Текст книги "Аромаведьма. Кусать и нюхать воспрещается (СИ)"

Автор книги: Жанна Бочманова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 18. В темнице

Постепенно глаза привыкли к темноте, и Дина медленно двинулась вперед, вытянув перед собой руку, чтобы не наткнуться на что-то. Через десяток робких шагов ей показалось, что впереди стало чуть светлее. Да, теперь она уже различала стены темницы и поняла, что находится в коридоре, где высоко под потолком есть небольшие оконца: оттуда и падал слабый свет. Коридор впереди делал поворот, и Дина различила слабые голоса. Она прибавила шагу.

Зрелище заставило ее замереть. Помещение представляло собой разделенные решетками камеры. Люди в них сидели и стояли, кто-то лежал. Женский голос негромко пел какую-то песню.

Дина тихо вскрикнула. Песня оборвалась. Головы узников повернулись к ней.

– Госпожа ведьма! – воскликнула женщина. Дина узнала Анешу, жену пекаря. – Вас тоже арестовали? Но как?

Дина подошла ближе. Из-за прутьев к ней тянулись руки. Она протянула им свои.

– Госпожа Дина! – к прутьям протиснулась тетушка Муша. – Умоляю, скажите, что с моей дорогой Шушей?

– Она в порядке, ее не смогли поймать. Но она хотела сдаться, чтобы быть рядом с вами.

– Ужас! Надеюсь, вам удалось ее отговорить?

Дина смотрела на всех этих людей (ну, может, не совсем людей), но ей было все равно. Все они были ни в чем не виноваты, и участь, которой они не заслужили, рождала в ее сердце боль, а еще... гнев!

– Где Леслав? – спросила она, вытягивая шею и пытаясь разглядеть его в толпе.

– О, его держат в подземелье, внизу. Герцог боится, что он разнесет стены, потому на нем цепи... Бедный мальчик, – всхлипнула Муша.

Дина глубоко вздохнула.

– Герцог... Не верю, что он настолько озлобился. Мне надо с ним поговорить.

– Думаете, мы не пытались? – подал голос Дарлен. – Еще когда погибли жена и сын герцога, мы отправили к нему делегацию из самых почтенных горожан, клялись в верности и что никто из наших не причастен к этому злодейству. Нас не стали слушать. Герцог тогда заперся в своих покоях и даже не вышел к нам, а говорил из-за дверей. Да и как говорил: крикнул, чтобы мы убирались, и на этом все.

– То есть вы не видели его? Из-за двери мог кричать кто угодно.

Дарлен переглянулся с другими узниками, лица у всех стали озабоченными.

– Ну, а кто еще мог говорить с нами голосом герцога?

Дина пожала плечами, но не ответила. У нее не было ответа, лишь догадки и предположения. Она должна увидеть Леслава. Спросив, как дойти до темницы, Дина отправилась в путь, хоть ее и предупредили, что там стоят стражники.

Держась рукой за холодную каменную стену, она дошла до лестницы: один пролет вел вверх, второй – вниз. Сверху падал свет, и, наверное, там был выход и возможная свобода, но она подобрала юбку и пошла туда, где света почти не было, надеясь, что не сверзнется на крутых ступенях и не сломает шею. С каждым шагом становилось все холоднее, сырость пробирала до костей. Впереди раздались голоса. Кто-то поднимался, гремя железом по камням.

– Грос, – сказал один из них, – ты как хочешь, а я пойду погреюсь, а пообедаю заодно. Мои кости не любят сырости.

– А мои любят, можно подумать, – ответили ему. – Подожди, я с тобой. Никуда этот волчара не денется. На нем же цепи с серебром.

Шаги стражников становились все ближе. Дина уже решила срочно бежать обратно, чтобы не столкнуться с ними, но тут рука ее нашарила в стене нишу. Она втиснулась в нее, свернувшись чуть ли не в три сложения, и вовремя: мимо протопали две неясные в темноте фигуры. От них пахло сыростью, железом и потом. Когда шаги затихли, Дина спешно побежала дальше, надеясь, что стражники не будут торопиться обратно. К счастью, они оставили на стене горящий факел, поэтому она ясно видела отливающую серебром решетку и узника за ней.

