Текст книги "Временный персонал"

Автор книги: Жан Саду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Часы на башне показывали четыре с половиной часа. Дрожа от холода, Майя открыла бумажник. Первое, что бросилось в глаза – толстая пачка денег. "Негодяй". Затем какие-то квитанции...

Неожиданно за спиной раздался баритон Даро.

– Не забудьте, пожалуйста положить все в том же порядке.

Майя застыла на месте. Даро стоял в своих белых плавках и улыбался. В руке он держал пуховую куртку.

– В инструкциях для шпионов советуют сначала негромко позвать спящего, чтобы убедиться в крепости его сна.

Майя съежилась. Даро, казалось, не ощущал холода. Он набросил на плечи девушке пуховичок и грубовато подтолкнул ее к рубке.

– Идите скорее внутрь, вы рискуете заболеть...

В каюте, ни говоря ни слова, он принялся растирать ей тело прямо через одежду, после чего, подняв как пушинку, швырнул прямо на кровать.

– Ну как, любопытство удовлетворено? – ничего, кроме насмешливой снисходительности, его голос не выражал. – Что же все-таки вы хотели узнать? – он подошел к девушке и погладил ей кончик носа.

Майя взяла руку Даро и посмотрела ему в глаза.

– Узнать... Вас...

– Вы находите меня таким скрытным?

– Необъяснимым.

– И посчитали, что бумажник поможет разгадать меня... Вы не доверяете мне?

– Напротив, но я была заинтригована...

Он на минуту задумался.

– Заинтересованы моей откровенностью?.. Да?.. Моим прошлым? Моя жизнь показалась вам странной, не правда ли? Даро еще ближе приблизился к Майе и зашептал, – разве я не доказал вам свою преданность?.. Почему вы так поступили?

– Теперь вы не доверяете мне?

– Нет, то есть, – Даро поцеловал ее в губы и сел на кровать, – не знаю... Если бы я был на вашем месте, я поступил, возможно, так же.

Майя улыбнулась, вспомнив о своей сумке, оставленной за дверями спальной кабины.

– Я скрываю часть моей жизни, потому что боюсь людей, продолжал Даро, – это началось еще в тюрьме... Глупо... Ненормально... Я знаю...

Он потушил свет. Майя закрылась с головой под одеялом. Из их уст не прозвучало ни единого намека на те восемь тысяч франков, которые находились у него в кошельке, в то время как Даро брал сигареты у Деона и ехал в поезде за счет Майи.

Был уже полдень, когда они проснулись во второй раз. По палубе барабанил дождь. Даро не спал и смотрел на Майю в зеркало. Взгляды их на секунду встретились. Она поднялась, обернувшись покрывалом.

– Мне нужно ехать.

– Я приготовлю кофе.

– Нет, единственное, что я сейчас хочу, это горячий душ и теплую постель.

– Вы простыли?

– Я хочу побыть одна.

Стыдливость, с которой Майя начала торопливо одеваться, теряя равновесие от качки, выглядела комично.

– Я вас провожу.

Он поднялся, накинул плащ и спросил без доли иронии:

– Когда мы увидимся? Я боюсь потерять вас навсегда...

– Перестаньте всего бояться. Вам достаточно дать мне в залог почитать одну из ваших книг.

– К тому же я должен вам деньги, – рассмеялся он, но вдруг сконфузился. – Эта ночь...

– Я не считаю вас импотентом, – весело отрезала Майя, ведь вы так долго не занимались любовью и были совсем не готовы к этому.

Даро открыл шкаф и, взяв оттуда несколько книг в белом переплете, протянул одну Майе.

– Вот, но я не думаю, что вас это увлечет.

– Вы не пишете под своим именем?

На обложке значилось: Эрик Корни, "Фрэканс".

Прощаясь, Даро хотел обнять Майю, но, положив руку ей на плечо, передумал...

8

Сидя в старом плетеном кресле, Майя заканчивала донесение. Грязновато-серые, размытые дождем оконные стекла едва пропускали свет, придавая кабинету весьма удручающий вид.

