за него замуж. Потому что у нее случились две внематочные беременности с разницей в год. Она помогала ему в работе, была хорошей хозяйкой, а он чувствовал себя виноватым в ее проблемах, да каких ее, их общих проблемах. Она никогда не изменяла ему, изменял он. Оправдывал себя тем, что его первая любовь Алла его сделала таким.
Расставаться с Вероникой он не собирался. Знала она о его увлечениях или нет, сказать трудно. Может, и знала, но мирилась. Потому, что он все равно всегда возвращался к ней. И не день, и не год их связывали, а целых пятнадцать лет. Она пережила с ним все: и защиту кандидатской, и защиту докторской. Она была единомышленником, правой рукой, тылом, и он ценил ее.
Но! Но в его жизни появилась Надя.
Ее родители действительно сняли ей комнату в двухкомнатной квартире, вместе с хозяйкой. Только бабулька — хозяйка квартиры — очень быстро попала под чары молодого профессора тридцати семи лет от роду. Она уходила к соседке, когда они возвращались с института вдвоем.
Как-то вернувшись с работы, Влад застал у себя дома мужчину, мирно беседующего с Вероникой. По возрасту он был почти их ровесник, может, чуть старше. Вероника, бледная и грустная, пыталась успокоить собеседника. На Влада он бросился с кулаками. Мужчина оказался отцом Нади.
— Ей восемнадцать лет, — кричал мужчина. — Как ты, паразит, мог? У тебя семья, что ты творишь? Я добьюсь справедливости, ноги твоей, бабник в институте не будет. Я твою карьеру под откос пущу.
— Да что случилось?
— А ты, падла, не знаешь?! Беременная она!
Это был гром среди ясного неба. Он попросил будущего тестя успокоиться. Сказал, что все устроит. Но все решила Вероника. Она прекрасно понимала преимущества беременной восемнадцатилетней девушки перед ней, бесплодной женщиной, и она ушла. Тихо-мирно ушла из жизни Влада. Она даже была на их свадьбе.
Свадьбу сделали на широкую ногу, отец Нади постарался. И академ после рождения внука взять ей не дали. Забрали ребенка к себе, прямо в двухмесячном возрасте.
Каждые выходные Надя с Владом приезжали к ним. Они любили сына, просто обожали, и Влад с ума сходил по единственному ребенку. Баловали его, но забрать не могли, просто было не с кем его оставлять, а родную бабушку ни одна няня не заменит.
И так каждый раз после возвращения от родителей Надя плакала и просила взять няню, но дорого, даже с его зарплатой они бы не потянули. Тем более копили на большую квартиру. Сын приедет, ему своя комната нужна будет. Когда Надежда окончила ординатуру по хирургии, вопрос с переездом ребенка отпал совсем. Ему в школу идти, кто уроки с ним делать будет, а провожать и встречать?
А они любили, скучали и ездили каждые выходные, звонили каждый день, говорили по очереди с ним по телефону. Покупали самые дорогие игрушки, заваливали его книжками и гаджетами. Вывозили на море в отпуск. Что только они не делали, чтобы восполнить ребенку отсутствие родителей пять дней в неделю.
Надя в замужестве казалась самой счастливой, и все трудности ей были нипочем. Она безумно любила мужа и старалась во всем ему соответствовать. Быть лучшей в своем деле. Ей некогда было слушать болтовню младшего персонала, не обращала внимания на досужие пересуды, жила работой и любовью.
Единственной любовью, как она думала тогда.
========== Часть 16 ==========
— Владимир, разрешите?
— Владислав, простите, не знаю вашего отчества. Проходите, конечно. Я один.
— А у меня сегодня ни занятий, ни лекций, а в клинику я успею. И для Вас я просто Влад, лучше бы и на ты.
— Ну, тогда называй меня как хочешь. Володя, Вова. Чай пить будешь?
— Можно.
Они сели за стол в кухне. Влад обратил внимание, что в квартире очень чисто. Володя налил чай, поставил зефир.
— Влад, честно, ты не доволен дружбой твоего сына с моей дочерью?
— Нет, как раз таки доволен. Она мне нравится, и нравится Наде. Я был в школе. Нет, не подумай, просто узнать, что и как, что подтянуть надо, где нажать. Илюшка учился в областном центре. Глупость мы, конечно, сделали, отдав его Надеждиным родителям. Надо было самим его поднимать, а то мы и дома-то не были. Десять лет прожили вместе, но практически не виделись. Всю неделю на работе с утра до вечера, а в выходные — к сыну. Но дело прошлое. Теперь его подтянуть надо. Уровень другой здесь. Надо думать о высшем образовании.
— Да нет, он соображает. Я ж каждый день с ними занимаюсь. У моей Натальи тоже математика хромает. Илья лучше тянет. Способный парень.
— Я хочу поговорить о ваших занятиях.
— Мне не трудно, можно сказать, в удовольствие.
— Жена на работе?
— Чья?
— Твоя.
— Мать Наташи ушла. Мы развелись уже давно.
— Я хочу оплатить занятия с Ильей.
