Текст книги "А еще я танцую"

Автор книги: Жан-Клод Мурлева

Соавторы: Анн-Лор Бонду
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В последние годы перед выходом на пенсию я активно участвую в общественной жизни Ле-Мана, в частности работаю в районной ассоциации помощи женщинам, попавшим в трудное положение. Угроза безработицы, алкоголизм, семейное насилие – все эти темы находят отражение в вашем романе. Вот почему у меня появилась идея предложить членам нашей ассоциации поставить спектакль по его мотивам (я сама на протяжении многих лет выступаю на любительской сцене).

Работать над переложением текста я начала несколько месяцев назад, и мой труд близится к завершению. Не бойтесь, композицию я не трогаю. Мое вмешательство сводится к некоторым сокращениям (мне пришлось, например, отказаться от эпизода с приходом полиции, который слишком трудно поддается переделке в пьесу) и легкому «оживлению» диалогов.

Извините за многословие, но я настолько увлечена этой работой, что могу говорить о ней часами! А теперь мои вопросы:

1. Можно ли получить ваше разрешение на постановку пьесы (в Доме молодежной культуры им. Пьера Бурдьё в Ле-Мане) и во что нам обойдется оплата авторских прав?

2. Могу ли я рассчитывать, что вы проявите желание, любопытство и любезность прочитать мое переложение?

3. Самое главное. Мне хотелось бы пригласить вас на встречу с женщинами, входящими в нашу ассоциацию. Это будет для них настоящим событием – возможность поговорить с писателем перед тем, как воплотить на сцене его персонажей. Поскольку я с вами знакома, я знаю, что вы человек добрый, отзывчивый и открытый. И к тому же, если мне не изменяет память, гурман? Если вы приедете, мы обеспечим вам царский прием! (У меня в подвале хранится несколько бутылок коллекционного вина, которое не успел выпить мой покойный муж – одну из них отложу для вас.)

Итак, я бросаю в море свою бутылку. Если вы скажете «да», я буду счастливейшей из женщин, а мои «девочки», как я их называю, будут просто на седьмом небе. Но если ваш график не позволит вам нанести нам визит, я, конечно же, пойму и это.

В память о нашем общем веселье обнимаю вас.

Лисбет П. Дестивель

28 марта 2013

От кого: Пьер-Мари Сотто

Кому: Лисбет П. Дестивель

Лисбет, добрый вечер!

Спасибо за ваше восторженное письмо. Спасибо, что после Бандоля так внимательно следили за моей карьерой.

Охотно позволяю вам адаптировать для театра «Возвращение зверя». Что касается авторских прав, то, если речь идет всего о нескольких показах в рамках общественной организации, я не рекомендую вам тревожить этим вопросом моего издателя. Играйте пьесу в свое удовольствие. Вам придется к нему обратиться только в том случае, если вы будете продавать билеты на спектакль или соберетесь записать его на видео.

Не обижайтесь, но читать ваше переложение я, пожалуй, не стану. Если я суну в него свой нос, то мгновенно превращусь в совершенно несносное существо – уж я-то себя знаю.

Относительно вашего любезного приглашения. Увы, Ле-Ман находится слишком далеко от Дрома, а я сейчас полностью погружен в работу над новым романом, которая поглощает все мое время и силы. Мне трудно сказать, когда я его закончу, но в данный момент я стараюсь не отвлекаться ни на что другое. Надеюсь, вы не слишком на меня рассердитесь. Сердечный привет девочкам.

Пьер-Мари Сотто

28 марта 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогая Аделина!

Ох, как же я это не люблю! Я не только изменил вам, написав письмо другой жительнице Сарты (нет мне прощения!), но еще и завершил его крупным обманом (крупнее меня; заметьте, я не сказал: крупнее вас). Но все по порядку.

Под тем предлогом, что больше двенадцати лет назад (да, это было летом 2000 года, вскоре после того, как я vennskapelig, что по-норвежски означает «по обоюдному согласию», развелся) прихотливая судьба заставила нас с некой дамой разделить пару часов буйного веселья и несколько бутылок розового, она возникает вдруг из моего прошлого и просит меня: 1) позволить ей изуродовать «Возвращение зверя» для любительской постановки; 2) прочитать ее драматургическое переложение и не повеситься; 3) приехать в Ле-Ман и еще раз наклюкаться с ней и с ее помешанными на театре подружками.