Напротив, облокотившись на письменный стол, сидел Жером, – розовощекий, небольшого роста человек. Выражение его лица можно было бы назвать равнодушным, если бы не цепкие и холодные как льдинки глаза. Сиреневый галстук, три отточенных карандаша в нагрудном кармашке и рыжеватые усы делали похожим его на коммивояжера. Портрет довершал огромный перстень с печаткой на правой руке и обручальное кольцо на левой.

Майя рассказала о своем пребывании на "Калине", стараясь не пропустить ни одного эпизода от начала поездки и до сегодняшней ночной сцены.

Жером ни разу не прервал девушку. На столе рядом с ним лежали нефритовые бусы и книга Эрика Корни.

– Ты совершила несколько глупостей. Благодари бога, что все хорошо закончилось, – сказал Жером, закуривая трубку, и на какое то время замолчал. Майя виновато смотрела в сторону и, наконец, первой нарушило молчание.

– Самым поразительным мне кажется то, что он совсем не спрашивал обо мне... Да и сама я в расследовании далеко не продвинулась.

– Никто тебя и не просил из кожи вон лезть, – отрезал Жером. – А в общем, ты проделала огромную работу.

Взяв в руки бусы, он стал рассеянно перебирать их, время от времени сладко затягиваясь.

Майя чихнула.

– Каждому свой черед, – пробурчал Жером и, взяв в ящике стола неомициновый пульверизатор, протянул его Майе.

– Возьми, этим средством я вылечил насморк в два счета, – он вновь внимательно посмотрел на бусы. – Обыск на его яхте нас ничем не удивил. Ведь мы тогда не знали, что Даро выдает себя за человека, у которого ветер в карманах гуляет.

Майя настойчиво повторила:

– Понимаешь, он совсем меня ни о чем не спрашивал...

– Не думаю, что ты провалилась, – уверено произнес Жером, – если взять во внимание все то, что ты мне рассказала, то несомненно существует причина такого поведения Даро, исключая, конечно, твой шарм, – улыбнулся Жером, – нужно найти ее. Твоя приманка убитым во время Сопротивления отцом была удачно задумана, с этого, возможно все и началось... Но что-то здесь еще кроется, ведь он полностью доверяет тебе и даже принимает в личную жизнь. А от лишних расспросов он воздерживается, видимо, для того, чтобы ты лучше доверяла ему, – затем Жером вновь выдвинул ящик стола, достал какой-то документ и, перечитав его, объяснил. – Мы получили это как раз перед твоим отъездом...

Майя прервала его.

– Ты не находишь любопытным, что он сразу догадался об обыске на яхте?

Жером поднял глаза.

– Конечно, это подозрительно, ведь работа была проведена крайне осторожно. Это лишний раз доказывает профессионализм Даро, или то, что он уже ждал полицию. Его жалобы на ее регулярные визиты к нему на яхту – явная ложь.

Чтобы привлечь внимание Майи на важность того, о чем шла речь в документе, Жером выразительно помахал им.

– Сверхсекретный циркуляр из Парижа. В нем содержится требование немедленного рапорта при малейших слухах, касающихся единственного упоминания о катализаторах. Соображаешь?

– Значит, мой субчик в курсе всего этого. А что, если он подозревает меня в том, что я иду по тому же следу, не догадываясь только на кого я работаю?

– Не думаю. Возможно, что он хочет использовать тебя в своей игре, – Жером поднялся, все еще держа в руках нефритовые бусы, подошел к окну и нарисовал на стекле квадрат, – я сказал шефу, что не хочу привлекать тебя больше к этому делу, слишком опасно для молодой девушки.

– Спасибо. Ты что, уже нашел другую?

Жером покачал головой.

– Нет, – и добавил. – Я понял, что ты нужна ему. Соблазнительно привлечь к игре такую девушку, как ты, ведь мы и сами это делаем. У него наметанный глаз. Он будет незаметно добиваться твоей полной компрометации или постарается использовать тебя в качестве осведомителя. Для него ты являешься пока неопытной особой, как новая пешка в игре.

– Так это лишний повод для...

Жером вздохнул, повернулся к столу и, выдвинув в очередной раз ящик, достал пухлую папку.