Леслав сидел в клетке, опустив голову на сложенные на коленях руки.

– Лес... – тихо позвала она, вспомнив имя, которым называл его Миклуш.

Оборотень вскинул голову, глаза сверкнули в темноте. Глаза хищника, пойманного, но не сломленного.

– Ты? – хрипло спросил он и тяжело встал, гремя тяжелыми цепями.

Дина с болью увидела, что от каждого его запястья и щиколотки тянутся толстые цепи к кольцу в стене. Шею сдавливал толстый ошейник, от него тоже шла цепь.

– Лес... – повторила она, с усилием загоняя слезы обратно. – Что я могу сделать?

Он усмехнулся и качнул головой.

– Ну... разве что сказать мне последнее "прощай".

– Нет! – она топнула ногой. – Не слишком ли рано ты сдался?

– Кто сказал, что я сдался? Нет, завтра перед казнью у меня будет один-единственный шанс добраться до него, и я его не упущу. Мне понадобится всего один прыжок – разорвать ему глотку. Если бы не это... – он потряс цепями, – ничего, им придется их снять с меня, чтобы вывести отсюда, – Леслав недобро усмехнулся.

Дина покачала головой. Это был слишком рискованный план, и к тому же при любом исходе несущий оборотню смерть.

– Ты не можешь обернуться? – уточнила она, имея в виду злосчастные цепи. – Если у тебя не получится, подумай, что будет со всеми остальными?

Леслав пожал плечами.

– Им так и так не выжить, но хотя бы я умру не зря.

Дина протянула руку между прутьями.

– Лес, ты слишком зациклен на мести. Надо искать другой выход.

Его горький смех разнесся под сводами темницы.

– Подскажешь, какой? – он потряс кандалами и тут же замер, наклонил голову, прислушиваясь к чему-то. – Сюда идут.

– Ой, это стражники возвращаются, – глаза Дины заметались по сторонам.

Она и забыла про них. Как-то быстро они вернулись... В любом случае, ей уж некуда спрятаться.

– Лезь сюда, – Леслав кивнул на тонкий тюфяк в углу камеры. – Ты должна пролезть. Они рано или поздно снова уйдут, тогда и выберешься.

Не без труда ей удалось протиснуть короб через прутья, затем и сама она оказалась внутри. Леслав задвинул тюфяк в самый темный угол, Дина свернулась на нем клубочком, а Леслав накрыл ее ветхим одеялом, сам же уселся, закрыв ее собой.

Шаги приближались. Дина под одеялом почувствовала, как напряглась спина Леслава. Она и сама сжалась, поняв, что шаги не могли принадлежать крупным мужчинам-стражникам.

– О, какие гости посетили меня. Не приветствую вас, герцогиня. Во-первых, мешает это... – цепи звякнули, – во-вторых, не считаю нужным.

Раздался мелодичный смех.

– Дерзкий пёс! Ничего, завтра тебе будет не до смеха, когда твою вонючую шкуру подпалит огонь.

– Вы пришли сказать только это?

– Нет. Пришла сказать, что могу облегчить участь других оборотней. Как тебе такая сделка?

– Никак. Не принимается.

– Вот как? Тебе безразличны муки твоих собратьев?

– Мои собратья мертвы, и вам это хорошо известно.

– А... то есть всех остальных ты не считаешь своей стаей? Забавно. Хорошо, я ухожу. Завтра ты пожалеешь, что не согласился. Я прикажу казнить тебя последним. Ты будешь видеть, как огонь пожирает их тела, и слышать предсмертные стоны.

– Стойте! – цепи звякнули, Леслав встал. – Какое там у вас условие?

– А-а-а... Так и знала, что твое равнодушие всего лишь маска. Завтра ты признаешься при всех, что именно волки загрызли первую жену герцога.

Последовала долгая пауза. Дина под одеялом замерла, кусая костяшки пальцев.

– Волки не делали этого!