Я ответил, соответственно: да, нет, нет, – трусливо отговорившись тем, что «полностью погружен в работу над новым романом, которая поглощает все мое время и силы». Ужас в том, что, выстукивая на клавиатуре эти слова, про себя я думал: если б только это могло быть правдой!

Разумеется, сейчас, когда я познакомился с вами, мысль отправиться в Ле-Ман приобретает для меня совсем иное значение. В то же время я остаюсь в убеждении, что наша с вами встреча была бы большой ошибкой. Магия наших отношений заключена в буковках на экране, разве нет? Зачем же ее разрушать? Мне часто задают вопрос (ну вот, глупость ляпнул: ведь это вы мне его и задали!), как я пишу: ручкой или на компьютере. Я на сто процентов компьютерный писатель. Многие удивляются: а как же очарование бумаги, скрип пера, запах чернил и т. д.? Чепуха! Очарование – в словах и в сюжете, в том, что ты вкладываешь в свой текст, а вовсе не в ручке, будь она шариковой или перьевой фирмы «Сержан-Мажор»! Простите, если путаюсь в аргументации, но я не очень хорошо себя чувствую – что-то стал уставать от встреч с другими людьми. А хотел я сказать следующее: когда в моей электронной почте возникает набранная жирным шрифтом строчка с вашим именем и я слышу связанный с ее появлением звуковой сигнал, меня охватывает то же волнение, какое я испытал бы, найди у себя в почтовом ящике подписанное вами письмо. Во всяком случае, я так предполагаю. Чтобы окончательно в этом убедиться, надо дождаться вашего письма.

Ладно, довольно ходить вокруг да около. Пользуясь усталостью, окутывающей меня наподобие ватного кокона, осмелюсь задать вам вопрос, на который в нормально бодром состоянии не решился бы. Нет-нет, я не про ваш вес. Мне нужно услышать ваше мнение на другую тему – потому, что вы женщина, потому, что, как я догадываюсь, обладаете особыми знаниями, и потому, что я вам доверяю. Итак.

Аделина, как вы думаете, может ли мужчина восемь лет прожить с любимой женщиной, практически не расставаясь с ней ни днем ни ночью: завтракать, обедать и ужинать за одним столом; вместе ходить по магазинам и в кино; вместе смотреть и комментировать последние новости; заниматься с ней любовью; дремать после обеда; говорить с ней о литературе; наблюдать за повадками кота и смеяться; вместе готовить еду; печь киш; выжимать фруктовый сок; менять в спальне обои; стелить постель; слушать в машине во время ночных поездок музыку; отвозить ребенка в больницу и сидеть возле его постели, а спустя несколько дней привозить его домой и праздновать это событие; вместе протирать солнечные очки; провожать ее до парикмахерской, а потом ходить туда-сюда по улице и терпеливо ждать, когда же она наконец выйдет; куда-либо отлучаясь, звонить ей по телефону и сообщать, что благополучно добрался, а если отлучается она, ждать, что она позвонит и скажет, что благополучно добралась,

и все это на протяжении долгих лет,

и однажды догадаться, что она, кажется, ему изменяет?

Да, скорее всего, она ему изменила – ведь она исчезла, не сказав никому ни слова. Она никому не сказала ни слова потому, что сказать об этом невозможно. И лучше исчезнуть, чем пытаться объяснить то, чего объяснить нельзя.

Как вы думаете, Аделина, способна ли женщина просто взять и сбежать?

Поговори со мной… Если ты будешь молчать, заговорю я, и то, о чем я скажу, обрушит стены твоего дома.

Что-то нынче вечером тишина моего дома играет со мной странные шутки. Вот так, Аделина. Жму на кнопку «Отправить» не перечитывая.

Обнимаю вас.