– Твой жанр клиентуры на несколько голов выше того, к которому мы привыкли. Я имею в виду не только тебя, но и всех нас. Ты знаешь, что делают в этом случае?

– Просят помощи.

– Верно. Я уже отправил шифровку и установил контакт с Парижем, – он указал пальцем на папку и продолжил. – Мне удалось добыть досье на Даро еще до помощи наших парижских друзей. Пришлось здорово помучиться, изучая его. К концу у меня голова чуть не раскололась. Не хотел бы я быть на месте его следователя или адвоката. Сумасшедшая история. Его обвинили в предательстве спустя три месяца после освобождения Франции. Кстати, он даже и не скрывался. Потребовался целый год, чтобы распутать это одно из самых запутанных дел, какие мне приходилось видеть. Только одни подозрения, зато какие! Как только полагали, что ухватились за ниточку и раз... она тут-же обрывалась. Приходилось искать новую, и снова ничего. Обычные методы расследования оказались здесь неэффективными. Все его показания могли стать гимном иезуитству. У него есть чувство юмора, по крайней мере, было в то время. Подозрение на принадлежность к абверу так и не доказали: не нашли прямых улик. Только очень важная птица могла так умело скрыть факты. В конце концов его судили только по подозрению. В этом уязвимое место судебного разбирательства.

– Каково было решение Парижа?

– Самолетом они отправили одного из своих доверенных лиц. У меня скоро с ними встреча. Заметь, ни здесь, ни в аэропорту, а прямо на улице. Что касается тебя, ты возвращайся домой и не высовывай носа, пока я не позвоню тебе. Кстати, у тебя должны остаться деньги.

– Какие деньги? – искренне удивилась Майя.

– Телеграфный перевод от твоей мамы.

– Ах да... Я сохраню его до нового задания, – холодно ответила она.

– Тебе нужно будет между делом составить опись расходов. Книгу оставь здесь. Ты ее прочитала?

– Перелистала в автобусе. Слишком абстрактно. Он описывает явления и идеи, вызванные каким-либо объектом... Книга не дает никакого понятия о его личности.

– Если только это он ее написал. Ничего не доказывает, что он – Корни. Необходимо навести справки об издателе. Бусы тоже оставь здесь.

– Но они мои! Это подарок.

– Тебе их отдадут. Все, иди и ни шагу из дома. Я позвоню тебе.

Майя шла по коридору, когда окликнул ее хрипловатый женский голос.

– Мадмуазель Курлянж!

Майя толкнула приоткрытую дверь и вошла в кабинет, где за столом сидела дама, похожая на цаплю. Волосы у нее были выкрашены в сиреневый цвет, а на коленях лежал клубок пряжи со спицами. На углу письменного стола приютилась кофеварка.

– Здравствуйте, Мадмуазель, – почтительно приветствовала ее Майя. Все служащие этого учреждения обращались к мадам де Шомэ, секретарю Жерома, только таким образом. Она курировала весь женский персонал.

– Я приготовлю вам кофе, – сказала она Майе, наливая в чашечку жидкость, которую считала этим напитком. – Нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? – она смерила девушку с головы до ног понимающим взглядом.

Под этим "чем-нибудь" имелись в виду противозачаточные таблетки, но Майя сделала вид, что не поняла и ответила:

– Жером дал мне только распылитель от насморка.

– Сделайте лучше настойку из чабреца и ложитесь в постель. У вас ужасный вид.

Перекипевшее кофе было отвратительным, зато хорошо согревало. Пока она пила его маленькими глотками, Мадмуазель пристально рассматривала Майю. Затем надев очки с золотой оправой, снова принялась вязать. Выпив кофе, Майя собралась уходить.

– Поберегите свое здоровье, – бросила ей на прощание Мадмуазель.

В коридоре ее чуть не сбила с ног какая-то рыжая девица. Она пошатывалась и была чем-то возбуждена.

– С тобой все нормально, – недовольно спросила Майя.