— С чего? Занимаюсь я с двумя сразу, так интересней и продуктивней. Сказал же, мне в радость.
— Любой труд должен быть оплачен.
— А Любовь, дружба? Тоже должны быть оплачены?
— Вот как ты повернул! Прав! Но только поставь себя на мое место. Ты бы не пришел с таким предложением?
— Пришел бы, потому мы еще мы сидим и разговариваем. И я не вспылил.
— Ладно, понял. Ты с детьми только математику решаешь?
— Когда как, и литературу, они ж не читают теперь, вот приходится находить методы воздействия. Ваш в биологии силен, его Наташка слушает раскрыв рот. Я слежу за ними, они одни по улице не шатаются и ни с какими компаниями не связаны.
— Я за это тоже волновался. Но что следишь — плюс. Я заскачу еще?
— Конечно, Влад.
Влад вышел на улицу, сел в машину и думал. Он понимал, почему Владимир поселился в Надином сердце. Больно, очень больно, но… он хоть человек. Он не обидит ее.
Почему-то это было очень важно. Чтобы никто не причинил зла его Наде.
Теперь оставалось только казнить себя за все содеянное, и все. Но чем больше проходило времени, тем горче была тяжесть разлуки. Наверно, когда они были вместе, он не понимал, насколько любил ее.
На днях заезжал к Веронике. Она давно вышла замуж, они усыновили мальчика. Но она оставалась другом, и ей можно было «поплакать в жилетку». «Поплакал». Легче не стало, Надя не вернулась к нему и не вернется… И Владимир тут ни при чем, виноват только он сам…
***
У него всегда были женщины на стороне. Он даже изменой это не считал, так, развлечением, интригой, но никак не изменой. Просто иногда расслаблялся, приятно проводил время в обществе женщин, девушек, студенток. Он никогда не прилагал усилий, чтобы осуществить очередное приключение, ему все подносили на блюдечке с голубой каемочкой. Он просто пользовался. Да, ему нравились смазливые мордашки, и что? Разве это преступление? Вон, в музеях смотрят на картины с обнаженными телами, восторгаются совершенством линий, красками, оттенками, но никто это изменой партнеру не считает. Он тоже не считал, что совершает грех.
Он был женат, воспитывал сына, любил жену. Вот ей бы он, пожалуй, даже флирта не простил. Но она никогда никем не интересовалась. Ее мир стоял на трех китах: работа, дом и сын. Мужчина ее интересовал только один, и это был он — Влад.
Кстати, очень приятно иметь вот такой надежный тыл, женщину, которой и в голову не приходит, что параллельно с ней есть кто-то еще.
А он следил, чтобы так все и оставалось. Никому ничего кроме легких развлечений не обещал. И все были всем довольны.
То, что случилось в тот день, было катастрофой.
Ему предложили отдых в бане с двумя студентками шестого курса. Баня частная, за городом, и бывал он там не один и не два раза, да с кем он там только не бывал…
В субботу утром отвез жену к ее родителям, до обеда пообщался с сыном, а потом, оставив Надю у тещи с тестем, сослался на срочную работу и вернулся в город.
Сутки он отдыхал, а вечером воскресенья съездил за женой, еще раз повидал сына.
Утром во вторник на его телефон прислали ролик. Там было все.
Влад немного забеспокоился, но счел это простой шуткой. Проблемы начались с появлением в его кабинете ректора и декана лечфака, с которого и были студентки. У обоих было то же самое видео.
Начался скандал. Ректор орал и стучал кулаком по столу. И все именно в тот момент, когда Влад уже практически получил должность заведующего кафедрой нервных болезней.
Декан обещал лишить его права преподавания. Скандал случился нешуточный.
Влад оправдывался как мог.
Но тут в кабинет вошла Надежда. Ее лицо было гораздо белее ее белоснежного халата. Она очень быстро оценила обстановку, несмотря на крайнюю степень расстройства. А ректор сразу обратился к ней
— Надежда Михайловна, вы знаете, где был ваш муж в воскресенье?
— Да, со мной у моих родителей, мы сына навещали.
— То есть он два дня был с вами? — у ректора глаза полезли на лоб.
— Да, он был со мной и никуда не отлучался, можете спросить у сына или позвонить моим родителям. А я совершенно возмущена тем безобразным монтажом, который пришел на мой телефон. И я хотела бы призвать к ответу этих девушек. Они не имеют никакого права так клеветать на добропорядочного человека и бессовестно рушить семью.
Ректор с деканом остались ни с чем и, пообещав наказать виновных, покинули кабинет.
Таким образом профессор Агеев получил место заведующего кафедрой.
Только Надю он потерял.
Она не позволяла больше даже прикоснуться к себе, они спали в разных комнатах.
А спустя полгода она подала на развод. О былом скандале никто не думал и даже не вспомнил.
На суде была стандартная формулировка: не сошлись характерами.
Десять лет сходились, а потом раз — и не сошлись.
Никакие уговоры, обещания и клятвы не действовали на нее. Она разлюбила.