Пьер-Мари

29 марта 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Пьер-Мари, как же вы меня огорчили! Видите, как я тороплюсь, – даже не пишу «дорогой»! Только прочла ваше вчерашнее письмо, и бросилась к клавиатуре. Оно меня потрясло. Перевернуло мне душу. Понаделало в ней дыр. Прошлось по ней катком. Вызвало желание обнять вас своими большими толстыми руками и принять на себя ту боль, что сочится из вас, как вода по стенкам грота – вода, тысячелетиями копившаяся в каменных щелях и все же вырвавшаяся наружу: как-кап. Плачьте, Пьер-Мари! Взорвитесь! Кричите! Стучите кулаками! Дайте прорваться сердечному нарыву, набухшему нестерпимым страданием!

Мне кажется, что вы коснулись оголенного нерва, затронули нечто истинное. Чтобы смотреть правде в глаза, нужно много мужества, и у меня впечатление, что именно это вы сейчас и начали делать. Мне приходилось физически чувствовать эти мощные, глубинные вибрации, которые возникают в решающие моменты жизни. Именно такой момент переживаете и вы, Пьер-Мари. Я уверена, что сегодня утром вы проснулись с тяжелой, как с похмелья, головой и проклиная себя (все-таки я уже успела немножко вас изучить) за то, что отправили мне письмо, даже не перечитав. Вы горько раскаиваетесь, что разоткровенничались со мной, но я умоляю вас ни о чем не жалеть.

Вы рассказывали мне, как иногда просыпаетесь среди ночи, одержимый внезапной мыслью, что ключ к загадке спрятан в старой стиральной машине или между страницами книги. Прекратите искать. Я думаю, вы его уже нашли. Чаще всего шифрованные послания таятся не в вышедших из употребления бытовых приборах, а в глубинах нашего сердца. Чего нам не хватает, так это кода, позволяющего прочитать шифровку. Но по-моему, вы этот код разгадали.

Что еще добавить, Пьер-Мари? Я никогда не льстила себе надеждой, что в состоянии установить всю правду о человеке на расстоянии. От предсказаний по телефону меня бросает в дрожь. Чтобы понять кого-то, надо смотреть ему в глаза, войти с ним в контакт, завязать отношения. Поэтому я ничего не могу утверждать по поводу Веры. Вы и сами все знаете.

Если вы вдруг осознали, что она вам изменяла, очевидно, это и есть простая и горькая правда.

Да, женщины на такое способны. Как и мужчины. Вас это удивляет? Чтобы в этом убедиться, не обязательно быть ясновидящей – достаточно оглянуться вокруг. Пьер-Мари, попробуйте проделать опыт: подсчитайте, как много знакомых вам пар пережили измену одного из партнеров? Лично я в одной только Сарте знаю таких целую кучу! У меня, например, есть подруга, а у нее – трое детей, причем от разных отцов. Она замужем за одним и тем же мужчиной, но двоих младших детей родила от любовника. Муж делает вид, что ни о чем не подозревает. Признает всех троих. Кормит, воспитывает, оберегает. С равным рвением. Что до любовника, то он, по-моему, только рад, что не несет никакой ответственности за собственных отпрысков. Так что в общем и целом всех все устраивает.

Вы спрашивали меня насчет моего отца и его испанской «любовницы». Я хочу обратиться к вам с тем же вопросом. Неужели вы предпочли бы, чтобы Вера продолжала вам лгать? Вы были готовы закрыть глаза на ее выходки, «деловые» поездки, вечеринки с «приятельницами»? Как бы там ни было, мне кажется, она не вынесла бы этой двойной жизни.

Я не знаю, какое поведение в подобных случаях следует считать мужественным. Признаться во всем? Молчать? Остаться? Исчезнуть? Кто я такая, чтобы судить?

Сегодня меня волнует одно. Вы. Пьер-Мари Сотто. Писатель, которому не пишется. Несчастный человек. Обманутый и брошенный муж.