– Джас и марихуана целых три дня. У меня голова кругом идет, – ответила та, не останавливаясь. В другом конце коридора раздался голос Жерома. Он почти кричал: "Вам нужно было только позвонить. Для этого у нас целый штат дежурных телефонистов". Тут и там слышались телефонные звонки, скрипели половицы под ногами у проходивших сотрудников, откуда-то доносился звук печатающей машинки. Уже у входа Майя встретилась еще с одним знакомым, который дружески хлопнул ее ниже спины и игриво произнес:

– Уже вернулась?

Знакомая и одобряющая атмосфера.

* * *

Каждую среду Мадмуазель садилась на свой мотороллер и, нервничая больше обычного, устремлялась в самоубийственную гонку по улицам города. В полдень движение в центре Ниццы не уступало Парижу, несмотря на дождь, ливший в этот день как из ведра.

В четверть первого Мадмуазель открыла дверь своей квартиры и, не снимая одежды, сразу же прошла на кухню. Включив плитку, поставила разогревать бульон, приготовленный еще с вечера. Только тогда она сняла плащ, причесалась перед зеркалом и, услышав за дверью знакомые шаги Моники, не дожидаясь звонка, открыла дверь.

– Здравствуйте, тетя, – Моника отряхнулась и поставила щеку для поцелуя. Это была пятнадцатилетняя девочка с выразительными серо-зелеными глазами и растрепанными под дождем волосами. – Я боялась опоздать и взяла такси, – она посмотрела на часы, подарок отца. – Как вкусно пахнет! Что это?

– Бульон, – торжественно объявила тетя, – идем за стол.

Налив себе в стакан вина, Мадмуазель из вежливости поинтересовалась здоровьем родителей. Успехи племянницы в лицее волновали ее больше. Моника отвечала с веселой снисходительностью. Она сообщила, что отправляется на рождественские каникулы в Австрию.

– Я еду туда одна. Меня пригласила Анна дю Тэр, ты знаешь ее. Папа, конечно, поедет в Ливан с мамой. А что будешь делать ты?

Рядом с Моникой ее авторитет неизменно превращался в невыносимое чувство неполноценности. Мадмуазель знала, что в глазах Моники она выглядит как бедной родственницей. Секретаршей в каком-то секретном отделе полиции, которую хотя и обожают родители ее племяницы, однако держат в стороне.

Бульон Монике очень понравился. Нужно было признать за Мадмуазель некоторый дар готовить. За разговором девочка рассказала о своем посещении зубного врача и вдруг неожиданно спросила:

– Ты знаешь, что такое катализаторы?

Мадмуазель чуть не поперхнулась.

– Где ты слышала это слово?

Моника посмотрела на тетю и ответила таким тоном, как будто они решали кроссворд.

– Мне кажется, тетя, что их используют в качестве контрабанды.

– Кто тебе сказал это?

– Была статья в журнале, – соврала Моника, – я тебя просто так спросила.

– Удивительно, что ты знаешь об этом, – Мадмуазель положила вилку на стол и, скрестя руки перед тарелкой, таинственно произнесла. – Мы недавно получили циркуляр из Парижа... так что...

Впервые за двадцать лет она позволила сделать намек на свою осведомленность. Налив дрожащими от волнения руками вина, она сказала:

– Возможно, что мы раскрыли одно из звеньев цепи. Но сначала нужно, чтобы ты знала, что такое катализаторы...

Мадмуазель не заметила, как опустел стакан, когда она закончила излагать Моники технические подробности, но племяница почти не слушала тетю, косясь на сыр, к которому была неравнодушна.

– Из Парижа прилетает резидент, – продолжала тетя, – мы вышли на одного субъекта, иностранца, работавшего во время войны в абвере. Он носит французскую фамилию Даро и живет в Каннах на яхте, выдавая себя за писателя.

Моника подозрительно посмотрела на тетю, как ученица, не доверяющая своему учителю.

– Откуда ты знаешь об этом?

– Это моя повседневная работа, – гордо улыбнулась та, наливая еще вина, ей стало хорошо.

– И он занимается контрабандой катализаторов? – уточняюще спросила Моника.

На лице у Мадмуазель появилась снисходительно-добродушная улыбка.

– Это не так просто. Сначала мы собираем все сведения, какими бы незначительными они не казались на первый взгляд.

– Можно я попробую сыр, – перебила ее Моника.