В ответ Эстель лишь рассмеялась.

– Ты уморителен! Делали, не делали... какая разница! Я люблю мужа и хочу, чтобы он обрел покой. Он хочет возмездия, он его получит.

– Допустим... – глухо сказал Леслав, выталкивая слова через силу, – допустим, я сделаю такое признание, и что тогда будет с остальными оборотнями?

– Думаю, герцог сменит гнев на милость. Во всяком случае, отменит для них казнь.

– Думаете или уверены?

– Думаю, что смогу уговорить мужа помиловать остальных. Ведь он хотел отомстить за смерть жены и сына, а больше его ничего не волнует.

– Хорошо. Я согласен.

– Что ж, я знала, что ты проявишь сострадание, оборотень.

Дина вылезла, когда шаги герцогини стихли. Леслав сидел и грыз соломинку, вытащенную из прорехи в тюфяке.

– Ты и правда признаешься?

Он пожал плечами.

– Если мне не удастся добраться до герцога и прервать его никчемную жизнь, то хотя бы избавлю от мучений остальных.

– Почему именно до герцога? – пробормотала Дина. – Эстель опаснее, как по мне.

– Не она же объявляла охоту на волков.

– А как она вообще появилась в замке?

– Примерно через полгода после гибели семьи герцога. Он уже издал указ об изгнании волков, а остальных обложил двойным налогом, но все еще можно было как-то жить. Потом появилась Эстель, сперва в качестве невесты. Говорили, что она боится выходить замуж за Вилена Черноозерского, вдруг ее постигнет та же судьба, что и первую жену герцога. Тогда-то он и объявил охоту. Каждый, кто приносил в замок волка живого или мертвого, получал вознаграждение. Сама понимаешь, что началось.

– И что? Люди начали охотиться на своих соседей, с которыми годами жили в мире и согласии?

Леслав пожал плечами.

– Ты не представляешь, какую власть имеют деньги. Но да, не все согласились получать кровавые деньги, и тогда пришла ночь Большой охоты.

Дина вздохнула и села рядом.

– Лес... я не хочу, чтобы ты умирал.

Он снова пожал плечами.

– Рано или поздно мы все умрем.

И тогда она стукнула его кулачком по спине.

– Нет! Только не ты.

Он взял ее лицо в свои ладони и вгляделся.

– Не знаю, как ты попала в наш мир, ведьмочка, но клянусь, что с тобой моя жизнь приобрела смысл. Я никогда не сказал бы тебе, что не переставал думать о тебе с того самого момента, как поймал тебя в тот день, если бы не все это... – он намеренно звякнул цепями. – Помнишь, как ты чуть не упала с лестницы?

Дина чуть улыбнулась, хоть весело ей не было ни капельки. Странно, она ведь тоже думала о нем с тех самых пор, как увидела первый раз.

– Но ты был так холоден и даже заносчив, – укорила она. – Как бы я могла догадаться об этом?

– Ты и не должна была догадаться. Оборотень не самая подходящая пара для такой девушки, как ты.

Дина отстранилась. Ох уж эти мужчины!

– В том мире, откуда я пришла, женщины давно решают сами, кто им пара, а кто нет. Мог бы и спросить мое мнение для начала.

– Теперь все равно уже поздно, – Леслав отпустил ее и подтолкнул к решетке. – Иди, а то стражники увидят тебя.

– И что? Посадят в тюрьму? – горько рассмеялась Дина, но все же вылезла через прутья наружу. – Я дойду до герцога, поговорю с ним.

– Если выберешься отсюда. Ты в темнице, не забыла?

Дина сморщилась, да, она и забыла, что и сама является пленницей.

– Иди! – приказал Леслав. – Не плачь обо мне. Я сам выбрал свою судьбу. Мог бы уйти вместе с Белым, но тогда... – он замолчал, – тогда я не встретил бы тебя, ведьмочка.

Дина поставила ногу на первую ступень лестницы и бросила прощальный взгляд на его лицо – в пляшущих тенях оно было сурово, но... улыбалось.