Пьер-Мари Сотто – ЖИВОЙ человек. Веселый, удивительный, любитель женских задниц и Сервантеса, бывший скромник и вождь суматошного многоязыкого племени, путешественник, созерцатель, одиночка и враг многоточий, бодрый шестидесятилетний мужчина и владелец пустого бассейна, боязливый, когда требуется петь, танцевать или выступать со сцены, и отважный в роли секс-тренера для Аделины! Вот этот Пьер-Мари – клубок противоречий, слабостей, страхов, таланта, юмора и доброты – меня и интересует. Его мне хочется слушать. Но, чтобы снова обрести дар речи, ему, как мне представляется, необходимо избавиться от другого Пьера-Мари, раздавленного исчезновением Веры. Вы признавались, что иногда она вызывала в вас ярость. Я несколько раз спрашивала, что вы делали с этой яростью, но так и не получила ответа на свой вопрос. Поэтому я возвращаюсь к нему еще раз. На мой взгляд, именно подавленная ярость не дает вам жить. Если у вас не получается выплеснуть ее в крике, песне или танце, облеките ее в слова. Напишите ее, Пьер-Мари. Перенесите на бумагу самые страшные ругательства. Грязные. Ужасные. А потом скомкайте лист бумаги, или разорвите его в мелкие клочки, или сожгите. Затем еще раз. И еще. Вот что я посоветовала бы вам, если бы вы толкнули дверь моего странного кабинета.

Отправляю письмо, как и вы, не перечитывая. Если вас по-прежнему занимают мои любовные шашни, расскажу о них потом. Сегодня важнее другое.

Горячо вас обнимаю.

Аделина Пармелан, консультант!

Р. S. Скажите моей землячке из Сарты, что место занято. Если будет слишком вам надоедать, дайте мне ее адрес – я с ней разберусь. Нет, ну это ж надо!

Р. Р. S. Составляю ваш астральный гороскоп. Увлекательная работа!

30 марта 2013

От кого: Лисбет П. Дестивель

Кому: Пьер-Мари Сотто

Пьер-Мари, добрый день!

Прежде всего, спасибо, что так быстро ответили на мое письмо.

Откровенно говоря, я и обрадована, и разочарована вашим ответом, хотя в глубине души ожидала чего-то подобного.

Я рада, что вы дали свое разрешение на постановку пьесы: не беспокойтесь, спектакль пройдет всего три-четыре раза и никаких билетов мы продавать не собираемся.

И конечно, я огорчена.

Несмотря ни на что, я понимаю, что приехать к нам вы не сможете из-за нехватки времени; когда вы полностью погружены в работу, все остальное не имеет для вас значения, и это нормально. Мне не терпится прочитать ваш зарождающийся роман. Не будет ли с моей стороны слишком большой дерзостью спросить, о чем он и когда выйдет? (Буду рассматривать это как утешительный приз.) На что он будет больше похож: на «Туманный замок» (относящийся к вашему галлюциногенному периоду) или на «Женщину у окна»? Умоляю, дайте хотя бы намек, и обещаю держать язык за зубами!

В заключение признаюсь: я очень расстроена тем, что вы не хотите ознакомиться с результатами моей работы. Понимаю, что к вам слишком часто обращаются с просьбами подобного рода, но я подумала, что все-таки… в память о нашей встрече и наших общих друзьях?..

Кстати, у нас с вами немало общего! Знаете ли вы, например, что я, как и вы, родилась 5 мая? Разумеется, я не верю в астрологию и прочую чепуху, но думаю, что у нас с вами один и тот же темперамент – как и все Тельцы, мы гедонисты и гурманы. Или я ошибаюсь? Еще один общий пункт: вы, как и я, живете один. Я права?

Ах да, еще Дром! Представьте себе, мой старый отец живет неподалеку от вас, на семейной ферме, где он родился 89 лет назад. (Я сама училась в школе Креста, пока не перебралась в Монтелимар.) И – надо же случиться такому совпадению! – в ближайшее время я намереваюсь приехать к папе в гости. Точную дату пока не знаю, но мне подумалось, что мы с вами могли бы воспользоваться оказией и вместе пообедать или хотя бы выпить кофе? Я буду на машине, так что мне не составит труда за вами заехать. Обещаю, что не стану мучить вас «Возвращением зверя». Мне просто будет очень приятно снова с вами увидеться. Что вы об этом думаете?