– Да, пожалуйста... ну а когда собрано достаточное количество улик, мы составляем нечто вроде схемы...

Поняв, что увлеклась, Мадмуазель икнула и перевела разговор на качество сыра.

– Не говори это ни кому, даже твоему отцу, – она стала очень серьезной, – хорошо?

– Да я забуду об этом через пятнадцать минут, – засмеялась Моника.

Мадмуазель встала из-за стола и прошла в спальню. Вернувшись, она держала что-то, зажав в кулаке.

– Держи. Это очень старая вещь. Я хотела подарить тебе ее через пять лет, в день твоего двадцатилетия.

Старой вещью оказался золотой медальон. Восемнадцатый век. Под крышечкой скрывалась миниатюра печальной дамы в парике.

– Дальняя родственница, – прошептала Мадмуазель, – и твоя тоже.

– Как очаровательно, – совершенно равнодушно произнесла Моника.

* * *

Дождь прекратился. Чтобы добраться до лицея, Моника взяла такси. Всю дорогу она нетерпеливо посматривала на часы и дала водителю огромные чаевые. Выйдя из машины, она побежала через дорогу и, испугавшись сигнала встречной машины, попала в грязь. Сидевший за рулем долговязый парень помахал ей рукой и остановил автомобиль. Это был ее знакомый: черный плащ, пушок под носом, светлая челка на лбу. Он презрительно улыбнулся.

– Куда это ты разбежалась?

– Ты как раз кстати, – обрадовалась Моника, забираясь на сидение, – я выполнила твое поручение. Она мне все выложила. Но сначала скажи, кто ты, секретный агент?

Парень обнял ее за плечи.

– Сначала расскажи ты.

– Все было не так то просто. У нее развязался язык только после стакана вина.

Моника обладала превосходной памятью. Она искусно подражала тетке, копируя ее голос: "Когда все сведения собраны...". Оба весело рассмеялись. Парень взял карандаш и написал что-то на пачке сигарет, еще раз уточнив имя агента.

– Говоришь, у него фамилия Даро?

– Так ты теперь бросишь Кристину? – у Моники был свой интерес.

– Раз обещал... А сейчас мне нужно ехать... Ты пойдешь на занятия?

– Нет, я решила прогулять, – Моника положила голову на плечо юноше. – Скажи, зачем тебе эта информация?.. Что ты с ней собираешься делать?

– Ничего... Это я так... Посмотреть на что ты способна...

– Почему ты тогда записал имя агента?

– Чтобы проверить не наврала ли ты, когда после его разоблачения я прочитаю об этом деле в журналах.

Выходя из машины, Моника посоветовала:

– Не попросить ли тебе отца купить новую машину? Что это у тебя за тарантас.

Парень холодно посмотрел на нее, затем на часы и включил зажигание. Приехав в район старой Ниццы, он притормозил у цветочного магазина, после чего направил машину в сторону улицы ля Плас Вьей. Остановившись у бистро, он вошел внутрь. В помещении четыре человека молча играли в карты. Один из них, одетый в кожаное пальто, подал вошедшему знак подождать. Минут через десять мужчина, бросив карты, вышел из-за стола и, широко улыбаясь, подошел к парню. Они стали что-то обсуждать в полголоса.

– ... Хорошая работа, – похвалил юношу незнакомец. – Я не ошибся.

– Что эта за история с катализаторами? – поинтересовался парень.

Незнакомец вновь широко улыбнулся.

– Вас спрашивали об этом?

– Нет... Но...

– В таком случае... Когда вы покупаете машину, разве продавец спрашивает, что вы будете с ней делать. Я сам не знаю к чему они нужны. Мне на это наплевать. А вы должны мне шестьдесят франков и мы будем в расчете. Добро? – он положил руки в карманы, покосился взглядом куда-то в сторону и добавил. – Постарайся сохранить связь с этой крошкой. В будущем, возможно, нам потребуется этот канал информации. В обмен мы можем снизить ваш долг, – незнакомец вынул из кармана руку, в кулаке были зажаты купюры. Отчитав 3ОО франков, он протянул их юноше, – возьмите, этого вам пока хватит, вернете при удобном случае.