Глава 19. Долгий путь

Первые пичуги возились в ветвях деревьев, приветствуя новый день. Лесная деревня просыпалась. Распахивались ставни; на крыльцо выходили женщины, смотрели в небо, прикрыв глаза ладонью: не нагонит ли ветер туч?

Дома в селении располагались вокруг круглой площади, в центре которой высился помост с натянутым поверх пологом, сшитым из шкур животных.

Лес окружал деревушку, нависал над ней кронами вековых сосен. Между деревьев тянулись тропки. Одна из женщин с пустым ведром направилась по одной из них туда, где шумел ручей, и вдруг остановилась. Мгновение она вглядывалась во что-то, а потом ахнула, уронила ведро и помчалась обратно, подобрав подол юбки.

Добежав до помоста, она дёрнула за верёвку на столбе, и по деревне разнёсся глухой металлический звук: "Бом! Бом!"

Когда жители собрались на площади, то увидели, как из леса, пошатываясь, вышел волк. На спине его, вцепившись лапами в шкуру, сидела сова. Волк поднял голову, увидел людей и устало выдохнул. Его лапы подогнулись, он лёг и уронил голову. Сова открыла круглые глаза, встрепенулась и неловко слетела со спины зверя. Крылья её распахнулись, но она тут же тяжело плюхнулась рядом с волком, который медленно обретал человеческие черты. Птица также распласталась на усыпанной хвоей земле и обернулась пожилой женщиной.

По толпе прошло волнение. Люди расступились, давая проход высокому мужчине с длинными белыми волосами.

– Белый... Белый... – шептались все.

– Что тут у вас?

Мужчина вышел вперёд и внимательно посмотрел на лежащего на земле щуплого паренька и женщину, которая гладила его по голове. Женщину он узнал: совы пользовались уважением у волчьего племени. Она увидела Белого и попыталась встать. Ноги плохо держали её, и тогда он быстро приблизился и помог ей подняться.

– Дошли, – пробормотала она. – Белый, ты же помнишь меня и мою сестру? Я Шуша, а это Миклуш. Мы бежали всю ночь, Миклуш ещё так мал. Помогите ему.

– Отведите наших гостей в дом, – распорядился Белый. – Потом я поговорю с ними.

– Нет! – Мальчишка поднял голову и упёрся руками в землю. – У нас мало времени! Белый, ты должен спасти Леслава. И остальных.

Через какое-то время Миклуш и Шуша сидели под навесом из шкур на снопах сена, покрытых коврами, и пили травяной настой из глиняных кружек.

– Вы хорошо устроились, Белый, – сказала Шуша, оглядывая небольшие, но добротные домики селения.

– Да. Это было нелегко. У нас мало мужчин, а рождённые тут дети ещё не вошли в возраст охоты.

– Это значит, что ты не поможешь? – Руки Шуши с чашкой задрожали.

Миклуш поднял голову и посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Белого.

– Ты вождь? – спросил он. – Леслава объяснял мне, что вождь – это тот, кто бережёт свой народ. Вожак же тот, кто просто ведёт стаю на охоту. Так кто ты?

– Не слишком ли ты мал, чтобы задавать мне такие вопросы? – Глаза Белого сверкнули.

– Нет, – спокойно ответил Миклуш. – Я слабее тебя, это факт, но, кажется, храбрее. Ты утратил статус вождя, сидя тут, в глуши. Оборотни, которых ты бросил, напрасно ждут от тебя помощи.

На лице Белого отразилось вполне искреннее недоумение, потом он усмехнулся.

– Щенок пытается укусить вожака и показать свои зубки? Ты бросаешь мне вызов?

Миклуш встал. На его бледном лице лихорадочно горел румянец. Он набрал воздуха в лёгкие, но не успел открыть рот.

– Белый! – раздался взволнованный голос. – Белый, остановись!

К помосту спешила женщина, по виду достигшая тридцатилетнего рубежа, но не утратившая красоты и стройности фигуры.

– Лисса! Не лезь не в своё дело! – рыкнул Белый. – Это мужской разговор!