Дружески,

ваша поклонница Лисбет

30 марта 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогой консультант!

Да, я действительно злился на себя за то, что накануне отправил вам письмо; да, я в самом деле проснулся с чугунной головой; да, я, кажется, открыл для себя истину; да, вы даете хорошие советы: мне следует очиститься от мыслей обо всем этом, выблевать их из себя.

Вы, бесспорно, чрезвычайно проницательны. Если вы однажды снова откроете свой кабинет, вам придется сменить вывеску и написать на новой: «Аделина Пармелан, эксперт-консультант», или «Аделина Пармелан, выдающийся консультант», или еще что-нибудь в этом роде, чтобы посетители сразу поняли, что пришли не абы к кому. Многие на вашем месте попытались бы убедить меня, что я заблуждаюсь, и принялись бы выспрашивать, есть ли у меня прямые или хотя бы косвенные доказательства Вериной измены. Спасибо, что не пошли по этой дорожке, а сразу поверили в очевидную, хоть и ужасную истину: у Веры кто-то был.

Я вам уже рассказывал, что мне, как умелому алхимику, всегда удавалось извлекать из собственных несчастий материю для литературы, преобразовывая их в тексты и тем самым заглушая боль. Но с исчезновением Веры формула перестала работать. Это событие не поддавалось общему правилу. Оно так и осталось голым страданием, сравнимым с тем, что, возможно, испытывают животные. Мне давно следовало понять, почему этот свинец не желает превращаться в золото. Теперь я знаю. Я не назвал свою боль по имени. А ведь, чтобы вылечить болезнь, ее прежде надо назвать, не так ли?

Итак, сегодня утром я, как вы и предсказывали, проснулся разбитым, как с тяжкого похмелья, хотя накануне не выпил ни капли шнапса. (Что послужило бы хоть и слабым, но утешением.) Странно, но со вчерашнего дня я убедил себя, что Вера сейчас где-то в Венесуэле. Это не значит, что я имею в виду подлинную Венесуэлу со столицей в Каракасе. В моем сознании Венесуэла – некая далекая страна, существующая на грани реальности и вымысла; страна, в которой легко исчезнуть, не оставив следов. Я представляю себе, как она живет там, а вместе с ней – тот самый «кто-то». Хотя нет, я не могу себе этого представить.

Аделина! Я не хочу превращать нашу с вами переписку в обсуждение истории моего фиаско. Не хочу, чтобы мы мусолили эту тему. Это скучно и уныло. Когда я еще писал романы (видите, я употребляю несовершенную форму глагола), то часто сам себя хватал за руку: стоп! Хватит разводить психологию! Хватит драматизировать! Легче, мальчик мой, легче! Пропусти туда немножко живой жизни! Я вспоминал, как дети, дождавшись моего возвращения из очередной поездки, дружно стучали кулачками по столу и скандировали: «Ис-то-ри-ю! Ис-то-ри-ю!» Они ждали не взвешенного отчета о моих литературных встречах в Москве или в Бордо, а рассказа о том, как во время пресс-конференции я заметил на щеке у своего русского переводчика засохшую капельку зубной пасты и шепотом сообщил ему об этом на ухо, как он замогильным голосом ответил мне: «Spasibo», достал платок, послюнил его и ликвидировал непорядок. Вот что они хотели слышать. Читатели устроены точно так же. Долгие объяснения их утомляют. Они желают чего-нибудь остренького (кстати, Аделина, где рассказ о ваших «выходках»? Он бы меня посмешил, и это стало бы мне лучшим подарком).

Что я, со своей стороны, могу предложить вам?

Давайте-ка займемся охотой на цыплят.

Моя опечаленная дочь? Конечно, она в печали, но не потому, что расстается со своим высоколобым занудой, который на протяжении почти десятка лет отравлял нам семейные трапезы своими мутными лекциями по политэкономии. Она грустит по себе, по потерянному времени, которое могла бы прожить в счастье, по несбывшимся мечтам. Но она все это преодолеет. Я верю в свою Еву.

Бойлер? Отремонтирован.

Документалистка? Венера прекраснозадая.

Синица? В нокауте.