Парень протянул левую руку, которую собеседник на минуту задержал в своей, зажав между большим и указательным пальцами.

– Левша? – он перевернул ее ладонью вверх и, склонившись, провел пальцем. – Прекрасная линия судьбы... О, да у вас также очень длинная линия жизни. Долго живут люди, умеющие молчать. Самое любопытное, что линии могут видоизменяться, достаточно малейшего недоразумения, например, излишней болтливости, и линия может оборваться как телефонный провод, – он дружески похлопал по ладошке, – это было бы очень прискорбно. Так что идите и до встречи.

* * *

На третьем этаже одного из домов по улице Жиоффреддо господин Ромеони старательно массажировал тело лежащей на животе молодой женщины, когда зазвонил телефон.

Ромеони извинился и прошел в приемный кабинет, мимоходом вытерев руки о полотенце. Он взял трубку и, чуть склонившись, пробурчал свое имя. Затем, бросив взгляд в сторону массажного кабинета, произнес:

– Да, да... но вы можете... да...

Он взял лежащую на столе ручку и записал в блокнот, проговаривая шепотом: "Даниель, Андре, Робер, Октав".

– Договорились, – наконец произнес он профессиональным тоном, – мы можем начать сеансы завтра в 18 часов, – Ромеони сунул листок в карман, пригладил седые, но все еще густые волосы и вернулся к пациентке, бросив игривым голосом:

– Думаю пора перейти к вибромассажу.

9

У Жерома не было времени вернуться домой, и он на скорую руку перекусил в пивном баре, приблизительно в то самое время, когда Мадмуазель дарила медальон своей племянице. Он шагал по авеню Вердон. Проходя мимо газетного киоска, купил "Пари-Матч", "Жур де Франс" и поспешил в парк. Лучи осеннего солнца золотили листья и пригревали старушку, сидевшую на скамейке. Положив под мышку "Жур де Франс", Жером раскрыл "Пари-Матч". В этот момент к нему подошел прохожий.

– Скажите, пожалуйста, как пройти на улицу Пасторели.

– Вам нужно сначала выйти на улицу Виктуар... А может быть вы совсем не знаете Ниццы?

Прохожий улыбнулся.

– Меня зовут Лоран.

Это был крепкого телосложения мужчина. Серо-зеленые глаза смотрели живо и проницательно. Русые волосы были зачесаны назад, в руках он держал черный плащ.

– Честное слово, это похоже на контакт за железным занавесом, – пробурчал Жером.

– Дополнительная конспирация никогда не помешает. Перейдем к делу.

Жером, не вдаваясь в подробности, кратко изложил суть последнего донесения Майи. Лоран слушал внимательно, как врач, анализирующий историю болезни.

– У меня есть дубликат досье на Даро, – сказал он, выслушав Жерома, – о нем не было слышно со времени его освобождения из тюрьмы. Никаких новых сведений, а прошлого криминала маловато, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что за этим путешествием и странным образом жизни что-то кроется, хотя содержание его досье заставляет о многом задуматься , Лоран протянул Жерому сигарету, от которой тот отказался, продолжая посасывать пустую трубку. – Сейчас мы клюем на малейшие подозрения, – продолжал Лоран, – судите сами, нам было поручено провести расследование, а все, что мы знаем, заключается в следующем: в одной из секретных лабораторий получили новый катализатор, но произошла утечка информации. Формулу пересняли на пленку в целях изготовления катализатора на подпольном заводе. Продукт предназначается, по всей видимости, Китаю.

– Почему похитители не могут просто продать формулу?

– Потому что у китайцев нет средств изготовить катализатор самим. Он будет использован для выработки горючего для ракет. Известно, что продукт в двадцать раз мощнее, чем диметилгидразин. Но это еще не все. Перед самой передачей китайским агентам, контрабанда была похищена неизвестным. Это все, что мы знаем. Осведомитель, предоставивший информацию, бесследно исчез. Я предполагаю, что подпольный завод расположен где-то на юге Франции. Уже две недели как вся служба безопасности поставлена на ноги. Безрезультатно. Все пустились в погоню друг за другом. В этой конкуренции используются представители преступного мира.