– Убить несмышлёныша, чтобы не идти на войну – это по-твоему «мужской разговор»? – с лёгкой насмешкой парировала Лисса.

– Никакой я не несмышлёныш! – развернулся к ней Миклуш.

Лисса легко взлетела на помост и встала между ним и Белым.

– Что произошло, молодой волк? – с почтением спросила она. – Ты, правда, принёс вести из Черноозёрска?

Миклуш медленно кивнул, не отрывая взгляда от женщины. Она вдруг застыла и тоже уставилась на него. Чуткие ноздри её тонкого носа дрогнули. Потом ещё и ещё раз. Она сделала шаг вперёд и даже вытянула шею, ловя запах. Её рука коснулась волос мальчика. Из горла вырвался рык – не злой, а какой-то просящий. Миклуш замер, отпрянул, потом потянулся вперёд и заскулил.

– Мик? – прошептала Лисса и уткнулась лицом в его шею.

Она втягивала запах, а её руки скользили по плечам и спине мальчика. – Сын... Щеночек мой...

– Мама? – Миклушу удалось поднять голову. – Мама? – повторил он срывающимся голосом.

– Ты выжил? О, Луна! Благодарю тебя! – Лисса подняла глаза к небу.

– Леслав спас меня, – сказал Миклуш, цепляясь за рукава её блузки. – Леслав нашёл у реки и вырастил. Почему ты не вернулась, мама? Я ждал тебя так долго...

– Я... – Лисса схватилась рукою за горло, слёзы душили её. – Меня ранили, Белый спас меня, утащил из опасного места. Я долго не могла восстановиться, но всё просила Белого сходить за тобой.

– Да, молодой волк, – подал голос Белый, – я, правда, ходил за тобой к реке, туда, где Лисса оставила тебя, но не нашёл никого...

– Ты сказал, что там были следы человека, и что, скорее всего, ты попал в руки стражников герцога, – с укором бросила Лисса. – Но если Мику забрал Леслав, то как ты мог не заметить следов взрослого волка?

Белый опустил глаза, сильные руки сжались в кулаки.

– Все эти годы я оплакивала сына, – по щеке Лиссы скатилась слеза, – и даже не сделала попытки разыскать его. Ты боялся, что я уйду из стаи?

Белый встал и посмотрел женщине в лицо.

– Да. Можешь думать обо мне как хочешь. Мне надо было сохранить племя. Сама видела, сколько нас осталось.

Миклуш высвободился из объятий матери, его голос дрожал от гнева и возмущения.

– Так ты поможешь нам спасти Леслава? Он ведь тоже принадлежит стае.

– Волк-одиночка... – еле заметно скривил рот Белый. – Он не слушал моих приказов.

– И что? Он хотел избавить Черноозёрск от зла. Думаешь, что сможешь спрятаться в лесах? Нет, зло придёт и сюда! Я лично его видел.

– Помолчи, щенок, – беззлобно оборвал его Белый и повернулся к Шуше. – Госпожа Сусанна, надеюсь, вы более разумны. Объясните ему, что нас слишком мало, чтобы идти на приступ замка.

– Вот уж нет! – Шуша всплеснула руками. – Я вовсе не разумна, я в гневе! Вы хотите обречь на ужасную смерть не только своего соплеменника, но и других оборотней? Но знайте, потом придут и за вами.

Люди возле помоста зашумели, послышались возгласы, кое-кто уже ссорился. Белый поднял руку, призывая к молчанию.

– Люди Белого племени! По законам волков, которые свято блюдутся веками, чему свидетель Луна, я даю вам право выбора. Те, кто готов к битве, переходите по правую руку.

Он простёр руку и застыл.

Лисса сжала плечо Миклуша и глубоко вздохнула, когда он первым шагнул с помоста и встал справа, и тут же рядом с ним оказалась Шуша. Тогда она тоже спустилась и присоединилась к ним. Так они и стояли: трое напротив молчаливо застывших людей. Белый поджал губы, суровое лицо его стало ещё более жёстким, когда он одним прыжком оказался рядом с Шушей.