И – на сладкое – самое забавное: моя вторая корреспондентка из Сарты.

Я был уверен, что своим прохладным, мягко говоря, ответом отправил ее за пределы десятиметровой зоны (на жаргоне регбистов), но ничего подобного! Она стоит на своем. Вообразите себе, ей «не терпится прочитать зарождающийся роман». Чует мое сердце, вранье мне еще аукнется. Она рассуждает о «Туманном замке» и относит его к моему «галлюциногенному» периоду! Он у меня так и не закончился, только галлюцинации изменились: теперь я грежу наяву, чтобы она от меня отвязалась! Но есть и кое-что похуже: она родилась в тот же день, что и я, 5 мая, а такое не выдумаешь. По всей вероятности, ей видится в этом совпадении дат знак нашего душевного родства. Еще она утверждает, что у нас с ней один и тот же темперамент и что мы, как все Тельцы, «гедонисты и гурманы». Я чуть не помер, честное слово! Будь здесь Вера, я дал бы ей прочитать письмо этой дамочки, и она, раскатывая «р», сказала бы: «Да у нее пожар-р в одном месте! Лучшее ср-редство – ведр-р-ро холодной воды!» Но самый ужас-ужас я припас напоследок: поскольку я твердо заявил, что не собираюсь в Ле-Ман, она намеревается сама притащиться сюда! Ее папаша-старик живет где-то по соседству. Нет, вы только вдумайтесь: она готова прыгнуть в машину и прикатить ко мне в гости!

А ведь придется ей ответить. Вот прямо сейчас и займусь.

Если серьезно, то я бесконечно благодарен вам, дорогой мой консультант. Сколько с меня?

Пьер-Мари

30 марта 2013

От кого: Пьер-Мари Сотто

Кому: Лисбет П. Дестивель

Дорогая Лисбет П. Дестивель!

Приношу вам свои извинения за предыдущее письмо. Перечитав его, я осознал, насколько холодным и безличным оно вышло, несмотря на то, что почти тринадцать лет назад мы с вами провели довольно запоминающийся вечер на террасе в Бандоле.

В свое оправдание могу лишь сказать, что я действительно страшно занят новым романом (о его содержании ничего не скажу, еще слишком рано; я в каком-то смысле веду себя как беременная женщина, которая выжидает пару месяцев, прежде чем сообщить окружающим хорошую новость).

Конечно, присылайте мне свою инсценировку. Я с удовольствием взгляну на нее и выскажу вам свое мнение.

Спасибо, что вам понравилась «Женщина у окна». Мне этот роман тоже очень дорог.

Что касается «Возвращения зверя», то эту вещь уже адаптировали для театра, в основном профессионального (спектакль по книге собирался ставить Шеро, но в конце концов отказался), и я уверен, что ваша версия займет достойное место в этом цветнике.

Вы действительно планируете приехать в Дром? Конечно, глупо было бы не воспользоваться оказией. Как только уточните дату, дайте мне знать, и мы обязательно где-нибудь встретимся.

Дружески, ваш

Пьер-Мари Сотто

1 апреля 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогая Аделина!

Письмо будет коротким (в кои-то веки). Пишу, чтобы представить вам четвертое доказательство того, что жизнь может быть прекрасной.

Вчера, в Пасхальное воскресенье, я был в гостях у своего старшего сына Никола, от Метаморфозы (первой жены). Ему сейчас 36, и у него четверо детей. Мы впервые отмечали праздник не у меня (я больше не в состоянии говорить: у нас). Сколько я себя помню, семейные посиделки всегда проходили здесь, в этом доме. Возможно, я присутствую при начале процесса смещения центра гравитации собственного племени? Впрочем, я не об этом.