– Вы уверенны, что товар еще во Франции?

– Я уверен только в том, что никто ничего не знает. Вы не представляете, как сейчас легко переправить за границу контрабанду, поток которой достиг угрожающих размеров. Запад систематически грабят. Восток за счет этого вооружается. Им это обходится дешевле, чем тратиться на собственные исследования.

– Если Даро имеет отношение к этому делу, что, в таком случае, он делал на "Калине"?

– Вообразите, что он выполняет роль наблюдателя или курьера, а может сразу все вместе. Он обосновался на почти заброшенной яхте. Сейчас мы наводим справки о владельце. Яхта хороший тайник для транзитной контрабанды. Товар, который должен поступить к нему, похищен, и поэтому он получает приказ напасть на след похитителей.

– Но ведь Даро совершенно случайно оказался на "Калине".

– Возможно и так, ведь ваша сотрудница разве не случайно оказалась там же? Возможно, он все ловко подстроил, чтобы попасть на судно, которое не он один считает подозрительным.

Лоран говорил, не повышая голоса, очень сдержанно. Он закурил сигарету, затем, понизив тон, добавил:

– В этом деле все будет происходить как в схватке дзюдо: долгое прощупывание и моментальная развязка.

– Вы заметили, что досье Даро не содержит никакого намека на пребывание его в Испании во время войны, о котором он говорил Майе?

– Это должно быть не единственный пробел, – засмеялся Лоран. – Позвоните Майе и сообщите, что я буду у нее через два три часа.

Жером забеспокоился.

– По моему уже не время просить у нее помощи. Она слишком молода.

Лоран понимающе посмотрел на Жерома.

– Знаю... Во время войны помощь вот таких девушек оказывалась просто необходимой. Так случилось, что Майя заняла определенное место на шахматной доске и ее уже нельзя никем заменить, да слишком поздно выводить ее из игры, если, конечно, она сама об этом не попросит.

Лоран в упор посмотрел на Жерома. Тот, опустив глаза, медленно ответил:

– Я сниму с себя все полномочия, если она допустит промах.

– Сейчас все полномочия беру на себя я. Для этого сюда и приехал. Впрочем у нас в Париже есть досье и на мадемуазель Курлянж. До этого она прекрасно обходилась без нянек.

– Согласен, но наша служба является вспомогательной и девочки не подготовлены.

– Она быстро привыкнет. Где можно взять на прокат машину?

– В двух шагах от сюда.

Жером, спохватившись, робко спросил:

– Вы не встретитесь с шефом? Он ждал вас...

– Сожалею, но у меня нет времени для протокольных бесед. Если только на днях...

Он положил на плечо Жерома свою широкую ладонь и произнес:

– Мне придется работать с вами, а не с шефом.

Они простились. Жером оценивающе посмотрел вслед Лорану. За проворность его можно было бы сравнить с мошенником высокого класса, а за свою притягательность с главарем банды. Его можно было легко представить и за рулем гоночной машины. Он совсем не походил на обычных полицейских. В силу строжайшей конспирации Жером не знал, что "мошенник высокого класса", бывший капитан воздушного корабля уже много лет руководит рядом важнейших разведывательных операций, из которых девять в странах восточной Европы. На деле Жером не знал даже точно в каком отделе работает его новый напарник. В шифровке, полученной из Парижа, на него было возложено все руководство операцией.

Серый "Пежо" остановился возле небольшого, выложенного из белого камня, буквально утопавшего в зелени, двухэтажного особнячка. В воздухе витал неповторимый запах альпийских цветов. Держа в руках небольшой кожаный чемоданчик, Лоран вошел в дом. Богатая обстановка внутри выглядела какой-то нежилой, сырой и холодной.

– Я здесь, шеф, наверху!

Лоран быстро поднялся на второй этаж по лестнице, которая привела его прямо к открытой двери. Переступив порог, Лоран оказался в большой комнате. Возле стены стоял шкаф, посредине стол с грудой немытой посуды да пустыми и только что раскупоренными бутылками красного вина. Шторы из оранжевого велюра скрывали окна. В специально оставленную щель был просунут объектив прибора дальнего видения, установленного на подвижной подставке. Рядом с прибором стоял Доминик тридцатилетний небритый брюнет, в наброшенной прямо на голое тело куртке, вельветовых джинсах и кроссовках. В лице его было что-то варварское.