Глава 20. Обман

Их вывели из темницы поутру. Солнце еще не вошло в полную силу, и ветер ерошил волосы и одежду обречённых. За воротами замка высился эшафот с толстым столбом посредине, обложенный вязанками хвороста. Дина шла последней – она не была обмотана цепью, как остальные оборотни, но по обеим сторонам от неё грозно пыхтело двое дюжих стражников.

У помоста стоял Зурнав. Мундир еле сходился на его животе, перевязь со шпагой туго обтягивала туловище. Его взгляд остановился на Дине, и на губах мелькнула злорадная улыбка.

Дина опустила глаза, не желая видеть его торжество. Она не знала, чем кончится день – вернее, знала, но сердце её не хотело верить. Не может же всё кончиться вот так? Или может...

Она подняла голову и огляделась. Напротив эшафота высился помост с балдахином, расшитым гербами герцога. Самого Вилена Черноозерского пока не было – а может, он и не придёт, предпочтя малоаппетитному зрелищу очередного каплуна в апельсиновом соусе?

Но тут она увидела, как стражники тащат опутанного цепями Леслава. Значит, напрасно он надеялся, что у него будет шанс нанести удар. Оборотень едва заметно сопротивлялся, издавая цепями неприятный металлический звук.

– Иди, иди, – подгонял его Зурнав. – Ишь, чудище лесное, ещё упирается.

В это время всех оборотней – а их Дина насчитала ровно двадцать – загнали на кострище и примотали цепью к столбу. Они стояли там с опущенными головами, поддерживая друг друга плечами. Дина видела и пекаря с женой, и семью из лавки пряностей, и Мушу... Старушка казалась уменьшившейся в размерах за дни пребывания в темнице, но шляпка всё так же сидела на её седых волосах – правда, сейчас немного криво. Перо на шляпке обречённо поникло. Перо... Дина замерла и принялась тереть лоб.

От этого занятия её отвлек шум. На помосте показалась герцогиня, а за ней, неловко переваливаясь, – герцог. Он грузно опустился в подставленное под его объёмистое тело кресло.

– Уф! – Он обмахнулся кружевным платочком. – Почему нельзя было посмотреть на это из окна замка? Я мог бы одновременно обедать.

– Ах, дорогой, ты у меня такой занятой, – проворковала Эстель. – Но герцогу положено лично присутствовать на казни. Король Мильтон всегда так делает.

– А-а-а... – кивнул Вилен. – Раз король, то и мне не зазорно. Ну, давайте уже... Что там по плану?

Видно было, что его сиятельство нервничает, но тут на столик перед ним поставили вазочку с засахаренными фруктами и блюдо с пирожными, и он тут же забыл о бедолагах на эшафоте.

Леслава между тем тоже подняли на эшафот и поставили прямо напротив помоста, где расположился Вилен Черноозерский. Оборотень прожигал его ненавидящим взглядом, но без толку: герцог облизывал испачканные сладким лакомством пальцы и причмокивал. Зато герцогиня не оставила своим вниманием обречённого и улыбнулась ему со своего места, даже многозначительно кивнула.

– Помнишь, что должен сделать? – прошипел Зурнав, ткнув оборотня кулаком в спину. – Давай. Сейчас самое время. Иначе этих чудищ ждёт страшная смерть. – Он указал на пылающую жаровню и стражников с факелами в руках, пока ещё не зажжёнными.

Леслав помотал головой – так, как это делают волки, – потом увидел Дину, стоящую между двумя стражниками с руками, прижатыми к груди, и улыбнулся ей, но совсем незаметно, лишь приподняв верхнюю губу – тоже как это делают волки.

– Я, Леслав из рода Белых Волков, хочу обратиться к герцогу Черноозерскому, – громко сказал он.

Герцог в это время запихивал в рот песочную корзиночку с кремом и не обратил на него никакого внимания. Эстель протянула руку и заставила его перестать жевать, потом шепнула что-то. Вилен с неудовольствием вытер рот платком и посмотрел на Леслава. Тому пришлось повторить фразу. Герцог поджал губы, потом нехотя кивнул.