Собрались все, то есть двадцать человек, включая двух Вериных детей. Не было только Глории (надо будет как-нибудь вам о ней рассказать). Высоколобый зануда, естественно, тоже не явился, о чем никто не сожалел, отнюдь не горя желанием его лицезреть. Поэтому обстановка была самая душевная. После кофе я прилег на диван в гостиной. Сквозь полудрему до меня доносились смешки и тихие разговоры домочадцев, оставшихся сидеть за столом. Женщины, включая Еву, болтали весело и оживленно; их мужья и спутники жизни (назвать их уродливым словом зятья у меня не поворачивается язык) соревновались в остроумии, дружески подкалывая и перебивая друг друга. Неясный гул голосов, звучавших то тише, то громче, окутывал меня мягким коконом и убаюкивал. Из сада доносились крики играющих детей. Я заснул, чувствуя себя в безопасности. Мне было хорошо.

Должно быть, вы сочтете меня эгоистом и скажете, что вас все это не касается, поскольку у вас нет семьи, нет братьев и сестер, племянников и племянниц, и вы понятия не имеете о том, что такое семейные сборища, – либо вы утаили от меня что-то существенное. Если это действительно так, простите мне бестактность, но я рассказываю вам про это с единственной целью – доложить, что у меня все не так плохо. Да, у меня бывают минуты одиночества, но наличие близких людей – это важно.

Ладно, постараюсь отыскать более убедительное доказательство номер четыре.

Пока. Надеюсь на скорый ответ.

Пьер-Мари

P. S. Как движется ваше расследование? Что удалось узнать насчет матери, сырого дома и того, что в нем произошло 54 года назад? Когда будет готов гороскоп?

1 апреля 2013

От кого: Лисбет П. Дестивель

Кому: Пьер-Мари Сотто

Дорогой Пьер-Мари!

Как меня обрадовало ваше письмо, которое я прочитала сегодня утром! Я знаю, что иногда бываю немного навязчивой, такой уж у меня характер, и некоторые обижаются. Но я вижу, что вы не из тех писателей, которые, добившись успеха, запираются в башне из слоновой кости. Хотя я и так была в этом уверена: вы прекрасный человек!

Вот что я предлагаю. Как только я закончу работу над текстом (осталось совсем немного), сразу напишу отцу, что еду к нему. Я собираюсь побыть у него несколько дней, так что мы с вами наверняка сможем выбрать удобный для встречи день. Я сама вручу вам рукопись, и мы вместе прочитаем ее вслух. Как вам такая идея? Как говорится, одним ударом убьем двух зайцев! Вы выскажете свои замечания, а я их сразу запишу. И вам, и мне будет приятно.

Надеюсь, вы соблазнитесь моим предложением. Я заранее радуюсь возможности поработать с писателем вашего масштаба, и, поверьте, отдаю себе отчет в том, какая мне выпала честь! Сейчас же напишу Жози – надо же поблагодарить ее за «сводничество»!

В ожидании нашей будущей встречи желаю удачного развития вашей литературной «беременности». Должна сказать, что ваше сравнение тронуло меня до самого сердца, – у меня нет детей, но мне пришлось пережить три выкидыша. Простите за это немного неожиданное признание, но с учетом вашей чувствительной натуры, доказательством чему служит «Женщина у окна», я уверена, что вы меня поймете.

До скорой встречи.

Ваша преданная Лисбет

2 апреля 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогая Аделина!

У меня к вам огромная просьба. Не могли бы вы срочно раздобыть и прислать мне веревку потолще (с учетом моего веса), или газовую плиту, или достаточное количество мышьяка, или хотя бы большую подушку, которой мне удалось бы самого себя придушить?

Вы все правильно предсказали: ваша землячка из Сарты нанесла удар! Она уже сюда едет. Она в пути. Да что там, она, считай, уже здесь! Ну, почти здесь. Как только она закончит уродо… пардон, адаптировать «Возвращение зверя», пулей примчится ко мне, чтобы – держитесь за что-нибудь крепче – мы вслух прочитали ее труд! Отныне ее уже ничто не остановит, я это кожей чую. Кажется, я столкнулся с неуправляемой истеричкой. Мог бы догадаться еще в Бандоле. Мне кранты.

Теперь, если я поддамся, случиться может все что угодно. Насколько я понимаю, она способна посреди чтения разразиться припадочным смехом, или забиться в рыданиях, или совершить надо мной акт сексуального насилия.

Я уже знаю, что у нее было три выкидыша. Аделина, как вы думаете, может ли эмбрион, смутно догадываясь, что за мамаша собирается его родить, принять решение вообще не появляться на свет?