– Добрый день, шеф.

– Где Франсис? – спросил Лоран, осматривая комнату. Кроме всего прочего здесь находились два чемодана с набитым в беспорядке бельем и радиопеленгатор с рацией.

– С 12 часов наблюдает за девушкой в машине. Она у себя дома, – он пальцем показал на скрытый за креслом передатчик, – только что передал. Вы хотите посмотреть?

Лоран наклонился к окулярам. Кадр охватывал "Огненную деву", три соседних яхты и часть набережной со старым автомобилем Даро. "Огненная дева" слегка покачивалась на волнах. На палубе можно было различить все детали, даже птичий помет.

– Даро у себя, – доложил Доминик, – выходил в 11 часов в магазин с авоськой и вернулся в 11-3О. Никто к нему не приходил, писем в это утро для него тоже не было. Ночью с ним пришла какая-то девушка, а в четыре утра она поднялась на палубу. Все происшествия, впрочем, зафиксированы в тетрадь.

– Радиопеленгатор?

– Ничего. Обнаружена только любительская радиостанция. Однако она зарегистрирована. Все в порядке. Я удивился бы, если у него на яхте был передатчик.

– Я бы тоже. Ну, а помимо работы, как у вас с провизией?

– Мы купили рыбу на рынке. Домик выбран удачно, соседей нет, тишина, настоящий отдых.

Лоран склонился над передатчиком. Раздалось потрескивание, затем металлический голос произнес:

– Что ты еще хочешь, крыса болотная?

– Только не тебя, сука, – ответил невозмутимо Лоран.

– О, извините, шеф, – голос сразу изменился, – мышка у себя в норке. Никто ее пока не навещал. Я иногда взбираюсь по лестнице послушать за дверью, тишина. Прием закончен.

– Подожди, я буду через 2О минут. Прием закончен.

– А эта девчонка, она ши-кар-ная...

Лоран прервал связь.

– И подлинная, – добавил, улыбаясь Доминик.

– Как это подлинная?

– Рыжая-то? Я видел ее в четыре утра, когда она поднималась на палубу, совершенно голая.

– Видимо, ты только это хорошо разглядел. Послушай, у тебя нет ничего кроме этой кислой марганцовки?

– Я могу вам предложить чай, – пробормотал Доминик, не отрываясь от окуляров.

Лоран взял бутылку и, посмотрев подозрительно на этикетку, плеснул себе в стакан. Закусив куском хлеба, он открыл чемоданчик, достал миниатюрное переговорное устройство и положил в карман.

– Доминик, вызывай меня сразу, если что.

Насвистывая, Лоран спустился вниз и прежде, чем сесть за руль, развернул подробный план Канн, чтобы отыскать короткий путь в направлении шоссе де Грасс.

Майя жила в самом начале небольшой улочки. Лоран припарковал "Пежо" в стах метрах от нужного дома. Напротив стоял автофургон, в кабине которого сидел Франсис. В руках он держал журнал и с виду как будто бы дремал.

– Добрый день, шеф. Я могу вам гарантировать, что дом больше никем не наблюдается.

Для конспирации Лоран протянул ему зажигалку, делая вид, что дает прикурить. Франсис, одетый в новый плащ и вязаную шапочку цвета морской волны, был одним из тех, кто сохранил от своих предков-викингов не только габариты, но даже характер и вкусы.

– Ты можешь гарантировать только то, что ничего не видел, – любезно произнес Лоран, – оставайся здесь до тех пор, пока я не выйду. Фотографируй любого, кто будет входить и выходить.

Перед тем, как войти в подъезд, Лоран обошел вокруг дома. И только тогда по винтовой лестнице поднялся на пятый этаж. Майя открыла сразу, как только он позвонил, и, увидев Лорана, немного удивилась, как будто ожидала встретить другого человека.

– Жером должен был предупредить вас о моем приходе.