– Говори, оборотень. У тебя есть минута.

Леслав набрал воздуха в лёгкие и весь как-то передёрнулся. Дине показалось, что то была попытка обернуться зверем, но серебро не дало ему такой возможности.

– Герцог Черноозерский, хочу признаться, что в гибели твоей жены и сына виноваты оборотни из моего рода. Мы сделали это из мести за убитых твоими предками сородичей. Виноваты волки, но больше никто. Отпусти этих несчастных, – он коротко кивнул в сторону приговорённых, – они не сделали ничего предосудительного. Они покинут Черноозерск, и больше ни одного оборотня не останется в этих землях.

Позади него раздались сдавленные голоса. Кто-то ахнул, кто-то тихо выругался.

– Нет, малыш, нет! Не надо! – воскликнула Муша и закрыла лицо руками.

Герцог сидел не двигаясь. Глаза его смотрели, не мигая; руки, тянувшиеся к блюду с закусками, так и застыли. Потом он взял с тарелки очередное пирожное и сунул в рот. Какое-то время слышалось только чавканье и причмокивание. Леслав смотрел на него с недоумением, а потом крикнул:

– Отпусти невиновных, герцог! Казни меня! Я в ответе за весь свой род! – Он поднял руки и потряс ими, вынуждая цепи загреметь.

Вот теперь Вилен Черноозерский посмотрел на него, потом перевёл взгляд на тех, кто стоял за его спиной. Пожал плечами.

– Что ж... – Полные красные губы его шевельнулись.

– Ах! – Эстель сильно перегнулась через подлокотник своего кресла и зашептала мужу: – Дорогой! Они опасны. Они знали про то, что натворили волки, но никто из них не сообщил об этом. Значит, они все одобряли их деяние. Они все виновны не меньше волков. Ты согласен?

Герцог проглотил последний кусок пирожного и медленно кивнул.

– Вы виновны, как и волки. За утаивание убийц вы тоже будете казнены, – обратился он к приговорённым оборотням.

Горький вздох прокатился по кучке несчастных. Леслав рванулся, но четверо стражников натянули цепи, не давая ему сдвинуться с места.

– Ты обещала! – крикнул он Эстель. – Ты обещала, что их отпустят, если я признаюсь!

Звонкий, язвительный смех герцогини послужил ему ответом.

Дина бросилась вперёд, к Леславу, но её схватили за руки, удерживая на месте. Она смотрела на герцога, который опять что-то жевал. Ох, не успела она доделать духи, не успела! И ведь даже не знает, правильно ли составила рецепт, ведь страница с описанием духов была кем-то вырвана... Дина посмотрела на Эстель, которая откровенно наслаждалась слезами приговорённых, торопившихся проститься друг с другом.

– Заканчивайте! – приказала герцогиня и махнула платком. – А этого отведите подальше – пусть сперва насладится костром из своих друзей, а потом бросьте в огонь и его.

Стражи сунули факелы в жаровню. Просмоленные наконечники тут же вспыхнули.

Дина переводила взгляд с Леслава на герцога. Оборотень мечтал броситься на своего врага и покончить одним ударом, но не вышло. У неё могло бы получиться, но она стояла слишком далеко, а летать она не умела... Да и что она могла бы сделать? Разве что плюнуть в этих бесчестных господ с презрением или... Дина сунула руку в корзинку, вытащила флакон с духами, над которыми билась последние дни. Потом достала перышко. Зубами выдернула пробку из флакона и капнула густую каплю на тонкие волоски пера.

– Лети, перо, исправь всё зло, – шепнула она и разжала пальцы.

Перышко подхватило ветром, оно закружилось и метнулось под балдахин, опустившись прямо на лоб герцогу. Тот хлопнул себя пухлой ладонью, сгрёб перо в ладонь, потом раскрыл её и уставился на то, что увидел. Всё произошло так быстро, что никто не успел заметить, что случилось.

– Что встали? – крикнула Эстель Зурнаву.

Тот посмотрел на стражей, застывших с пылающими факелами, и поднял руку, готовясь отдать приказ.