Не представляю, как спастись от этой напасти. Пока что я склоняюсь к стратегии молчания. Не буду отвечать на ее письмо, и все. Закрою ставни, задерну шторы, выключу свет, забьюсь в дальний угол и притворюсь мертвым. А дальше посмотрим.

Если у вас, дорогой мой консультант, есть совет получше, приму его с благодарностью.

Обнимаю.

Пьер-Мари (который только что понял, что чувствует антилопа, попав в когти к хищнику)

3 апреля 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Милый Пьер-Мари!

Дважды спасибо за ваши письма! Мой птичник кишмя кишит потерянными цыплятами, и каждый громко требует кормежки, а я даже не знаю, с кого начать.

Я провела самые странные в своей жизни пасхальные выходные. Если я вам расскажу про свои приключения, боюсь, вы мне не поверите.

Прежде всего, должна вам сказать, что меня как человека, практически не имеющего близких (если, как вы увидите дальше, не считать брата), пугают любые семейные празднества из разряда «обязаловки», поэтому я всегда стараюсь от них увернуться, ссылаясь на занятость.

На сей раз моя программа стартовала в пятницу вечером, когда я подписалась посидеть с тремя детьми своей подруги – теми самыми, от разных отцов. Поскольку официальный папаша – примерный прихожанин, он удостоился привилегии быть приглашенным на празднование Пасхи в Ватикан, в присутствии нового папы Франциска. Прекрасная весть – пока он будет молиться на площади Святого Петра, его жена рассчитывает тоже вознестись на седьмое небо в объятиях любовника. Отсюда – моя временная должность при Мари-Неж (7 лет), Люке (5 лет) и Аделаиде (3 года). Я не ханжа.

Не успел их мамаши след простыть, как я, наплевав на свою диету, решила побороться с депрессией и напечь им гору блинчиков (печь блинчики для меня – одно из лучших лекарств от неприятностей). Они забросали весь дом ошметками блинов, немножко перессорились, объелись, и в 21:30 в доме настала тишина. Только я собралась включить компьютер и написать вам, как со второго этажа спустилась малышка Аделаида. Зареванная и в следах рвоты. И тут началось. Избавлю вас от подробностей и скажу лишь, что я полночи собирала, отмывала, подтирала, а потом купала и переодевала малышню.

Их мать, разумеется, отключила мобильник. Дозвониться до врача в Пасхальное воскресенье не представлялось возможным. Наутро, сама не своя от волнения, я повезла их в больницу, молясь про себя, чтобы по дороге они не заблевали мне машину. Просидев час в очереди, мы попали на прием к интерну, который предположил пищевое отравление и положил всю троицу на обследование.

16 часов, 17 часов… Мобильник подруги по-прежнему не подавал признаков жизни. Я уже смирилась было с тем, что не попаду на пасхальный концерт в церкви Мурона, в котором вечером должен был выступать наш хор, когда подруга наконец заявилась – вместе с любовником. И знаете, что она сделала? Обложила меня по полной программе за то, что я не проверила, какой срок годности стоял на яйцах, которые я взяла у нее в холодильнике.

Я не просто вымоталась и опоздала на репетицию. Я оказалась виновата в том, что захотела доставить удовольствие ее ребятне. От всего этого я чуть не заболела.

В итоге я все-таки успела на репетицию, но, положа руку на сердце, лучше бы я во время выступления простояла за кулисами. Я брала не те ноты и сбивалась с такта. Полностью расслабиться мне удалось только к середине Veni Creator Spintus.^[10]

Вот почему, когда после концерта наш хормейстер пригласил всех к себе, я жутко обрадовалась. Снова наплевав на диету, до двух часов ночи отрывалась, налегая на копчености и другие закуски и щедро заливая их шеноном. Ничего хорошего из этого не вышло, потому что – кто б сомневался? – на обратном пути мою старую колымагу остановила бригада жандармерии.

Пьер-Мари! Не дай вам бог провести ночь в вытрезвителе! Я прорыдала несколько часов, стуча зубами от унижения.